Текст книги "Крот против оборотня"

Автор книги: Сергей Зверев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

– Как это?

– Пару раз старший лейтенант мог вылететь со службы со страшным треском. Один раз по поводу злоупотребления служебным положением, второй – по поводу укрывания преступления.

– А что из себя представляет Бельшицкий?

– Нормальный офицер, чиновник в погонах, грамотен в вопросах документооборота, занимается в основном взаимодействием с другими ведомствами и министерствами. Говорят, что у него хорошие связи, но я их следов не обнаружил. В том смысле, что не видно, чтобы он ими пользовался каким-то образом ради выгоды для себя. Знаком со многими ответственными работниками, жена у него в структуре Министерства обороны, в департаменте образования работает, в таможенном комитете связи есть, в вузовской системе.

– А что из себя представляет уголовник Сеня Морячок?

– Осторожный, аккуратный, с выдумкой. Я бы сказал, что интеллигент от криминала. Но две ходки на зону все равно имел. Думаю, парень достаточно двуличный и хитрый. Кстати, украденное почти не изымалось во время следствия. Либо умудрялся спрятать, либо и правда успевал сбыть. Только во второй раз он кое-что сдал, чтобы пару лет скостить себе, а в первый раз все говорило о том, что его дружки-барыги кинули. «Рыжье» взяли, а «бабки» отстегнуть не успели. Вроде с него и взятки гладки.

– Он грабил ювелирные магазины?

– Не только. В наше время существует масса мест, где золотые украшения имеются в большом количестве. И он эти места умело вычислял и брал. Мастерские по изготовлению, по ремонту, скупки, ломбарды, отделы в универмагах, частные коллекции.

– Частные коллекции, – задумчиво повторил Антон. – Мастерские по изготовлению, ювелиры-мастера.

– Ты о чем? – насторожился Борисов. – Ну-ка, членораздельно!

– Когда я летел в Москву, то просматривал новости. И мне попалось два сообщения, которые любопытным образом перекликаются с вашим заданием, Григорий Максимович. Просто «Год ювелира» какой-то начинается. Я прочитал упоминание о смерти старого московского мастера-ювелира Чебыша. Не слышали о таком?

– Нет, и что? Чем тебя удивила смерть, как ты сам признался, старого человека?

– Сам факт смерти старого человека ничего загадочного в себе не несет, – терпеливо ответил Антон. – Просто хочу отметить, что это не просто мастер, это, как указывалось, основоположник целой школы ювелирного искусства, человек, воспитавший целую плеяду, и так далее. Между прочим, его работы хранятся в нескольких музеях мира и частных коллекциях. Вижу, что вас этот факт не впечатлил. Тогда скажу о втором происшествии, случившемся в тот же день. Трагически погиб в автомобильной катастрофе на Кутузовском проспекте профессор Богомолов. Известный и признанный специалист по истории ювелирного искусства, консультант ряда учреждений и член ряда обществ и комиссий. А тут еще и уголовник, который тоже, судя по вашим словам, прослыл в некотором роде специалистом по ювелирному искусству. Уж тут вы отпираться не будете и признаете смерть Сени Морячка в некотором роде загадочной.

– А интересный ты парень, – покачал головой Борисов. – У вас там на Урале все такие или это влияние Бажова? Хозяйка Медной горы и другие сказочные персонажи?

– Вы удивитесь, но они не совсем сказочные, – прошептал Антон, с опаской оглянувшись по сторонам.

– Ладно, ладно! – улыбнулся полковник. – Без мистики мне тут! Вся эта история может вообще ничего не означать. Напрасно ты сразу начинаешь склоняться к одной версии – ювелирной. Старик умер, вот происшествие! Ювелир? И что? А ты знаешь, насколько бывают более убедительными и другие совпадения? Три смерти в пределах Москвы, в которой население, если мне память не изменяет, семь миллионов человек. Да временно проживающих еще миллиона три. Три человека из десяти миллионов – это вообще ни о чем! Гораздо больше можно найти совпадений среди людей, умерших насильственной смертью. По роду деятельности, например, имеющих отношение к медицине. Это будут десятки, если не сотни людей.

– Простите, – запротестовал Антон.

– Нет, ты дослушай меня, уральский гость! Кого-то медицина связывает, а кого-то автотранспорт. Ты ведь не будешь возражать, что все погибшие в автокатастрофах и не по своей вине имели общее именно это? А у кого-то общее – страсть к рыбалке, к охоте. А кто-то из убитых имел отношение к строительству. Значит, их убила строительная мафия? За последние трое суток у нас из области строительства около двенадцати смертей. И это не количество рабочих, которые упали с лесов по пьянке!

– Ясно, – констатировал Антон, опустив голову.

– Да ничего тебе не ясно, капитан, – вдруг рассмеялся Борисов. – Ишь, голову сразу повесил. Я всего лишь хотел тебя убедить, что нельзя придерживаться одной версии. В нашей работе их нужно держать в голове и отрабатывать десятками. Только так правильно! Чем ты их больше придумаешь и отработаешь, тем больше гарантия в том, что первая, пришедшая тебе в голову, все-таки правильная и единственная. Не кидайся сразу на одну, не отметай другие только потому, что тебе, видите ли, так кажется.

– Так вам кажутся эти смерти имеющими отношение к заданию или нет?

– Разумеется, кажутся, – ответил Борисов. – Больше тебе скажу: ты молодец, что следишь за информацией, и молодец, что углядел эти совпадения. Но хвалить я не люблю, потому что хорошая работа – это единственно приемлемая форма выполнения задания. Учти это! Теперь суть твоего задания…

Глава 3

Крепкий мужчина с массивной челюстью и шеей борца, с седоватыми не по возрасту волосами, аккуратно выстриженными в непокорный ежик, стоял у парапета ограждения на втором этаже ГУМа. Его чуть насмешливый взгляд голубых глаз скользил по лицам проходивших мимо людей. Светлые льняные брюки, рубашка навыпуск, сильная загорелая грудь и руки в карманах брюк. Он вполне бы сливался с толпой примерно так же одетых мужчин этим жарким московским летом, но его выделяли уверенный взгляд, основательная посадка головы на широких плечах, упрямая складка губ.

Были в этом мужчине лет сорока воля и власть. Или жажда власти, если ее еще не было. Как-то сразу становилось ясно, даже после беглого взгляда, что это не водитель серьезного бизнесмена, слесарь соседнего ЖЭКа, не консультант магазина строительных материалов. Этот человек был создан для власти, для того чтобы быть лидером, править лодкой жизни, а не сплавляться на ней, с трудом лавируя между камнями.

– Вероничка? – вдруг окликнул он женщину, выходившую из бутика с большим пакетом. – Вот так встреча! Ты как здесь? Хотя…

Вскинув четко и профессионально очерченные брови, женщина внимательно смотрела на насмешливое лицо мужчины. Легкая тень досады или неудовольствия пролетела, и ее тут же сменила приятная улыбка.

– Николай? А ты что тут…

– Да вот, – неопределенно двинул плечом мужчина, – на Петровку по делам заскакивал, а потом решил зайти сюда. У коллеги завтра день рождения, надо посмотреть что-нибудь для бритья, после бритья… чтобы приличная марка была. А ты, значит, на шопинге? Геннадий балует?

– Ну, извини, я ведь… – начала было женщина, но мужчина перебил ее, беря за локоть.

– Посидим? По чашечке кофе, поболтаем? Я все-таки не видел тебя тысячу лет. То, что я у вас был на Восьмое марта, не считается, там я был гость. А вот чтобы так просто посидеть, вспомнить молодость.

Он усадил ее за свободный столик у перил, сел напротив и сложил кисти в замок перед лицом, глядя загадочно и томно.

– Ну, – попыталась взять инициативу в свои руки женщина, – как поживаешь, что не заходишь? Или вы с Геной на работе видитесь?

– При нашей работе, – усмехнулся мужчина, – с соседом по кабинету и то не видишься неделями. В органах служим, и служба у нас «дни и ночи».

– Ладно тебе! Ты полковник, ты не на оперативной работе, вполне можешь жить не в таком напряженном ритме.

– А ты хорошо выглядишь, Вероника, – неожиданно сменил тему разговора Николай. – Косметологи, салоны, солярии. Почти не изменилась за эти годы.

– Перестань! – махнула Вероника ухоженной ручкой, но по глазам было видно, что лесть не прошла мимо. – Как я могу выглядеть! Баба сорокалетняя. Мы же ровесники и с тобой, и с Геной. Так что я теперь Вероника Андреевна, а ты уже вон Николай Анатольевич!

– Нет, – покачал головой полковник, – не «вон уже». Все словно вчера было. Студенты-юристы, вечеринки, лекции, семинары, практики, каникулы. Молодость, порывы и всегда солнечная погода, даже когда на улице проливной дождь или метель.

– Как поэтично, – немного смущенно улыбнулась Вероника, пригубив принесенный официанткой кофе. – Ты всегда умел красиво говорить.

– Это да, – рассмеялся Николай и откинулся на спинку кресла. – Я все тогда умел делать красиво. И говорить, и ухаживать. Ты ведь чуть-чуть… Эх! Молодость, наивность. До сих пор никак не пойму, почему ты выбрала Генку, а не меня.

– Ты всегда был нахальным, – отрезала она, – а женщинам нахальство нравится только в определенных дозах.

– Помнится, что тебе оно нравилось во всех дозах, – вдруг серьезно и тихо ответил Николай. – Я помню эти минуты, помню, как ты…

– Жучков! – Глаза Вероники метнули темные молнии. – Мы, кажется, договаривались с тобой раз и навсегда! Что было, то было. И не вспоминать и не обсуждать!

– А забывать мы договаривались? – устало спросил Николай. – Вот я и не могу забыть.

– Коля, прошу тебя, давай не будем.

– Конечно, – улыбнулся полковник, – я для тебя могу сделать все что угодно. Приказывай! Хотя такое приказывать нельзя, жестоко это. Могу только молчать и улыбаться, как самый обыкновенный друг юности и друг семьи.

Они поболтали еще минут двадцать, выпили по второй чашке кофе, после чего Вероника заторопилась. То ли от чувства облегчения, что эта встреча наконец закончилась, то ли навеяло в самом деле что-то, но она наклонилась, позволила мужчине поцеловать себя в щеку, чисто по-дружески, и направилась к выходу.

Полковник Жучков посидел некоторое время, барабаня пальцами по столу и глядя вниз на людской поток. Потом его из состояния оцепенения вывел звонок мобильного телефона. Коротко обменявшись незначительными фразами, он отключился, оставил на столе деньги и поспешил к другому выходу.

Серая «Хонда» миновала МКАД и понеслась дальше, уверенно маневрируя в потоке машин. Ближе к Коломне она сошла с трассы и углубилась в лес. Примерно через час вынырнула из лесного массива и остановилась на берегу Москвы-реки. Здесь водная гладь просматривалась далеко в обе стороны. На противоположном берегу местами желтели песчаные пляжи, с обилием кустарников и невысоких деревьев.

Николай Анатольевич Жучков неторопливо выбрался из машины, сунул руку под сиденье и достал старенький, истертый до белизны пистолет «ТТ». На ствол оружия был плотно накручен глушитель, судя по металлу, недавно изготовленный. Сунув пистолет себе под рубашку за спину, Жучков пошел по берегу в сторону невысокого обрыва и извилистой дорожки, сбегавшей к воде.

Старого друга Геннадия Бельшицкого он увидел издалека. Мужчина стоял, подперев плечом дубок, и задумчиво курил. Жучков посмотрел под ноги Бельшицкого. Там валялось уже три окурка. Или нервничает старый друг, или давно приехал.

– Гена! Ты здесь? – позвал Жучков.

Бельшицкий обернулся, кивнул, бросил окурок себе под ноги, тщательно его затоптав, и проворчал:

– Наконец-то. Что за игры в шпионов, Коля? Как будто я не знаю, чем мы занимаемся.

– Не скажи, – рассмеялся Жучков и приобнял друга за плечи. – Это не мы играем, это заказчик играет. А они все люди пуганые, куста боятся. Но это я образно, потому что тут кустов как раз хватает. Пошли, я, кажется, его машину слышал.

Бельшицкий кивнул и не очень весело побрел по тропинке к спуску.

– Так в чем там дело? – не оборачиваясь, спросил он.

– Опять таможня, – недовольно вздохнул сзади Жучков. – Делов на пять копеек, а препятствий как перед танковой колонной Гудериана. Там и документы в порядке, и разрешения все есть, и справки. Человек даже за канитель готов заплатить. Он ведь коллекционер, а не перекупщик, приятнейший дядька, между прочим.

– А ты уверен, что там все чисто с документами?

– Ген, я ведь для этого тебя и прошу вмешаться. – Жучков догнал друга и пошел рядом. – Мне криминал не нужен, тебе криминал не нужен, а уж нашему иностранному другу тем более. У тебя люди на таможне свои есть, ты их просишь, чтобы они быстренько убедились без всякой волокиты, что документы в порядке, и пропустили гостя. Все! Никаких неприятностей, кроме приятностей в виде зеленых банкнот. Он богатый, Гена, ему спокойствие и респектабельность дороже.

– Ох, подведешь ты меня со своими аферами, Коля, – проворчал Бельшицкий. – Если сам факт нашей тайной встречи так далеко от Москвы станет достоянием гласности, это уже будет подтверждением преступных намерений. Во что ты ввязался!

– Вот здесь мы его и подождем, – вдруг остановился Жучков, обходя по краешку узкую полоску берега.

В этом месте река вдавалась в берег глубоким заливом. В таких вот заливах часто образуются омуты, которые очень любят сомы. Жучков покрутил головой, прислушиваясь и всматриваясь в противоположный берег. Кажется, никого и ничего постороннего нет.

– А меня ты зачем ему привез? – снова стал ворчать Бельшицкий. – Вполне могли сами договориться.

– А затем, – ответил Жучков, глядя в спину друга, – что ты меня аферистом считаешь, и дела мои аферами, а на него посмотрел бы и понял, что он вполне приличный человек.

Бельшицкий махнул рукой и пошел вдоль воды, глядя в нее унылым взглядом. Жучков проворно вытащил из-под рубашки пистолет, поднял его на уровень глаз и дважды выстрелил другу в спину. Тихие хлопки нельзя было расслышать и в десяти метрах. На рубашке, на уровне левой лопатки, тут же стали расплываться пятна крови вокруг рваных дырочек. Бельшицкий остановился, скособочившись на левую сторону, попытался обернуться, но силы и сознание покинули его, и он боком упал в воду с недоумением на лице.

Жучков некоторое время постоял, прислушиваясь, достал из кармана платок, тщательно протер оружие и с небольшим размахом швырнул его в воду. Потом подобрал небольшой камень, завернул его в платок и тоже швырнул подальше от берега. Неторопливо отойдя к деревьям, прибавил шагу и, прячась за деревьями, поспешил назад к своей машине.

Старший научный сотрудник Анна Николаевна Славина готовила экспозицию к возвращению в Лувр. Представители французской стороны в лице мадам Валери торопились, ссылаясь на то, что планы приходится менять. Они, видите ли, не удовлетворены итогами аукциона, и теперь им нужно корректировать свои коммерческие планы в ущерб планам культурного обмена.

Завотделом, Ольга Геннадьевна Липатова, торопливо проходила мимо, раздавая указания сотрудниками, когда ее окликнула Славина.

– Да, что у вас?

– Ольга Геннадьевна, я что-то не пойму. Вот эти подвески, диадема и перстень, я хорошо их помню…

– Что случилось, что с вами?

– Это подделка! – побледнев, заявила Славина.

– В смысле? – нахмурилась Липатова, сведя к переносице тонкие брови. – А нам какое дело… Что?

– Подделка. Кажется, за время выставки их кто-то подменил. Я не берусь судить, потому что слишком волнуюсь, но нам нужно срочно провести экспертизу и… Вызывать ми… полицию.

Среди сотрудников, находившихся рядом и слышавших этот разговор, воцарилась тишина. Липатова тут же подозвала всех к себе и самым строгим голосом велела держать язык за зубами. Еще ничего не известно, и каждое оброненное неосторожно слово может нанести музею такой удар по репутации, что… Сотрудники, переглядываясь с перепуганными лицами, согласно кивали и разглядывали украшения французских монархов. Славина подозревает подмену в пяти экспонатах, а если больше? Вот это скандал!

Совещание для руководства ГУВД Москвы собрали в кабинете начальника. За длинным столом сидели руководители управлений, заместители начальника ГУВД, а также несколько офицеров из МВД. Полковник Борисов тоже сидел на этом совещании и не понимал, зачем устраивать этот спектакль здесь. Вызвали бы виновных и потенциально виновных к ним на Житную, прополоскали бы мозги, а потом взялись тихо за работу. К чему этот показательный скандал?

Представитель кадровой службы рубил воздух ребром ладони и требовал самого тщательного разбирательства, самого строгого осуждения и еще чего-то, чему Борисов объяснения не нашел. Туманно говорил представитель и, если разобраться, абсолютно безграмотно. Обсуждать было рано, потому что обстоятельства гибели офицера полиции Петра Козлова пока не ясны. То, что его тело лежало рядом с телом вора, ни о чем еще не говорило и обвинением быть не могло. И вообще, вину определяет суд, а не административный гонор.

Слово взял заместитель начальника городского управления Лазарев и строго наказал провести служебное расследование, а также тесно взаимодействовать со следствием. МУР, по его словам, просто обязан разобраться в этом деле и расставить соответствующие знаки над соответствующими буквами. В общем, толок воду в ступе, потому что эти тирады большинство из присутствующих из уст полковника Лазарева слышали уже не раз.

Потом поднялся еще один полковник, чьего присутствия Борисов поначалу не заметил. Оказалось, что он из главка уголовного розыска и наконец-то, пролил свет на цель этого мероприятия.

– Товарищи офицеры. – Басовитый голос полковника заглушил шелест страниц ежедневников и блокнотов. – Тут мои коллеги много говорили об ответственности, об обязанностях и другие важные слова. Я просто поясню, что дело не только в гибели старшего лейтенанта Козлова и не совсем в том, что его тело нашли рядом с телом известного уголовника Сени Морячка. Случиться там могло всякое, и следствие разберется в обстоятельствах этой трагедии в Марьиной Роще.

– Мы тоже должны выводы сделать… – буркнул с места представитель кадров.

– Сделаем и выводы, и все остальное, – пообещал полковник. – Дело это, как можно предположить, имеет связь с другим шумным делом, которое может стать шумным и неприятным для всех нас. Вчера вечером обнаружилось, что часть экспонатов выставки ювелирных изделий из коллекции Лувра, выставлявшихся у нас в Пушкинском музее, оказалась подменена на дешевые подделки.

– Ничего себе, – не сдержался кто-то из офицеров. – Вот это работа. Две недели дешевка лежала среди дорогущих исторических ценностей, и никто не замечал.

– Когда я сказал, что подделки дешевые, – пояснил, не смутившись, полковник, – то имел в виду истинную цену коллекционных экспонатов. Подделки выполнены на очень хорошем уровне, выполнены мастерски. И догадался о подмене только специалист, и то лишь при ближайшем рассмотрении, когда экспозиция уже готовилась к отправке во Францию. Давайте не будем обсуждать эти нюансы, оставим их женским языкам для кухонных разговоров. Считайте, что поставлена задача оперативными силами городского УВД в кратчайшие сроки раскрыть это преступление и вернуть похищенные украшения.

– Кратчайшие – это сколько? – снова раздался голос из-за стола.

– Через две недели выставка должна отбыть во Францию. Вот и считайте сами! Отбыть в полном комплекте и без подделок. Дольше задерживать ее в России нельзя во избежание скандала на всю Европу. В противном случае, а я не сгущаю краски, полетят головы и погоны. И не только у нас в министерстве, но и в вашем управлении. Это дело нашей чести, товарищи офицеры.

Колдун он, что ли? Борисову пришли на ум вчерашние слова Антона Копаева, и он поежился. Может, у них там на Урале в самом деле живы еще всякие шаманские штучки? Шутка, конечно, но как он там вчера намекал на свои ощущения? Что начался «Год ювелира»? Тут подмена, там умер старик – мастер, каких свет не видывал, тут убили вора – специалиста по ювелирным кражам, там воткнулся в другую машину на оживленном проспекте консультант по ювелирному искусству.

Он вспомнил, как солидно внушал молодому капитану о совпадениях и о том, что нельзя хвататься за одну версию. А капитан-то, кажется, не сильно и ошибался. Если вообще ошибался. Ладно, пусть парень работает. Надо ослабить поводок и посмотреть, как и куда его нюх выведет. А работа полковника в этом деле – официальная сторона.

Борисов вытащил из кармашка папки красный листок для записи и быстро написал на нем «надо поговорить». Свернул листок и толкнул его через стол подполковнику Корнееву, который все еще замещал начальника МУРа. Корнеев развернул, прочел и с неудовольствием посмотрел на Борисова. Не любите вы нас, подумал Борисов, думаете, что мы только и следим, кто из вас случайно оступится, не так и не туда посмотрит. Ну и ладно, не оступайтесь.

После совещания – когда офицеры потянулись к выходу – он молча подошел к Корнееву и протянул руку, добавив:

– Давненько не виделись.

– Да уж, с вашей службой видеться – потом ночь не спать.

– Ладно краски сгущать. Мы не инквизиция и не опричники, а недостатки в работе есть у всех. Даже у нас.

– Ну что, ко мне? – предложил Корнеев тоном хозяина.

– Да уж, от глаз подальше. Дело очень серьезное, Виктор Сергеевич, и мы можем друг другу здорово помочь. И следствию тоже.

Корнеев бросил быстрый взгляд и отвернулся, как будто пропустил фразу мимо ушей. Борисов этот взгляд все же заметил.

– Да-да, следствию. Очень длинные хвосты намечаются в деле старшего лейтенанта Козлова. И сегодняшняя накачка выросла из того же болотца с мутной водичкой.

Полковник смотрел на следователя Храпова и внутренне жалел его, потому что ярко представлял то, что этот уже не очень молодой человек сейчас ощущал. Восемь утра, вчера был крайне напряженный день, а он пьющий, по лицу видно, что пьющий. И не похмеляется! И не увольняют! Не врал Корнеев про него, не врал.

А Корнеев достал из кармана пузырек и поставил на стол перед следователем. Храпов покосился, вытирая обильный пот с лица, потом взглянул на Борисова.

– Я в прошлую пятницу ездил на шашлыки к одному старому дружку, – безмятежным тоном стал рассказывать Григорий Максимович. – Места, я вам скажу, под Отрадным сказочные! И под эту сказку, да под шашлычок, а мой приятель умелец, перебрали мы как следует… А в субботу меня на работу вызывают. Вот-вот, Дмитрий Владимирович! Я вас очень даже понимаю. У Корнеева связи в аптеке. Он такие вещи достает, что без рецепта не отпускают. Берите, берите, три минуты, и вы человек!

Связи были не у Корнеева, а у самого Борисова. И таблетки эти достал он именно для сегодняшней встречи, только не знал, что именно сегодня они очень понадобятся. Храпов не стал ломаться. Как и большинство пьющих и давно пьющих людей, он перестал стесняться своего состояния, махнув на это рукой. Не нравится – не смотрите, не устраиваю – увольняйте. После двух принятых таблеток пот хлынул из следователя, как из прохудившегося брезентового ведра. Он ушел за маленькую дверь в стене, а через пару минут появился в свежей рубашке, с мокрыми причесанными волосами и немного побледневшим лицом.

Довольный Борисов сделал вид, что вообще не участвовал в спасении самочувствия следователя и принялся рассказывать о том, что его оперативники нарыли про погибшего оперативника Козлова, утаив пока сведения только о странной дружбе старшего лейтенанта из окружного УВД и полковника из МВД Бельшицкого. Он прекрасно знал, что еще вчера следователя Храпова вызвал непосредственный начальник и приказал в процессе следствия плотно и активно работать с полковником Борисовым из Главного управления собственной безопасности МВД. Но не знал, что вчера Храпов на этот приказ нахмурился и высказался в том смысле, что когда начинаются нарушения в процессе следствия, то и дело до суда обычно не доходит. Начальник погрозил пальцем и велел идти работать.

Сегодня Дмитрий Владимирович несколько изменил свое отношение к приказу начальства. Этот здоровенный полковник из министерства не лез с вопросами, не требовал сведений и информации о вскрывшихся связях. Он ничего не требовал, а, наоборот, делился информацией, и информацией важной. Она, конечно, была из разряда оперативной, но теперь им совместно предстояло сделать ее элементы конкретными уликами против преступников.

Борисов видел, как на лице следователя меняется выражение. Отчасти потому, что он подобрел к нему самому, отчасти самочувствие после таблеток улучшалось буквально на глазах. Что значит качественный препарат!

– За информацию спасибо, – кивнул Храпов, закуривая и с наслаждением затягиваясь сигаретой. Наверное, впервые с наслаждением за сегодняшний день. – Придется мне планы допросов кардинально поменять. Ну, не беда, был бы толк. Смотрите, какая ерунда получается, господа полковники и подполковники. Я еще никому не говорил и пока говорить не намерен, но в музее мы обнаружили пальчики. Очень неосторожно там один человек оставил след своего безымянного пальца с характерным кольцевым рисунком папиллярных линий. Эксперт утверждает, что стекла тщательно обработаны средством для мытья стекол типа «Клиф». Уборщица пользуется для обработки поверхностей средством «Силит». Ей такое завхоз покупает.

– Что вас настораживает? – поинтересовался Корнеев. – Что это может оказаться пальчиком вора?

– Почему «может»? Оказался. Да и нет в штате работников музея судимых.

– Он есть в нашей картотеке? – понял Борисов.

Храпов солидно кивнул и снова затянулся сигаретой. Видимо, ничто человеческое ему было не чуждо, в том числе и элементы гордости. Шутливой, но гордости и некоторого позерства.

– И в картотеке, – сказал он, – и в морге. Лежит, голубок, в «судебке» рядом с телом вашего Козлова.

– Сеня Морячок, – вздохнул Корнеев. – Значит, не зря он отлеживался «на дне», значит, втихаря готовил дельце. А судя по масштабам и по результатам, готовил даже не он, а кое-кто поумнее. И Сеню он привлек как специалиста, а потом убрал. И убрал руками Козлова. Или что там у них случилось в ту ночь?

– Есть у меня один опер, – с улыбкой заговорил Борисов. – Молодой, толковый, не по возрасту опытный. И знаете, что он мне буквально два дня назад сказал? Он сказал, что совпадений много, что «Год ювелиров» начался. А ведь он ничего еще не знал, только вычитал в наших СМИ про смерть старика-ювелира Чебыша да про несчастный случай с консультантом этого и еще ряда музеев, профессором Богомоловым.

– Вы ему премию выпишите, этому своему сотруднику, – посоветовал Храпов. – Вот вам заключение эксперта, которое гласит, что Сергей Иннокентьевич Чебыш никакими хроническими заболеваниями не страдал, патологий и иных изменений жизненно важных органов не имел, за исключением тех, что обусловлены возрастными изменениями. Это раз. Второе, господа полковники и подполковники. Перед смертью старый ювелир пребывал в состоянии крайнего возбуждения, я бы сказал, даже нервного расстройства. Это могло привести к остановке сердца, но это не смерть от старости, это смерть, если хотите, в состоянии стресса. Так что вопрос о причинах остается пока открытым.

– Вы полагаете, что Чебыш мог изготовить эти копии, что подложены в музее вместо настоящих? – задал самый важный вопрос Корнеев, видя, что никто этот вопрос поднимать не спешит.

– Скорее всего, он их и изготовил, – затушив сигарету в пепельнице, заявил следователь и, торжествующе посмотрев на коллег, извлек из папки несколько листков бумаги, скрепленных вместе. На верхнем значилось наименование какого-то экспертного заведения. – Вот вам заключение специалистов о том, что изделия изготовлены в стиле и характерной манере мастера Чебыша, но с соблюдением дизайна и художественного содержания оригинала. Причем огранка камня произведена на станке собственного изобретения и изготовления мастера Чебыша. В большинстве случаев в подделках использовался обычный поделочный камень, сходный по внешнему виду, или драгоценный, но низкого качества, мутный и с трещинками на обратной стороне. Его цена как ювелирного камня, не выше, чем у хрусталя, хотя со стороны он смотрится.

– И ни одного свидетеля не осталось, – прошептал пораженный Корнеев.

– Ну, Виктор, ты не отчаивайся, – рассмеялся Храпов и полез за новой сигаретой. – Исходя из того что нам принес Григорий Максимович, мы можем сделать вывод, что «убранные» свидетели – это своего рода улика, цепочка, которая к преступной группе и приведет. Ну а чтобы я время не терял, то задание вы своим оперативникам дайте такое. И вы тоже, товарищ полковник, – потыкал он пальцем в Борисова. – Работать вместе так работать!

Побродить по залам Пушкинского музея Антону еще ни разу не доводилось. Он как-то в Интернете видел фотографии, читал, но сам… Он и в Москве-то был всего два раза до этого официального перевода. Нет, три раза.

Мимо, тихо шелестя одеждой и крутя головами во все стороны, прошла группа японских туристов. В следующем зале, как контраст, топталась и гудела отечественная группа. В задних рядах очень мешали своими разговорами экскурсоводу, но она интеллигентно терпела.

Вот они! Антон подошел к витринам и стал разглядывать украшения с этикетками, на которых были указаны мастера, годы изготовления и кому из монархов принадлежали. Интересно, вот он, например, отличить настоящие от подделки не мог. Да и никто не сможет, кроме специалистов, раз экспозицию оставили на месте. И как журналисты еще не пронюхали?

Антон побрел дальше, улыбаясь про себя. Ему никогда еще не приходилось окунаться с головой в подобную атмосферу. Вроде бы современный мир, но насколько сильна аура прошлых столетий. Хочется почтительно склонить голову, а иногда и втянуть ее в плечи. Века, века, люди, события. Что от них осталось? Память, пожелтевшие листки да немеркнущее золото. А ведь какие эпохи были, какие люди!

Интересная работа у историков, думал он, спускаясь по широкой лестнице в фойе, расследуют события, поступки, только очень давние. А принципы те же, что и у современных следователей. Только вместо собственноручных устных показаний есть показания письменные и не всегда собственноручные.

Вдруг впереди в коридоре мелькнуло лицо, которое он видел на фотографии в нескольких ракурсах, и мгновенно исчезло справа за дверью. Что тут? «Служебное помещение». Антон поправил на носу очки, которые выглядели совсем как настоящие с диоптриями, коротко стукнув, распахнул дверь и спросил:

– Разрешите?

Комната не была ни кабинетом, ни лабораторией, а именно «служебным помещением». Два стола, микроволновая печь, электрический чайник, большой холодильник, мойка, с дополнительным краном фильтра для воды. Типичное место для перекуса в рабочее время. Нужная Антону женщина стояла вполоборота к нему, приоткрыв створку навесного шкафа, и смотрела вопросительно и устало. Усталая женщина – это плохо, а усталая одинокая женщина – плохо вдвойне.

– Вам кого? – спросила Славина неожиданно мелодичным низким грудным голосом.