Текст книги "Два капитана"

Автор книги: Сергей Зверев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Так вы считаете, что я, скромный советник по вопросам природоохраны и природопользования, – Айас Саидович тонко улыбнулся, – смогу помочь вам?

– Вот именно так я и считаю, – ответная улыбка Эндрю Аббершоу была весьма ироничной. – Кстати, как вы, господин скромный советник, оцениваете обстановку в регионе? Не удивляйтесь, мой вопрос имеет непосредственное отношение к теме нашей беседы.

Айас Саидович понял, что английский джентльмен прекрасно осведомлен о роде его истинных занятий. Что ж, тем лучше! Он хочет знать, что, на взгляд Речуа, происходит сейчас в Абхазии и около нее? Извольте.

– Без уважения к себе, без веры в собственные силы нация существовать не может, она просто рассыпается, как сахар из прохудившегося пакета – она вымрет, – начал Айас Саидович. – Поэтому мы не можем и не должны уступать грузинам. Если хотите, называйте это сепаратизмом, но реально мы имеем дело с инстинктом самосохранения народа. После девяносто третьего года мы почувствовали свою силу, и теперь в обозримом будущем спада напряженности ожидать не приходится. Народная гордость не позволит.

Эндрю Аббершоу внимательно слушал толстого, потного человека с физиономией Лаврентия Берия и думал, что шеф абхазских спецслужб кто угодно, но только не дурак. Оценки и характеристики, которые давал Речуа людям и ситуациям, в которых люди оказывались, были точными, емкими и лаконичными.

– Российские миротворцы, по сути, ничего не могут сделать и ничему не могут воспрепятствовать. Им не остановить вспышек насилия как с нашей, так и с грузинской стороны, – Речуа картинно развел руками, завершая свою импровизированную мини-лекцию. – Ведь мало того, что полное замирение враждующих сторон потребовало бы полномасштабной войны, так это получилась бы война, которую невозможно выиграть! Там, в Москве, это прекрасно понимают. Афганский и чеченский уроки не прошли даром. Они несколько раз крепко обожглись, а даже кошка, разок усевшись на горячую плиту, больше на нее не сядет. На холодную, кстати, тоже.

Аббершоу рассеяно кивнул, подумав, что услышанное им от Речуа в общих чертах совпадает с точкой зрения их аналитического отдела. Напряженность в этом регионе, без всякого сомнения, выгодна Великобритании. Нежелательно, чтобы угольки грузино-абхазского костра подернулись пеплом. При необходимости можно и бензинчику плеснуть.

– Ваши рассуждения, бесспорно, интересны, – сказал он, улыбнувшись на сей раз благожелательно, – и показывают высокий уровень ответственности и компетенции. Поэтому вы, господин Речуа, не можете не понимать, что когда у вас начинают исчезать западные журналисты, это только усугубляет ваше и без того шаткое положение. Ведь международное сообщество по-прежнему не торопится признать вас! Еще одно соображение: инвестиции в туристический и гостиничный бизнес здесь, в Абхазии, могли бы стать сверхдоходными, а потому и очень привлекательными. Но всякого рода трагические инциденты пугают возможных вкладчиков! Так что вы думаете о судьбе пропавшей съемочной группы?

Айас Саидович некоторое время молчал. Намек англичанина он понял слету: недаром в абхазских «коридорах власти» упорно циркулировали слухи о неких гипотетических западных, в частности и английских, инвесторах, которые готовы помочь в деле возрождения санаторно-курортной инфраструктуры страны. Наверняка у мистера Эндрю Аббершоу есть какой-то выход на этих людей, и от его мнения многое может зависеть. А чем успешнее станет возрождаться и развиваться туристский бизнес, тем полнее будет кормушка для него, Айаса Речуа! Но Аббершоу ставит условие: ему нужна информация о двоих пропавших соотечественниках. И, возможно, дальнейшая помощь. Но выкладывать все козыри на стол? Э-э, нет! Кое-что придержать нужно.

– Наши спасатели уже обыскали пещеры, – сокрушенно сказал Айас Саидович, – но ваши люди как сквозь землю провалились. О, прошу прощения за такой нечаянный каламбур, ситуация никак не располагает к веселью. Беда еще в том, что значительная часть комплекса пещер в Новом Афоне практически неисследована. Там со времен войны девяносто третьего года заминированы подходы, и даже местные предпочитают туда не соваться… Вот и наши спасатели-поисковики там не были. Кто знает, возможно…

Договаривать фразу до конца Айас Саидович не стал, лишь внимательно и с хитринкой в глазах посмотрел на англичанина.

Что-то в голосе абхаза заставило Аббершоу насторожиться. М-да, зарождались нехорошие подозрения. Этот человек явно не говорит ему всего, что знает или о чем догадывается. А что, если попробовать немного сменить тему?

– Что вы думаете про мину на пляже в Гаграх? – спросил Аббершоу равнодушным тоном. – Подобное может повториться? Ах, нет… Значит, теракт вы исключаете?

– Помилуйте, какой, к шайтану, теракт? – картинно удивился Айас Саидович, – чистой воды несчастный случай, и ничего более! И если среди ваших знакомых есть люди, которые заинтересованы во вложении капитала здесь, у нас, я был бы признателен, если бы разъяснили им это. Никакой опасности, все под контролем.

«Это – пробный шар, – подумал Аббершоу. – Он хочет, чтобы я, пусть неявно, подтвердил то, что к моему мнению прислушаются возможные инвесторы. Эта абхазская лисица, несомненно, лично заинтересована в расширении и укреплении туристского и гостиничного бизнеса. Я, кажется, догадываюсь, почему».

– Видите ли, мистер Аббершоу, – в голосе шефа тайной полиции зазвучали заискивающие, смущенные нотки, у меня ведь тоже есть знакомые. В самых разных кругах, подчас неожиданных. Я ничего не обещаю наверняка, но… Как знать, вдруг мне удастся найти выходы на людей, которые смогут прояснить ситуацию с вашей пропавшей съемочной группой? Конечно, это потребует определенного времени. И средств.

«Вот как, – сделал мысленную пометку Аббершоу. – Ему не нравится эта тема, не хочет он говорить об инциденте в Гаграх. Он возвращается к началу разговора, уводит меня от вопросов, связанных с взрывом мины. С какой бы стати?»

– Не стоит набивать себе цену, милейший, – спокойно, однако довольно резко отозвался англичанин. – Времени с момента исчезновения мисс Хаттерфорд и мистера Белчера и без того прошло немало. Так что, если вы действительно хотите быть мне полезны, советую поторопиться. Что до средств… Сегодня же вы получите небольшой аванс, скажем, тысячу долларов. Кроме того, я обязуюсь возместить все ваши расходы до последнего цента. А окончательный расчет мы отложим до того момента, когда я увижу своих соотечественников. Живыми и здоровыми.

– О! Я сделаю все от меня зависящее, – несколько неопределенно пообещал Айас Саидович.

– Вы уж постарайтесь, – надменно усмехнулся мистер Аббершоу. – И не вздумайте затевать двойную игру, вообще – любые игры со мной. Предупреждаю вас, уважаемый, – последнее слово англичанин произнес с нескрываемым сарказмом, – это неумно. И попросту опасно.

Глава 11

Лежащий в Тифлисской котловине, вытянутый узкой полосой почти на тридцать километров вдоль обоих берегов Куры, Тбилиси – один из самых красивых и своеобразных городов мира. Уже в четвертом веке, при царе Вахтанге Первом, чей монумент украшает столицу Грузии, этот город стал центром Картли – древнего грузинского государства. С той давней поры кто только не завоевывал его, кто только не разрушал! И войска хромого Тимура, и персы шаха Аббаса, и турки, и многие, многие другие… Но всегда этот прекрасный город возрождался, точно феникс из пепла, и снова звучали на его улицах и площадях заздравные тосты, музыка, смех, пахло кофе, молодым вином и розами.

Если идти по проспекту Руставели от театра его же имени к Государственному музею Грузии вдоль по течению Куры и свернуть налево, к ЦПКО имени Сталина, то в одном из тенистых переулков можно увидеть бело-розовый двухэтажный особняк российского посольства.

Разбитый перед зданием посольства скверик обычно отличается исключительно тихим и мирным видом. Присматривают за играющими внучатами сухощавые грузинские бабушки, студенты перелистывают свои конспекты, нежно воркуют влюбленные парочки, на скамейках под тенистыми каштанами кто-то сражается в нарды, кто-то – в шахматы.

Обычно. Но не сегодня.

Асфальтированную площадку перед парадным входом в посольство заполонила не то чтобы большая, но очень шумная, взвинченная, агрессивно настроенная толпа. Шел импровизированный антироссийский митинг. В руках митингующих мелькали пестрые плакаты и транспаранты, над головами реяли национальные флаги, с открытого борта армейского грузовика, превращенного в трибуну, доносился надсадный рев мегафона. Распалившийся оратор только что зубами несчастный «матюгальник» не грыз. Во, какие эмоции!

Плакаты по большей части были выполнены характерной грузинской вязью, но встречались среди надписей и сделанные по-русски, так что причина, сподвигнувшая некоторых жителей грузинской столицы на манифестацию, секретом не являлась.

«Русские, прочь из нашей Абхазии!», «Долой русские базы на земле Картли!», «Скажем "Нет!" русскому военному присутствию в Грузии!» и так далее, и в том же духе, а как венец всего: «Убирайтесь восвояси, проклятые русские оккупанты!» Круто, а?

Нет, все же обидно, право слово! Ладно, не будем лишний раз трогать Сталина: он хоть и был одним из самых беспощадных тиранов в истории, однако же остается и самым великим грузином, неразрывно связанным с русским народом. Надо быть предельно наивным или безответственным, чтобы этак с ходу судить, чего он России больше принес – зла или добра. Ну, а помимо Сталина? Ведь срослись корни-то! Что, разве не строили грузины вместе с нами советскую империю? Еще как строили. Не воевали с фашистами? Воевали, отлично воевали!

Мало к какому народу русский народ испытывал такие теплые чувства, как к грузинам. Писатели и художники, композиторы и философы Грузии, – Александр и Илья Чавчавадзе, Акакий и Георгий Церетели, Нико Пиросманашвили, Отар Чиладзе, Нодар Думбадзе – да разве всех перечислишь! – были и остаются для россиян по-настоящему близкими и родными людьми. И надо же, так вот мордой об стол: «проклятые русские оккупанты»! Спасибо на добром слове…

Конечно, многое можно списать на лихорадку дикого национализма, на безответственную, беспардонную и злонамеренную антирусскую пропаганду. Словом, грузин тоже можно понять, тем более что их требования отчасти справедливы. Только вот не хочется понимать. Обидно, и все тут!

Толпа, меж тем, неуклонно увеличивалась, и становилось ясно, что митинг не такой уж стихийный, чувствовалась в происходящем умелая рука режиссера. Подошел наполненный возбужденными людьми «Икарус» из Мцхеты. Вслед за ним еще один, из Коджори. Ого! Третий автобус, этот из Цхнети. М-да, а топливо-то нынче недешево!.. Новые лозунги, новые выкрики, а градус озлобления все нарастает и нарастает, как это всегда бывает в толпе. А где же представители официальной власти? Ну, как же без них, вон они, аж целых два человека в форме. Стоят себе в сторонке, лениво перемалывают челюстями «Орбит» и ни во что не вмешиваются. Зато фото-, теле– и прочих разных корреспондентов, с радостным подвизгиванием снимающих это непотребство, более чем достаточно. Можно спорить на что угодно: уже сегодня вечером сюжетик пойдет по Си-тэ-эн.

Вот и портрет царицы Тамары появился над головами. А как же: великая государыня, символ могучей и независимой Грузии!

Кто бы вот только напомнил, что мужем грузинской царицы был Юрий, сын русского князя Андрея Боголюбского…

Пламя митинга неуклонно разгоралось. Митингующие хором скандировали: «Вон из нашей Абхазии! Вон из Абхазии!! Вон!!!» В стены особняка полетели бутылки, заполненные чернилами, на бело-розовом появились безобразные кляксы и подтеки. Кое-кто уже хватался за булыжники, выломанные из бордюрчиков, окружающих клумбы сквера. Толпа разогревала себя, точно вышедший из-под контроля ядерный реактор. Послышались крики: «Пусть выйдет русский посол! Пусть скажет нам, когда их вояки уберутся из Абхазии! Посла сюда! Посла!!» Крики мгновенно, как по мановению дирижерской палочки, подхватили, и через минуту уже вся до предела взвинченная толпа истерично требовала выхода посла.

Ага, как же! Прямо с низкого старта он к вам выбежал, дожидайтесь!

Но в посольстве впрямь чувствовали себя, мягко выражаясь, неуютно. Ведь еще чуть-чуть, и ринутся сюда эти ненормальные, разнесут все к чертовой матери. Убить-то навряд ли убьют, это уж слишком даже для горячего южного темперамента, сейчас все-таки не времена Александра Грибоедова, которого персидские фанатики на части разорвали. Тоже ведь дипломатом был…

Хотя… Кто их, психов, знает? Вовсе необязательно стрельбу устраивать или кинжалами размахивать, прилетит случайным булыжником по черепу, и пиши потом ноту протеста с того света. Как бы их хоть немного успокоить, сбить накал страстей? Местные власти уже оповещены, и, хоть они явно не торопятся, но должны же минут через десять – пятнадцать появиться какие-то силы защиты правопорядка?

Так что посол не посол, а клерк из Центра общественных связей при посольстве к митингующим все же вышел. Толпа насторожилась, затихла. Стройный молодой человек в безукоризненном костюме превосходно знал грузинский язык. Он взял протянутый мегафон и попытался воззвать к элементарной логике, к нормам международного права.

В самом деле: ведь российские военнослужащие находятся в Абхазии по мандату ООН, это миротворческие силы. Так какие претензии могут быть к России, и где здесь можно углядеть хотя бы следы оккупации? Из-за чего весь сыр-бор, господа? Одумайтесь!

Только вот отлично известно: рациональные доводы могут подействовать на индивида, но не на толпу. Толпа же от таких обращенных к разуму, а не к примитивным эмоциям доводов лишь окончательно стервенеет. Несчастному клерку не дали договорить, на него градом посыпались помидоры разной степени зрелости, гнилые баклажаны, тухлые яйца… И булыжник прилететь не замедлил. Схватившись за ушибленное плечо и сдавленно охнув, подбитый клерк в потерявшем всякую элегантность костюме, скрылся за двойными дверями посольства.

Но постановщики этого малоприличного спектакля, видимо, решили, что на сегодня достаточно. Не разносить же, в самом деле, посольство по кирпичику! Да и зачем? Цель достигнута, демарш получился – пальчики оближешь, а те, кому нужно, засняли такой видеоряд… Закачаешься!

Толпа сначала медленно, а затем все быстрее стала рассасываться, распадаться на отдельные группки. Вот дружно зафырчали автобусы, и на пятачке перед российским посольством остались только двое унылых блюстителей порядка, так и не выпустившие изо ртов лучшее средство от кариеса. А еще остался мусор: пустые бутылки и сигаретные пачки, пластиковые стаканчики, окурки, обрывки плакатов, какие-то мятые листовки, бумажные грузинские флажки.

До чего же все это грустно! Пусть сумасшедшее время развело нас. Пусть два десятка лет мы были разобщены дурацкими предрассудками, человеческой слабостью, амбициями лидеров, гнилыми словами и дурными идеями, но до того ведь вдесятеро дольше мы жили вместе!

Нельзя же так, право! Раздор себя исчерпал, его продуктивная стадия, если и была такая, закончилась. А то, что творится сейчас, ничего, кроме вреда, не принесет, ни России, ни Грузии.

Глава 12

Айас Саидович Речуа, хотя и родился на Кавказе, был человеком с очень холодной кровью. Мало что могло удивить шефа абхазской тайной полиции, еще меньше – напугать. Но, входя в этот кабинет, он всегда испытывал легонький холодок в спине, а по коже начинали ползать ознобные мурашки.

Хозяина кабинета Айас Саидович знал давно, еще в начале девяностых он активно помогал ему создавать в Абхазии антигрузинскую оппозицию. А когда «Союз нерушимый» приказал-таки долго жить, они вдвоем немало сделали для того, чтобы раздуть тлеющие головешки в яростный костер.

Сам Айас Саидович, будучи очень неглупым человеком, прекрасно понимал: стезя публичного политика не для него. Никак он не годится на роль отца нации. Нет у него того особого качества, которое называют модным словечком «харизма». И Аллах бы с ним! Речуа никогда не стремился к популярности, к внешним атрибутам власти, предпочитая действовать из-за кулис. Его положение предоставляло к тому все возможности. Да и вообще, власть как таковая мало привлекала Айаса Саидовича. По-настоящему Речуа интересовали деньги и только деньги, а власть… Что ж, это просто удобный инструмент для добывания денег. Еще меньше его волновали проблемы воссоздания великой Абхазии на исконных исторических землях, попросту в настоящий момент грех было не нагреть руки на этих судьбоносных вопросах.

А вот хозяин высокого кабинета относился к ним со всей серьезностью! К месту и не к месту он поминал благословенный девятый век, когда под державной рукой Леона Второго, – стопроцентного абхаза! – в Абхазское царство входила вся Западная и часть Восточной Грузии. То, что сделал Леон Второй, можем повторить и мы, его потомки, восстановив тем самым историческую справедливость, считал он. Такие декларации встречали восторженный отклик в народе: а как же? Душа поет, когда слышишь: «Мы, апсуа, должны стать настоящими хозяевами наших исторических земель!» Можно, хотя бы на время, забыть, что пусты прилавки, пусты карманы, подозрительно пусто в голове… Зато сердца полны отваги!

Хуже того, власть для этого человека превратилась в подобие наркотика: чем больше имеешь ее, тем сильнее хочется, есть у власти такое поганое свойство.

Так что, хоть и давно знал Айас Саидович своего былого соратника, но сказать, чтобы хорошо… Это вряд ли! Слишком импульсивен и непредсказуем стал в последнее время большой папа.

Поэтому, получив сегодня приглашение посетить высокий кабинет, Речуа не то, чтоб испугался, но обеспокоился: что там еще пришло в многомудрую голову его хозяина? А не дошли ли до него слухи о, скажем так, побочных доходах Айаса Саидовича? О «крышевании» санаториев, домов отдыха и гостиниц? Свет ведь не без добрых людей, стукачей хватает, а на его, Речуа, место многие хотели бы попасть… Тут ведь могут крупные неприятности нарисоваться, большой папа в тех случаях, когда чиновники и функционеры попадались на явной нечистоплотности, бывал крут. Более чем: случалось, что и головы летели. В самом прямом смысле слова.

Вот с такими мыслями Айас Речуа поднялся по винтовой лестнице к мощной бронированной двери без замка, но с лазерным сканером и переговорником. Отделанная полированным палисандром приемная существовала не для таких людей, как Айас Саидович, он попадал в кабинет через особый, секретный ход для посвященных. Хотя и посвященные, прежде чем шагнуть на ступени лестницы, должны были пройти двойной пояс охраны.

Речуа достал из кармана пластиковую карточку со штрих-кодом, поднес ее к сканеру.

– Кто?! – раздался из переговорника знакомый рык. – А-а, это ты, Айас… Заходи.

Щелкнула задвижка магнитного замка, дверь медленно приоткрылась. Айас Саидович встряхнулся всем телом, точно вылезшая из воды собака, и вошел в просторный, залитый полуденным сухумским солнцем кабинет.

– Ты опоздал на целых пять минут, а мое время дорого, – ворчливо произнес человек, сидящий за громадным, воистину начальственным столом, поверхность которого была отполирована до почти зеркального блеска. – Присаживайся. Есть серьезный разговор.

Речуа успокоился: по тому, как были сказаны эти слова, он сразу же и безошибочно определил – разноса и прочих неприятностей не предвидится. Просто Самому пришла в голову очередная основополагающая идея, и он хочет ею поделиться с верным соратником.

Вот ведь интересная причуда: где-то с год тому назад большой папа решил, что его русский язык далек от совершенства, и необходима интенсивная языковая практика. С тех пор со своими референтами, помощниками, чиновниками администрации он говорил только по-русски, оставляя родной язык для семьи и публичных выступлений. Чиновники втихомолку скрипели зубами, но терпели: хозяин – барин! И сейчас Сам заговорил с Речуа по-русски, ожидая от него того же, но Айаса Саидовича это не смутило, скорее обрадовало. Сам Речуа владел русским языком в совершенстве, и помнил, что когда хозяин кабинета впадает в бешенство и намеревается откручивать головы, он переходит на абхазский. Значит, сегодня, хвала Аллаху, не тот случай.

– Кофе будешь? – мрачно буркнул хозяин кабинета, показав, однако, своим вопросом, что пятиминутное опоздание прощено. – Нет? Я тоже не хочу. Коньяку бы хорошего, но нельзя, – сейчас нужно оставаться абсолютно трезвым. Дела наши неважны, Айас. И если ничего не предпринимать, сидеть, сложа руки, как вот ты сидишь, то скоро они станут много хуже. Ладно бы нас просто не признавали, но оставили в покое. Так нет! Перспективы представляются в высшей степени неприятными, чтобы не сказать – угрожающими. У меня есть основания с полной уверенностью считать, что Запад, прежде всего американцы, склоняются в сторону Грузии. Того и гляди, возникнет реальная опасность повторения аджарского варианта. Этого допустить ни в коем случае нельзя. Нужно что-то придумать. Нужно развести Россию, Грузию и Запад, вбить между ними клин. Твои соображения?

Не дожидаясь ответа, он встал из-за стола, подошел к большому, во всю стену окну, забранному двойным пуленепробиваемым стеклом.

«А ведь он постарел, – с неожиданным удивлением, чуть ли не с жалостью подумал Речуа. – Вон морщины какие на висках. И на лбу… Глаза усталые, веки набрякли, шея вся в складках…»

Из окна кабинета хорошо просматривался Сухумский ботанический сад, гордость Абхазии, один из самых старых и знаменитых ботанических садов Европы. Человек, стоящий у окна, безразлично глядел на буйство экзотической зелени внизу. Брови его все сильнее хмурились, сходясь к переносице, ему было не до красот.

– Чем ты и твои башибузуки вообще занимаетесь? – услышал Айас Саидович раздраженный голос. – Бездельники! Я что, жалею денег для твоей службы? А денег, меж тем, у меня мало! У нас было двадцать пять туристических маршрутов, они давали неплохие поступления в бюджет. Сейчас не осталось ни одного, к нам боятся ехать. А у тебя, понимаешь ли, мины на пляжах взрываются. Сухумская ГЭС вот-вот остановится, гидроузел на Гумисте изношен до последнего предела, снова придется платить ремонтникам. Это если мы их найдем! Если они к нам приедут! С бензином и дизтопливом положение аховое, получаем какие-то капли от русских, и только морем. Снова требуются деньги, откуда я их возьму?! Автотрасса Сухуми – Самтредиа разбита так, что почти непроходима. А она стратегически важна! Если грузины снова сунутся, то через перевалы, – он подошел к карте Абхазии, висевшей на дальней стене кабинета, ткнул пальцем, – они не пойдут, научены. А вот с юго-востока, через Колхидскую низменность, вполне могут попытаться. Как будем перебрасывать резервы в случае чего? Значит, дорога должна быть в приличном состоянии, а чтобы ее в такое состояние привести, опять же нужны средства. Твоя служба тянет деньги, как насосом, и я имею полное право требовать, чтобы от вас была реальная отдача. Что ты можешь предпринять, чтобы срочно рассорить русских и грузин? Да так, чтобы на Западе заохали, заахали и завозмущались?

– Если называть вещи своими именами, – осторожно сказал Айас Саидович, – то нужна тонкая, грамотно спланированная провокация. И не надо морщиться, в такой ситуации, как наша, все средства хороши.

– Согласен. Так тебе и карты в руки! Тайная полиция на то и существует, чтобы устраивать провокации. Сколько времени тебе потребуется, чтобы разработать план такой… акции?

– Вчерне он уже разработан, я все-таки недаром свой хлеб ем, – с достоинством ответил Речуа. – Остались детали, которые вас заботить не должны. У меня, пожалуй, даже исполнитель на примете есть. Он не наш, не абхаз, так что если что-то пойдет наперекосяк, всегда можно будет откреститься от него, прости меня Аллах за такие слова.

«Кроме того, – подумал Айас Саидович, – я точно знаю, этот человек терпеть не может грузин. Сделали они ему в недавнем прошлом какую-то изрядную пакость. И люди у него есть. И оружие. Характер, правда, тяжелый, но если посулить хороший куш…»

– Только на это потребуются средства, – закончил Айас Саидович, опуская глаза. – Я понимаю, с финансами сейчас туго, но в наше время даром даже кошка не мяукает.

Хозяин кабинета вновь уселся в свое кресло. Он сжал руки в кулаки, бухнул их на полированную поверхность стола, придвинулся почти вплотную к Речуа.

– Хорошо, средства ты получишь. Но учти: если я узнаю, что к твоим рукам прилипнет хоть доллар из них, то я тебя удавлю на твоих же собственных кишках. Ты меня знаешь, я не шучу. И вот что: времени у нас в обрез, а дело это сейчас приобретает первостепенную важность. Поэтому все остальное – побоку. Без тебя справятся. Все, ты свободен. Иди, работай.

Утирая пот со лба, Айас Саидович Речуа вышел на улицу. Он был доволен результатами аудиенции. Какой там доллар, нужен он ему! Деньги проще и безопаснее получить в других местах и другими способами. Но, как гурман наслаждается изысканным блюдом, так шеф абхазской тайной полиции смаковал сейчас детали тонкой и красивой провокации, план которой окончательно сложился у него в голове. Как это у Гитлера с поляками в тридцать девятом году получилось? С радиостанцией? Вот-вот… Только нужно учесть местную специфику.

Лазурную глубину сухумского неба рассекали быстрые черные стрижи.

«Наверное, гроза будет к вечеру, – подумал Айас Саидович. – Дай-то Аллах. А то совсем дышать нечем…»