Текст книги "Жиган против банды"

Автор книги: Сергей Зверев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Ровно через месяц огромная, двадцатиместная палатка, разбитая в самом центре двора и временно выполнявшая функции храма, была торжественно свернута. С этого момента главным культовым сооружением стал просторный бревенчатый дом. Этот воистину праздничный день был отмечен тремя важными событиями – освящением храма, первым богослужением и посвящением в члены секты.

Было восстановлено лишь одно здание бывшего хутора. Но эта первая реальная победа окончательно убедила подопечных отца Василия в правильности выбора и еще больше укрепила их веру. Кроме того, все стали ближе друг другу. Возможно, поэтому с каждым новым днем поселение все больше и больше напоминало коммуну. А отец Василий чувствовал, что постепенно становится для своих подопечных неким подобием божества, которому безоглядно повинуются и авторитет которого не может быть подвергнут сомнению.

Спустя шесть недель после высадки на берег восстановительные работы были закончены, и с палатками распрощались навсегда. Богослужения уже шли по полной программе. И вот однажды после утренней службы, обведя взглядом своих подопечных, отец Василий сделал одно немаловажное открытие. Он вдруг осознал, что стал частью своих учеников, чем-то вроде их внутреннего голоса, второго «я». Это внезапное открытие ничуть не смутило его. Ведь именно к такой близости он и стремился.

И отец Василий понял, что с этого момента первый и самый сложный этап его миссии по праву можно считать завершенным.

Теперь следовало подумать о расширении поселения и, главное, о практической реализации приобретенных учениками знаний.

Занимаясь исключительно духовным воспитанием паствы, отец Василий прекрасно понимал, что новая формация людей (а именно таковыми он считал своих подопечных) должна быть не только тверда духом, но и обладать совершенным в физическом плане телом. Иначе о каком самоутверждении могла идти речь? Да-да, именно самоутверждении! Ведь отец Василий считал полную изоляцию временным и в то же время необходимым периодом. Согласно его твердому убеждению только в полной изоляции от общества его подопечные могли как следует осознать идеи «истинного первородного мира – такого же чистого, как Святой Дух» и постичь «таинство жизни и смерти».

А потом всем им предстояло вернуться в общество. Вернуться, чтобы изменить это общество и сокрушить царящее в мире зло. Превзойти его не только силой своего духа, но и, если это потребуется, вступить в бой на материальном, физическом уровне. А это означало, что они должны не только совершенствовать свой внутренний мир, но и в короткие сроки овладеть реальными приемами борьбы с потенциальным врагом.

Отец Василий не мог самостоятельно решить эту задачу и поэтому вынужден был обратиться за помощью к специалистам. Один из них, некто Павел Романов – статный светловолосый мужчина лет тридцати, – даже поселился в «скиту». Ему была определена роль инструктора и личного советника отца Василия по вопросам безопасности. А, по сути, живя здесь, он занимался с паствой физической подготовкой.

Три раза в неделю, когда к берегу причаливал катер с маскировочной окраской, власть полностью переходила в его руки. В эти дни посвященные во главе с Романовым отправлялись вверх по реке для прохождения специальной подготовки.

В остальные дни здешние обитатели упорно трудились над возведением нового жилого сооружения, которое должно было стать первым пристанищем для новичков. Здание строилось поодаль от основных построек и на открытой местности. Такое расположение позволяло осуществлять полный контроль над вновь прибывшими и свести до минимума возможность их преждевременного контакта с посвященными. По мнению отца Василия, лишь пройдя период очищения, новички могли покинуть зону карантина.

Когда «инкубатор» был наконец-то построен, отец Василий выехал в Москву. Вернулся он через неделю с тремя молодыми людьми – девушкой и двумя парнями. Они и стали первыми жильцами нового дома. А уже через месяц численность почитателей отца Василия достигла двух десятков. Семеро из них жили в доме для новичков, а остальные, посвященные, в «скиту».

Это поселение постепенно превращалось в некое подобие микрогосударства.

Но неотвратимо близился час, когда они должны были заявить о себе всему миру…

И вот сегодня, в полдень, пятерым посвященным во главе с инструктором Романовым предстояло покинуть ставший родным «скит» и отправиться в столицу со священной миссией.

В этот день, в отличие от остальных, отец Василий слегка волновался. Ведь от того, как его подопечные выполнят поставленную перед ними задачу, зависело будущее секты, признание или непризнание того, что выбранный им путь имеет смысл. Впрочем, несмотря на легкий душевный дискомфорт, учитель выглядел в этот день, как всегда, уверенно.

«Сомнение – наш враг», – этот закон отец Василий усвоил прочно и поэтому тщательно скрывал от посторонних глаз свои истинные чувства.

Лишь после утренней молитвы для посвященных и нескольких часов, проведенных в кругу новичков, он позволил себе немного расслабиться. Да и то лишь тогда, когда убедился, что находится в полном одиночестве. Но задержаться в этом состоянии ему не дал Романов.

Инструктор появился неожиданно, в тот момент, когда отец Василий взял в руки Библию и, открыв ее наугад, начал читать.

Переступив порог и увидев отца Василия с обнаженным торсом, да еще лежащим в кровати с Библией в руках, Романов удивленно присвистнул, а потом насмешливо проговорил:

– Может, лучше «освежить дыхание»?

– Я всегда с трудом понимал шуточки мирян… – отец Василий недовольно покачал головой и, закрыв Библию, положил ее на стол.

– Мирян? – незло передразнил инструктор.

– Ладно, хватит. Говори, зачем пришел, – отец Василий встал с кровати и набросил на себя рясу.

Романов широким шагом подошел к окну и выглянул на улицу.

– Через час должен прийти катер…

– Я знаю.

– Парни хотели получить твое благословение. Хотя, если честно, я не совсем понимаю все эти условности.

– Душа – дело тонкое, – поучительно заметил отец Василий. – И вполне естественно, что не каждый в состоянии осознать это.

– Особенно человек, который только и умеет, что отдавать команды типа: «Стройся!» – Романов резко повернулся и с вызовом посмотрел на отца Василия. – Ты это хотел сказать?

– Путь к богу открыт для всех, – уклончиво ответил тот.

– Но мне пока хорошо и здесь, – съязвил Романов. – К богу или к черту я всегда успею.

Отец Василий неодобрительно посмотрел на инструктора.

– Ладно, не сердись, – уступил Романов. – Что же касается твоих ребят, то они, хоть и порядочные зануды, но в профессиональном плане я не имею к ним никаких претензий. Команда что надо!

– А знаешь почему? – отец Василий испытующе посмотрел на инструктора и, не дожидаясь его ответа, пояснил: – Они работают не за деньги.

– А вот это и вовсе недоступно моему пониманию, – пожал плечами Романов.

– Почаще заходи на богослужения. Может быть, кое-что и прояснится.

– Нет уж, уволь, – инструктор выразительно замахал руками. – Ладану я предпочитаю чистый воздух. И, по-моему, это не мешает нам делать одно общее дело. Причем делать его хорошо.

– Посмотрим… – неопределенно пробормотал отец Василий и украдкой взглянул на часы.

– Не волнуйся, все пройдет отлично, – усмехнулся Романов. – Если, конечно, вы как следует будете молиться за нас…

Отец Василий проигнорировал эту остроту.

Затем, взяв в руки Библию и бросив инструктору небрежное «пошли», он решительным шагом направился к двери. Пройдя в зал и внимательно осмотрев его, приказал:

– Поплотнее закрой окно и позови ребят.

– Хорошо, – удивленно кивнул Романов и, закрыв ставни, зашагал в сторону выхода. – Дальше на меня не рассчитывай. Я подожду ребят на улице.

– Как пожелаешь…

Когда инструктор вышел, отец Василий неспешно подошел к царским вратам, опустился на колени и, подняв глаза на икону Спаса, принялся молиться.

За этим занятием его и застала вошедшая пятерка. Парни молча прошли в центр комнаты, опустились на колени и, в точности копируя движения учителя, погрузились в молитву.

Не обращая ни на кого внимания, отец Василий встал с колен, прошел в алтарь и зажег кадило. В нос ударил сладковатый запах, а тяжелый желтоватый дым пополз в трапезную. На мгновение задержавшись, отец Василий отыскал взглядом на престоле небольшую баночку с пилюлями и, открыв ее, забросил в рот две «успокаивающие».

«Ну, с богом!» – мысленно пожелал он себе и вышел к ученикам.

– Сегодня я буду краток, – понизив голос, проговорил он. Подождал, когда подопечные обратят свои взоры на него, и продолжил: – Жизненный опыт дал вам понимание того, что вы – некая сущность, проходящая по жизни, в которой вся жизненная драма – лишь пища для вашего пробуждения. Следующий этап – очищение – помог вам услышать бога и стать сознательными и свободными. Но, обладая личной свободой, мы еще не можем чувствовать себя спокойно. В то время, когда бог призывает нас к активным действиям, наша пассивность сродни предательству.

Отец Василий сделал паузу и обвел присутствующих испытующим взглядом.

– Вы здесь потому, что понимаете, чего ждет от вас бог. И в ваших душах не должно быть места сомнению. Сомнение – это что-то из чувственного мира. Мы же работаем с сердцем, открывая поток, связующий нас с богом. Этот океанский поток впитывает в себя все формы бытия, обращая их в энергию. И через нас эта энергия возвращается в материальный мир для того, чтобы преобразовать его, очистить, сжечь все лишнее, чуждое божественной природе. В наших силах помочь миру встать на путь очищения, возвратить его в лоно божье. Я благословляю вас в этом начинании. И пусть поможет вам бог быть сильными и стойкими! Аминь…

Отец Василий осенил учеников крестом.

– Аминь, – нестройным хором ответили ученики.

Глава 7

Обладатель бархатного голоса позвонил ровно через два часа.

За это время генерал едва не сошел с ума от нарастающего волнения. Он мерил шагами свою огромную четырехкомнатную квартиру, все время натыкаясь на мебель, беспрерывно дымил сигаретой, хотя раньше никогда не позволял себе курить в комнатах. Последний раз генерал чувствовал себя так паршиво после октябрьского путча, когда узнал, что все его друзья-приятели арестованы, а его положение отнюдь не так стабильно, как хотелось бы. Тогда все обошлось. Теперь же ситуация развивалась таким образом, что генерал, даже если бы и захотел, не мог бы ничего исправить. И от этой мысли ему было не по себе. Он так верил в свою удачу, в свое незыблемое могущество, что все происходящее казалось ему дурным сном.

«Нет, это случилось не со мной, – повторял он, шагая из комнаты в комнату, как заведенный маятник. – Не со мной, не со мной… Я не хочу верить, что Светку могут убить… не хочу, не хочу… Ее не убьют, они не посмеют сделать это… Не посмеют…»

Но не только исчезновение дочери и телефонный звонок похитителей занимали мысли генерала. Клебаничева беспокоил и тот факт, что агент Жиган не подавал никаких признаков жизни, а как связаться с ним, генерал не знал. Он несколько раз набирал номер мастерской, но там никто не поднимал трубку.

На свой страх и риск генерал решил действовать самостоятельно.

«Я соглашусь на все их условия, только бы они вернули мою дочь. Черт с ней, с карьерой. Главное, чтобы со Светкой ничего не произошло… – придя к таким выводам, Клебаничев почувствовал некоторое облегчение. Его мысли потекли несколько в ином направлении: – Эх, какой же я идиот, что не научился брать взятки и пользоваться своим служебным положением! Тогда бы лежала у меня на счету в швейцарском банке кругленькая сумма. А когда бы все это кончилось и Светка вернулась домой живой и невредимой, махнул бы я на все рукой и прощай, родное министерство. Ушел бы в отставку и уехал на Запад. А без денег кому я там нужен? Но уже ничего не поделаешь, в такие годы начинать все с нуля глупо, да и небезопасно. В крайнем случае, пистолет к виску, и все дела… Хотя нет, Светка всю жизнь будет мучиться угрызениями совести…»

В этот момент зазвонил телефон. Клебаничев машинально посмотрел на часы и рывком снял трубку.

– Алло?

– Игорь Петрович? – это был обладатель бархатного голоса.

– Да, это я.

– Как вы себя чувствуете? Надеюсь, неплохо. Хочу сообщить вам, что ваша дочь здорова и невредима… Пока.

– Чего вы хотите от меня?! – сорвался на крик генерал. – Да, я на все согласен! Это вы хотели от меня услышать?

– Поберегите свои нервы, – в голосе собеседника послышались металлические нотки, – они вам еще понадобятся. Если вы согласны сотрудничать с нами, то жду вас ровно через час по адресу… – незнакомец назвал координаты. – Там находится коммерческая фирма «Геркулес», которая торгует бытовыми приборами. Когда прибудете на место, скажете секретарше, что вы от Степана Степановича. Девушка проводит вас в один из кабинетов, где вас будет ждать наш человек. Он и сообщит вам условия сделки.

В трубке послышались короткие гудки, и генерал нервно бросил ее на рычаг телефона. Он едва сдерживал рвущуюся наружу клокочущую ярость – это же надо, какая-то сволочь уверена, что он, генерал Клебаничев, немедленно помчится черт знает куда! На противоположный конец Москвы! От приступа негодования у него даже приостановилось дыхание, но, когда гнев прошел, генерал понял – надо ехать. Ведь речь шла о судьбе его дочери, и, судя по всему, эти люди не собирались шутить. На всякий случай Клебаничев еще раз попытался связаться с Жиганом, дабы сообщить ему о звонке похитителей. Однако и эта попытка окончилась неудачей.

В этот момент генерал вдруг остро осознал свое одиночество. Оно нахлынуло внезапно и было похоже на вылитое на голову ведро ледяной воды. Клебаничев даже поежился и сразу почувствовал омерзение к самому себе. Последние четыре года он сознательно отстранялся от всех людей, пытавшихся с ним сблизиться. Он не желал иметь с ними никаких общих дел, даже если кто-нибудь был ему симпатичен. И вот теперь генералу было даже не с кем посоветоваться. Самым близким человеком для него до сегодняшнего дня оставалась Ангелина. Ей он мог поведать свои сомнения, доверить секреты, вывернуть наизнанку душу. Но, как ни прискорбно, Ангелина ему уже не принадлежала.

«Наверное, я сам виноват, – подумал генерал. – Надо было не выслушивать ее аргументы, а взять за руку и затащить в загс. Нет, пусть бы сначала развелась со своим советником, переехала бы сюда. А потом бы все оформили по закону. И была бы у Светланы молодая мачеха. Что ж, это очень даже неплохо. Думаю, они нашли бы общий язык. Ангелина – современная, эмансипированная женщина, а Светку всегда привлекали подобные типажи… Похоже, у меня, как теперь модно говорить, совсем крыша поехала! Несу какую-то чушь. Ведь Ангелина ни разу не высказала в мой адрес претензий по этому поводу. Наоборот, всегда старалась подчеркнуть, что относится к прочным связям пренебрежительно. Впрочем, если поразмыслить, ни одна женщина никогда не отказывается от возможности овладеть мужчиной целиком и полностью».

Но теперь что-то менять было уже поздно – Ангелина завела себе нового, более молодого любовника. Уязвленный генерал никогда не сделал бы первый шаг для примирения и поэтому решил вычеркнуть Ангелину из своей памяти.

Посмотрев на часы, Клебаничев вдруг понял, что потерял чувство времени. До встречи с похитителями оставалось чуть больше тридцати минут, а он все еще находился у себя в квартире. Генерал торопливо натянул пиджак, пахнущий духами Ангелины, и подошел к серванту. Отодвинув крайний правый ящик, вытащил из него картонную коробку, в которой хранил свое именное оружие – пистолет «ТТ». Он никогда не пользовался этой игрушкой. Сразу после награждения положил пистолет в сервант и начисто забыл о нем на долгие годы. Даже из простого любопытства редко заглядывал в этот ящик. И вот теперь, кажется, наступил именно тот момент, когда оружие могло понадобиться. Правда, Клебаничев не был уверен, что пистолет в полном порядке, но проверять и смазывать детали у генерала не оставалось времени. Он сунул оружие в карман пиджака, опустил туда же запасную обойму с патронами и решительно направился в прихожую.

Клебаничев вышел из своей квартиры с тяжелым сердцем. Он не был уверен, что поступил правильно, захватив с собой «ТТ». Возможно, оружие следовало бы оставить на прежнем месте, но возвращаться назад, в пустую квартиру, не хотелось. Выйдя из подъезда, генерал завернул за угол дома, дабы сократить путь до оживленной трассы Кутузовского проспекта. Там он намеревался поймать такси или попутку, так как в таком взвинченном состоянии не рискнул садиться за руль собственного автомобиля.

Такси удалось поймать почти сразу, благо проблем с этим давно не было – каждый, кто имел личную тачку, старался подхалтурить по мере возможности. Назвав адрес и пообещав царские чаевые за скорость, Клебаничев откинулся на спинку сиденья и смежил веки. Водитель попался несловоохотливый, он деловито крутил баранку и не навязывался к пассажиру с ненужными расспросами. В результате Клебаничев оказался в нужном месте за минимально короткий срок. Расплатившись с таксистом, он тяжело выбрался из салона и огляделся.

Район, где пустила корни фирма «Геркулес», ничем особенным не отличался – таких в Москве было множество. Удивляло, что владельцы «Геркулеса» сняли офис на окраине столицы, ведь здесь и покупателей меньше, и рекламировать свои товары практически невозможно. О том, что на первом этаже новенькой девятиэтажки располагается фирма, торгующая бытовой техникой, Клебаничев узнал из объявления, отпечатанного на цветном принтере. Этот обыкновенный кусочек бумаги крепился на двери подъезда и никоим образом не мог содействовать процветанию «Геркулеса».

Генерал вошел в грязный подъезд, поднялся по ступенькам, стараясь не дотрагиваться до перил, и позвонил в нужную дверь. Ему немедленно открыли, даже не спросив кто. На пороге стояла высокая длинноногая девушка, показавшаяся Клебаничеву знакомой. Эти зеленые глаза, густо накрашенные ресницы, вздернутый носик он уже где-то видел. Но где? Времени на то, чтобы копаться в памяти, у него не было, и генерал произнес условленную фразу:

– Здравствуйте, я от Степана Степановича.

Девушка молча отступила на шаг назад, пропуская Клебаничева в помещение.

– Проходите.

Генерал переступил порог со смешанными чувствами. Сомнения разом нахлынули на него, особенно после того, как ему удалось разглядеть интерьер комнаты. Кроме широкого стола и огромного, потертого дивана, здесь ничего не было. На столе стоял телефон и лежала дамская сумочка. И никаких витрин с рекламными товарами, не говоря уже об элементарном компьютере, который теперь имеет даже самая захудалая фирмочка.

– Это «Геркулес»? – растерянно переспросил генерал. – Я не ошибся?

– Нет, не ошиблись, – девушка шагнула к столу, взяла сумочку и перебросила длинную ручку через плечо – явно собралась куда-то уходить.

Генерал насторожился – оставаться одному в этой странной комнате не входило в его планы. Во что бы то ни стало он решил задержать эту красотку здесь, даже, если потребуется, использовав при этом свое мужское обаяние, которым природа наградила его в избытке. Выбросив на минуту из головы тревожные мысли, он вроде бы беззаботно проговорил:

– В вашем офисе у меня назначена важная встреча, – про себя Клебаничев подумал, что эту жалкую конуру трудно назвать офисом. – Ровно в восемь. Сейчас без десяти… Я вижу, вы куда-то торопитесь?

– У меня, как и у вас, на сегодняшний вечер запланировано мероприятие, – в голосе девушки послышалась холодная вежливость. – Не волнуйтесь, тот, с кем вы договаривались о встрече, появится через несколько минут.

– Мне кажется, мы с вами уже где-то встречались, – предпринял вторую попытку генерал.

В глазах девушки мелькнул неподдельный интерес. Она оперлась о край стола, приняв самую что ни на есть сексуальную позу, и посмотрела на Клебаничева долгим недвусмысленным взглядом:

– Возможно.

– Где же?

Красавица чуть поколебалась, как бы решая, стоит ли продолжать этот разговор. Затем взглянула на свои маленькие часики и развела руками.

– Извините, Игорь Петрович, но я и вправду тороплюсь, – с сожалением проговорила она. – Я обещала, что встречу вас, впущу в офис, а затем отправлюсь по своим делам.

– Вы знаете, как меня зовут? – растерялся генерал. – Откуда?

– Но вы же сами только что сказали, что мы встречались, – девушка весело рассмеялась. – К тому же, вас так часто показывают по телевизору, что вспомнить ваше имя и отчество не составило большого труда.

– Да, конечно, – согласился Клебаничев.

В начале своей карьеры, когда генерал стал частым гостем голубого экрана, ему нравилось, когда случайные прохожие узнавали его на улице. Но со временем Клебаничева стало раздражать повышенное внимание к его персоне. Он приложил немало усилий, чтобы не реагировать на заинтересованные взгляды и на шепот за своей спиной. Перестал ходить в магазин за покупками, а на работу ездил только на служебной машине. Впрочем, многие принимали его за двойника знаменитого генерала, но эта девушка, видимо, была поклонницей передач о Российской армии.

В этот момент до слуха Клебаничева донесся скрежет открываемого замка. Красавица почему-то растерялась и посмотрела на дверь откровенно испуганным взглядом. Через несколько секунд порог комнаты переступил низенький крепкий мужчина неопределенного возраста. Высокий лоб пересекали глубокие морщины, кожа на лице была дряблой, губы потрескавшиеся – с первого взгляда ему можно было дать лет сорок пять. Однако вошедший одевался несколько экстравагантно для своего возраста – чернильного цвета джинсы, кожаная жилетка и тупоносые туфли на высоких каблуках – это заметно молодило его, делало стильным.

Войдя в помещение, незнакомец несказанно удивился, увидев девушку. Он вскинул бесцветные брови и спросил приятным тенорком:

– Как, ты все еще здесь?

Зеленоглазая красавица смешалась, что-то пробормотала в свое оправдание и рванула к выходу.

– Погоди! – остановил ее незнакомец.

Девушка замерла в самой нелепой позе, но Клебаничеву и в голову не пришло улыбнуться или как-то пошутить по этому поводу. Генерал почувствовал, что с приходом незнакомца вся его уверенность куда-то улетучилась, и даже мысль о том, что он вооружен и в случае чего может постоять за себя, не согревала уязвленное самолюбие.

– Подожди меня на улице, – приказал девушке крепыш. – Если я не ошибаюсь, нам по пути.

Красавица затравленно кивнула и скрылась в прихожей, а незнакомец переключил все свое внимание на Клебаничева.

– Товарищ генерал, если не ошибаюсь? – с вежливым сарказмом уточнил он и, не дожидаясь ответа, продолжил: – Сейчас мы вместе с вами выйдем на улицу, сядем в мою тачку и отправимся к шефу. Вопросы есть?

От этой новости Клебаничева бросило в жар.

– Куда? Зачем? – Внезапно его охватила такая злость, что он почти потерял контроль над собой. – Я же договорился о встрече здесь! Мне позвонили по телефону и пригласили сюда, чтобы как можно быстрее решить вопрос о моей дочери!

– А я получил несколько иные инструкции, – спокойно возразил крепыш. – Мне приказали забрать вас отсюда и привезти к шефу. Если не хотите, можете не ехать. Мне все равно.

– Вы прекрасно понимаете, что я не смогу отказаться, – буркнул генерал.

Он уже корил себя за несдержанность. Ведь его минутная вспышка гнева могла негативно отразиться на судьбе Светланы, а этого Клебаничев боялся больше всего. Он поймал на себе насмешливый взгляд крепыша и немного смутился. Ему показалось, что незнакомец читает его мысли.

– Поехали, – генерал решительно направился к выходу.

Лето подходило к концу, поэтому уже в восемь вечера над Москвой сгущались сумерки. Во дворе дома, в котором якобы обитала фирма «Геркулес», торгующая бытовыми товарами, играли ребята младшего школьного возраста. Трое мужичков рабоче-крестьянского происхождения громко обсуждали тему европейского кубка. Мат стоял на весь микрорайон, но, похоже, любителей футбола это ничуть не смущало. Клебаничев поискал глазами машину крепыша, интуитивно надеясь, что вычислит ее сразу. Ведь недаром говорят, что тачку выбирают под стать своему характеру и внешности. Однако среди иномарок, выстроившихся около подъезда, было столько разномастных автомобилей, что глаза разбегались.

Крепыш не заставил себя долго ждать: помахивая ключами, он вышел из подъезда минуты через три и бодрым шагом направился к салатовому «Пежо» с затемненными стеклами. Только сейчас Клебаничев заметил у машины тоненькую фигурку зеленоглазой красавицы и принялся корить себя за то, что не подошел к девушке раньше.

– Натали, на переднее сиденье, а вы, генерал, – назад, – приказал крепыш, отпирая дверь.

Клебаничев глубоко вздохнул, краска медленно прилила к его щекам – он не привык, когда к нему обращались таким пренебрежительным тоном. Но ради Светланы решил промолчать и четко следовать указаниям крепыша. Молча забрался на заднее сиденье и уставился в окно с самым невозмутимым видом.

«Надо взять себя в руки, – мысленно приказал себе он. – Нельзя показывать этим людям свои слабости. Нельзя давать им повод для насмешек и жалости…»

Крепыш повернул ключ в замке зажигания, выжал газ, и «Пежо» тронулся с места.

После получасовой езды по московским улицам генерал Клебаничев наконец понял, куда они направляются. «Пежо» плавно скользил по Варшавскому шоссе, обгоняя другие машины, водитель тихо насвистывал шлягер уходящего лета, а девушка, достав из сумочки косметичку, трудилась над своей и без того яркой внешностью. Генерал же занимался тем, что пытался вспомнить, где он мог видеть эту красотку, но так и не пришел к определенному выводу.

Миновали Южное Бутово, Новокурьяновку, затем свернули с главной дороги направо. Перед взором Клебаничева предстал дачный поселок. Почти каждый участок был обнесен высоким забором, из-за которого выглядывали самые разнообразные, порой причудливые коттеджи. По всему было видно, что здесь проживают отнюдь не бедные люди. Во многих окнах горел свет, впрочем, это было неудивительно – дачный сезон еще не окончился. Но, судя по всему, в этих симпатичных домиках можно было жить и круглый год.

Крепыш остановил машину возле коттеджа, стоящего на самой окраине. Трижды прозвучал звуковой условный сигнал, имеющий два тона, после чего металлические ворота поползли в стороны. Генерал успел заметить, что участок охраняют по меньшей мере двое вооруженных громил.

Проехав на территорию, обнесенную забором, крепыш заглушил двигатель и скомандовал:

– Выходите оба! Генерал, следуйте, пожалуйста, за мной…

«Ого, его речь обогатилась новыми выражениями, – удивился Клебаничев, молча выбираясь из салона. – Пожалуйста, спасибо – эти слова явно не из его лексикона. Он наверняка позаимствовал их у хозяина. Временно, разумеется. Не вызывает сомнений, что этот парень всего лишь посредник и, находясь на хозяйской территории, старается вести себя так, как здесь принято».

Генерал, разминая затекшие ноги, прошелся по бетонированной дорожке в сторону дома. Дом как дом, ничего особенного. Каменный, оштукатуренный, но с огромными пуленепробиваемыми окнами. Балкон, крепкие деревянные двери, черепичная крыша. Он мог принадлежать кому угодно – «новому русскому», если судить по охране, государственному служащему (та же охрана, но за счет государства) или отечественному мафиози. Поразмыслив, Клебаничев решил, что третий вариант скорее всего наиболее верный.

Тем временем крепыш, перекинувшись парочкой слов с громилами, предложил генералу пройти в дом. Клебаничев поднялся по ступенькам, толкнул дверь и переступил порог апартаментов.

И сразу же окунулся в мягкий полумрак. Тихо звучащая «Лунная соната» приятно расслабляла, а тлеющие угольки в камине придавали встрече несколько интимный характер. Холл освещал только слабый светильник, и поэтому генерал не сразу заметил человека, удобно устроившегося в кресле. Лишь после того, как тот негромко кашлянул, Клебаничев повернулся в его сторону. Из-за слабого освещения генерал не смог как следует разглядеть этого человека, отметив лишь тот факт, что владелец дачи был худощав.

– Добрый вечер, Игорь Петрович, – любезно поздоровался хозяин. Его голос был вкрадчивым и бархатным, точь-в-точь, как голос незнакомца, звонившего генералу.

– Добрый вечер, – отозвался Клебаничев.

– Проходите, садитесь, – предложил хозяин. – Что будете пить? Джин, водку, виски, коньяк? Только одно условие: наливайте себе сами. Столик с напитками перед вами.

– Спасибо, пить мне что-то не хочется, – отказался Клебаничев. – В данный момент у меня только одно желание – я хочу, чтобы моя дочь побыстрее вернулась домой.

– Для этого одного вашего желания мало.

«Сволочь, он еще пытается острить, – с неприязнью подумал генерал. – Но почему этот человек ведет себя так нагло? Почему решил лично встретиться со мной? Создается впечатление, что он вообще ничего не боится. Наверняка он уверен на все сто, что я соглашусь на его условия, лишь бы Светлана вернулась домой живой и невредимой… Впрочем, он прав. Он хорошо изучил меня, знает, гад, за какие ниточки дергать. Наверняка в курсе, что деньги меня никогда особенно не интересовали».

– Вы любите полумрак? – неожиданно спросил незнакомец.

– Я предпочел бы разговаривать с вами при более ярком освещении.

– Желание гостя для меня закон, – с помощью пульта дистанционного управления хозяин увеличил освещенность холла и чуть уменьшил громкость музыки.

Теперь у Клебаничева появилось больше шансов рассмотреть этого человека. В нескольких метрах от него, утопая в кресле, сидел мужчина средних лет в элегантном сером костюме, но без галстука. Его темные волосы были гладко зачесаны назад, подбородок тщательно выбрит. Указательный палец украшал золотой массивный и вычурный перстень. Это делало его похожим на цыганского барона или на гомосексуалиста, однако генерал был почему-то уверен, что незнакомец имеет традиционную сексуальную ориентацию.

«Где я мог его видеть? – подумал генерал. – На презентации? Вряд ли. В министерстве?.. Какие глупости! Где еще?.. Вспоминай!»

– Как-то нехорошо получается, – прервал затянувшуюся паузу хозяин. – Я знаю, как вас зовут, а вы – нет.

– Что ж, давайте познакомимся.

– Называйте меня Степаном Степановичем. Как вы успели догадаться, это не мое настоящее имя, но вам ведь надо как-то ко мне обращаться. Думаю, нам придется провести вместе не один час. Поэтому отныне для вас я – Степан Степанович.

Казалось, хозяин упивается растерянностью гостя и тем, как глупо тот угодил в ловушку. В то же время в его глазах читалась и нормальная человеческая жалость, а это больше всего раздражало генерала.