Текст книги "Я – первый"

Автор книги: Сергей Зверев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Внезапно далекий грохот выстрелов нарушил тишину ущелья. Сразу утихло слабое, затихающее чириканье птиц, которые возились в своих гнездах, устраиваясь на ночь. Мы упали в траву, выставив перед собой автоматы, и закрутили головами, пытаясь в наступающей темноте определить источник звука и расстояние до него.

Пальба быстро нарастала. Эхо наконец отразилось от скал и начало гулять по ущелью, заглушая шум воды.

Артур повернул ко мне голову.

– Это наших херачат…

Я молчал, с нарастающей паникой глядя в его бледное в свете встающей луны лицо с темными провалами вместо глаз.

– Наших?! – проговорил я в полный голос.

– Да. Комендатуру, скорей всего.

Тон у него был угрюмым.

– Это значит…

– Это значит, что нам помощи ждать неоткуда, – проговорил спецназовец, поднялся на колени и затем сел. Его фигура черной глыбой нависла надо мной. – Я сомневаюсь, что это обычный ночной обстрел. Скорей всего, штурм. Слышишь, как стреляют?

Общая канонада, в которой нельзя было различить отдельных выстрелов, распалась на локальные перестрелки и постепенно затихала. Послышались более гулкие, как бы толкающие воздух звуки.

– Это гранаты пошли в ход. Или наши отбились, или им всем конец.

Я кратко и выразительно выругался, осматривая ущелье, погруженное в темноту.

– В том селе, что проехали… Не помнишь названия?

– Тевзаны, что ли…

– Скорей всего.

– Это ведь недалеко. Километров пять-шесть будет. Едрена корень!

Спрашивать, что же нам теперь делать, я не стал. Ситуация была понятна и без объяснений. Ближайшая помощь, на которую мы могли рассчитывать, скорее всего, уничтожена.

– Наши ночью не воюют. Так что… – И Артур вздохнул, а затем выругался на незнакомом языке.

Через некоторое время стрельба вообще затихла.

– Ну не сидеть же нам здесь всю ночь, – тихо сказал мой напарник как бы самому себе. – Надо все равно идти вниз по течению, выходить на равнину.

Я еще секунду полежал, бездумно уставясь в траву перед собой. Подниматься назад по дороге, которая вела к Главному Кавказскому хребту, вообще не было смысла. Артур прав, надо рискнуть. Так все равно ближе к нашим.

– Тогда пошли!

Я решительно встал, поправил оружие и посмотрел на Артура.

– Сейчас все боевики там, вряд ли кто нас увидит. Подойдем ближе к селу, там и разберемся… Я первый иду, ты прикрываешь.

* * *

– Привал! – прошипел мне в лицо Артур, когда мы обогнули очередной поворот на хребте.

Я сразу же упал на спину и задрал ноги вверх. Ступни ощутимо горели. Нелегко идти в темноте в горах. Все мышцы тела постоянно напряжены, ожидая какой-нибудь пакости в виде ямы или камня под ногами. Нам здорово помогла луна, освещая довольно сильным светом (я даже удивился) лес и светлые скалы. За то время, что мы двигались параллельно дороге, по ней проехали всего две автомашины. Артур неуклонно шел по границе росшего на скалах леса, чтобы в любую секунду исчезнуть в спасительной черной тени деревьев. Наконец он выбрал подходящее место. Несколько высоких лиственниц, стоявших рядом, защищали нас со всех сторон от ненужных взглядов и могли послужить укрытием в случае стрельбы.

Я огляделся. Мы находились на границе водораздела. Легкий ветерок обдувал наши разгоряченные лица. Но холодно не было. Стоял конец мая, и я здорово надеялся, что мы не замерзнем. До границы снегов было еще очень далеко. Мы находились на одном из многочисленных невысоких хребтов, покрытых лесом. Внизу, под ногами, в резком свете полной луны серебрилась река, и рядом с ней светлой узкой лентой угадывалась дорога.

– Заночуем здесь! Комаров нет, ветерок, и господствующая высота… Пойдет! – решил мой напарник. – Дежурить будем по очереди, как обычно. Я с двенадцати до трех, ты с трех до шести. А там и двинемся.

– Сними берцы и помой ноги… – распорядился спецназовец, положил автомат рядом с собой, затем бесшумно и быстро разулся. – Ноги надо беречь… эти приколы я знаю. У меня уже грибок. Я неделю ботинки не снимал в Буденновске, когда Басаев туда зашел. Басаев приходит и уходит, а грибок остается… Давай, воды не жалей… Вот она, рядом.

Сполоснув горячие ступни теплой водой (сразу стало немного легче, видимо, кожа задышала), я натянул мокрые от пота носки, вытянул ноги, нашарил в кармане пачку сигарет (я совершенно забыл о них, никотиновый голод не мучил совершенно, задачи дня по выживанию не оставляли времени на спокойное обдумывание ситуации, когда можно было с наслаждением покурить), вытащил мятую пачку и с удовольствием ощупал ее. Сигарет десять были еще в наличии.

– Я закурю, ничего? – задал я вопрос темной фигуре напротив меня. Как-то так получилось, что я начал слушаться Артура. Но что поделаешь… В горах я никогда не был.

– Кури, вряд ли кто сейчас здесь в поиске. Ни наши, ни они.

Я с удовольствием затянулся и неспешно выпустил дым в звездное небо. Ну что ж. Я пока живой. А там будет видно – побьемся еще!

Я докурил сигарету и тщательно растер окурок рядом с собой. Затем с силой вдавил его в землю, утопив почти полностью. Я знал, что Артур наблюдает за мной, и не хотел нарваться на его замечание. Заложив руки за голову, я с удовольствием потянулся, вдохнул полной грудью свежий вечерний горный воздух, прикрыл глаза и внезапно напрягся. Сначала я подумал, что мне мерещится. Но, потянув воздух ноздрями еще раз, я повернул голову в направлении легкого ветерка. Вдохнул запах и посмотрел на Артура.

– Да, Серега, кто-то неподалеку жарит мясо – пастухи или боевики, – произнес он, тоже жадно принюхиваясь.

– Что делать будем? – спросил я и внезапно ощутил голодную резь в желудке. После такого тяжелого денька и ходьбы на свежем воздухе вдруг невероятно захотелось есть.

– Пойдем посмотрим, – после некоторого молчания принял решение напарник. – Я первый. А ты пока здесь полежи. Мало ли что.

Он, не дожидаясь моего ответа, бесшумно встал, подпрыгнул два раза («Ничего даже не звякнуло», – отметил я невольно) и быстро скрылся в темноте. Я поудобней устроил автомат перед собой и приготовился к возможным неожиданностям.

* * *

– Серый, это я, не стреляй, – негромко произнес голос неподалеку от меня, примерно через полчаса мучительного ожидания.

– Давай сюда, – прошипел я и облегченно выдохнул. Чего только я не передумал за это время…

Артур неслышно вырос передо мной, опустился на корточки, притянул меня за шею к себе и зашептал на ухо:

– Здесь они, в лощине… У костра два человека. Собак нет вроде. Похоже, что пастухи. Наведаемся?

– Давай! – решительно ответил я. – Жрать хочется уже, а сколько нам еще топать, никто не знает.

– Ну давай, – согласился собровец. – Только так сделаем… – И он в нескольких словах изложил свой план.

Мы спустились в неглубокую ложбинку с густой травой, подошли к пастухам с подветренной стороны (запах жареного мяса стал совсем невыносимым, я даже аккуратно сплюнул под ноги забившую рот слюну), залегли и понаблюдали еще немного.

Люди у костра могли быть кем угодно, они были одеты в солдатские камуфляжи, вот только возраст был у них явно старше призывного. Причем намного.

– Овцами пахнет, – еле слышно прошептал Артур.

Как он смог в одуряющем аромате шашлыка унюхать овец, я так и не понял, но задумываться не стал.

Собровец коснулся моего плеча и бесшумно поднялся.

Через три минуты он вышел к костру справа от меня, не подходя близко, чтобы не закрывать мне линию стрельбы.

– Салам алейкум, – поздоровался он негромко, быстро опустился на одно колено и прицелился в двух «солдат» из автомата. Те повернули головы на звук его голоса и замерли. В прыгающем свете костра их лиц не было хорошо видно, можно лишь разобрать, что эти двое уже в возрасте. Они неторопливо двигались, причем эта неторопливость явно происходила от старческой немощи, а не от здоровой молодой усталости.

– Нам надо мясо, сними его, заверни в тряпку и положи вот сюда. – С этими словами Артур бросил им пластиковый пакет с небольшим камешком внутри. – Я рядом с тобой вижу автомат. Трогать его не надо, ты же видишь, что я всегда успею убить тебя.

И так как двое чеченцев все еще не двигались, ошеломленные бесшумным и внезапным появлением человека, Артур чуть громче добавил:

– Шевелись давай!

Один из сидящих произнес какую-то короткую фразу. Языка я не разобрал. Если судить по интонации, то это был вопрос.

– Нет, я не чеченец, – ответил мой напарник. – Еще одно слово, и ты умрешь. У меня просто нет времени на болтовню с тобой.

Произнес он это тихо и убедительно. Даже мне стало страшно. Я затаил дыхание. Если сейчас чеченцы начнут говорить, выгадывать время, то придется их убить. Стрелять в спокойно сидящих людей, почти стариков, у меня не хватит духу, это я понял моментально. Я от души надеялся, что это сможет сделать Артур, ведь без пищи мы долго не протянем… Мысль, конечно, была гаденькая и неприятная, но оправдываться сам перед собой я не стал. Мы были на войне.

Наконец сидевший у костра человек с седыми, почти белыми волосами кивнул своему товарищу, тот встал, поднял пакет и принялся складывать в него снятое с деревянных палочек мясо. Артур молчал, застыв как изваяние в классической позе «стрельба с колена», и я едва различал его фигуру в прыгающем свете костра. Молчали и чеченцы, только шелестел пластик.

– Хлеб еще положи, – нарушил молчание спецназовец, ни на секунду не меняя своего положения.

– Ты далеко не уйдешь, – теперь на русском спокойно проговорил тот самый седой, глядя в костер. – Наши вчера вошли в Грозный, там еще бои идут, но еще немного осталось. Все ваши блокпосты в ущелье разбиты и захвачены. Тебе лучше всего сейчас сдаться. Будешь у меня овец пасти, я тебя хорошо устрою. – Он усмехнулся, не особенно скрывая улыбки.

– Возьми автомат за ствол, только медленно, и брось ко мне. Вот так… Ты, видно, еще пожить хочешь, поэтому и слушаешь меня. Ты умный, потому что старый.

С этими словами Артур повернул ко мне голову и распорядился:

– Серега, возьми еду и оружие.

Если пастухи и удивились, то не очень сильно. Я подошел ближе к костру, не сводя с них ствола автомата.

– Обыщи их.

Пистолета у пастухов не оказалось, и я отступил в сторону, в темноту, преодолевая дикое желание запустить руку в теплый пакет.

– Послушай меня внимательно, старик, – проговорил Артур, вставая на ноги. – Мы сейчас уходим в сторону Ингушетии, вон туда. – И он махнул рукой на запад. – Поднимемся выше в горы. Нам не нужны встречи с твоими боевиками. Если ты не расскажешь о нас, то, возможно, кое-кто из них останется жив. В плен мы сдаваться не собираемся, у нас полно гранат и патронов. Забудь о нас, я оставляю тебе жизнь. Договорились?

В ответ пожилой чеченец коротко и энергично махнул рукой. Что он хотел этим сказать, я так и не понял. Но Артур не стал выяснять.

– Ну вот и славно. – С этими словами мой напарник сделал несколько шагов назад и сказал: – Ходу, Серега.

Хорошо понимая, что теперь все зависит от нашей скорости, я молча шел вслед за темной фигурой. Как Артур видел в темноте и что, я не мог себе представить, но он ни разу не споткнулся. Обойдя широким полукругом стоянку пастухов, мы развернулись на девяносто градусов и спустились вниз, к руслу реки.

Ни он, ни я не разговаривали. Надо было беречь дыхание и ноги. Спустившись к дороге, Артур повернул голову и бросил вполголоса:

– Пойдем здесь. Сейчас ни один дурак не поедет. А если и поедет, то мы первые заметим его.

Так мы шли еще около часа. Тишина стояла вокруг, только цикады неистово трещали в густой, теплой от дневного солнца траве, слышался мерный шум воды, и какие-то шорохи, явно производимые мелкими животными, изредка заставляли меня вздрагивать.

– Привал сделаем там, – произнес напарник, внезапно остановившись и вглядываясь в противоположный берег реки, которая все время бежала рядом слева, по ходу нашего движения.

Утром я проснулся от легкого потряхивания за плечо.

– Подъем, капитан, – негромко проговорили рядом, и я вынырнул из беспокойного сна, в котором приснилось, как меня захватили в плен людоеды. Открыв глаза, я увидел уже слегка заросшее щетиной мятое и осунувшееся лицо собровца: – Подъем, пора идти…

Я с кряхтеньем поднялся и покрутил головой, оглядываясь. Ничего не изменилось. Все так же шумела речка внизу, и в ущелье уже готовилось заглянуть солнце из-за невысоких скал. Было свежо. Тело болело от неудобного лежания на ветках, которые мы нарубили ночью. Я потянулся, нагнулся и взял автомат.

– В Ингушетию, что ли? – вспомнил я вчерашний разговор.

– Да какая там Ингушетия! Туда неделю топать при хорошем раскладе, в нормальной одежде и снаряжении. Я просто так сказал, может, поверит… Давай отлей и пошли.

– А они нас не догонят? – задал я вопрос, приноравливаясь к неторопливому шагу напарника, – Я думал об этом всю ночь.

– Они про нас уже забыли.

Лица Артура я не видел, но мог бы поклясться, что он улыбнулся.

– Ты слышал, что он сказал?

– А этот дед не врет, как ты думаешь?

– Нет. Если это спланированная акция по всей Чечне, то нам хреново придется.

Я вздохнул, понимая, что сейчас, после массового и одновременного выступления боевиков по всей республике, во всех стратегически важных пунктах идет бой. И до нас действительно нет никому дела. Ни нашим, ни «ихним». Что ж, может, это и к лучшему.

Мы снова двинулись по склону, укрываясь в тени деревьев.

– Привал! – часа четыре спустя произнес напарник и остановился.

Я чуть было не толкнул его в спину, тут же сел на землю и поднял гудевшие ноги вверх. Идти в гору или с нее тяжело, не спорю, но вот двигаться по ней параллельно основанию – еще труднее. Надо все время удерживать равновесие, и ступни все время ставятся под неудобным углом. Я уже несколько раз падал, содрал себе кожу на правом бедре и безостановочно матерился, в сотый раз давая зарок, что никаким калачом меня в горы уже не заманишь. Если живой останусь, конечно…

Артур глянул на меня, сел рядом, сорвал травинку и с задумчивым видом начал жевать.

– Надо спуститься вниз и набрать воды. Авось пронесет… – Он имел в виду, что эту воду пить можно, она неопасна для здоровья, но через секунду оценил свой невольный каламбур и усмехнулся.

– Пронесет, конечно, еще как! – Сил улыбаться у меня не было.

– А может, и нет. – Теперь он уже стал серьезен. – Без пищи мы еще как-нибудь протянем, а вот без воды вряд ли… Я схожу, – принял он решение, – давай бутылку!

Забросив оружие за спину, Артур стал быстро спускаться к речке. Я посмотрел, как он аккуратно ставит ноги на камни, устало встал, подошел к дереву и положил ствол автомата в развилку между ветками. Затем проверил прицельную планку – «сто метров, нормально», и навел мушку на поворот дороги. И вздрогнул от неожиданности, едва не выстрелив.

Запыленный старый «жигуленок» остановился прямо напротив того места, куда спускался Артур, и из него вылезли два человека.

«Вот и местные пожаловали. Нас ищут?»

Один был в джинсах, солдатской майке и с автоматом. Другой вышел без оружия. То ли они тоже собрались набрать воды, то ли увидели спецназовца – неизвестно. Только Артур пока их не заметил, они находились сверху.

«Что делать?! Блин, что делать?! Крикнуть Артуру? Нет, нельзя!!! Те и меня засекут, а так хоть я незаметен пока… Стрелять сейчас? Сразу? Зачем? А может, обойдется?!» Эти мысли метнулись у меня в мозгу и исчезли, оставив только пустоту в голове и внезапную мелкую дрожь в руках. И тут же я понял, что ничего не обойдется. Либо мы, либо они…

«Трусишь, сука!» – молчаливо сделало вывод мое сознание. «Ну конечно!» – ответил я сам себе, затем вздохнул, выдохнул, задержал дыхание и плавно подвел мушку прямо в пояс человека, стоявшего на пологом обрыве напротив меня.

Тот спокойно ждал, пока Артур приблизится к берегу, затем сложил ладони рупором и крикнул:

– Эй!!

Я на секунду скосил глаза вниз, на плотную фигуру в защитном камуфляже, которая только нагнулась к воде с бутылкой в руках. Артур поднял голову и сразу метнулся вправо, за большой камень. Кричавший ему несколько растерялся, я видел это (конечно же, он принял собровца за боевика, а кто тут мог еще находиться, по его мнению), затем опустился на одно колено и рывком сдернул с плеча автомат.

Я выстрелил. Человек на том берегу неловко опрокинулся на спину, сгибая под неестественным углом ноги. Так падает только мертвый. Я тут же перевел ствол на машину, выискивая взглядом второго. Другой боевик бросился к открытой дверце водителя. Дав ему добежать (я не хотел стрелять, пока он двигался, надо было брать упреждение, и я просто не мог спокойно рассчитать скорость его движения и внести поправку) и увидев его спину, я плавно потянул спусковой крючок. Автомат дернулся в моих руках, отдача привычно толкнула в плечо приклад, и грохот выстрела опять нарушил мерный шум горной реки. «За оружием бежал! – вдруг отчетливо понял я. – Вот что значит выходить писать без автомата…»

– Давай к машине!!! – заорал я в полный голос и бросился по склону вниз.

* * *

Артур добежал до нее первый. Сразу оценив ситуацию, он схватил за ноги первого убитого мной, поволок по дороге до края (я как-то сразу понял, что человек убит, такие вещи почему-то понимаются сразу, голова его волочилась по пыли, повторяя все впадинки и неровности грунтового покрытия) и рывком скинул его вниз, в неглубокий обрыв. Затем метнулся ко второму.

– Прикрывай! – заорал он мне, и я, перестав тупо следить за его действиями, сразу же опустился на одно колено возле переднего колеса, взял автомат на изготовку и стал судорожно прикидывать, что я буду делать, если появится еще одна машина. «Стрелять во всех подряд, что ли? А если там будут женщины и дети?» – «А ты как думал, браток? – внезапно спросил у меня в голове ехидный голос. – Будешь стрелять, если жить захочешь!» (Этот внутренний голос называют иногда голосом совести. Не знаю. Ничего совестливого в этом жестоком, но справедливом совете не было.) Решая эту мучительную проблему, я одновременно вознес короткую, буквально из нескольких слов, но очень горячую молитву. Я от души попросил всевышнего, чтобы в ущелье сейчас никто не появился. Затем снова сосредоточился и стал лихорадочно крутить головой по сторонам, держа палец на спусковом крючке. Не знаю, услышал ли бог меня или нет, но нам повезло.

Столкнув и второго, спецназовец сам внезапно прыгнул вниз. Я чуть было не заорал: «Ты куда?!»

– Я их спрячу сейчас, ты в машину садись! – повернув ко мне злое лицо, прокричал он на бегу.

Я сел на горячее от солнца старое раздавленное сиденье, затем опомнился, быстро вылез, бухнулся на пассажирское место и посмотрел на замок зажигания. Ключи были на месте. Я непроизвольно вздохнул.

Внизу, в обрыве, куда спрыгнул Артур, прозвучал выстрел. Я подавил в себе дикое желание выскочить и посмотреть, в чем дело. А через секунду сообразил: «Добил! Кто-то раненый был – второй, наверное». «А ты как думал, Сереженька? Перевязку им делать?» – снова возник голос у меня в голове, правда, уже без панических интонаций. «Так я и думал, – уже мрачно ответил я сам себе – мы на войне». – «Ну вот и умница», – похвалил меня мой инстинкт самосохранения и замолчал.

Артур запрыгнул на водительское место, положил автомат себе на колени и завел двигатель. Он тяжело дышал. Через секунду, глянув на щиток приборов, произнес:

– Закипели они, сволочи, поэтому и остановились!

– Едем, СОБР! Сколько протянем, столько протянем, не идти же за водой сейчас!

Спецназовец махнул рукой, мол, что будет, то будет, выжал сцепление, дал газу, и машина рывком дернулась вперед.

Километра через три под капотом послышался шум закипевшей воды, стрелка температуры качнулась к предельной отметке.

– Будем тянуть до упора, – процедил сквозь зубы Артур. Он все время поглядывал на датчик. Я пожал плечами. В конце концов, это не моя и не его машина, заклинит движок, так и черт с ним, хотя мне хотелось проехать бы побольше.

Нам встретились всего две машины, такие же раздолбанные и старые, как и наша, и битком загруженные каким-то вещами. Их водители снижали скорость при встрече и напряженно вглядывались в Артура, но тот вел себя непринужденно и даже один раз приветственно мигнул фарами.

Мы успели взобраться на небольшой перевал, и оттуда открылся великолепный вид. Лесистые предгорья плавно спускались вниз. Дорога тянулась по дну гигантской котловины, заросшей кустарником и густыми деревьями. Равнины еще видно не было, но она ощущалась вдалеке, прикрытая легкой светлой дымкой.

«Ближе, ближе к нашим! Хоть и далеко еще, а все равно ближе стали! – возбужденно подумал я и крикнул про себя: – Ура!»

Я загляделся и чуть было не ударился головой о стойку двери, когда машина сделала резкий поворот.

– Ты куда? – недоуменно воскликнул я.

– Там впереди село. Нам туда нельзя, – ответил Артур сквозь сжатые зубы.

Я ругнулся про себя и с уважением поглядел на своего напарника. Я размечтался и не увидел вдалеке скрытых зеленью крыш. А он заметил.

Мы свернули на плохо наезженную грунтовую дорогу, которая круто вела вверх. Проехав метров двести по траве и выступающим камням, Артур остановил машину. Бурчание воды в системе охлаждения достигло предела.

– Выходим!

Перехватив автомат поудобнее, я выбрался из машины и огляделся. Огромные валуны были разбросаны повсюду, и из травы выступали большие каменные языки. По склону везде виднелись заросли кустарника, который переходил в сплошной лес на макушке хребта.

– В селе могут быть боевики, раз федералы ушли отсюда. А значит, там у них посты на въезде и на выезде, – проговорил мой напарник, оглядываясь по сторонам.

– А эта что за дорога, как думаешь?

– По ней ездят местные за сеном и дровами, скорей всего.

Я молча ждал, пока он примет решение. В горах задачи по выживанию пускай решает он.

Артур посмотрел на солнце.

– Сейчас часа два, три. Время пока еще есть. Надо уходить от машины подальше, – сказал он и раздвинул кусты.

«Когда же я спокойно буду по дороге ходить, а не рядом с ней», – мелькнуло у меня в голове, и я шагнул за ним, бросив последний взгляд на «жигуленок».

И остановился. Там лежал вещмешок. Нет, не на заднем сиденье. Иначе бы мы заметили его. Он был втиснут за спинкой переднего пассажирского кресла. Это был обычный солдатский потертый вещмешок, грязноватый, чем-то туго набитый и запыленный. С таким солдаты обычно ходят в баню, запихивая туда грязное белье для стирки. Мы его не заметили, потому что не осматривали машину. Некогда было.

Недолго раздумывая, я открыл дверцу, нашел лямку и дернул ее на себя. «Тяжелый, блин! Наверняка продукты и одежда!» – возликовал я, с размаху забросил его на плечо, поправил автомат и двинулся следом.

Солнце садилось, когда мы обогнули жилые строения и вышли по направлению к реке. Это была наша путеводная ниточка, и Артур старался не терять ее из виду. Мы двигались медленно, так как собровец подолгу замирал на месте и прислушивался ко всяким мало-мальски подозрительным звукам. Я понимал, что недалеко от села могут быть пастухи и прочий народ, по делам вышедший в лес.

Один раз мы услышали детские голоса и легли на землю. И нам, и им повезло. Дети прошли мимо, по нахоженной тропе, оживленно что-то обсуждая на родном языке. Думать о том, что придется их всех убивать, если они обнаружат нас, совсем не хотелось. Я заметил, как правая рука Артура потянулась к ножу на поясе, и тоже автоматически нащупал и поправил свой. «Нельзя стрелять здесь, могут услышать», – произнес кто-то равнодушно и отстраненно в моей голове и сразу же замолчал. Дикое напряжение продлилось всего около минуты, и мы двинулись дальше.

– Привал, – прошептал собровец и опустился на теплые камни. Мы вышли к воде. Артур разделся до пояса и начал умываться, а я сидел с автоматом и напряженно вслушивался в звуки медленно темнеющего леса. По моим прикидкам, село осталось километрах в двух выше по течению. Мы забрались в совсем уж глухое место. Берега были круты и полностью заросли непросматриваемой густой зеленью. Заметить нас можно было только с очень уж близкого расстояния. Мы с трудом нашли пологий песчаный откос, по которому можно было спуститься к воде. Вряд ли кто окажется здесь с наступлением темноты. Место было отличное во всех отношениях, кроме одного: тонкий комариный звон не умолкал ни на секунду. Тесные скалы ущелья не пропускали ветер. А ведь придется здесь ночевать…

– А это что? – спросил Артур вполголоса, когда я, в свою очередь, умылся и присел рядом с ним.

– Не знаю, в машине лежал. Может, там пожрать что-нибудь есть?

Против ожидания, мои ноги так уже сильно не болели, и я ощущал себя вполне сносно, только вот есть хотелось невероятно. Те несколько палочек шашлыка были съедены в первый же день. Смысла растягивать удовольствие не было, так как нам нужны были силы для движения. Когда мы двигались, озирались, затаивались и были готовы пулей встретить любую неожиданность, голод так не чувствовался. А вот сейчас дал о себе знать в полной мере.

– Ну, давай глянем… – Артур поднял мешок, крякнул, всмотрелся в тугую петлю на горловине, покачал головой и вытащил нож. Я сглотнул слюну и вытянул шею.

Он разрезал завязки, рывком раздвинул края, наклонил голову, заглянул, медленно выпрямился, посмотрел на меня с непонятным выражением и бросил вещмешок мне под ноги.

– Жалко, соли нет. А так бы хорошо перекусили.

Я тупо смотрел вниз. Из горловины упавшего вещмешка выпали деньги. Три пачки. Даже в наступивших сумерках я их хорошо разглядел.

Я с чувством, с толком и расстановкой, никуда не спеша, медленно выругал шепотом тех идиотов, которые вместо еды берут с собой никому не нужные в горах деньги (о том, что я их застрелил, как-то и не вспомнилось), нагнулся и поднял одну упаковку.

– Доллары…

– Наверно, полный мешок.

– Скорей всего. Не будут же их там рядом с жареной курицей класть.

Я затолкал пачки обратно в мешок и завязал его. Потом напился до упора воды, стремясь заглушить чувство голода. Я уставился на стремнину узкой, бурливой речки и лениво размышлял, почему вид этих денег вызвал во мне только досаду и раздражение. Честно говоря, я серьезно рассчитывал на консервы. Уж очень тяжеловат был мешочек… И что теперь с этими деньгами делать?

Прямо над нами в светлом небе, на фоне заходящего солнца, виднелась верхушка скалы с причудливым рельефом. Три остроконечных пика, словно нарисованный трезубец, накалывали на себя облако, один край которого был уже темный.

– Давай спрячем их здесь где-нибудь…

Артур уже устраивался на ночь, выковыривая из песка белые мелкие камни и аккуратно, без стука, складывал их рядом. Он готовил себе постель. Спать на траве в лесу мы не хотели. Уж очень много всяких мошек и мелких насекомых там водится.

Он присел на корточки перед мешком, сложил руки на коленях и задумался. Затем принял решение, качнул головой и поднялся.

– Прячь, если хочешь. Мне лень. – Артур неторопливо улегся и, растянувшись во весь рост, положил под голову охапку веток.

– А если с собой взять? А? – озвучил я внезапно пришедшую мне в голову мысль.

– Лишний груз… Ты его потащишь?

Нет, тащить мне такую тяжесть не хотелось. Этот мешок серьезно затруднял движение и отнимал много сил. Если б мне сказали – иди с этими деньгами неделю спокойно, никто тебя не тронет, и принеси их домой без проблем – пошел бы, не задумываясь, как и любой нормальный человек. Но вопрос о том, выберемся ли мы благополучно из этой передряги, еще никто не снимал.

– Ну давай тогда возьмем себе по пачке, что ли?

– Лучше не надо, – ответил после некоторого раздумья Артур.

Я и сам понял, почему не надо, только после того как задал этот вопрос. Если нас захватят в плен, то неизбежно возникнет вопрос, где мы взяли деньги. А как говорят у нас в следствии – правильно поставленный вопрос стоит долго… Скорей всего, нас начнут пытать, и мы были уже взрослыми людьми, чтобы не понимать, что долго мы не протянем. Не было мотивации долго тянуть… Деньги не наши, не заработаны тяжелым трудом, достались нам случайно. Так что пусть уж лучше полежат здесь. Ну, а если нас убьют, то нам они уже не пригодятся.

Я равнодушно смотрел на мешок с долларами и с удивлением впервые в жизни от души пожалел, что вижу деньги, а не еду. «Инстинкт самосохранения взял верх над жаждой наживы…» – подумал я мрачно и усмехнулся.

Мы не задавали друг другу дурацкого вопроса: «А как ты думаешь, откуда у этих типов взялась такая сумма в машине?» Версий можно было придумать сколько угодно, но время тратить на это не хотелось. Меня мучил страшный голод. Артура, конечно, тоже.

В молчании я тоже улегся рядом с ним, обратив глаза к темнеющему небу. Самого заката я не видел, крутые скалы заслоняли горизонт, но первые звездочки уже появились над неровной линией горного леса.

Сразу заснуть не получится, хоть усталость и давала о себе знать. Да и не только физическая. Нелегко быть партизаном. Сейчас я хорошо понимал тех людей, которые с оружием в руках в годы Великой войны воевали против фашистов на территории, занятой ими. Постоянная предельная настороженность, натянутые нервы, недосыпание, невозможность расслабиться – это изматывает не меньше, чем долгий марш. А может, еще и больше.

– Вряд ли мы сюда вернемся, Серега… – тихо проговорил Артур. Он смотрел вверх и лениво отмахивался от комаров. Странно, но они его кусали меньше. Я поднял воротник куртки, опустил поля летней кепки и засунул руки в карманы.

Артур дежурил первый, но я знал, что мы оба будем напряженно вслушиваться в шумы ночного леса, выискивая возможную опасность, а потом я провалюсь в тревожный и прерывистый сон до тех пор, пока не подойдет мое время дежурства.

…Я не стал спрашивать, почему. Он подождал вопроса, подумал и все-таки счел нужным объяснить причину.

– Чечня уйдет… Ты же не дурак, видишь, что творится… За Дудаева весь народ, а за Россию единицы. В правительстве бардак, сами не знают, чего хотят, то перемирие заключают, то воюют. Грачев идиот, людей губит эта война непонятная. За что мы воюем? За наведение конституционного порядка? Тебе нужен этот порядок здесь? Мне тоже…

Я поднял голову.

– Да знаю я, знаю! Мы при исполнении, при погонах, надо было отказываться раньше, так было бы честно, – произнес Артур, предугадывая мои возражения. Затем вздохнул: – Ну да ладно, иди прячь, в самом деле, не возвращать же их обратно. Да и некому.

– Тоже верно, – согласился я.

– Хорошо стреляешь, капитан! – вдруг проговорил собровец, и я почувствовал, как он улыбнулся.

– Учили в армии, – ответил я равнодушно, прикидывая, куда спрятать деньги. Наконец определил место под той самой скалой и, сняв ботинки, пошел вброд на противоположный берег.

– Повыше прячь, а то паводком смоет, – донесся до меня сквозь шум воды тихий голос.

Я провозился с полчаса и вернулся на нашу стоянку уже в темноте.