Текст книги "Кентавр выпускает стрелу"

Автор книги: Сергей Павлов

Соавторы: Николай Шагурин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

3. ТЕ, КТО ДЕЛАЕТ МУЗЫКУ

Мелтон поднял руку, призывая к вниманию.

– Господа! Сегодня я получил возможность представить вам моего друга и нашего коллегу. Знакомьтесь: Элвин Говард Брент!

Брент с интересом вглядывался в лица знакомых и незнакомых людей.

– Эдгар Моррисон, – с вежливым, но холодным поклоном представился сухощавый рыжеволосый человек с неприятным волевым лицом. – Я слышал о вас.

“Знаменитый Моррисон? На фотографиях он выглядит намного лучше.”

Подошел Вагер.

– Здравствуй, Эл! Вот уж не думал встретиться с тобою здесь. – Вагер крепко сжал протянутую руку и тихо добавил: – Теперь, по крайней мере, я не буду чувствовать себя таким одиноким.

“Еще не ясно, Джерри, кому из нас нужнее утешение…” Брент ободряюще кивнул ему.

– Чарльз Драйв, – пробормотал высокий сутулый человек.

Он, видимо, хотел сказать что-то еще, но только быстрым жестом поправил очки на своем бледном лице и сунул для пожатия холодную вялую ладонь.

– Льюис Ливатес, – громко и весело сказал рослый малый с красивым нагловатым лицом. – Рад познакомиться с вами; очень рад.

“Чему он радуется?”

– Бишоп. Том Бишоп, – приятным голосом представился молодой смуглолицый человек. Его умный и грустный взгляд почему-то смутил Брента.

– Чарльз Бишоп вам, случайно, не родственник?

– Этот вопрос стал для меня традиционным. Да, Чарльз Бишоп – мой отец.

– Я имел случай беседовать с ним во время работы филадельфийского конгресса физиков. Вы вправе гордиться именем своего отца.

– Благодарю вас, мистер Брент.

Седовласый тучный старик с потухшей трубкой в зубах подошел почти вплотную и, сунув руки в карманы брюк, хрипло произнес:

– Фридман.

Затем он вынул изо рта свой неуклюжий курительный прибор и не спеша повернулся спиной к изумленному Бренту.

“Думал ли я, что увижу живого Фридмана! Вот так удача! Однако этот почтенный диплодок с норовом…”

Глаза Мелтона настороженно сузились.

– Дайте же мне возможность поздороваться с моим старым приятелем Смэдли Эвансом, – мягко отстранил Брент старика.

Не обращая внимания на, отступившего в замешательстве Фридмана, Брент выжидающе смотрел на постную физиономию Эванса. Тот медленно приблизился.

– Рад тебя видеть, Элвин, Как поживаешь?

– Превосходно, Смэдли, – ответил Брент и, понизив голос, добавил: – Вот мы и встретились. Поистине неисповедимы пути господни!

– Признаться, я не предполагал, что ты здесь появишься.

– Но все-таки рад меня видеть?

– В некотором смысле, да… – бледнея, ответил Эванс, – провалиться бы тебе…

Мелтон взял Брента под локоть.

– Весьма сожалею, джентльмены, но вынужден прервать вашу приятную беседу: мистеру Бренту необходимо ознакомиться со своей лабораторией, руководителем которой он с сегодняшнего дня назначен.

Мелтон жестом предложил ему следовать за собой. Они вышли на залитую солнцем площадь и направились прямо к сверкающей громаде зеленого купола.

– Почему ты не сказал мне, что Эванс здесь? – спросил Брент.

– Хотел устроить для тебя сюрприз.

– Благодарю, ты меня очень растрогал.

– Не обижайся, сейчас ты все поймешь. Дело в том, что лабораторией, которую Тропп решил передать тебе, до этого времени заведовал Эванс. Теперь вы с ним квиты. Мне ведь отлично известно, какую роль сыграл он в изгнании тебя из университета, чтобы занять твоё место на кафедре теоретической физики.

– Ты думаешь, он оставит меня в покое здесь?

– Безусловно. Эта лиса прекрасно знает характер Троппа. Кстати, тебе сегодня предстоит встреча с генералом. Мой совет: держись с ним попроще и больше помалкивай… А вот и твоя резиденция.

Они подошли к массивному зданию, примыкавшему непосредственно к куполу. Узкие глазницы редких окон угрюмо смотрели в солнечный мир.

– Чертоги Люцифера, – буркнул Брент, поеживаясь.

Вопреки ожиданию внутри было светло и просторно. Высокий застекленный поток свободно пропускал дневной свет и тепло.

– Похоже на пантеон, – заметил повеселевший Брент.

– Идем быстрее, Эл. В моем распоряжении не более пятнадцати минут.

Мелтон быстро поднимался по лестнице, увлекая за собой Брента. Они прошли длинный коридор и оказались в большом круглом зале с таким же застекленным потолком. Вдоль стен, образуя белый полукруг, двумя рядами выстроились приборные шкафы трапецеидальной формы. Одинаковые, удивительно похожие на зубы доисторического чудища, они все вместе напоминали надменный оскал исполинских челюстей.

– А вот и надгробия, – улыбнулся Брент. – Ого, да на каждом из них клеймо “Континеншел атомикс”!

– “Сигма”, модель пятьдесят вторая, – сказал Мелтон, – шесть миллионов бит памяти. Это счетно-решающее устройство предназначено только для нужд твоей лаборатории.

– Недурно. Очень недурно. Любой университет, почел бы за роскошь иметь у себя такую штуковину. Куда ведет эта дверь?

– Ты будешь каждый день проходить в эту дверь. Там нужна твоя голова, твои знания, твой опыт. Без того, что находится за этой дверью, “Кентавр” будет мертв, как булыжник. Вопросы есть?

– Есть. Пульт управления “Кентавром” находится здесь?

– За этой дверью есть еще одна дверь. Там же расположен вход в чрево “Кентавра”. Единственный…

– Гм, значит это и есть кухня дьявола?

– Да, и ты его повар. Мне остается познакомить тебя с твоими помощниками.

Мелтон открыл дверь и подождал, пока Брент войдет первым.

В просторном помещении уставленном так же, как и зал, приборными шкафами и стендами, находились двое – мужчина и девушка. Заметив вошедших, они поспешили навстречу. Мужчина на ходу что-то сосредоточенно разжевывал. “Ну и верзила!” – удивился Брент

Первой приблизилась женщина.

– Знакомьтесь: мистер Брент – новый руководитель лаборатории, мисс Бишоп – оператор центрального пульта, – представил их друг другу Мелтон.

– Рада вас приветствовать, – сказала девушка.

“Где-то я уже видел такое выражение глаз… – подумал Брент. – Ах, да, Бишоп!”

– Мне очень приятно познакомиться с вами. Минут сорок назад меня представили вашему брату. Он произвел на меня хорошее впечатление.

– Благодарю вас.

– Джон Смит, – не переставая жевать, басом произнес верзила, – программист.

– Простите, но я вынужден оставить вас, – сказал Мелтон. – Мне необходимо присутствовать при запуске четвертого реактора. Мисс Бишоп, пожалуйста, ознакомьте своего нового шефа с лабораторным оборудованием.

– Я к вашим услугам, мистер Брент.

– Спасибо, но мне хотелось бы впервую очередь ознакомиться с работой “Сигмы”.

– Нет ничего проще, – заявил Смит, невозмутимо срывая станиолевую обертку с плиточки жевательной резинки. – Что вас интересует конкретно?

– Прежде всего, степень логической точности обобщения введенной информации.

Смит ритмично задвигал челюстью.

– Хорошо. Я уверен, что вы останетесь довольны. “Сигма” знает свое дело. Мне однажды пришло в голову, что если бы Гитлер в свое время имел в руках такую машину, то у нас сейчас было бы меньше хлопот с коммунистами.

– У вас очень толковая голова, Джонни. Интересно, жива ли еще ваша мать?

– Нет.

– Жаль. Она наверняка придерживалась другого мнения…

Резкий гудок телефона отвлек внимание Брента. Мисс Бишоп подняла трубку.

– Да… Хорошо, я передам. Мистер Брент, вас просят явиться к генералу.

***

В приемной генерала за секретарским столом восседала лилововолосая Дженни Вудс, звезда экрана нынешнего года.

“Блестящая подделка!” – отметил про себя Брент.

– О, мистер Брент, вы уже здесь! Вам придется немного обождать. О, не беспокойтесь, совсем немного, генерал сию минуту примет вас, – тараторил двойник Дженни Вудс, успевая в это же время извлечь зеркальце, подкрасить губы и поправить прическу. – Неожиданный приезд господина Тэрмонда…

– Вы сказали “господин Тэрмонд”?

– Ну да, президент “Континеншел атомикс”, глава банкирского дома “Тэрмонд бэнк”. Беседа генерала с господином Тэрмондом, вероятно, подходит ж концу. О, куда же вы? Подождите! Давайте знакомиться: меня зовут Маргарет Хилл. Можете звать меня просто Мэги.

– Очень приятно, Мэги. Я зайду сюда чуточку позже, – рассеянно ответил Брент.

– Мне кажется, вы могли бы обождать и здесь. Дайте хотя бы прикурить сигарету… Тэрмонд… Мелтон вчера расставил не все точки над “и”. Вот она последняя… Тэрмонд. “Меня поставили в известность, что вы, Брент, отказались от участия в разработке проекта "Восток“”. – “Вас не обманули”. – “Как мне это понимать?” – “Для подобной работы поищите более хладнокровных парней, Тэрмонд”. – “Никак не могу понять, чего вы хотите, Брент”. – “Я хочу спокойно работать в той области, которая меня интересует. И еще я хочу находиться как можно дальше от того места, где слишком пахнет новым оружием. Вот и все. Как видите, немного.” – “Позволю себе напомнить вам одну хорошую пословицу: кто платит, тот заказывает музыку. Поторопитесь сделать из этого выводы, Брент.”

Только убедившись, что Тэрмонд ушел, Брент вернулся в приемную Троппа.

– Генерал освободился?

– Да, – сухо ответила Мэги, листая бумаги.

Брент толкнул массивную дверь и вошел в кабинет.

Приспущенные шторы не пропускали прямых солнечных лучей, и Брент понемногу привыкал к полумраку.

– Простите, если я задержался, – сказал он, чувствуя, что его бесцеремонно разглядывают.

– Брент? – спросил тихий отрывистый голос.

– Вы не ошиблись.

– Садитесь.

Брент сел и только теперь как следует разглядел обладателя странного голоса: низкорослого тощего человечка в тропической военной форме. Его несуразно большую голову венчала удивительно плоская лысина.

– Надеюсь, вам известно, кто перед вами?

– Да, генерал.

Тропп несколько раз молча обошел вокруг Брента и остановился напротив.

– Откуда у вас пулевое ранение в лицо?

– Корея… – неохотно ответил Брент.

– Не стесняйтесь, можете курить.

– Благодарю вас, – сказал Брент, закуривая. – Каковы ваши политические убеждения?

– Не коммунист. Этого достаточно?

– Нет. Расскажите подробнее.

– Вы имеете в виду мою злополучную подпись под обращением?

– Да, мне и это известно.

– Что ж, я готов подтвердить свое отрицательное отношение к испытаниям ядерного и термоядерного оружия. Разумеется, это мнение я высказываю прежде всего как физик. Что касается политики, то тут я, вероятно, абсолютный профан.

– В отношении ядерных бомб – я ваш союзник, Брент, – неожиданно заявил Тропп. – И не улыбайтесь, не люблю беспричинных улыбок.

– Простите, но мне показалось, что подобное утверждение несколько противоречит вашему положению в обществе, генерал, – сказал Брент, бросая откровенно насмешливый взгляд на его погоны.

Тропп побагровел, но сдержался.

– Никакого противоречия, нет. Оборонная мощь свободного мира – альфа и омега всех моих интересов. Я поставил своей задачей создание нового оружия, свободного от недостатков и неудобств ядерных бомб. Такое оружие в принципе у нас уже есть. И мы поставим его на службу интересам государства и нации. Все, что помешает этому; будет безжалостно уничтожаться.

“За кого он меня принимает?” – в замешательстве подумал Брент, но вслух спросил:

– Вы хотите сказать, что теоретическая сторона проблемы решена?

– Почти, – самодовольно ответил Тропп. – Кстати, нам очень помогли ваши работы по описанию микроструктуры нейтринных полей. Я еще не сказал вам, что в основу разрушительной мощи “Кентавра” положен эффект взаимодействия антинейтрино в состоянии сверхплотного потока с ядерным веществом.

– Эффект Чарона—Феденко?

– Чарона—Берста.

– Простите, я привык к общепринятому названию.

Минуту они молча разглядывали друг друга в упор.

– Для пользы дела я посчитал необходимым назначить вас руководителем лаборатории нейтринного распада. Надеюсь, мне не понадобится объяснять вам, с какой степенью ответственности сопряжено это назначение?

Тропп выжидающе склонил голову набок.

– Благодарю за доверие, – сказал Брент.

– Должен вас предупредить, что все мои распоряжения трансформируются здесь до уровня военного приказа.

– Я в этом не сомневался.

– Хорошо. Теперь поговорим о денежной стороне вашего контракта. Я обещаю пересмотреть его девятый пункт с целью увеличить причитающуюся вам сумму втрое. Кроме того, в случае удачного завершения подготовительных работ вам будет выдана специальная премия в сумме… – Тропп назвал шестизначную цифру. – Вы довольны?

– Такая цифра всегда производила на меня должное впечатление.

– Вот и отлично! – рассмеялся Тропп.

Брент вздрогнул. Смех генерала почему-то напомнил ему тихие всхлипывания матери в тот. день, когда он прощался с ней перед отлетом.

– Итак, приступайте к исполнению своих обязанностей. Я прикажу Драйву и Эвансу ввести вас в курс дела. Желаю успеха.

***

Солнце уже низко склонилось к западу, когда за окном прозвучал гудок автомобиля. Брент с сожалением захлопнул толстую папку технической документации и запер ее в сейф.

– Напрасно ты заехал за мной, – сказал он Мелтону, настраивая механизм секретного замка, – мне хотелось пройтись пешком и как-то переварить сегодняшний день.

– Мне нужно было кое-что сказать тебе. Но ты не в духе?

– Нет, просто я страшно устал.

– Понимаю… Ну, и как тебе понравились твои помощники?

– Меня поражает Смит. Наверное, на похоронах собственной мамаши он так же невозмутимо работал зубами.

Мелтон почесал кончик носа и усмехнулся.

– Смит очень религиозен, – сказал он.

– Правда? Вот уж не подумал бы.

– А библией ему служит “Майн кампф” покойного фюрера, – продолжал Мелтон.

– К чему ты мне сказал об этом?

– Я думал тебя интересует образ мысли твоих подчиненных.

– Нисколько.

– Как ты находишь мисс Бишоп?

– Она порядочная девушка, и разубедить меня в этом тебе будет трудно.

– Будь я проклят, если собирался сделать нечто подобное.

– Ты как будто собирался что-то мне сообщить?

– Да. Видишь ли все наши коллеги состоят членами здешнего “Клуба травоядных”.

– Травоядных?

– …И ты не должен быть исключением. Сегодня вечером нам предстоит выход в “свет”.

4. МАОЛИЯ

Мелтон остановил машину у ярко освещенного подъезда, чиркнул зажигалкой и дал прикурить Бренту.

– Вот здесь и размещается наш “Клуб травоядных”. Ни один из военных не имеет права состоять его членом.

– Заманчиво. Тропп, вероятно, исключение?

– Представь себе, нет. Кроме того, каждый из входящих сюда должен прочно забыть свое прошлое вплоть до сегодняшнего дня – таково непременное условие. Надо оказать, это многих устраивает.

– Меня – тоже, – серьезно ответил Брент.

Они вошли в холл.

– Сегодня даже Вагер здесь! – воскликнул Мелтон.

– Ты недоволен?

– Нет, это больше касается тебя, – улыбнулся Мелтон. – Тебе не избежать его сентиментальных откровений. Он здесь для всех чужак и очень трудно переносит одиночество. Слабовольный и ужасно впечатлительный, он одно время пытался найти во мне покровителя, но стоило приучить его к виски, как он предпочел общество офицеров охраны.

Брент издали поприветствовал Вагера.

– Не поможет, – язвительно заметил Мелтон. – Вагер из тех простаков, которые раскладывают петлю на видном месте и терпеливо ждут, дока какой-нибудь растяпа не угодит туда ногой. Такие способны довести до отчаяния. Идет сюда… Воспользуюсь этим и ненадолго оставлю тебя: мне срочно необходимо чего-нибудь выпить, тем более, что сегодня я намерен до конца исполнить трудную роль твоего персонального гида.

– Мне кажется, эта роль прежде всего нужна тебе самому. Проваливай и дай мне возможность поговорить с Джерри.

Вагер медленно, словно, выжидая, когда уйдет Мелтон, приблизился к Бренту,

– Боб, конечно, успел пришить мне черный ярлык?

– Что ты имеешь в виду, Джерри?

– Впрочем, мне все равно. Давно уже все равно, – Вагер отвел глаза. – Да, я действительно боюсь его.

– Зачем? – просто спросил Брент. Он, с жалостью смотрел на бледное, по-мальчишески наивное лицо сорокалетнего человека. “Боже, как смешны и трагичны твои создания!..”

– Он чем-то меня гипнотизирует, – стыдливым шепотом сознался Вагер. – Иногда мне кажется, что Тропп и Мелтон – одно и то же, но, как бы это выразить… на разных полюсах. Понимаешь?

– Гм, пытаюсь…

– Самое страшное то, что я ощущаю в нем право на власть над собой. Я не могу понять, откуда у него эта проклятая способность к моральному подавлению личности, и потому страдаю еще больше. Впрочем, какое тебе дело до моих страданий…

“В самом деле, – подумал Брент. – Но он как будто ищет сочувствия.”

– Нет, мне не нужно твоего сочувствия, – угадал его мысли Вагер. – Ты выслушал меня, и это принесло мне облегчение.

– Зря ты так… – сказал Брент. – Стоит ли обращать внимание, на выходки потрепанного жизнью, обозленного Мелтона?

Вагер покачал толовой.

– Он отравил мою душу цинизмом настолько, что я потерял самого себя.

– Ты уверен, что в этом виноват Мелтон?

– Мелтон и Тропп. Это они сделали из меня идиота, лишив веры в бога, добродетель и человечность.

– Да, Джерри, ты не из тех, для кого такая катастрофа проходит незамеченной, – согласился Брент. – А посему необходимо придумать для тебя какое-нибудь лекарство…

– Я уже говорил, что не нуждаюсь в твоем сочувствии.

– Я постараюсь не выходить за рамки доброго совета.

– Что ты мне предлагаешь?

– Подраться.

– Мне?.. С кем? – опешил Вагер.

– Тебе с Мелтоном, – пряча улыбку, сказал Брент.

– Позволь, но по какому поводу?

– Позволяю по любому поводу. Ну, хотя бы по поводу коронации Генриха Четвертого – не в этом сугь, – важно подраться.

– Не понимаю…

– Жаль. По-моему, это единственный способ избавить тебя от мрачных тревог безысходности.

Вагер густо покраснел.

Из бара послышался голос Мелтона:

– Ван, голубчик, отнеси тем двум господам коктейли.

Пожилой таиландец с заученной улыбкой поднес дна запотевших фужера со льдом и лимоном.

– Прикажете чего-нибудь еще?

– Спасибо, Ван, вполне достаточно, – ответил Брент, передавая один из фужеров Вагеру. – У этого азиата красивая седина.

– Я как-то не замечал… – растерянно ответил Вагер.

– Ну да, ведь ты углублен в самоанализ, – едко заметил Брент. – Между прочим, мне кажется, что именно для таких, как ты, здесь придумали одно хорошее правило. Я имею в виду клубное правило: оставить в покое свое прошлое, а с ним и все свои горькие сомнения. В конце концов клуб служит для развлечений.

– Клуб?! – гримаса отвращения тронула тонкие синеватые губы Вагера. – Профсоюз шизофреников – вот что это такое.

– Кто здесь говорит о шизофрении? – весело спросил незаметно подошедший Мелтон. – Ах, это ты, Джерри. Вы обсуждаете проблемы слабоумия?

Вагер кольнул его взглядом к повернулся, чтобы уйти.

– Почему он так странно посмотрел на меня? – спросил Мелтон.

– Можешь себя поздравить: приготовленный тебе сюрприз не удался, – загадочно ответил Брент, разглядывая спину уходящего Вагера.

– Очень жаль. Ведь я не из числа слабонервных.

– Скажи мне, Боб, кто эта разукрашенная фурия? – глазами показал Брент на тощую, эксцентрично одетую даму, беседующую с Фридманом.

– Как, ты не узнал миссис Эванс? – удивился Мелтон.

– Мне раньше редко доводилось ее видеть.

– Увы, теперь ты лишен этого преимущества, – Мелтон хитро прищурил глаз. – Чтобы добиться ее расположения, достаточно подарить ей обезьяну. Дело в том, что с недавнего времени у миссис Эванс появилось пристрастие к своеобразным и, я бы даже сказал, необычным биологическим опытам.

– Поздно же в ней проснулся инстинкт исследователя.

– О, бедные мартышки имеют на этот счет совершенно иное мнение. Ведь это им приходится околевать в конвульсиях в стеклянной клетке, где живет любимица миссис Эванс – двухметровая кобра по прозвищу Бекки.

– Почему ты всегда улыбаешься, когда рассказываешь мне гадости?

– Не знаю. Может быть, оттого, что, обнажая человеческую низость, оправдываю себя…

– …И меня, – добавил Брент. – Я ничего не имею против, но это гнилая концепция, Боб.

– Такова жизнь, – возразил Мелтон. – Одна иллюзия порождает другую, и нет им конца. Впрочем, оставим бесплодный разговор. Лучше обрати внимание вон на ту пару девиц…

Брент оглянулся…

– Одну из них я знаю: Маргарет Хилл – двойник Дженни Вудс.

– Вторая – Джина Кондон. Она из технического бюро. Обе они пожирают тебя глазами. Скорее улыбнись; если ты не накажешь им своего восхищения, они станут навязчивы, как мухи.

Брент послушно выдавил. из себя улыбку.

– Получилось слишком глупо?

– Нет, ничего… – рассмеялся Мелтон. – Корейская царапина придает твоему лицу гангстерский вид, и это нравится женщинам.

– Не только женщинам. Это, кажется, единственное, что понравилось во мне Троппу.

– Еще бы! Он сразу понял, какую работу ты выполнял, прежде чем заработать такое украшение. Ну, пора в бар?

– Самое время.

В баре они застали Эванса и Ливатеса, увлеченных спором.

– …Согласен. С одной стороны, эксперимент Бирона как будто бы и доказывает ложность его второго постулата, – мягко и вкрадчиво плел нити своих рассуждений Эванс, – но с другой стороны, дорогой Лю, я что-то не вижу достаточно удобных путей, которые дали бы вам возможность с достоинством отказаться от занятых позиций на тот случай, если пресловутый эффект получит место в рамках его теории…

“Эйнштейн”, – машинально отметил про себя Брент. Он облокотился на стойку, заказал мятный коктейль и некоторое время бесстрастно следил, как признанный мастер вежливых издевательств постепенно выводил из себя своего менее опытного собеседника.

– …Нет, нет и нет! – возбужденно кричал Ливатес. – В своих рассуждениях вы, Смэдли, допускаете принципиальную ошибку, преувеличивая степень его воздействия на положение дел в современной физике. Меня шокирует; что вы так фанатично преданы раздутому авторитету этого еврея, политическая расцветка которого была если и не совсем красной, то, во всяком случае, слишком розовой.

Брент задержал поднесенный к губам бокал и посмотрел на Мелтона.

– Оставьте в покое тень великого человека, Льюис, – лениво сказал Мелтон, разглядывая напиток на свет. – Поговорите о женщинах. Вы в этом вопросе, право же, осведомлены значительно лучше.

Бар наполнялся людьми. Рядом у стойки заняли места Смит и Моррисом.

– Добрый вечер, Брент, – сказал Моррисон. – Хочу просить вас об одном одолжении.

– Я к вашим услугам.

– Попробуйте отучить этого болвана жевать, – продолжал Моррисон, указывая на Смита. – Меня раздражает его привычка лязгать зубами.

– Не стоит, у него есть более серьезные пороки.

– Я знаю.

– И вас не смущает перспектива однажды оказаться без скальпа?

– Вам легко щекотать мои нервы, Брент. Мой сын погиб с борьбе с фашизмом, – это случилось за четыре дня до капитуляции Германии… Ван, сода-виски. И вы не имеете права так разговаривать со мною.

– Два сода-виски, Ван. Я пью за вашего сына, Моррисон.

Смит опрокинул недопитый бокал, размазал лужицу пальцем и отошел от стойки. Его место тотчас занял Драйв.

– Выдержка изменила ему, – заметил Брент.

– О чем, собственно, речь? – спросил Драйв.

– Ах, вы уже здесь, мистер слизняк, – Моррисон задергал щекой и повернулся к Бренту. – Меня слегка поташнивает от такого соседства.

– Подойди сюда, желтомордая дрянь! – неожиданно заорал Ливатес. Головы присутствующих с любопытством повернулись в его сторону. – Где лед? Я спрашиваю: куда девался отсюда лед?

– Простите, сэр, – тихо ответил Ван, – столько заказов…

– Облезлая обезьяна, от которой ты, образина, ведешь свою родословную, наверняка была намного расторопнее. Не так ли?

– Возможно, сэр.

Ливатес обнажил свои ровные, крупные зубы и вплотную приблизился к Вану.

– Знаешь, чего ты заслуживаешь?

– Да, сэр.

“Где-то я уже это видел, – лихорадочно вспоминал Брент. – Я стоял в такой же позе и, мне кажется, на этом же самом месте… И лица как будто давно мне знакомы… Тьфу, наваждение.”

Было непонятно, что вызывало большее раздражение: беззащитная седина таиландца или резкий звук пощечин. Брент как-то не сразу осознал, что на него надвигается лицо Ливатеса. Удивительно ровные зубы и, должно быть, очень крепкие…

Широкая спина Мелтона заслонила запрокинутую голову Ливатеса.

– Хороший удар, Эл, – констатировал Мелтон, отпивая глоток из своего стакана. – А тебе, парень, – обратился он к лежащему, – следовало бы поблагодарить моего друга за то, что он бил левой.

– Что там происходит? – спросил Моррисон, оглядываясь через плечо.

– Урок географии, – не оборачиваясь, ответил Мелтон. – Моему другу пришлось кое-кому напомнить, что Алабама находится где-то на противоположной стороне земного шара.

– Будь я проклят, если мне не надоела ваша болтовня, Мелтон, – растягивая слова, сказал Эванс.

– Вас не удовлетворяет мое объяснение, Смэдли? – Мелтон медленно багровел. – А не хотите ли вы в таком случае пойти ко всем чертям?

Назревал скандал. Брент с хладнокровным отвращением вглядывался, в пьяные лица. Положение изменилось с появлением Фридмана. Он глубоко прятал руки в карманах брюк, сердито глядел из-под бровей, потухшая трубка быстро скользила по уголкам губастого рта.

– Скажу прямо: я шокирован вашим поведением, джентльмены. Весьма прискорбно, что я вынужден упрекнуть вас и напомнить, что в холле присутствуют дамы. Бог мой, какой позор!

– Я запрещаю вам трогать имя божье! – рявкнул Мелтон.

– То есть, по какому праву?..

– Вас этому обязывает почетное звание – “ученик дьявола”, – под общий смех пояснил Мелтон. – Так что учтите на будущее, если, конечно, вы на него рассчитываете.

Фридман яростно закусил трубку.

– Язык ваш – вам враг, Мелтон. Впрочем, вы это знаете не хуже меня. Должен предупредить, что не потерплю издевательств над собой. Я буду жаловаться. Вам никто не позволит безнаказанно оскорблять старого человека, нажившего седины за долгие годы бескорыстного служения науке…

– Проваливай, старина, – грубо перебил его Мелтон, – а не то у меня чешется язык сказать, какой науке ты служишь.

– Господа, – робко вмешался Драйв. – Мне хотелось бы просить вас, господа, с должным пониманием отнестись к словам нашего заслуженного коллеги…

Никто не обратил на него внимания.

– Господа, предлагаю тост за нового члена “Клуба травоядных”! – громко провозгласил Мелтон.

Брент вместе со всеми пил холодную жгучую влагу, не чувствуя вкуса.

С трудом пришедший в себя Ливатес неподвижно сидел, утопая в мягкой обивке кресла, далеко вытянув ноги. Кто-то вылил ему на голову виски, и капли стекали по его лицу на разорванный воротник сорочки.

***

В холле Брент выбрал себе сигару и, чтобы избежать встречи с миссис Эванс, вышел на веранду.

После прокуренной духоты грудь дышала, легко и свободно, глаза медленно привыкали к темноте. Заметив вдруг женскую фигуру в белом, он, собираясь уйти, пробормотал:

– Добрый вечер, мисс…

– Добрый вечер, мистер Брент.

– Это вы, мисс Бишоп?!

– Вы удивлены?

– Да.

– Почему?

– Не знаю. Мне как-то не приходило в голову, что и вы посещаете клуб. Впрочем, что я… конечно.

– Я была здесь, когда вы наказали Ливатеса.

– Наказал?

– Разве это не так?

– Мне просто стало противно.

– Это хорошо.

– Что хорошо?

– Что вам стало противно. У многих быстро притупляется это чувство.

– Быть может, вы и правы…

Они помолчали.

– Смотрите, сейчас взойдет луна, – показала она на зарево.

– Да, уже показался край диска. Здесь красивая луна, когда она восходит.

– Вам нравится? Это – богиня ночи.

– Багровое и немного страшноватое божество.

– Она добра к тем, кто ее почитает.

– Богов много, и все они требуют, чтобы их почитали.

– Богов много, но богиня красоты одна. Смотрите, она уже пришла!

Багровый свет постепенно разгонял темноту, и Брент с изумлением смотрел на мисс Бишоп. Он с трудом узнавал ее: черные волосы были искусно собраны на затылке, оставляя открытой красивую гибкую шею. Платье, лицо и жемчужинки ожерелья, залитые красноватым светом, казались изваянными.

– Удивительный сегодня вечер, – оказал Брент. – Будто сказочный…

Они молчали, пока луна не поднялась к вершинам пальм.

– Я должна уйти. Проводите меня, – просто сказала она.

– Да, мисс…

– Не называйте меня мисс Бишоп. Мое имя – Маолия.

– Странное имя… Это – как название цветка.

– Так называла меня моя мать. Я не знаю первоначального значения своего имени – оно затеряно в веках, как затеряно многое.

Брент улыбнулся.

– Вы говорите так необычно, что я перестаю верить в вашу реальность.

Он подал девушке руку, и она рассмеялась.

– Надеюсь, вы меня не очень испугались?

– Нет, не очень. Но я почему-то потерял ориентировку во времени. Какой сейчас век?

– Разве это так важно знать?

– Конечно, нет. Но мне хотелось бы как можно более древний…

Они долго ими по залитому лунным светом асфальту, сопровождаемые своими тенями. Брент старался ступать мягче: звук собственных шагов казался ему кощунством.

Вернувшись в холл, Брент глазами отыскал Мелтона. Тот, заметно покачиваясь, что-то с жаром доказывал притихшему обществу.

– Пресс-твист, пресс-твист! – вдруг завопили пьяные голоса.

Люди бросились к столам собирать газеты. Затрещали раздираемые обложки иллюстрированных журналов. Вскоре на полу вырос ворох бумаги, кто-то погасил свет. Женский визг и ритмические вздохи ожившей музыкальной машины сплелись в осатанелый джазовый бред. Огонек зажигалки воровато лизнул газетный лист. Пламя жадно накинулось на добычу. Люди, взявшись за руки, образовали круг с бумажным костром в центре и, повинуясь чьей-то режиссерской воле, нелепо задвигали ногами. Отсветы пламени оранжевыми бликами метались по искаженным лицам, отбрасывая на потолок и стены уродливые жуткие тени.

Брент ощупью нашел на столе сифон и направил себе в лицо прохладную шипучую струю.

– Оставь их в покое, Эл, – послышался голос Мелтона. Он подошел ближе, в руке его поблескивал бокал. – Оставь их в покое – они веселятся на собственных похоронах.

– Это твоя затея?

– Да… если на кладбище вообще нужны затейники.

Они вышли к машине, и Брент сел за руль. Мелтон тяжело плюхнулся на сидение рядом.

– Я забыл предупредить тебя: можешь пользоваться моей машиной, как своей собственной.

– Ты имеешь в виду мою прогулку с мисс Бишоп? Мы отлично дошли пешком.

– Маолия хорошая девушка, и я рад, что вы подружились. Осторожнее, здесь крутой поворот.

– Сиди спокойно. Я еще в состоянии видеть дорожные знаки.

Брент сбавил скорость.

– Она полукровка, – оказал Мелтон. – Ее мать – уроженка этой страны, отец – англичанин. Впрочем, ты его знаешь: в свое время он снискал себе славу самого принципиального оппонента теориям Дирака. Во время войны при бомбардировке немцами Лондона он лишился жены, а сам с двумя детьми переехал в Америку, где и принял вскоре американское гражданство. Том и Маолия получили образование в Калифорнийском университете и, пока был жив отец, работали под его руководством. Как они оказались здесь, для меня не совсем ясно. Мне жаль девочку – она мечтала вернуться на родину своей матери… Сейчас – направо.

Свет фар описал полукруг и выхватил из темноты желтую стену бунгало.

– Мне как-то не верится, что она – дитя нашего века, – продолжал Мелтон. – Она – или далекое прошлое земли, или ее будущее, А скорее – и то и другое.