Текст книги "Крылатый камень"

Автор книги: Сергей Казанцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

^{ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ}
Битва с водой

В огромном подземном зале плескалась вода. Тонкие ручейки шипели по-змеиному, ползли по стенам, падали с потолка, разбивая зеркальца луж. Эту пещеру сделали люди. Они взяли отсюда много руды, оставив пустоту, в которой разместился бы трехэтажный дом. Люди ушли, и теперь бывшую камеру захватывали водяные змейки. Но – чу! – У широкого входа появились несколько горняков.

– Вовремя ты, Петрович, трубы привез. Гляди, уже начало камеру заливать, – сказал один из них Шуркиному папе.

Люди сноровисто протянули в дальний конец пещеры толстые брезентовые трубы. Трубы надулись, зарычали, и поползла из них густая, тягучая каша. Похожая на манную. Только была она не из крупы, а из белых мелких камешков и серого цемента. Растекалась бетонная каша по полу, укладывалась слоями вытесняя воду, и сразу становилась твердой, сливалась со скалой воедино.

Горняки принесли и другие трубы, потоньше. Те запели тонко, будто пылесосы. Но не пыль они засасывали, а воду. Быстро расправлялись насосы с непрошеными гостями. Раз! – и нет лужи. Два! – и нет озерца.

А каменная каша все прибывала и прибывала. Потолок уже стал ближе, а пол, который раньше скалился острыми обломками каменных зубов, теперь разгладился, как натянутое серое покрывало.

Можно было подумать, что люди решили здесь что-то построить и потому выравнивают пол. Но нет, на гладкую площадку вновь и вновь накатывались медленные волны. Похоже, горняки хотят заполнить бетоном весь подземный зал, превратить его в сплошной камень…

Так оно и есть.

– Петрович, помоги! – крикнул старый горняк. Надо было перетащить трубу. – Раз, два – взяли!

– Дядь Миш, а для чего мы это делаем? – молодой парень, отпыхиваясь, кивнул на передвинутую трубу, из которой снова поползла густая каша. Черёмухин важно поднял руку:

– Природа, брат, не терпит пустоты!

Он сбросил рукавицы, вытер пот, оставляя на лбу серые цементные следы. Парень ловко выщелкнул из помятой коробочки две сигареты.

– Закуривайте, дядя Миша!

Почесывая бровь, машинист одним глазом покосился на сигареты.

– Не курю. И тебе того же добра желаю. Значит, спрашиваешь, для чего эту камеру заливаем? Это, брат, мы охраняем природу. Помногу руды стали брать, видишь: целые пещеры остаются. Земля над такими пещерами может осесть, провалиться. Получится трещина – до самой поверхности. Там, наверху, попадет в трещину вода и – пошло-поехало! – начнет размывать-разъедать. И образуется на этом месте овраг – серьезная рана на теле природы…

Над нашим рудником семь речек протекает. Все такие коварные – будто змей семиглавый. Малюсенькую трещинку им подставь, они сразу в шахту – нырк! Не зря у нас день и ночь, не останавливаясь ни на секунду, работают мощные насосы. Если бы не они, меняли бы мы с тобой профессию горняка на водолаза…

И рассказал он такую историю. Выбирали забойщики руду, увлеклись и залезли в опасную обводненную зону. Им бы вовремя повернуть, да азарт не отпускает: руда идет добрая, за неделю месячный план выполняется. А уж по стенам забоя Хозяйка горы богатые водяные пряди развесила – предупреждает. Не послушали молодые забойщики стариков, приготовили еще одну отпалку: зарядили пробуренные шпуры взрывчаткой, подожгли зажигательный бикфордов шнур – и бегом за поворот. А после взрыва забурлила у них под ногами вода. Они, значит, прямехонько в огромную подземную бочку ударили. Проломили ей бок – и пошла вода через взрывом проделанную дыру. А дыра-то немалая: настолько толстая хлещет струя – четыре человека ее не обхватят. Да и какое там – обхватывать! С такой силой вода бьет, что тяжелые перфораторы погнала по забою, словно камушки по перекату, кувырком…

Наверно, большая была бы беда, многих бы людей под землей захлестнуло, но наверху внимательный диспетчер оказался. Когда в забое уровень воды поднялся, автоматические приборы-сторожа включили дополнительные аварийные насосы. Те взвыли моторами и – захлебнулись, стали. А на диспетчерском пульте только скакнули стрелки, словно дрессированные собачки в цирке. Диспетчер, он из ветеранов был, Гавриил Федорович Быков, заметил краем глаза этот стрелочный номер и сразу понял, какая беда под землей приключилась. Он тут же нажал кнопку сигнала общей тревоги. Замигали на всех этажах шахты лампы и прожекторы. А это значило: где бы ты ни был, чем бы ни занимался – бросай все, выбирайся наверх любым ходом. Побросали горняки работу, но никто товарища в беде не кинул. Каждый понимал, что лишняя секундочка может ему самому жизни стоить, а все равно побежали по дальним забоям, чтобы тех, кто сигнала не видел, предупредить. Машинисты погнали составы навстречу воде – не от нее, а навстречу! – чтобы вывезти людей из опасной зоны. А диспетчер тем временем быстро щелкал у себя на пульте рычажками: подключал новые насосы, зажигал аварийное освещение, чтобы никто не заблудился в темноте. Последним отступал механик Никита Васильевич Пахомов. Брел по пояс в воде от телефона к телефону и передавал, с какой скоростью идет затопление. Люди знали, сколько минут у них в запасе, чтобы успеть вытащить хоть какое-нибудь оборудование, а в последний момент выскочить самим. И никто не остался в шахте, все аккумуляторы – одни сухие, а другие и мокрые – вернулись в табельную.

Вода постепенно затопляла горизонт за горизонтом… Но не такие наши горняки, чтобы сидеть сложа руки и ждать, когда она всю шахту захватит в плен. Была в поселке спортивная секция подводного плавания. На водохранилище тренировались. А тут собрал ее руководитель – инженер Эмиль Назаргулов своих ребят и, заглянув каждому в глаза, спросил: «Пойдешь со мной заделывать подземную пробоину?» Ни один не отвел в сторону глаза. Натянули парни черно-желтые резиновые гидрокостюмы, прицепили на спины оранжевые баллоны со сжатым воздухом и нырнули в водоворот.

Они взяли с собой металлическую заплату – толстый стальной щит. Несколько раз заводили щит на пробоину, но не могли даже приблизиться к жерлу водяного вулкана – вода отбрасывала сталь, как щепку. Тогда люди решили перехитрить ее: составили из стальных полос прямоугольную раму, прицепили к ней, как крышку, тот щит. Когда пошли навстречу мощной струе, крышку открыли, вода свободно бежала сквозь раму. Закрепили аквалангисты эту раму на краях пробоины и отплыли подальше. В это время – ба-бах!!! – взорвались заряды на концах тяжелого щита. Как снаряд метнулся он, захлопывая бешеную струю, и – клац! – крепко схватили крышку хитрые замки, стиснули ее углы в металлических кулаках. Вздулся парусом толстый стальной щит! Но удержал воду.

…Много дней откачивали насосы воду. Когда люди спустились вниз, на разрушенные горизонты, они приуныли вначале: ходы осыпались, рельсы шахтных путей скручены в клубки, вагонетки опрокинуты, поломаны… Будто Змей-Горыныч хулиганил в шахте. Даже старые горняки, немало повидавшие на своем веку, печально покачивали головами: не год и не два пройдет, пока удастся это всё восстановить…

Года не прошло, когда шахта выдала новый боксит на-гора!

Горняки очень любили свою шахту. Когда ее затопило, директор рудника предложил тем, чьи рабочие места остались под водой, перейти на другие шахты. Их было на руднике еще четыре.

– Вызывает меня начальник шахты, – вспоминал Михаил Петрович, – и говорит; «Вы, товарищ Черёмухин, хороший машинист. Вам на любой шахте сразу самый лучший электровоз дадут. Сообщайте, пожалуйста, куда надумали от нас уйти». И карандаш в руках крутит. Нахмурился я и этак сердито отвечаю: мол, от нас – от нас, поняли? – я никуда не уйду!

– Но вы же потеряете в зарплате! – радостно закричал тогда начальник. (Конечно, радовался он вовсе не тому, что Шуркин папа на затопленной шахте будет получать меньше денег. Начальник был рад, что лучший машинист остается с ними. С ними – это значит с очень многими рабочими и инженерами, которые решили помочь ремонтникам-строителям побыстрее восстановить размытые горизонты.)

– А я ему говорю, – рассказывал машинист собравшимся вокруг него в подземной пещере товарищам, – ах, Евгений Львович, если б я работал ради денег, я не в шахту бы пошел, а… – тут он остановился, озорно поглядел на друзей и закончил: – А на базар семечками торговать!

Уже открыли рты горняки, чтобы захохотать, и тут по ним ударила струя грязной, ледяной воды. Отплевываясь, люди отворачивались, но фонтаны били, кажется, со всех сторон. И тогда люди стали отступать. Шаг, другой… Струя, как палка, хлестнула по брезентовой трубе, и та, развернувшись, обрушила на горняков каменный град. Они побежали.

Машинист ухватил за полу спецовки молодого парня, притиснул к себе, закрывая спиной от обстрела.

– Прорвемся, Серега! Давай!

Они навалились вдвоем на тяжелую, будто набитую кирпичами трубу. Направляемый человеческой рукой поток бетона бил по стенам, затыкая дыры, из которых хлестала вода. Сгорбившись и фыркая, словно рассерженные ежи, насосные трубы пожирали водяных змей.

– Дядь Миша! Смотри! – вскрикнул Серега.

В темном углу вспучивалась земля – вырастала толстая водяная струя. На конце она расходилась веером, будто когтистая лапа.

– Взяли! – Михаил Петрович и Серега рванули широкий раструб, каменная плеть ударила по лапе. Плюхнулись в грязную лужу блестящие когти. И сразу плеск затих. Вода пропала. Как и не было ее…

А в это время…

^{ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ}
Младший брат

От толчка Красной Шапочки Шурка не удержался на ногах, но тут же вскочил, всем телом ударился в твердую стену и заколотил по ней кулаками.

– Стойте! Стойте! Пустите!

Стена равнодушно отталкивала его – раз за разом. Обессилев, Шурка упал на землю, не сводя взгляда с камня, на которым исчезла Красная Шапочка. Глаза его были сухими.

Роман, опомнившись, яростно рубанул по стене дикой перфоратора. Главный геолог остановил его.

– Я успел заметить: ее сразу утащили в глубину…

Шурка опустил голову и… Взгляд его наткнулся на узорный поясок! Не раздумывая, Шурка закрутил его поверх куртки и снова ринулся на стену. Стена так же хладнокровно отразила его удар…

– Надо же что-нибудь делать! – Шурка дрожал от бессильной ярости и едва сдерживаемых слез. – Что вы, ну что вы стоите?!

Он озирался, горячо и часто дыша, и вдруг чей-то голос, тонкий и нежный, шепнул, как дохнул у него над ухом: «Боксит…»

Словно кто потянул его за руку, словно кто подсказал – подошел Шурка к глыбе боксита и обвил ее волшебным пояском.

Растворился поясок, в камень канул. Бесшумно раскололась глыба, и вышел из нее мальчишка, с Шурку ростом, в серебристом комбинезоне, узорным пояском подпоясанный.

Мальчишка холодно взглянул на людей и металлическим ровным голосом произнес:

– Мое имя – Боксит. Жду указаний.

– Какой-то робот получился, – шепнул Антон.

– Ну ясно! – отозвался Роман. – Делали-то наспех!

– Жду указаний, – снова проговорил Боксит, как алюминиевой ложкой простучал по деревянной столешнице.

– Придумай что-нибудь, – обратился к нему главный геолог, – как нам сестру твою и старого богатыря спасти…

– Жду указаний, – словно эхо, прежним тоном повторил Боксит, не двигаясь с места.

– Робот так робот, – вздохнул главный геолог. – Что ж, составим программу. Можешь ли ты проникать сквозь камень?

– Один, – ответил Боксит. Шурка огорченно крякнул.

– Ну, пусть один. А сестру свою, Красную Шапочку, сумеешь под землей провести?

– Один, – ответил Боксит. Шурка возмутился:

– Ты что, совсем слабак?!

– Ноль, – ответил Боксит.

– Ага! – обрадованно воскликнул главный геолог. – Теперь понятно: он разговаривает на математическом языке, отвечает двоичным кодом. «Один» – это значит «да». «Ноль» – «нет». Попробуем-ка спросить его еще раз. Ты можешь провести сквозь камень человека?

– Один, – ответил Боксит.

– Урра-а! – закричал Шурка. Главный геолог продолжал «составление программы»:

– А двух человек?

– Ноль, – ответил Боксит. «Жаль», – покачал головой геолог.

– Все ясно! – заявил Шурка. – Мы с Бокситом отправляемся в разведку.

– Ну уж нет, – возразил геолог. – Если кто и пойдет в разведку, так только не ты. Вот, может, Антон…

– Ноль, – четко щелкнул Боксит.

– Как?! – удивился геолог. – Тогда – Роман?.. Или я?..

– Ноль. Ноль, – отщелкал Боксит.

– А я? – сунулся Шурка.

– Один, – ответил Боксит.

– Умница!! – завопил Шурка. – Я знал, что ты – свой парень! Будем дружить?

– О… дин, – запнувшись, сказал Боксит. – Один, Один. Один. Одиннадцать. – Уголки его прямого рта медленно поползли вверх, будто он силился улыбнуться. – Бу-дем. Дру-жить. Бу-дем…

Шурка в восторге обнял его. Острые складки на лице каменного мальчишки разгладились, он осторожно положил руки Шурке на плечи и человеческим звонким голосом произнес:

– Будем дружить! Я тебе верю. Вместе мы спасем мою сестру.

Обнявшись, друзья подошли к стене. Боксит обернулся, сказал:

– Не ждите нас здесь. Зовите других людей, идите на северо-северо-запад. Ваша помощь понадобится.

– А что там, на северном западе? – полюбопытствовал Шурка.

– Дворец Змея-Семиглава.

– О! – обрадовался Шурка. – Прямо на него пойдем?

– Нет, – отвечал Боксит. – Сначала мы поднимемся наверх. Нам надо найти сороку Стрекотуху.

– Наверх? – встрепенулся главный геолог. – Сколько же времени вы будете пешком подниматься наверх?

– Примерно десятую часть звездного круга, – подсчитал Боксит.

– То есть два с половиной часа. Это много. Идемте к стволу, – предложил геолог. – Мы вас поднимем за двадцать минут – в семь раз быстрее.

– Согласен, – кивнул Боксит. – Я вижу, вы, люди, научились быть сильнее нас.

– У каждого своя сила, – дипломатично ответил главный геолог, и все пятеро быстро зашагали по штреку.

А в это время…

^{ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ}
Сражение

Отчаянно вопя и завывая, Семиглав ввалился в свою пещеру. «Уй-юй-юй!» – причитали младшие головы, а старшая шипела от боли сквозь стиснутые клыки. Прыгая на трех лапах, держа четвертую, раненую, на весу, Змей подскочил к дяде Денежкину, плюхнулся рядом с ямой и злобно зашипел:

– Ну, вс-с-сё, с-старик! Теперь ты за вс-сё отве-тиш-ш-шь!

Семиглав рванул клыками ледяную решетку, сплюнул ее в угол, и разинутая пасть нацелилась на богатыря!

– Эге-гей, кореш! – заверещал вдруг кто-то за спиной у Змея. От неожиданности Семиглав так вздрогнул, что летящая на дядю Денежкина старшая голова промахнулась и врезалась в камень.

– Н-ну ты! Я те дам «кореш», поганка! – взревел Семиглав, в бешенстве оборачиваясь. Возле него приплясывал Шубин. Леший испугался, выставил перед собой грязные ладони.

– Всё-всё-всё. Всё понял, Великий, молчу, молчу.

Но злорадство так и распирало его. Шубин снова заплясал, запереступал рваными сапогами, выкрикивая:

– Поймали, Великий, поймали! Девчонку поймали! Сюда ведут!

– О! – Семиглав тяжело приподнял свое брюхо, шагнул, хромая, к трону. Однако не забыл: решетку бросил на место, а самая младшая голова на ходу плюнула в богатыря, не попала и плаксиво сморщилась.

Крутясь, влетел в пещеру водяной кокон, рассыпался брызгами, и перед Змеем очутилась Красная Шапочка. Промокшая насквозь, дрожащая, она закрывала лицо руками.

– Ага! – осклабился Семиглав всеми пастями. – Дрожишь, девчонка!

Красная Шапочка гордо выпрямилась.

– Твои слуги меня совсем заморозили. От холода я дрожу, а тебя не боюсь ни капельки!

– Молодец, внучка! – воскликнул дядя Денежкин.

– Дедко! – Красная Шапочка бросилась к решетке.

– Во-во, давай и ты туда же! – Змей издевательски-услужливо поднял решетку, грубо толкнул девочку, и она с криком упала на руки старого богатыря.

– Великий, беда! – в пещеру ворвались помощники Семиглава. – Сюда идут люди! Они уже близко! Мы слышим, как они грохочут за стеной!

– Так. Тихо. Без паники. – Змей лихорадочно зашарил по углам, выхватывая из потаенных местечек желтые водоросли, сосульки, замороженных лягушек и быстро засовывая все это в большой мешок. Под лапу ему попал Шубин и тоже полетел вслед за вещами. Леший перепуганно заорал, но тут же затих, сообразив, что в мешке безопаснее, чем снаружи. Однако Змей уже заметил свою оплошность и вытряхнул лешего на пол, в сердцах поддал ему лапой. Шубин с визгом улетел в стену.

– Так. Тихо. Отступаем. Вперед – назад! – Змей бросил мешок на спину и кинулся вон из пещеры. Но у самой стены словно споткнулся. Обернулся медленно и немигающе уставился на пленников.

– Пардон. Чуть не забыл…

Э, притворяется проклятый Семиглав! Злодеи никогда не забывают навредить, а уж если видят, что жертва ускользает из их лап, – тут они придумывают самое последнее и самое злодейское злодейство.

Семиглав на секунду задумался…

Этой секунды хватило Шурке! Ворвавшись в пещеру, он замер на миг, оглядываясь, отыскивая взглядом друзей. Шурка заметил, куда смотрят все семь змеиных голов, и понял: пленники там, за решеткой.

– А-а-а! – закричал Шурка устрашающим криком и метнул камень, целясь в белый водянистый глаз старшей головы. Камень до головы не долетел, но ударил в самое для Змея дорогое – в мешок. Жалобно зазвенели разбитые сосульки.

Для злодея обычное дело – наплевать на друзей, когда те в опасности, и спасать только собственную шкуру. Да и то ее, шкуру, не очень жалко: потреплют, бывает, и пожалеют, отпустят. Но уж если что-то угрожает личным вещам злодея, тут он дерется как сумасшедший, готов даже глаз потерять, лишь бы не тронули его тряпье.

Семиглав заревел, замолотил хвостом по стенам. О пленниках он мгновенно забыл и бешено бросился на нового обидчика – на Шурку!

Плохо, ой плохо придется Шурке. С одним, с двумя бы он управился, а тут – семеро на одного!..

Впрочем, почему на одного? Рядом с Шуркой плечом к плечу встал друг, надежный парень – Боксит.

Змей запнулся, замешкался. Всемером на одного – это пожалуйста, с удовольствием! А против двоих… Опасно… Боязно…

Шурка уперся спиной в стену, изготовившись к прыжку, и… Чьи-то руки, выскочив из камня, уцепились за полы его куртки!

– Ой! – невольно вскрикнул Шурка. Боксит оглянулся, и в этот миг Семиглав, изловчившись, схватил его.

– Хе-хе-хе! – довольно засмеялся за стеной Шубин. Это он держал Шурку. Шурка быстро нагнулся, чтобы рвануть зубами руку лешего. Но увидел грязные волосатые пальцы и… не смог…

– Эх ты! – горько выдохнул Шурка. – И кусать-то тебя противно!

– А чево, а чево?! – обиделся Шубин. В недоумении он поднял к глазам свои ладони. И – выпустил Шурку! На какой-то миг… Шурка тут же двинул ногой назад – леший взвыл! – и таким способом оттолкнувшись, с силой ринулся на главного врага!

Змей тем временем поднял за ноги Боксита и, запрокинув самую большую, самую прожорливую голову, опускал Шуркиного друга в жадную пасть. Видя, что спасения нет. Боксит сорвал с себя узорный поясок, швырнул его вниз и… превратился в огромную глыбу красного камня! Змей не успел ничего понять – глотнул, подавился, закашлялся…

А поясок, сверкнув разноцветными каменьями, стрелой мелькнул в воздухе и упал прямо в яму, где бились о ледяные прутья пленники Семиглава. Радостно вскрикнув, Красная Шапочка вмиг повязалась волшебным пояском и вырвалась из ямы сквозь решетку.

– Внучка, шлем! Шлем! – закричал дядя Денежкин.

Ах, он забыл, забыл, что враг имеет уши, да не два, а все четырнадцать! Семиглав выждал, когда Красная Шапочка, нагнувшись, подхватила на руки золотой шлем и своим прикосновением пробудила в нем волшебную силу. А потом старшая голова коварно ударила в склоненную узенькую спину, сбила девочку с ног, вырвала шлем, нахлобучила на бородавчатую макушку и вознеслась под потолок.

Старый богатырь в ужасе закрыл глаза. Всё пропало! Сейчас Змей превратит их всех в сосульки, в замороженных лягушек…

В это время Шурка успел вскарабкаться на загривок головы, проглотившей Боксита. Та в страхе замерла, зажмурила глаза, даже кашлять перестала и, осторожно втягиваясь в плечи, медленно опускалась. А навстречу поднималась старшая голова с блестящим шлемом. Вот они поравнялись, но их разделяла пропасть шириною метра в три…

«Сейчас – или все погибли!» – промелькнуло у Шурки в голове между двумя горячечными толчками крови. Закусив губу, чтобы не застонать в последний миг, Шурка прыгнул…

Отчаянно изогнувшись в полете, он обеими руками и лицом ударил в волшебный шлем, сбил его со змеиной макушки. И полетел дальше, вниз, на острые зубы камней.

Ой не видел, как Красная Шапочка торопливо шевелила пересохшими губами, шепча заклинания, и сжался в комок, ожидая боль и черноту от страшного удара, но камни расступились перед ним…

Все семь голов взбешенного Змея, толкаясь и мешая друг другу, кинулись ловить упавший шлем. И наверно, несмотря на толкотню, схватили бы его, но тут в стене, к которой откатился шлем, сверкнуло желтое пламя и громовой раскат заставил отпрянуть змеиные головы.

Часть стены рухнула. В пролом ворвался Антон Кузнецов и, потрясая стреляющим перфоратором, закричал:

– Стой! Ни с места!

Змей сел на задние лапы, поджав хвост, как испуганная собачонка. У старшей головы от изумления отвисла нижняя челюсть. И прямо в эту разинутую змеиную пасть шмякнулся большой кусок бетона! В проломе появились и другие горняки. Изо всех сил, торопясь и обливаясь потом, тянули они за собой широкую брезентовую трубу. А из трубы с грохотом била тяжелая каменная струя. Быстро твердеющая смесь приковала хвост и задние лапы Семиглава к полу пещеры.

Понял Змей, что приходит ему конец, и в страшной злобе решился на свое распоследнее злодейство. Он стал быстро надуваться, в его вспученном брюхе грозно забурлила мутная вода.

– Берегитесь! – закричала Красная Шапочка. – Он сейчас лопнет – и всех нас утопит.

Змей стремительно раздувался. И тут через пролом, с хрустом давя каменные обломки, в пещеру протиснулся самосвал МоАЗ. За рулем сидел Шуркин папа. В ребристом кузове грузовика был установлен мощный насос. Как дуло пушки у танка, вперед протянулась длинная труба. Она с ходу впилась в змеиное брюхо! Деловито захлопотал мотор, и насос втянул в себя воду.

Семиглав стал быстро убывать. Вот он уже ростом с крокодила… с ящерицу… вот и нет его совсем. Лишь последняя тонкая струйка, злобно шипя, скользнула под камень…

Все – и люди, и волшебники – облегченно вздохнули. Красная Шапочка подала руку Шурке, помогла ему подняться. Они направились к ледяной решетке, которую сердито сотрясал дядя Денежкин. Шурка утирал кровь с разбитых губ.

Вдруг затрещал потолок, с него посыпались мелкие камешки. Красная Шапочка ойкнула и присела. Шурка, заслоняя ее, резко обернулся, поднимая кулаки. И… пальцы разжались, руки радостно замахали, рот расплылся в улыбке. С потолка, прорвавшись сквозь камень, планировала Стрекотуха.

На спине у гигантской сороки сидела женщина красоты необычайной. Платье длинное малахитовой зеленью отливает, коса золотая до пят, глаза горят яркой синью, и черные брови собольи гневно нахмурены.

– Мамочка! – Красная Шапочка бросилась к ней. Рядом с матерью уже стоял Боксит и весело улыбался.

А сорока, бережно ту женщину на землю опустив и отдуваясь: «Ф-фух, ф-фух, из самой Австралии!..» – бочком, бочком придвинулась к решетке и вроде бы участливо, а и с усмешкой дядю Денежкина спросила:

– Чтой-то, старый, никак оплошал?

Богатырь конфузливо крякнул.

– Перехитрил меня водяной. Помоги, просит, младшенького из ямы вызволить. А как нагнулся я, он и кричит: «Ой, твой шлем с кудрей упадет! Ой, прибьет он моего змеёныша!» Я и дал ему шлем – подержи, мол. Он же лапой меня – толк! – и крышку набросил…

Дядя Денежкин выразительно потряс решетку. Спохватившись, Стрекотуха долбанула ее с размаху каменным клювом – ледяные прутья и рассыпались. Да они за последние минуты уж подтаяли… Стала верная птица, причитая, чистить своего старого соратника да прихорашивать… Рядом суетился Шубин, делал вид, что помогает, заглаживает свою вину. Он, дрожа, поклонился Хозяйке, выпрашивая прощение, но та резко щелкнула пальцами – и леший окаменел. Бросовой, пустой породой оказался.

– Подойди ко мне, добрый молодец, – позвала Шурку Хозяйка Медной горы. – Дочка всё про тебя рассказала – герой!.. И вам, добры люди, спасибо, – она поклонилась замершим у машин горнякам. – А ты, – Хозяйка ласково положила руку на Шуркины вихры, – проси теперь что хочешь в награду.

– Тетенька! – выпалил Шурка, не задумываясь ни на секунду. – Сделайте так, чтобы я сразу стал взрослым!

– Ты уже повзрослел, мои мальчик, – улыбнулась Хозяйка Медной горы. – Ты стал бесстрашным рыцарем, одолел презлое чудовище…

– Нет, не так, – настаивал Шурка. – Я хочу прямо сейчас стать высоким и сильным. Как они, – показал на притихших взрослых. – Я хочу сегодня же пойти работать в шахту!

– Что ж, – Хозяйка Медной горы задумчиво качнула головой. – Хотя счастье труда трудом же долгим добывается, а не мгновением боя, помогу я тебе. Отправлю тебя вперед на четверть века. Но не надолго, не навсегда. Как только ты почувствуешь, что прежде времени попал в те дальние дни, вернешься обратно домой.

Хозяйка Медной горы отступила к стене, развела немножечко руки, по белому камню их расправила.

– Подожди! – вскрикнула Красная Шапочка. Она подбежала к Шурке. – Помни о дедушке, о братце… И обо мне… – Положила ему на ладонь фиолетовый самоцвет, приподнялась на цыпочках и… поцеловала. А Шурка не смутился. Горькое чувство расставания охватило его. Невольные слезы навернулись на глаза, всё затуманили, и лишь расслышал он: «Готов?.. Три… Два… Один… Ноль. Старт!» Закрутилась, рассыпалась белыми искрами огненная карусель, и утер набежавшие слезы Шурка Черёмухин уже в будущем веке.