Текст книги "Банной горы хозяин"

Автор книги: Сергей Щеглов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 26 страниц)

Вот оно!

Необычное, ни с чем не сравнимое ощущение в районе копчика! Как будто… нет, только не это!.. как будто там вырос хвост!

• Еще раз вильнув «хвостом», Валентин полностью разогнулся и открыл зажмуренные все это время глаза. Тьма отступи ла, умпер отчаянно мигал красной лампочкой, смитовский шарик мирно покачивался в держалках. Лишь металлический вкус крови во рту да омерзительно пахнущее пятно на комбинезоне напоминали о только что пережитом кошмаре.

Значит, хвост, подумал Валентин, заживляя рану на языке. Пятном тут же занялся искинт гравилета – перенаправил воздушный поток, замешал туда моющую жидкость, вытянул рвотную массу через вентиляционный люк. Хвостом хотелось шевелить еще и еще – словно тыкать языком в больной зуб. Не лучший способ творить заклинания, вздохнул Валентин; но руки у меня давно уже заняты пальцовкой, а ногами иногда нужно и бегать. Так что, можно сказать, повезло.

Валентин включил магическое зрение и взял шарик на ладонь. Защитные заклинания ничуть не изменились – окружали шарик туманным, клубящимся облаком. Одно из двух, подумал Валентин. Либо защита у шарика как у Каабы, либо мое Сердце сделало из мухи слона. Будем надеяться на первый вариант.

– У вас все в порядке? – безучастно полюбопытствовал Фанк.

– Теперь да, – ответил Валентин. – Кстати, как это выглядело со стороны?

– Как судорожный припадок, – сообщил Фанк. – Бортовой искинт проинформировал меня, что вмешиваться не нужно.

– А свет? – спросил Валентин, опуская шарик в карман. Сколько секунд мы сидели без света?

– Освещенность кабины не менялась, – ответил робот. – По-видимому, вы подверглись индивидуальному воздействию неизвестной природы.

Ай да Смит, подумал Валентин, ай да сукин сын. Какая же это защита? Это программа уничтожения свидетелей!

– Мекка в прямой видимости, – сказал Фанк. – Приготовьтесь к первой остановке.

И чем мне теперь прикажете магический фон мерять, подумал Валентин. Как всегда, магическим зрением или размахивая колдовским хвостом?

Он выглянул в окно и сразу же разглядел справа внизу широкую синюю полосу – водную гладь Красного моря. Слева расстилалась Аравийская пустыня, похожая с этой высоты на лунную поверхность. Вызвав из памяти карту Саудовской Аравии, Валентин разыскал в береговой линии характерную впадину около Джидды, перевел взгляд чуть левее – и увидел маленькую белую кляксу у подножия большой горы.

Мекка, подумал Валентин. Аль-Харам западнее, на отшибе, срезанный с одной стороны вытянутый восьмиугольник, в центре которого и находится знаменитая Кааба. Да, вот и он. Бублик, отставить предохранитель!

Гравилет развернулся прямиком на Аль-Харам, снизился До тысячи метров и завис в воздухе в полном соответствии с заданной программой.

Ни магическое зрение, ни так некстати выросший колдовской хвост не подняли тревоги. С этого расстояния Масджид аль-Харам казался совершенно обычным чудом света.

– Дальше, – скомандовал Валентин.

Гравилет камнем рухнул вниз. Впрочем, изнутри кабины это падение было заметно лишь по изменению пейзажа – гравитационные компенсаторы убирали все внешние ускорения, поддерживая в гравилете обычную, земную силу тяжести. На двухстах метрах Фанк остановил падение.

И снова Валентин не смог ничего обнаружить. Сфера Соломона и впрямь походила на «саркофаг», невидимый для слабейшего мага. Валентин нахмурился: если заклинание останется невидимым и с пятидесяти метров, придется лететь вместе с роботом. И что гораздо хуже, вместе с необстрелянным хвостом.

– Третью остановку смести на двадцать метров, – скомандовал Валентин, все еще на что-то надеясь.

Напрасно; с двадцати метров Кааба выглядела столь же безобидной, как и с тысячи.

– Отправимся вместе, – объявил Валентин свое решение. – Ты вскрываешь крышу, я ныряю следом. Когда я оказываюсь внутри куба, ты подменяешь Камень. Потом уходим в обратном порядке.

– Коррекция принята, – бесстрастно ответил Фанк. – Я пошел.

Пол гравилета расступился, робот серой каплей скользнул вниз. Валентин сполз с сиденья и бросился следом – на вскрытие крыши роботу такого класса не понадобится много времени.

Примерно в полутора метрах над крышей Валентин снова ощутил хвост. А потом Бублик отчаянно запросил есть, из уже прорезанного роботом люка вырвался призрачный бирюзовый свет, и Валентин понял, что наконец-то оказался внутри Сферы Соломона.

Давай, скомандовал он Бублику, и тот сразу с чавканьем сожрал окутавшее робота «инферно», а затем принялся и за Сферу Соломона. Изрядно оплавленный, но ничуть не смущенный Фанк опустился на каменный пол Каабы, выдвинул гравизахваты и в мгновение ока прорезал в северо-восточном углу цилиндрическое отверстие.

Валентин опустился рядом и тут же отступил на пару шагов, чтобы не мешать роботу. Бублик поработал на славу, истребив постороннюю магию в радиусе добрых двадцати метров, но несуществующий хвост по-прежнему подрагивал за спиной, и Валентин полностью разделял его беспокойство.

Не может быть, чтобы Черный Камень охранялся только заклинаниями. Да и исчезновение Сферы Соломона вряд ли останется незамеченным. Как Аравийский орден отреагирует на подобный сюрприз? Залпом из всех орудий, на радость Бублику? Или попробует сначала понять, что за незнакомец вломился в Каабу, словно к себе домой?

Валентин уловил слабый сполох по правую руку, повернулся и лицом к лицу встретился с появившимся из ниоткуда человеком. Именно человеком – ни обрывка заклятий, ни намека на Силу. Колдуны поняли, что магия против пришельца бессильна.

Плохо, подумал Валентин. Быстро соображают, могут создать проблемы.

– Don't panic, sir, – произнес человек, четко выговаривая неродные слова. – I'm not harm to you!

He могу обещать того же, подумал Валентин. Обруч остановил время, развернул перед Валентином сознание незнакомца. В отсутствии магической защиты оно читалось как раскрытая книга – Омар бин Бакр, студент-социолог из Оксфорда, а по совместительству альгул, лишенный собственной жизни раб какого-то высокопоставленное колдуна. Сейчас альгул считал себя проекцией колдуна и говорил от его имени. Толково, оценил находку аравийцев Валентин – зачем тратить Силу, если вокруг полно кандидатов в зомби? Посылай человека с темой для разговора да слушай издалека мысли – и никаких фантомов не нужно.

– Что тебе нужно? – воспользовавшись полиглотскими талантами Обруча, по-английски спросил Валентин.

– Твой раб похищает Камень! – воскликнул альгул, делая шаг вперед. – Зачем ты это делаешь, о незнакомец?

– Кто ты такой, чтобы задавать вопросы? – в тон визитеру ответил Валентин. – Твоя Сила ничтожна перед моей!

– Я признаю твое могущество, повелитель. – Альгул вышел на середину храма, опустился на колени и приложился лбом к полу. – Я пришел, чтобы послужить тебе!

Вот это номер, опешил Валентин. Что, в самом деле послужить?

В самом деле, через Обруч ответило сознание стоявшего за альгулом колдуна. Незнакомец слишком силен и слишком непонятен, конфронтация смерти подобна. Объединиться ним, опередив остальных, – вот путь к успеху. Восток, подумал Валентин, дело тонкое!

– Ну и как ты можешь мне послужить? – полюбопытствовал Валентин.

– Я могу научить тебя, что делать с Камнем! – воскликнул альгул, поднимаясь с колен. – Весь мир будет у твоих ног!

До чего же одинаковы у нас предвыборные программ вздохнул Валентин. Однако что мне теперь с этим бедолагой делать? Помахать ручкой – так неправильно поймут, мол, к конкурентам заспешил, запулят вдогонку ракетным арсеналом.

Минимакс, вспомнил Валентин. Лучшее решение проблемы – создать ее другому.

– Радуйся! – воскликнул он, протягивая альгулу обе руки. – Я принимаю тебя на службу и беру с собой в свой небесный чертог!

Готов, мысленно спросил Валентин у Фанка. Давно, ответил тот. Тогда – взлет!

Альгул, разумеется, ничего не успел ответить. Валентин обернул его гравитационной сетью, подтянул к себе, протащил через метровое отверстие в кровле, а там их уже поджидал эвакуационный колодец гравилета. В кабину Валентин и альгул попали уже порознь – искинт знал свое дело и заботливо погрузил обездвиженного, но оставленного в сознании гостя на заднее сиденье.

– Все чисто, – сообщил Фанк, небрежно бросая под ног контейнер с Камнем. – Сигнализацию удалось обойти, паломники ничего не заметили.

– А это настоящий Камень? – полюбопытствовал Валентин. – Может быть, мы не первые, кто заменил его на молекулярную копию?

– Контрольная сумма совпадает с прошлогодним замером, – ответил Фанк. – Это тот самый Камень, который находился в Мекке двадцать второго августа две тысячи седьмого года. Третий и четвертый этап программы завершены успешно, можно возвращаться домой. Хотите сделать обзорный круг или перейти на ручное управление?

– Нет уж, спасибо, – покачал головой Валентин. Многоярусная толпа паломников в белых одеждах, точно водоворотом притягиваемая Каабой, не вызывала у него никаких положительных эмоций. Десятки лет заряжали они Черный Камень, накопили в нем непомерную Силу – и чего ради? Чтобы намоленный Камень забрал себе инопланетный шпион-олигарх, и притом не ради таящейся в нем Силы, а всего лишь в качестве приманки, ловить неизвестного колдуна, поднявшего бучу в далекой России…

В другое время Валентин посмеялся бы над бесславной гибелью второго по магической мощи Ордена, но сейчас зрелище выстроившихся в многочасовую очередь людей, толкавших и давивших друг друга ради короткого прикосновения к камню, еще полторы тысячи лет назад почерневшему от подобной процедуры, вызвало у него граничащее со злобой раздражение. Паства. Какое точное слово. Неужели всю оставшуюся жизнь мне придется добывать Силу таким вот способом?

– Возвращаюсь в Демидовск, – сообщил Фанк, и тысячи людских лиц слились в одну серо-белую массу, та превратилась в скошенный прямоугольник, пятно, точку. Гравилет вышел в стратосферу и повис над огромным боком голубовато-белой планеты. Валентин посмотрел на рассыпавшиеся по небу звезды и печально вздохнул. Он никак не ожидал, что похищение Камня окажется таким простым – и таким неприятным делом.

14. Лицо патриарха

Вчера один весьма информированный человек сказал мне, что скоро нас всех убьют и останутся только книги.

Иван Давыдов.

Вот тебе и минимакс, сказал себе Валентин. Пакостить другим, может быть, и полезно, но настроение от этого – хоть воду. Прямо хоть обратно лети и с извинениями Камень возвращай.

Тоже мне, суперагент, шикнул на себя Валентин. Распустил нюни! Да без этого Камня, может быть, колдуны с регрессорами у меня пол-России поубивают! Хватит хныкать, до встречи со Славяном всего полчаса осталось, а дел еще невпроворот.

Полчаса? Валентин в ужасе уставился на часы. Да, семнадцать ноль одна, через двадцать девять минут надо быть в Москве. Чтобы заскочить в Демидовск, на форсаже лететь придется; но так ли сильно мне нужно в Демидовск?

Взять еще одну копию Камня? А зачем? Сердце, судя по так и не выветрившемуся полностью запаху рвоты, у меня имеется, отпить большую часть Силы сумею, будет Камень ничем не лучше копии. Высадить альгула Омара? Какая ему разница где видеть сладкие сны – в пассажирском отсеке или в камере у Анисимова? В отсеке даже лучше, эксклюзив все-таки. Значит, летим в Москву!

– Фанк, – негромко произнес Валентин. – Изменение в программе. Цель перелета – Москва, сто метров над домом по адресу Плющиха, двадцать восемь.

– Изменения приняты, – подтвердил робот, и звезды плавно уехали вправо. Гравилет поменял курс.

Сначала Камень, подумал Валентин, потом шарик. А если останется время, и в черепушке у бин Бакра покопаюсь. Не может быть, чтобы ему совсем своих мозгов не оставили. Но сначала все-таки Камень.

Обруч вытащил из своих закромов кусочек могутовской памяти. Вот пальцы смыкаются на змеиной голове, желз на правлен в принесенный Юлианом Источник…

На предохранитель, Бублик, скомандовал Валентин. Удар сердца, еще и еще; слабое шевеление в районе копчика. Жезл Могутова отзывался теплом; паучья звезда, напротив, превратилась в ледышку. Хвост вырвался на волю прямым продолжением спины, хлестнул по кабине, не замечая материальных преград, – и замер, натолкнувшись на Камень.

Сквозь ледяной холод Сердца в грудь Валентину вонзились пять огненных игл. Сердце почуяло Силу, понял Валентин Пора делать «Зов», но как? Магическое чувство Могутова фокусировалось в той же руке, которой он держал свое Сердце; а вот куда мне направлять телесные приказы? Паучьей звезде или несуществующему хвосту?

Надо попробовать и так, и так, решил Валентин. Первый зов все ускоряющихся мышечных сокращений заставил звезду заколотиться о грудь, но не вызвал никакой реакции в обвившем Камень хвосте. А вот второй зов, адресованный в область копчика, сработал – вокруг поясницы обернулся теплый колющий шарф, и над Камнем появилась золотистая аура. Хвост, скомандовал Валентин, откуда-то узнав, что действовать нужно именно так. Захватить, выжать, всосать!

В глазах потемнело от нахлынувшего ощущения «да я ж сейчас лопну», но аура Камня разгорелась так ярко, что даже в наступившем полумраке Валентин отчетливо видел рвущуюся из Камня Силу. Она облачными клубами вырывалась наружу и обволакивала хвост, превращая его в протянутое к Камню огненное щупальце. Сила врывалась в Валентина, заставляя трепетать каждую жилку его тела, и послушно, слой за слоем, укладывалась в его колдовское Сердце, вцепившееся в грудь всеми пятью когтистыми паучьими лапами.

Получилось, подумал Валентин, убедившись, что еще не разбрызган по потолку. Я раскрыл Черный Камень, я пью его Силу. Но сколько я уже выпил и сколько там осталось?!

Сомнение, возникшее в сознании, передалось телу, а от него – Сердцу. Хвост рассек воздух, стряхивая остатки золотой ауры, Камень погас, огненные лапы звезды-паука снова сделались ледяными. Валентин перевел дух и трясущейся рукой вытер со лба холодный пот.

Как в первый раз зажигать свечу, вспомнил он годы ученичества на Панге. Бедные земные колдуны – ведь они учатся этому долгие сотни лет!

Паучья звезда потеплела и сделалась практически невесомой. Накушалась, улыбнулся Валентин. Но как узнать насколько? Темные, неграмотные колдуны – нет чтобы на Источники да на Сердца индикаторы пристраивать, сколько потрачено, да сколько осталось. А так придется второй заход делать, заклинание-самописец подвешивать, потоки измерять… словом, вспоминать математическую магию.

Валентин посмотрел на часы. Пробное раскрытие Камня заняло десять минут – а в субъективном времени прошли какие-то секунды. Еще один минус земной магии – жутко времязатратна. Теперь либо Камень второй раз раскрывать, либо послание Смита смотреть. Что выбрать?

Разумеется, послание, усмехнулся Валентин. Потому как его я еще не пробовал, а Камень – вот он, никуда не убежит. Смит говорил о получасе, но попробуем прогнать быстрее. Великий маг я или поросячий хвостик?

Валентин снова вытащил шарик-послание, глянул на него магическим глазом, убедился, что магическая защита состоит из одного только слоя «щупалец» – так вот откуда у меня хвост! – и, устроившись поудобнее в кресле, провел над шариком широко раскрытой правой ладонью. «Щупальца»-заклинания потянулись к щупальцам Обруча и тут же были съедены со смаком. Шарик засветился жемчужно-белым свет и начал раздуваться, одновременно поднимаясь к потолку словно к нему подключили баллон с гелием. Валентин вспомнил рекомендацию по установке Windows и откинулся на спинку кресла в ожидании, что же будет дальше.

Шарик распух в полуметровый тупоконечный эллипсоид и завис прямо перед лицом у Валентина. Слегка потускнел, звякнул будто ложечкой о стакан – и выдвинул из своей нижней части длинный черный прямоугольник с традиционными для всякого рода плееров квадратными кнопочкам – старт, стоп, пауза, ускоренная перемотка…

Валентин аж рот разинул от такого сервиса. Магическая эмуляция ютуба?! Может, этот пузырь еще и к Сети подключен?!

Пузырь висел себе в воздухе, недвусмысленно приглашая нажать на «Старт». Валентин пожал плечами, протянул палец и ткнул в довольно упругую для туманного облачка кнопку.

Пузырь стал совсем черным и еще ближе придвинулся к лицу, заполнив почти все поле зрения. Затем из черноты проступили уходящие высоко вверх расписные стены, и Валентин понял, что видит внутренность какого-то собора. Сквозь высокие сводчатые окна сочился оранжевый, закатный свет; Валентин опустил глаза и увидел перед собой рано начавшего лысеть молодого человека в старинных одеждах.

– Кто нам прямую свою службу содевающе, мы того жалуем великим всяким жалованьем, – надменно сказал ряженый, – а иже кто обрящется супротивным, то по своей вине и казнь приемлет!

Иже херувимы, подумал Валентин. Обруч, ты с древнерусским-то справишься?!

– Верно мы служили тебе, государь, – сказал он вслух и понял, что магический плеер не просто воспроизводит звук с изображением, а еще и делает зрителя прямым участником шоу. – Велик и прекрасен храм сей, и вовеки стоять ему во славу твою!

«Государь? – подумал Валентин. – Какой именно государь?!»

Точная идентификация невозможна, сообщил искинт. Судя по лексике, середина шестнадцатого века, предположительно – Иван Четвертый.

– Брешешь, собака! – вскричал предполагаемый Иван Четвертый, и Валентин отшатнулся, ударившись о подголовник, так страшен был государь в своем внезапном гневе. – Сказывают люди, восхитиша ты иной храм сотворити, аще краше и благочестнее? Так не бывать этому!

Валентин с ужасом смотрел в округлившиеся глаза государя, заполненные безумной жаждой крови. Убьет ведь, подумал он, защита сработает, и конец фильму…

Однако действительность оказалась еще ужасней. Царь вскинул правую руку, и из нее, прямо из середины ладони, выдвинулся раскаленный добела прут, напоминающий кочергу. Валентин почувствовал, что не может пошевелиться, не получалось даже зажмуриться – а прут тем временем воткнулся ему в правый глаз, и Валентин явственно услышал шипение обугливающейся плоти. Боли, к счастью, шарик не транслировал, но и без того Валентин потянулся уже к кнопке «Стоп».

Потянулся – и отвел руку, увидев неожиданное изменение в перекошенном от гнева царском лице. Сквозь бледную северную кожу проступили вдруг смуглые широкие скулы, глаза сузились, сверкнув черным огнем, и перед тем как огненный прут выжег Валентину второй глаз, он увидел перед собой совершенно иное лицо – лицо человека, родившегося на несколько тысяч километров к югу от княжества московского.

Через секунду Валентин вернулся в собственное тело, удивляясь, что еще может шевелить глазами. Царь, выпускающий из ладони огненную кочергу? Царь, имеющий два лица? Ну ладно, сама история напоминает легенду об архитекторе собора Василия Блаженного, которого Грозный якобы приказал ослепить, – но почему с помощью магии, а не обычным порядком, в пыточной Малюты Скуратова? Что Смит хотел показать мне этим роликом?

Видимо, лицо, решил Валентин. Вон, так и стоит перед внутренним взором – человек, который тычет тебе в глаза раскаленной кочергой, поневоле запомнится надолго. И чье это лицо? Явно не самого Ивана Грозного – тот все больше про «иже херувимы» изъяснялся, а когда до дела дошло, показал свою истинную сущность. Кто-то из Российского ордена, принявший на время обличье Ивана? Но зачем колдунам выжигать глаза безвестному архитектору? Стерли бы память, обратили бы в своего раба… разве что архитектор был непрост и ходил под ментальной защитой?

Черт их разберет, подумал Валентин, и вытер со лба пот. Посмотрим, что там дальше.

Шарик-плеер оказался стоящим на паузе – знал, сволочь, что после подобных роликов зритель запросит пощады. Валентин сделал глубокий вдох и ткнул пальцем в клавишу. Плеер снова обволок голову, выдержал затемнение, а потом высветил прямо перед Валентином громадную кучу тлеющих углей.

На плечо Валентину легла чья-то мягкая ладонь, и голос над ухом вкрадчиво произнес:

– Мнится мне, что колдун ты, Иона, от врага подосланный, да признавать того не хочешь. Ныне стану тебя огнем спрашивать, мукой смертной. А еже надеишьси, что как в земле Вифляндской быстрым огнем тебя жечь буду, то одумайся, Иона, пока не поздно, ибо не зря меня прозвали Коптильщиком!

А ведь знакомый голос, подумал Валентин. И прозвище знакомое!

– Чему быть, того не миновать, – ответил Валентин дрогнувшим голосом и почувствовал нарастающий страх. Не было на прежних допросах этого черноволосого старика, что, если он тоже колдун, если до Сердца добраться сумеет?

– Не сейчас сказывай, – так же мягко посоветовал невидимый пока Коптильщик, – а когда кожа на животе лопнет и жир наружу выступит. Тогда самое время будет. Вороши угли!

Подборка хоть куда, недовольно подумал Валентин. Что же теперь, еще полчаса на углях коптиться? Пока кожа на животе не лопнет?

Он протянул было руку, чтобы промотать события вперед, но тут картинка потемнела, ударивший в лицо жар сменился неожиданной прохладой, и Валентин обнаружил перед собой круглый щит, полностью закрывающий угли, а слева от него – черноволосого человека, над трупом которого стоял еще два часа назад.

Валентин опустил взгляд вниз и увидел свои – ну то есть Ионовы, конечно, – ноги, покрытые крупной сеткой сочащихся сукровицей трещин. Действительно, коптильщик, подумал Валентин. Кожа не обуглена, просто высохла от несильного жара и треснула, потеряв эластичность. Теперь постепенно высохнет подкожный жир, а потом наступит черед мышц и соединительной ткани. Медленная, наверное, самая мучительная из возможных смерть. По сравнению с ней сидеть на колу – одно удовольствие.

– Я оставил тебе глаза, – все так же вкрадчиво произнес Григорий, – чтобы ты видел, как умирает твое тело. А ведь это только начало, Иона! Покайся, отрекись от хоязяев, обрекших тебя на муки! Покайся сейчас, пока еще не слишком поздно!

Это он сам по-современному заговорил, или Обруч про перевод вспомнил? Впрочем, не важно, отмахнулся Валентин; кажется, сейчас произойдет что-то интересное.

– Коптильщик, – разлепив ссохшиеся губы, прохрипел Валентин-Иона. – Будь ты проклят!

Валентин почувствовал, как шевелятся волосы на его затылке. Даже поднял руку, чтобы удостовериться – не залетела ли туда шальная муха? Однако ощущение шло извне, от Ионы и под ладонью оказались гладкие, не слишком чистые волосы. Тем временем в затылке Ионы раскрылась дыра, из которой наружу вылетели «алмазные пчелы», которых колдун – а теперь уже и актерам, и зрителям стало ясно, что Иона оказался именно колдуном, – чувствовал на расстоянии, как собственные пальцы. Две «пчелы» сразу же впились в глаза Григорию Коптильщику, а еще одна молнией ударила в горло самому Ионе. Ударила – и со звоном отскочила, встретив несравненно более сильную магическую преграду.

– Ты попался в ловушку, Иона, – улыбнулся Григорий, вынимая из глаз оставшиеся от потерявших Силу «пчел» кристаллики-осколки. – Теперь я точно знаю, что ты колдун. И муки твои будут продолжаться вечно!

Похоже, Смит не врал про Инквизицию, подумал Валентин. Хороший способ отличать колдунов от обычных людей – пытать до тех пор, пока не прибегнут к магии. А потом, разумеется, пытать дальше. Конечно же, ролик наверняка фальшивка, версия для публики. Но прямое противостояние двух разных Орденов поневоле подталкивает именно к таким методам.

Григорий выставил перед собой правую руку, согнув ее параллельно земле, и сразу два ярких луча протянулись от локтя и запястья к голове Валентина. Уши обожгло пламенем, верхушка черепа слетела с головы, точно шляпа. Сердце, успел подумать Иона, – а потом поле зрения снова погрузилось во тьму.

Эпизод второй, подумал Валентин. Заметно убедительнее первого. Как у нас со временем?

Он поставил плеер на паузу и взглянул на часы. Семнадцать двадцать одна, осталось девять минут. Подлетное время – пять, еще на один эпизод хватит. Дальше!

Темнота рассеялась, и Валентин оказался в каменной палате с низким сводчатым потолком. В отличие от предыдущих эпизодов в этот раз он двигался осторожно, вдоль стены, подыскивая укромное место. Скосив глаза на завешенную светлым гобеленом стену, Валентин обратил внимание, что не отбрасывает тени; опустив глаза вниз, убедился, что не видит собственных ног. Опять я колдун, расстроился Валентин, значит, опять хватать и пытать. Одно утешение, этот эпизод уж точно последний.

Скользнув вдоль стены в соседнюю палату, Валентин увидел двух человек. Одного из них, стоящего лицом к окну, он узнал сразу же – по характерным залысинам, уходящим под меховую шапку, крючковатому злому носу и полным губам; с учетом общей тематики ролика это мог быть только царь Иван Четвертый, грозность которого, судя по предыдущему эпизоду, обеспечивалась главным образом закулисными колдунами. Стоящий напротив царя человек выглядел странно – вроде и повыше царя, и в плечах пошире, однако казался при этом каким-то пришибленным и смотрел снизу вверх, точно холоп.

Пора, сказал себе Валентин, и поднял невидимую руку. Три удара сердца, дрожь в правом подреберье, слетающее с пальцев заклинание – какое именно, не разобрать, все-таки фильм, а не реальная жизнь. Уверенность, что все сработало как надо.

Царь тряхнул головой и сжал пальцы на увесистом посохе:

– Противу меня обернулся? В трусости заглазно винишь, жену неправедную защищаешь? Войско просил, чтобы на Псков идти, а сам к полякам переметнуться задумал?!

– Да ты и есть трус! – распрямил плечи второй собеседник. – Я, Иван Пятый, должен на троне сидеть, а твое время вышло!

– Ах ты собака! – вскричал предыдущий Иван и с неожиданной даже для Валентина силой – хотя мог бы и догадаться, сам же заклинанием пулял – ударил наследника посохом в голову. Ударил сбоку, да так ловко, что младший Иван даже руки поднять не успел. Хрустнул череп, подкосились ноги, тело мешком осело на пол. Иван Четвертый, опомнившись, бросился помочь – но Валентин знал, что поздно, заклинание уже уничтожило мозг, и сколько теперь проживет в так называемой горячке тело, совершенно не важно. Род Рюриковичей прерван, Россия обречена смуте, а местные колдуны теперь не скоро смогут поднять голову. Дело сделано, пора уходить.

Валентин бесшумно выскользнул из палаты – и столкнулся лицом к лицу с еще одним старым знакомым. Широкие скулы, черные как смоль глаза, восточная короткая бородка.

– Опоздал я, – произнес русский колдун, протягивая руки к горлу Валентина. – Но и тебе радоваться нечему, Витовт. Теперь ты в моей власти, и нашему Ордену послужишь…

Ну вот, подумал Валентин, нажимая на «Стоп». Как всегда, на самом интересном месте. Четыре минуты до встречи, Москва под ногами; сейчас я сойдусь с Российским орденом не в кино, наяву.

– Шайтан! – произнес с заднего сиденья альгул бин Бакр, про которого Валентин уже успел позабыть. – Тебя схватил шайтан!

– Какой еще шайтан? – обернулся через плечо Валентин. Вот этот, что ли?

Он быстро промотал фильм до места, где скуластый незнакомец представал перед зрителем во всей красе.

– Он, – убежденно кивнул альгул. – Главный враг Имама! Страшись его, повелитель!

– А откуда ты его знаешь? – полюбопытствовал Валентин.

– Он прилетал за Камнем, – ответил альгул. – Имам бился с ним три дня и три ночи!

Богатыри, подумал Валентин.

– И когда же состоялась эта битва? – спросил он, не скрывая своего скепсиса.

– За три года до моего рождения, – ответил бин Бакр. – А мне сейчас двадцать шесть лет!

Семьдесят девятый, быстро прикинул Валентин. Тот еше год, по всему миру полыхало. Да и в Мекке, помнится, БЫЛА какая-то заварушка.

– Хорошо, – улыбнулся Валентин. – Благодаря тебе я знаю шайтана в лицо. Какие еще будут пожелания?

– Убей его, – без тени сомнений произнес бин Бакр. – Иначе он убьет тебя!

Все ясно, вздохнул Валентин. Побережье, обыкновенное Побережье.

Усыпить, скомандовал он искинту. И снизиться до ста метров, пора искать нашего колдуна-гопника. Уж не он ли вон там сидит, на скамейке у первого подъезда, обхватив голову руками? Ни дать ни взять бодун у человека, даже до киоска за пивом дойти сил нет. Да, точно он, убедился Валентин, рассмотрев увеличенное изображение. Три минуты до условного срока плюс пять минут запаса. Чего я еще не сделал?

Сколько Силы в Камне осталось, не узнал, загнул палец Валентин, с ребятами не созвонился, как свежевыращенным хвостом пользоваться, не понял. Сдается мне, что за пять минут я всего не успею; значит, звонок и Камень.

Конева, скомандовал он искинту, а сам пошевелил пальцами, формируя заклинание-«счетчик». Сложил пальцы в «пучок», протянул их к Камню и выпустил заклинание на волю. Над Камнем тут же вспыхнул столбик света – пока что белого, соответствующего нулевому уровню активности.

– Ну как ты? – с явным нетерпением воскликнул Конев, едва установилась связь. – Добыл Камень? Везешь в контору?

– Добыл, – ответил Валентин, – но везу сразу к колдунам. Нострадамус решил, что с ними можно иметь дело.

– Ну-ну, – хмыкнул Конев. – Судя по его предыдущим достижениям…

– Потому я и просил подстраховаться, – пояснил Валентин. – Кстати, а где обещанный белый туман? Что-то я над Москвой-рекой ничего похожего не вижу!

– И еще минут десять не увидишь, – ответил Конев. – До полной доставки всех «пчелок» – никакой активности.

– Что с терминаторами? – поинтересовался Валентин. – Перепрограммировали, отправили?

– И даже по бухгалтерии списали, – усмехнулся Конев. – Колдуны их пощелкали как орешки. Сейчас как раз ответный удар готовят, над каменными ящерицами камлают.

Вот так и надо, подумал Валентин. Пусть колдуны и регрессоры занимаются друг другом. Глядишь, про нас с Нострадамусом и позабудут.

– А как там Первый? – задал Валентин последний вопрос.

– Общается, – коротко ответил Конев. – Судя по телеметрии, господин Вайль еще никогда в жизни не вел такой интересной беседы.

Беседа еще не закончена, прикинул Валентин. Пока договорятся, пока Вайль оттранслирует результат – нет, никак не успеть иллюминатам поучаствовать в предстоящей битве. Ну и хорошо, целее будут.

– Ну ладно, мы к колдунам, – сообщил Валентин.

– Ни пуха ни пера, – напутствовал его Конев.

– К черту, – машинально ответил Валентин и переключил все внимание на Камень. Пояс, хвост – тело послушно вспомнило однажды испытанные ощущения, и невидимый пока жгут лег на Черный Камень, заставив полыхнуть аурой. Сила снова выплеснулась наружу и полилась в паучью звезду, заставив столбик индикатора стать наполовину зеленым.

Хорошо, подумал Валентин. Хорошо, что шкала логарифмическая.

Вспотевшими руками он поднял с пола похожий на спортивную сумку контейнер. Даже без «русского коэффици ента» – три моих Бублика. А если добавить «коэффициент»…

– Вниз, – скомандовал Валентин. Сомнений уже не оставалось. Такую Силу надо брать при первой возможности. Значит, Камень с собой, и в бой.