Текст книги "Роман о любви, а еще об идиотах и утопленницах"

Автор книги: Сергей Арно

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

– Ну что ж, если захочешь узнать о невских утопленницах – приходи. Я здесь почти каждый день.

Несмотря на запрет Кристины, Андрей решил все-таки съездить домой.

Он добрался до дома в шесть часов вечера.

Соблюдая конспирацию, поминутно оглядываясь, он вошел в парадную, послушал ее тишину, открыл дверь, прошел в комнату, зажег свет… от неожиданности сделал шаг назад. В кресле напротив двери сидел мужчина в клетчатом пальто нараспашку, в очках с затемненными стеклами и большой блестящей лысиной во всю голову. Человек в кресле встрепенулся, поднял на Андрея лицо и не менее удивленно, чем сам хозяин квартиры, уставился на вошедшего.

– Что такое? Что вы здесь делаете?! – первым пришел в себя Андрей.

– А вы что?! – вдруг спросил незнакомец и тут же звонко шлепнул себя по лбу. – Ах, Андрей Николаевич! Простите великодушно, задремал… Ужас как задремал.

Мужчина поднялся из кресла и, сделав два поспешных шага навстречу, протянул руку.

– Юрий Анатольевич.

Андрею ничего не оставалось, как пожать ее.

– Еще раз простите, дорогой мой, уснул. Разморило, знаете ли, кресло мягкое… Обстановка, опять же, уютная, располагает. Я ведь, дорогой мой, в любом месте не засну.

– Да как вы, вообще, сюда попали?

Было в этом человеке нечто мягкое, нежное, как в одуванчике, но неприятное.

– По случайности и чистому недоразумению, мой милый Андрей Николаевич. На старости лет приходится коленца выкидывать, мой друг.

– На грабителя не похожи. Вы один?

Андрей заглянул за занавеску.

– Один-одинешенек, прелюбезный Андрей Николаевич, да разве ж я посмел бы с кем-нибудь… Это же семейно-интимное дело. Да и вообще. Позволите присесть, может быть?

– Да, садитесь, – Андрей сел напротив на диван. – Так как вы сюда попали и, главное, зачем?

– Путем отмычки дверь вскрыл, дорогой мой, вот этой самой отмычки, – он погремел перед лицом связкой тонких металлических инструментов. – Мастер знакомый соорудил, золотые руки, скажу я вам, ведь вот, что захочешь, сделает. Вот попроси я его: «Сделай, Федя, ланцет в какую-нибудь тысячную долю микрона…» И то сделает, и се сделает, самые, казалось бы, невероятные вещи творит – и все на глазок, все на глазок. Один такой мастер в городе, так что если вам, Андрей Николаевич, потребуется нечто эдакое, нечто совсем уж невероятное из металла, я вас непременно сведу, вам обязательно нужно с ним познакомиться…

– Это все очень интересно, все чрезвычайно интересно, непременно обращусь, – неизвестно почему беря привязчивый тон Юрия Анатольевича. – Но зачем вы сюда проникли, надеюсь, не отмычками хвастаться? – спросил Андрей, хотя уже догадался, что перед ним тот самый Кристинин муж, о котором она говорила с таким ужасом, но что-то уж слишком он не был похож на злодея.

Юрий Анатольевич удивленно вскинул черные брови к лишенному волос лбу.

– А зачем вы думаете?! Поговорить. Разумеется, поговорить, мой милый.

– Странная манера у вас беседовать, влезаете в чужую квартиру… А если у меня не прибрано или злая собака? Да и вообще, возьму да и милицию сейчас вызову. А может, я и сам в милиции работаю…

– Ни в какой вы милиции не работаете, да и вообще, глупо милицию, – гость сморщился, как будто в рот ему влетела жирная навозная муха, он осмотрелся кругом, куда бы ее выплюнуть. – Очень глупо! Я же у вас ничего не беру, весь ваш столовый алюминий на месте, а бардак у вас, по всему видно, дело обычное, а я вот вам брюки с пола поднял, когда вас не было, и даже могу предложить вам что-нибудь дельное, а вы милицию…

– А взамен что, не душу ли попросите?

– Пожалуй, что и душу, – ухмыльнулся гость. – Экак вы, драгоценный мой, в точку попали. Только ведь душу-то не всякую. Это людишки скудоумные думают, что их малепусенькие, ничтожные душонки кому-то требуются, а цена им рыночная, тьфу, три копейки. А за большую щедрую душу и много можно заполучить. Вот и посмотрим, какая она у вас, не протухла ли!

– Ну, посмотрите, а взамен что предложите?

Юрий Анатольевич молчал, внимательно разглядывал лицо Андрея.

– Вы знаете, у вас хорошее лицо. Такие лица редко встречаются в природе… А уши! Ну-ка, повернитесь в профиль. – Андрей, ухмыльнувшись, повернулся. – Да, уши изумительные: прижатые, слегка деформированные, чуть вывернутые, – он даже причмокнул от удовольствия, – и лишь немного не дотягивают до совершенства. Но в целом, любезный, у вас хорошее лицо.

Андрею сделалось приятно от похвал этого человека. Ему еще никто не говорил, что лицо его близко к совершенству, а свои прижатые к голове, вывернутые уши он с детства ненавидел.

– Ну так все-таки, о чем вы хотели поговорить?

– Видите ли, мой любезный, мой дорогой Андрей Николаевич, я знаю, вернее, я уверен, что Кристиночка говорила обо мне всякие глупейшие нелепости. Ведь говорила, признайтесь, друг мой, говорила?!

– Ну, так, кое-что, – замялся Андрей.

– Видите ли, с ней это случилось давно, у нее вдруг стали появляться странные навязчивые идеи… Нет! Не поймите меня неверно, это случается только изредка. Но я, ласковый мой, начал беспокоиться. Она часто уходила из дома, ночевала черт-те где… Ну, словом, вела себя возмутительно, совершенно выйдя из-под контроля… И не стану от вас скрывать, мой милый, несколько раз даже совершала суицид, пыталась покончить жизнь самоубийством. Это перепугало меня до ужаса! Потерять свою любимую дочь…

– Вы сказали… дочь? – перебил Андрей.

– Да. Ну, разумеется, дочь. А кем же она, по-вашему, мне приходится?!

– Я думал…

– Что вы думали, любезный?! – черные брови вновь взлетели чуть не до середины лба.

– Да нет, ничего. Продолжайте, пожалуйста.

– Так вот, я… я вынужден был нанять для нее охрану. Сами понимаете, это обходится недешево, даже совсем недешево. Но она не ценит этого, ох уж эта неблагодарность детей, постоянно убегала от охранника и издевалась над ним, как только хотела. Бросала грязью, обзывалась, делала неприличные жесты… Теперь вот она снова убежала из дома и шляется неизвестно где и с кем. Так что вот, дорогой мой, вы мне глубоко симпатичны, поэтому я и рассказал вам всю правду… А уж я разбираюсь в людях… И если бы вы оказали мне услугу, то, поверьте, я бы вас отблагодарил.

– Да… никак я не предполагал, – начал Андрей, совершенно сбитый с толку. – Но, по-моему, вы не совсем осведомлены. Во-первых, она живет у своей бабушки…

– Бабушки?! – возбужденно перебил Юрий Анатольевич и даже чуть привстал в кресле от возмущения. – Эту каргу вы, любезный, называете бабушкой?! Никакая она Кристиночке не бабушка, а так, больная старуха, и почему Кристиночка выбрала ее своей подружкой, ума не приложу!

– Но она называет ее бабушкой, – возразил Андрей.

– Да ее родная бабушка умерла давным-давно. Вот спросите, спросите ее, любезный, вам она не посмеет солгать. Но дело даже не в том, что она живет у этой убогой, больной старухи в антисанитарных условиях, там такой бардак и грязь. Фу! Вы там были когда-нибудь? – Андрей покачал головой. – Хотя дома я окружал ее любовью и заботой. Я один растил и воспитывал ее с детства… Но не будем об этом, для меня это слишком тяжело вспоминать…Так вот, любезный, дело даже не в этом, что она не ночует дома, дело в том, что у нее иногда появляются навязчивые идеи такого странного свойства… что, поверьте мне, они могут даже шокировать. Так вот, психиатр, у которого она проходила курс лечения, строго велел ей соблюдать диету и не увлекаться мистикой… Кстати, в психиатрической клинике, где Кристиночка проходила лечение, она и познакомилась с этой так называемой бабушкой… у нее, кстати, паранойя, я узнавал. Я много раз говорил Кристиночке об этой старухе. Но она и слушать ничего не хочет. Так что в связи с вышесказанным у меня к вам, любезный Андрей Николаевич, важное дельце или нижайшая просьба, как вам будет угодно, но не могли бы вы ставить меня в известность о ее намерениях и передвижениях или, может быть, еще лучше ее лечащего врача, тогда мы хоть как-то сможем контролировать ее дальнейшие непредсказуемые действия и не допустить попытки суицида или еще чего-нибудь похуже… Вы меня понимаете, мой ласковый?

Юрий Анатольевич смотрел внимательно, прямо в глаза Андрею, не моргая, взгляд у него был не то что добрым, но мягким и располагающим.

– Вот, родной мой, вот вам визиточка ее лечащего врачика. Вы можете без церемоний звонить в любое время года и суток.

Юрий Анатольевич достал из кармана визитку и протянул Андрею.

Больница имени Кащенко

Скунс Ирина Станиславовна

психиатр

Внизу стояли два номера телефона. Андрей сунул визитку в карман куртки.

– Я не знал всего этого, – несколько растерянно заговорил он, попутно припоминая странное порой поведение своей новой знакомой. – Но теперь я, конечно, за вашей дочерью…

– Вот-вот, любезный, присмотрите, возлагаю на вас самые обширные надежды, – проговорил Юрий Анатольевич, приветливо улыбнувшись. – Тем более вы мне симпатичны, у вас все-таки редкое лицо. Помогите спасти Кристиночку. Я вижу, что она вам нравится. Ведь я не ошибся? Ну, скажите, нравится?!

Андрей слегка смутился от такого впрямую заданного вопроса. Хотел ответить, что нравится, конечно, нравится… Но в памяти вдруг всплыла спящая Марианна, ее удивительное, необычайной красоты лицо, голубой глаз, который он видел, подняв веко, и, немного помявшись, выдавил:

– Немного, пожалуй, нравится.

Юрий Анатольевич воспринял эту заминку в пользу своей дочери.

– Ну, вот и славно! – обрадовался он. – Помогите вытащить ее из этой отвратительной трясины… Я бы хотел видеть своим зятем такого воспитанного и симпатичного молодого человека, ведь приятные лица встречаются сейчас так редко. Выродились, выродились!.. Я возглавляю Всемирное общество выдающихся личностей, уж мне, как никому, известно, насколько редко встречаются такие… – он хотел еще что-то добавить, но передумал. – Кстати, возьмите на всякий случай и мой номер телефона. Он протянул визитку. Андрей сунул ее в карман не читая.

– Хорошо, я сделаю все, что возможно.

– Ну что же, мне, пожалуй, пора.

Юрий Анатольевич поднялся из кресла.

– Да, знаете что, опасайтесь этой старухи. Я знаю, что она плеснула одному из Кристиночкиных ухажеров в лицо кипятком, и он, бедняга, долго лечился в больнице, теперь один его глаз почти не видит. И, представьте, ей за это ничего не было: сумасшедшая, что возьмешь. Однако не смею задерживать вас, мой любезный.

Юрий Анатольевич протянул руку для прощания. Андрей пожал ее.

– Да, кстати, в последний раз она не предлагала вам совершить какой-нибудь странный… эдакий какой-нибудь экстравагантный поступок? – не разжимая рукопожатия, спросил Юрий Анатольевич, прямо и как-то застыло глядя в глаза.

– Ну… – замялся Андрей, – она говорила, что вы не папа, а якобы ее бывший муж…

– О! Эти ее фантазии совершенно безобидны, – рассмеялся Юрий Анатольевич. – Ну а совершить какой-нибудь поступок, связанный, например, со смертью или какой-нибудь опасностью, она вам не предлагала?

Андрей колебался. Рассказать ее папе о Гоше, труп которого они собираются перепрятывать сегодняшней ночью…

– Нет, – решительно выговорил он, – ничего такого не было.

Еще какое-то мгновение Юрий Анатольевич, крепко сжимая его руку, пристально глядел в глаза, наконец отпустил ее.

– Ну что ж, тогда позвольте откланяться, мой дорогой. В любом случае буду с нетерпением ждать звонка… Да, и просьба: ни при каких обстоятельствах не говорите Кристиночке, что я у вас был, это может только испортить дело. Поверьте, я так люблю свою дочь, что готов для нее на все. И если что-нибудь покажется странным в ее поведении, звоните в любое время суток мне или ее лечащему врачу… А впрочем, я уже повторяюсь… До свидания, мой друг.

Юрий Анатольевич последний раз блеснул обширной своей лысиной и вышел из комнаты. Андрей закрыл за ним дверь и снова уселся на диван.

Все, что говорил отец Кристины, было правдоподобно. Девушка она была действительно с легким прибабахом, и неудивительно, что наблюдалась у психиатра, и уж нечего говорить об ее совсем свихнутой подружке-инвалидке, она вообще Андрею не нравилась. Все вроде совпадало, все становилось на свои места: и странные бредни Кристины о трупе Гоши, и ее навязчивая мания преследования, и ее страхи… В общем, все. Андрей был убежден, что отец ее говорит правду… Тогда почему он не признался в том, что сегодняшней ночью она агитировала его выкапывать придуманного ей покойника?.. Андрею пришла мысль даже позвонить сейчас этой самой Скунс и сказать, что они сегодня намечали… Как она, интересно, посоветует себя вести? Может быть, Кристину нужно срочно в смирительную рубашку заматывать, или стоит самому прикинуться сумасшедшим и сделать вид, что выкопал покойника и перезахоронил в другом месте… Да! С психами Андрею связываться еще не приходилось.

Андрей поднялся с дивана пошел в прихожую и, сняв влажный ботинок, переобулся в тапочки. Потом отправился на кухню и поставил чайник на газ.

Лежи, Гоша, спокойно! Если ты, конечно, не бегаешь где-нибудь живехонький. Потакать чужой шизофрении, нет уж – на фиг нужно!

Глава 8

Гоша портит жизни

Под ногами хлюпала вода, древко лопаты давило на плечо, но Андрей не обращал на это внимания. Кристина шагала рядом, иногда забегала вперед. Парк в этой части был глухой, на удивление глухой, словно до них здесь не ступала нога человека. Они шли долго, перепрыгивая канавы, перелезая через палые деревья. Впереди что-то блеснуло: это был заросший камышом пруд. Сумерки сгустились. В воде на небольшой глубине лежала женщина в белом подвенечном платье, глаза ее были открыты, казалось, она смотрит сквозь воду в небо.

– Наклонись, наклонись ближе, – это был голос Кристины, совсем рядом, она обняла Андрея за плечи и нежно, легонько подтолкнула к телу. – Ближе… Ты узнаешь ее?

Женщина была явно знакома Андрею. Он повиновался, сделал шаг к воде, ему казалось: еще чуть-чуть, и он узнает, вспомнит ее. – Ближе, – доносился настойчивый шепот Кристины. Андрей сделал еще шаг.

Какое знакомое лицо! Где он видел ее? Рот утопленницы был чуть приоткрыт, прозрачные карие глаза смотрят в небо… нет, на него. Они смотрят ему в глаза… Он отпрянул назад… Но нет, Кристина, обнявшая его за плечи, не пускает, да она уже и не обнимает, а держит его крепко, крепко настолько, что трудно дышать, она медленно шаг за шагом ведет его к утопленнице. Какое знакомое лицо!.. Андрей, не сводя глаз с утопленницы, отчаянно рвется из объятий Кристины, но тщетно, сила ее непреодолима… Он кричит…

Андрей вздрогнул, открыл глаза, осмотрелся. Фу ты, ужас какой! Поднялся из кресла, морщась и разминая затекшую руку, стараясь избавить ее от тысяч пульсирующих иголок. Часы показывали половину двенадцатого.

Он прошел на кухню, поставил на газ чайник. Отвратное ощущение от сна постепенно рассосалось, но зато вспомнилась встреча с отцом Кристины, тоже малоприятная. Было в ее отце что-то неуловимо гадкое и липкое, но что, сформулировать и определить не представлялось возможным.

Андрей налил чаю.

«А может, съездить встретиться с Кристиной, отговорить ее сегодня-то откапывать Гошу, а взять в ночном магазинчике бутылку водки, поехать ко мне. Может быть, папа преувеличил насчет того, что ее психические дела так уж плохи, отцы, особенно любящие своих детей, склонны иногда драматизировать ситуацию… Хотя какие тут преувеличения?! Ведь она лопату привезет и фонарик, чтобы я землю рыл, хорошо, еще не при свете факела… – Андрей отодвинул пустую чашку и продолжил размышлять дальше: – Нужно бы позвонить ее психиатру и рассказать… А если за ней после моего звонка „скорую“ пришлют и увезут в дурку, тогда, пожалуй, я ее к себе не приведу… И водку пить будет не с кем. Не зря же я разыскивал ее столько. Сам поеду, – решил он. – Но только фиг я копать буду!»

Андрей оделся и вышел из дома.

Хотя Андрей приехал за пятнадцать минут до срока, Кристина уже ждала его, нетерпеливо озираясь по сторонам и пристально разглядывая всякого проходящего мимо мужчину, как будто боялась пропустить Андрея. На ней была серая из плащевки куртка с меховой оторочкой, подчеркивающая очертания бюста, и брюки, обтягивающие стройные ножки. Выглядела она, как всегда, потрясающе, у Андрея забилось быстрее сердце, вот только лопата в ее руке напрочь испортила настроение.

– Ты прекрасно выглядишь, – сказал он, но комплиментом не произвел никакого впечатления.

– Я все приготовила, – прошептала она, отведя его за ларек и непрестанно озираясь. – За тобой никто не шел, ты внимания не обратил?

– Хвоста не было, – принимая ее шпионский тон, проговорил он.

– Ну, тогда давай к месту продвигаться.

– Подожди, Кристина, – Андрей нежно взял ее под руку и ощутил запах ее духов, это был его любимый запах. – Слушай, может быть, стоит перенести наше мероприятие на другую ночь… – вкрадчиво начал он. – У меня сегодня такое настроение, я чувствую себя очень одиноким… У меня дома стоит бутылка водки, но я как подумаю, что предстоит вернуться одному домой в унылую квартиру… Я так одинок…

– Подожди, чего ты несешь? – перебила Кристина.

Много раз проверенный вариант не сработал. Нужно было искать другие пути. Черт знает, как разговаривать с этими шизойдами.

– Слушай, Кристина, давай в другой раз отроем твоего Гошу, а сейчас поедем ко мне водку пить, – пошел он напролом.

– Андрей, ты что, боишься? – спросила она, прямо глядя в глаза.

– Нет, ни чуточки. Просто мне кажется эта акция бессмысленной.

– А если не боишься, тогда пошли.

Она повернулась и зашагала к выходу из метро. Андрей поплелся за ней. Была еще надежда отговорить по дороге. Он догнал ее, забрал лопату. Кристина взяла его под руку, он вновь ощутил через куртку ее тело.

По пути к парку Андрей всячески старался отговорить девушку от безумной идеи. Но опыт его общения с людьми, одержимыми навязчивой идеей, сводился к нулю, и ему никак не удавалось даже поколебать болезненной убежденности Кристины.

«Вот дурак! Вот придурок!! – попутно успевал укорять он себя. – Нужно было позвонить ее психиатру, он бы сказал, как себя вести, чтобы не попасть в такую ситуацию… А теперь что делать? Что теперь делать? Копать?!.»

Никакие уговоры, никакие увещевания не могли отвернуть Кристину от задуманной цели, и Андрей, временно смирившись, вынужден был плестись рядом, мысленно проклиная себя.

– Слушай, Кристина, а твоя бабушка, ну, эта, которая в коляске инвалидной, она тебе по какой, по отцовской или по материнской линии? Вы с ней чем-то похожи.

– Да она мне неродная, – ответила Кристина. – Но я ее люблю не меньше, чем родную.

– А-а-а, понятно. А откуда она взялась-то?

– Мы с ней познакомились год назад, с тех пор дружим…

– А отчего у нее ног нет?

– Да была одна история, – уклончиво проговорила она. – Много лет назад, любовная история.

– Как это любовная? Попытка к самоубийству, что ли?

– Операцию она сделала, а мужик ее бросил, сволочь. Если б я его поймала, собственными бы руками задушила…

– Да, понятно, а вы где с ней познакомились?

– В клинике лежали… Почему ты меня расспрашиваешь?

– Да так, хочу знать о тебе побольше. А ты меня почему не расспрашиваешь?

– Знаешь, Андрей, мне сейчас не до этого, ты же понимать должен. Мы когда с тобой Гошу перепрячем, я хоть спокойно смогу вздохнуть. Мне этот покойник дышать мешает.

Они дошли до парка. Темная густота деревьев громоздилась по обе стороны освещенного проспекта. Кристина направилась в левую его часть. С одной стороны парка – большое поле с темным силуэтом недостроенного здания вдалеке.

– Ну послушай, как в такой темноте копать-то?! – схватился за последнюю надежду Андрей.

Кристина промолчала и повлекла его по тропинке в сторону темного силуэта здания. Это было недостроенное здание роддома, стоявшее в таком состоянии уже многие годы. Два, а то и три раза в год в нем находили трупы: когда замерзшего бомжа, когда замученного насмерть братка – итог бандитских разборок. Но находили их по случайности – специально никто не разыскивал, а то бы такое нашли!.. Не знал всего этого Андрей с лопатой, да и не до этого было.

«Ладно, черт с ней, покопаю для вида, может, успокоится».

Здесь, в лесопарковой зоне, местами лежал снег. Они отошли от проспекта метров триста, стало немного жутковато. С правой стороны, где густо росли деревья, было темно, ночами освещать парк не имело смысла, и силуэты деревьев, неожиданно выступающие из тьмы, пугали, и Андрей озирался. Вспомнился сон с утопленницей.

– Далеко еще?

– Пришли почти, – отвечала девушка, по глухому голосу Андрей заключил, что ей тоже не по себе.

Вскоре она остановилась и сказала:

– Кажется, здесь, – достав из полиэтиленового пакета фонарик, осветила дерево. – Да, точно здесь.

Береза стояла почти на самой кромке поля, поэтому здесь было светлее, чем в чаще.

– Что, прямо под березой, что ли?

К сожалению, он не мог увести отсюда девушку, оставить же ее одну он и в мыслях не допускал. Эх, зря психиатру не позвонил!

Андрей вогнал острие лопаты в указанное Кристиной место. Земля была мерзлая, лопата вошла с трудом. Кристина светила, в то время как Андрей копал неторопливо, особенно не напрягаясь: он знал, что весь труд его пойдет насмарку и никакого покойника он не откопает, потому что его там нет. Попробуй объясни это Кристине.

– Быстрее, прошу тебя, – взмолилась Кристина, видя его неспешность, – Ведь так мы до утра его не выроем.

– Слушай, а если его тут нет? – не прерывая труд, спросил Андрей.

– Ну, как нет? Тут он. Я точно место запомнила.

– Хорошо, ну а если все-таки нет, – не отставал Андрей. – Поедем тогда ко мне?

Кристина молча светила.

– Ну, а все-таки, если нет, поедем ко мне? – приставал Андрей.

– Поедем, поедем, как только перепрячем Гошу, так поедем.

– Ну, держись тогда Гоша! – обрадованный Андрей изо всех сил вонзил острие лопаты в землю.

Он копал отчаянно. Желание выпить водки, а потом обладать, обладать и еще раз обладать Кристиной удваивало силы. Как давно он хотел этого, ему даже снилась их близость два раза, кажется. В глубине земля была более мягкой, правда, корни деревьев затрудняли работу. Несмотря на пожелания Кристины, он не рыл вширь, а только вглубь, собираясь поскорее доказать ей, что под землей никого нет, а только одни мерзлые червяки и березовые корни. Поначалу Андрей пытался шутить, но потом веселье как-то само собой скукожилось и угасло, и он замолчал. Кристина вовсе не была склонна к беседе, видно, ей не давала покоя память о проклятом Гоше.

– Ну что, глубоко еще рыть? А то земную кору продырявлю.

Андрей погрузился в почву уже по пояс, за это время он перекурил всего дважды и сейчас, выбравшись из ямы, закурил, поглядывая на ее дно. Кристина молчала.

– Ну, далеко еще до Гоши?

– Его там нет, – вдруг замогильным голосом проговорила девушка, продолжая светить на дно ямы.

– Ну, конечно, нет! – обрадовался Андрей просветлению ее сознания. – Откуда ему там быть! – Он бросил только что закуренную сигарету на дно ямы. – Все, поехали ко мне, – поднял лопату. – Конечно, нет.

Кристина все так же молча светила на дно ямы. Лица ее в сгустившейся темноте было не разглядеть, а Андрей и не старался.

– Ну что, пошли?

Он взял Кристину под руку.

– Неужели я ошиблась?.. – негромко проговорила девушка, светя на дно ямы и не трогаясь с места – Неужели ошиблась?..

– Ну и ладно, нет его там, и не надо, подумаешь, покойника не отрыли. – Андрей настоятельно потянул девушку от ямы.

– Нет, подожди! Конечно, я ошиблась! – она вырвала руку, обвела лучом фонаря ближайшие деревья, сделала несколько шагов в глубь леса.

Андрей ждал ее, не двигаясь с места. Некоторое время Кристина ходила между деревьями, освещая землю вокруг них. Андрей, сплюнув, достал новую сигарету, хотя и курить было уже противно.

– Вот это место! – воскликнула Кристина. – Мы нашли его!! Иди скорее сюда!

Андрей нехотя поплелся к ней.

– Вот оно. Здесь давай копать.

– Мы же с тобой договаривались, – как можно более спокойно начал Андрей. – Если его там не окажется, поедем ко мне. Договаривались?

– Пойми, Андрюшенька, что, если мы не перепрячем Гошу, мне грозит большая опасность. Ты не знаешь моего бывшего мужа, это такой страшный человек… Это такая сволочь!

«Какой он муж!..» – чуть было не сорвалось с языка у Андрея, но он сдержался.

Кристина, конечно, не заметила этого, она была возбуждена, голос ее дрожал, она вот-вот готова была расплакаться.

– Если ты откажешься, тогда я сама… Ну, пожалуйста…

Она поднялась на цыпочки и, прижавшись к нему телом, нежно прикоснулась губами к его губам. Андрей обнял ее, прижал к себе, губы их соединились… руки сами собой полезли, куда захотелось… Но Кристина высвободилась из его объятий.

Вот это было уже обещание! Андрей, прерывисто дыша, попытался снова притянуть ее к себе, но Кристина нежно оттолкнула его.

– Потом, потом… Вот выкопаем Гошу.

– Господи, опять Гошу!.. Я бы его убил, этого Гошу проклятого! – взвыл Андрей, схватившись за черенок лопаты. Снова на пути у него вставал какой-то Гоша, которого и в природе-то не существовало, а существовал он только в болезненном воображении несчастной, но очень, очень привлекательной девушки!

Андрей работал отчаянно, перекурив всего один только раз. Здесь земля была рыхлая, работа шла быстрее.

– Ну что, нету! – с торжеством и некоторым злорадством проговорил Андрей, вытирая со лба пот. Он уже устал до такой степени, что ему было все равно, и, если бы он даже, вопреки здравому смыслу, выкопал Гошу, он бы не удивился.

– Ну, давай еще немного, – жалобно попросила Кристина.

– Еще?! – со злостью прорычал Андрей. – Ну, можно и еще!

Он в гневе вогнал лопату в землю и сделал несколько мощных выбросов земли, про себя решив навсегда никогда не связываться с больными.

– Ну вот, пожалуйста, убедилась?! Убедилась?!

Раздался глухой стук, как по крышке гроба… именно так представлял себе этот звук Андрей.

Андрей еще раз ткнул в землю, и снова тот же глухой зловещий звук.

– Посвети-ка… – он присел на корточки и рукой очистил деревянную поверхность от земли. – Что это?

– Это шкаф, чешский двустворчатый шкаф, – гробовым, но полным радости голосом проговорила Кристина. – А в шкафу Гоша.

– Какой Гоша?! Какой шкаф?!

Андрей поднял лицо, но не увидел Кристину, только силуэт на фоне черного неба и бьющий из фонаря луч света.

– Теперь шкаф нужно откопать, в нем тело Гоши.

Андрей достал из пачки последнюю сигарету, выбрался из ямы и закурил. Ему не хотелось разговаривать, настроение было отвратительное. Кристина тем временем спустилась в яму и руками стала очищать дверцу отрытого Андреем шкафа.

Он покуривал, глядя на девушку сверху.

– Давай помогу, – сказал Андрей, увидев, как надрывается Кристина, выбрасывая из ямы горстями землю. – Ты лучше свети.

Он спустился в яму и лопатой стал очищать поверхность шкафа. Вскоре удалось очистить его до такой степени, что стало возможным открыть дверцу. Непривычный землекопный труд изнурил тело Андрея, лишив сил и всех желаний.

– Ну что, открывать будем? – спросил он с усталой усмешкой.

– Будем, – решительно сказала Кристина.

Андрей с трудом открыл створку шкафа и отшатнулся. На дне лежал черный полиэтиленовый пакет. Андрей присел, коснулся его рукой. В пакете вполне мог находиться покойник.

– Значит, все-таки Гоша?

– Он, – отозвалась Кристина. – Кому ж еще быть. Я его как облупленного знала. Мы в одном классе учились…

Она вела себя на удивление мужественно. Ночью, в лесу, в компании с покойником не всякая женщина смогла бы держать себя в руках. Да и самого Андрея она знала совсем недавно, а вдруг он насильник, какой-нибудь Чикатило.

– Ну, я вынимаю его, что ли, – с сомнением в голосе проговорил Андрей.

Он не полностью еще поверил в то, что они наконец докопались до покойника, что в шкафу и есть обещанный Гоша и это никакая не галлюцинация и не плод больного воображения девушки. Хотя он был склонен поверить скорее в то, что они в поисках воображаемого Гоши натолкнулись на случайного жмурика, зарытого здесь неизвестно кем и когда.

– Давай вытаскивать, – скомандовала Кристина. – Только осторожно, чтобы пакет не прорвался.

Он взялся за узел мешка, напрягся…

– У-у, елки!

Отпустив мешок, похлопал по его полиэтиленовому боку и вдруг расхохотался. Андрей взял лопату с края ямы и рубанул лежавший в шкафу мешок.

– Что это?

– Не видишь, земля, – Андрей поворошил в мешке острием лопаты. – Земля там…

– Почему? А где Гоша?

– Все! – он развел руками. – Нет никакого Гоши и не было. – Небось бегает твой Гоша где-нибудь живехонький, а мы тут с тобой изводимся.

Андрей с кряхтением выбрался из ямы, поясницу ломило, ладони покрывали мозоли. Труд землекопа требовал навыка и регулярной тренировки.

– Значит, он перехитрил меня, – проговорила Кристина тихо, почти шепотом. – Значит, он решил посмеяться надо мной и заменил труп Гоши на этот мешок… Ну, конечно, у него везде шпионы. Он всех подкупил… Какая сволочь!.. А ты?! Ты сам на него, случайно, не работаешь? – свирепо прошептала она, направив в лицо Андрея свет фонаря.

У Андрея сжалось сердце.

– Да ты что?..

– Ты ему не доносишь?.. Может, ты подослан, а?

– Что с тобой, Кристина?..

– Прости, Андрей, – девушка отвела свет в сторону. – Прости. Я уже никому не верю, он загнал меня в угол… Я боюсь, понимаешь, боюсь! – в голосе ее звучали слезы. – Теперь я совсем не знаю, что делать…

Он обнял ее, тело девушки вздрагивало. Андрей хотел сказать, что страхи ее напрасны, что покойник и все прочее только порождение ее воображения, что ее отец не желает ей зла и все пройдет… Но вместо этого почему-то сказал:

– Нужно уматывать отсюда, скоро уже утро.

Проговорил он это бесстрастным тоном, ночь, проведенная в лесу, была совершенно испоганена, и Андрей понимал, что запланированные удовольствия, на которые он возлагал такие надежды, не состоятся – не до них уже.

Глава 9

В этом мире нет вкуса,

или Всемирный клуб идиотов, кретинов и дегенератов

Однако даже при глубокой задержке умственного развития может наблюдаться (при ИДИОТИЗМЕ) поразительное развитие в одностороннем направлении (необычайные способности к музыке, рисованию, к общественной и политической деятельности).

Юрий Анатольевич смотрел на мир сквозь диоптральные линзы очков в роговой оправе. Вероятно, эти чуть затемненные линзы как-то по-особенному преломляли пространство, и видел он его чуть иным, чем другие, возможно, пространство это преломлялось у него в мозгу… сказать трудно, но для него мир был другим. И чем больше он жил на этом свете, тем больше понимал, что в этом мире нет вкуса. В нем все устроено неправильно и несправедливо. С самого детства он замечал вокруг себя искаженности и хотел исправить их согласно своему представлению о прекрасном и удобном. Поймает, бывало, муху, оторвет бедняге крылышки и ножки и, говоря ласковые слова, давай ножки заместо крылышек прилаживать, приживлять… Или ножничками у жучка лапки обстрижет, но не так чтобы под корень, а наполовину только, и он на своих обстригышах костыляет потешно. А Юрочка все приговаривает: потерпи, мой хороший, потерпи, мой маленький… Кузнечиков оперировал – узнать, что у них внутри за пружинка такая, чтобы приставить ее таракашке, но не находил пружинки и плакал. Став чуть постарше, несмотря на хроническую неуспеваемость в школе, записался в кружок юннатов – любителей родной природы, откуда был изгнан, после того как распилил панцирь черепахи лобзиком. Руководство школы причислило его любознательность к заурядному хулиганству и врожденному тупоумию (о причине, впрочем, которого речь в дальнейшем). Став взрослее, с увлечением вскрывал мышей, кошек, лягушек и всякую прочую мелкую живность. Он уже тогда понимал, что хочет переделать мир под свое о нем представление, переделать все живое в нем так, чтобы было интересно жить. Не забывая, однако, говорить при этом ласковые слова. Крысу он мечтал видеть с головой котенка на жабьих лапах… подобные и прочие фантазии вечно лезли ему в голову. И тогда он брался за хирургический скальпель. После, когда он уже стал хирургом и, к своему ужасу, наконец понял, что не все в этом мире можно переделать под свой вкус, что есть вещи, которые Господь заложил и которые не в силах переменить даже его скальпель, как бы ловок и точен он ни был. Природа сопротивлялась, она не желала уступать. И снова, как в детстве, он плакал от досады над своими неудачами. Но природное упорство заставляло двигаться вперед в борьбе с ней же самой – природой.