Текст книги "Наводнение"

Автор книги: Сергей Хелемендик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 21 страниц)

– Я слышу, это самое, шоссе! – воскликнул Шакал, поводя ушами, и Лысан остановился. Он не слышал ничего, кроме дождя.

Шакал показывал рукой в ту сторону, откуда, как казалось Лысану, они только что пришли. Он угрюмо повел головой и молча повернул назад. Ему было уже все равно, куда идти. Шакал побежал напролом, не разбирая дороги, на только ему слышный звук мотора. Через несколько минут впереди показался просвет, и «ударная группа» увидела дорогу.

Кювет превратился в настоящую реку глубиной по пояс Алексису и по горло Шакалу, однако эта водная преграда была форсирована с ходу – мокрым членам ударной группы нечего было терять. Они сгрудились на обочине дороги и молча смотрели туда, где в пятидесяти шагах стоял длинный рефрижератор, набитый ящиками с пивом. Водитель закутался в дождевик и возился с передним колесом.

– Грузовики водил? – отрывисто осведомился Лысан у Шакала, и тот нерешительно кивнул. – Тогда пойдем! – Лысан двинулся к грузовику. Алексис сразу же догнал его, а Шакал засеменил поодаль, жмурясь от страха.

Шофер грузовика, маленький щуплый мулат средних лет, был неприятно удивлен, когда неведомая сила оторвала его от земли и потащила куда-то. Шофер был увлечен вопросом, дотянет ли переднее колесо до Ринкон Иносенте или попробовать его подкачать. Как раз в тот момент, когда он окончательно склонился к решению доехать оставшиеся километры и не пытаться надуть огромное колесо, Алексис греб его в охапку.

– Ты с ума сошел, чико! – заорал увидевший наконец Алексиса мулат, пытаясь вырваться. – Куда ты меня тащишь!

Алексис тащил шофера к двери рефрижератора, с которой Шакал уже сорвал пломбу. Его впихнули в дышащий холодом фургон, и Алексис, прежде чем закрыть дверь, прорычал:

– Будешь орать – прибью! Голову разобью! – уточнил он свою угрозу.

Тем временем Шакал пинал ногами переднее колесо и с сомнением качал головой. Заметив это, Лысан, у которого вновь прорезался голос, обозвал Шакала несколькими плохими словами и приказал сесть за руль. «Ударная группа» без труда разместилась в просторной кабине.

– Едем назад, в Ринкон Иносенте! – скомандовал Лысан, и Шакал дернул грузовик, трогаясь с места. Лысан вдруг обрел решительность и целенаправленность мыслей и поступков, которая появляется даже у самых неумных и трусливых людей, когда им кажется, что терять уже нечего. – Там будем брать, значит, такси. Что это там стучит? Этот щенок черномазый, похоже, бутылки бьет!

Водитель машины, объятый ужасом, ничего не понимал. Он начал дрожать и щелкать челюстями от холода, так как самое страшное, чего боятся аборигены Эль-Па-раисо, – это холод, и решил привлечь внимание бандитов к своим страданиям. Одну за другой он вытаскивал из ящика бутылки с пивом «Волчья голова» и швырял их в переднюю стенку фургона, испуская жалобные вопли.

Шакал остановил машину. Алексис распахнул дверь фургона и свирепо зарычал на бросившегося к нему всхлипывающего шофера:

– Ты что, ублюдок черномазый! Ты разве меня не слышал?

– Выпусти меня, чико! Здесь холодно, как в Сибири! – прорыдал мулат, умоляюще заглядывая Алексису в глаза.

Алексис молча схватил шофера за рубаху и несколько раз с силой ударил затылком о железный косяк двери. Мулат обмяк в руках Алексиса и был брошен на пол, а дверь вновь закрыта. Наблюдавший за расправой Лысан одобрительно закивал головой.

– Так ему, значит, спокойней будет! – заметил он. Алексис вскинул совиные брови и злобно-радостно ухмыльнулся…

Когда на горизонте возникли контуры моста, подвешенного над заливом на двух высоких мачтах, Шакал увидел з боковое зеркало патрульную машину дорожной полиции, разрисованную в разные цвета, как африканский попугай. Машина обогнала рефрижератор и поехала впереди, а два полицейских в белых касках удивленно рассматривали скромно притихшую за лобовым стеклом «ударную группу». Затем из окна патрульной машины высунулся полосатый жезл, на конце которого замигала яркая красная лампочка, приказывая водителю грузовика остановиться. В то же время зоркий Шакал рассмотрел, что сидевший за рулем полицейский снимает трубку радиотелефона – Он будет говорить по радио! – пролепетал Шакал.

– Дави их! – приказал Лысан, сначала оцепеневший от неожиданности и страха.

Шакал закрыл глаза, послушно придавил педаль акселератора и всем телом ожидал удара. Но он услышал лишь толчок. Когда Шакал открыл глаза, разноцветной машины впереди не было. Грузовик отшвырнул ее в кювет, заполненный водой, с той легкостью, с какой большая и матерая собака опрокидывает щенка. Алексис открыл дверь кабины и посмотрел назад.

– Перевернулись и плывут! – доложил он фальшиво-бодрым голосом.

Патрульная машина действительно кувыркнулась в полный воды кювет и поплыла колесами кверху. Один из полицейских сразу потерял сознание от удара, зато второй, не успев испугаться, распахнул дверцу и начал вытаскивать товарища, уговаривая его:

– Ну, давай, чико, вылезем отсюда! Эти козлы все равно никуда не денутся! Парни из пограничной службы покажут им! – Увидев, что его напарник весь в крови и без сознания, полицейский схватил трубку радиотелефона. Трубка отозвалась привычным шипением эфира. Рация работала. – Мики! – заорал полицейский. – Они едут к мосту! Они скинули нас в кювет! С Пепе плохо! Карахо! Они убили Пепе! Ты слышишь меня? Высылайте «скорую»! Они едут к мосту!

Трубка перестала шипеть. Вода залила рацию, и полицейский, лежа на потолке машины, бережно взял голову бедного Пепе в свои руки…

* * *

Майор пограничной службы Роберто Кастельянос в эту ночь не спал ни минуты. Примерно через час после последнего сеанса с Ригоберто позвонил Мики и сообщил, что Ригоберто пять минут назад проскочил на машине через мост, при этом чуть не задавил дежурившего под дождем офицера дорожной полиции, делавшего ему знаки остановиться.

– Ты опять что-то напутал, чико! – не сулившим ничего хорошего голосом ответил майор. – Это был Ригоберто или тебе показалось? Дай мне того парня, который видел машину. А вообще, Мики, я направил тебя, черт бы тебя побрал, не для того, чтобы ты высылал этих лентяев из дорожной полиции вместо себя контролировать мост! Почему вы не поехали за ним? Может быть, ему нужна помощь! Или это был просто не он! Давай сюда регулировщика! – «Регулировщиками» сотрудники пограничной службы насмешливо называли личный состав дорожной полиции.

Лейтенант дорожной полиции сказал, что машину Ригоберто он знает и это была именно она. На вопрос майора, кто сидел в машине и сколько их было, «регулировщик» ответил двумя вопросами: кто еще, кроме Ригоберто, мог ездить на его машине, и если его машину дали кому-то другому, то кто, кроме пограничной службы, мог знать об этом?

Майор выругался, повесил трубку и послал Гидо на поиски Ригоберто. Он был почему-то уверен, что Ригоберто вот-вот объявится сам. Не прошло получаса, и грязный Ригоберто сидел напротив майора и сбивчиво рассказывал, как эти скоты увели у него машину. Агент номер один тяжело дышал и был очень обижен. Все это время он бежал под дождем, стремясь добраться до телефона и предупредив майора. Гидо подобрал его уже на подступах к Ринкон Иносенте.

Ригоберто ожидал шумной расправы, но, глядя в его измученное, грязное лицо, майор коротко велел агенту номер один вымыться и поспать с полчаса и, сняв трубку аппарата секретной связи с главным управлением, начал переговоры с дежурным офицером.

Через час поднятые по тревоге дежурные подразделения пограничной службы столичного округа и двух соседних провинций перекрыли возможные пути бегства кокаиновых гангстеров. Учитывалось, что бандиты, если они не круглые идиоты, едва ли рискнут забираться в глубь страны. Эль-Параисо – остров, и к западу от Ринкон Иносенте все населенные пункты представляют собой большие деревни или маленькие города, где все знают всех и скрыться не сможет даже чужая кошка. Поэтому по Главной автомагистрали национального значения на пути к столице были расставлены посты и разосланы патрули.

Каждый час по аппарату секретной связи майор переговаривался с дежурным капитаном, а позднее с покинувшим, несмотря на воскресное утро, свою постель шефом пограничной службы, который одобрил действия майора, но выразил желание оставаться в управлении до поимки злоумышленников. Вплоть до девяти часов утра поддерживающий связь со всеми постами дежурный офицер с сочувственными вздохами сообщал сгоравшему от нетерпеливого ожидания майору, что никаких новостей пока нет.

Зато в десятом часу в кабинет майора вломился Панчо. Наполнив большой кабинет руганью и перегаром рома, Панчо довольно связно рассказал о покушении, совершенном на него и на его собственность.

– Это бандиты, чико! – возбужденно повторял он через каждые полминуты и больно хлопал майора по плечу, убеждая, что этих мерзавцев надо пристрелить на месте и доверить это нужно не кому-нибудь, а ему, Панчо. Майор мягко отталкивал Панчо от себя, пока Гидо не догадался помочь своему начальнику и не оттеснил Панчо в приемную, умело используя свой живот.

Майор вызвал по радио все посты одновременно и сообщил им, что разыскиваемые люди находятся где-то неподалеку, предположительно в квадрате 49-С. Поэтому предлагается патрулировать шоссе в квадрате 49-С и прилегающих к нему квадратах, останавливать и проверять все транспортные средства.

Майор с трудом справлялся с волнением. Бандиты были где-то здесь, у него под носом. Роберто подавлял желание самому сесть в машину и гнать туда, где в мокрых кустах топчут грязь эти трое, ставшие для него в эти часы самыми нужными, самыми желанными.

В ожидании прошло еще полчаса. Потом зазвонил телефон, и лейтенант Майкл Сортобенто доложил срывающимся голосом, что с ним только что пыталась связаться патрульная машина дорожной полиции.

– Но я ничего не понял, Роберто! У них что-то случилось! Этот парень, регулировщик, кричал, что они убили Пепе! Этого не может быть, карахо! И еще, что надо вызвать «скорую помощь»! И еще, что они едут к мосту! К какому мосту? Не к нам же, черт бы их побрал! Не полезут же они сами в петлю! Он сказал только две-три фразы, и связь оборвалась. Да, чико, он кричал, чти они едут к мосту и что они убили Пепе. Я ничего не путаю! Я только что послал туда машину! Куда туда? В сторону автострады! Не к тебе же в кабинет, карахо! – Мики окрысился. Ему не нравилось, что майор говорит и обращается с ним, как с последним болваном.

– Какие машины проезжали по мосту? – заорал майор, не обращая внимания на амбициозные выпады лейтенанта Майкла Сортобенто.

– Четыре грузовика с пивом из столицы, молочный фургон из Санто-Доминго и два пустых такси. Ребята из полиции знают водителей всех машин в лицо. – Голос майора был настолько необычен, что Мики забыл об обидах. Волнение майора заражало его.

– Они едут сюда, чико! Ты понимаешь это! Бери машину и езжай за мост! Пропусти их в Ринкон Иносенте и сообщи мне! Ты понял? Пропусти их через мост! Подожди! – Майор схватил другую трубку и выслушал сбивчивый рассказ потрясенного полицейского, старшего посланной на поиски Пепе машины, о том, что Пепе без сознания и что не больше чем пятнадцать минут назад эти трое проехали к мосту на грузовике, фургоне с пивом, спихнув пытавшуюся остановить их патрульную машину в кювет.

– Мики! Они прошли мимо тебя, дармоед! – страшно закричал майор и устремился к лифту, увлекая за собой Гидо, Ригоберто и поднятых по тревоге нижних чинов пограничной службы.

– Искать фургон с пивом, он здесь, карахо! – восклицал майор, спускаясь в лифте. Потом остановил Гидо шлепком по животу и приказал: – Вместе с Ригоберто езжайте к мосту! Чтобы ни одна мышь не проползла! Я отстраняю Мики от участия в операции! – Гидо довольно заулыбался. Он считал Мики большим бездельником. – Передай всем постам, чтобы, как только найдут фургон с помятым бампером, немедленно сообщили мне!

Майор уселся в свой потрепанный «форд» и, проехав не больше километра, остановился на перекрестке двух центральных улиц Ринкон Иносенте, в самом центре обжитой зоны полуострова. Заняв этот стратегический перекресток, он перевел дыхание и начал медленно освобождать от упаковки сигару «Золотой лев».

* * *

Никто не мешал «ударной группе» вернуться в Ринкон Иносенте, никто не останавливал Лысана и его людей на мосту. Разноцветная машина, точно такая же, как та, которую они перевернули, мирно приткнулась под навесом разрисованной под зебру будки дорожной полиции. Остальные машины разъехались в соответствии с предписанием майора Кастельяноса патрулировать шоссе и его ближайшие ответвления.

Когда фургон с пивом и «ударной группой» на борту перевалил через мост, Мики спал, развалившись в соломенном кресле. Спал открыто и непринужденно, с полным сознанием своего права на это, ибо уже вторые сутки лейтенант Майкл Сортобенто не смыкал глаз, мужественно выполняя свой служебный долг. Приняв по радио странное сообщение о Пепе, Мики доложил о нем майору, выслал за мост машину с «регулировщиками» и продолжил свой сон.

Спали в живописных позах на полу и три нижних чина дорожной полиции, поднятые с постелей на рассвете воскресного утра, которому предшествовал длинный субботний вечер с пивом, танцами и любовью на сладкое. Под дождем мок лишь один сержант, самый молодой и добросовестный из поднятых по тревоге «регулировщиков». Именно он останавливал фургоны с пивом и проверял документы шоферов, заставляя их вылазить на дождь и открывать двери рефрижераторов.

Впрочем, все это добросовестный сержант проделал лишь с первым грузовиком, водитель которого был его двоюродным братом. Пересмеиваясь между собой и оглядываясь на освещенное окно будки, откуда уже засыпавший с открытыми глазами Мики делал вид, что наблюдает за осмотром грузовика, двоюродные братья совершили осмотр машины, причем добросовестный сержант узнал, что всего грузовиков четыре, что они вот-вот подойдут и всех шоферов его двоюродный брат знает как облупленных.

– А мы тут каких-то иностранных бандитов ловим, чико! – заключил родственный разговор сержант, показывая своему родственнику все зубы сразу и открывая страшную государственную тайну. – Наш шеф, правда, говорит, что Роберто просто спятил от безделья и ему везде мерещатся гангстеры! – добавил он перед тем, как захлопнуть дверь кабины. Сержант не догадывался, что его легкомысленно настроенный шеф Пепе в эти минуты плывет в перевернутой машине по превратившемуся в шумный поток кювету.

Следующие два фургона также удостоились внимания сержанта, и, хотя Мики спал, он выходил из-под навеса, кутался в дождевик и провожал грузовики глазами. Но последняя, четвертая машина оставила сержанта равнодушным.

– До чего ленив этот парень, – вяло пробормотал он, когда грузовик, поравнявшись с ним, стал выруливать на главную авениду Ринкон Иносенте. – Наверняка от самой столицы тащится на спущенном колесе! Нет чтобы вылезти и подкачать…

* * *

Проехав мост, «ударная группа» оживилась.

– Значит, эти легавые в касках так ничего не передали! Не успели, значит! – заключил Лысан, утирая пот с высокого лба грязной ладонью, отчего по лысине пошли грязные разводы. – Ну-ка, сворачивай! – скомандовал он Шакалу, и фургон завернул в переулок, который заканчивался тупиком. В конце тупика находились подъезды к складам и холодильным камерам гостиницы «Прелести моря». – Поставим, значит, фургончик в угол, передохнем чуть-чуть – и в путь! – развивал свою программу Лысан, но жизнь оказалась сложнее плана.

Где-то внизу под сиденьем раздался хлопок. Грузовик остановился, и его кабина резко перекосилась в левую сторону.

– Я же предупреждал, шеф, что колесо, это самое… – Шакал выставил руки перед собой так, словно ждал, что его начнут бить.

«Ударной группе» пришлось покинуть уютную кабину и выбраться на дождь. Они какое-то время потоптались на месте и двинулись в обход гостиницы. «Ударная группа» вступила в холл первого этажа гостиницы «Прелести моря» через пять минут после того, как майор Кастельянос, окруженный подчиненными, стремительно проследовал через этот же холл к своей машине.

Обычно холл был пуст, но на этот раз он гудел от голосов сотен людей самых разных цветов и оттенков кожи, которых объединила ненависть к непрекращающемуся дождю, необходимость убить как-то время и почти полное отсутствие одежды. Несмотря на работающие кондиционеры, влажная одуряющая духота расплывалась по холлу. И невезучие туристы мужественно боролись с ней, окружив себя бокалами с тропическими коктейлями и бутылочками с пивом.

«Ударная группа» в этой разноязыкой толпе, расположившейся по креслам, столикам, табуреткам и просто на прохладном мраморном полу, оказалась элементом совершенно чужеродным и сразу обратила на себя внимание. От вывозившихся в грязи членов «ударной группы» шарахались со смехом и любопытством, в их адрес высказывались самые разные предположения. Невозмутимым оставался лишь швейцар, беспрепятственно впустивший Лысана и его людей. В Эль-Параисо иностранцев пускают всегда и везде.

Наибольший интерес у публики вызывала импозантная внешность Лысана, особенно его голова, украшенная затейливыми разводами начавшей подсыхать грязи. Когда-то светло-салатовый костюм «сафари» Лысана потемнел от воды и грязи и казался военным мундиром.

Внимания публики Лысан не любил. Он озирался по сторонам, пытаясь найти укромный уголок, но, ничего не найдя, сделал решительный жест подчиненным и устремился к белой двери, на которой была изображена голубая пиктограмма – рыцарь в шлеме.

Собравшись в туалете, «ударная группа» получила приказ раздеваться. Лысан первым подал пример, оставшись в широких, усеянных ядовито-оранжевыми ромашками трусах.

– Надо, значит, замаскироваться! А то на нас тут все глаза пялить будут, – приговаривал он, наблюдая, как Алексис с Шакалом выполняют его распоряжение. Свою одежду Лысан после долгих колебаний свернул в комок и бросил в угол одной из кабин. В руках у него остался небольшой потертый портфель, в котором хранились деньги и запасные документы.

Оставшись в трусах, «ударная группа» действительно почти слилась с праздной публикой, заполнившей многочисленные холлы, кафетерии и бары гостиницы «Прелести моря». Так и не найдя места, где можно было присесть, Лысан углубился в изучение сложной схемы-путеводителя гостиницы и выяснил, что должен быть открыт бар на последнем этаже «с впечатляющим видом на океан и пляжи Ринкон Иносенте».

Вместе с группой туристов «ударная группа» просочилась в огромный лифт и без приключений поднялась на последний этаж гостиницы. Выйдя из лифта, Лысан решительно повернул в противоположную от входа в бар сторону и, пройдя метров двадцать по коридору, нос к носу столкнулся с дремлющим в кресле Рамоном, охранявшим вход в помещение пограничной службы Ринкон Иносенте. Приняв Рамона за официанта, Лысан дернул его за плечо и сурово осведомился:

– Бар с видом на море, значит, здесь будет?

– Это в другую сторону, чико! – откликнулся Рамон, не открывая глаз. – Пойдешь до конца коридора и упрешься! – пробормотал охранник и продолжил свое дежурство, так и не увидев того, кого так страстно желал заполучить майор Роберто Кастельянос…

Только тонкая прозрачная стена из стекла отделяла «ударную группу» от тех безобразий, которые творили дождь и ветер на стометровой высоте последнего этажа гостичицы. Принимая во внимание боевые условия, Лысан расщедрился на завтрак и пиво, от которого Шакал, впрочем, отказался, сославшись на то, что он и без пива все время хочет в туалет. Подбирая остатки завтрака, Лысан напряженно размышлял, затем потребовал от подчиненных внимания и разразился самым длинным и значительным за всю историю кампании монологом. Монолог содержал план спасения, который не только не мог спасти, но напротив, безжалостно привел Лысана и возглавляемую им «ударную группу» к злой развязке.

Трудно сказать, почему события последних дней уложились в голове Лысана в такой логической схеме, выводом из которой стал последний роковой приказ, отданный Лысаном в качестве руководителя. Скорее всего, виной этому было пиво, вдруг ударившее Лысану в голову и одурманившее его подозрительный и малоинициативный мозг.

* * *

– Как человек опытный и ваш старший товарищ, – демократично начал Лысан, – я должен вам сказать, значит, всю правду откровенно! – Он окинул младших товарищей пронзительным взглядом. – Честно говоря, мы с вами уже почти трупы. То есть шансов выбраться отсюда у нас никаких. Я это понял, еще когда в машине у того парня рацию увидел…

Начало монолога подчиненным не понравилось. Алексис горестно вскинул совиные брови, а Шакал заерзал на круглом кресле так, словно сквозь мягкое сиденье проступили шипы.

– Еще когда Суарес инструктировал меня перед вылетом, он, значит, сообщил мне некоторую сугубо секретную информацию, которую я вам сейчас расскажу. Суарес сказал, что у «профессора», если он окопался и закрепился тут, на этом поганом острове, все должно быть куплено на корню, вся полиция, все пограничники. И в свете текущего момента я вижу, что так оно и есть. Он не только сам на нас охотится, но и пустил за нами легавых! – Лысан умолк, многозначительно осматривая пришибленную новым грозным известием «ударную группу». – Так что наше дело пропащее! Никуда не денемся, если легавые закроют аэропорты, а они наверняка уже все прикрыли. А куда больше деваться? Пешком не уйдешь, потому как вода, значит, кругом! – Лысан зловеще замолчал, но по его лицу было видно, что пропадать сам он пока не собирается.

– Я думаю так, – быстро заговорил Алексис. – Остается море! Я хочу сказать, уходить нужно морем! Я смотрел по карте – тут всего девяносто миль до континента. Мы ничем не рискуем! Если прихватят пограничники, всегда можно сказать, что мы туристы, заблудились. Да я не знаю, есть ли здесь пограничники!

Лысан с удовольствием слушал, но когда Алексис заговорил о пограничниках, он защурился и упрямо наклонил голую голову.

– А пограничники тут, значит, есть! Тут все море радарами прощупывается, а подальше курсируют большие катера с пушками, с пулеметами, с ракетами самонаводящимися! – Лысан грязно выругался.

Информацию о пограничниках Эль-Параисо он получил перед вылетом от одного из референтов Суареса. В том, что он сообщал теперь своим подчиненным, была некоторая доля истины. Морская граница Эль-Параисо время от времени патрулировалась большими пограничными кораблями Военно-Морских сил, которые, кстати, действовали сами по себе и пограничной службе не подчинялись. Проводилось такое патрулирование обычно в хорошую погоду и всегда совпадало с посещением кораблей береговой охраны президентом и морским министром. К этому времени расчехлялись стволы орудий, смазывались пулеметы, регулировались радары, и отряд кораблей береговой охраны показывал товар лицом, расстреливая картонные мишени при помощи ультрасовременных самонаводящихся ракет под аплодисменты высоких гостей.

Заканчивались такие маневры подводной охотой – спортом, которым по национальной традиции обязательно должны были заниматься все президенты Эль-Параисо. Репортаж о подводной охоте президента велся национальным телевидением прямо с борта катера. Вся страна болела и переживала за президента, который непременно должен был настрелять рыбы больше, чем его всегдашний конкурент и соперник – морской министр. Войдя в азарт, комментатор называл плавающих где-то вокруг него руководителей государства так просто, как умеют называть только в Эль-Параисо, и пытался подавать советы с борта катера, обращаясь к президенту на «ты»…

Но Лысан ничего не знал ни об этих соревнованиях, ни о том, что весь отряд береговой охраны состоял из четырех фрегатов, два из которых постоянно ремонтировались, и таким образом охрана морской неприкосновенности Эль-Параисо была возложена на маленькие и неустойчивые тунцовые катера пограничной службы. Лысан начитался справок о том, что морская, равно как и воздушная, граница Эль-Параисо «заперта на железный замок». Аналитикам Суареса могло показаться, что это так, лишь в сравнении с совсем никем не охраняемыми границами многих других латиноамериканских стран.

Не догадывался Лысан и о том, что Алексис предлагал самый разумный из возможных вариантов бегства. По случаю циклона катера пограничной службы болтались на приколе, и никто в мире не помешал бы «ударной группе» покинуть Эль-Параисо, если бы у ее членов хватило мужества выйти в неспокойное море. Достать катер было совсем легко. Сотни их находились без охраны и даже без присмотра у причалов по соседству с большими отелями. В голове Лысана прочно укрепилось убеждение, что без заложников им отсюда не выбраться. Сочетание этой банальной, дежурной идеи кокаинового бандита с предложением Алексиса породило план, ставший самым опасным и, к счастью, последним из планов Лысана.

– Исходя из особенностей сложившейся ситуации, я принял решение и хочу сообщить вам его, значит, чтобы всем вместе выбираться отсюда! – продолжил свой исторический монолог Лысан. Он выпил еще бутылочку пива и порозовел. – Насчет моря мысль хорошая, правильная, но этот, «профессор» купил здесь все. Понимаете меня – все! Это значит, нас будут караулить и в море, и на суше. – Лысан сделал ораторскую паузу. – А мы его тут накроем! – с воодушевлением продолжил он. – Он нас по кустам да горам ищет, а мы к нему домой заявимся… Прямо сейчас, значит, пиво допьем – и пойдем! – Лысан повысил голос и гордо вскинул блестящую голову.

– Куда пойдем? – тревожно заинтересовался Шакал.

– Домой, к нему пойдем! – шепотом возвестил Лысан и зловеще прищурился. – Нас трое, а он – один. Его люди рыщут, значит, по всем окрестностям, а мы – тут как тут! Пусть сам нас в свой катер посадит и отвезет на континент, а там, значит, посмотрим, что с ним делать! – Лысан продолжал щуриться, покачивать головой и пытливо рассматривать подчиненных.

– Это правильно! – Алексис начал заражаться энтузиазмом руководителя. – Мы его возьмем тепленьким. Только захватить нужно что-нибудь тяжелое, чтобы пристукнуть его по голове, если упираться будет. – Безоговорочная поддержка Алексиса окрылила Лысана, и он начинал сам верить, что его предложение осуществимо.

– Там, это самое, охрана вокруг дома ходит! – прошептал трясущимися губами Шакал, и Лысан вздрогнул, как вздрагивают люди от неожиданно громкого звука.

– А где ты, значит, охрану видел! – злобно набросился он на Шакала. – То, что ты на кого-то в потемках наткнулся, еще ничего не доказывает! Вон Алексис два раза ходил сторожить по ночам и говорит – охраны нет.

– Дом не охраняется! – веско подтвердил Алексис. – Я понимаю в таких вещах. Охрану, ее всегда увидишь. А тут двери настежь! Его никто здесь не трепал, поэтому он и живет как у Христа за пазухой. – Алексисом овладело предвкушение успеха.

Он и Лысан вместе чувствовали, что дом Луиса действительно не охраняется. Лысан знал из практики, чтс если человека охраняют в доме, то его охраняют и во всех остальных местах, то есть над ним постоянно висит «крыша». Иначе охрана дома теряет смысл. Луиса на улице не охранял никто. Это было установлено абсолютно достоверно с самых первых дней пребывания «ударной группы» в Ринкон Иносенте.

– Единственный из его людей, которого мы сами видели, это черномазый, что был с ним в катере. Об этом старом болване я не говорю. Ну, еще доктор. Но я думаю, доктор не в счет. Они просто соседи, – Лысан вполголоса уговаривал Шакала, проявлявшего признаки настоящей истерики.

– Бросить его к чертовой матери! – вскипел Алексис. – Катись отсюда, дерьмо собачье! – зарычал он, чем довел впечатлительного Шакала до столбняка.

– Да ты не трясись так, значит! – терпеливо продолжал Лысан. – В крайнем случае, на улице постоишь, покараулишь! На улице-то постоять можешь? – по-отечески спросил он. Шакал покорно мотнул дрожащей головой.

Еще какое-то время «ударная группа» провела, обсуждая детали предстоящего нападения на вражеское гнездо. Решено было, что идти в трусах несолидно. Да и потом, достигнув при помощи «профессора» континента, будет неудобно выходить в незнакомый город в таком домашнем виде. И Лысан, держась двумя руками на горько плачущее сердце, согласился экипировать «ударную группу» за казенный счет.

Они спустились на первый этаж и с достоинством вошли в сияющий витринами магазин. Вид «ударной группы» в трусах не заинтересовал многочисленных продавцов, поглощенных своими разговорами. Появление солидных клиентов прошло для них незамеченным. Но вскоре Лысан, а затем Алексис и Шакал стали появляться из примерочной одетые в одинаковые, самые дешевые, сомнительного цвета и происхождения джинсы и в оранжевые майки, на которых была изображена темнокожая девушка, повернувшаяся спиной. На нижней части ее купальника красовалась заманчивая надпись: «Эль-Параисо ждет тебя!» Надпись была аккуратно выведена на самом выпуклом и круглом месте, откуда начинались длинные прямые ноги девушки, которая не забыла повернуть голову и показать белоснежные зубы в завлекающей, томной улыбке. Такие майки особенно охотно покупали туристы, чтобы увезти с собой на родину образец тонкого художественного вкуса Эль-Параисо.

Когда члены «ударной группы» стали появляться из недр примерочной, продавцы оживились, и со всех сторон посыпались веселые восклицания.

– Послушай, Аугусто! – кричала через весь зал пожилая негритянка. – Эти парни, наверное, близнецы! Их папа завещал им всегда одеваться одинаково!

Аугусто радостно хохотал, наблюдая, как Лысан оплачивает в кассе обновки и тщательно мусолит каждую бумажку.

– Это просто новые ребята из ансамбля Оскара! Вечером они будут выступать в кабаре, – солидно пояснил пожилой менеджер магазина, почтительно улыбаясь в глаза Лысану.

Но возбужденные предстоящим нападением бандиты не заметили насмешек и гуськом потянулись к выходу в холл, где томящаяся от безделья публика встретила их появление радостным гулом. Сотни глаз устремились на «ударную группу». Сотни людей, изнемогающих от скуки, рассматривали «близнецов» и строили самые неожиданные догадки. Большинство сходилось на том, что это артисты, которые должны были выступать в ресторане вечером, но администрация гостиницы уговорила их выступить сейчас, чтобы развлечь изнуренную вынужденным бездельем публику.

Группа молодых бразильцев без долгих колебаний решила, что появление этих трех означает не что иное, как начало зимнего карнавала. Бразильцы повскакивали с кресел и начали приплясывать, ожидая, что вот-вот зазвучит музыка.

– Сейчас мы устроим карнавал! – выкрикивали они на ломаном испанском, подскакивая на месте, размахивая руками и выжидательно посматривая на «ударную группу».