Текст книги "Возвращение к истоку"

Автор книги: Сергей Зайцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

ГЛАВА 6
Шайя

Когда в ВИУС наконец пошла информация от «мошкары», изумление Шайи Цедзе, пилота «Миссионера», едва не прорвалось сквозь эмофильтр, но умная прога быстро перехватила и отсеяла неконструктивные эмоции.

А посмотреть было на что.

Безжизненная всего несколько секунд назад картинка с кратером древнего вулкана теперь буквально кишела жизнью. Искусственной, механической жизнью. Над центром кальдеры, визуально скрытой скальным гребнем для сенсоров «Миссионера», но не от глаз зависшей сверху «мошкары», в нескольких метрах над поверхностью парил чужой корабль. Именно чужой,а не просто незнакомый: автоматический ситуационный запрос бортового ИскИна не нашел в базе данных никаких упоминаний о таких кораблях. Соответственно не смог произвести идентификацию и одеть подсвеченные системой наведения контуры объекта в бахрому оперативных сводок тактико-технических данных. А подобная информация просто обязана быть в памяти боевой машины но простой и объективной причине, учитывая ее прямое назначение. Тактико-технические характеристики боевой техники соседей по обитаемому космосу закладываются в память независимо от того, союзники они или противники на данный момент времени. Всякое бывает. По всему выходило, что корабль не принадлежит ни к одной из известных разумных рас. Пугающее открытие. Пугающее именно непредсказуемым развитием дальнейшей ситуации.

По виду чужак напоминал огромную трубчатую крестовину с округлыми вздутиями на концах, горизонтально зависшую над плато. Синевато-черная поверхность корабля влажно блестела, словно смазанная прозрачным гелем. Спустя долю секунды после начала приема информации с «мошкары» вздутия на концах крестовины отделились, превратившись в самостоятельные модули, из четырех концов густыми потоками потекли рои объектов разнообразных форм и размеров. Черные кляксы на серо-коричневом фоне горных пород из застывшей магмы.

Мысли Шайи сплелись с усилиями обработки данных ИскИна. «Классификация затруднительна, характеристики целей отсутствуют в базе данных. Поправка: классификация произведена в рабочем порядке для удобства целеуказания. Подборка рабочих названий по шаблону ассоциативных образов закончена: „крестовина“, „пропеллер“, „жало“, „еж“; начата порядковая и количественная регистрация предположительно недружественных объектов»…

«Крестовина» ― базовый корабль, вот эта самая хрень, доставившая на поверхность планеты свою технологичную начинку. Диаметр «труб» ― пять метров, длина каждого плеча от утолщения в центре (центр управления кораблем?) ― сорок метров. Гигантская штука. Четыре отделившихся вздутия ― «пропеллеры», выглядят как сплющенные шаровидные тела около семи метров в Диаметре, после отделения они приняли горизонтальное положение, зависнув в нескольких метрах над землей и выпустив пояс округлых лопастей, напоминающих лепестки гигантского цветка. ИскИн окрестил их «пропеллерами», но Шайя подобрала бы этим объектам другое название, что-нибудь из ботанического ряда, однако сейчас важнее было понять, чем они являются ― автономные двигательные установки «крестовины», отделившиеся для высадки десанта? Самостоятельные боевые единицы? Пока неизвестно. Ничего неизвестно ― ни вооружение, ни принцип функционирования. Выскакивая из торчащих под прямыми углами трубчатых каналов, словно шарики для пинг-понга из устройства для автоматической подачи, «жала» выстраивались в определенный порядок, их число уже достигло двадцати и продолжало увеличиваться. «Жало» ― механический объект, напоминает гротескно увеличенный наконечник копья, летящий задом наперед ― плоский ромбовидный корпус с шишкой на переднем конце и острием на заднем, четыре метра в длину, три в ширину, метр в толщину в самом центре. Последний тип объектов по рабочей классификации ― «еж», мини-модуль, выглядит как летающий бублик (тор) около тридцати сантиметров в диаметре, поверхность усыпана десятками коротких, около пяти сантиметров усиков (предположительно активные сенсоры или двигательные элементы), из-за чего модуль и выглядит как еж. Этих больше всего, вокруг «жал» их вилось уже до нескольких сотен. Предположительная тяга всех объектов ― антигравитационные приводы, реактивных выхлопов не зарегистрировано…

Беззвучная вспышка в небе над кратером.

Транслируемый «мошкарой» поток данных обрывается, оставив застывшую картинку в бортовой памяти. А там, где парило невидимое облако наноэлектронных созданий, теперь клубится черная муть, разрастаясь грозовой тучей. Сознание Шайи заливает красный свет тревоги. Противодействие чужаков застает врасплох. От диких наводок в оптоэлектронных схемах бортовой аппаратуры спасает собственный электромагнитный щит, да и сама аппаратура робота спроектирована с завидной устойчивостью к направленным электромагнитным импульсам, цель которых ― превратить высокотехнологичную боевую единицу в бесполезный хлам с перегоревшими цепями. А вот другим повезло меньше. Туша грузовоза, подвешенная над скалистой тропой, словно просела от удара сверху ― падение мощности в перегоревших схемах. Заминка с переключением на запасные едва не привела к аварии ― грузовоз тяжело рыскнул носом, накренившись на сорок градусов из-за отказа одного из четырех винтов, затем медленно, словно нехотя, с надсадным ревом включившейся дополнительной тяги, начал выравниваться. ВИУС рассыпалась на составляющие, в связке остались лишь «Миссионер» Шайи и «Спринтер» Дыма. Больше всего досталось «мэрам», барражировавшим в воздухе по правому борту «Толстяка» ― электромагнитный удар безжалостно швырнул «Тройку» вниз с девятиметровой высоты. Рухнув на камни, гравилет смялся, как бумажный стаканчик. Бронированный колпак кабины вырвало из креплений и отшвырнуло в сторону, кресло пилота запоздало отстрелилось, но аварийная программа не сработала, антиграв не включился. Перекувыркнувшись несколько раз, кресло вверх днищем застряло между скальных выступов на краю склона, обмякшее тело сержанта Хозе Морана повисло на ремнях безопасности. Двигатель искореженной машины задымился, источая черную маслянистую копоть. «Единица» отделался меньшим ― чудом оставшись в воздухе, гравилет с воем завертелся волчком, пилот ― командир звена гравилетчиков старший сержант Чекис ― под прозрачным бронепластиком кабины отчаянно пытался справиться с управлением, вцепившись в Рычаги ручного управления. Нейроинтерфейс, соединявший его лоцман с управляющей системой борта, наверняка сгорел. «Четверка» и «Двойка», курсировавшие по левому борту винтокрыла, отделались лишь легким испугом. Скорее всего, большую часть удара, предназначавшегося гравилетам, погасил массивный корпус «Толстяка», в тени которого они так удачно оказались в момент атаки.

– Огонек, мы атакованы! ― ровный голос Дыма по бортовой связи кажется Шайе криком. ― Прикрываем колонну, пока перегрузятся дублирующие системы, пока очухаются…

Связь с Хоганом вырубило, рации двух «мэров» тоже заткнулись, их пиктограммы на панели связи мигали красным, так что Дым, как старший по званию, принял командование.

– Принято, ― так же ровно ответила Шайя. ― Нужно помочь парню с «мэра».

– Сами справятся. «Двойка», слышишь меня? Покинуть строй, приступить к оказанию помощи «Тройке».

– Вечно я крайний…

Сержант Шуге Редсама, пилотировавший «Двойку» ― человек по натуре довольно вздорный, ― изменил бы своему характеру, если бы не вставил что-нибудь подобное.

– «Двойка», отставить разговоры, выполняй, ― жестко повторил Дым.

– Да не волнуйся так, береги нервы.

Гравилет сорвался с места, по широкой дуге обогнул грохочущий «винтокрыл» и скользнул к земле.

– Давно гаду темную не устраивали, ― прокомментировала Шайя по изолированной частоте, связывавшей ее только с пилотом «Спринтера».

– Напугала, ― хмыкнул Дым. ― С него все равно как с гуся вода.

«Толстяк» тем временем разворачивался на сто восемьдесят вокруг оси, Хоган явно готовился к отступлению, несмотря на внезапную атаку и фатальные повреждения бортовой электроники, головы он не потерял. Выступающая из массивного корпуса остроносая кабина винтокрыла медленно плыла в сторону «Миссионера». Шайя усилила оптику и отступила на несколько шагов, чтобы убраться с пути неуклюжего гиганта. Подчиняясь фильтру компьютерной обработки, бронестекло словно растаяло: с напряженными лицами пилот винтокрыла ― сержант Моралес и командир группы ― капитан Хоган, занимавшие передние кресла, смотрели в ее сторону. Двое техников что-то пытались сделать с дверью, видимо, ее заклинило, еще двое в прямой видимости отсутствовали, вероятно, сейчас они находились в задней части кабины, возвращали жизнь оборудованию. «Чертова электроника, надежнее надо делать, надежнее», ― с досадой подумала Шайя. Она мигнула лучом лазерной розетки, убавив мощность до минимума и расфокусировав, ― в таком режиме эти лазеры играли роль позиционных огней. Странно, что до этого простого приема не додумался Дым, смекалку нужно включать быстрее, кто знает, возможно, счет идет на секунды. Губы Хогана, заметившего красноватую вспышку на плечах робота, тут же зашевелились, система опознавания речи перевела его неслышимые слова:

– Молодец, соображаешь. Мы здесь пока заперты, как в консервной банке, так что придется общаться, как глухонемым. Мигаешь один раз ― «да», два раза ― «нет». Понятно?

Шайя мигнула лазером.

– Связь с базой есть?

– Нет.

– А Дым тебя слышит?

– Да.

– Хоть что-то утешительное… К делу. Объявляю боевую тревогу, возвращаемся на базу. Приготовиться к отражению атаки всеми имеющимися средствами, бить на поражение. Поддержать пока ничем не смогу, у меня вся электроника сдохла, только двигатели остались на ходу, и то лишь потому, что цепи питания и управления продублированы несколько раз, а связь, система вооружения и наведения ― все в хлам, электронный замок двери и тот заклинило. Но техники клянутся, что через несколько минут смогут оживить пушки. Передернут запасные платы в блоках управления, да и нам самим придется сменить лоцманы. Хуже то, что систему автоматического наведения реанимировать не удастся, ничего, сами сядут вместо стрелков. Вижу, с «мэрами» проблемы, дверь сейчас откроем вручную, заберем парня. Проклятье, без общей связи и координации действий нам труба. «Тройку» бросаем, все равно гравилет в хлам размазало. Все понятно?

– Да.

Хоган был непривычно многословен, Шайя списала это на волнение.

Неподвижно стоя на месте и медленно вращая корпусом на поворотной платформе, ее «Миссионер» обводил стволами двенадцати лазерных излучателей сектор прогнозируемого обстрела ― ущелье впереди и сектор гребня, за которым по прямой располагался кратер с пришельцами. И лишь малая часть сознания Шайи поддерживала связь с капитаном.

– Вот еще ― пошли гравилет на базу, нужно сообщить, что здесь произошло, да и подкрепление нам не помешает. Приказ ясен?

– Да.

– Выполняй.

– «Четверка», приказ капитана Хогана: выжимай из своего «мэра» все что можешь и дуй на базу, сбрось инфу, нам нужно подкрепление.

– Принял. Выполняю.

Гравилет сержанта Суреша Мидянина, самого молодого из гравилетчиков, взмыл в небо ракетой, стремительно набирая высоту. «Мэр» способен разгоняться до трехсот километров в час, так что двадцатикилометровый отрезок до базы ― по прямой, над горами, он должен преодолеть всего за несколько минут. Жаль, нельзя было отправить пострадавшего пилота вместе с ним, в разведчике просто нет места для второго человека. Раненый всегда обуза для тех, кто в строю. Пилот «Тройки» оказался жив, но не приходил в сознание. Выскочивший из своей машины здоровяк с «Двойки» бесцеремонно выдрал его из кресла и на своих плечах бегом доставил до винтокрыла. Техники к этому времени сумели справиться с дверью, сбросили веревочную лестницу ― сажать винтокрыл ради этой операции никто не собирался. Неоправданно долго. Обвязанного ремнями, раскачивающегося от плотных воздушных потоков, хлеставших от ведущих винтов грузовоза, техники в несколько рук втянули пилота в кабину. Затем гравилет «Двойка» взмыл в воздух и пристроился рядом с «Толстяком» на том же месте, где летел раньше. «Единица» к этому времени сумел прекратить кружение взбесившейся машины, восстановил управление и тоже нырнул за правый борт. Если электромагнитный удар повторится, то будет чем прикрыться. Связь с поврежденным гравилетом пока не восстановилась, но он хотя бы вернулся в строй как боевая единица.

Шайя мысленно вернулась к приказу Хогана.

Вот так. Бить на поражение. И никаких попыток переговоров. И ведь Хоган прав. Нечего тут нюни разводить. Ситуация такова, что уже не до дипломатических нюансов, и если в результате их действий будет развязана война с представителями неизвестной в обитаемом космосе цивилизации, то ответственность за это вряд ли ляжет на них. Воспитанные гости, образно говоря, не вламываются в твою квартиру без предупреждения, не перерезают электропроводку сигнализации, чтобы захватить врасплох. А наведение помех, выход из строя спутниковой системы «Аргус» ― это и есть первая фаза недружественных действий незваных гостей, не пожелавших о себе объявить более цивилизованными способами. И судя по количеству целей, которое «мошкара» успела сбросить на тактическую карту перед тем, как сгореть в электромагнитном импульсе, ― это самое настоящее вторжение. Вторжение неизвестных сил с неизвестной целью, но с весьма серьезными намерениями.

– Дым, ты все слышал? ― уточнила Шайя. Панель связи подтверждала двусторонний обмен информацией со «Спринтером», но продублировать никогда не помешает.

– Конечно. Постараемся уйти без стрельбы, если это окажется возможным. Если нет ― в обиду я себя не дам, здесь я с Хоганом согласен. Накаркала ты, Огонек.

Шайя мысленно усмехнулась, в который раз машинально проверяя состояние связи с командиром базы «Зеро». Пиктограмма все еще обведена красным контуром. Таких плотных помех добиться непросто, на базе мощная аппаратура, да и системы бортовой связи ИБээРов тоже не из простых, однако результат налицо ― «Миссионер» с трудом ловит и очищает от помех канал со «Спринтера», а до него всего какая-то сотня метров. Приходится дублировать канал лазерной связью. В динамическом режиме, когда роботу придется выполнять боевые маневры, а не стоять на месте, как сейчас, удержать канал сложно, и от такой связи толку будет немного, а пока работает. Кроме того, противоракетная система в бою займется своей непосредственной задачей ― уничтожением вражеских ракет. Если у противника они имеются.

Винтокрыл медленно, но верно набирал скорость, проплывая мимо «Спринтера». Как назло, робот Шайи оказался не с той стороны, маневрировать было некогда, и туша грузовоза на несколько секунд перекрыла вероятный сектор обстрела. Но обошлось без эксцессов.

– Не нравится мне эта туча, ― сообщил Дым, тоже задрав стволы плазмопушек в сторону кратера. ― Сдается мне, именно из-за нее нарушена радиосвязь.

На фоне полуденного солнечного сияния, бившего как раз со стороны кратера, контур гуманоидного робота Дыма был словно овеян огненным ореолом, почти полностью стершим типовой маскировочный окрас робота ― горная долина. «Прямо знак с небес», ― подумала Шайя, когда-то в детстве увлекавшаяся фантастическими историями о былинных героях. Воин Света против сил Тьмы. Отвлеченная мысль угасла, едва зародившись. Свет мигнул и пропал, солнечный диск заслонила искусственная туча, накрывшая уже все небо над кратером.

– Наблюдал когда-нибудь извержение вулкана, Дым?

– Нет. А что?

– Да очень похоже. Видела как-то, в записи. Но эта штука ― искусственного происхождения. Если бы пробудился местный вулкан, мы бы почувствовали.

Туча за несколько минут организовалась знатная. Процесс ее формирования и в самом деле очень напоминал структуру, сопровождающую извержение вулкана, когда масса вулканического пепла выбрасывается на несколько километров вверх при взрывном расширении магматических газов. Кое-где в черноте даже мелькнули короткие молнии, дополняя картину. Но не было ни землетрясения, ни взрывного рева и гула недр, ни пламени и вулканических бомб, рушащихся с небес, ни огнедышащих лавовых потоков, перехлестывающих края Древнего кратера. Лишь безмолвная, непроницаемо черная, пронизываемая короткими молниями туча. По оценке ИскИна она разрасталась вширь со скоростью около пятидесяти метров в секунду. И помехи в эфире с ее ростом усиливались. Очень быстро. Опасно быстро. Дым прав: помехи исходят от нее.

– Шарахнуть бы по ней электромагнитным зарядом, как эти сволочи только что сделали с нашей «мошкарой», ― позволил себе вслух помечтать Дым.

– У нас нет ЭМ-ракет, ― напомнила Шайя.

– Вот именно, ― аватара Дыма в виртуальном окошке скорчил унылую физиономию. ― Поэтому единственное возможное решение ― постараться не ввязываться в бой. Кем бы они ни были, нам с ними не справиться, их слишком много. Мы не знаем их возможностей и можем оказаться легкой добычей.

– Дым, не забивай эфир без нужды.

– Отставить нотации, Огонек, ― тон пилота «Спринтера» сразу изменился. Пренебрежительное замечание Шайи, похоже, задело его самолюбие. ― Следуй за винтокрылом, прикрывай. А я пока здесь подежурю. Как отойдешь на пятьсот метров, двинусь следом. Надеюсь, все обойдется. Не исключено, что действия иноров истолкованы неправильно и не несут враждебных намерений. Мало ли по какой причине они здесь оказались.

– Надейся.

– Может, все-таки удачи пожелаешь?

– Не раскисай раньше времени, Дым. Никто еще не умер.

– Черствая ты душа, Огонек.

– Какая уж есть.

Осторожно спустившись по каменной осыпи, куда «Миссионер» забрался, чтобы пропустить «Толстяка», Шайя выбралась на дорогу поровнее и пристроилась в хвост винтокрыла, быстро выровняв скорости. Грузовоз шел уже под шестьдесят, на пределе, а для «Миссионера» запас скорости еще оставался изрядный, при необходимости робот мог разгоняться до ста… По ровной местности. В условиях горного рельефа не всегда получалось двигаться даже в крейсерском режиме, не говоря уже о максимальной скорости, и так приходится смотреть в оба, огибая опасные скальные выступы. Когда-то сель или лавовый поток, пронесшийся по ущелью в сторону долины, более-менее выровнял дно горной складки, но он же притащил с собой массу гигантских валунов, разбросав в живописном беспорядке. Постоянно патрулируя ущелье, пилоты роботов давно определили оптимальные маршруты движения, но неспешный шаг сейчас не годится, так что придется осваивать бег с препятствиями.

Противник нападать пока не торопился. Хотелось бы знать, что сейчас творится в этом кратере, но тратить еще одну разведракету нет смысла. В этой противотуче она, скорее всего, просто сгорит, не успев развернуться и выдать даже биты информации. Может, позже, когда удастся обогнать ее расширяющийся фронт…

Полкилометра быстро остались позади, видеосенсоры засекли движение «Спринтера», припустившего следом. Наверное, Дым прав, драки не будет…

На тактической карте вспыхнули сразу десятки точек целей, и количество их лавинообразно нарастало, устремившись к отступающему «Спринтеру».

Не обошлось.

– Вижу противника, ― спокойно сообщил Дым. ― Остаюсь для прикрытия. Огонек, предупреди Хогана.

ГЛАВА 7
Сомаха

Я беззаботно шагнул в турникет первым…

Раздался странный звук, стойка словно бы обреченно вздохнула, и все электронные табло турникета погасли.

– Это еще что за новости… ― Один из таможенников удивленно уставился на экран терминала.

– Подождите минутку, у нас неполадки, ― извинился второй, натянув на лицо дежурную маску вежливости.

Я присмотрелся к нему внимательнее, уловив что-то знакомое. Ну точно ― этот, как его… Гус? Н-да, начинаю забывать лица людей, среди которых прошло мое детство. Особенно тех, кого знал мало. Да и Гус здорово изменился. Был лопоухий пацан с соседней улицы, а сейчас ― дородный, ширококостный парень с загорелым после жаркого лета лицом, в зеленой форме таможенной службы, с соответствующей амуницией: кобура с игольником на левом предплечье, нейродубинка на поясе. Немудрено, что не узнал сразу.

«Вождь, не шали», ― одернула по внутренней связи Зайда, останавливаясь сзади.

Старая кличка. Вождем меня когда-то в шутку окрестили друзья, за пристрастие использовать режим «Бога» в ролевых гэпэшках. Теперь так называла только Зайда. Для всех остальных я официально был покойником.

«Я не специально, Зайда. Просто забыл».

«Верни все, как было».

«Запросто».

Воспользовавшись тем, что взгляды обоих таможенников устремлены на экраны терминалов, я как бы невзначай прикоснулся к стойке, электроника сразу ожила, возвращаясь в рабочий режим. Действительно, моя вина, забыл отключить фантома ― псионический настрой, который отрабатывал последние два года. Благодаря ему чужие сканеры, пытавшиеся получить информацию обо мне и моем имуществе без моего ведома, выходили из строя, программное обеспечение зависало. Специфика моих развивающихся способностей.

– Все в порядке. ― Гус сразу оживляется и поднимает на меня взгляд, приветливо улыбаясь ― на этот раз немного искренней. ― Проходите.

Я сбросил по лоцману на терминал таможенников личку ― небольшой файл с идентификационными данными для регистрации, прошел по ту сторону турникета. На свое счастье дотошно досматривать нас таможенники не стали. Не люблю я показушного служебного рвения. Устроил бы им веселуху с аппаратурой, позамыкал бы все к чертовой матери. Но ребята молодцы, на своем месте. Зайду тоже пропустили без лишних вопросов, содержимое кейса, просвеченное на экране сканера, их не заинтересовало. Ничего интересного там и не было.

Мы прошли через небольшой зал ожидания, вышли из здания и остановились на примыкавшей к нему территории транспортной стоянки. Отбрасываемая зданием тень осталась в шаге за спиной, мне хотелось постоять на солнышке, погреться в теплых ясных лучах. Машина, которую мы ждали, уже показалась в пределах видимости ― быстро растущая смазанная синяя точка посреди серо-зеленой ленты дороги, до нее еще метров семьсот. Оптической утилитой лоцмана изображение можно приблизить, глянуть на пассажиров, но я не видел необходимости.

– О чем задумался? ― интересуется Зайда, покосившись на меня, видимо, что-то в выражении моего лица ей не понравилось.

– О чем задумался… ― Я беспечно пожимаю плечами. ― Мне вот интересно, что думаешь о жизни на Пустоши ты, вечная бродяга?

– Почему ты спрашиваешь? ― Она ставит кейс на бетон, выпрямляется, тоже с удовольствием подставляя загорелое лицо солнцу.

– А мне интересно ― ты собираешься всю жизнь летать с Кассидом?

– Пока меня все устраивает. А ты что же, решил нас покинуть?

– Еще нет, я всего лишь поинтересовался твоими планами на будущее.

– Но раз об этом зашел разговор, значит, ты начал их строить. И эти планы никак не связаны с нашим внешником?

– Я же говорю ― не знаю. Тебя это расстраивает?

– А ты что, хоть раз видел меня расстроенной?

– Очко в твою пользу, ― я смеюсь. Мы часто так пикируемся, отвечая вопросом на вопрос, это уже превратилось в своеобразную игру.

– Но Кассид определенно придет в ярость, если захочешь уйти, ― добавляет Зайда. ― Ну так как, решил вернуться к корням, осесть и завести семью?

– Да нет же, я просто придуриваюсь. Кстати, один из таможенников ― мой давний знакомый. Не узнал. Еще одна маленькая проверка прошла успешно.

– Как и с Петром. Это нормально. Все еще беспокоишься без видимых причин?

– Нет, конечно. Просто забавно. Забавно быть бикаэльцем, не являясь им на самом деле.

Про себя я усмехаюсь уже не так беспечно.

В сводного племянника Зайды Димбай я превратился не только по документам, внешность у меня соответствовала ― как у полукровки-бикаэльца. И Зайда теперь моя официальная тетка. Чужую шкуру я ношу чуть больше года, уподобившись кассионийцам с их пристрастием к моде по биоперестройке внешности. Теперь я выше ростом, у меня смуглая кожа и крепкие мышцы ― крепче прежнего. Доказать теперь, что я ― Сомаха Олиман, весьма непросто, в организме перестроено все, что подвергается идентификации в первую очередь. Голосовые связки, сетчатка глаз, рисунок папиллярных линий, лицевые кости черепа, состав крови, даже генетический анализ подтвердит, что я ― другой человек. Наносинтезаторы, запущенные в кровь и ткани, изменили генетическую формулу. И не только ― все изменилось. Перспектива, мироощущение, отношение окружающих. Рослый человек всегда безотчетно выделяется взглядом в толпе, даже если взгляд на него брошен вскользь, мимоходом. Поначалу мне такой повышенный интерес даже нравился, потом привык, перестал обращать внимание. Вряд ли я теперь буду стареть так же быстро, как обычный человек. И, возможно, проживу не меньше, чем среднестатистическая бикаэлка, а живут они без всяких ухищрений медицины до трехсот лет. Очень дорогая операция, основанная на бионанотехнологиях. Оплатил ее Кассид. Да и сделано такое комплексное изменение тоже исключительно по знакомству, через Кассида, в какой-то закрытой конторе на его горячо любимой Кассионии.

Прибыль, которую я приносил компаньонам «Забулдыги» благодаря своим специфическим способностям, окупила эту операцию месяца за три. Я ведь мог оживить любой, даже насмерть убитый эксплуатацией технический хлам, заставить его работать вопреки всем законам. А то, что работает, всегда можно продать. Так что Кассид знал, во что вкладывался, переписывая мою личную историю после событий на Двойном Донце, где я набедокурил, разыграв собственную смерть ради победы друзей. Теперь я ― Крон Димбай. От прежнего имени осталась только кличка ― Вождь. Рискованно? Ничуть. Для чужих ушей есть соответствующая легенда, давно уже запущенная в сеть. По легенде именно компаньоны меня так и окрестили, когда я влился в постоянный состав на замену выбывшему члену экипажа. Обязанности у меня те же, что и у него, да и взяли меня из-за аналогичных способностей к технике, а усопшего Сомаху экипаж любил так нежно и трепетно, что с такой кличкой им легче привыкнуть к утрате. Чем не объяснение? Не хуже и не лучше прочих. Так что в амплуа Крона Димбая я теперь тень их прежнего любимчика. Забавно, из-за этой чехарды со сменой имени и внешности я иной раз тенью себя прежнего и ощущаю. И надо признать, чувство не всегда приятное. Но так спокойнее.

Естественно, что из прежних знакомых меня никто не узнавал.

И Петр Свистун ― не исключение.

Кстати говоря, Петр кое о ком мне напомнил, когда я его увидел на борту «Забулдыги». О Шайе Цедзе, пилоте ИБээРа с Двойного Донца, одной из тех людей, ради кого я там выкладывался, идя на такие жертвы. Когда мы покидали Двойное Донце, у Петра с той девушкой сложились, как я понял, очень близкие отношения. А я чуток не успел с проявлениями симпатий. И я ему немного завидовал: девушка мне нравилась. Странно было его увидеть здесь без Шайи. Хотя, мало ли в жизни чего бывает. Может, разошлись пути-дорожки из-за службы. Временно. Или навсегда. Из-за психологической несовместимости характеров, к примеру. Я не мог спросить его об этом прямо, не выдав себя. С какой стати какому-то бикаэльцу интересоваться судьбой его боевой подруги? Поэтому попросил поинтересоваться этим вопросом Зайду, еще во время полета к Пустоши. Она видела на Двойном Донце и Петра, и Шайю, знала с моих слов об их отношениях, так что имела косвенное право задавать подобные вопросы. Со ссылкой на извечное женское любопытство. Но Петр отмолчался. Это вполне вписывалось в его характер, он и на Двойном Донце не отличался разговорчивостью.

На Пустошь мы доставили его с Сокты, он воспользовался нашим рейсом как оказией, Зайда даже денег с него взяла меньше, чем с любого другого пассажира. По моему настоянию, естественно. Совсем не взять платы нельзя ― с чего такая подозрительная благотворительность, для экипажа «Забулдыги» Петр ― чужой человек. Не скажу, что встреча с Петром меня совсем никак не затронула. Петр ― тоже часть прошлого, яркая часть, он один из тех, кто знал меня до гибели.

– Петра так и не смог разговорить? ― вдруг полюбопытствовала Зайда, словно прочитав мои мысли.

– Нет. Ты и сама прекрасно знаешь.

– Главное ― не зацикливайся. Нужно ― поищем, связи у Кассида большие. Проблема не в этом, сам прекрасно знаешь.

Я довольно равнодушно пожимаю плечами, надеясь, что не переигрываю:

– Знаю. Незачем искать. Нет смысла.

– Хорошо, что ты так настроен.

Еще бы. Тогда карты судьбы выпали Петру, у меня просто не было времени познакомиться с девушкой поближе, события развивались с ураганной скоростью. А теперь, даже если я столкнусь с Шайей лицом к лицу, ни черта не выйдет. С такой-то рожей, как сейчас, восстановить знакомство не получится. Я не могу открыться, кто я на самом деле, иначе ни к чему было вообще идти на такие ухищрения с маскировкой. Разве что познакомиться заново. Но стоит ли овчинка выделки? Привлекательных девчонок на любой планете ― пруд пруди, к чему ворошить прошлое и усложнять себе жизнь? Всегда можно в чем-то проколоться. И обязательно придется лгать, выкручиваться, а я предпочитаю отношения простые, без скелетов в шкафах…

А, зараза. Я все равно теперь думаю о ней. В местной сети никаких упоминаний о Шайе не оказалось, я проверял. Но Петр здесь… И раз он здесь, он мог прибыть к ней. Имелся шанс, что она находится на той самой военной базе, сведения о служивших на ней людях являлись закрытыми. Если это так, то поворот очень неожиданный ― Шайя Цедзе на Пустоши, на моей планете. Интересное совпадение, если, конечно, это правда.

Да ну к черту, лучше выбросить из головы. Еще два-три часа, разгрузимся и уберемся обратно на внешник. И еще одна страничка личной истории закроется.

А вот и визитеры, добрались-таки.

Низко урча и разгоняя легкую пыль воздушными струями, трассер свернул с шоссе, выруливая на стоянку, и замер в двух метрах он нас с Зайдой, боком. И только сейчас, разглядев, кто сидит на передних сиденьях, я понял, кто именно пожаловал. И немного напрягся.

«Что за… Почему приперлись именно они, а не родители?»

«Спрошу, раз хочешь, ― так же по лоцману ответила Зайда. ― По мне, так никакой разницы. Да и ты говорил, что тебе все равно. Если не нравится ― можешь уйти».

«Нет, останусь».

Неожиданный сюрприз. И довольно неприятный. Меньше всего сейчас мне хотелось бы видеть Марану. И ее отца. Впрочем, я защищен от них своей новой внешностью.

Щелкнув дверцей, с водительского места выбрался смуглый коренастый человек с тонкими чертами лица, в светлой одежде свободного покроя ― светлые рубашка и брюки из плотной ткани, все-таки осень, хоть и ранняя. Узбах Шоэлл ― не из местных уроженцев, он родом с Балмаста. Но женат на сестре моего отца, Арконта Олимана, и поэтому мой родственник. Он сильно постарел, словно со времени нашего расставания прошло не семь лет, а все двадцать ― никому не пожелаешь испытания, которое выпало на его долю. Он погрузнел, на лице прибавилось морщин, а в черной кудрявой шевелюре явственно проступила седина. Перебросившись парой реплик с молодой кареглазой спутницей и, видимо, заставив ее остаться на месте, он повернулся к нам. На долю Мараны лишь остается с любопытством глазеть в нашу сторону. На первый взгляд она мало изменилась: такие же тонкие черты лица, как и у отца, смуглая кожа, короткие кудрявые волосы цвета безлунной ночи, карие глаза и…