Текст книги "Сезон охоты на ведьм"

Автор книги: Сергей Иванов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Уже не колеблясь Вадим ринулся к выходу, по пути прихватив заготовленный дрын, ураганом пронесся по темному коридору и с разбега ворвался в Тимову конуру, благо дверь оказалась отворена. Возле распахнутого окна высился силуэт давешнего ночного гостя. Слегка отклонившись назад, он удерживал трос, по которому уже скользил к черной кабине безжизненный сверток.

Понимая, что опоздал, Вадим с трудом дождался, пока сверток исчезнет в “вороне”, затем безмолвно прыгнул на похитителя и единственным выверенным ударом уложил на месте, не тратя время на рыцарские заморочки. Подхватив трос, Вадим в секунду привязал его к паровой батарее и снова бросился в коридор, к торцевому окну, надеясь хоть на пару минут форы. Без церемоний рванул за ручку, с корнями выдрав створку из рамы.

Вертолет уже был напротив, как и обычно, норовя сразу улизнуть за угол, – только на сей раз его не пускал зацепившийся трос. Кренясь, “ворон” набирал обороты, однако с места не двигался. Впрочем сорваться мог в любой миг: мощности у него было в избытке. Выискивая слабину, он то поднимался чуть, то опускался, и тогда смертоносные лезвия с шелестом рассекали воздух возле самого окна, будто предупреждали Вадима не соваться. И потоки воздуха толкали его назад – к тому ж шестой этаж! Трусливое тело вопило об осторожности, но разве когда-нибудь Вадим его слушал?

Так что? – спросил он себя. Вот и дошло дело до проверки. Способен ты ради друга на безрассудство? “Что сделаю я для людей!..”

Отступив в глубь коридора, Вадим оцепенел в шатком равновесии. И в этот момент из квартиры Тима донесся протяжный скрежет: кажется, первой не выдержала батарея. Вертолет вздрогнул, и тотчас Вадим отчаянно рванулся к окну, больше не позволяя себе рассуждать. Руками вперед он нырнул в дыру, обмирая от ужаса пролетел несколько метров бушующей пустоты и со всего маха ударился грудью о “вороний” хвост, вблизи оказавшийся неожиданно громадным. Елозя конечностями по гладкому металлу, Вадим заскользил вниз, уже холодея в предчувствии того, как сорвется и понесется, кувыркаясь, к далекому асфальту. Но тут пальцы зацепились за скобу, судорожно сжались. Мгновенным рывком Вадим оседлал толстенный цилиндр, сдавив его точно обручами. А в следующий миг вертолет сорвался с места, наконец освободившись от якоря, и понесся прочь, наклонясь вперед и все круче забирая вверх.

По счастью, сопла “ворона” оказались достаточно разнесены, чтобы не хлестать струями прямо в Вадима, а кабина прикрывала его от встречного потока, – иначе он не продержался бы долго. Но и нисходящих вихрей вполне хватало, чтобы за минуты вымыть тепло из голого тела, ободранного в кровь о вертолетные заклепки. Хорошо, хоть эти беззадые, почти условные трусики он не снял, как ни настаивала Алиса!..

Смотреть вниз Вадим избегал и вообще старался меньше думать о высоте, запуганный собственными снами, в которых рушился столько раз. А еще в своих снах Вадим частенько оказывался на улице нагишом – словно в далеком детстве, босоногом и голопузом. Но тогда на нем хотя бы трусы оставались, зато в снах – ничего, почти как сейчас. Да полно, уж не снится ли это?

Судорожно стискивая и нехотя разжимая руки, Вадим по редким скобам подобрался вплотную к кабине, обнаружив здесь подходящую выемку, и всем телом приник к черной броне, разогретой от близости мотора. И снова зацепенел, не зная, на что решиться. То ли попробовать забраться внутрь “ворона” и там, уж как выйдет, разобраться с экипажем. То ли удерживать занятые позиции до посадки. В обоих вариантах шансы на успех представлялись мизерными, а потому Вадим остался в укрытии, самой пассивностью выбирая полет. Странно, но проникнуть сознанием в кабину он не мог, сколько ни пытался, – будто ее накрыли экраном. А может, сами Шершни зашторили души настолько, что больше не будоражат мысле -облако ? Или он был прав насчет Алисы, и у него недостает сейчас Хаоса для таких фокусов? Женщина-вамп, надо же! Разрядила организм напрочь.

В конце концов, сконцентрировавшись до звона в ушах, Вадим сумел пробиться вглубь, однако так и не смог разобрать, сколько Шершней там засело. Пожалуй, в сумме они тянули на двух-трех, не больше.

А “ворон” уже забрался в такие выси, откуда земля казалась далекой, а потому и безопасной, точно картинка. Назад уносились игрушечные дома, улицы, площади, парки, много раз виденные Вадимом с земли, но теперь узнаваемые с трудом. Не разжимая сведенных пальцев, он отклонялся сколько мог в сторону и вдобавок вытягивал шею, пытаясь разглядеть, куда уносит громадная стрекоза, – однако цели не разгадал. Во всяком случае, летела она к окраине либо еще дальше – “за темные леса”. К этому способу транспортировки Вадим успел приноровиться, даже согрелся в железном закутке, куда почти не задували ветра, буйствующие вокруг. И вибрация оказалась на диво слабой, хотя моторы старались вовсю, а скорость была приличной. Сюда бы привязные ремни да стюардессу с напитками – тогда порхайте хоть до утра!

Город давно остался позади, а они мчались все дальше, и теперь Вадим наблюдал внизу только бесконечную череду рощиц, полян, топей, изредка разрываемую запущенными дорогами и тесными заболоченными полями. И что там водилось ныне, не хотелось думать.

Внезапно вертолет пошел на снижение, опасно кренясь, и Вадим снова стиснул пальцами скобы – до побелевших костяшек. Будто пытаясь его стряхнуть, “ворон” заложил крутой вираж и, одновременно, ухнул вниз как подстреленный. Но ближе к земле снова ухватился за воздух и по наклонной скользнул под навес, открывшийся меж деревьев. Мягко коснулся опорами бетона и успокоенно замер, продолжая по инерции шуршать лопастями.

Из кабины выбрались трое Шершней – все крупные, массивные, в шипастых скафандрах и шлемах с забралами, – сноровисто побросали длинные свертки в подъехавшую тележку, загрузились туда сами и укатили по темному наклонному тоннелю. Вспомнив о своей наготе, Вадим скрипнул зубами от досады: хорош же он будет в одних трусах против этой бронированной своры! Как видно, Шершней действительно отбирали по габаритам, а может, еще доращивали до требуемого стандарта. Конечно, это не серки, прошедшие весь путь, однако доспехи, которые даже Вадиму показались “на вырост”, этим здоровякам годились вполне.

А из “ворона” уже вываливался четвертый Шершень, наверное пилот, – тоже не маленький и в скафандре. Подобравшись, Вадим изготовился упасть ему на спину, чтобы завладеть популярной здесь формой, но тут на бетон спрыгнул еще один – штурман или стрелок.

Елы-палы! – в смятении подумал Вадим, шарахаясь обратно в тень. Хорошо, не сунулся тогда в кабину – вот была б им потеха, пятерым-то! Все-таки бережет меня судьба.

За экипажем, безмолвно слонявшимся по площадке, скоро приехала вторая тележка – а может, та же самая, только успевшая обернуться. Молча латники втиснулись на переднее сиденье, рядом с верзилой-водителем, оставив кузов пустым. Будто подхлестнутый изнутри, Вадим сорвался со своего насеста, в несколько летящих скачков догнал тронувшуюся тележку и, легко перемахнув бортик, тут же укрылся под широкой лавкой. Переводя дух, покаянно качнул головой: похоже, еще один его выверт остался без последствий. Эдак недолго и авантюристом заделаться.

Тележка уже катилась под уклон, почти не задействуя мотор. Прикрыв глаза, Вадим следил за дорогой, на своей внутренней карте отмечая немногие повороты, чтобы не заблудиться при возвращении. Пожалуй, больше всего Вадима смущал вопрос: а если его застукают под этой лавкой – голым, в странной позе? Идиотизм!

Наконец тележка остановилась, и Вадим тут же забился в самую глубь своей щели, ощутив приближение нескольких сумрачных сознаний. Впрочем они только заглянули в кузов и сразу повернули обратно, вполне равнодушно. Либо ничего не заметили, либо такой пустяк, как Вадим, их не заинтересовал. Сосредоточась, он разбросал вокруг незримые сети, и в них немедленно угодило с дюжину чужих разумов, на удивление инертных. Среди всех выделялись Шершни, уже знакомые Вадиму своей укрощенной свирепостью, в любой момент готовой выплеснуться взрывом, – остальные не показались ему опасными. Напрягшись еще, он обнаружил спящее сознание Тима, по первому впечатлению благополучное, и пяток других засонь. Подождав, пока грозные латники уберутся, Вадим осторожно выглянул из тележки.

И едва сдержал истеричный смешок, вдруг обнаружив себя словно бы на нудистком пляже, в окружении таких же голышей, как он сам. Даже еще более голых, поскольку паховая гроздь у них отсутствовала напрочь, будто снесенная рубанком местного папы Карло, – так что и прикрывать было нечего. Кожа у всех оказалась по-южному оливковой, кое-где сгущаясь до синевы, да и лица не местной лепки. Вдобавок сложение у большинства озадачивало женственностью, будто бедняг оскопили в раннем дестве и с тех пор они так и не оформились в мужчин. В любом случае на выкраденных спецов голыши походили мало, зато затеряться среди них Вадиму было значительно проще – конечно, если не присматриваться к его распираемому естеством мешочку и шнуркам на ягодицах. Он и сам был немногим светлее здешних смугляков, а по габаритам некоторые даже превосходили его, несмотря на женственность.

Затем Вадим обратил внимание на здешнюю архитектуру – точнее интерьер, поскольку речь шла о помещениях, вырытых глубоко под землей. Окружавший его зал оказался просторным на удивление – с высоким сводчатым потолком, подпертым резными колоннами, и мерцающими черными стенами, сложенными из полированного мрамора. Этот помпезный стиль, с его мрачным величием и деспотическим выпендрежом, в самом деле походил на восточный. Но если его почитатели принадлежали к горцам, то уж никак не к кавказцам. Скорее Памир, еще лучше – Тибет, ибо здесь ощущалась культура изощренная, древняя, далекая до жути – то ли персидская, то ли индийская, то ли китайская, то ли всего вперемежку. (Может, и вовсе ацтекская?) Бог знает, откуда принесло эту экзотику и что за люди ее насаждали, но меньше всего Вадиму хотелось в нее углубляться – как бы и самого не оскопили, для общего единообразия. Ничего ужасного, конечно, однако он привык к своей “грозди гнева”, жаль было б лишиться.

Вообще, это смахивало на муравейник. Здешние солдатушки уже набедокурили чего надо и убрались на заслуженный отдых. А за дело принялись бесполые работяги, сортируя безжизненную добычу, пока что в беспорядке сваленную на пол, неподалеку от тележки. По двое они подхватывали ближайший сверток и уносили в одну из трех дверей, распахнутых в дальней стене. По какому принципу шла сортировка, Вадим не понял – во всяком случае не по весу. Судя по всему, никто грузчиками не руководил и впрямую за ними не надзирал, хотя под потолком Вадим ощутил бдящее око страж-камеры, – просто каждый был нацелен на работу и монотонно ее исполнял, особенно не заботясь об эффективности.

Очередной раз решившись, Вадим вымахнул из тележки и смешался с голышами, отчего-то уверенный, что те не обратят на него внимания. “Восток – дело тонкое”, стучало в голове, пока он пробирался между безмолвно снующих фигур. А рвется, где тонко. И откуда он взялся здесь, этот Восток?

К россыпи свертков Вадим подоспел как раз вовремя, чтобы оттеснить одного из бесполых, уже готовившихся поднимать Тима. Без возражений тот переключился на соседнее тело, а Вадим, на пару со вторым голышом, понес Тимку к дверям – в холодильник, что ли, на мясной склад? Однако выяснять это не стал, как ни любопытно, а сразу за входом, чуть углубясь в сумеречный коридор, подбросил сверток себе на плечо и отпихнул напарника: шагай, мол, обратно, управлюсь без тебя! И снова наткнулся на безропотное согласие, более подобавшее автомату.

Дождавшись, когда бесполый удалится, Вадим затрусил по коридору, свободной рукой тычась во все двери, пока, наконец, не угодил в незапертую. Сейчас же нырнул внутрь и замер в кромешной тьме, прощупывая ее мысле -облаком . Особенного не обнаружил: обычная кладовка – довольно тесная, загроможденная, затхлая. Последнее, впрочем, не странно, учитывая назначение комнатки, хотя в целом вентиляция работала на диво – не хуже, чем в прежнем метро.

Ощупью он распаковал Тима, уложив на подходящий ящик. Затем попытался разглядеть в стенах проводку, однако не преуспел, как будто кладовку обесточили снаружи или проводов не было вовсе, – значит, придется и дальше обходиться без света. Огорчаться не стал, тем более в темноте обострялись прочие его чувства, включая диагностический дар. Стараясь не отвлекаться на снующих по коридору голышей, Вадим наскоро обследовал приятеля.

Как и предполагалось, Тима усыпили, однако проделали это странным способом, даже обойдясь без лекарств, – попросту вогнали иглу в подходящий нервный узел. (Кстати, вполне в духе шершней.) Соответственно и привести спеца в чувство труда не составило: лишь Вадим выдернул иголку, как похищенный зашевелился.

– Только не спрашивай, где ты, – вполголоса сказал Вадим, накрепко зажав ему рот. – Хотя бы сейчас обойдись без банальностей. Ну, ты вменяем?

С трудом Тим кивнул, сейчас же получил свободу действий и ошалело закрутил головою по сторонам.

– Не пугайся, ты не ослеп, – добавил Вадим. – Просто здесь темно.

– Хорошо, а где тогда ты? – сипло выдавил Тим. – Остальное как-нибудь домыслю.

– Мыслитель! – фыркнул Вадим. – Был бы умный – не угодил сюда.

– Это мудрые не попадают в ситуации, умные – с блеском из них выпутываются.

– С треском, – буркнул Вадим. – Мы у Шершней, понял? И в сотне метров под землей. Пока нас не хватились, а снаружи толкотня, но при некотором везении можно добраться до транспорта.

– Это в одних-то трусах? Представляю!

– А вот твои семейные придется снять, – решительно сказал Вадим. – Вместе с цветами. Чтоб ты знал, здесь не принято носить даже гениталий, – но твой гвоздик еще разглядеть надо!

– Погоди, – растерянно попросил Тим. – Чего-то не поспеваю… Там что, одни кастраты?

– Сейчас – да. Им все до лампочки, но за ними приглядывают сверху, так что сам понимаешь… И шевелись, ладно? Если не слиняем сейчас, потом случай вряд ли представится.

Несколько раз Тим глубоко вздохнул, успокаивая нервы, затем сел, спустив ноги на пол. В сомнении затеребил просторные трусы, спросил:

– А ты не валяешь дурака? Сейчас выйдем, а там… Юля.

– Снимай, снимай, – подстегнул Вадим. – Сдался ты ей!.. Лучше оставить здесь трусы, чем их содержимое.

Поднявшись, Тим покорно разоблачился, и тотчас Вадим повел его к выходу, держа за локоть. Выждав, приоткрыл дверь и скользнул наружу, легким рывком преодолев последние сомнения приятеля. Один за другим они зашлепали в сторону зала, а навстречу уже брела понурая пара бесполых, неся на плечах очередного похищенного. Тим чуть замедлил шаг, изумленно вглядываясь, но Вадим тотчас щелкнул языком, поторапливая, и коротыш снова прибавил, стараясь не отставать от рослого спутника. Видимо, загадочный облик голышей его впечатлил.

В зале мало что изменилось, только из тюков на полу остался один, а предпоследний уже уносили двое кастратов, и больше тут не было никого.

– Делай, как я, – шепнул Вадим, направляясь к мешку и при этом неотрывно следя за реакцией надзирающего “ока”. Одним движением друзья забросили куль на плечи, размеренно зашагали к тележке, так и оставленной на виду, – будто у них что-то засбоило в программе. Опустили его в кузов и так же неспешно, с обеих сторон, забрались на переднее сиденье.

– А вот теперь держись! – сказал Вадим, срывая машину с места.

И вовремя, потому что в следующую секунду под сводом раздалась очередь, а позади беглецов камень вспахали пули.

Натужно воя, тележка понеслась вверх по тоннелю, с каждой секундой наращивая скорость, – как выяснилось, резервов у нее хватало. Дорогу Вадим запомнил накрепко, и его мысле -облако помогло – иначе б он вмазался в стену на первой же развилке, поверив голографической ловушке Шершней (на поверку оказавшихся не такими беспечными). Когда Вадим направил разогнавшуюся тележку на то, что казалось несокрушимым монолитом, Тим только и успел, что обреченно ахнуть, как видно, прощаясь с жизнью. Зато потом, когда они влетели в новый, нежданно открывшийся тоннель, долго чертыхался, изумленно оглядываясь.

И перекрестков здесь обнаружилось много больше, чем показалось Вадиму из-под лавки, – вообще это походило на громадный запутанный лабиринт, пробраться через который неподготовленному человеку вряд ли бы удалось. Каких трудов и скольких затрат стоило его вырыть да еще выложить изнутри гранитом, которого в губернии не так много, и мрамором, которого нет вовсе, а вдобавок оборудовать страж-системой, сюрпризами и странными светильниками, помещенными у самого пола!

Очередной раз Вадим повернул за угол и едва не затормозил, увидев поперек тоннеля три зловещих фигуры в шипастых латах и с громоздкими огнестрелами в руках. Разом они вскинули стволы к плечам, разом нажали на спусковые крючки – огнестрелы застрочили, Тим запоздало вскрикнул, – а тележка уже неслась дальше, пронизав латников точно мираж. Впрочем, они и были миражом, как определил Вадим на второй, более пристальный взгляд , – еще одна ловушка, устроенная предусмотрительными Шершнями.

Затем путь преградило бронированное чудище, распахнув чемоданную пасть, утыканную неправдоподобными зубами (такого красавца Вадим не видал даже на фотках крутарей); потом – бушующее пламя, готовое за секунды сожрать любого; следом – разверзшаяся сразу за поворотом бездна, из которой клубился сизый дымок. Тим уже не вскрикивал и не охал потерянно, только жмурился да сильнее стискивал поручни, когда они пронизывали новый мираж, а затем долго озирался, будто сравнивал свои впечатления с разных ракурсов.

– Знаешь, – вдруг заявил он, едва разжимая вздрагивающие челюсти, – похоже, эти ребята не сильны в красках. То ли плохо их чувствуют, то ли не умеют воспроизвести. Зато формы безупречны!

– Полагаешь, это устроили дальтоники?

Тим воззрился на приятеля с изумлением.

– А чего, – ответил он чуть погодя, – вполне может быть. Ну не полные, конечно, – просто спектр поуже, как у неисправного тивишника. И все равно о подобном уровне голографии я даже не слышал! Вообще, не находишь, что наше отступление смахивает на погоню Кощея за Иванушкой и Василисой?

– Только у тех задницы не были голыми, – хмыкнул Вадим. – Хотя – кто знает! Как известно, “русской литературе свойственно целомудрие” – может, при записи причесали и сказку?

– На твоих чреслах хоть что-то сохранилось, – с завистью сказал Тим. – А каково мне?

– В морге все голые, – успокоил Вадим. – Сначала выберись.

– А там кто? – Тим ткнул пальцем за спину. – Может, глянем?

– Пожалуй, пора.

– Ну да, а то вдруг он задохся! Зачем нам выкладываться из-за покойника, верно?

– Он-то живой, будь спокоен. Только…

– Что?

– Только это не он, – заключил Вадим. – Ты взгляни.

Растерянно покосясь на приятеля, Тим перебрался в кузов, распахнул сверток.

– Черт, девица! – пробормотал он. – И тоже – нагишом.

– Ты против?

– Да нет, ей идет… Только что она вообразит, когда очнется и увидит рядом нас, особенно меня?

– А на тебе особенном – его, красавца, – усмехаясь, продолжил Вадим. – Да уж, тут-то тебе не отбиться!

– Как бы в истерику не ударилась или в бега? Только и забот сейчас, что за ней гоняться!

– А потому – пусть себе спит. Не такая она тяжелая.

– Даже я унесу, – подтвердил Тим. – Славная у нас подбирается компашка, а? Сейчас бы на пикничок, да еще Юльку прихватить – для симметрии.

– Сейчас тебе устроят пикник, – пообещал Вадим, настораживаясь. – Ложись-ка, Тимчик, на дно.

– Чего? – удивился тот. – Это еще зачем?

– На днище, живо!.. И подружку придержи – сейчас помотает.

Торопливо Вадим откинул сиденье к самой спинке и втиснулся в открывшуюся внизу щель, почти усевшись на пол. На виду остались только руки, вращающие руль, а ориентироваться он мог и вслепую.

И тотчас тележка вырвалась из тоннеля на посадочную площадку, со всего разгона устремившись к “ворону”. А тот уже поджидал гостей, нацелив на тоннель носовую пушку. По счастью, его лобовое стекло оказалось для мысле-облака более проницаемым, чем тыловая броня, и Вадим в точности подгадал момент, чтобы дернуть руль в сторону. Вплотную к тележке прошелестела молния, затем другая, и тут Вадим, накрепко прилепившись к чужому сознанию, принялся “качать маятник” в лучших традициях, не спеша появляться у стрелка на виду. Слава богам, тот не сообразил встретить беглецов пулеметом, увернуться от которого было б сложней. Каждый раз, за миг до выстрела, Вадим вилял машиной вбок, пропуская мимо губительный заряд, и снова гнал тележку вперед, почти не сбавляя скорости. Весь путь от лабиринта до “ворона” уложился в секунды, зато и в себя вместил множество маневров, из-за этого показавшись втрое длинней.

Потом стрельба прекратилась, и они влетели под вертолет, едва успев затормозить. В следующий миг Вадим вымахнул из тележки, торопясь проскочить в незапертую дверь салона, а из темной кабины на него уже надвигался шипастый силуэт, размахивая конечностями. Но Вадим по-прежнему был настроен на Шершня “всеми фибрами” и от ударов ускользал так же легко, как от молний, угадывая в зародыше, и заманивал противника все ближе к дверце, пока не оказался вплотную к ней. Латник кинулся снова, Вадим опять увернулся, подхватывая за разящую руку и упираясь в спину. Затем мощным рывком вышвырнул Шершня наружу, отправив кувыркаться по бетону. И тут же склонился над тележкой, принимая безвольное тело девушки, с натугой поданное Тимом. Следом в салон впрыгнул сам Тим, сразу захлопнув за собой дверцу. А Вадим уже пробирался к пульту, оставив девицу на полу, благо здешнее покрытие напоминало роскошный ковер.

– Править-то умеешь? – поинтересовался Тим так небрежно, будто не хотел огорчать себя ответом. – Вообще знаешь, как эта штука летает?

– Теоретически, – ответил Вадим. – А у тебя есть другие идеи?

Тим только вздохнул и, пока Вадим запускал двигатель, перенес девушку во второе кресло, накрепко спеленав ремнями. Отдуваясь, оглядел ее с обычным нахальством, на этот раз, за ненадобностью, не раздевая взглядом. А посмотреть было на что: пропорции у малышки оказались на зависть, а мускулы плотные и упругие, точно у билдерши, – и это при изящном костяке топ-модели. На неприрученном Западе она вполне могла бы пробиться в мировую элиту по категории “figure”: атлетичность, женственность, красота, – в крайнем случае “fitness”. (Но уж, конечно, не “muscular” – упаси бог!)

– Секс-экипаж к полету готов, – пробормотал Тим. – Бесштанная команда, это ж надо! Даже стюардесса есть. А кто я – штурман, что ли?

– Органическое удобрение, – сказал Вадим. – Сейчас будем разбрасывать над полями.

– Лучше над городом… Как считаешь, – спросил Тим, – уже стоит ее будить? Небось, теперь не убежит!

– Пусть поспит еще. Гробиться лучше во сне.

– Ну да, ну да… Лучше, конечно, не гробиться.

Винт слился над их головами в мерцающее марево, наполняя кабину ровным гулом, “ворон” подрагивал, едва удерживаясь на земле, а Вадим все не решался его отпустить. Как бы эта его авантюра (которая по счету?) не оказалась последней.

– Да не тяни ты! – не выдержал Тим. – Хуже нет – ждать. Или рассчитываешь на прощальный салют вдогонку?

– “Он сказал: поехали, – процедил сквозь зубы Вадим, очень плавно наращивая давление на рычаги, – он взмахнул рукой…”

– Ага – щас! – огрызнулся Тим. – Двигай же!

“Ворон” наконец оторвался от площадки, плавно выплыл из-под навеса – в разгулявшуюся к середине ночи пургу – и тут же принялся метаться и скакать под порывами свирепого ветра.

– Черт, – тоскливо вскричал Тим, – этого не хватало!..

– “Небось, небось”, – вспомнил Вадим присказку крутаря Гризли и уверенней взялся за рычаги. – Поздно пугаться.

Вертолет круто взмыл в вышину, где мотало не меньше, зато можно было маневрировать, не рискуя на что-нибудь налететь. И сразу лег на обратный курс, будто в нем включился автопилот.

3. Кира

– Что я говорил! – пробормотал Вадим, вцепившись в рукояти с избыточной силой. – Меня любят звери, женщины, машины…

Из осторожности он не стал зажигать огней – ни снаружи, ни внутри. Сумрак кабины рассеивала только приборная панель, уютно мерцая многими циферблатами и экранами, дружелюбно подмигивая цветными лампочками. Да еще в салоне тускло горели, словно угли остывающего костра, несколько аварийных светильников.

– Кстати, о женщинах, – Тим кивнул на обнаженную красотку, сладко прикорнувшую в кресле. – Давай!.. А чего?

И цинично подмигнул, уже успокоенный, уже уверовавший в пилотный талант приятеля, – еще раньше, чем тот поверил в себя сам. И забывший про свою наготу.

– Только не размахивай перед ней своим сокровищем, ладно? – усмехнулся Вадим. – Прибереги этот сюрприз на потом.

Смутившись, Тим отступил за спинки кресел. Даже присел, чтобы спрятаться надежней, – он всегда был смелее на словах.

– Ну, теперь можно? – спросил из укрытия. – Куда там положено целовать спящих царевен – в “сахарные уста”? И где они есть – то бишь, в которые?

– Закатай губу обратно, прынц хренов. Вон, – на миг высвободив руку, Вадим указал на иглу. – Выдерни.

– Всего и делов, да?

Осторожненько Тим потянул за иголку, и девица тотчас открыла глаза – весьма симпатичные, надо признать, как и всё у нее. Плавно повела ими по сторонам, словно не желая выдавать пробуждение, – Вадим наблюдал за ней с любопытством. Заметив его взгляд, девушка уже в открытую покрутила головой по сторонам, вызвав на лице Тима приветственную улыбку, впрочем довольно бледную. Внимательно оглядела пульт, будто запоминала показания приборов, потом вдруг протянула руку и слегка сдвинула регулятор обогревателя, добавляя кабине тепла. Так же сосредоточенно осмотрела сквозь лобовое стекло окрестности, едва проступавшие за кружащим снегом, – даже, кажется, оценила ситуацию в целом. Лицо при этом оставалось у нее строгим и серьезным, как у монашки при общении со всевышним.

– Меня зовут Кира, – внезапно сообщила она, – если интересно.

– А меня – Тимофей, – немедленно откликнулся Тим и уточнил: – Тимофей Филимонович, когда в штанах. А вот это – Вадим. И как раз он нас вытащил – если интересно.

– Да уж, конечно, не ты, Геракл засушенный! – с пренебрежением сказала Кира. – Черт, и надо ж было так напиваться, – пробормотала она затем. – Сейчас уписаюсь.

Выпростав из ремней свое мускулистое стройное тело, она без тени смущения проследовала в глубь салона, бесстрашно распахнула дверь, впуская клубы снега, и присела на корточки у самого края, далеко выдвинув в дыру голый зад и отвечая на удивленные взгляды мужчин надменной улыбкой.

– Может, поддержать? – предложил Тим, возбужденно хихикая. – А то могу и…

– Заглохни, трепло! – велел Вадим. – А вы, милая дамочка, в следующий раз попробуйте обойтись без эпатажа – тут и так довольно жарко.

– Правда? – удивилась Кира. – По мне, так наоборот. Кто бы согрел, а? Перевелись мужики!

Привстав, она энергично потрясла ягодицами из стороны в сторону, словно собака хвостом. Потом аккуратно закрыла дверь и, растирая ладонями озябшие бедра, вернулась в насиженное кресло. И даже в нем развалилась не без вызова, забросив напедикюренные ноги к самому стеклу.

– Итак, – спросила небрежно, – куда нас угораздило? Ведь это были Шершни, я права?

– Всегда и во всем, – галантно поддакнул Тим, еще стесняясь своих запущенных членов и оттого скрываясь за спинками. – Мы побывали в самом Улье. И еле унесли ноги… гм. – Невольно он покосился на ее изящные коленки, выставленные на общее обозрение вместе с прочим богатством, и сипло добавил: – Все шесть.

– Чего ж не прихватили еще парочку? – поинтересовалась Кира. – А к ним – язычок подлинней. Или слишком торопились задать деру?

– Вторую пару мы бы вряд ли осилили, – мягко возразил Вадим. – А ваша нам приглянулась больше, уж извините.

Все-таки она смутилась и поспешно встряхнула короткой гривой, чтобы спрятать порозовевшие уши. Собственно, и выпендривалась Кира, наверное, со стыда – если не за свою наготу, так за дурацкую ситуацию, в которую угодила. Похоже, она не любила проигрывать, а к пассивным ролям не привыкла вовсе. Так что за спасение, конечно, grand merci, но лучше б вы, судари, носов не задирали!.. Или чего там у вас?

– Что-нибудь разузнали про них? – деловито заговорила Кира, решив, видно, попридержать эмоции. – Мне это важно, имейте в виду.

Девушка даже заелозила ногами, будто прикидывала, не помешают ли они серьезному разговору и не задвинуть ли их подальше. Но уловила сожаление, тут же проступившее на лицах мужчин, и оставила ноги на прежнем месте – к общему удовольствию. Похоже, и самой Кире одобрительные взгляды спутников были не безразличны, сколько б она ни демонстрировала обратное.

– И вправду, Вадичек, – поддержал ее Тим, – не пора ли тебе выложить все?

Пожав плечами, Вадим вкратце, без лишних домыслов и самокопаний, на одних голых… гм… фактах, обрисовал свои ночные приключения, начиная с того момента, как заслышал рокот “ворона”, и до пробуждения Тима, – предоставив тому рассказывать дальше. Спец подключился с энтузиазмом, и уж он не пожалел ни эпитетов, ни красок, время от времени провоцируя Вадима на возмущенное ворчание.

– Не слабо, а? – сказала впечатленная Кира, когда Тим наконец закончил. – Парень, да ты профи!

– Тогда уж везунчик, – возразил Вадим. – Профи должен предвидеть развитие событий, чтоб избегать эксцессов, а мне каждый раз приходилось кидаться в них, очертя голову! Тут рано или поздно, однако нарвешься.

– И все-таки: сигануть из окна на вертушку! – Она озадаченно покачала головой, видимо, примеривая такой прыжок на себя.

– Вообще я скорее труслив, – признался Вадим. – Запуган собственным воображением. Однако труса праздную редко.

– Уж я думаю!.. Только чего ж того стрелка не кончил? Разве это было не проще, чем выкидывать из салона?

– Надо знать Вадима! – назидательно молвил Тим. – Он бы еще и мат подстелил, чтобы тот не ушибся.

– Я сейчас тебя им покрою, – предупредил Вадим. – Трехэтажным.

– Думаешь, не видел, как ты подправлял его полет? – не унимался спец. – Чтоб он, не дай бог, не грохнулся на голову!

– Шутишь? – не поверила Кира.

В ответ Тим снисходительно усмехнулся.

– Ладно, – вмешался Вадим, мысленно кляня приятеля за трепливость. – У нас не много времени, а высказались не все. Почему вам так важно узнать про Шершней – а, Кира?

Девушка замялась, явно не зная, на что решиться.

– Милая, так дела не ведутся, – укоризненно заметил он. – Мы выложили, что знали, – теперь ваша очередь. Справедливо?

– Да ведь мне ничего про них не известно, – возразила Кира, словно оправдываясь. – Сами знаете: всю дорогу я провалялась в мешке колодой.