Текст книги "Учебник русской истории"

Автор книги: Сергей Платонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 45 страниц) [доступный отрывок для чтения: 17 страниц]

§36. Александр Невский, удельная раздробленность Суздальской Руси

Развитие удельного порядка. После великого князя Юрия Всеволодовича, погибшего в битве на р. Сити, великим князем в Суздальской Руси стал его брат Ярослав Всеволодович (1238). Когда татарская рать ушла на юг, он начал деятельно устраивать порядок в разоренной земле, восстановлял сожженные города и возвращал на места бежавшее от татар население. Не имея сил вести борьбу с татарами, он признал над собою власть хана и вместе с другими русскими князьями поехал в Золотую орду на поклон к Батыю. Ему пришлось затем отправиться и в Монголию к великому хану. Оттуда Ярослав уже не вернулся: он умер у хана (1246). После смерти Ярослава великое княжение перешло, по старому русскому порядку, к его брату, а затем к его сыновьям.

Из них особенно был замечателен Александр ,по прозвищу Невский. Еще при жизни отца он стал славен по всей Русской земле. При отце он княжил в Новгороде как раз в то время, когда на Новгородские пределы обрушились шведы, немцы и литва. Князь Александр счастливо отразил всех этих врагов, одержав над ними ряд громких побед. Первыми попали под его меч шведы (1240). Шведский полководец Биргер во главе крестоносного войска действовал в Финляндии против финских язычников и оттуда решился идти на Новгородскую землю. Шведы были уже на р. Неве, при впадении в нее р. Ижоры, когда их встретил Новгородский князь Александр. Он напал на них с небольшою дружиною, нанес им поражение и заставил их бежать. Победа была так решительна, и значение ее казалось так велико для Руси, что подвиг князя Александра стал предметом многих благочестивых преданий. Одно из таких преданий говорило, что сами свв. князья Борис и Глеб в ладье приплыли с моря на помощь сроднику своему князю Александру и явились благочестивому воину Пелгусию. Победу на Неве рассматривали как торжество православия над католичеством; она послужила первым поводом к тому, чтобы причислить князя Александра, доброго страдальца за Русскую землю, к лику русских святых. За Александром с тех пор навсегда осталось прозвание «Невского». Год спустя после Невской победы встала опасность от меченосцев. Немцы взяли Изборск и Псков, вторглись в Водьскую пятину, заняли дороги вблизи от Новгорода и грабили купцов всего верстах в 30 от города. Князя Александра не было в Новгороде, когда случилось это вторжение немцев. Приехав в Новгород, он немедля пошел на немцев, отнял у них русские города и встретил их главную рать на льду Чудского озера (это было 5 апреля 1242 г.). В упорной битве меченосцы были разбиты наголову: многое множество их было убито, пятьдесят «божьих дворян» (так русские звали рыцарей) попало в плен и было приведено князем Александром во Псков. После этого «ледового побоища» меченосцам пришлось оставить в покое русские земли. Прошло еще года три, и князь Александр одерживает новые победы над литвою. Возбужденные немецким натиском, литовские племена пришли в движение и стали напирать на русские владения, Полоцкие и Новгородские. Князь Александр, нанеся им несколько поражений, выгнал их из Новгородских пределов (1245).

Это произошло незадолго до смерти великого князя Ярослава. Вскоре по кончине отца сам Александр стал великим князем Владимирским. До тех пор ему приходилось действовать на западе Руси против разных врагов, и он показал себя мужественным и отважным защитником родины. Теперь как великий князь он имеет дело с татарами и, ясно понимая, что воевать с ними у Руси нет сил, держит себя в повиновении хану. Когда татары решили сделать на Руси перепись своих данников и определить их «число», князь Александр уговаривал народ спокойно «дать число» татарским чиновникам, «численникам». Он даже угрозами и силою принуждал к повиновению ослушников; когда же народ все-таки насильничал над численниками и не давал числа, Александр ехал в орду и отмаливал виновных у хана, являясь и здесь заступником за родину. Возвращаясь из такой поездки осенью 1263 г., князь Александр скончался на пути в Городце на Волге, искренно оплаканный всеми, «много потрудившись (по словам летописца) за землю Русскую, за Новгород и за Псков, за все великое княжение, отдавая живот свой и за правоверную веру». В трудную и мрачную годину бед Александр являлся на севере Руси единственным представителем военной доблести и удачи, и политической мудрости, и самоотвержения. Отсюда его слава.

Следующие за ним великие князья владимирские (младшие братья Александра: Ярослав, живший постоянно в Твери, и Василий, живший в Костроме) не имели на Руси того значения, каким пользовался Александр. При них власть и сила великого князя ослабели; прочие князья не только не повиновались им, но и стали враждовать с ними, несмотря на то, что великие князья получали свой сан по ханскому ярлыку. В следующих же поколениях князей – сыновей, племянников и внуков Александра Невского – усобицы стали самым обычным явлением, и в Суздальской Руси окончательно утвердился так называемый удельный порядок .

Особенность удельного порядка заключалась в том, что все княжества, образовавшиеся в Суздальской Руси, считались как бы частною собственностью тех княжеских семей, которые ими владели. На свой Удел каждый князь смотрел как на вотчину и распоряжался им, как желал. Он завещал свою волость, кому хотел, и делил ее на части по числу своих наследников. Даже получив от хана ярлык на великое княжение, удельные князья не переселялись в стольный город Владимир, но оставались жить в собственном княжестве и оттуда управляли Владимиром. Первые так поступили братья Невского, Ярослав и Василий: получив Владимир, они не переселились в стольный город, а остались в своих городах – Твери и Костроме. Поэтому великих князей владимирских этого периода обыкновенно и называют по их удельным городам: Ярослав Тверской, Василий Костромской, Димитрий Переяславский, Андрей Городецкий и т.п.

Княжества Суздальско-Владимирской Руси обратились в уделы-вотчины отдельных княжеских семей по многим причинам. Во-первых, с самого начала Суздальского княжества княжеская власть в нем стала очень сильна (§30). Князья не должны были считаться здесь с вечевыми собраниями, сами основывали города и управляли ими. Издавна князь смотрел здесь на себя как на собственника всей земли, ему принадлежавшей. От старых князей XII в. такой взгляд перешел и к позднейшим князьям, которые стали считать свои уделы своею частною собственностью. Во-вторых, чем больше становилось князей в потомстве Всеволода Большого Гнезда, тем труднее было великому князю Владимирскому справляться с ними и держать их в повиновении. Удельные князья часто соединялись против великого князя, чтобы не дать ему усилиться и чтобы лучше охранить свою самостоятельность. Они не стеснялись тем, что великий князь утверждался в своем старшинстве ханом, и жаловались на него в орде, интриговали против него и даже воевали с ним. В таких условиях великие князья не могли, конечно, держать прочих князей в повиновении, и удельные князья становились полными господами в своих уделах. Наконец, в-третьих, порядок родового наследования великокняжеского достоинства хотя и удержался в Суздальской Руси, но получил совсем особый вид. Сан великого князя носил тот удельный князь, которому удавалось получить Владимирский стол. Старшие из удельных князей и стремились получить в орде ярлык на город Владимир, считаясь там друг с другом своим старшинством. Но кто бы ни овладел Владимиром, от того нисколько не менялся порядок владения в прочих княжествах. Все князья оставались на своих вотчинах, и только князь, ставший великим, присоединял Владимир к своему уделу. Стало быть, родовое наследование применялось только к стольному городу; остальные же города считались собственностью семейной, а не родовой. С течением времени, когда в разных уделах княжеские семьи размножились, у них появились даже свои «великие» (то есть старшие) князья. Были великие князья тверские, ярославские, нижегородские, но каждый из них мечтал стать, кроме того, великим князем Владимирским и «всея Руси».

Последствия удельного порядка, водворившегося в Суздальской Руси в XIII–XIV вв., были очень велики. Первым из них было бесконечное дробление княжеских уделов. Князья множились; каждый князь, умирая, по духовному завещанию («грамоте душевной») делил свою вотчину всем своим наследникам; даже и своей вдове-княгине он давал города и села «в опричнину» (то есть в особое владение до смерти). Уделы, таким образом, росли числом, но уменьшались пространством, – чем далее, тем более мельчали и мельчали. Князья, получавшие все меньше и меньше земли, беднели с каждым поколением и нуждались в средствах к жизни. Отсюда их желание со стороны добыть себе земли и всякого добра, «примыслить» что-нибудь от соседа. В многолюдном княжеском роде чувство родства притуплялось от частых ссор и усобиц; поэтому посягнуть на имущество соседнего князя считалось дозволительным. В погоне за «примыслами» у князей все более и более крепло взаимное отчуждение и развилось открытое хищничество. Они стали смотреть друг на друга как на постоянных соперников и врагов и старались при первом удобном случае овладеть у соседей плохо защищенным городом, селом, челядью. Всякое такое приобретение составляло желанный «примысел». В результате подобная политика повела к одичанию людей и разложению политического порядка. В северо-восточной Руси настала политическая безурядица, в которой господствовало одно право сильного. Выход из такого печального состояния обозначился лишь тогда, когда в Суздальской Руси началось народное движение в пользу объединения, и нашлась сильная княжеская семья (в Москве), которая сумела воспользоваться этим движением.

§37. События в Руси южной. Князь Даниил Галицкий

Упадок юго-западной Руси. В 1240 г. Батый, как мы знаем, разорил Киев, Волынь и Галич. В эту пору там шли усобицы. После смерти князя Романа, соединившего в своих руках Волынь и Галич и умершего в 1205 г., остались два малолетних сына, Даниил и Василько. Только после двадцатипятилетней борьбы с соседними князьями и с галицкими боярами Даниилу Романовичу удалось прочно сесть на отчем столе и получить Галич и Киев[3]. Но смута все-таки там не прекратилась. По словам летописца, «бояре же галичстии Данила князем собе называху, а сами всю землю держаху». Даниилу надобно было еще много времени, чтобы сломить своевольство бояр.

Едва он успел в этом, как разразился над его страною Батыев погром. Даниил убежал от татар в Польшу и возвратился домой, когда татары ушли. Деятельно принялся он восстановлять сожженные города и возвращать в них бежавшее население. Для наполнения своего княжества он приглашал к себе колонистов и из других стран: ляхов, немцев, венгров. Стараясь всеми мерами усилить свое княжество, он строил в нем и укреплял города. Подчиняясь на первое время татарам и побывав с поклоном в орде, он, однако, не переставал мечтать о свержении их ига. Для этой цели он предпринял ряд важных действий. Понимая, что одними своими силами ему не освободиться от татар, он завел сношения с западом, обратился к папе, обещая ему унию с католичеством, и стремился устроить крестовый поход против татар. Папа прислал Даниилу королевскую корону, и Даниил короновался ею в г. Дрогичине (1255). Но далее дело не пошло. Крестовый поход не устроился, и вообще никакой помощи с запада против татар король Даниил не получил. Прервав тогда сношения с папою, Даниил стал искать союзников ближе и сошелся с литовским князем Миндовгом. Мало-помалу обнаруживал он свои враждебные умыслы против татар и, казалось, готов был начать войну с ними. Но татары приняли свои меры и послали на Даниила своего воеводу с войском: он потребовал от Даниила срытия крепостей. Не отваживаясь на бой со страшным врагом, Даниил скрепя сердце подчинился, ибо видел, что татары превосходят его силами.

Так шли дела Даниила с татарами. Мечты об освобождении от татарского владычества не мешали Даниилу вести оживленные сношения с его западными соседями. Привыкший с детства к общению с поляками и венграми, Даниил всегда внимательно следил за ходом дел на западе и часто вмешивался в дела Венгрии, Чехии, Австрийского герцогства и Польши; он роднился с иноземными государями, мечтал о приобретениях земель в Германии, заботился об укреплении торговых связей с западными странами, охотно принимал выходцев с запада в свои земли. Такие сношения с западом были естественным последствием географического положения Даниилова княжества – рядом с ляхами и венграми, на краю Русской земли. В свою очередь тесное общение с иноземцами послужило одною из причин быстрого падения самостоятельности Галича и Волыни вскоре по кончине Даниила.

Так же, как и другие западные области Руси, княжество Даниила испытывало на себе натиск возбужденной немцами литвы. Даниил находился в постоянной борьбе с литовским князем Миндовгом и с наиболее диким из литовских племен – ятвягами. Но в то время, как слабые полоцкие князья уступали литве и подчинялись ей, Даниил сам переходил в наступление, вторгался в литовские области и постоянно брал верх над врагом. В конце концов ятвяги были принуждены платить дань Галицкому князю; а Миндовг искал мира с Галичем, предлагая Даниилу устроить брак между их детьми. Сын Даниила, по имени Шварн, женился на дочери Миндовга, и благодаря этому браку Даниил получил сильное влияние на дела в Литовском княжестве. В особенности возросло это влияние после смерти Миндовга, когда русские войска Шварна Данииловича водворяли порядок в Литве и содействовали утверждению там сына Миндовгова (Воишелка).

Таково было княжение Даниила, умершего около 1264 г. (почти одновременно с князьями Александром Невским и Миндовгом). Слава этого князя была основана на необыкновенном успехе его деятельности. Многолетние смуты в юго-западной Руси были им прекращены, боярство усмирено, княжеская власть окрепла, в княжестве водворен порядок и выросло благосостояние. В делах средней Европы Русь получила вес и влияние. Литва была побеждена и усмирена. Правда, татарская власть висела над княжеством Даниила, как и над северной Русью; но здесь она выражалась слабее, – вероятно, по той причине, что владения Даниила были всего дальше от татарских кочевий, на самой окраине захваченных татарским нашествием областей. Наследникам Даниила оставалось только поддерживать тот порядок, который был им насажден. Но они оказались неспособны это сделать. История юго-западной Руси после Даниила полна смутами и усобицами. Князья галицкие и волынские, сыновья, племянники и внуки Даниила, находились в непрерывных взаимных распрях; боярство получило прежнее значение; жители городов, в значительном числе инородцы и иноземцы, призванные в города отовсюду, не обнаруживали никакого патриотизма. Такое положение дела повело к иноземному вмешательству в дела юго-западной Руси. Литва, вышедшая из-под влияния юго-западных князей, усилилась в XIV в. настолько, что сама стала стремиться к завоеванию юго-западной Руси. Литовским князьям удалось захватить Волынь в середине XIV ст. В то же время Польша овладела Галичем. Так разошлось по чужим рукам богатое наследство знаменитого князя Даниила Романовича.

§38. Первые литовские князья

Как мы видели (§§35, 37), литовские племена под натиском немцев в XIII в. стали стремиться к объединению и группировались около своих и русских князей для того, чтобы дать отпор завоевателям. Разрозненная до тех пор литва стала складываться в государство. Выразителем объединительных стремлений у литовцев явился известный уже нам князь Миндовг (или Миндове). Захватив русский город Новгородок (или Новогродек) в верховьях Немана, он основал в нем свое княжество и распространил свою власть на некоторую часть литвы, жмуди, ятвягов и на русские волости: Полоцкую, Витебскую и отчасти Смоленскую. Покоряя Русь с помощью своих литовцев, он с помощью русских распространял свое влияние и господство среди литовских князьков. Воюя с немцами, он двигал против них в одном ополчении и литву, и русских. Так, он первый из литовских князей старался сблизить враждебные прежде племена русские и литовские и на их соединении построить свое государство. Это государство было еще очень непрочно и слабо; но оно давало литве защиту от немцев, а русским – прибежище от татар, и потому оно держалось. Миндовг всю жизнь свою воевал с немцами, то уступая им, то снова поднимаясь на них. Когда это было для него выгодно, он согласился принять крещение от немцев и за это получил от папы королевскую корону. Когда же обстоятельства переменились, он вернулся к язычеству и снова обрушился на немцев. Также и по отношению к Руси Миндовг менял приемы своей политики. Являясь порою решительным завоевателем, он иногда готов был на соглашение. Встретив могучего противника в Данииле Романовиче Галицком, он замирил его уступкою некоторых земель и брачным союзом, отдав свою дочь в жены Шварну Данииловичу. Несмотря, однако, на всю свою гибкость, Миндовг не кончил добром. Недовольные им литовские князья убили его (1263), но по большей части сами погибли от мести Миндовгова сына Войшелка. Один из них, князь Довмонт, спасся во Пскове, там крестился и начал княжить, приобретя чрезвычайную славу и почет за то, что доблестно и удачно защищал Псков от немцев и литвы.

В княжестве Миндовга начались после его смерти продолжительные смуты, и самое княжество Литва уменьшилось вследствие отпадения от него многих волостей. Прошло полстолетия, раньше чем в Литве утвердился порядок, и снова образовалась сильная княжеская власть. С 1316 г. в Литве действует князь Гедимин , основатель династии Гедиминовичей, образовавший из литовских и русских земель большое и сильное государство. Со времени Миндовга русское влияние на литовских князей чрезвычайно усилилось. При Гедимине в Литве уже существуют города, укрепленные по правилам военного искусства: литовские рати хорошо устроены и вооружены; они знают, как надо осаждать города, употребляют осадные орудия. Жители волостей имеют правильное управление и должны защищать свои города по очереди, в известные сроки. Всем этим благоустройством литовцы были обязаны русскому влиянию. Русские люди служат в войсках Гедимина и начальствуют ими; они ездят в посольства от имени литовского государя; они управляют городами и волостями. Словом, русский элемент, очевидно, возобладал над менее культурным литовским и произошло мирное сближение между соседними народами. При дворе Гедимина слышался русский язык, потому что Гедимин был сам женат на русской и детям своим устраивал браки с русскими же. Сам себя он считал не только литовским, но и русским князем, и в сношениях с немцами именовал себя «rex Litwinorum Ruthenorumque». Таким мирным сближением народностей следует объяснять быстрое и легкое соединение юго-западных русских земель под властью Гедимина. Он подчинил себе все русские княжества от Полоцка до Киева и подготовил присоединение Волыни. Границами его земель с востока были земли Смоленские и Черниговские, а с юга Волынские. Своим обширным княжеством Гедимин управлял сначала из неприступного города Троки (Трокский замок стоял на острове посреди озера), а затем из Вильны, построенной им на р. Вилии, притоке Немана.

Две трети всех земель Гедимина были русскими землями. Ясно, что Литовской династии удалось образовать такой центр, к которому стала тяготеть потерявшая свое единство вся юго-западная Русь . Гедимин начал ее собирание, а его дети и внуки его закончили. Дело это совершалось быстро и легко, потому что население русских земель само охотно шло под власть обруселых Гедиминовичей.

Из многих сыновей Гедимина два сосредоточили в своих руках власть в Литве. Это были великий князь Ольгерд и жмудский князь Кейстут . Дружные между собою, они поделили управление так, что Ольгерд знал русское население Литовского государства, а Кейстут – литовское. Ольгерд, живя в Вильне, был, так сказать, обращен на восток и действовал против северо-восточной Руси; Кейстут, живя в Троках, был обращен на запад и действовал против немцев. Поэтому русские знали Ольгерда больше, чем его брата; они очень хвалили ум и таланты Ольгерда, говоря, что это был сдержанный и хитрый политик, воевавший «не столько силою, елико мудростью». Кейстута же хорошо знали немцы: они изображали его доблестным рыцарем, храбрым и милостивым, прямодушным и честным. Оставаясь язычником по вере, Кейстут был христианином по духу. Об Ольгерде же никто хорошо не знал, какой он держался веры. Поддерживая друг друга во всех своих делах, Ольгерд и Кейстут, с одной стороны, задерживали немцев в их движении на восток, а с другой стороны – продолжали начатое их отцом собирание Руси. Война с немцами имела вид постоянных взаимных набегов, которые у немцев назывались «рейзами». Целью таких рейз было напугать врага и нанести ему возможно больше вреда, а затем без урона вернуться домой. Обе стороны – и немцы, и литва – не шли далее таких набегов. Немецкое завоевательное движение остановилось, и немцы были при Кейстуте довольны уже и тем, что держались на ранее захваченных ими местах. В отношении Руси южной Ольгерд достиг больших успехов. Он овладел Чернигово-Северскою областью и Брянском; Киев и Волынь были им окончательно подчинены. Не довольствуясь южными русскими областями, Ольгерд покушался утвердить свое влияние в Новгороде и Пскове и поддерживал Тверь против Москвы. Но в северной Руси Москва была уже настолько сильна, что могла остановить замыслы Ольгерда. Встретив такого смелого и упорного противника, как великий князь Дмитрий Иванович Донской, Ольгерд должен был уступить.

Таковы были дела Ольгерда и Кейстута. Положив предел завоеваниям немцев, они собрали под своею властью, можно сказать, всю южную и западную Русь, освободив ее от владычества татар и дав ей единую сильную власть . Очень было важно, что эта власть была русскою по своей культуре и по своим приемам. Русским людям представлялось, что Гедиминовичи восстановляют старую русскую силу и старый русский порядок на коренных русских местах – в области верхнего и среднего Днепра. Образованное Гедиминовичами могучее Литовско-Русское государство, казалось, имеет блестящее будущее. Однако дальнейший ход событий не оправдал тех надежд, с какими смотрела на литовских князей вся юго-западная Русь.