Текст книги "Учебник русской истории"

Автор книги: Сергей Платонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 45 страниц) [доступный отрывок для чтения: 17 страниц]

§5. Первоначальный быт русских славян

В первое время своей жизни на Днепре и Ильмене русские славяне сохраняли у себя патриархальный племенной быт. Они делились на известные уже нам племена; племя же состояло из родов, и, по старому выражению, жили наши предки «каждый с своим родом и на своих местах, владея каждый родом своим». Под именем рода разумелась совокупность родственных друг другу семей, живших вместе, владевших общею собственностью и управляемых одним родовым старшиною. Родовые старшины имели большую власть каждый в своем роде; а сойдясь вместе на совет ( вече ), они решали дела за все свое племя. Но так бывало только в особо важных случаях, например, в минуты общей опасности, грозившей всему племени. С течением же времени, когда племена и роды расселялись на больших пространствах, не только ослабевала связь между родами, но распадались и самые роды, делясь на самостоятельные семьи. Каждая отдельная семья на просторе заводила свою особую пашню, имела свои особые покосы, особо охотилась и промышляла в лесах. Общая родовая собственность заменялась собственностью семейною. Точно так же переставала действовать и власть родовладыки: он не мог управлять сразу всеми хозяйствами родичей, если эти хозяйства были разбросаны на больших расстояниях. Власть родовладыки переходила к отцу каждой отдельной семьи, к домовладыке. С распадением родовых связей родичи переставали чувствовать свое взаимное родство и в случае нужды соединялись для общих дел уже не по родству, а по соседству. На общий совет (вече) сходились домохозяева известной округи, и родные друг другу, и не родные одинаково. Соединенные одним каким-нибудь общим интересом, они составляли общину (задругу, вервь) и избирали для ведения общих дел выборных старейшин. Таким образом, древнейшее родовое устройство заменялось постепенно общинным, причем в состав общин могли входить семьи, принадлежащие не только к разным родам, но даже к разным племенам. Так бывало в тех местах, где соседили друг с другом различные племена, или же в тех местах, куда одновременно шла колонизация от нескольких племен (например, в верхнем Поволжье, которое заселялось и от кривичей, и от вятичей).

С развитием по русским рекам торгового движения к черноморским и каспийским рынкам в земле славян стали возникать большие города. Такими были: Киев – у полян, Чернигов – у северян, Любеч – у радимичей, Смоленск и Полоцк – у кривичей, Новгород – у ильменских славян и др. Подобные города служили сборными пунктами для купцов и складочными местами для товаров. В них встречались торговые иноземцы, варяги по преимуществу, с местными промышленниками и торговцами; происходил торг, составлялись торговые караваны и направлялись по торговым путям на хазарские и греческие рынки. Охрана товаров в складах и на путях требовала вооруженной силы; поэтому в городах образовались военные дружины , или товарищества, в состав которых входили свободные и сильные люди (витязи) разных народностей, всего чаще варяги. Во главе таких дружин стояли обыкновенно варяжские предводители – конунги (по-славянски конунг – князь). Они или сами торговали, охраняя оружием свои товары, или нанимались на службу в городах и оберегали города и городские торговые караваны; или же, наконец, конунги захватывали власть в городах и становились городскими владетельными князьями . А так как городу обыкновенно подчинялась окружавшая его волость, то в таком случае образовывалось целое княжество, более или менее значительное по своему пространству. Предание говорит, что такие варяжские княжества были основаны, например, Аскольдом и Диром в Киеве, Рюриком в Новгороде, Рогволодом в Полоцке. Княжеская власть возникала у русских славян и независимо от варяжских конунгов; так, у древлян был свой местный князь, по имени Мал («бе бо имя ему Мал, князю Деревьску», – говорит современник).

Появление городов, а с ними торговых иноземцев и военных дружин на Руси колебало старый племенной быт русских племен еще больше, чем расселение на новых местах. Люди, собиравшиеся в города из разных мест, выходили из своих родовых союзов и соединялись по своим делам и занятиям в иного рода сообщества: становились воинами-дружинниками, вступали в торговые компании, обращались в городских промышленников. Вместо патриархального соединения родичей нарождались общественные классы в нашем смысле слова: людей военных, торговых, промышленных, которые зависели уже не от родовладык, а от городских властей – князей и хозяев. И те люди, которые оставались в волостях на своих пашнях и лесных угодьях, тоже чувствовали на себе влияние городов с их торговлею и промыслами. В прежнее патриархальное время каждый род и даже каждая семья, жившая особым двором, имели свое обособленное хозяйство. Каждый для себя пахал землю и охотился, сам себя обстраивал своим лесом, одевался и обувался в ткани и кожи своего собственного изделия; каждый сам для себя изготовлял все необходимые орудия. Обыкновенно со стороны ничего не покупалось и на сторону не продавалось. Запасалось и готовилось впрок только то, что необходимо было для своей семьи или рода. Такое хозяйство, независимое от других и не знающее торгового обмена продуктов, называется «натуральным». Когда на Руси развилась торговля, и выросли города, на городские рынки стал требоваться товар – всего более мед, воск и меха, ставшие главными предметами русского вывоза. Эти предметы добывались в лесах деревенским людом. Под влиянием спроса из городов их стали добывать уже не только для себя, но и на продажу. Из предметов домашнего потребления они обратились в товар: их меняли на другие товары или продавали на деньги, которых раньше не знали. Где прежде все необходимое производили сами для себя и сами же потребляли, там понемногу начали многое покупать со стороны и запасать товары для продажи или копить доходы за проданные товары (иначе говоря, стали образовывать капиталы). Вместо натурального хозяйства начиналось денежное.

Так постепенно изменялась жизнь наших предков. Из патриархального родового и племенного быта славяне постепенно переходили к общинному устройству и соединялись под влиянием главных «старейших» городов в волости, или княжества, в которых объединяли людей уже не родственные отношения, а гражданские и государственные.

Когда отдельные городские и племенные волости и княжества собрались вместе и объединились под одною государственною властью, тогда началось Русское государство.

§6. Предание о призвании варягов

Как и когда началась государственная жизнь у русских славян, наши предки не помнили. Когда у них появился интерес к прошлому, они стали собирать и записывать ходившие между ними предания о былой жизни славян вообще, и русских в частности, и стали искать справок в греческих исторических сочинениях (византийских «хрониках»), переведенных на славянский язык. Собрание таких народных преданий в соединении с выписками из греческих хроник было сделано в Киеве в XI в. и составило особую повесть о начале русского государства и о первых князьях в Киеве. В этой повести рассказ был расположен по годам (считая годы, или «лета», от сотворения мира) и доведен до 1074 г., до того времени, когда жил сам «летописец», то есть составитель этой начальной летописи . По старинному преданию, первым летописцем был монах Киево-Печерского монастыря Нестор. На «начальной летописи» дело не остановилось: ее несколько раз переделывали и дополняли, сводя в одно повествование разные сказания и исторические записи, тогда существовавшие в Киеве и других местах. Так получился в начале XII в. Киевский летописный свод , составителем которого был игумен Киевского Выдубицкого монастыря Сильвестр. Его свод, носивший название «повесть временных лет», переписывался в разных городах и также дополнялся летописными записями: Киевскими, Новгородскими, Псковскими, Суздальскими и т.д. Число летописных сводов постепенно возросло; всякая местность имела своих особых летописцев, которые начинали свой труд «повестью временных лет», а продолжали его каждый по-своему, излагая историю главным образом своей земли и своего города.

Так как начало разных летописных сводов было одинаково, то приблизительно одинаков был везде и рассказ о начале государства на Руси. Этот рассказ таков.

В былое время варяги, приходя «из замория», брали дань с Новгородских славян, с кривичей и с соседних финских племен. И вот данники восстали на варягов, прогнали их за море, стали сами собою владеть и ставить города. Но между ними начались усобицы, и встал город на город, и не стало в них правды. И они решили найти себе князя, который бы владел ими и устроил у них справедливый порядок. Они отправились в 862 г. за море к варягам– руси (потому, что, по мнению летописца, это варяжское племя называлось русью также, как другие варяжские племена назывались шведами, норманнами, англами, готами) и сказали руси : «Земля наша велика и обильна, а устройства (наряда) в ней нет: пойдите княжить и владеть нами». И вызвались три брата с своими родами и с дружиною (летописец думал, что они взяли с собою даже все племя русь ). Старший из братьев Рюрик основался в Новгороде, другой – Синеус – на Белоозере, а третий – Трувор – в Изборске (близ Пскова). По смерти Синеуса и Трувора Рюрик стал единодержавным князем на севере, а его сын Игорь княжил уже и в Киеве, и в Новгороде. Так произошла династия, объединившая под своею властью племена русских славян.

В предании летописи не все ясно и достоверно. Во-первых, по рассказу летописи, Рюрик с варяжским племенем русьюпришел в Новгород в 862 г. Между тем известно, что сильное племя русьвоевало с греками на Черном море лет на 20 раньше, а на самый Царьград (Константинополь) русь в первый раз напала в июне 860 г. Стало быть, хронология в летописи неверна, и год основания княжества в Новгороде летописью указан неточно . Произошло это потому, что годы в летописном тексте ставились уже после того, как была составлена повесть о начале Руси, и ставились по догадкам, воспоминаниям и приблизительным вычислениям. Во-вторых, по летописи выходит так, что русь была одним из варяжских, то есть скандинавских, племен. Между тем известно, что греки не смешивали знакомое им племя русь с варягами; также и арабы, торговавшие на Каспийском побережье, знали племя русь и отличали его от варягов, которых они звали «варангами». Стало быть, летописное предание, признав русь за одно из варяжских племен, сделало какую-то ошибку или неточность . (Ученые давно, еще в XVIII в., заинтересовались рассказом летописи о призвании варягов-руси и толковали его различно. Одни (академик Байер и его последователи) под варягами правильно подразумевали норманнов, а доверяя летописи в том, что «русь» было племя варяжское, они и «русь» почитали норманскою. Против такого взгляда тогда же вооружился знаменитый М. В. Ломоносов. Он различал варягов и «русь» и производил «русь» из Пруссии, население которой считал славянским. Оба эти взгляда перешли в XIX в. и создали две ученых школы: норманскую и славянскую . Первая остается при старом убеждении, что «русью» назывались варяги, появившиеся в IX в. среди славянских племен на Днепре и давшие свое имя славянскому княжеству в Киеве. Вторая школа считает название «русь» местным, славянским, и думает, что оно принадлежало отдаленным предкам славян – роксаланам, или россаланам, жившим у Черного моря еще в эпоху Римской империи. (Наиболее яркими представителями этих школ в последнее время были: норманской – М.П. Погодин и славянской – И.Е.Забелин.)

Всего правильнее будет представлять себе дело так, что «русью» в древности наши предки называли не отдельное варяжское племя, ибо такого и не было, а варяжские дружины вообще. Как славянское название «сумь» означало тех финнов, которые сами себя звали Suomi, так у славян название «русь» означало прежде всего тех заморских варягов-шведов, которых финны звали Ruotsi. Это название «русь» ходило среди славян одинаково с названием «варяги», чем и объясняется их соединение у летописца в одно выражение «варяги-русь». Образованные заморскими выходцами-варягами среди славян княжества стали зваться «русскими», а дружины «русских» князей от славян получили название «руси». Так как эти русские дружины действовали везде вместе с подчиненными им славянами, то название «русь» постепенно перешло и на славян, и на их страну. Греки варягами звали только тех северных выходцев-норманнов, которые поступали к ним на службу. Русью же греки звали большой и сильный народ, в составе которого были и славяне, и норманны и который жил вблизи Черного моря. – Прим. авт.)

Заметим, что когда в летописи речь идет о стране , то Русью называется Киевская область и вообще области, подвластные киевским князьям, то есть славянская земля. Когда же в летописи и у греческих писателей речь идет о людях , то русью называются не славяне, а норманны, а русским языком называется не славянский, а норманский. В тексте летописи приводятся имена послов от киевских князей в Грецию; эти послы – «от рода русского», и их имена не славянские, а норманские (таких имен известно почти сто). Греческий писатель император Константин Багрянородный (Порфирогенит) приводит в своем сочинении «Об управлении Византийской империи» названия порогов на р. Днепре «по-славянски» и «по-русски»: славянские названия близки к нашему языку, а «русские» названия суть чисто скандинавского корня. Значит, люди, называвшиеся русью, говорили по-скандинавски и принадлежали к северногерманским племенам (были «gentis Sueonum», как сказал один немецкий летописец IX в.); а страна, которую звали Русью по имени этих людей, была страною славянскою.

Среди днепровских славян русь появилась в первой половине IX в. Еще раньше, чем потомство Рюрика перешло княжить из Новгорода в Киев, в Киеве уже были варяжские князья, нападавшие отсюда на Византию (860). С появлением же в Киеве новгородских князей Киев стал средоточием всей Руси.

§7. Варяжские князья

О деятельности полусказочного Рюрика (по-древнескандинавски Hroerekr) в Новгороде почти не сохранилось преданий. Рассказывали, что он первоначально жил не в Новгороде, а в Ладоге, на устье р. Волхов, в Новгород же перешел после смерти братьев. Правление его возбуждало будто бы неудовольствие и вызвало даже мятеж под предводительством какого-то Вадима Храброго; но Рюрик убил Вадима и одолел восставших. Недовольные им бежали в Киев, где сидели уже варяжские дружинники Аскольд и Дир, оставившие дружину Рюрика и основавшие в Киеве свое княжество. Трудно, конечно, сказать, насколько справедливы все эти предания.

По смерти Рюрика (879) княжить в Новгороде стал его родственник Олег (по-древнескандинавски Helgi). Он пользовался властью как опекун малолетнего сына Рюрикова Игоря (по-древнескандинавски Ingvarr). Олег не остался в Новгороде: вместе с Игорем он двинулся на юг, по великому пути «из варяг в греки», покорил на Днепре Смоленск и Любеч и подошел к Киеву. Обманом он захватил здесь и погубил Аскольда и Дира на том основании, что они «не князья и не княжеского рода», между тем как сам он князь, а Игорь – Рюриков княжич. Заняв Киев, Олег основался в нем и сделал его столицею своего княжества, говоря, что Киев будет «матерью городов русских». Так удалось Олегу объединить в своих руках все главнейшие города по великому водному пути. Это и была его первая цель. Из Киева он продолжал свою объединительную деятельность: ходил на древлян, затем на северян и покорил их, далее подчинил себе радимичей. Под его рукою собралися, таким образом, все главнейшие племена русских славян, кроме окраинных, и все важнейшие русские города. Киев стал средоточием большого государства и освободил русские племена от хазарской зависимости. Сбросив хазарское иго, Олег старался укрепить свою страну крепостями со стороны восточных кочевников (как хазар, так и печенегов) и строил города по границе степи.

Но объединением славян Олег не ограничился. По примеру своих киевских предшественников, Аскольда и Дира, сделавших набеги на Византию, Олег задумал поход на греков. С большим войском «на конях и на кораблях» подошел он к Константинополю (907), опустошил его окрестности и осадил город. Греки завели переговоры, дали Олегу «дань», то есть откупились от разорения, и заключили с Русью договор, вторично подтвержденный в 912 г. Удача Олега произвела глубокое впечатление на Руси: Олега воспевали в песнях, и его подвиги изукрасили сказочными чертами. Из песен летописец занес в свою летопись рассказ о том, как Олег поставил свои суда на колеса и посуху на парусах «через поля» пошел к Царюграду. Из песни же, конечно, взята в летопись подробность о том, что Олег, «показуя победу», повесил свой щит в вратах Царяграда. Олегу дали прозвание «вещего» (мудрого, знающего то, что другим не дано знать). Деятельность Олега в самом деле имела исключительное значение: Олег создал из разобщенных городов и племен большое государство, вывел славян из подчинения хазарам и устроил путем договоров правильные торговые сношения Руси с Византией; словом, он был создателем русско-славянской независимости и силы.

По смерти Олега (912) вступил во власть Игорь, по-видимому, не имевший таланта воина и правителя. Он сделал два набега в греческие владения: на Малую Азию и на Константинополь. В первый раз он понес жестокое поражение в морском бою, в котором греки применили особые суда с огнем и пускали «трубами огнь на лодьи русские». Во второй раз Игорь не дошел до Царяграда и помирился с греками на условиях, изложенных в договоре 945 г. Этот договор считается менее выгодным для Руси, чем договоры Олега. В походе Игоря против греков принимали участие и печенеги(§2), впервые при Игоре напавшие на Русскую землю, а затем помирившиеся с Игорем. Игорь окончил жизнь свою печально: он погиб в стране древлян, с которых хотел собрать двойную дань. Его смерть, сватовство древлянского князя Мала, желавшего взять за себя вдову Игоря Ольгу, и месть Ольги древлянам за смерть мужа составляют предмет поэтического предания, подробно рассказанного в летописи.

Ольга(по-древнескандинавски и по-гречески Helga) осталась после Игоря с малолетним сыном Святославом и взяла на себя правление княжеством. По древнему славянскому обычаю, вдовы пользовались гражданскою самостоятельностью и полноправием, и вообще положение женщины у славян было лучше, чем у других европейских народов. Поэтому нет ничего удивительного в том, что княгиня Ольга стала правительницею. Отношение к ней летописца – самое сочувственное: он считает ее «мудрейши всех человек» и приписывает ей большие заботы об устроении земли. Объезжая свои владения, она везде устанавливала порядок и везде оставляла по себе добрую память. Главным же ее делом было принятие христианской веры и благочестивое путешествие в Царьград (957). По рассказу летописи, Ольгу крестили «царь с патриархом» в Цареграде, хотя вероятнее, что она крестилась дома, на Руси, ранее своей поездки в Грецию. Император Константин Багрянородный, с честью принявший Ольгу в своем дворце и описавший ее прием (в сочинении «Об обрядах Византийского двора»), повествует о русской княгине сдержанно и спокойно. Предание же, сложившееся на Руси о путешествии княгини, рассказывает, что император был поражен красотою и умом Ольги настолько, что даже хотел на ней жениться; однако Ольга уклонилась от этой чести. Она держала себя почтительно по отношению к патриарху, но вполне независимо по отношению к императору. Летописец даже уверен, что ей удалось дважды перехитрить императора: во-первых, она ловко сумела отказаться от его сватовства, а во-вторых, она отказала ему в дани или дарах, на которые он будто бы легковерно рассчитывал. Таково было наивное предание, усвоившее Ольге исключительную мудрость и хитрость. С торжеством христианства на Руси память княгини Ольги, во святом крещении Елены, стала почитаться православною церковью и княгиня Ольга была причтена к лику святых.

Сын Ольги Святослав носил уже славянское имя, но нравом был типичный варяг-воин и дружинник. Едва успел он возмужать, как составил себе большую и храбрую дружину и с нею стал искать себе славы и добычи. Он рано вышел из-под влияния матери, «гневался на мать», когда она убеждала его креститься. «Как мне одному переменить веру? Дружина начнет смеяться надо мною», – говорил он. С дружиною он сжился крепко, вел с нею суровую походную жизнь и поэтому двигался необыкновенно легко: «легко ходя, аки пардус (барс)», по выражению летописи.

Еще при жизни матери, оставив на попечении Ольги Киевское княжество, Святослав совершил свои первые блестящие походы. Он пошел на Оку и подчинил вятичей, которые тогда платили дань хазарам; затем обратился на хазар и разгромил Хазарское царство, взяв главные города хазар (Саркел и Итиль). Заодно Святослав победил племена ясов и касогов (черкесов) на р. Кубани и овладел местностью у Азовского моря под названием Таматарха (позднее Тмутаракань, а теперь Тамань). Наконец, Святослав, проникнув на Волгу, разорил землю камских болгар и взял их город Болгар. Словом, Святослав победил и разорил всех восточных соседей Руси, входивших в состав Хазарской державы. Главною силою в Черноморье становилась теперь Русь. Но падение Хазарского государства усиливало кочевых печенегов. В их распоряжение попадали теперь все южнорусские степи, занятые раньше хазарами; и самой Руси скоро пришлось испытать большие беды от этих кочевников.

Возвратясь в Киев после своих завоеваний на востоке, Святослав получил приглашение от греков помочь Византии в ее борьбе с дунайскими болгарами. Собрав большую рать, он завоевал Болгарию и остался там жить в г. Переяславце на Дунае, так как считал Болгарию своею собственностью. «Хочу жить в Переяславце Дунайском, – говорил он, – там – середина моей земли, там собираются всякие блага: от греков золото, ткани, вина и плоды, от чехов и угров – серебро и кони, из Руси – меха, воск и мед и рабы». Но ему пришлось на время вернуться из Болгарии в Киев, потому что на Русь в его отсутствие напали печенеги и осадили Киев. Киевляне с княгинею Ольгою и детьми Святослава едва отсиделись от грозного врага и послали к Святославу с упреками и с просьбою о помощи. Святослав пришел и прогнал печенегов в степь, но в Киеве не остался. Умиравшая Ольга просила его подождать на Руси до ее кончины. Он исполнил ее желание; но, похоронив мать, сейчас же ушел в Болгарию, оставив князьями на Руси своих сыновей. Однако греки не желали допустить господства русских над болгарами и потребовали удаления Святослава назад в Русь. Святослав отказался покинуть берега Дуная. Началась война, и византийский император Иоанн Цимисхий одолел Святослава. После ряда тяжелых усилий он запер русских в крепости Дористоле (теперь Силистрия) и вынудил Святослава заключить мир и очистить Болгарию. Войско Святослава, истомленное войною, на пути домой было захвачено в Днепровских порогах печенегами и рассеяно, а сам Святослав убит (972). Так печенеги довершили поражение русского князя, начатое греками.

После смерти Святослава на Руси между его сыновьями (Ярополком, Олегом и Владимиром) произошли кровавые междоусобия, в которых погибли братья князя Владимира, и он остался единодержавным государем. Потрясенное усобицами, Киевское княжество являло признаки внутреннего разложения, и Владимиру пришлось потратить много сил, чтобы усмирить варягов, служивших у него, и подчинить отложившиеся племена (вятичей, радимичей). Пошатнулось после неудач Святослава и внешнее могущество Руси. Владимир вел много войн с разными соседями за пограничные волости; воевал также с волжскими болгарами. Втянулся он и в войну с греками, в результате которой принял христианство по греческому обряду. Этим важнейшим событием окончился первый период власти варяжской династии на Руси.