Текст книги "Риторика либеральной империи. Алгоритмы гуманитарного развития"

Автор книги: Сергей Шилов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 23 страниц)

ГРУППА МОЗГ вводит понятие «электронного института», как отдельного, самостоятельного института среди других традиционных и иных современных институтов, носящего аксиоматический характер для нового формирующегося типа деятельности – коллективной человеческой деятельности, для которой электронная среда является материальным носителем и сферой реализации установок, норм, принципов, целей, задач и ценностей данной деятельности. Таким образом, создается важнейшая предпосылка для формирования нового направления институциальной теории – электронного институциализма. Точная и внятная постановка вопроса об электронном институциализме является инновационной в сфере современного интеллектуального развития институциальной и, в целом, экономической теории. В современной экономической теории и политико-экономической практике западноевропейской цивилизации речь идет пока только о возможности нового качества экономического развития (нового качества социально-экономических институтов), которое может быть достигнуто с помощью информационных технологий. Речь там еще не идет о полноценных электронных институтах социально-экономического развития, об их генезисе и структуре. Это и понятно, ведь в многослойной, политико-экономической устоявшейся культуре развитых стран постановка вопроса об электронных институтах развития тонет в массе факторов ситуационных состояний и ньюансов, специфических противоречий «тонкого уровня» общественной организации. В России же, где речь идет о становлении нового рыночно-информационного общества практически «с нулевого цикла», на обозримом жизненном пути одного-двух поколений, во временном формате, доступном анализу и моделированию, вопрос об электронных институтах развития стоит внятно и остро, образует фундаментальный вызов возможного прорыва в новое экономическое качество.

Электронно-институциальная модель конкурентоспособности – искомая модель «сквозной» конкурентоспособности («конкурентоспособности экономики, государства, общества, человека»), о необходимости которой заявил Президент В. Путин. Фундаментальной предпосылкой разработки и внедрения электронно-институциальной модели конкурентоспособности является позиция власти о необходимости «сквозной конкурентоспособности» государства, общества, личности – позиция о конкурентоспособности институтов, как они фиксируются в институциальной рыночно-экономической теории. При этом конкурентоспособность личности, человека и гражданина – это базовый элемент всех форм конкурентоспособности в свете институциальной рыночно-экономической теории. Электронная институциализация способна обеспечить лавинообразный рост конкурентоспособности, возникающей с самого базового уровня самоорганизации – с уровня человеческого измерения, так, как в ее ходе впервые образуется то пространство деловой и информационной коммуникации, в котором человеческий капитал имеет непосредственное экономическое значение и употребление. В электронно-институциальном пространстве конкурентоспособность раскрывается, как, прежде всего, человеческая способность, которая и образует рынок, как структуру человеческого измерения. Становление электронных институтов – это путь решения главной модернизационной проблемы страны, состоящей, по мнению ведущих экономистов-практиков, в поиске рыночных форм унификации институтов, в первую очередь, экономического развития, складывавшихся на всем протяжении переходного периода, – путь осуществления структурной экономической политики, как политики электронно-институциальной. Различные институты всех сфер экономики, общества, государства единообразно идентифицируются по признакам наличия собственности, ответственности и компетенции, различаются по степени конкурентоспособности, что открывает путь формирования самодостаточных электронных институтов, как «институтов идентификации институтов», связывающих воедино все многообразие социально-экономической жизни в едином человеческом измерении и создающих новую ступень рыночного пространства – высокоэффективное «пространство конкуренции институтов», «чистое пространство развития», как сферу торжества либеральной идеи и непосредственной гуманитарной капитализации экономической деятельности (в неэлектронных институтах гуманитарная капитализация экономической сферы всегда опосредована).

Электронный институциализм – важнейшая составляющая Модели устойчивого развития России. Именно электронный институциализм, основанный, прежде всего, на концепции применения электронных, «виртуальных» информационных средств, как это не парадоксально, материализует, наполняет реальным содержанием деятельность социально-экономических и гражданских институтов, стимулирует пролиферацию и «естественную координацию» институтов реального развития экономики, общества и государства.

Электронный институциализм – совокупность электронных институтов для эффективных решений и соответствующего интеллектуального и материально-технологического обеспечения деятельности власти и общества, бизнеса.

Новая Россия последовательно-исторически складывается из двух ступеней общенационального интеллектуального развития – Рыночной России (Монетарно-рыночной России) и Электронной России (Электронно-институциальной России), завершающей переходный период новейшей российской истории и обеспечивающей выход страны на путь устойчивого социально-экономического и гуманитарного развития в начале XXI века.

Электронные институты, как правило, формируются на основе электронных рабочих групп не только, как оперативные рабочие представительства участников и организаторов общественно-государственных, социально-политических и информационно-экономических процессов в электронной информационно-технологической среде, но и, как новые, эффективные «электронные офисы» (объективная реальность новой экономики) – экспертные, мониторинговые и организационно-деловые каналы и интернет-площадки, располагающие всеми необходимыми информационными средствами для непрерывной совместной работы деловых групп во всех регионах России по конкретным проектам в рамках общей стратегии глобальных прогрессивных изменений. Различные форматы каналов и электронных площадок для совместной работы обеспечивают структуризацию работ, экспоненциальное расширение экспертной, информационно-консультационной, справочной, деловой, гуманитарно-организационной и иной ресурсной базы – образуют динамичную инфраструктуру социально-экономической деятельности. В процессе работы электронных рабочих групп формируется «электронный документооборот» («материальная форма» нового экономического сознания), первоначально связанный с ходом подготовительной и организационно-методической работы по формирования электронных институтов и расширяющийся до разработки элементов и форм экспертной, технической, мониторинговой и деловой документации электронных институтов.

Настоящее сетевое сообщество представляет из себя координируемую совокупность рабочих групп, осуществляющих свою основную деятельность в современном электронном, информационно-технологическом формате, – управленческих, проектных, территориальных, экспертных, профессиональных, научно-аналитических, организационно-административных, финансовых и иных профильных рабочих групп.

Программно-технологическая среда обеспечивает, как эффективное обслуживание, так и современное информационно-технологическое развитие коллективной работы групп управленцев, экспертов и иных профессионалов по профильным направлениям. Электронная рабочая группа не только преодолевает территориальные, временные, информационно-ресурсные, организационно-практические и иные «естественные» ограничения, свойственные традиционной организации коллективной деятельности, но и является базовым, методологическим элементом современной стратегии корпоративного развития.

Идея Электронной (электронно-институциальной) России – значительно более широкая идея реформационного масштаба, нежели предусмотренные федеральной целевой программой «Электронная Россия» тенденции и перспективы внедрения, развития и взаимодействия различных систем автоматизации делопроизводства и электронного документооборота в контексте отношений различных уровней власти с населением. Речь должна идти о формировании электронных институтов, необходимых для реализации конституционно-экономической матрицы. Электронные институты также экспоненциально расширяют число творческих, инновационных рабочих мест. В соответствии с концепцией ГРУППЫ МОЗГ, Электронные институты складываются из деятельности электронных рабочих групп в трехмерной («живой») электронной среде, которая задается измерениями электронной институциализации трех типов: «электронные площадки для совместной деятельности», «электронный документооборот», «электронное (дистанционное образование) образование». Основной унифицированной функцией электронных институтов является моделирование развития. Моделирование развития, как новый стандарт интеллектуальных технологий в настоящее время разрабатывается ГРУППОЙ МОЗГ и имеет соответствующий опыт внедрения. ООО «Группа Мозг» в настоящее время занимается формированием и обеспечением деятельности сетевого сообщества электронных рабочих групп в области правового мониторинга и правоприменительной практики по поручению Комиссии Совета Федерации Федерального Собрания РФ по методологии реализации конституционных полномочий СФ (председатель комиссии, член СФ Г. Э. Бурбулис). В, частности, формируются электронные рабочие группы по подготовке Всероссийской научно-практической конференции «Мониторинг правового пространства и правоприменительной практики» (совместно с Советом законодателей и Российской академией государственной службы при Президенте РФ), по мониторингу межбюджетных отношений (совместно с учебно-методическим центром Финансовой академии правительства РФ «Бюджетник»). Кроме того, по заказу НК «Московская Корпорация содействия развитию местного самоуправления и городского благоустройства», ООО «Группа Мозг» формирует сетевое сообщество электронных рабочих групп, обеспечивающих совместную деятельность предприятий, муниципальных организаций, фирм, занятых в сфере городского благоустройства столицы. Стратегия электронного институциализма есть конкретная модель структурной экономической политики, фундаментально ориентированная на формализацию экономических процессов информационно-технологическими средствами.

Найшуль: Я бы хотел качественное государство получить, как я вижу эту качественную государственность? Есть такой термин – “перфекционизм”. Я бы его перевел на русский язык, как “совершенство”.

Шилов: В стихах об откровении Моисею при Неопалимой купине Иоанн Дамаскин употребляет перфектную форму глагола, означающего «показывать, разъяснять, обнаруживать, проявлять» (обозначая, таким образом, уже открытое, т.е. уже свершившееся Откровение) и утверждает, что это откровение мы ныне видим.

Нуреев – Найшулю: Просто когда Вы говорили про государственные цели и государственные задачи, говорили про институты и язык… Не знаю, как институт, а язык, уж точно, не предмет экономического мышления…

Найшуль: Дело в том, что институциальный экономист – это такая интересная позиция, поскольку это не только экономика, но и все институты, которые на нее воздействуют.

Валитов: С моей точки зрения, вопрос языка – это второй вопрос. Если дискурс логически выстраивать – это второй или даже третий пункт. И ответ на вопрос о том, есть ли у нас этот язык, нет ли у нас этого языка, можно обнаружить только тогда, когда начнем по смыслу дела обсуждать и переходить в содержание. Никто пока эти дискурсы не разворачивал. Поэтому, с моей точки зрения, тезисы Найшуля, о том, что у нас нет языка, просто преждевременны, а может быть, и ошибочны.

Найшуль: Я еще хочу сказать о языке. Я обычный исследователь, единственная особенность, которую я могу за собой заметить, – это способность преждевременно “каркать”. Когда я в 1981 году ваучер изобрел – он никому не был нужен. Ваучер – часть логической цепочки., как только вы додумаете российский кризис 1979 года, то на конце логической цепочки вы получите ваучер. Теперь я предлагаю то же самое упражнение, но на предмет языка.

Язык и есть главная проблема. Все остальные проблемы по сравнению с этой – туфтовые. Это есть самое мощное средство. Почему? Потому что язык, как мы знаем, несет коммуникативную функцию. И если у вас есть язык, значит, у вас есть содружество людей. Если у вас нет языка, то у вас этого содружества нет. Язык продуцирует языковую картину мира. Языковая картина мира сейчас у нас состоит из чего? Из обломков того, что мы получили в школе на обществоведении, из обломков того, что мы получили в марксоидных курсах в ВУЗах, из обломков того, что мы усвоили из импорта зарубежных впечатлений и собственных поездок за рубеж. Это, собственно, и есть тот концептуальный аппарат, которым мы пользуемся. Вы знаете, как назывался народ раньше? Языки. Потому что самоидентификация происходит через язык. И мы не являемся самостоятельным в физическом отношении народонаселением, потому что у нас нет собственного политического языка.

Шилов: Подобно тому, как естественно-научные дисциплины в своей собственно научной, имеющей текстовое выражение, работе имеют дело не с вещами и «явлениями природы», но с числами (формулами), так и гуманитарные дисциплина, буде они возжелают обрести качество действительного научного знания, должны иметь дело не с людьми, событиями и институтами, но со словами, с языком людей, событий и институтов. Так реальным объектом истинной экономической теории является не «экономика», а, строго говоря, один только язык экономики, – только в этом случае мы будем иметь дело с теорией, а не с терминологическими испарениями мятущегося ума. Проблема, безусловно, состоит в дефиниции, «схватывании» языка экономики (применительно к данному примеру), но это проблема решаемая. Язык всякой реальности есть сущность этой реальности и ее бытие, но, прежде всего, он есть язык в чистом виде, сам по себе. Книга человеческой истории написана на языке риторики (науки об употреблении языка). Всякое событие в своем сродстве с другими событиями, как располагающее временем своего пространственного развертывания, есть, на деле, суждение, присутствующее собственной мерой истинности, обладающее структурой и имеющее исток. Марксизм зависает между «критикой чистого разума», как про-зрением системы чистого разума и грядущей риторической теорией мира, как искомой системой чистого разума – век двадцатый зависает между веком девятнадцатым и веком двадцать первым, как раскрытая бездна, которую необходимо запечатать. Немецкое философское дело отныне передано Новой России. Российская история должна быть понята сегодня, как история Новой России, не из прошлых российских историй. Что за эпохой станет Эпоха истории Новой России? Что является сущностью ее становления, сущностью многих (всех) российских историй? Что это такое, ведь оно – одновременно то, чем располагает каждый из нас в качестве повседневности по «догражданственному», естественному обычаю?

Нужен иной формат самопредставления, идентификации для человека, биографически связанного с этой страной и желающего «получить» из нее Новой Россию вместе с другими людьми. Человеку необходимо отформатировать собственное обыденное сознание, как не только конкурентоспособное в современном и, прежде всего, западном мире, но в качестве непосредственного наличного гуманитарного капитала. Кантовский тезис о том, что «сто действительных талеров равны ста возможным талерам» становится в современном мире материальной силой. Во всяком случае, все наши олигархи грубо воспользовались одним из практических следствий этого тезиса, в то время, как его потенциал значительно шире и связан с выработкой стратегии развития, как экспоненты капитализации. Всеми благами материального мира человек в «срезе» человеческой неживотной сущности способен воспользоваться только сознательно, в форме сознания, его моментов и состояний (включая состояния власти, удовольствий и так далее). Посредством форм, моментов, состояний и структур сознания человек и создает, употребляет, присваивает (или иное) эти блага. То есть «в человеке» сознание всегда имеет дело с самим собой, делит собой человека. Язык – живое тому доказательство. Если бы непосредственный контакт человека с реальностью (вне сознания и речи, как бытия сознания), включая и обладание оной (институт собственности), существовал, то не было бы такого обстоятельства, как «человек». Язык есть главный капитал, обладание и наращивание которого всегда является свободной возможностью человека, которой он практически всегда располагает неограниченно. Язык, как язык экономики, форматирует материальный экономический мир, но сам этот мир возможен и черпает потенциал из общей платформы языка, площадки, на которой размещается человечество, всеобщей программы исторического развития.

Русский язык есть живое существо Эпохи Новой России, сквозное единство многих (всех) российских историй. Русский язык есть также язык среди других языков, как речевых национальных (номинальных, ноуменальных), так рефлексивных (реальных, феноменальных, – язык науки, язык экономики, язык культуры и так далее). Русский язык – главный герой Новой России, не нуждающийся в «пиаре» для своей «раскрутке». (Вообще говоря, «мат», как «отвратительная=неречевая речь», очевидно, будет сменен впоследствии, в пору историко-половой зрелости населения, постсоветским новоязом, терминологическим игом русского языка.) Смысл, гуманитарная (всеобщая) сила истории раскрывается, как движение истины в языке, от народа к народу, как осуществляемое народами, как живущее в народе. Сегодня, – понимая «Сегодня», как начало, исток двадцать первого века, – истина находится, пребывает, при-сутствует в Русском языке. То есть, мы не только конкурентоспособны, как управленцы мировой цивилизации, создатели новой экономики и культуры, мы и есть ее новые герои в одну простую человеческую силу Русского языка. Попытка Солженицина методом спекулятивной диалектики раскрыть «Двести лет вместе» упускает главное – великую еврейскую миссию выступать телесностью перемещения мировой истины, как истины языка в языках мира.

Древнейшая истина чистого разума, разрабатываемая в оный период истории классической немецкой философией, истина немецкого языка (или, как феноменологически именовал ее Маркс – «немецкая идеология») сегодня становится истиной русского языка, будучи транспонирована еврейской миссией марксизма. Вот разгадка «загадки для марксиста», недоумевающего почему именно в России марксизм стал государствообразующей идеологией. В силу именно этого обстоятельства русский язык разработан, насыщен исторически и активирован сегодня настолько, что может решать задачи, которые ставила русская мысль и русская философия Серебряного века, но не могла решить, будучи интеллектуально придавлена немецкой философией, инфантильно относя на ее счет вопрос об истинности. Русский язык – есть гуманитарный капитал личности, самая надежная опора и ресурсный потенциал новой российской государственности, выстраивать, выращивать которую из Русского языка пока не научилась власть.

Обучение грамматике русского языка – это лишь элемент Образования в сфере русского языка, поскольку сердцевина общественно-государственной жизни – Образование Русского языка самого по себе.

Сущность Единой России – Образование (становление) Русского языка.

Русский язык – это абсолютная общероссийская общенациональная идея, найти которую просил нас Ельцин в своем знаменитом Указе в августе 1996 году. Верно и другое, Русский язык – это, прежде всего, не сами уже русская культура и письменность, а именно предшествующая им в качестве основания и истока русская идея, непосредственно определяющая ход российской истории.

Русский язык есть исток, цель и метод самого себя, поэтому Образование Русского языка есть цепь событий общественно-государственного единения. Способна ли закавыченная «Единая Россия» (как бы Единая Россия) на прорыв к партии правящего большинства, на который указывает Г. Павловский. Безусловно, способна, как и всякое движение в сфере русского языка. Общим местом является также и то, что для этого ЕР нужна «идеология».

Русская идеология – есть мышление, истоком, методом и целью которого является русский язык, как бытие русской истории. Исторический потенциал и резервуар истинности русского языка – основание раскрытия русской идеологии, как мировой (одной из мировых) идеологий. Так раскрываемая идеология является (становится) основной материально-технологической, социально-экономической силой, а в основе ее – «всего-то» первичная языковая идентификация обыденного сознания. Русская идеология управляет новейшей российской историей (каждый август напоминает о себе, точнее, о своей заброшенности), идеология, как языковая реальность имеет вид ленты мебиуса: вы полагаете, что двигаетесь в одной плоскости, в рамках «инерционного сценария», но через, какое-то время в периоде обнаруживаете, что двигаетесь в противоположном направлении. Доказательства, мне кажется, можно даже и не приводить. Мы двигаемся по поверхности русского языка, подобно улитке, и нас убеждают, что эта улитка сможет убежать от Ахиллеса, гибельного кризиса, догоняющего эту страну. Необходимо проникнуть в сущность Русского языка, раскрыть таящиеся в нем силы. Русскость, русское сегодня есть перегруженность визуальным, есть «среда визуализации», как особого типа рефлексии (по словам также С. Аверинцева). Есть два пути: артикуляция визуального в языке и тотальная технотронная визуализация. Путь древнегреческой риторики (риторики Великих демократов), где «эйдос» (идея) осмысливается, рассматривается, как «внешний вид», где истина живет рядом с людьми, в быту, как в бытии.

И второй путь: безистинностный мир зрячей пустоты.

Становление Русского языка – естественно-исторический общественно-государственный рост, составляющей которого является и рост экономический.

Общая задача – «разведывание» Российского, как такового. Есть ли у него собственная, жизнеспособная сущность, и, если выясняется, что есть, то – что она такое? Осмысливал я следующее собственное представление: для меня Российское, Россия – это всего несколько вещей. В порядке значимости, не очередности – это Дух (разумное чувство) трех августовских дней 1991 года (я в эти дни открывал первое в Белоруссии негосударственное учебное гуманитарное заведение и проводил набор студентов, ощущая себя частичкой этого Духа), Дух Сахарова (не оформленный в мысль), человеческий «край» риторики Горбачева, оказавшийся бритвой Оккама для СССР и КПСС, проблески эйнштейновского безумия Ельцина, в особенности, грядущие в этом году. Более ничего действительного в этом пространстве Российского я не нахожу. Убедиться в этом можно очень просто. Достаточно взять речи и статьи демократов первой волны, когда люди еще пытались выразить нечто осмысленным образом (говорить о том, «что», а не только о том, «как»), чтобы понять, что они, и десяти лет не прошло, как, совершенно устарели (борьба с привилегиями и так далее). В то время, как журнал «Федералист» двухсотлетней давности сохраняет свое значение и поныне, как содержательная разработка основ американской федеративной государственности. Его элементарно интересно читать мыслящему человеку.

То есть, сущность Российского не артикулирована, возник жест, поступок, но не возник еще Русский язык. Я говорю о Русском языке не, как об этнонациональном, культурном явлении, а о Русском языке в чистом виде.

Поясню. Павловский говорит о приходе поколения горожан. Сообразно статистике, с 1968 года динамика городского населения впервые опередила динамику сельского населения у нас в стране. Вот поколение это проявляется сегодня: Абрамович, Дерипаска и другие. Что оно использует, на что опирается, как на «подручное средство»? На деньги и власть в постсоветской форме, форме, производной от советской, которую в своей работе Кордонский раскрывал, как капитал связей, отношений, привилегий, образующий, по его мнению, капиталистическую основу советского хозяйства. Есть другая часть поколения. На что может опереться эта часть поколения, что она может использовать, как «подручное средства» для самореализации? Или должно оно ждать пока подрастут выводки господ олигархов, подучатся на западе и откроют музеи современного искусства и университеты? Как бы то ни было, времени на это нет у самой страны. Эта часть поколения имеет единственное только достояние – Русский язык, и она вынуждена разрабатывать и форматировать его таким образом, чтобы «из ста возможных талеров русского языка получить сто действительных талеров», как если бы на переговорах об инвестициях преимущество было у переговорщика, владеющего русским языком, какая часть поколения для материи-истории более ценна? Та, что обеспечит капитализацию и конкурентоспособность России в современном мире. Вот я и утверждаю, что с постсоветскими деньгами, властью и собственностью мы далеко в современном мире не уедем. В действительности нового века капиталом становится реальное новое мышление, которое раскрывается, как язык. Владение русским языком, как владение новым мышлением. Ведь говоря о «Капитале» в начале прошлого века – было еще большее непонимание того, как некая абстракция капитала изменяет мир.

Иначе говоря, новая книга новой доктрины нового века должна бы называться «Язык».

Русский человек не есть «политический человек». Для знакомых с историей европейской философии (рациональности) и фундаментальной структурообразующей ролью аристотелизма в ней, точнее прозвучало бы, конечно, определение «политическое животное», однако, в той системе не вполне просвещенного чтения, которую мы имеем, такая дефиниция выглядела бы бранью. Смысл аристотелевского определения состоял в выявлении того «прилагательного», предиката, который и есть, собственно говоря, имя существительное, сущностное, раскрывающее субъективность самого субъекта. И по сю пору в истории мышления не выработан опыт разума, дефинирующего сущность человеческого лучше, чем опыт различения человеческого и животного. Человеческое в аристотелевско-европейской рациональности вычисляется, как значение разности между человеком и животным.

Русский человек не есть «политический человек» Старого европейского света, «политический человек». Русский человек не есть и «экономический человек». Русский человек не есть «экономический человек» британско-штатовской формации. Вся совокупность характерологических черт русского человека, русскость, как она феноменологически схватывается в русской литературе, в повседневности, как в само-бытности, в быту бытия, – вместе со всем разнонаправленным оценочном средовым контекстом данной совокупности убедительно демонстрирует, что – да, во-первых, русский человек не есть политический человек, не есть староевропеец, и, во-вторых, русский человек не есть «экономический человек», человек Нового американского света Старой Европы (это принципиально важная лингвоформула, в которой американизм фиксируется не, как Новая Европа, но, прежде всего, как Новый свет Старой Европы, раскрывшийся, взошедший через великобританский горизонт Старой Европы). Русский человек, в-третьих, есть европеец, то есть, идентификация русскости улавливает, содержит в себе базовый ген европейскости, который присутствует во всех прошлых, настоящих и будущих формах европейскости – ген античного рационализма. Доказательство тому – русская классическая литература, которая для существа русского характера, коренящегося в русском языке, и есть сама русская жизнь. Особый христианский обряд русской культуры, имеющий византийскую природу, есть русская поэтика, как фундаментальное человеческое, интеллектуальное измерение Русского языка. Здесь мы используем тот же методологический прием, к которому прибегли в начале данной электронной статьи, а именно: мы определяем, как поэтику – человеческое существо языка, отличающее его от языка животных, миметических языков и иных форм коммуникации «всего со всем», из которых (форм коммуникации, прариторики) и состоит природа. Поэтика, как изначальная структура литературы есть человеческая структура языка, методологические основание его генезиса и методографическое основание его структуры. Русский человек – это загадочный европеец. Русская душа воспринимается, как «черный квадрат» европейскости. Русский человек – этот тот европеец, который не является ни политическим, ни экономическим человеком. То есть, русский человек – это Европеец той Европы, которой еще нет. Европеец Новой Европы, Грядущей Европы. Европеец той Европы, которой нет, но которая была – Греция, и вернется.

Русский человек есть новый человек, возникающий из истории мышления, он – непосредственный продукт, результат Переоценки ценностей, результат Великого возвращения всего человечества от Времени к Бытию, прорыва из Истории Нового времени к Истории Нового бытия. Таков русский человек, как смысл Русской истории, как порождение, святая простота и житие Русского языка. Русский человек есть математический человек. Это принципиально новая сущность человека сравнительно с его политической и переходной экономической сущностями. Эта сущность еще не институциализирована. Институциализация математической сущности русского человека и представляет собой гончарное дело создания Новой России, новой русской цивилизации, как единой гуманитарной цивилизации.

Математическое, как новая сущность человека, «человеческого животного», сравнивается с политическим и экономическим по методологическому основанию Свободы. Математическое есть исчисление свободы. Политическое лишь только предполагает исчисление свободы, является исторической предпосылкой, субстанциальной формой истории, для образования исчисления свободы. В экономическом же, как в переходной форме, в которой смешаны, не отделены еще друг от друга политическое и математическое, идет их борьба, война, победитель в которой – математическое – определен уже заранее, но должен теперь выкристализоваться в процессе этой войны, как новое единое методографическое основание общественной коммуникации, общественного договора, как исчисление общественного согласия.

Либерализм, как тензор истории, всегда был руководящей нитью чутья человеческого животного. Либерализм вел политического человека, ведет экономического человека, будет вести математического человека. Либерализм есть рациональная теория человеческого выбора, носящая имя (в качестве теории) Свободы. ЛИБЕРАЛИЗМ ЕСТЬ ИСЧИСЛЕНИЕ РЕЛИГИИ. Свобода имеет божественное происхождение, как единственный источник человеческой сущности человеческого животного. Мышление, как языковое, человеческое мышление, есть религия, второе основание (вторая сущность) Языка Человека, исчисляющая поэтику, первое основание (первую сущность) Языка человека. Религия есть методография языка, письмо абсолюта, беспредпосылочно сообщающего о самом себе. Религия есть априорная форма поэтики. Политический либерализм религиозен. Экономический либерализм, в значительной степени, в той самой степени, в, какой он является переходной формой либерализма, атеистичен, не размышляет об абсолюте. Математический либерализм, русский либерализм, сверхрелигиозен, он более истинным образом религиозен, чем фундаменталистский ислам. В русском математическом либерализме достигается непосредственная форма коммуникации с абсолютом, которая в политическом либерализме существовала только в виде философии (мышления) откровения. В русском математическом либерализме абсолют является непосредственною телесностью Русского языка, данной в умозрении. Русский человек, русский характер – «железный либерал», «свободный радикал» по природе своей, какие бы взгляды он не произносил, какие бы посты не занимал, вплоть до высшего государственного поста. «Звуковой смысл» русских речей, как бы они не были тематизированы, проблематизированы, концептуализированы, прагматизированы, терминологизированы, – это смысл и внутренняя интонация русского математического либерализма. Для математического либерала уверенность и убежденность имеет железный математический смысл, так, как основана на высшей форме достоверности – на математической достоверности, которую в огромных количествах доставляет по первому требованию Русский язык, который всегда «под рукой» у русского человека. Таков смысл явления, именуемого, как русский фатализм, основанного, на деле, на достоверности русского математического либерализма, достоверности-исчислимости абсолюта.