Текст книги "Предателей казнят без приговора"

Автор книги: Сергей Алтынов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава 8

– Мы враги? – спросил я, отхлебнув из чашки.

Кофе был на редкость ароматным, не магазинным, явно недавно выращенным.

– Получилось, что так, – ответил мне полковник Анд, он же Андриан Куприянович.

– Вы действительно сотрудничали с западными разведками? – спросил я как ни в чем не бывало.

– Похоже, ты меня допрашиваешь, – не изменившись в лице, отозвался Андриан.

– Просто знать хочу, из-за чего на явную гибель шел. Вместе с отрядом.

– Отвечу я тебе. – Андриан Куприянович положил на собственную чашку тяжелую ладонь, точно забыл про ароматный бодрящий напиток. – Были у меня контакты, но не с самим ЦРУ, а с его наемниками. Но это было после. Это долгий разговор, Валентин...

– Мне известно о гибели вашего друга, – заметил я. – В момент расплаты африканцев бриллиантами и алмазами за наше оружие.

– Ты действительно из ВДВ? Чую родную контору, – сдвинул недобро брови полковник Анд.

– Да, ВДВ, ВДВ. Просто отдельный разведывательный полк, – пояснил я. – А теперь слушай, что было дальше...

Однако дорассказать я не успел. В штаб– хижину ворвались трое чернокожих и окончательно пришедший в себя капитан. Слово «воздух» не нужно было расшифровывать ни на английском, ни на португальском языках.

– Приближаться не решается, но, скорее всего, видит нас, – только и произнес Андриан Куприянович, глядя на удаляющийся летательный объект через импровизированную подзорную трубу – сложенные особым образом пальцы правой руки.

– «Sea Stallion», – добавил мой недавний собеседник товарищ майор. – Датчики ночного видения, зонд для дозаправки в воздухе.

– Плюс контр-РЭП, автономное радиоэлектронное противодействие, – подвел я итог беседы.

– Правительственный? – спросил капитан.

– С правительством я договариваюсь. Нет, – покачал головой полковник Анд, – Это скорее твои подельники, – повернулся он ко мне.

– Такие же, как твои. За нами чуть ли не след в след идет отряд головорезов, в том числе и из бывших чеченских боевиков. Дальше продолжать? Вы схватываетесь со мной и моими людьми. Далее, кто труп, кто еле жив... Пожинать плоды приходят некие бородатые господа. У них и пара вертолетов, и оружие. Зачищающая команда. Я готов тебе поверить. Но ты теперь от меня ни на шаг.

– А мой отряд?

– Запру в горах, а там как знают.

– Но если боевики...

– Боевикам твои бойцы не нужны. Им нужен я, а точнее вот... – Андриан кивнул за высокий бамбуковой кладки забор. – Плантации какао-бобов, – пояснил он. – Одни из самых крупных на континенте. И самых лучших. Когда в столице начался переворот, тут многие захотели наложить на них лапу. В том числе и наемники ЦРУ.

– Ныне вы и ваш отряд здесь полноправные хозяева, – попытался подытожить я.

– Я объяснил, что пиратствовать нехорошо... Ко всему прочему, помимо какао-бобов, здесь имелись и еще кое-какие плантации. И тоже очень высокого качества. При мне их никто не убирал.

– Как же должны развиваться события? – только и спросил я.

– Вы устраиваете здесь маленькую победоносную войну. Трупы с одной и другой стороны. Команда зачистки высаживается с вертолетов, добивает уцелевших и при этом оказывает безвозмездную гуманитарную помощь выжившему населению. Ну а далее, в момент раздачи этой самой гуманитарной помощи, появляется кто-нибудь из господ Глушковых, разумеется, весь в белом. Вот тут и срабатывает главный нюанс. Остров формально принадлежит государству Эст-Куар. Но там сейчас переворот и, вообще, непонятно что. А вот остров в полном владении его потомственного монарха короля Бгаумо. Не перепутай, ударение на «у». Королевский остров, одним словом. Знаешь, кто это Бгаумо?

Я лишь развел руками.

– Вон тот дяденька, что тележку собирает!

В самом деле – в нескольких десятках метров от нас полуголый, в одних лишь полосатых штанах старичок конструировал что-то вроде нашего сельского мотоблока с прицепом и на трех колесах.

– Задача Глушкова будет лишь в том, чтобы получить с уважаемого Бгаумо подпись о бессрочной аренде острова глушковской кондитерской фирмой. Догадываешься, что будет дальше?

– Бгаумо подпишет эту бумагу, так как его остров к тому времени окончательно устанет от войны, взрывов, вертолетных атак. Далее – воцарится относительный покой. Головорезы генерала Леонтьева будут следить за сбором какао-бобов и прочих культур, щедро растущих в местных краях.

– И прочих культур, – кивнул Никаноров. – Наркотиков. Тонны которых пойдут в российские города под видом какао и шоколада. Леонтьев к тому времени будет как минимум генерал-полковником, а то и каким-нибудь вице-премьером по силовым вопросам. Ты готов во всем слушаться меня?

– Да, но мои люди...

– Это теперь мой вопрос!

Спорить сейчас было ой как нелегко. Я провел ладонью по отросшим волосам, немного расстегнул воротник и в ту же секунду мне в солнечное сплетение будто ударило ядро. Я устоял на ногах, попытался было встать в защитную стойку, но товарищ майор применил обманную тактику. Обозначив удар в челюсть, он без размаха ткнул меня в печень, затем сумел сделать подсечку и уже поверженному обозначил удар в голову. На мое счастье, лишь обозначил.

– Теперь друзьями будете, – подвел итог Андриан. – Резких непонятных движений впредь не делай.

– Товарищ майор, Андриан Куприянович, – как можно дружественным тоном произнес я, поднимаясь с земли. – Что вы знаете о поставках боевикам новейшего оружия в начале второй чеченской?

– Ко времени разговор? – уточнил полковник Анд.

– Даже очень.

Андриян переглянулся с товарищем майором. Тот лишь развел руками, невесело усмехнулся.

Ко времени, не ко времени, но разговор состоялся.

– Ну, начнем с того, что воевать в Чечне поначалу никто ни с кем не собирался, это я тебе говорю авторитетно. Назначили президентом генерала Д., помнишь такого симпатичного усатого, в кимоно любил позировать и приемчики карате демонстрировать?

– Кто ж его не помнит? – со вздохом отозвался я.

– Так вот, генерал Д. был поначалу вполне управляем, а вот потом... Эх, не дали мне и моим ребятам разобраться, что там к чему. Одним словом – нефть, топливный конфликт. Кому-то из Москвы показалось, что генерал Д. излишне шикует на земных недрах. Да не кому-то, а тому же Глушкову, только старшему. Попытались послать гонцов из местных спортсменов-рэкетменов, так генерал их попросту высек и выкинул за территорию свободной Ичкерии. Но это еще полбеды. Главная беда в том, то у генерала Д. и его войска скопилось огромное количество оружия. Части, стоявшие в Грозненской области, сдали всю технику, все патроны и взрывприпасы по приказу сверху. Более того, у Д. наметился негласный контакт с ГРУ, опять же по линии закупок вооружения.

– Леонтьев, – не спросил, а сказал утвердительно я.

– Он самый, – кивнул Андриан Куприянович. – Тогда еще полковник.

– Но зачем? Смысл какой молодому перспективному офицеру ГРУ продавать оружие международным террористам?

– Никаким террористом Д. тогда никто не называл. Такой же офицер Советской армии, как, скажем, и ты, Валентин. Вспомни-ка, какая тогда была государственная идеология? Первичное накопление капитала может быть незаконным, а вот потом... Потом обещалась райская жизнь, и все такое. Но это потом. А тогда и началось ПЕРВИЧНОЕ НАКОПЛЕНИЕ. У всех. Потому как, почему, скажем, братку люберецкому можно, а талдомскому менту нельзя?! У всех, у всех – ПЕРВИЧНОЕ НАКОПЛЕНИЕ для будущей счастливой и безбедной жизни. Вот и у Леонтьева с его хозяевами началось таким образом первичное накопление. Генерал Д., как человек военный, мечтал иметь собственную армию и денег на нее не жалел. Самое смешное, что Леонтьев и тогдашний его генералитет относились к армии генерала Д., как к потешному войску. И уж никак не прогнозировали близкую войну. Между тем у Д. появилась авиация, вертолеты, танки, тяжелая артиллерия, установки «Град»...

Этого Никаноров мог бы мне и не рассказывать: мое подразделение как раз за каждым персональным танком и «Градом» по всей независимой Ичкерии гонялось. А авиация и вертолеты в первые часы войны были нашими бомбардировщиками уничтожены. Опять же, благодаря разведке.

– Умные головы из ГРУ и бывшего родного КГБ сообщают руководству: со дня на день может большой пожар вспыхнуть, – продолжал Никаноров. – Такой, что зарево на весь Юг России. В высоких кабинетах лишь руками машут. Договоримся, уговоримся, в крайнем случае купим! Да, ты помнишь, кто тогда в руководстве страны был?!

Не получив ответа на риторический вопрос, Андриан Куприянович продолжил:

– Ну а армия у генерала Д. подобралась на зависть крепкая. Почти все командиры обучались в наших же училищах. В основном в Алмаатинском общевойсковом и Владикавказском, а в них как раз горный профиль был. Плюс несколько военных моряков, артиллеристов, вэвэшников-конвойщиков много, военврачи, саперы, даже военные дирижеры были. А вот с танкистами, летчиками и вертолетчиками дела были плохи. Мало их в новоорганизованном войске. Так стали эмиссары генерала Д. по всей стране вербовать русских летчиков, танкистов, вертолетчиков и спецов радиоэлектронной борьбы. Не для войны с Россией, нет. Тогда об этом никто не заикался. Просто как инструкторов, специалистов для обучения. А армию тогда дядя Боря с харями гайдарьими под нож пустил. Тысячи, если не десятки тысяч безработных танкистов и летчиков. Многие отказывались, чуяли, чем все закончиться может, но некоторые и соглашались. А в Чечню уже тянулись бывшие советские офицеры из Эстонии, Западной Украины. Менты, таможенники местные собственную контрразведку сформировали. Тут-то самая страшная акция в моей жизни и случилась. Человек сорок набрали танкистов, почти все офицеры, всего несколько прапорщиков, и прямиком в Ичкерию на «Уралах». Что делать? Дорогу перекрывать и разъяснительную работу проводить? Поздно, да и не наш это профиль. Потому действовали, как учили. Заминировали дорожное полотно, и все «Уралы» как один – на воздух. Раненых добивать не стали, сумели эвакуировать с помощью авиации, а после, уже в госпитале, прочитали им соответствующую политинформацию. Хуже было с летчиками. Этих везли в Чечню для истребительной и бомбардировочной авиации. У парней опять ПЕРВОНАЧАЛЬНОЕ НАКОПЛЕНИЕ КАПИТАЛА. В разговоре посылают тебя на хер, а то еще и добавят, что твое время, кровопиец-гэпэушник, закончилось. Авиаторов везли поездом. Рвать железнодорожное полотно мы не стали, хотя и могли. Там другие люди ехали, гражданские. А вот высадиться с воздуха на крыши тех вагонов, где ехали к месту службы новоявленные наемники, сумели без шума и пыли. Далее бесшумное оружие, боевые ножи. На все про все меньше минуты. Этим уже никакой пощады не было... Ты сам-то, Валентин, из Подмосковья?

Я зло кивнул.

– Вот и представь, что кто-нибудь из этих майоров «первоначальных накопителей», или их учеников отбомбился по твоей деревне, – подвел черту Никаноров.

Возражать было нечего. В памяти навсегда остались Норд-Ост и Беслан. Представить, что у боевиков был бы хоть один самолет-бомбардировщик с классным летчиком...

– Почему тебя, Андриан Куприянович, кротом называют? – спросил я.

– Это уже когда Леонтьев и Глушков окончательно меня утопить решили. Как только началась первая чеченская, у меня был отличный агентурный расклад. О том, кто оружие из-за границы поставляет, валюту. Статейки, газетенки, что на имидж благородных боевиков работают. И черт меня дернул связаться с двумя американцами. Они ведь и в самом деле, скорее всего, в разведке служили, хоть и маскировались под журналистов. Ну, кое-какой информацией обмениваться стали. Исключительно по Кавказу и исключительно в дозволенных рамках. Но тут одного из моих «журналистов» убивают поздним вечером в подземном переходе метро. А второго арестовывает ФСБ якобы за шпионаж. Встречался, дескать, с сотрудником секретного управления ФСБ и выведывал у него госсекреты.

– Этим сотрудником были вы?

Невесело усмехнувшись, Никаноров кивнул.

– Не став дожидаться следствия, суда...Я использовал старые связи и рванул сюда, – пояснил Андриан. – Первого моего американского «коллегу» похоронили с почестями. Второго объявили персоной «нон-грата» и выслали из России. Мои ребята сюда ко мне подтянулись, живем вот... Но и здесь интересы Леонтьева и Глушкова с моими пересеклись.

В воздухе вновь послышался вертолетный гул, и мы с Никаноровым исчезли в укрытии. Вертолет покружил не более пяти минут, а затем удалился на юго-восток. Не прошло и трех минут, как к нам с Никаноровым подбежали двое его подчиненных, протягивая только что отпечатанные фотографии.

– Узнаешь наблюдателей? – спросил Никаноров.

Техника у полковника Анда была на уровне. Да и люди.

– Вот этот бородатый, по-моему, в розыске еще с 2000-го. Терроризм, расправы, издевательства над военнослужащими. Комендант местного концлагеря. Славянина не узнаю.

– Наверняка из дезертиров-контрактников, – со вздохом произнес Андриан. – Тоже первоначальное накопление. Теперь вот здесь, над нами, летает.

– Слушай, а не легче твой лагерь разбомбить и все проблемы устранить с одного раза? – спросил я.

– Не легче. В Эст-Куаре хаос, переворот за переворотом. Но этот остров его территория. Одно дело поцапаются, постреляют здесь друг друга враждующие группировки, а вот бомбардировки совсем другое дело. Тут может вмешаться ООН, главные миротворцы из Соединенных Штатов высадят свой десант, потом появятся штатовские представители первоначального накопления. И прощай глушковские плантации!

– Стало быть, пока ты здесь, никто сюда не сунется?

– Получилось, что так. Ладно, переходим к Чечне и упырю! – Никаноров подал знак одному из своих людей, и тот принес свежие, только-только отпечатанные на принтере карты.

Да, технически полковник Анд оснащен получ– ше, чем некоторые наши подразделения.

– Узнаешь? – кивнув на карту, спросил Никаноров.

– Здесь стоял мой батальон, – ответил я, ткнув указательным пальцем в лесистую овражистую местность.

– Здесь другой батальон, – твердым, не терпящим возражений голосом продолжил Никаноров. – Некоего полковника Айдида! А вот здесь, – на сей раз Никаноров ткнул указательным пальцем в гористый, опоясанный синим поясом реки квадрат, – у тебя, подполковник Вечер, была встреча и долгий разговор с полковником Айдидом.

Вокруг меня тесным полукругом встали товарищ майор и еще трое крепких, не менее тренированных ребятишек.

– Уж не после ли этого разговора тебя в упыри записали, а, Валентин? – произнес Андриан, подняв глаза от карты.

Глава 9

– Правду скажу, к стенке поставите? – усмехнулся я, глядя в громадные, черные, почти без зрачков глаза Никанорова.

– Стало быть, есть за что?

– Отвечу коротко: за то, что матери на могильных холмах не рыдают... Да, был у меня договор с Айдидом. Был! – не опуская взора, произнес я.

– Рассказывай подробно!

– До того как возглавить батальон, я руководил разведдиверсионной группой из пяти человек. Нас так и звали «афганская пятерка», потому как одну из самых успешных операций мы провели на территории Афганистана. Однако двое получили ранения, третий убыл в отпуск, а меня из командира элитной разведгруппы сделали обычным комбатом. А в батальоне у меня... Эх... – я лишь махнул рукой, с трудом подбирая нужные слова. – Одно название – батальон, двадцать процентов некомплекта личного состава! Только пятеро имели боевой опыт. Остальные лейтенанты, только из училища. Трое вообще из «пиджаков»,[8]8
  «Пиджаки» – офицеры, получившие офицерские звания на военных кафедрах гражданских вузов.


[Закрыть] из Уральского политеха.[9]9
  Уральский политехнический – единственный гражданский вуз, где на военной кафедре готовили армейских разведчиков.


[Закрыть] Про срочников уж и не говорю – это раньше, в советские времена, в ВДВ брали разрядников, ростом не ниже ста семидесяти пяти. У меня же сельские да окраинные ребятишки. Из техники в лучшем случае трактор видели да велик с подвесным мотором. Один даже неплохо из двустволки стрелял. А поставили нас так называемой заставой. То есть занял мой батальон высокогорное село и осел в нем. Ни тебе прокуратуры, ни милиции, ни ФСБ. Сами себе разведчики, сами контрразведчики. У меня начальник разведки был из Уральского политеха, старший лейтенант, так он только планы мероприятий умел на ноутбуке набивать. А село это самое до нас один раз прошерстили «вовчики»,[10]10
  «Вовчики» (арм. жарг.) – внутренние войска МВД.


[Закрыть] затем ОМОН и сводный милицейский отряд. На «Уралах» немало добра оттуда вывезли, ну и у местного населения настроение соответствующее сложилось. Так на наши два «Урала» косились, точно на змеев-горынычей. А сразу под селом расположился лагерь того самого Айдида. Полковника. То ли пакистанца, то ли афганца. То ли имя у него такое, то ли прозвище грозно-звучное. По-русски говорил чисто, видать, в Лумумбе, на свою голову выучили.

– В Академии имени Фрунзе, на иностранном факультете, – поправил меня Никаноров. – Считай, наш человек.

– Так вот, я своего начальника разведки засадил в сарай строчить разведпланы, а сам взял троих толковых прапорщиков и лично в разведку. Тут-то и увидел – ребята у Айдида мощные, явно не одну кампанию прошли. Не батальон, целый полк. Снайперы имеются, переносные зенитные комплексы, четыре бронированные «Нивы». В тот же день докладываю командованию. Пришлите, мол, для усиления хотя бы пару рот спецназначения из контрактников. Мне в ответ: «Зачем? Чего испугались, подполковник Вечер? Перемирие у нас ныне с братьями-чехами...» На линии генерал, хотел обматерить, но сдержался. На соседней заставе мотострелки стояли, там тоже перемирие было. И каждую неделю то рядовой исчезал, а то и лейтенант. Потом без ушей, с перерезанным горлом находили. А я, как командир, таких вещей дожидаться не привык. Взял с собой двух отмороженных прапорщиков и прямиком к Айдиду. С белым флажком, как ни прискорбно. Тот принял радушно, по-восточному. У меня же на долгие разговоры времени не было.

– Вот что, полковник, – говорю я. – Давай по-честному. Мне смерть твоих людей не нужна. Тем более жителей того села, где стоим.

– Зачем тогда пришел сюда? – вежливо интересуется Айдид.

– Приказ, Айдид. Но лишней крови я не хочу. Потому предлагаю: моих пацанов не трогать, глотки им не резать. Иначе... Ты, Айдид, разведчик не хуже меня. Сил базу твою разнести у меня не хватит, но вот сельские домики своими БМД[11]11
  БМД – боевая машина десанта.


[Закрыть] я раскатать сумею.

– Раскатывай! – улыбается-скалится как ни в чем не бывало Айдид. – Я ведь кто? Иностранный военный советник. То бишь наемник, то бишь оккупант. Враг твой, Валентин Денисович!

Я внутренне аж выматерился во все три этажа. И имя-отчество мои этот оккупант знает.

– А эти люди, что живут в домах, которые ты раскатать решил, кто они? – скривил в недоброй усмешке фиолетовые от жевательного табака губы Айдид. – Они граждане твоей страны, Валентин Денисович! Твоей, твоей! Не чьей-нибудь!

Вот так он меня и приложил. Без ножа, без автомата, без системы «Град». В самом деле, что же это получится? Своих же граждан уничтожим?! Кто я?! Кто бойцы мои?!

– Смотри, Айдид, – стараясь сохранить спокойный тон, я развернул перед полевым командиром карту. – Перемирие сегодня есть, завтра нет...

– Э, Валентин... – со снисходительным видом помахал ладонями Айдид. – О конце перемирия я узнаю за сутки, ну в крайнем случае часов за пять до тебя.

– Может, и так! – стараюсь не реагировать я. – Только путей отхода у тебя немного. Вот отсюда, – я ткнул ладонью вправо, – пойдет мотострелковая бригада, вот отсюда, – тыкаю влево, – отборный полк морской пехоты. И я со своими в деревне отсиживаться не буду. Проход-то у тебя один, если, конечно, с наименьшими потерями, через село с моей заставой. Только за селом минное поле, мною лично поставленное. А еще у меня имеется пара классных арткорректировщиков. Пойдем с ними к тебе в хвост и наведем реактивную артиллерию. Ты, Айдид, может, и уцелеешь, а остальные?

– Что предлагаешь, Денисыч? – тут же перешел к делу Айдид.

– Повторяю, полный нейтралитет. Я не веду разведку против тебя. Ты против меня. Чтобы ни с одного моего солдата волос не упал. Ну а взамен... Как только окончится перемирие, а оно окончится...

При этой фразе Айдид зло кивнул.

– Ты беспрепятственно пройдешь через деревню, и я отдам тебе карту минных полей. Далее сам выпутывайся. Преследовать с корректировщиками не буду.

Я замолчал, не торопился со словами и Никаноров.

– Я сдержал свое слово, Айдид тоже, – закончил, наконец, я. – В моем батальоне ни одного погибшего и раненого.

– А за Айдидом и его бандой после больше двух лет гонялись, – заметил отстраненным тоном Никаноров.

– В былые годы за такие номера меня бы к стенке поставили, – продолжил я. – Только еще раньше у этой самой стенки валялись бы те, кто заключал идиотские перемирия, мародерствовал и совершал нефтяные сделки с извергами, у которых руки по локоть...

– Охотник вполне может считать тебя упырем, – проговорил Никаноров. – А особенно если от рук Айдида погиб кто-то из его товарищей.

В самом деле! Как мне это до сих пор не пришло в голову?! Но тогда охотник знал бы наверняка, что упырь – подполковник Вечер, и не рассылал бы «черные метки» остальным... Додумать эту мысль я не успел. В вышине опять послышался шум вертолетных лопастей.

– Вот задолбали! Ну все! – выругался полковник Анд и что-то быстро прокричал в рацию на португальском языке.

Не прошло и двух минут, как вертолет-крокодильчик дернулся всем своим рептилиеобразным корпусом, а лопасти его перестали вращаться. Он медленно сел на землю, и лишь при столкновении с поверхностью у него отвалился хвост. Из отверстия повалил черный дым. Мы с Никаноровым тут же укрылись в траншее. Стекла вертолетных иллюминаторов разлетелись вдребезги. Послышались отрывистые автоматные очереди. Из распахнувшейся дверцы вывалилось безжизненное тело автоматчика, мертвой хваткой сжимающего свое оружие.

– Бросайте оружие и немедленно покиньте вертолет! Иначе мы взорвем его!

Усиленные мегафоном команды подавались людьми полковника Анда с разных сторон. На португальском, русском и арабском языках.