Текст книги "Предателей казнят без приговора"

Автор книги: Сергей Алтынов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава 5

Николай Борисович Леонтьев фигурировал в небольшой статье, однако снабженной при этом фотографией. Странно, что человек на такой, по большому счету секретной, должности засветился в прессе. На фотографии в самом центре был изображен молодой человек в дорогом костюме, которого окружали высшие военные чины с генеральскими погонами. Одним из них и был генерал-майор Леонтьев. Дорого одетый молодой человек что-то весьма пафосно говорил, а генералы восторженно ему внимали. Подпись под фото была следующей – президент сети кондитерских компаний Дмитрий Филиппович Глушков вручает ключи от новых квартир для ветеранов и инвалидов сухопутных войск и ВДВ. Ветеранов и инвалидов не видать, зато весь генералитет в сборе. Н. Леонтьев указан как один из высших офицеров штаба ВДВ, стоит с самого края, взирает с каким-то ироничным снисхождением...

«П-ф...» – только и остается произнести мне. Какие-то предприниматели, кондитерские компании... Но почему начальник отдела спецопераций ВДВ присутствует на подобном мероприятии? Случайностью такое быть не может! Однако времени анализировать и сопоставлять у меня не было.

– Григорий Степанович, отойдем минут на двадцать, – окликнул я Нефедова.

Мы вновь поднялись на доступную высоту, присели на камни.

– Ты такую фамилию – Глушков – слышал? – начал разговор я.

– Слышал, – не задумываясь, ответил Степаныч, точно ждал такого вопроса.

– Рассказывай.

– Все рассказывать? – как-то недобро отозвался Нефедов.

Ответить Степанычу я не успел. Сверху, чуть ли не над самой головой, послышался шум вертолета. На предельно малой высоте на нас двигался боевой вертолет, судя по очертаниям – все та же «Пума». Мы с Нефедовым, укрывшись в одной из узких ложбин, залегли за камни. Будем надеяться, что в лагере сделали то же самое. Вертолет пролетел над горами, пару раз завис и повернул назад.

– Это ведь за нами, Степаныч, – только и произнес я, как только «Пума» скрылась из виду. – Выходит, у полковника Анда есть авиация? Или это наши чеченские друзья?

– Анд знает, где мы находимся, от своего наблюдателя, – ответил Нефедов.

Некоторое время мы сидели молча. Что теперь делать? Выходить на экстренную связь с центром, то бишь с генералом Леонтьевым, из-под носа которого идет утечка информации? Нас заманили в мышеловку и, судя по всему, захлопнули крышку. Почти наглухо. Почти...

– Степаныч, ты должен рассказать мне все, – продолжил я. – Ты ведь лично знал Никанорова. Пересекался ли он с Леонтьевым и с этим кондитером Глушковым? Ты ведь всех их знаешь лично.

– Я многих лично знаю, – только и ответил мне Григорий Степанович. – Может, вертолет правительственных войск?

– Один, в такой глуши? Их было бы как минимум два. Да и не полетят они сюда. Авиации у местных вооруженных сил не так много, сам знаешь. И вся она сконцентрирована в столице, там со дня на день возобновятся бои... Кое-что уже становится понятно, но мне не хватает информации.

– Быстро ты до Глушкова добрался. Недаром тебя командиром сделали, – впервые усмехнулся в усы Нефедов. – Это все давно началось. Ты, наверное, слышал, что я некоторое время в сопредельной конторе трудился. Недолго, но... Опыт приобрел.

В самом деле, Степаныч был единственным из нас офицером, который работал не только в армейской разведке, но и был некоторое время инструктором в учебном центре КГБ-ФСБ.

– Вот слушай, – начал Степаныч. – В конце семидесятых прошлого века в столице участились разбойные нападения на состоятельных людей. И очень часто на тех, кто собирался эмигрировать в Израиль и имел желание вывести с собой драгоценности и антиквариат. Некоторые из них были не только ограблены, но и убиты. По «Голосу Америки» пошла информация, что КГБ таким образом расправляется с отъезжающими на историческую родину, имея цель снизить количество эмигрирующих. Поэтому, помимо МУРа, дерзкими грабителями занялась и контрразведка. Контора серьезная, поэтому в скором времени оперативники ГБ вышли на неформальную связь с лидерами преступного мира. И через некоторое время произошла «историческая встреча», о которой мало кто знает.

– А ты на ней присутствовал? – уточнил я, хотя и знал, что дядя Гриша всегда говорит о том, что лично испытал и прошел.

– Я тогда, только начинал инструктором по спецдисциплинам... Одним словом, меня привлекли для охраны «мероприятия». Так вот – по одну сторону стола переговоров сидели генералы и полковники КГБ, по другую – «генералы преступного мира» – авторитеты, лидеры группировок. Те, у кого генеральские погоны вытатуированы на плечах. Без лишней болтовни и ненужных формальностей один из авторитетов сообщил нам, что западные разведки намерены подточить СССР с помощью российской преступности. Не больше и не меньше.

– Советская «малина» собралась на совет, советская «малина» врагу сказала нет? – процитировал я в вопросительной форме известную блатную песню.

– Именно так, – кивнул Степаныч. – Как объяснили сами авторитеты, они честные воры и вредить Родине на благо внешнему врагу не собираются. Поэтому пошли на столь беспрецедентный шаг, как встреча с генералами спецслужб. Не с милицией – с КГБ. Далее я услышал... М-да, это даже словами не передашь, что почувствовал тогда я, еще пацан пацаном, меньше года носивший погоны младшего лейтенанта. Оказывается, западные разведки сумели наладить тесный контакт с высшими партийными чиновниками из центрального комитета и международного отдела ЦК КПСС. Под прикрытием этого самого отдела были налажены каналы вывоза за границу антиквариата, прочих ценностей. Все это делалось под видом помощи братским компартиям. В то время пошла такая мода у партаппаратчиков – скупать антиквариат, подлинники.

– Выходит, контрразведка КГБ проспала? – задал вопрос я. – И если бы не воры...

– Эх, Валентин, – перебил меня Степаныч. – Кое-что контрразведка знала и до этого. Но дело в том, что КГБ было запрещено работать по высшим должностным лицам из центрального партаппарата. Категорически запрещено! – повторил Нефедов. – А для «помощи братским компартиям» использовали не сотрудников разведки КГБ, а офицеров ГРУ.

– Леонтьева? – переспросил я.

– Не исключаю, – покачал усами Нефедов. – Курировал «братские поставки» генерал-майор ГРУ Тихонов. Под началом которого и начинал служить Леонтьев.

– Тихонов? – переспросил я. – Который погиб в начале первой чеченской, разбившись в подстреленном с земли вертолете?

– Да. Дело в том, что у Тихонова на тот момент появилась слишком большая власть. Его убрали.

– Тот, кто убрал, разумеется, жив?

– Жив. Это Филипп Семенович Глушков. Папа «кондитерского магната».

– Глушков?!

Кто же не знает Филиппа Семеновича?! Его теперь любая дворняга в лицо узнает и гавкнуть не посмеет. Филипп Семенович из тех, кто всегда впереди и на белом коне. Во времена брежневского застоя – партийно-комсомольский чиновник, при Андропове – председатель специальной партийной комиссии по борьбе с коррупцией во властных органах, при Горбачеве – поборник гласности и ускорения, в августе 91-го отдыхал на Черном море, но как только стало ясно, что ГКЧП провалился и органы КПСС ликвидируются, тут же оставил отдых и прибыл к Белому дому, ставшему символом победившей в России демократии. Далее – разоблачитель и ниспровергатель сталинизма и тоталитаризма. В своей родословной сумел откопать дворянские корни и дюжину близких родственников, репрессированных людоедским коммунистическим режимом. После ухода с политической сцены Бориса Ельцина патриот земли русской – один из лидеров партии «Отчизна», депутат Госдумы и президент Общественного гуманитарного фонда.

– ЦРУ взяло в разработку Глушкова, как только он получил пост в международном отделе ЦК КПСС. То ли психологи у американцев классные, то ли случайное стечение обстоятельств, но в этом потенциальном предателе они не ошиблись. Начали с малого – с нелегального вывоза из России предметов старины и искусства. С помощью того же Глушкова разведка вышла и на торговую мафию. Торговая мафия, тем временем, окончательно срослась с партаппаратом. Ты ведь сам помнишь, хоть и пацаном был. В магазинах шаром покати, но зато все, что угодно, можно достать из-под прилавка, по знакомству. И в это самое время в Москве появляется дерзкий бандит, именуемый Пиночетом. Прозвище получил он такое потому, что носил такие же черные очки и усики, как известный диктатор. Так вот, этот Пиночет бросил вызов и торговой мафии, и «воровским генералам». Иными словами, стал бомбить «цеховиков» и нечистых на руку торговых работников. Именно он совершил ряд налетов на тех несчастных, что, собираясь в Израиль, хотели вывезти золото и прочие ценности. Авторитетам старой закваски Пиночет пришелся сильно не по вкусу. Мало того, что мокрушник и беспредельщик, он еще и нарушитель всех возможных «блатных понятий». Блатной ведь, руководствуясь старыми понятиями, не должен вмешиваться в политику, заниматься коммерцией, идти на сговор с властью, милицией.

– Про Пиночета я слышал, – проявил осведомленность и я. – Его как раз и прикрывала милиция. В газетах про то писали, причем не так давно.

– Пиночет сумел завести дружбу с Глушковым, – кивнул Степаныч, – а Глушков был женат на дочери генерала милиции одного из замов министра внутренних дел Щелокова.

– Слушай, а как воры смогли узнать, что Глушков связан с западными разведками? – задал я уточняющий вопрос.

– А это, знаешь ли, они нам не доложили, – криво усмехнулся Степаныч. – Скажу тебе только, что собственная разведка и контрразведка у авторитетов были поставлены на совесть. Там разные люди были. Например, Лева Лис. Воевал в Отечественную, два ордена Славы имел. Он к компромиссам призывал, к контактам с органами при крайних обстоятельствах. А вот Ваня Изумруд, тот строгий ревнитель понятий... Как ни парадоксально звучит, но они готовы были сдать КГБ Глушкова с потрохами.

– Только тот взять не мог.

– Вот именно. Разработка высших чиновников партаппарата строжайше запрещена, – еще раз напомнил мне Нефедов.

– В скором времени американцы получили ценнейшую информацию о наших оружейных и технических поставках в одну из африканских стран. Именно там и находился по своим международным делам Филипп Семенович. Единственное, что могла сделать контрразведка, это приставить к Глушкову своего верного человека, который должен был контролировать каждый его шаг и собрать неопровержимые доказательства его контактов с ЦРУ. Только тогда руководство КГБ дало бы добро на разработку и прочие действия по изобличению шпиона. Однако офицер КГБ был устранен с помощью «медовой ловушки».

– Женщина?

– Да. Опытный оперативник оказался слаб по этой части. Как говорится, все не без греха. Ночь любви закончилась для него в местном госпитале с неизвестным отравлением. Между тем, Глушков оказывается в самом центре операции, задуманной лучшими головами из Ленгли.[7]7
  Ленгли – пригород Вашингтона, штаб-квартира ЦРУ.


[Закрыть] Африканцы должны были расплатиться с нашими за оружие. И не деньгами, а алмазами с местных приисков на очень крупную сумму. Доставить алмазы в аэропорт должны были шесть офицеров КГБ из недавно созданного спецназа «Вымпел» плюс четверо африканских коммандос. Однако по пути в аэропорт их ждала хорошо подготовленная засада. Все сотрудники КГБ погибли, алмазы были захвачены боевой группой цэрэушников. И некоторая часть, в качестве награды, была передана Глушкову. Есть сведения, что он находился неподалеку от места боя и в его присутствии добивали раненых «вымпеловцев».

– Ты всегда говорил, что «Вымпел» – лучший спецназ в мире, – напомнил я.

– Тогда он только-только был сформирован. К тому же американцы имели трехкратное численное превосходство. К слову, трое цэрэушников были убиты. А среди наших погибших был друг Андриана Никанорова. Из того же села, что и он, вместе окончили Московское пограничное. Так вот, Глушков получил некоторую часть алмазов. И, как сам понимаешь, не только для себя.

– Выходит, в высших органах власти было свито целое шпионское гнездо?

– События конца восьмидесятых и девяностых это исключают? – вопросом на вопрос ответил Степаныч.

Сказать мне было нечего.

– После этой акции Глушков на некоторое время был «заморожен». Цэрэушники не выходили на связь, он же, в свою очередь, сумел «подкормить» алмазами и тестя с его милицейским окружением, и торговую мафию, и Пиночета с его боевиками. Те, в свою очередь, не дремали. Успешно устраняли конкурентов, кого надо охраняли, кого не надо обирали до последнего гроша. Знаешь, почему в начале 80-х были запрещены секции карате?

– Запрещать в те годы любили.

– Это было сделано по приказу КГБ. Среди сэнсэев-тренеров нашлось несколько дружков Пиночета. В их секциях стали готовить боевые группы, которые, помимо изучения смертоносных приемов, проходили еще и психологическую обработку. Они должны были беспрекословно выполнить любой приказ тренера сэнсэя. Запрет был вынужденной мерой, хотя, возможно, и не без перегиба. После смерти Брежнева с приходом к власти Андропова, бывшего председателя КГБ, ситуация резко меняется. Слетает всемогущий тесть Глушкова, а министр Щелоков пускает себе пулю в лоб. В милицейское руководство направлены лучшие офицеры контрразведки, в МВД начинается серьезная чистка. Под серьезный пресс попадает и Пиночет. Помимо милиции и КГБ, на него имеют большой зуб и воры с авторитетами. Каратисты-телохранители оказываются ненадежной защитой. С ними жестоко расправляются. Причем я, не поверишь, до сих пор не знаю кто. Либо воры наняли куда более тренированных боевиков, либо таковые нашлись в профильных ведомствах. Ни одно из убийств раскрыто не было. Вскоре выловили и Пиночета. Его сумели выманить с помощью агентуры. Взят он был в тот момент, когда отправился на очередной разбой – бомбить подпольного ювелира и торговца драгметаллами. Пиночета брал спецназ КГБ, поэтому задержание прошло четко, без стрельбы и попыток сопротивления. Однако наказания Пиночет ухитрился избежать. Суд направил его на принудительное лечение в психбольницу. Адвокатом Пиночета был закадычный приятель Глушкова, некто Шпеллер. Таким образом, Пиночет не сдал следствию и суду своих покровителей, а те, в свою очередь, сумели отмазать его от тюрьмы, где бы с беспредельщиком неминуемо расправились авторитеты. Однако пару лет Пиночету пришлось проваляться в психбольнице, затем еще года на четыре схорониться в одном из южных городов. «Алмазная заначка» вполне позволяла ему это сделать. Именно в эти самые годы многое меняется и в стране, и блатном мире. «Новое мышление» не прошло мимо бандитских авторитетов. Появляются первые кооперативы, которые организуют бывшие «цеховики», прошедшие «коммерческую школу» в рядах торговой мафии. Разумеется, тут же появляется и рэкет. Появляются и так называемые «апельсины» – воры, купившие воровскую «корону». Начинается время Пиночета, и он вновь появляется в столице, возглавив банду, состоящую из каратистов и кикбоксеров. Долгие годы он наводит ужас на зарождающийся предпринимателей класс, но в середине девяностых снайперский выстрел ставит точку в карьере беспредельщика.

– Кто стрелял, разумеется, не выяснили до сих пор?

– Кому положено, тот и стрелял, – весьма жестко ответил Степаныч. – У Пиночета вновь был надежный тыл. Все тот же Глушков с адвокатом Шпеллером и милицейской братией, сумевшей либо восстановиться в органах, либо создать охранные кооперативы. Пиночет периодически выполнял некоторые «деликатные поручения» Глушкова. Убийства, похищения, взрывы офисов конкурентов. Если в советское время Глушкова нельзя было трогать, как партаппаратчика, то в демократическое оперативные действия в его адрес вновь были исключены. Теперь он был прогрессивным политиком либерального толка, впоследствии депутатом Госдумы, имевшим соответствующую неприкосновенность. Пиночет, к слову сказать, за месяц до смерти также принял решение баллотироваться в Думу. Лева Лис тем временем умер в тюремном госпитале, пуля нашла и главного ревнителя понятий Ваню Изумруда. Теперь преступный мир мог и желал вмешиваться в политику, заниматься коммерцией. С Глушковым же... За два месяца до августовского путча руководство КГБ получило сведения, что на контакт с Филиппом Семеновичем, по-прежнему занимавшим высокий пост в международном отделе, вышел весьма опытный офицер западной разведслужбы. Это означало, что затевается что-то серьезное. В течение двух месяцев контрразведчики пытались убедить руководство снять с Глушкова неприкосновенность, но... Грянул августовский путч, через пару дней не стало и КГБ. Памятник Дзержинскому был снесен, и в самую первую очередь был ликвидирован отдел, собравший компромат на Филиппа Семеновича... Как ты сам знаешь, последние годы Глушков не менее энергичен, чем в молодости. Не без его помощи сынок создает так называемую «шоколадную империю». Кстати говоря, ты знаешь, на ком женат Глушков-младший?

Я лишь покачал головой.

– На дочери одного из замов директора ФСБ, – ответил Степаныч. – А знаешь, кто такой Леонтьев?

– Неужели племянник Глушкова? – вопросом на вопрос отозвался я.

– Двоюродный, – кивнул Нефедов. – Потому и карьеру так успешно сделал. Ну, что теперь скажешь, Валентин?

– Так вот сразу? – несколько обескураженно отозвался я. – Для начала спросить хочу... Ты вот знал все это, но тем не менее отправился в разведрейд. Зачем?

– Никаноров сильно мешает глушковско-леонтьевской банде. Нам же поручено уничтожить Андриана.

– Вообще-то задача поставлена захватить, – возразил я.

– Андриана живым не захватить, – покачал головой Григорий Степанович. – Даже тебе... Убить сможешь. Захватить нет... По-моему, мы сейчас все Упыри, а, Валентин?

– Значит, черные метки нам присылал ты? – спросил я, не повышая голоса.

– В том-то и дело, что нет! – дернул головой и усами Нефедов. – А с вами решил пойти, чтобы не допустить смерти Никанорова и... вашей смерти, ребята. Но в дело вмешалась третья, если не четвертая, сторона.

– Ни Никанорову, ни Леонтьеву неподвластная и невыгодная, – кивнул я.

– Как ни крути, – согласился со мной Степаныч. – Кто-то умышленно дезорганизует отряд, желая вывести его на некий момент истины. Желая спровоцировать кого-то из нас и, таким образом...

– Установить некую неясную пока что для нас истину, – закончил за Нефедова я. – На сегодняшний момент мы знаем, что Игорь Толмачев единственный, кто не получил «метку» из-за того, что не принимал участия в чеченской войне...

– Да, это так.

– Упырь из нас тот, кто проявил упыриную суть именно тогда. Его и преследует и пытается вычислить наш неизвестный охотник. Он вы-чис-ля-ет Упыря! – по слогам подвел итог я. – Нет, он держит под подозрением всех нас, но должен вычислить одного.

Кажется, мы окончательно сумели объяснить происхождение меток и дурацких посланий. Вот только что мне, как командиру, предпринимать дальше? В моем отряде по-прежнему имеется один Упырь и один охотник на Упыря. А впереди нас ждет товарищ Никаноров с прекрасно обученными и вооруженными бойцами. Одним словом – где-то впереди война, где-то под боком упырь-кровопийца.

– Вот теперь ты знаешь все, – произнес Нефедов. – Получается следующее... – Степаныч сделал паузу, затем неожиданно спросил: – Шоколад любишь?

– Да так... Шоколад он разный бывает. Бывает сладкий, бывает горький. Бывает белый.

– Почему мы здесь? – спросил Нефедов и тут же сам нашелся с ответом. – А вот почему. В начале весны этого года в этом самом маленьком африканском государстве случился очередной переворот. Один африканский клан напал на другой и многих в нем поубивал. В стране начались жуткие разборки, даже наше посольство эвакуировали. Причем при поддержке наших бойцов и фээсбэшного «Вымпела». Ну нам-то, казалось бы, чт? до этих негров (извиняюсь – африканцев)?! А дело оказалось самым прямым – государство Эст-Куар является крупнейшим поставщиком какао-бобов на международные рынки. И имеет прочные контакты с фирмой Глушкова-младшего. Недаром, ох недаром подкармливал Филипп Семенович золотом и валютой местную «братскую компартию».

– А основные плантации какао-бобов находятся на этом острове, – не спросил, а утвердительно произнес я. – И их теперь контролирует не правительство Эст-Куара, а полковник Анд... С помощью генерала Леонтьева, дольщика в глушковском бизнесе, затевается сложная комбинация. Леонтьев по линии военной разведки якобы находит перебежчика Никанорова и решает организовать операцию по его поимке и доставке в Россию. Мы вступаем в боестолкновение с отрядом полковника Анда и убиваем его... Возможно, погибаем и сами...

– Очень хороший вариант для Леонтьева, – кивнул Степаныч. – Мертвые герои не размышляют и не задают лишних вопросов.

– В этом случае Глушков-младший становится абсолютным монополистом, берет под конт– роль основные какао-плантации и начинает сам диктовать цены и прочие условия на кондитерском рынке. Причем не только в России. Стало быть, воюем за Глушкова-младшего?

– Получается, семейство Глушковых прикупило некоторую часть вооруженных сил, – Нефедов снова усмехнулся. – И ведь переворот здесь произошел не просто так... Старые контакты по линии международного отдела ЦК плюс связи Леонтьева в военной разведке. Через эти каналы Глушков-старший будет финансировать работу по созданию нестабильности в Эст-Куаре. Потихоньку все прочие кондитерские фирмы сами уберутся отсюда. Ну а что ждет нас? В случае успешного выполнения поставленной задачи?

Я ничего не ответил. Дело-то ясное – пальнут по нам из гранатомета, либо, когда уже будем в воздухе, из переносного зенитного комплекса, и все. Исполнители долго не живут. Ох, хреново, хреново чувствовать себя одноразовым шприцом.

– Вот потому здесь и оказались боевики, – кивнул вниз Нефедов, верно истолковав мое молчание.

– Что предлагаешь? – спросил я.

– С Леонтьевым никаких контактов. А вот с Никаноровым-Андом нам нужно встретиться и поговорить.

Стоп! Вот и приехали...

Такого завершения разговора я ждал, но все же надеялся, что Нефедов не произнесет этих слов. Но он их произнес. И оставил мне, как командиру, только одно верное решение.

– Поговорить, встретиться, – отстраненным тоном произнес я, обхватив ладонями виски. – Не знаю, Степаныч... Не знаю. – Я закрыл глаза, помассировал голову, затем протянул Нефедову ладонь. – Дай-ка пистолет. Еще раз покажи, как ты это делаешь.

Степаныч достал оружие, вынул обойму, проверил ствол. Затем положил пистолет в мою ладонь. Он истолковал мою просьбу следующим образом. Устал, дескать, командир, решил размяться-отвлечься. Что ж, разомнемся!

– Тихо, Григорий Степанович, – произнес я, убрав его пистолет в карман и тут же достал свой, с полной обоймой. – Для начала я отстраняю тебя от должности моего заместителя! Для начала!

– Ну, Валентин... – глаза Степаныча стали льдисто-злыми. – Не ожидал.

– А чего ты ждал? – не менее зло отозвался я, не опуская оружия и стоя при этом на таком расстоянии, чтобы Степаныч не мог провести ни одного из своих хитрых приемов. – Ты же себя сейчас выдал как агент Анда-Никанорова!

– Чего?! – очень искренне возмутился Нефедов.

– Посуди сам! Разведдиверсионная группа, посланная с заданием уничтожить или захватить перебежчика, полностью деморализована и загнана в угол. Неплохо, кое-чему в КГБ действительно учили!

– Да ты... – начал было Нефедов, но я его оборвал.

– Теперь ты хочешь, чтобы вся группа добровольно сдалась тому, кого должна была захватить! Как ты, однако, все просчитал.

– Ну расстреляй меня, – совладав с собой, очень спокойным голосом проговорил Нефедов.

– И расстрелял бы, – столь же спокойно ответил я. – Но дело в том... Дело в том, Степаныч, что я не верю в то, что сейчас тебе сказал... Очень уж замысловатая комбинация получилась. Возьми свое оружие!

Убрав свой пистолет, я столь же быстро вытащил из кармана нефедовский и, как ни в чем не бывало, протянул его обескураженному Степанычу.

– И я готов поверить тому, что ты мне рассказал, – продолжил я. – Но моим заместителем тебе не быть, и ни на какие переговоры с Андом ни я, ни кто-либо другой из отряда не пойдет.

– А что же... Что же ты будешь делать, командир? – только и спросил поспешно убравший пистолет Степаныч.

– Убью одним выстрелом двух зайцев, – ответил я. – В чем я уверен на все сто, так это в том, что в отряде есть упырь и охотник. Охотник вычисляет упыря, но теперь и упырю во что бы то ни стало надо найти охотника. Как бы ты действовал на месте упыря?

– Ну... На месте упыря я бы ликвидировал всю группу. Миной или гранатами.

– Правильно, – кивнул я, – Потому как вычислять охотника Упырю явно влом. То же, что предложил ты, куда надежней. Есть только одно «но». Упырь постарается это сделать, как только будет выполнена боевая задача.

– Все верно, – кивнул Нефедов. – Хотя... Нет, ты прав! Ведь ты развязываешь Охотнику руки сразу после выполнения задания. А Упырь, он ведь заинтересован в его выполнении. Вот не могу доказать, но чувствую!

– Значит, надо выполнить задание, – произнес я и улыбнулся.

Нефедов бросил на меня недоуменный взгляд.

– Выполнить задание, – повторил я. – Захватить полковника Анда, желательно живым и невредимым. Степаныч! – я предостерегающе поднял руку, останавливая хотевшего что-то возразить Нефедова. – Если ты сейчас опять скажешь, что нужно идти на переговоры с Андом, мне придется поверить, что ты его агент. Очень не хочется, но придется! Ну сам подумай!

– И что же? – только и спросил отстраненный от должности заместителя командира группы Нефедов.

– Захватим Анда – Упырь сам выдаст себя, потом видно будет, – ответил я. – Только ты в этом участвовать не будешь, уж извини. Твое дело – внутренняя и внешняя безопасность лагеря. От всего остального ты отстранен.

И тут в небе вновь послышался звук вертолета. Воздушные наблюдатели вторично облетали местность. Нам не оставалось ничего другого, как вновь укрыться в одной из расщелин.

– Вот с этими еще ребятишками возиться, – кивнув вверх, сказал я Степанычу.

Тот ничего не ответил. Покружив немного над горами, вертолет отправился восвояси.