Текст книги "Произвол судьбы"

Автор книги: Сергей Данилов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 24 страниц)

Живя одним лишь упованьем

На волю добрую небес,

И ждать спасительных чудес.

Но день настанет – явится герой,

Наследник юный проклятого трона,

Который, собственной рискуя головой,

Повергнет кровожадного дракона

Пылающим мечом… И будет так,

Коли поможет в том великий маг

С непредначертанной судьбой,

Рожденный на земле чужой.

Старый маг замолчал. Они с Вальдейном смотрели на меня, как смотрят на безнадежно больного, которому уже вряд ли можно помочь. Наверно, физиономия у меня здорово вытянулась. А мне захотелось побыть одному. Честно говоря, мне было еще не понятно, расстроился я или, наоборот, обрадовался. С одной стороны, убить дракона – совершенно безумная затея, которая никогда даже не приходила мне в голову, а с другой, если я вдруг смогу это сделать, то спасу тысячи жизней, прославлюсь в веках и мое имя войдет в «Хроники Фаргорда» как «Рикланд – Победитель Дракона». Собственно говоря, в Книге не написано, что я должен погибнуть. И хотя рассудком я понимал, что мне драться с драконом все равно что мышонку с медведем, тем не менее идея начала мне определенно нравиться. Только я не мог понять, как тут может помочь великий маг, ведь на драконов не действует магия. Но потом я вспомнил историю о драконе, рассказанную гномами, и решил, что мой Энди волшебник ничуть не хуже короля Данквила, и если тот смог как-то справиться с драконом, то мы вдвоем с Энди и подавно справимся. И еще мне вспомнились рассказы отца о происшествии в Белом замке. Там ведь тоже было полно волшебников, и все они как один погибли. В общем, в голове у меня воцарилась полная неразбериха, так что мне нужно было время и одиночество, чтобы привести в порядок разбежавшиеся мысли. Я попрощался с Керниусом и Вальдейном, которые не стали меня задерживать, и вышел из храма.

Глава 12
БЕГЛЕЦ

Бывают такие дни, когда, что бы ты ни делал, все выходит не так, как надо. Этот день, по-видимому, был как раз из таких. С самого утра все пошло наперекосяк.

Дождь лил как из ведра. Я тут же вымок до нитки, если, конечно, считать те немногочисленные нитки, с помощью которых сшита моя в основном кожаная одежда. Вода затекла даже в сапоги и противно хлюпала на каждом шагу. Но зато пахло свежестью, исчез запах гари, который вечно стоит над лесом, потому что лесные пожары, вызванные пламенем дракона, стали так же привычны, как прыщи у кузена Имверта. Молнии то и дело прорезали небосвод и озаряли лес ослепительными сполохами.

От храма расходились три дороги – на север, к бывшему замку Урманда и дальше, к Черному замку, на юг, к горам, и на запад, наверное, в Эстариоль к эльфам. Самой утоптанной была западная дорога, северная – менее исхоженная, но я пошел по самой заросшей и заброшенной южной дороге. Упустить шанс побывать в горах я не мог. «Собственно говоря, даже если мне и придется пойти и попытаться убить дракона, – думал я, – почему бы перед смертью не посмотреть на горы? Имеет право человек на последнее желание? Отец, например, к тому дню, когда его Дракон покалечил, уже все на свете успел повидать, и на войне был, и в горах, и где только не был. А я, кроме нескольких окрестных замков, вообще ничего не видел. Нет, я знаю, что в Эльмарион все равно через горы придется идти, но Туманные горы не такие красивые, как Алмазные. К тому же, прежде чем идти биться с драконом, надо придумать, как с ним справиться, а у меня пока по этому поводу ни одной дельной мысли». Оправдавшись таким образом перед своей неугомонной совестью, которая пыталась доказать мне, что, узнав о своем предназначении, я должен в лепешку расшибиться, но выполнить его и как можно скорее, я отправился прямиком по дороге, что вела в легендарное ущелье Потерянных Душ.

Дорога была очень старая. В некоторых местах она так сильно заросла кустарником, что приходилось сворачивать в лес, чтобы обойти заросли. Вскоре я вообще перестал возвращаться на дорогу. В лесу не так хлестал дождь. Кроны деревьев, хотя и плохо, но все же останавливали потоки воды, обрушивавшиеся на меня с небес. К утру гроза закончилась, и идти стало намного веселей. Только сапоги продолжали противно хлюпать на каждом шагу. Не люблю я бегать в хлюпающих сапогах, вот и решил сделать привал, чтобы высушить их, а заодно и позавтракать.

В насквозь мокром лиственном лесу было довольно сложно развести огонь, и я пожалел, что со мной нет Энди, который взглядом мог запросто поджечь хоть камень. Промучившись почти целый час, костер я все-таки разжег и, стянув сапоги и положив рядом сохнуть, босиком отправился искать завтрак.

Имейся у меня при себе лук, проблем бы не было, а гак мне пришлось искать какого-нибудь глупого кролика, которого можно поймать руками, или утку, которую можно убить, метнув камень. Только утка должна сидеть на берегу озера, а не плавать, ведь собаки, чтобы выловить ее из воды, у меня не было тоже. Но ни кроличьих следов, ни озера с утками мне не попадалось.

Я уходил все дальше и дальше от костра, пристально вглядываясь в землю, но без толку. Если раньше и были какие-нибудь следы, ночной ливень уничтожил их почти полностью. Единственные, которые мне попались, были волчьи и еще одни, очень странные. То есть следы эти были совсем не странные, обыкновенные отпечатки босых ног. Но откуда здесь, в чаще леса, человеческие следы? Да и нога была маленькая – женская или детская. Мне стало любопытно, все-таки я находился не в самом подходящем месте для женщин и детей. Они обычно волков или медведей боятся и так далеко в лес не заходят. Тем более что до ближайшей деревни, наверное, дня два скакать верхом.

Я пошел по следам, они вели к высокой ели, шатром опустившей свои ветви до самой земли. Под елью, положив головы на лапы, лежали два волка, которые, увидев меня, поджали хвосты и затрусили прочь, изредка оглядываясь и скаля зубы. А с одной из верхних веток ели на меня смотрели огромные, испуганные серые глаза. Глаза принадлежали мальчишке лет двенадцати, тощему как скелет и жутко грязному. Похоже, парень провел в лесу всю ночь, но даже проливной дождь не смог его отмыть. Мальчишка выглядел измученным до предела и к тому же, кажется, был простужен. Он то и дело заходился судорожным кашлем и хлюпал носом.

– Эй, парень, спускайся, волки ушли! – крикнул я.

Но вместо того, чтобы слезть с дерева, как все нормальные люди, мальчишка внезапно отпустил руки и полетел вниз, ломая тонкие ветки и ударяясь своей и без того страшно ободранной голой спиной о более толстые. Пришлось подхватить его на руки, чтобы он не стукнулся о землю и не рассыпался, как скелет, на кучу костей. Мальчишка был такой легкий, что если собрать все оружие, которое я с собой обычно таскаю, то оно, пожалуй, будет потяжелее. Хотя все мое оружие – это меч и несколько ножей, никаких доспехов я никогда не носил и не собираюсь. Но какой же он все-таки был грязный! «Надо будет заставить его вымыться, когда очухается», – подумал я. Но приходить в себя парень не собирался. Кажется, он решил, что мне будет не трудно донести его до костра. По правде сказать, мне это ничего не стоило, если не учитывать легкого беспокойства по поводу его многочисленных вшей, которых мне совершенно не хотелось иметь в своей роскошной шевелюре.

Я принес мальчишку к костру, к сожалению, уже потухшему, и отправился за хворостом. Когда я вернулся, паренек уже пришел в себя и сидел, удивленно оглядываясь по сторонам. Увидев меня, он тут же вскочил на ноги и бросился наутек, – вот уж не думал, что могу вызвать у кого-нибудь, кроме орков, такую реакцию.

– Вот ненормальный! – фыркнул я и принялся заново разжигать костер, демонстративно не обращая снимания на его попытку удрать.

Мальчишка далеко не убежал – споткнулся о корень и растянулся на мокрой траве, содрогаясь от кашля всем своим тощим телом.

– Тебе не холодно? – поинтересовался я. – А то, может, все же подойдешь к огню?

Мальчишка недоверчиво взглянул на меня из-под спутанной и, вероятно, не мытой никогда в жизни челки, вздохнул и с обреченным видом подполз к костру. Зубы его выбивали частую дробь, да и сам он дрожал как осиновый лист на ветру. Пожалуй, такого жалкого создания мне встречать еще не приходилось.

– Ты откуда такой взялся, чудо?

– Я не чудо, я Кларис, – чуть слышно прошептал мальчишка.

– Из дому сбежал, что ли?

– Нет у меня дома. – Кларис хлюпнул носом.

– Ты хочешь сказать, что прямо так и родился бродягой?

Мальчишка отрицательно покачал головой, печально вздохнул и молча уставился на огонь. Я накинул на его трясущиеся плечи, покрытые толстым слоем то ли грязи, то ли запекшейся крови, свою еще влажную от дождя куртку и спросил:

– Так все-таки, что заставило тебя в полуголом виде гулять ночью в лесу, да еще под проливным дождем? – В ответ ничего, кроме стука зубов, шмыганья носом и надсадного кашля, я так и не услышал. – Ладно, не хочешь, не рассказывай. – Я пожал плечами и принялся натягивать сапоги. – Правда, не знаю, как в таком случае я смогу тебе помочь. Разве что отвести к жрецу Светлых богов, чтобы он тебя вылечил.

– Спасибо, – снова прошептал Кларис, видно, кашель донимал его сильнее, когда он говорил в полный голос– Ты добрый эльф, да?

Я прыснул.

– Нет, я злой Рикланд!

– Ты принц Рикланд? – вытаращил глаза мальчишка. – Не может быть!

– Почему не может?

– Ну, понимаешь, – начал объяснять Кларис, чередуя короткие фразы с приступами кашля. – Ты только не обижайся… Про принца Рикланда говорят, что он… такой могучий герой… А ты… ну как бы это сказать… слишком худой. Тебе Гунарта Сильного вообще не одолеть… он же здоровенный. А Рикланд его одним ударом…

– Ты что, из замка Урманда? – спросил я. Кто еще мог знать про мою стычку с Гунартом, если не обитатель этого замка.

– Нет, что ты! – Мальчишку передернуло, будто я спросил, не сбежал ли он случайно из преисподней. – Проклятый Урманд сжег мою деревню и убил родителей! Я не стал бы жить в его замке!

– А где ты успел познакомиться с Гунартом? Или он тоже жег деревни вместе со своим хозяином? Мне говорили, что он этим не занимался.

– Он не жег деревень. Наемники Рикланда… они продали его на рудники… – негодующе заявил Кларис, но, взглянув на меня, смутился, закашлялся и удрученно добавил: – Говорят, они получили за него много денег… сколько обычно платят за троих.

– Крайт… Вот подлец! – разозлился я. – Я же запретил ему трогать Гунарта. Проклятый скряга, только и думает что о наживе. Вернусь в замок, башку сверну!

Такая вспышка гнева, как видно, вполне соответствовала представлению мальчишки о поведении королевских особ, потому что на его изможденном лице проскользнуло подобие приветливой улыбки.

– Неужели ты вправду принц Рикланд? Как здорово! А почему ты в лесу, без коня и оружия?

– Если я не ошибаюсь, принц может ходить где и как захочет. А вот что ты здесь делаешь, ты мне так и не рассказал.

– Ладно, расскажу. Только, умоляю… не отправляй меня на рудники!

Кларис удрал с рудников в Алмазных горах и безумно боялся погони. Я никогда не предполагал, что на рудниках могут быть дети, которые работают наравне со взрослыми, и что за любую провинность их бьют кнутом, а когда они болеют, просто сбрасывают в ущелье Потерянных Душ. Кларис говорил об этом как о чем-то обыденном.

– Понимаешь, в этом ущелье полно призраков. По ночам они разгуливают повсюду и наводят ужас на всех наших. Даже охранники их боятся, а у них ведь оружие. Хотя оружие против призраков не поможет. А каторжники вообще в цепях. Им даже не убежать… Если не принести жертву, то утром в бараках находят мертвеца. Иногда не одного. И всегда самых сильных. А если сбросить в ущелье какого-нибудь человека, призраки спокойно сидят внизу и не высовываются. Поэтому каждый вечер в ущелье скидывают кого-нибудь, кто работает плохо. – Тут Кларис опять зашелся в кашле, и я начал бояться, что конца его истории так никогда и не узнаю. Когда приступ прошел, Кларис вытер кровь, выступившую на губах, и продолжил: – Я возил алмазы из Задохлого тупика. А там случился обвал. Все погибли, кто там был. Их завалило. А я был рядом, но успел убежать. Воздух там ядовитый, и я заболел, начал кашлять. А Косой сказал, что на закате отправит меня к призракам. А когда всех повели в бараки, Гунарт Сильный сломал мои кандалы, и я смог сбежать. Я ушел уже далеко от гор, но все равно боюсь. Если орки возьмут собак, то меня поймают. Только не думаю, что они станут терять на меня время. На рудниках есть лекарь. Он сказал, что все равно я умру, раз уж был в Задохлом тупике.

Почему-то мне стало невероятно жалко этого мальчишку, и я понес всякую успокоительную чушь: мол, Вальдейн отличный целитель, вылечить Клариса для него пара пустяков, ну а когда Кларис выздоровеет, он, если захочет, сможет жить в Черном замке где-нибудь недалеко от кухни, будет есть сколько захочет, а потом я научу его сражаться, и он сможет вернуться на рудники и отомстить всем своим врагам – надсмотрщикам, которые били его кнутом, или вообще кому хочет. В общем, я наговорил столько, что бедный парень окончательно позабыл о своей болезни. Его глаза восторженно блестели, щеки горели каким-то лихорадочным румянцем, принятым мной по неопытности за признак скорого выздоровления, а сам он был готов бежать за мной хоть на край света.

Однако сказать, что отведу Клариса в храм, оказалось значительно легче, чем это сделать. Пройдя немного довольно бойким шагом, он сник и дальше тащился, как старый Васк, конюх из Черного замка, когда хватит лишку на ярмарке в Веселой деревне, то и дело останавливаясь, сильно кашляя и дыша так, как будто через его легкие навылет прошла стрела. Я понял, что в таком темпе, если мы и дойдем до храма Светлых богов, то не раньше, чем наступит зима. Не представляю, как он умудрился сбежать с рудников, ведь догнать его мог бы трехлетний ребенок. В довершение всего он вообще закатил глаза и свалился на землю. Я выругался сквозь зубы, поднял его на руки и побежал изо всех сил, стараясь наверстать потерянное время.

В храме Светлых богов было сухо и тепло. Вальдейн молился, обратившись лицом к солнцу, заглядывавшему в храм через высокое, странной формы окно, выходившее на восток. Он оглянулся на звук моих шагов и удивленно изогнул изящные брови.

– Как, ты вернулся, принц? Керниус был уверен, что ты отправился в Черный замок.

– Нет, я пошел в другую сторону.

– Все-таки в горы? А что заставило тебя повернуть назад? И что это за спящий ребенок у тебя на руках? Никогда не видел таких измученных детей. Где ты его нашел?

– Я тебе потом все расскажу, а сейчас, будь другом, помоги ему. По-моему, он сильно болен, по крайней мере, сам идти не мог. И у него кашель.

Вальдейн взял у меня Клариса, положил на возвышение рядом со статуей богини Земли и стал осматривать. Он подержал его за запястье, послушал что-то там, в груди, то ли сердце, то ли легкие, зачем-то оттянул веко и заглянул в глаза. Лицо его мрачнело все больше и больше.

– Я, конечно, попытаюсь его вылечить, но, боюсь, не смогу. Он должен умереть через час или два, и я не в силах ему помочь, – вздохнул он.

– А Белый маг?

– Керниус ушел, едва кончился дождь. Его не догнать.

Вообще-то чужая смерть мало меня трогает, сам я не раз отправлял на тот свет и более достойных людей, чем бедняга Кларис, и ни разу в моей душе не появилось ни капли жалости. И вдруг, неожиданно для себя, я почувствовал, что судьба малознакомого грязного нищего мальчишки мне не безразлична. В последний раз я так огорчался, когда отравили мою любимую кобылу Соню, мать Счастливчика. И зачем судьба свела меня с ним? Я ведь даже не хотел идти в ту сторону, хотел вернуться в замок. Или не хотел? Так или иначе, но раз уж его жизненный путь пересекся с моим, то я приложу все силы, чтобы ему помочь. Главное было убедить Вальдейна, чтобы тот хотя бы попробовал. Как жаль, что со мной не было Энди. Уж он бы точно вылечил Клариса! Но Энди был далеко, и я, как мог, стал уговаривать эльфа:

– Но, Вальдейн, почему ты решил, что Кларис умрет, он же даже не ранен! С какой стати ему умирать? Еще три часа назад он болтал как ни в чем не бывало, так что не говори глупости. Ну посмотри, он же дышит. Если ты его вылечишь, я хорошо заплачу тебе. Хочешь, я отдам тебе все свои бриллианты? – И я один за другим стал снимать с пальцев перстни.

– Подожди, Рикланд. Я действительно не смогу вылечить его, хоть ты пообещай мне все золото Фаргорда. У этого мальчика тяжелый недуг, который поражает людей или эльфов, долго живущих в сырых подземельях. Болезнь разъедает легкие, и человек задыхается. В самом начале болезнь можно вылечить, но сейчас уже конец. От его легких почти ничего не осталось.

– Проклятье! Стоило тащить его сюда, чтобы услышать, что ты ни черта не можешь сделать!

– Прекрати ругаться, принц, ты в храме! Я же сказал, что попытаюсь!

Вальдейн достал какие-то снадобья и склонился над Кларисом. Эльф колдовал над ним несколько часов. Сначала я смотрел, но потом мне все это надоело, все равно я ничего не понимал. Говорил Вальдейн исключительно на эльфийском, на котором я умею только здороваться, а что он делал, мне было не видно за его спиной. Я походил по храму, умылся в Священном источнике и вышел наружу.

Не могу я ничего не делать, мне становится невыносимо скучно. Я обошел вокруг храма, отломил подходящий сук и стал разминаться, как это обычно делаю с мечом.

– Красиво! – похвалил Вальдейн, появившись на пороге храма. – Ты проворен, как солнечный зайчик. Я не успеваю уследить за твоими движениями! Пойдем. Кларис очнулся и попросил, чтобы я позвал тебя. Он хочет тебе что-то сказать.

Кларис полулежал, прислонившись к алтарю богини Земли, он был очень бледен, глаза его горели лихорадочным огнем и смотрели куда-то мимо меня. Я подошел и присел рядом.

– Эй, Кларис! Как ты?

– А, Рикланд! Ты знаешь, я умираю. Как хорошо, что ты пришел. С тобой мне совсем не страшно. Представляешь, если бы ты не нашел меня, я бы умер прямо в лесу. Или упал бы с дерева и меня разорвали волки. Спасибо тебе за все!

– Не говори ерунды, Кларис! Вальдейн тебя вылечит!

– Нет, Рикланд! Смерть уже стоит у моего изголовья. Я ее вижу. Она очень красивая. Похожа на мою маму, когда она была молодой, а я совсем маленьким. Она совсем не страшная. Знаешь, я мечтал быть похожим на тебя. Но не мог. Про тебя пели песни, как ты мстил оркам за смерть брата. А я слушал и завидовал. Я тоже должен был отомстить. За смерть родителей. И сестры. Но испугался. И попал на рудники. Это боги наказали меня. За трусость. – Кларис виновато вздохнул, внезапно лицо его озарила улыбка. – Эльф сказал, что я попаду в Лучший мир, – заявил он. – Может, там будет и твой брат. Я расскажу ему о тебе.

– Лучше не надо, не рассказывай, я ему не понравлюсь. Могу я что-нибудь сделать для тебя? Скажи мне, кому отомстить за твою смерть?

– Не надо за меня мстить. Лучше освободи Гунарта Сильного. Если сможешь. Ему достается на рудниках больше всех. Его заставляют делать самую тяжелую работу, кормят хуже всех и постоянно бьют кнутом. Это он помог мне бежать. Порвал цепь голыми руками. Обещай, что освободишь его. Ведь это ты виноват, что Гунарт попал на рудники.

– Ладно, Кларис, обещаю! И клянусь, кто-нибудь ответит за твою смерть!

Как же я не люблю давать обещаний. Я слишком серьезно отношусь к ним и, если что пообещаю, расшибусь в лепешку, но сделаю.

Гунарта Сильного мне освобождать совершенно не хотелось. Не потому, что он был моим врагом, как раз наоборот, Гунарт мне нравился, хотя и был телохранителем маньяка Урманда. Просто я считал: то, что он попал на рудники, его личные трудности. Однако последнее желание умирающего надо выполнять, и я пообещал. Кларис удовлетворенно улыбнулся и перестал дышать.

Я гневно взглянул на Вальдейна:

– Почему ты его не вылечил?

– Я облегчил ему страдания. Он попадет в Лучший мир счастливым!

– Тоже мне счастье! Что ему тут, плохо было?

– Конечно, плохо! Что хорошего он видел на этом свете?

– Может, у него все было впереди! Энди бы его точно спас!

– А кто такой Энди? Имя похоже на гномье, но гномы не разбираются в целительстве.

– Это мой друг, Эндилорн. Он волшебник, хотя ненамного старше Клариса. Если бы ты знал, какие раны он исцеляет!

– Эндилорн… Одинокий странник, если перевести с эльфийского… – Вальдейн задумался. – Никогда не слышал о таком волшебнике. Ты говоришь, он не старше Клариса. А не тот ли это мальчик, которого разыскивает Керниус?

Я понял, что проболтался. Язык бы мне отрезать! Я стал усиленно соображать, как бы выкрутиться, но сказанного не воротишь. Вальдейн между тем принялся меня расспрашивать, но я быстренько напомнил ему о том, что Клариса неплохо бы похоронить, и он занялся приготовлениями к обряду. А я наклонился к Кларису и тихо сказал: «Прощай, Кларис, пусть в Лучшем мире тебе повезет больше, чем в этом!» и выбежал из храма. Терпеть не могу принимать участие в погребальных церемониях.