Текст книги "Зуб кобры"

Автор книги: Сергей Дмитрюк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

– Тогда что? – упрямо спросил Тадеуш.

– Не знаю… Почему его убили? Вот вопрос!

– Ну, на этот вопрос как раз легко найти ответ! Чем-то он не угодил им. Возможно, хотел передать их в наши руки. Ведь зачем-то он собирался лететь на Землю?!

– Кому «им»? О ком ты говоришь, Белоголовый? – Я внимательно посмотрел на Сабуро. Клубок загадок, обрушившихся на нас, начал меня раздражать. – О чем мы вообще здесь говорим?!

– Черт возьми! Интересная история получается! Клянусь небом, интересная! – неожиданно воскликнул Сун-лин.

Я взглянул на него. Раскосые глаза пилота хитро щурились. Неужели он что-то понял во всем этом? Может быть, все-таки связаться с Громовым? Посоветоваться? Он наверняка найдет правильное решение… Нет, нельзя! Не удобно по каждому вопросу беспокоить старика. Нужно думать самому, искать выход из лабиринта вопросов. Иначе будет стыдно смотреть товарищам в глаза. И, как назло, нет времени для более тщательного расследования! Как все-таки не вовремя этот спешный отъезд на Землю! Может, не лететь?..

Я взглянул на часы: без четверти три. Через полчаса улетает пассажирский лайнер «Земля – Орбитальная-12». Можно было бы, конечно, полететь и на грузовом корабле позже, но Торрена станет ждать моего возвращения именно с этим кораблем. Будет неудобно, если я не прилечу.

Я встал. Посмотрел на товарищей. Сабуро сидел хмурый, насупившийся; густые брови его торчали, как кустики крыжовника. Сун-лин сидел все так же, закинув нога на ногу, и о чем-то думал. В темных глазах его светились лукавые искорки.

– Спешишь улететь? – Сабуро иронически усмехнулся.

– Да.

– А нам, значит, расхлебывать эту кашу? – Он посмотрел на Сун-лина. – Так, что ли? Не по-товарищески получается как-то. А, Влад?

Его слова меня задели.

– Ну, знаешь! Я же не по своей воле, и потом…

– Причину всегда можно найти! – отмахнулся Тадеуш.

Я не выдержал. В самом деле, что он, не понимает, что я должен лететь? Он же сам слышал мой разговор с Торреной. Я и так отложил вылет на четыре часа!

– Ошибаешься, Белоголовый! Причин я не ищу. Но есть такое слово – «приказ». Надеюсь, тебе оно знакомо? И не нам с тобой обсуждать приказы начальства! Поэтому через двадцать пять минут (я взглянул на часы) я должен покинуть станцию, и заниматься этим делом придется тебе самому.

– Ты главный, тебе виднее! – пробурчал Сабуро.

– Вот именно! Можешь запросить помощи у Центра… Или вот, хотя бы, привлеки к этому делу Мышонка! Парень он сообразительный, голова у него светлая. Суть дела он, наверное, уже понял, а если нет, то ты ему все разъяснишь.

– Что ж! – Сун-лин мотнул головой. – Я не прочь помочь Тоде! К тому же у меня есть кое-какие соображения на этот счет…

– Какие соображения? – сразу оживился я.

– Нет, Влада! Пока не скажу. Нельзя! А то все сорвется. У меня такая примета: если проболтаюсь раньше времени, значит, не жди удачи в деле. Ты не беспокойся, лети. Мы с Тодой обязательно во всем разберемся и сделаем как надо.

Его самоуверенный тон заставил меня усомниться, но потом я успокоился. Может быть, и правда Сун-лин во всем разберется? Мы с Тадеушем иногда не можем понять всего, наверное, потому, что идем к решению задачи путем сопоставления аналогов. Это часто путает, подводит нас. А он – человек в нашем деле новый, не знающий аналогов. Ему, наверное, легче.

– Что, пятки зудят, как домой охота? А? – усмехнулся Сабуро. – Ну, давай, давай! Беги! Только смотри, не споткнись о переборку в грузовом отсеке, а то потом придется искать подходящее оправдание – ссадины-то сойти не успеют!

– Ладно, Тадеуш, не обижайся, – сказал я примирительно. – Вот что. Думаю, тело Торкали нужно отправить на Землю. Сообщи его родственникам… Хотя нет, я сам обо всем позабочусь. Пусть только его проводят со всеми почестями.

– Хорошо. Не переживай. Все сделаем, как положено.

Сабуро встал, протянул мне на прощание руку.

Я пожал ее, кивнул Сун-лину и вышел. В каюте собрал немногочисленные личные вещи, сложил все в пластиковый чемодан. В последний раз оглядел тесное помещение: не забыл ли чего? По старинному обычаю присел на дорогу. Уже в коридоре, идя на Стартовую, почувствовал странную легкость в теле. Искусственный гравитатор работал нормально, ощущение тяжести было нормальное, а я, словно на крыльях летел, при каждом новом шаге отрываясь от пола.

«Э, нет, брат! Лукавишь! Не только приказ гонит тебя на Землю. Прав Сабуро, сам хочешь поскорее покинуть эту стальную скорлупу! Засиделся ты здесь, соскучился по солнцу настоящему, по ветру, по запахам земным, а не этим, синтезированным в биомассе здесь, на Орбитальной. Прощай, теснота и мнимый космический комфорт! Скорее на Землю, на простор!»

Я плотнее застегнул молнию на комбинезоне, поудобнее перехватил чемодан и шагнул в кабину лифта.

* * *

Неослабевающий ветер гудел за стенами зала, словно в бессильной ярости хотел сорвать бетонные перекрытия, разметать их, унести с собой.

Учитель сидел напротив, прикрыв веки и не глядя на меня. Руки его спокойно лежали на коленях. Несмотря на холод, он был в одном черном кимоно, которое носил всегда и не снимал, даже ложась спать.

Клац, клац, клац…

Где-то, за пределами зала, деревянные ставни бились друг о друга, но постепенно этот звук отдалился и как будто исчез вовсе.

Здесь, на Тибете, сильные холодные ветры дуют очень часто, но сегодня ветер был особенно необузданным и свирепым. Кругом одни горы; на много километров в округе нет ни одного жилого поселка. Дикий, суровый край с хаосом скал, обрывов, глубоких ущелий, грохотом горных рек, несущихся в этих ущельях, и постоянных обвалов. Здесь, в этом природном заповеднике, оставленном человеком не тронутым грандиозными преобразованиями, охватившими всю планету и изменившими ее облик, одиноко затерялся небольшой буддийский монастырь. Внизу, в теплой долине было построено новое современное здание Школы Охранных Систем Общества с множеством аудиторий, лекториев, учебных центров, спортивных залов, видеотеками и музеем. Но курс изучения древних боевых искусств Востока проходил именно здесь, в этом заброшенном монастыре.

Когда-то здесь шла размеренная жизнь монахов, но вот уже шестьсот лет, как последний лама покинул этот монастырь и спустился в плодородную долину, прихватив с собой на память молитвенную мельницу и поклонившись всем пяти буддийским частям света.

Не известно, сколько еще времени простоял бы так монастырь на узком горном перевале, если бы его не обнаружила одна археологическая экспедиция и не предложила использовать как музей. Музей из монастыря делать не стали ввиду его малой исторической ценности, а вот школу для специальной подготовки сотрудников ОСО построить решили. Место здесь было подходящее, недаром буддийские монахи, жившие здесь, считались выносливыми и сильными людьми. Грозные горные пейзажи, заснеженные вершины настраивали на определенный лад. Красота гор была не просто созерцательной, она заставляла задумываться над сутью вещей, давала людям необходимый душевный настрой.

По предложению Совета Охранных Систем Общества были собраны все знатоки древности, знакомые с историей этого края. Из них и был сформирован костяк преподавательского состава школы. Старые мастера передавали свое искусство молодым ребятам в соответствии с древними традициями и методикой, разработанной столетия назад…

Я взглянул на учителя. Губы его шевелились. Я напряг слух. Учитель произносил ритмические фразы, смысл которых ускользал от меня:

 
Глиняный сосуд
Каждый гончар лепит по-своему,
Но ценность сосуда зависит от того,
Насколько глубока пустота в нем.
Наполни сосуд молоком
И ты узнаешь, дает ли он жизнь
Или смерть притаилась на дне его.
 

Я старался поймать взгляд учителя, но два уголька – глаза учителя, – казалось, одновременно видели и меня, и то, что вокруг него, и даже, что находится за пределами зала и всего монастыря.

 
Ветер, несущий холод горных снегов,
Или жар пустыни не что иное,
Как пустота.
Но, наполненная яростью льва,
Пустота эта способна сокрушить скалы,
Вбирая в себя силу и твердость скалы.
 

Наконец, учитель посмотрел мне в глаза.

– Для тебя зеленый и красный цвета реальны, но для слепого они не существуют, верно?

От напряжения на лбу у меня выступили бисеринки пота. Пальцы рук и ног закоченели. Я боролся с искушением пошевелить ими.

– Я подвожу тебя к единственно правильному взгляду на вещи. Каждый предмет лишен реальности, ничто не существует само по себе. Все в мире находится в постоянном изменении. Природа реальности в этом изменении. Процесс изменения и есть «ку» – пустота. Пустота эта означает нечто, лишенное самостоятельной реальности, процесс постоянного, взаимосвязанного изменения вещей. Познать природу реальности – значит понять постоянство этого процесса и перестать делать различия. Когда ты начинаешь различать что-то, твой мозг останавливается и ты выпадаешь из этого мирового процесса. Думать о смерти, когда стоишь лицом к лицу со своим врагом, значит остановить свой мозг…

Я прикрыл глаза, обдумывая услышанное. Вот ради чего учитель говорил так долго! Вот главная мысль, которую следует воспринять!

– Внутри тебя должна быть пустота. Мозг твой должен быть ясен и чист, как мозг ребенка. Ничто не должно сковывать твоего сознания, только тогда ты достигнешь просветления. Это и есть великое понятие Дзен! Если ты сумеешь достигнуть этого, тебе откроются тайные замыслы противника, и тем самым он станет заведомо слабее тебя. Ты сконцентрируешь в себе всю силу сущего и победишь врага!.. А теперь начнем урок, – коротко сказал учитель и троекратно хлопнул в ладоши.

С шумом раскрылись двери с четырех сторон просторного зала, впуская вместе с порывами леденящего ветра четыре пары людей в красных кимоно. Учитель произнес несколько слов, и все восемь человек угрожающе двинулись на меня.

Выжидая, я оценивал силу каждого противника. Я позволил им напасть на себя, чтобы воспользоваться их ошибками. Первый ответный удар сбил с ног сразу двоих нападавших. Не останавливаясь, в непрерывном движении, я выпрыгнул высоко вверх, оказавшись за спинами своих противников. Движение вперед – удары нападавших вызвали лишь колыхание воздуха над моей головой. Я снова прыгнул вперед и вверх, скрестным ударом ног повалив еще двоих. Уже коснувшись ногами пола, отбил удары нападавшего и отбросил его в сторону.

«Не страшись силы и численности врага. Ускользай от его ударов быстрее ветра. Наноси ответные удары со стремительностью молнии», – слова учителя звучали в моей голове.

Схватка продолжалась минуту, не больше. Я вышел из нее победителем. Тяжело дыша, посмотрел на учителя. Тот ничего не сказал. В его глазах мелькнуло сожаление.

– Нападай! – коротко приказал он.

Я осторожно приблизился к нему. Учителю было далеко за девяносто. На голову ниже меня, он казался совсем ветхим и слабым. Но на легкую победу я не рассчитывал.

Я сделал быстрый выпад. Учитель чуть шевельнул рукой, и мне пришлось отступить на несколько шагов. Теперь он был в очень низкой стойке, с широко расставленными ногами. Его маленькие руки, казалось, приобрели твердость дерева и были угрожающе нацелены на меня. Я вновь бросился на него, обрушив на град ударов, которые он отразил с удивительной легкостью. Захваченный схваткой, я на мгновение потерял бдительность. Сделав обманное движение вперед, я тут же развернулся на опорной ноге, собираясь нанести ему сокрушительный удар ребром ладони в переносицу, но учитель скрестным движением рук поймал мою руку и резко рванул ее вниз. Я ударил его другой рукой, но он уже упал на жесткий ковер, оплетя ногами мои ноги, быстро повернулся на бок. Не удержавшись, я повалился на спину. Учитель мгновенно вскочил и едва коснулся пяткой моего виска, обозначая смертельный удар.

Пристыженный, я поднялся на ноги, с восхищением глядя на учителя. Он посмотрел мне в глаза. Черные угли вспыхнули ярким пламенем, ослепившим меня. Но через мгновение его лицо, как и прежде, было непроницаемо-спокойным.

– Иди отдыхать, – бесстрастно произнес он.

Я склонил голову и повернулся к выходу.

Сбросив с себя спортивный костюм, я забрался в кабину ионного душа и с наслаждением подставил лицо прохладным струям воды. Я растягивал удовольствие, делая ионизацию все более интенсивной, а воду все более холодной, пока громкий окрик не оторвал меня от этого удовольствия. Выглянув из душевой кабинки, я увидел, как по проходу, скользя на мокром кафеле, идет человек в форме ОСО. Заметив меня, он сделал широкий приглашающий жест, и мне пришлось завернуться в мягкое полотенце, чтобы предстать перед ним в подобающем виде. Особого подъема настроения от встречи с ним я не испытывал, хотя понимал, что случилось что-то важное, иначе со мной связались бы обычным способом – по визиофону.

– Влад Стив? Оперативный сотрудник Особого отдела? Это вы? – Он пристально посмотрел на меня.

– Да, – кивнул я. – В чем дело?

– Вам сообщение! – Рассыльный протянул мне синюю карточку вызова в Город и, козырнув, исчез, не дав мне даже опомниться.

Я повертел в руках кусочек пластмассы и вздохнул. Ну вот, снова срочное задание!

* * *

Школа, в которой я проходил курс спецподготовки, находилась в Австрало-Азиатском жилом поясе, в Северной зоне, и дорога до Города отняла у меня больше трех часов.

Сидя в поезде магнитной дороги, у окна, протянувшегося во всю длину вагона, я старался понять, что могло послужить причиной столь срочного вызова меня в Город. Не прошло еще и двух недель, как я вернулся с Орбитальной и был направлен на трехмесячный курс повышения квалификации, проводившийся раз в два года, и вот Громов отзывает меня назад. Что могло произойти? Что могло заставить начальника Особого отдела, очень дотошного в вопросах профессиональной подготовки сотрудников, изменить своему принципу. Глядя на голубой туман, плывший по выпуклой поверхности оконного стекла, я обдумывал возможные причины столь необычного поведения Громова и все больше склонялся к мысли о чрезвычайной серьезности случившегося. Сейчас, после того, как Сида Новака назначили начальником Биологической защиты на Терре, далеко от Земли, я стал для Громова «сотрудником номер один», как шутили ребята в Отделе. Ведь не для кого не было секретом то, что Громов ценил Сида и справедливо считал его лучшим оперативным сотрудником. Да и сам Громов не скрывал этого, хотя никогда не делал для него никаких отличий и скидок. Скорее наоборот, был с ним более строг и требователен, чем с остальными.

Теперь, когда Сид на Терре, «сотрудником номер один» для Громова стал я. Трудно сказать, что я испытывал от этого своеобразного назначения. Радость?.. Гордость?.. Нет, скорее чувство огромной ответственности, а ответственность – очень тяжелая ноша! Неожиданно мне в голову пришла мысль: «А что же должен был испытывать в свое время Сид, находясь в моем нынешнем положении?»

Эх, Сид, Сид! Старый дружище! Перед его отлетом мы даже не смогли по-настоящему попрощаться – я был на другом конце планеты (на одном из титановых рудников у побережья Южной Америки произошла авария: в результате обвала под тысячетонным слоем породы было заживо погребено несколько сотен человек). Работая в спасательной команде, я не смог приехать, чтобы проводить друга в дальний путь: прощались по визиофону. Я считал себя виноватым перед ним, но больше всего перед его женой Светланой. В чем-то я даже завидовал ей, ведь она понимала своего мужа так, как его не понимал никто другой…

Погрузившись в воспоминания, я не заметил, как достал из кобуры пистолет, который, не знаю зачем, прихватил с собой из Школы, ведь он был даже не заряжен, а носить с собой оружие разрешалось только с особого распоряжения Совета Охранных Систем Общества. За окном вагона проносились бескрайние степи – поезд мчался по просторам Туранской низменности, и ветер, поднимавшийся от стремительного движения вагонов, широкими волнами разводил высокую серебристую траву, которой густо поросла степь. Горевшие тусклым гранатовым огнем маяки системы оповещения Дороги мелькали неуловимыми метеорами, почти не задерживаясь на сетчатке глаз. Бесшумное и плавное скольжение поезда убаюкивало и успокаивало, а мягкое тело глубокого кресла, покрытое теплой искусственной кожей, услужливо поддерживало меня, чутко реагируя на каждое мое движение.

Острое ощущение чьего-то пристального взгляда отвлекло меня от воспоминаний. Приобретенное в длительных тренировках искусство видеть невидимое – харагей – не могло обмануть меня. Слегка повернув голову вправо, я встретился взглядом с совсем еще юной девушкой, сидевшей в боковом ряду кресел. Темные волосы ее, круто вьющиеся на затылке, трепал ветер, врывавшийся в приоткрытое окно. В серых глазах прекрасной незнакомки застыло недоумение, смешанное с любопытством. Через минуту я понял, чем привлек ее внимание: в руках у меня все еще было оружие. Поспешно сунув пистолет под полу куртки, я снова посмотрел на девушку. Наверное, мои движения были довольно неуклюжими, потому что губы маленького рта юной женщины дрогнули в сдержанной усмешке. Она еще раз пристально посмотрела мне в глаза и отвернулась к окну, устремив задумчивый взгляд в бескрайнюю степную даль.

«Дурацкая привычка всюду возить с собой оружие!» – пришли на память слова Сида, много раз ругавшего меня за это. А я так и не смог избавиться от этой странной тяги.

Святое небо! Сколько же с тех пор прошло времени? Шесть?.. Да, да, шесть лет! Как же давно это было! Прошли годы бесшабашной молодости, остались одни воспоминания. Жизнь стремительно и неукротимо летит вперед, и нельзя вернуться назад по Реке Времени, чтобы прожить снова неповторимые мгновения, пережитые вместе. И, конечно, самым незабываемым событием тех лет, оставшимся в памяти, было открытие подлинной истории человечества, его трудного пути по звездным тропам, приведшего в конце концов наших учителей и предков на Землю. Этот феномен ученые изучают до сих пор, тщательно исследуя тысячи исторических фактов и материальных свидетельств тех древних времен, пытаясь осознать истину и донести ее остальным людям. Полная разгадка еще впереди. Но… Недоуменный взгляд той девушки вернул меня к прежним мыслям.

Оружие всегда было моей слабостью. Не раз я задумывался над тем, почему вид его вызывает у современных людей неизменный интерес, пока наконец не пришел к единственно правильному, на мой взгляд, выводу. Войны, после Мирового Воссоединения, канули в прошлое, и оружие утратило свое прежнее значение. Люди приступили к грандиозным преобразованиям своей жизни, к строительству всепланетного бесклассового общества. Но старое не сдавалось без боя, оно проявлялось и в новой жизни в самых невероятных формах. У человечества еще не было тех замечательных воспитательных школ, без которых теперь немыслимо существование Трудового Братства. Тончайшая, требующая огромной затраты сил, воспитательная работа по формированию нового человека только-только началась, и должно было смениться не одно поколение, прежде чем самодисциплина и ответственность людей достигли бы уровня высокоразвитой цивилизации, устремленной на просторы космоса. Именно тогда и были созданы Охранные Системы Общества, в задачу которых входила обязанность оберегать нарождающийся росток новой жизни. Оружие в деятельности ОСО применялось крайне редко и лишь в исключительных случаях, поэтому и в повседневной жизни оно рассматривалось, как музейная редкость. Видя его, люди пытались понять, зачем нужны эти диковинные металлические штуки, призванные убивать, теперь, когда все люди стали братьями по труду?..

И все же, как та девушка похожа на Таню! Я снова взглянул в сторону своей спутницы. Она сидела в свободной позе, откинувшись и расслабившись в уютной глубине кресла, устремив задумчивый взгляд за окно вагона. Казалось, ничто окружающее не существовало сейчас для нее. Я всматривался в ее лицо, ища в нем сходство с Таниным лицом. Нет, конечно, полного сходства не было: лишь отдельные, едва уловимые черты делали их похожими, в остальном же они были разными. Наверное, это от долгой разлуки мне показалось, что та девушка похожа на Таню, и оттого, что я постоянно думаю о ней. После нашей встречи два года назад в каждом красивом женском лице мне видится лицо Тани. Вот и сейчас я, казалось бы, думаю о вызове Громова, а на самом деле из головы не выходит Таня. Ведь она ничего не знает о моем возвращении на Землю.

Как я хочу окунуться в ее глаза и забыть обо всем! В эти удивительные, загадочные глаза, не похожие ни на одни глаза в мире: то зеленоватые, как морская вода в ясную погоду; то прозрачно-голубые, как бесконечно-высокое небо; то серые и чистые, вспыхивающие красными огоньками. Веселые, грустные, задумчивые, тревожные, требовательные и ласковые – мои дорогие глаза! Взгляд этих глаз однажды, раз и навсегда, перевернул все в моей жизни, заставил взглянуть на мир по-новому. Все, что раньше казалось таким важным и всеобъемлющим, отошло на второй план, уступило место ей, которую я искал всю свою жизнь и наконец нашел!

* * *

Было двенадцать часов дня, когда я вошел в вестибюль Совета ОСО. В здании Совета, как всегда, царило оживление, сразу же настраивавшее на определенный лад. Взбежав по широкой лестнице и здороваясь со встречными сотрудниками в лиловой и голубой форме, я направился к кабине лифта, вознесшего меня по наружной галерее на несколько этажей над площадью Совета.

Едва раскрыв дверь кабинета Громова, я понял, что начальник Особого отдела провел сегодняшнюю ночь на своем рабочем месте. Рамы окна были раскрыты настежь; лампы на потолке горели, хотя в их скудном свете уже не было никакой необходимости – солнечные лучи радостным потоком устремлялись в комнату, золотя оптические шторы, сдвинутые вправо; заставляли ослепительно блестеть полированные шкафы и столы.

В кресле напротив окна сидел очень полный человек, чем-то напоминавший добродушного медведя. Темная, почти черная, кожа его с лиловатым оттенком блестела на солнце подстать полировке шкафов; взгляд больших круглых глаз блуждал по экрану ЭЗП, лежащей перед ним на столе, явно не видя текста, проходящего по нему, – судя по всему, занимался он этим уже не первый час. Голубоватые белки глаз слегка покраснели от напряжения бессонной ночи. Сам Громов выглядел не лучше и беспокойно шагал по кабинету – от окна к шкафу и обратно.

Прекрасно зная своего начальника, я сразу понял: случилось что-то чрезвычайное, из ряда вон выходящее, иначе бы он не был так взволнован. Видя, что ни Громов, ни негр, сидящий в кресле, не заметили моего появления, я громко откашлялся. Громов сразу же остановился и обернулся в мою сторону. С минуту он внимательно изучал мое лицо, словно ища в нем каких-то перемен; затем, кивком головы, поздоровался и указал на кресло напротив чернокожего гиганта. Я послушно сел. Волнение начальника Особого отдела начало передаваться и мне.

Длинные, худые руки Громова оперлись о стол; голова, торчащая из плеч на тонкой шее, склонилась вперед; глаза смотрели пронзительно и требовательно. Сейчас он был похож на старого, потрепанного ветрами и временем орла, взгромоздившегося на горной вершине. Через минуту он устало вздохнул, опустился в кресло и произнес рассеянно, словно речь шла о чем-то малозначительном:

– Влад! Познакомься. Это председатель Совета ОСО Бехайлу Менгеша. Ты, видимо, много наслышан о нем?..

Я удивленно посмотрел на Громова. Это что, была шутка? Вел он себя, по крайней мере, странно. Как я мог не знать Менгешу, с которым мне не раз приходилось сталкиваться по работе?! Тем более странным показалось мне и поведение самого председателя Совета ОСО, который сделал вид, что мы действительно не знакомы. Это меня озадачило и насторожило.

– Вот, полюбуйся! – Громов небрежно и, как мне показалось, брезгливо бросил на стол объемистый печатный журнал в глянцевой обложке.

Я сразу понял, что имею дело с изданием из Сообщества. В Трудовом Братстве подобные журналы, с нанесенным на бумагу краской текстом, можно было увидеть теперь только в музеях. Судя по надписи на обложке, это был центральный печатный орган правительства Сообщества, именовавшийся не иначе, как «Звездный Орел». Пока я изучал содержание первых страниц, покрытых убористым текстом из замысловатых иероглифов, Громов стоял рядом и нетерпеливо вертел в руках карандаш. Менгеша делал вид, что не обращает на происходящее никакого внимания, сосредоточенно разглядывая свои ногти. Наконец, я нашел нужную страницу. Название статьи было выделено жирным шрифтом и гласило: «Путь к звездам – единственное спасение для Сообщества от перенаселения». Ого! Это что-то новенькое! Во всю страницу была изображена обнаженная девица, распростертая на фоне звезд Млечного Пути, судя по всему, символизировавшая это самое устремление к звездам.

Я стал внимательно вчитываться в заметку, но уже через пару десятков строк понял, почему именно эта статья так заинтересовала Громова. На память сразу же пришли события двухлетней давности. Тогда мирный патруль Трудового Братства с Орбитальной-12, работавший в рамках программы «Купол», подвергся нападению ракетопланов Сообщества в Договорной зоне, и в стычке погиб один из наших патрульных – «Икс-43». Все это было на слуху у каждого жителя Земли и обитателей звездных колоний Трудового Братства последнее время. Ракетопланы Сообщества вероломно нарушили границу пространства, отведенного по Договору Мирового Воссоединения под зону бессрочного пользования Сообщества, и патрульные Трудового Братства, получившие предупреждение с Базы, имели полное право задержать нарушителей и сопроводить их восвояси. Что они и пытались сделать!

Патрульный «Икс-43» по радио объявил ракетопланы Сообщества задержанными и отдал приказ выстроиться по хвосту головного корабля в колонну. В ответ один из кораблей-нарушителей открыл огонь. Пилоты патрульных «Икс-42» и «Икс-41», наблюдавшие за всем происходящим со стороны, впоследствии рассказывали, что патрульный «Икс-43» перестал существовать буквально у них на глазах, превратившись в сгусток белого пламени в ореоле ярчайших искр.

Весть о происшедшем облетела все уголки космоса, где успели поселиться люди Земли, создавая новые колонии. Была назначена авторитетная комиссия. Она установила, что против патрульных Трудового Братства было применено секретное оружие, обладавшее огромной разрушительной силой. Это оружие способно уничтожить любые защитные поля наших кораблей, расщепляя вещество на молекулярном уровне.

Данные о том, что ученые Сообщества занимаются тайными разработками нового вида оружия, давно просачивались в Трудовое Братство, и вот трагический случай, как будто подтвердивший эти опасения. Все это являлось грубейшим нарушением Договора, но неопровержимых доказательств у комиссии тогда не оказалось, и Сообществу удалось замять конфликт. И вот теперь я читаю статью, в которой явно просматривается прямой призыв к повторению событий двухлетней давности, только в еще более широких масштабах.

Внимание мое привлекла строка (Громов выделил ее красным карандашом): «… В настоящее время у Сообщества появились новые возможности проникновения в Глубокий космос, поддержанные нашими учеными и позволяющие нам перейти на совершенно иной этап своего развития». Это, видимо, была главная мысль, из которой Громов делал свои логические заключения.

– Тебе ничего не напоминает эта статья? – спросил он, внимательно наблюдая за мной.

– «Хартумский конфликт»? – Я поднял на него глаза.

– Вот именно! Если помнишь, там было подозрение на применение Сообществом нового оружия? Доказать тогда ничего не удалось, и инцидент как будто замяли. И вот опять недвусмысленное напоминание… – Он взял у меня журнал и, близоруко щурясь, прочел: – «… появились новые возможности проникновения в Глубокий космос, поддержанные нашими учеными…» Разве не понятно, о каких возможностях идет речь?! – Громов испытующе посмотрел на меня.

Я не спешил с выводами, пытаясь продумать все возможные варианты.

– А если это только ловушка? – Я посмотрел прямо ему в глаза. – Сообщество только и ищет предлог, чтобы пересмотреть Договор и отодвинуть закрытую зону как можно дальше!

Громов удрученно опустил глаза. Видимо, он ждал от меня поддержки.

– О пересмотре Договора не может быть и речи! – твердо отрезал Менгеша.

– Во всяком случае, статья не может служить веским доказательством для какого бы то ни было заявления, особенно официального, – поспешно добавил я.

– Выступать с официальным заявлением пока еще рано, – сказал председатель Совета ОСО, задумчиво глядя на полированную поверхность стола.

– Именно поэтому мы и вызвали тебя! – вставил Громов, и глаза его снова заблестели; взгляд стал твердым. – Тебе придется вылететь в Сообщество незамедлительно и любой ценой добыть официальные документы, подтверждающие наши опасения!

Я даже привстал от неожиданности. Не давая мне опомниться, в разговор снова вступил Менгеша:

– Иван Вениаминович предложил вашу кандидатуру как самую подходящую, и я не стал возражать. Признаться, я много наслышан о вас хорошего. – Он дружелюбно улыбнулся мне.

Я моргал глазами. Вот это да! Невнятно проговорил:

– Иван Вениаминович!..

– Влад! – Громов положил руку мне на плечо. Взгляд его стал необычно жестким. – Не мне тебе объяснять всю важность этого задания. На карту поставлена судьба Трудового Братства – жизни многих миллионов и миллионов людей! Будут ли они живы и счастливы завтра, зависит теперь от нас с тобой… – Он помолчал. – Посуди сам, кроме тебя послать мне сейчас некого. Только ты один сможешь проделать все с ювелирной точностью. Языком Сообщества ты владеешь в совершенстве, профессиональная подготовка у тебя – высший класс!

Громов покосился на Менгешу и уже более мягко добавил:

– Надо, Влад! Понимаю, что не вправе приказывать тебе сейчас, но надо! – Он улыбнулся, и лицо его сразу стало добрым и немного жалобным.

– Сколько времени вам понадобится на подготовку? – вмешался Менгеша.

– Неделя! – подумав, сказал я.

На лице Менгеши появилась детская обида. Он посмотрел на Громова.

– Три дня! – спокойно сказал тот, глядя мне в глаза. – День на изучение всех необходимых материалов, день на инструктаж и день – проститься с родственниками.

Громов подошел к столу, достал из ящика несколько кремниевых дисков-мемонограмм, протянул их мне:

– Вот. Это материалы по «Хартумскому конфликту» – все, что может понадобиться тебе. Остальное найдешь в библиотеке Совета или запросишь в Информационном Центре Трудового Братства.

Я взял мемонограммы, повертел их в руках.

– Когда хочешь начать? – лицо Громова снова стало добрым и чуточку растерянным.