Текст книги "Начала"

Автор книги: Сергей Белоусов

Соавторы: Виктор Шибанов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Виктор Шибанов, Сергей Белоусов
Начала

Часть 1

Глава первая

– И вот, досточтимый Лайон, когда я отказал этому нечестивцу – да будет проклята навеки душа его, – он, похоже, наслал на меня проклятие Бледной Немочи. В тот же вечер руки мои затряслись, кожа пожелтела, дыхание стало прерывистым, и охватила меня жуткая слабость. Три дня и три ночи лечил меня местный знахарь, однако с каждым часом недуг становился все сильнее. И если бы не добродетельный господин Царек, почтеннейший Целитель Гильдии Магов из города Чинка, не довелось бы мне вновь увидеть столь милые сердцу родные края.

Ром, краснощекий купец, мерно покачиваясь в седле всем своим тучным телом, тяжело вздохнул. Собеседник купца, ехавший рядом верхом на белой кобылице, сочувственно покивал головой. Облик этого высокого, гладко выбритого старика с ястребиным профилем, высокими скулами и пронзительным взглядом не оставлял сомнения, что он – чужак в Землях Ста Городов. Однако мало кто из жителей Далла помнил те времена, когда владелец лавки «Древности Тии» впервые появился в их городе. Равно как никто за все эти годы так и не смог узнать, кто или что это такое – Тии. Впрочем, никто особо и не пытался.

– Своими целителями славен Чинк, истинно так, – с еле заметным акцентом произнес Лайон. – Но отчего полагает Ром многоуважаемый, будто поразило проклятие его, а не обычный приступ лихорадки болотной? Ибо весьма распространен недуг этот на юге Берега Слез, с его климатом, столь знойным и влажным.

– Откуда мне это ведомо, досточтимый Лайон? Да как же это не было проклятие, когда сам господин Царек, прощаясь со мной, сказал, что…

Разговор двух старцев об их болячках мало заботил сидевшего на краю телеги Амина. Он ехал во главе каравана Рома, и ничто не мешало ему вглядываться вдаль, любуясь красотой золотой осени, царившей над окрестными лугами и садами. Там, впереди, за крытыми соломой крышами городских предместий, уже видны были высокие башни Далла. Ни престарелый Лайон, ни тучный Ром, ни кто-либо иной из полусотни возниц и караванщиков не докучали Амину своими расспросами. Многие из них лишь украдкой бросали уважительные взгляды на его серый, видавший виды дорожный плащ – а вернее, на приколотую к нему овальную бляху, украшенную золотым вензелем. Волшебник Гильдии Магов – звание не так чтобы слишком уж высокое, но среди обывателей все же обычно вызывающее некоторый почтительный трепет. Поэтому, несмотря на свой юный возраст (и прискорбно тощий кошелек), Амин чувствовал себя почетным гостем, которого сам Ром накануне лично пригласил присоединиться к каравану. Впрочем, расчетливый караванщик просто воспользовался счастливой возможностью усилить охрану своих товаров безо всяких на то дополнительных затрат.

Меж тем разговоры между Лайоном и Ромом перешли на более интересные для юноши темы, и молодой маг невольно прислушался.

– Эти нечестивцы, да обережет нас Милостивая Кара, нынче, говорят, повсюду. Но уж в Далле, я надеюсь, в преддверии Празднества Пирры Городской Совет и многоуважаемая Гильдия Магов, несомненно, не допустят никаких бесчинств! – сказал Ром.

– О, в этом сомнений быть не может, – важно ответил Лайон. – Многомудрого Торуса очень давно знаю я. За все годы, что стоит лавка моя, со времен Войны Трех Родов в Далле ни разу ни одного сколь-либо значительного не было… э-э-э… недоразумения.

– Надеюсь, – вздохнул караванщик, – ибо все эти «недоразумения» плохо сказываются на торговле. Чинк – прискорбный пример тому. Разве может быть прибыток в столь разбойничьем и забытом Хранителями месте?

– Ну, судя по твоему каравану, почтеннейший Ром, не скажешь того, – неожиданно лукаво улыбнувшись, заметил Лайон.

– Ах, в этом караване – все мое достояние, да защитит меня Светозарный Пелор! – поспешно воскликнул Ром. – Только надежда на прибыль от торговли в Далле и заставляет еще биться мое сердце. Достойные уважения люди поведали мне, что в этом году Дни Пирры пройдут здесь с особенным размахом. А главное, множество любопытствующих съедутся на него со всех окрестных городов и поместий. Говорят, завтра на Арене состоится невиданное представление! Господин маг, не доходили ли до вас подобные слухи? – обратился вдруг Ром к Амину.

– Что?.. Да, так и есть, – ответил Амин, вспоминавший в этот миг о своем первом посещении Далла. – Я тоже слышал об этом. Все три дня на Арене ожидаются увеселительные зрелища, а завтра пройдут магические состязания…

– А не собирается ли глубокоуважаемый господин волшебник принять участие в этих состязаниях? – осторожно спросил Ром. – Насколько я знаю, ставки будут высоки, а поставив на победу неизвестного, но умелого мага, можно сорвать неплохой куш…

Но Амин не успел ответить на этот вопрос – караван уже выбрался на прямую мощеную дорогу, ведущую к городским воротам, и Ром был вынужден направить своего жеребца вперед, чтобы договориться со стражниками о въездной пошлине. Лайон же остался рядом с телегой, на которой сидел Амин, внимательно рассматривая молодого человека.

Далл несильно изменился с тех пор, как Амин впервые увидел его. Тогда, исполняя свою службу в Гильдии, он вместе с несколькими учениками сопровождал одного из магистров. Огромный город, во много раз превосходивший Гарм, где он учился, поразил мальчика пестрыми толпами людей на улицах, величественными зданиями и великолепными мундирами городской стражи. Он даже пожалел, что отец выбрал для него путь мага – шитые золотом красные камзолы, высокие шлемы, увенчанные пышными плюмажами из перьев, и начищенные до блеска алебарды солдат были куда красивее серых балахонов учеников.

После того Амину еще несколько раз пришлось побывать в Далле, и он навсегда запомнил толчею у городских ворот, в которой ему за полчаса доставалось больше тумаков, чем за месяц потасовок с товарищами по учебе.

Вот и на этот раз желающих попасть за вздымавшиеся ввысь каменные стены города оказалось немало. Больше всего здесь было крестьянских повозок, запряженных неторопливыми волами – жители окрестных селений свозили снедь к предстоящему многодневному празднику. Поверх мешков с овощами и мукой громоздились клетки с испуганно голосящими курами, утками и гусями, то и дело из какого-нибудь возка раздавалось пронзительное хрюканье, а за телегами покорно трусили козы и овцы.

Изредка среди пыльных возов мелькала карета какого-нибудь мелкопоместного дворянина, потертый герб которого молчаливо свидетельствовал о том, что корней родового древа у его владельца куда больше, чем золотых монет в кошельке. Их слуги, однако, презрительно покрикивали на толпу с высоты козел, то и дело звонко щелкая кнутами в воздухе.

Пеших у ворот было тоже немало – и жители соседних городков, направлявшиеся по своим делам или стремящиеся поглазеть на давно ожидаемое зрелище, но не желавшие тратиться на проезд в дилижансе, и лоточники, торговавшие своими товарами прямо на ходу, и даже нищие в пестревших заплатами рубищах ковыляли вдоль обочин, рассчитывая на щедрые пожертвования во время Дней Пирры.

Перед самыми воротами, приоткрытыми лишь настолько, чтобы меж створками с трудом могли разминуться две телеги, располагался пост привратной стражи. Правда, солдаты, судя по всему, ничего не знали об опасениях толстого купца, так как их кожаные нагрудники с металлическими пластинами в виде городского герба были расстегнуты и свободно болтались, а алебарды стояли прислоненными к тенту. В смутные времена (а в истории Далла они, увы, случались не так уж и редко) стражи у ворот обычно несли свою службу в башнях. Однако сейчас они не испытывали ни малейшего желания томиться в прогретых лучами осеннего, но еще довольно жаркого солнца душных каменных караулках и с удовольствием расположились в тени тента. Под ним же располагался и длинный стол, за которым два чиновника из городского магистрата с важным видом собирали пошлину за въезд в город со всех торговцев и всадников. Глядя на их объемистые животы и свисающие щеки, Амин подумал, что немалая часть денег, собранных с приезжих, так и не увидит сундуков городской казны, а заодно порадовался тому, что телега, на которой он ехал, принадлежала купцу – сбор был не слишком велик, но у него самого каждая монетка была на счету.

Пока караванщик, отчаянно торгуясь со сборщиками пошлины, выкладывал положенную сумму, Амин спрыгнул с телеги и, забросив на плечо походный мешок, неторопливо пошел к воротам. Его обязательства перед торговцем были выполнены, причем безо всяких хлопот – караван благополучно добрался до города, и вмешательства мага не потребовалось. Теперь юноша решил, что нужно поторапливаться – ему предстояло найти пристанище на ночь, и так как до темноты оставалось не так уж много времени, а приезжих в городе было куда больше обычного, сделать это будет наверняка нелегко – постоялые дворы и гостиницы Далла вполне могли быть уже переполнены.

Краем глаза молодой маг заметил, что Лайон, удивительно ловко для его возраста спешившись с лошади, последовал за ним. Вероятно, белая кобылица, на которой ехал старик, как и телега, принадлежали караванщику.

Попасть в город оказалось совсем непросто – пришлось подождать, пока между двумя повозками, въезжающими под старинную арку ворот, окажется достаточно места, чтобы можно было проскочить пешим путникам. Очутившись под каменными сводами, Амин с опаской посмотрел вверх – массивные каменные блоки избороздили трещины, и все проезжающие невольно погоняли волов и лошадей или прибавляли шагу. Состояние ворот беспокоило многих жителей города – кроме разве что его магистрата.

На площади за воротами оказалось куда свободнее, чем перед городскими стенами. Но лишь потому, что тут было гораздо просторнее, чем у въезда в Далл. Однако народу, телег и разнообразной скотины скопилось здесь тоже немало. Сама площадь, окруженная каменными двух– и трехэтажными домами, была не менее двухсот шагов в ширину и примерно столько же в длину. Почти перед каждым домом стояли палатки торговцев, на прилавки которых были вывалены пестрые платья, блестящие украшения, глиняная и медная посуда, а горластые зазывалы наперебой расхваливали свой товар.

Торговля едой и оружием у ворот издавна была запрещена: для этого в городе были свои, специально отведенные рынки, которые назывались просто и бесхитростно – Обжорные Ряды, улица Оружейников и тому подобное. Лоточников-разносчиков, однако, запрет на торговлю снедью не касался, и они во множестве сновали в толпе, предлагая изголодавшимся путникам хлеб, холодное мясо и пиво.

Амин вспомнил, как в прошлые свои посещения города он был оглушен криками слуг с постоялых дворов, которых хозяева посылали сюда приглашать приезжих. Правда, сейчас он не услышал никаких восхвалений «Углу странника» или «Приюту скитальца»: с таким наплывом гостей реклама гостиниц была излишней.

Впрочем, и без того шум над площадью стоял немыслимый. Кроме пронзительных криков торговцев-зазывал и лоточников, то и дело раздавались грубые окрики возниц, протяжное мычание волов, щелканье кнутов и испуганное ржание лошадей.

Внезапно по толпе, словно по неспокойной поверхности воды, пробежала какая-то рябь. Повернувшись, Амин увидел эльфов, невозмутимо идущих сквозь царившую на площади толкотню. Окружавшие их люди, казалось, не обращали на Древний Народ никакого внимания, однако старались как бы ненароком отойти в сторону, уступая им дорогу. Юноша заметил, что большинство взглядов, которые горожане и приезжие бросали на эльфов, выражали опаску, а то и откровенную неприязнь.

Эльфов было трое – двое светловолосых мужчин в зеленых, изящно расшитых золотыми нитями камзолах, такого же цвета штанах и высоких темно-вишневых сапогах. Третьей была миниатюрная эльфийка с иссиня-черными волосами, заплетенными в две косы и аккуратно уложенными в замысловатую прическу. Платье на ней, тоже зеленое, было несколько светлее, чем у ее спутников, и расшито гораздо скромнее. Девушка была моложе своих спутников, но сколько ей лет, угадать было невозможно – с одинаковой вероятностью она могла отпраздновать как свое столетие, так и не достичь еще двадцати лет. Точнее можно было бы сказать, заглянув девушке в глаза, но эльфы находились слишком далеко от Амина.

– Многоуважаемый господин маг, как я слышал, странствовал в последнее время по Тарнии, а там, насколько мне ведомо, в стенах городских не появляются эльфы, – раздался прямо над ухом у молодого человека негромкий голос с непривычно тягучим акцентом. Незаметно подошедший Лайон обратился к нему, заметив интерес, с которым юноша смотрел на идущую сквозь толпу людей троицу эльфов. – Здесь же иначе всё: в нашем славном Далле есть большая община долгоживущих. В Серебряном квартале проживает большинство из них.

– Благодарю вас, почтеннейший, ибо правда то, что отвык я от встреч с Древним Народом, – слегка поклонившись, ответил Амин.

С некоторым удивлением он обнаружил, что говорит тем же несколько высокопарным стилем, что и его собеседник. «Хорошо, что хоть без акцента, – подумал молодой маг, – а то старик решил бы, что я смеюсь над ним».

– Однако среди моих друзей есть и… – Амин почему-то решил рассказать о своей давней подруге, соученице в Гильдии, эльфийке Элениэль, но закончить фразу не успел. В этот момент издали, со стороны идущих от центра города улиц, донеслись крики и рычание. На мгновение гомон толпы на площади смолк, а затем поднялся вновь – но теперь это были вопли ужаса. Яростное рычание, звучавшее все громче, приближалось, и люди в панике устремились к воротам, спеша выбраться из города. Сделать это было непросто – как раз в это время под аркой проезжали телеги Рома. Ловкий купец ухитрился пустить их по две в ряд, воспользовавшись тем, что в тот момент никто не пытался выехать наружу. И вот теперь к нему хлынуло людское море, грозя захлестнуть и смыть весь его караван. Не только люди оказались объяты страхом: волы, лошади, козы, овцы – все они присоединили свои голоса к всеобщей какофонии, испуганно вторя своим кричащим хозяевам.

Амин, не слишком деликатно схватив за плечо старика, бросился к ближайшему дому и вскочил на невысокое крыльцо, вжавшись в арку двери и прижав к ней Лайона. Оказаться под ногами у испуганной толпы означало верную смерть. Внимательно оглядывая площадь в попытке выяснить причину охватившей людей паники, юноша с удивлением заметил, что эльфы продолжали свой путь как ни в чем не бывало. До рычания же, которое теперь стало просто оглушительным, долгоживущим, казалось, не было никакого дела – они старались лишь не оказаться на пути у бегущих в разные стороны людей.

Неведомые твари, по-видимому, приближались по широкой улице, отходившей прямо от площади. Именно оттуда бежало больше всего людей, и именно они вопили громче всех.

Чудовища действительно оказались неведомыми Амину. Не прошло и нескольких секунд, как первое из них вырвалось на площадь. Ужасный зверь напоминал странную помесь собаки и ящерицы. В горбатой холке, покрытой всклокоченной гривой грязно-бурого цвета, монстр достигал полтора человеческих роста. Он несся гигантскими скачками, отталкиваясь от земли, подобно лягушке, сразу всеми четырьмя лапами. Шерсти, кроме холки, на звере больше нигде не было – голая кожа пузырилась огромными красными бородавками. Морду – вытянутую, с разинутой пастью, из которой клочьями вылетала пена, – еще сильнее уродовали два изогнутых рога, торчавших сразу над маленькими глазками. Из оскаленной пасти с множеством острых длинных зубов, в человеческую ладонь каждый, вывалился раздвоенный на конце язык.

Остальные твари, числом около десятка, выскочившие на площадь следом за вожаком, были не так велики, но столь же уродливы. Когда первое чудовище, сделав последний гигантский прыжок, опустилось прямо посреди открытого пространства, пригнув голову и оглушительно рыча, остальные медленными шагами, вперевалку, стали расходиться веером, охватывая людей полукругом и отрезая им пути к отступлению.

Вся площадь оказалась к этому моменту завалена брошенными в панике вещами, свалившимися с телег тюками с товарами, лотками разносчиков, рассыпавшимися яблоками, картофелем, репой и капустой. Истошно визжал связанный поросенок, который, очевидно, тоже выпал из какой-то повозки и не мог убежать. А около опрокинутой телеги жалобно блеяла и металась привязанная коза. Чудовища, однако, не обращали на них ни малейшего внимания, пожирая жадно сверкавшими глазами жмущихся к стенам и воротам людей.

Выбраться через ворота было уже невозможно. Застрявшие телеги купца и груды тюков полностью перекрыли выход из города. Сам Ром, держа в руках увесистую дубинку с железными шипами, призывал на помощь Хранителей, городскую стражу и охранников своего каравана, не переставая при этом причитать о погубленных товарах. Вид разгневанного купца был не менее страшен, чем приближавшихся тварей – никто из людей не рисковал подойти к нему, чтобы попытаться перелезть через завал из мешков.

Стражи между тем не было видно. Похоже, все они оказались по ту сторону ворот и не смогли пересечь людской поток, чтобы выяснить причину возникшей паники. Несколько смельчаков достали кто короткий меч, кто кинжал, кто-то схватил оглоблю от телеги. Некоторые из селян держались за свои косы. Однако, судя по всему, вряд ли они могли дать достойный отпор приближающимся хищникам.

Когда последнее из чудовищ выскочило на площадь, Амин успел прийти в себя от неожиданности и невольного испуга. Похоже, кроме него, здесь не было магов Гильдии, поэтому он понял, что именно ему придется бросить вызов ужасным существам. Глядя на мощные бугры мускулов, перекатывающиеся под бородавчатой кожей, Амин прекрасно понимал, что в руках необученных людей их жалкое оружие было плохой защитой против этих тварей.

Невольно молодой волшебник пожалел, что не уделял много внимания Зверологии – искусство управления живыми существами могло бы сейчас сослужить ему хорошую службу. Странно, что эльфы, весьма умелые в этом виде магии, не пришли на помощь людям, спокойно покинув площадь прямо перед пастями тварей, а те, как ни удивительно, даже не повернули свои уродливые морды в сторону долгоживущих.

Впрочем, на сожаления и удивление времени совсем не оставалось – чудовища приблизились к отчаянно вопящей толпе, и теперь некоторые из них уже присели на задние лапы, готовясь к прыжку.

Решив, что больше всего сейчас подойдет заклинание Шипов Земли, которое исторгло бы из тверди зазубренные камни прямо под брюхами чудовищ, Амин глубоко вздохнул, концентрируясь и ощущая, как его наполняет магическая энергия, необходимая для сотворения волшебства. В этот миг солнце, выглянув из-за набежавшего облака, ненадолго осветило площадь и снова спряталось за тучи, как будто испугавшись невиданных тварей. Но этого мгновения оказалось достаточно, чтобы сознание Амина отметило некую нереальность происходящего. Внезапная догадка осенила юношу, и в самый последний момент он произнес слова Орлиного Взора.

Взгляд его на мгновение затуманился, а мир окутала белесая пелена. Затем глаза Амина пронзила короткая вспышка боли, вслед за которой предметы вновь обрели свои привычные формы. Но теперь и люди, и дома, и все вокруг него приобрело необычайно четкие очертания. Амин мог видеть каждую трещинку на кирпиче старого дома напротив, мог различить каждый отдельный волосок на голове старушки, испуганно вжавшейся в створ ворот. И лишь тела грозно скалящихся и завывающих чудовищ остались расплывчатыми и словно переливающимися радужными пятнами.

Итак, он не ошибся – перед ним оказалась мастерски сотворенная иллюзия. Теперь все стало понятно – и то, почему эльфы, сразу почувствовавшие истинную природу чудовищ, невозмутимо прошли мимо, и то, почему хищники не тронули беспомощную скотину на площади.

Когда юноша осознал это, ему оставалось лишь прервать связь между мороком и его создателем. Это для Амина было достаточно просто – раскинув руки, он обратился к силам Астрала, повторяя заклинание Узора, которое должно было лишить порождения чьей-то злой воли питающей их энергии. При этом юноша чувствовал, что темный маг, сотворивший их, где-то неподалеку, но где именно – понять не мог.

Холодное серебряное пламя сорвалось с пальцев Амина и ширящейся волной пронеслось через всю площадь. Мгновенно таяли иллюзорные твари, едва лишь ткань Узора соприкасалась с их уродливыми формами. И удивленно смотрели на опустевшую площадь разом притихшие люди.

– Сколь мудро и быстро распознал молодой господин изменчивую природу иллюзии, – учтиво склонив голову, произнес Лайон, потирая плечо, – кажется, Амин схватил его слишком сильно. – Ведь иной, даже более опытный маг, мог бы без раздумий и колебаний сей же миг обрушить на тварей этих вихрь огня, и много ущерба тем самым горожанам причинить! Благодарение Светозарному Пелору!

– Воистину благодарение, – смущенно пробормотал Амин.

Действительно, лишь случайность помогла ему – когда на миг солнце выглянуло из-за туч, юноша успел заметить, что кошмарные твари не отбрасывали теней. А тем временем вокруг него быстро собралась толпа благодарных жителей. Они восхваляли мудрость и искусство молодого волшебника, кланялись ему и на чем свет кляли трусливую городскую стражу, которая и пальцем не пошевелила, чтобы прогнать чудовищ. Правда, все солдаты в тот момент оказались снаружи ворот, а прорваться сквозь бегущую толпу все равно было невозможно. Впрочем, никто в толпе не желал слышать никаких оправданий, и среди многоголосого гомона отчетливо слышались бранные крики и даже угрозы в адрес охранников. Однако некоторые, наиболее сообразительные горожане, с тревогой озирались вокруг – они явно понимали, что здесь не обошлось без магии, и растерянно ожидали, не появятся ли страшные твари вновь.

– Слава молодому магу! – громогласно возопил тем временем Ром, пробираясь через окруживших Амина людей.

– Слава! – с готовностью подхватила толпа.

– Если бы не вы, ваша глубокомудрость, – произнес купец, подойдя поближе, – боюсь, эти голодранцы со страху окончательно разгромили бы мои повозки, пытаясь проскочить через ворота. К счастью, потери оказались не так уж велики… Вычту из жалованья дармоедов, которых я нанял в охрану… А вот, как и договаривались, плата за то, что вы изволили присматривать за моим грузом по дороге!

– Я не помню, чтобы мы говорили о какой-то плате! – попытался возразить Амин, но купец уже вложил ему в ладонь пару серебряных монет.

– Уговор есть уговор, – не слушая возражений, продолжал басить купец. – Денежки они лишними не будут, особенно сейчас – в дни празднований-то ой как все подорожало… А молодой господин уже знает, где ему остановиться?

– Боюсь, мне еще предстоит это выяснить, – грустно улыбнулся юноша. – Кажется, найти ночлег здесь будет не так уж просто.

– Осмелюсь посоветовать постоялый двор «Семь Тарелок». Это неподалеку, вон по той улице, в двух кварталах отсюда, с левой стороны… Его держит мой давний приятель, Гармиш, и если вы сделаете вот так, – Ром подмигнул правым глазом и два раза дернул себя за мочку левого уха, – да передадите поклон от старины Ромуса, то, будьте уверены, и место для вас найдется, и плату возьмут по-честному.

– Даже не знаю, как вас и благодарить, – смущенно пробормотал Амин, но торговец решительно прервал его:

– Это я обязан вашей глубокомудрости! А теперь, с вашего позволения, я вознесу хвалу Благодатному Лалу за благополучный исход моего пути!

И Ром вразвалку направился к небольшой узкой башенке, приютившейся у самой городской стены. Ее острая крыша едва достигала половины каменной кладки, а дверь была такой низкой, что зайти внутрь можно было, лишь низко склонившись, – впрочем, это сделали нарочно, чтобы каждый входящий отдавал должное милости Хранителя торговцев и защитника странников.

Проводив взглядом купца, Амин оглянулся в поисках Лайона – возможно, старик догадывался, кто же наслал это жуткое наваждение. Но площадь вновь заполнила гомонящая толпа, в которой разглядеть своего спутника юноша не смог. Поэтому, забросив походную котомку на плечо, он направился туда, куда указал ему Ром – в сторону «Семи Тарелок».