Текст книги "С чистого листа (СИ)"

Автор книги: Сергей Баранников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Благодарю за высокую оценку моих действий, Афанасий Ильич, – спокойно ответил я. – Только я не Саша…

– Ах, прости Николаша! Я всё путаю тебя с отцом. Ты ведь знаешь, что я ещё его учил, когда он пришёл после академии на стажировку. Что было за время! Стажёры слушали с открытыми ртами, ловили каждое слово, тянулись к знаниям и не боялись экспериментировать. А сейчас что? В прошлом году всего четыре человека прислали на стажировку, а в этом – вообще ни души. Страшно подумать о том, что будет через год, когда вы окончите обучение.

Да, перспективы у государственной больницы были не самые радужные, но закрывать её пока никто не собирался.

– Афанасий Ильич, к вам есть важное дело… – начал я, но меня перебил голос медсестры.

– Поступил больной в бессознательном состоянии, – доложила Раиса Павловна, которая работала в приёмном отделении. Между стажёрами мы называли её тётя Рая, потому как она была лет на тридцать старше нас, всегда болтала с нами, когда появлялась свободная минутка и подкармливал пирожками собственного приготовления. – Родные говорят, что он почувствовал себя плохо ещё вечером, а утром, перед работой потерял сознание.

– Где работает? – немедленно озвучил Афанасий Ильич вопрос, который возник у меня в голове.

– Прислуга в доме Митрофановых, – произнесла тётя Рая, а меня словно током прошибло.

– Я знаю что с ним! – выпалил я. – Афанасий Ильич, поможете? Без вас не обойтись.

– А я по-твоему зачем на работу хожу? – проворчал Жаров, что означало согласие.

Глава 7
Тяжелые будни

– Вера, в какой палате новенький? – поинтересовался я у медсестры, сидящей на посту.

– Вторая, Николай Александрович!

Ох уж эта субординация! К младшему медицинскому персоналу принято обращаться по имени, только к сотрудникам в возрасте обращаются по имени и отчеству, но к целителям непременно обращаются по имени и отчеству, даже к таким молодым, как я. и ничего, что я тёте Рае в сыновья гожусь.

Мы поспешили в палату, где лежал больной, а Лия осталась в ординаторской на случай, если кому-то неожиданно станет плохо и потребуется её помощь. По пути я рассматривал информацию, которую записали целители, приехавшие на вызов: потеря сознания, не реагирует на внешние возбудители, слабый пульс. Когда попытались запустить регенерацию и стимулировать сердце, состояние ухудшилось, а пациент впал в кому. Всё сходится! Если бы мы с Туровым действовали также, Митрофанов бы либо умер, либо лежал на соседней койке.

– Может, объяснишь что ты собираешься делать? – поинтересовался Жаров.

– В двух словах не расскажешь, но вы сами всё увидите, если мои догадки подтвердятся. Нельзя стимулировать вслепую. Если коротко: в его теле яд, который затрудняет исцеление и лишает пострадавшего жизненной энергии, поэтому вливать её просто так неразумно. Мы выдохнемся раньше, чем добьёмся какого-нибудь эффекта и сделаем только хуже. Вчера то же самое произошло с Митрофановым, и мы с Туровым поставили его на ноги, но только при помощи нестандартной методики лечения.

– Ох уж эти нестандартные методики! – проворчал Афанасий Ильич. – Ты же знаешь: если Тихоновна узнает, она нам головы открутит, никакие целители не помогут.

Целитель ненадолго заколебался, а потом кивнул, словно соглашался на какое-то предложение. Вообще, у Жарова наблюдались некоторые странности в поведении. То он путал людей, то забывал какие-нибудь элементарные вещи. С помощью дара исцеления он поддерживал собственное здоровье насколько мог, но возраст неумолимо брал своё и понемногу отыгрывал позиции.

– Ладно, стандартные методики уже испробовали целители неотложки. Как мы видим, ничем хорошим это не закончилось. Давай попробуем твой метод.

Жаров положил правую руку на лоб пациента, а левую в районе солнечного сплетения, закрыл глаза и сосредоточился.

– Хм… Если это яд, то он уже впитался в организм и рассредоточиться по всему телу, – заключил Жаров. – Говоришь, стимулировать нельзя?

Я понимал, что прямая стимуляция работы сердца и поражённых органов – самый логичный выход из ситуации, но именно в этом и крылась ошибка.

– Он и так в коме, сделаем только хуже. Считаю необходимым сначала деблокировать нервную систему, а затем только начать стимуляцию сердца и остальных поражённых органов.

– Надеюсь, у него к тому времени не окажет печень или почки. Что-то мне не нравится их состояние, – проворчал Афанасий Ильич, но послушал моего совета. Пока целитель пытался нейтрализовать яд, я следил за его работой, чтобы понимать как он действует и мотать на ус. На этот раз у меня было достаточно сил, чтобы одновременно следить за действиями Жарова и делать свою работу. Благо, проходящие силовые потоки легко было рассмотреть и на энергетическом плане, а заодно увидеть как они попадают в нужное место и начинают работать.

Это со стороны кажется, что целитель прикладывает руки ладонями к телу, или делает какие-то замысловатые пассы руками, а потом всё происходит. Пусть какой-нибудь ратник помашет руками – уверен, из этого ничего не выйдет. А всё потому, что самое главное происходит на уровне, недоступном привычному глазу.

Кстати, барьер в этот раз был совсем слабый, не сравнить с тем, что вчера был у Митрофанова, и с тем, что был у отца. Возможно, дело в концентрации, но не мешало бы выяснить истинную причину.

– Николай, твой черёд! – прохрипел Ильич, и я сразу включился в работу. Меня не покидало ощущение, что Жарову уже тяжело справляться с такой нагрузкой. Нет, его сила была такой, что многие молодые позавидуют, а вот физически мужчина был уже слабоват. Не так-то и легко даются организму такие нагрузки. Я даже вспомнил прошлого себя, ведь не просто так в шестьдесят ушёл на пенсию – просто уже физически не смог вести приём, кататься по вызовам на дом и выполнять кучу бумажной работы. Чувствую, Жарову тоже пора на пенсию. Но сейчас он был моим практически единственным шансом на спасение отца, поэтому я возлагал на него большие надежды.

– Ты смотри, уже очнулся! Крепкий малый! – обрадовался Афанасий Ильич, заметив слабую реакцию пациента. – Вы меня слышите?

Мужчина только моргнул, но не смог выдавить из себя ни слова. Судя по всему, он оставался в тяжёлом состоянии из-за того, что помощь целителей подоспела далеко не сразу. Вообще чудо, что он остался жив. Буквально ещё одна капля яда, и к приезду целителей он бы оказался мёртв.

– Скажите, вы как-то контактировали с напитками на званом ужине у Митрофановых? – задал я вопрос, но мужчина перевёл на меня мутный взгляд, а потом отключился.

– Дай ему прийти в себя, – остановил меня Жаров. – Ты же видел, его организм истощён борьбой с ядом, который проделал серьёзную работу, разрушая все системы. Думаю, этому парню предстоит серьёзная и длительная реабилитация.

– Афанасий Ильич, я знаю как помочь отцу! Вы ведь помните, что у него такие же симптомы? Мы сможем привести его в чувства, и в скором времени поставить на ноги. Давайте возьмём машину, и немедленно поедем к нам!

– А остальных больных ты на кого оставишь? На Свердлову? – проворчал Жаров. – Я понимаю, что твой отец нуждается в помощи, но он уже два года прикован к постели, подождёт до конца смены.

Я негодовал, потому как хотел поскорее решить проблему, но головой понимал, что Афанасий Ильич прав. Сейчас рабочее время, а наша помощь может понадобиться в любой момент. И Жаров словно в воду глядел – буквально через полчаса поступил человек в тяжёлом состоянии.

– Быстро в операционную! – скомандовал Жаров. – Павлов, Свердлова, мне понадобитесь вы оба!

Судя по тому, что к операции привлекают троих целителей, случилось что-то серьёзное. Зайдя в операционную после подготовки, я в этом убедился. Тело, лежащее на медицинской кровати, с большим трудом напоминало человеческое: лоскуты обгоревшей одежды, жуткие ожоги, опалённые волосы… Чудо, что он вообще дожил до операционной. Впрочем, я не удивлюсь, если в этом заслуга целителей из отделения местной «скорой помощи», которым удалось стабилизировать состояние пострадавшего и довезти к нам.

В операционной нас встретил целитель, который и доставил пострадавшего в больницу. Он находился рядом с ним и поддерживал в его теле жизнь, но долго так продолжаться не могло – если не поработать с ранами, рано или поздно силы у целителя закончатся, и тогда жизнь оборвётся.

– Что тут у нас? – проворчал Жаров, недовольно осмотрев тело. Я видел во взгляде целителя не столько жалость к пострадавшему, сколько недовольство от того, что предстоит хорошенько повозиться. Опасное состояние души для медика, когда человека начинают воспринимать как вещь и очередную досадную проблему, требующую решения.

– Дуэлянт! – бросил целитель. – Как обычно бывает, повздорили из-за девушки и решили сражаться сегодня утром. Повелитель стихий против предсказателя. Вот провидцу и досталось. Стихийник создал шар пламени, который ударил бедолаге точно в грудь, а затем пламя окутало его, довершая дело и доставляя жуткие мучения. Он потух сразу из-за болевого шока.

– Да он его поджарил, словно рябчика! – воскликнула Лия.

– Это вы ещё не видели что с ним было сразу по окончании дуэли, – отозвался целитель.

– Что же этот горе-провидец не предвидел, что так всё закончится? – ухмыльнулся Жаров.

– Вот как очнётся, так и спросите. Принимайте пациента, а то я уже едва на ногах стою.

– Лия, твоя задача не дать развиться отложенному ожогу. Охлаждаешь поверхность кожи в поражённых местах. – Да тут проще на всё тело воздействовать, – отозвалась девушка.

– Вот и займись этим! – зарычал Жаров и повернулся ко мне. – Ник, твоя задача – не дать ему умереть, пока я буду приводить в порядок этого бедолагу. Стимулируй работу сердца, кровоснабжение и работу лёгких. Не забывай и об остальных органах. Помни, что сейчас он живёт исключительно благодаря тебе. Ну а я займусь всем остальным.

В этот раз я даже не пытался следить за работой Жарова. Тело пациента было похоже на одну сплошную рану, из которой неумолимо утекает жизненная энергия. Мне приходилось затыкать эти дыры и делиться частью своей силы.

Как я понял из воспоминаний прежнего владельца тела, дуэли долгое время были под строжайшим запретом, даже само участие в таком мероприятии предвещало серьёзные неприятности, что уже говорить о смертельном исходе для одного из дуэлянтов. Но как часто бывает, всё запретное уводит в тень, и поединки чести стали проводиться втайне, что доставляло ещё больше проблем.

В конечном счёте государство пошло на компромисс и разрешило дуэли, но с обязательным присутствием секундантов и целителей с каждой стороны. Это заметно уменьшило количество смертельных исходов, но не остудило пыл горячих голов.

С этим пациентом мы провозились не меньше трёх часов. Теперь его жизни ничего не угрожало, и мы передали его на попечение младшего медицинского персонала, который будет обрабатывать раны растворами целебных трав и следить за состоянием бедолаги.

Я отметил для себя, что нужно быть осторожнее с повелителями стихий в этом мире, а ещё -непременно заглянуть к этому задире, когда он пойдёт на поправку. В прошлой жизни я любил общаться с пациентами и слушать их истории, которые привели их на больничную койку. Не потому, что желал слов благодарности, а интересовался жизненными случаями. Чаще всего они находили в этом интересе возможность пожаловаться на жизнь или жилетку, чтобы поплакаться, но и это часть работы целителя. А иногда попадались действительно любопытные истории, которые меняли взгляды на жизнь, или заставляли посмотреть на неё иначе.

– С каждым разом всё тяжелее, – посетовал Жаров, когда мы вышли из операционной. – Не знаю долго ли я так продержусь. Годы уже не те, чтобы вот так три часа протанцевать вокруг пациента.

– Вам уже давно пора на покой, – бесцеремонно ляпнула Лия и тут же спохватилась, поняв, что сказала лишнего.

– А ты не списывай меня со счетов, деточка! Мне опыта не занимать, да и целительной силы пока поболе вашей будет.

Несмотря на возможности целителей, которые продлевали продолжительность и качество жизни людей, они были не всесильны. Жаров и так неплохо продержался, но его здорово потрепала жизнь, поэтому после семидесяти он заметно сдал. Некоторые и до девяноста лет оперировали и давали фору молодым, но это были единичные случаи.

Свердлова пожала плечами и оставила выпад Ильича без ответа, а он дождался, пока девушка скроется в ординаторской и отвёл меня в сторону.

– Николаша, я понимаю, что тебе горит, но давай отложим наше дело до завтра? Не уверен, что справлюсь. Сам видишь какая сегодня сумасшедшая нагрузка.

– Афанасий Ильич, я заберу вас на машине. А что на счёт целительной силы, так вы сами сказали, что ещё фору нам дадите. Предлагаю хотя бы попробовать, а если поймём, что не справляемся, отложим на другой день.

– Умеешь ты уговаривать, совсем как твой отец, – заулыбался Жаров. – Хорошо, после смены поедем к вам и посмотрим чем можно помочь Сашке.

Я с трудом дождался конца рабочего дня и вызвал Анатольича с машиной. Неужели мне удастся всего за несколько дней решить проблему, которая не поддавалась так долго? Ехать предстояло каких-то минут десять, а я не мог дождаться.

– Николай Александрович, у нас сегодня гости? – поинтересовался водитель, заметив Жарова. – Следовало бы предупредить Галину Юрьевну, чтобы она накрыла на стол.

Анатольич всегда обращался по имени отчеству в присутствии посторонних, а вот когда мы были наедине, можно было позволить небольшую фамильярность, как старым знакомым, или даже друзьям, ведь за эти годы он стал настоящим другом семьи.

– Мы не чаи гонять едем, а работать. Появился шанс поставить отца на ноги. Если всё получится, уже сегодня он вернётся к нам.

– Отличная новость! – заволновался водитель и замолчал, словно в рот воды набрал.

До дома оставалось буквально два квартала, когда машина неожиданно заглохла. Да что ж такое-то! Такое впечатление, что судьба намеренно издевается и подкидывает мне испытания на пути, когда до триумфа осталось совсем немного. Как бы Анатольич ни пытался, ему не удавалось завести двигатель.

– Николай Александрович, прошу меня простить, но дальше придётся пешком, – пролепетал водитель, глядя на меня так, словно я его вышвырну с работы за такую неприятность. – Слово чести, машина сама заглохла и ни в какую не заводится. Нужно посмотреть что с ней.

– Не волнуйся, доберёмся! – поспешил я его успокоить. В какой-то степени мы сами виноваты в возникшей ситуации. Как давно у нас этот автомобиль? Лет двенадцать, наверно. Уже давно пора купить новую машину, но в последние годы все деньги уходили совсем на другие нужды.

– Да ладно, тут идти всего ничего! Афанасий Ильич, осилите дорогу, или лучше вызвать такси?

– Зачем такси? – насупился Жаров. – Думаешь, я настолько старый? Тут идти всего ничего, а пешие прогулки закаляют организм. Запомни, Николаша, жизнь – это движение, она не любит праздных и ленивых. Чтобы жить, нужно много двигаться. Догоняй!

Мужчина выбрался из машины и продолжил путь пешком, опираясь на трость. Не прошли мы и половины пути, как мимо нас пролетел Анатольич. Не понял, с машиной всё в порядке? В жизни не видел, чтобы он так давил на газ. Неужели что-то случилось? Я замахал рукой, чтобы он остановился и подобрал нас, но водитель никак не отреагировал. Неужели не заметил? Не может такого быть! Нужно быть совсем слепым, чтобы не увидеть человека, машущего рукой прямо за машиной. Или он совсем не следит за тем, что происходит сзади?

Вариант только один – что-то случилось дома, и нужно спешить. Вот только как, если Жаров будет идти туда ещё минут пятнадцать?

– Афанасий Ильич, я прошу меня простить, срочно дело! – извинился я перед наставником. – Вы же видите что происходит? Дома что-то случилось.

– Беги-беги, Сашенька, – успокоил меня мужчина, снова перепутав с отцом. – Я потихоньку доберусь. Это вы, молодые, всегда куда-то торопитесь, а мне уже спешить некуда.

Дурное предчувствие не покидало меня, я набрал Лёне, но тот не поднял трубку. Где ты есть, когда так нужен? Либо спит, либо снова где-то шатается без дела. Или дома что-то стряслось, и брату сейчас не до разговоров по телефону?

До дома я добежал всего за две минуты. Сердце вот-вот грозилось выпрыгнуть из груди, в висках стучало, но волнение упорно гнало вперёд. Я боялся использовать дар, чтобы привести себя в порядок, потому как сила мне ещё понадобится, а я и так здорово растратил её за рабочий день. Машина стояла во дворе, но водителя в ней не было.

– Николаша, что-то случилось? Анатольич приехал сам не свой, теперь ты врываешься весь в мыле. – заволновалась мать.

– Не сейчас! – отмахнулся я и помчался в комнату отца.

В жизни не припомню, чтобы приходилось так быстро бегать по лестницам. Дверь в комнату отца была заперта изнутри, чего не случалось за последние два года ни разу. Сделав пару шагов назад, я обрушился на неё со всей силы, но она выстояла. Судя по всему, чём-то подпёрли, потому как сама дверь была хлипенькой и слетела бы с одного удара. Ещё и тело мне досталось не самое крепкое. Сюда бы Лёню, тот с даром ратника проделал бы дыру в дереве за считаные секунды. Я же провозился почти две минуты.

Когда дверь всё-таки подалась, я ворвался в комнату и увидел Анатольича, который сидел на стуле возле отца и рыдал. Мне даже не нужно было использовать дар, чтобы понять причину – я опоздал.

Но почему? Энергии в теле отца было достаточно, чтобы продержаться по меньшей мере ещё дня два. Что пошло не так, и почему Анатольич в курсе, а мать до сих пор в неведении? Может, Лёня сообщил о несчастье, а от матери утаил, чтобы подготовить её?

Я коснулся руки отца и призвал дар в надежде, что ещё хоть что-то можно изменить. Нет, сердце уже минут пять как остановилось и сделать хоть что-то было невозможно. Стоп! Как это пять минут, если Анатольич промчался мимо нас куда раньше? Что вообще происходит?

Я перевёл взгляд на водителя, а тот, словно почувствовал мой немой вопрос, сполз со стула и завыл, как побитая собака.

– Откуда? – только и смог выдавить я из себя.

Я продолжал осмотр и наткнулся на огромную концентрацию яда в теле. Откуда он вообще мог взяться, если я боролся с ним каждый день и пробивал этот дурацкий барьер? Теперь он был настолько сильным, что моих сил едва хватило.

– Простите, Николай Александрович… – пробормотал мужчина, а меня словно током прошибло.

Я стоял с широко раскрытыми глазами и смотрел на водителя, но всё ещё не мог поверить в то, что мои мысли окажутся правдой. Каждый день, два года кряду этот подонок травил отца малыми порциями яда, подмешивая его в пищу. Как я сразу не догадался? Ладно я, за несколько дней жизни в этом теле на меня высыпался целый ворох проблем, и я попросту не сориентировался раньше, но куда смотрел мой предшественник, и о чём он думал?

– Анатольич, как ты мог? Отец спас тебе жизнь, а ты так ему отплатил?

– Николай Александрович, прости! – произнёс Анатольич, а его подбородок дрожал от волнения. – Он угрожал Софьюшке и её дитю, я не мог отказать! Если бы я не согласился, или пошёл в полицию, он бы их убил.

– Кто «он»? Вельский?

Анатольич рыдал и не мог произнести ни слова, а меня словно прорвало. Хотелось ударить его по лицу и хлестать по щекам, чтобы он прочувствовал на себе хоть частичку той муки, которую испытали Павловы за эти годы. Возможно, если бы в этом теле до сих пор оставался прежний Николай, так бы всё и произошло, но я смог взять себя в руки.

– Сейчас я вызываю полицию, а ты рассказываешь обо всём: кто дал тебе яд, как ты травил отца, как ты участвовал в покушении на меня. Ведь это ты выдал бандитам место на трассе, где я нахожусь? Я ведь сам рассказал тебе это, когда попросил забрать меня.

– Я виноват, – с неожиданным спокойствием произнёс Анатольич. – Я старался служить вашей семье как мог, чтобы хоть как-то загладить свою вину. У меня просто не было другого выбора. Он страшный человек! Он убьёт их, если я скажу хоть что-то. Ещё раз простите!

Прежде чем я успел разгадать его задумку, Алексеич впился зубами в воротник, где что-то противно хрустнуло, а затем мужчина обмяк. Я бросился к нему, потому как это был единственный человек, способный доказать вину Вельского, но опоздал. Концентрация яда была настолько высокой, что он умер практически мгновенно.

– Да чтоб тебя! – я в сердцах пнул обмякшее тело Анатольича и, обхватив голову руками, сел на освободившийся стул.

Погружённый в собственные мысли, я не сразу заметил как в комнату вошёл Жаров. Целитель прошёл к телу Анатольича, положил руку ему на солнечное сплетение и закрыл глаза.

– Смерть наступила от слабости сердечной мышцы, – сухо прокомментировал он и перешёл к телу отца. Афанасий Ильич ненадолго замер, а затем покачал головой. – Горе, когда наставник переживает своих учеников. Жаль, Саша, что я увидел твой закат.

Жаров повернулся ко мне и произнёс: «Мои соболезнования семье Павловых», а затем вышел из комнаты, чтобы побыть наедине.