Текст книги "Зеркальная месть"

Автор книги: Сергей Бакшеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

18

Кирилл Коршунов заметил худосочного Николая Субботина на обочине, притормозил машину и распахнул дверцу.

– Садись.

Николай отряхнул ноги от снега и аккуратно сел рядом с водителем.

– Чего такой худой? Никак не отъешься после армии?

– До армии интернат был. Организм приучен к голодному пайку.

Коршунов только стал разгоняться, как дорогу ему резко пересек «бомбила» на старой «ладе», свернувший к голосующему пассажиру.

– Дебил! – Кирилл ударил по тормозам.

Пассажиров качнуло к стеклу и отбросило обратно на сиденье. Коршунов облегченно выдохнул:

– Были бы сейчас на «чероки», я бы ему багажник в салон вмял. А у «лансера» тормоза зверь.

Кирилл запомнил фразу Светланы: «сама приехала в Следственный Комитет». Как он и рассчитывал, ее «лансер» он обнаружил неподалеку от Главного управлении СК по Москве. Автомобиль был не заперт. Под водительским сиденьем лежали ключи, документы и пистолет «глок». Коршунов резонно посчитал, что на рискованное дело следует отправляться на не засвеченной машине. «Чероки» подождет.

Коршунов и Субботин покрутились на «лансере» вблизи Кузьминского суда, запоминая расположение улиц, и заняли наблюдательную позицию в прямой видимости от здания. Ждать доставки заключенного пришлось около часа.

Из-за больших сугробов автозак не мог подъехать вплотную к служебному входу и остановился на дороге. По обеим сторонам от автозака расположились конвойные, вооруженные автоматами. Еще один охранник вывел арестанта в наручниках из машины. Конвоировать до входа предстояло метров пять.

Коршунов мучительно прикидывал, как завтра в подобной ситуации вытащить Светлану. С дороги арестант отгорожен фургоном автозака. Тротуара для прохожих у служебного входа нет, и любой слоняющийся рядом вызовет подозрение у полицейских. А вот сверху вид отличный. Голые ветки тополей никак не мешают обзору. Но чем это поможет освобождению?

Конвой завел арестанта в здание суда. Автозак отъехал, чтобы не перегораживать дорогу. Коршунов собрался подойти поближе, чтобы на месте оценить обстановку, как увидел сутулого пожилого человека с острой бородкой в старомодной меховой шапке, драповом пальто, с массивными очками на носу. В руке он держал потрепанный портфельчик. Ни дать ни взять, адвокат-неудачник, спешащий к служебному входу. Коршунов не обратил бы на него внимание, однако «адвокат» не стал заходить внутрь, а повернулся спиной к двери. Поверх очков смотрели цепкие молодые глаза.

Кирилла пригвоздила страшная догадка.

Ряженый «адвокат» стоял в позиции «цель» и изучал близлежащие дома. Так предусмотрительная охрана определяет возможные точки обстрела, чтобы принять контрмеры. Но охранникам незачем маскироваться. А вот киллеру, готовящемуся к работе, маскарад не помешает. У «адвоката» даже сутулость на время исчезла. Но вскоре он снова вошел в роль и потопал по направлению к стройке, расположенной метрах в ста пятидесяти справа от здания суда.

Коршунов едва сдержался, чтобы не проверить свою догадку и не потрясти «адвоката». Но пугать раньше времени противника, значит выдать себя. Если это тот, кого наняли ликвидировать Светлого Демона, лучше знать о его планах. И действовать наверняка.

Коршунов поставил себя на место снайпера. Какую бы позицию он выбрал? Лучше всего подходит жилой дом напротив здания суда. Если бы была неделя-другая на подготовку, можно было бы снять подходящую квартиру или изучить возможность незаконного проникновения в нее. Но когда времени в обрез – остается только стройка. Недаром туда направился ряженый «адвокат».

Коршунов посмотрел на серую башню с пустыми проемами для окон, возвышающуюся на двенадцать этажей за строительным забором. Для простого стрелка далековато, а для профессионала в самый раз. Хорошему снайперу не составит труда попасть с двухсот метров человеку в голову.

– И что мы будем делать завтра? – спросил Николай Субботин, которому надоело молчание Коршунова.

– Увидел – сфотографировал – проанализировал, – пробормотал Кирилл, напоминая себе правило, которое вдалбливал Светлане во время учебы.

– Что сфотографировал? У нас даже нет фотоаппарата!

– Зато у нас есть время. Почти сутки. Что-нибудь придумаем, – пообещал Коршунов, прекрасно понимая, что вмешательство киллера неимоверно усложняет задачу.

И одновременно обязывает решить ее во что бы то ни стало.

19

За три часа до рассмотрения дела Светланы Демьяновой в Кузьминском суде Коршунов занял заранее подготовленное место для слежки. Наблюдательным пунктом являлся его «лансер», который он оставил накануне рядом со стройкой. За ночь машину припорошило снегом. Естественная маскировка должна была успокоить даже самого мнительного киллера.

Коршунов почти лежал на откинутом до предела сиденье и следил за длинным забором, огораживающим стройку. Забор состоял из металлических листов. Один из них, как установил вчера Кирилл, с одной стороны не был привинчен и легко отгибался. Эта лазейка являлась самым удобным местом для незаметного проникновения на стройку. Коршунов надеялся, что киллер считает так же.

Прошло два часа, к забору никто не приближался. Когда до приезда автозака осталось тридцать минут, Коршунов заволновался. По всем законам снайпер-убийца должен быть на позиции. Требовалось его остановить. Еще вчера Кирилл сделал вывод, что с такого расстояния будет действовать матерый профессионал. А если так, киллер продумал несколько путей проникновения и отхода. И воспользовался не самым очевидным!

Коршунов покинул машину и пролез через забор. На нем была рабочая телогрейка. Из-за зимних холодов открытые работы на стройке были практически свернуты. Свет виднелся в окнах бытовок, визжащие звуки резки металла слышались в цоколе строящегося здания.

Коршунов быстро преодолел по лестнице первые пять этажей башни и успокоил дыхание. Теперь требовалось проявлять осторожность. Ниже седьмого этажа снайпер не будет работать. Прежде чем войти на очередной этаж, Коршунов прислушивался и изучал следы на бетонных плитах. Наблюдения не вносили ясность, приходилось проверять комнаты, выходящие на здание суда.

Лучше всего снайпера брать непосредственно перед выстрелом, когда все его чувства сосредоточены на цели. Но такой роскоши Коршунов позволить себе не мог. Он взглянул на часы. Осталось десять минут и два непроверенных этажа. Волнение нарастало. А если Светлую привезут раньше? Или киллер занял другую позицию?

Кирилл Коршунов мягкими шагами поднялся на одиннадцатый этаж. Опять никаких явных следов. Он собирался пройти внутрь, как вдруг заметил плоскую коробочку, размером со спичечный коробок, прикрепленную в верхнем углу проема. Коробочка была испачкана белилами, хотя окружающие бетонные стены еще не штукатурились. Да и стеклышко в центре пластиковой крышки осталось чистым.

Датчик движения!

Никаких сомнений в том, кто и зачем его установил. Если пройти на этаж, датчик подаст сигнал киллеру!

Коршунов отступил и выглянул в окно лестничной клетки. Сверху он увидел, как на улицу свернул серый автофургон для перевозки заключенных.

В нем Светлая! Остались считанные минуты. Киллер здесь! Он готовится к выстрелу. А чертов маленький датчик сканирует весь проем! Пройти незаметным через его невидимые лучи невозможно!

20

Я спокойна. Я добилась своего. Первый раз я управляла Рысевым, а не он мной. Близкие люди на свободе, а я…

Сердце щемит, но это справедливо. За грехи когда-нибудь надо платить.

Автозак останавливается, на этот раз не перед светофором. Двое конвоиров дежуривших в отсеке, отделенном от меня решеткой, получают команду и покидают фургон. Лязгает замок, открывается дверь, морозный воздух врывается в камеру на колесах и делает заметным мое дыхание.

– Заключенная, на выход! – раздается команда конвоира.

Ну вот, для караула я уже «заключенная», а следователь объяснял, что пока нет решения суда, я нахожусь в статусе «задержанной». Ну что ж, полчаса формальностей и разногласия по моему статусу исчезнут.

Спускаться по откидной лесенке в наручниках неудобно. Хорошо хоть, руки сцепили спереди, а не сзади. Я игнорирую ступеньки и спрыгиваю. Тренированное тело слушается хорошо, но хочется размять плечи и растереть бедра. Пока я в тонусе, но что будет со мной через пару месяцев отсидки в тесной камере. Я делаю глубокий вдох свежего воздуха, невольно поднимаю взор и замечаю…

Кошмар!

На голой ветке дерева по пути к зданию суда привязана белая ленточка. Так поступают снайперы, чтобы определить силу и направление ветра, и сделать поправку при стрельбе с большого расстояния.

Какие два месяца! О чем я размечталась! Счет идет на минуты. Это конец! Моя песенка спета. Моему умному врагу не потребовалось гоняться за мной. Он точно знал, где и в какое время я буду находиться. А дальше лишь дело техники умелого стрелка.

Пока я стою под защитой фургона, но мне предстоит пройти пять-шесть метров открытого пространства. Ленточка не колеблется, ясная погода, нет даже листьев на деревьях – идеальные условия для убийства. Можно успеть сделать два или три прицельных выстрела. Я смотрю на конвоиров и завидую им. Поверх пятнистых бушлатов на них надеты бронежилеты, а я беззащитна. Но даже жилет меня не спасет. Опытный стрелок будет метиться в голову.

Что делать?

Взывать к конвоирам бесполезно. Им запрещено общаться с заключенными. Любая моя вольность воспринимается ими как угроза. Метнуться назад в фургон? Но дверь уже заперта, и начальник конвоя четко показывает, куда надо двигаться.

А может это и есть наказание, которое я заслуживаю? Снайпер умрет от руки снайпера – это ли не высшая справедливость. Сколько человек я видела сквозь прицел, а теперь сама буду на мушке.

– Чего застряла? Вперед!

Начальник конвоя подталкивает меня левой рукой. Его правая ладонь демонстративно ложится на кобуру, будто нет угрозы круче, чем табельный ПМ.

А если пробежать оставшиеся метры до спасительного подъезда? Можно схлопотать пулю от конвоиров. Или снайпер завалит в спину, а потом добьет контрольным. Не красиво это. Не так подобает себя вести Светлому Демону.

Ну что ж, от судьбы не уйдешь. Своим безумным поступком я спасла жизнь любимому человеку и его дочери. Я много раз видела чужую смерть. Сейчас настал черед принять собственную. И сделать это лучше с гордо поднятой головой.

21

Кирилл Коршунов замер перед входом на одиннадцатый этаж. Проклятый датчик перегораживал путь! В голове щелкали варианты действий.

Промчаться через дверь – и будь, что будет? Это безумие. Он не знает, в какой из трех возможных комнат засел снайпер. Потеряв элемент внезапности он станет легкой добычей для затаившегося киллера.

Автозак уже подъезжает к суду. Вот-вот выведут Светлую! Что же делать?

Коршунов напрягается, чтобы вспомнить принцип работы подобных датчиков. Это инфракрасный детектор, работающий на батарейке, который реагирует на тепловое излучение движущегося человека. Чем больше разница температур между человеком и фоном, тем лучше он работает. Сейчас зима, а изо рта идет пар – отменный условия для подобной техники.

Коршунов приглядывается. Похоже, это обычный бытовой датчик, продающийся в хозяйственных магазинах. Он настроен так, чтобы игнорировать мелких домашних животных. И еще у датчика есть диапазон обнаруживаемых скоростей перемещения. Если источник инфракрасного излучения неподвижен или перемещается очень медленно, то датчик на него не реагирует. Кажется, нижний порог скорости около двадцати сантиметров в секунду. Так предусмотрено, чтобы исключить ложные срабатывания от воздуха, поднимающегося от источников тепла.

Да, это шанс!

Кирилл прикидывает. Чтобы наверняка не попасться, он должен пройти один метр за десять секунд. Была, не была! Он мысленно отмеряет три-четыре метра в зоне действия датчика и идед вперед.

Его движения трудно назвать ходьбой. Отсчитывая секунду, он передвигает левую ногу на десять сантиметров вперед так, чтобы не шевелилась никакая другая часть тела. Затем двигает правую ногу. Ему требуется сделать порядка сорока подобных мини-шагов за сорок секунд. Ни в коем случае не быстрее!

Вот непосредственно проем. Датчик в тридцати сантиметрах от его плеча. Шея и спина напрягаются. Невидимые инфракрасные лучи ежесекундно фиксируют его тело. Нельзя позволить ни одного лишнего движения. Чертова техника, обрабатывая сигналы, в каждый отдельный момент должна считать его неподвижным!

Мысленно Кирилл рядом со Светлой. Автозак уже наверняка остановился, конвой занял место по периметру, и сейчас откроется дверь. Только бы успеть! Он должен остановить киллера. Для этого надо спешить и не торопиться одновременно. Как же сложно себя сдерживать, когда речь идет о жизни и смерти любимого человека.

Ух! Датчик остается за спиной. Сделав последний маленький шажок, Коршунов оказывается вне границ его действия. Рука вытирает холодный пот со лба, мозг переключается на решение следующей задачи. Перед ним три проема в будущие квартиры, окна которых смотрят на здание суда. Которая из них?

Коршунов достает пистолет и подкрадывается к входу в крайнюю, самую неудобную квартиру. Какое счастье, что интуиция его не подводит! Он видит спину человека в строительной телогрейке. Киллер комфортно расположился на раскладном стульчике перед окном и смотрит вниз сквозь оптический прицел укороченной снайперской винтовки. Его палец в тонкой перчатке поглаживает спусковой крючок. Поза стрелка красноречиво свидетельствует, что выстрел может последовать в любую секунду. Именно в этот момент стрелок становится особенно уязвимым, потому что все его чувства сосредоточены исключительно на цели.

Коршунов позволяет себе сменить боевой пистолет на травматический, шагает в комнату и занимает удобную позицию.

– Привет, – произносит он и тут же стреляет снайперу в голову.

Расчет оправдывается. Неожиданный возглас переключает внимание стрелка, и его палец на курке не дергается. Резиновая пуля сваливает киллера со стульчика.

Рывок вперед – и Кирилл отталкивает оглушенное тело и подхватывает винтовку. Он занимает место снайпера и смотрит вниз.

Слава Богу, успел!

Приклад винтовки прижимается к плечу, глаз прилипает к окуляру. А вот и она! Теперь главное не промахнуться.

22

Я делаю шаг по направлению к служебному входу, хотя точно знаю, что не дойду до порога. Глаза не желают смотреть на безликое административное здание. В последние моменты жизни гораздо приятнее видеть белый сугроб, разлапистые ветки тополя, пусть даже без листьев, и…

О, господи! Еще одна ленточка на дереве. Да не простая, а рыжая! Такая же, как я привязала к лапке Пифика, предоставив черепахе свободу передвижения по комнате.

Нет, не может быть! Таких случайностей не бывает! Это та самая ленточка!

Я мгновенно перестраиваюсь на новое восприятие действительности. Где-то рядом звучно подгазовывает мотоцикл. Разве есть еще сумасброды, кроме моего сына, гоняющие зимой на байке? Я невольно кошу взгляд, и сразу всё становится на свои места!

Звуки мотоцикла – это сигнал! Ленточка тоже! Ну, кто еще поставит столь яркую метку в зимнее время? Только Коршунов, чтобы привлечь мое внимание. На мотоцикле приготовился к старту парень в затемненном шлеме. Лица не видно, но крашенный бензобак и нестандартные колеса мне хорошо знакомы.

И самое главное! Если Кирилл повесил ленточку, значит он готов к выстрелу. Я догадываюсь, что он ждет от меня.

Я поднимаю руки над головой и замираю. Только бы не шелохнуться. Начальник конвоя рядом со мной хмурится от непонимания.

Быстрее! – умоляю я Кирилла.

И в этот момент пуля звонко разрывает цепочку. Наручники, как молотки, бьют по запястьям. Я падаю и намеренно сбиваю начальника конвоя. Пока он в шоке, его пистолет из кобуры перекочевывает ко мне. Я стреляю под ноги автоматчикам, вздергиваю конвойного вверх и, прикрываюсь им, кричу:

– Не двигаться! А то ему смерть!

Я отступаю к дороге, таща за собой начальника конвоя. Рокот мотоцикла стремительно приближается. Конвоиры в секундной растерянности, но вот один из них приходит в себя и поднимает ствол автомата. Я не раздумывая стреляю в него, и он падает в сугроб. Это для острастки. Я прекрасно знаю, что пистолет Макарова не пробьет армейский бронежилет.

– Не двигаться! – повторяю я.

Следующий выстрел в стекло кабины автозака, чтобы сидящий там водитель понял, что всё сказанное относится и к нему. Снайпер подыгрывает мне и бьет по железному корпусу автозака. Шуму много, охранники паникуют.

Я отталкиваю «живой щит», запрыгиваю на притормозивший мотоцикл, и мы срываемся с места. Чувствуется, что Николай изучил окрестности. Промчавшись по улице, он сворачивает во двор, проносится по тротуару и выскакивает на проспект. Отличный маневр, конвойные остаются с носом.

– Ты классный! – кричу я на ухо Николаю.

– Да? – срывает ветер с его губ.

– Стопудово! – Кажется, так выражает восторг молодежь.

Но что это? Сзади к нам пристраивается черный седан БМВ. Я оглядываюсь и узнаю машину агентов Рысева. Николай гонит быстро, но мощный БМВ сокращает отставание. Проспект относительно свободен, и у мотоцикла нет преимущества в маневренности. Вот БМВ уже у нас на хвосте и норовит пойти на таран. Николай бросает мотоцикл из стороны в сторону. Меня мотает, я еле удерживаюсь и понимаю, что это не выход. На заснеженной дороге мы сами себе сломаем шеи.

– Сверни на узкую улицу! – приказываю я.

Мотоцикл делает крутой вираж и уходит вправо. Здесь узкая дорога, вдоль которой с обеих сторон припаркованы автомобили. Мы лавируем среди машин, то и дело выскакивая на встречную полосу. Я оборачиваюсь. Мы оторвались, но черный БВМ продолжает преследование. Справа из окна машины появляется рука с пистолетом. Звучат выстрелы. Одна из пуль разбивает стекло припаркованного автомобиля.

Да что он творит! Стрелять на скорости сумасбродство. Из-за него могут погибнуть невинные.

– Притормози! – прошу я Николая.

– Зачем? – не понимает он.

– Делай, что говорят! – требую я.

Мотоцикл останавливается. Я сжимаю пистолет обеими руками, прицеливаюсь и стреляю по колесу приближающегося БМВ. С места я не промахиваюсь. На мерзлой дороге машину разворачивает. Она крутится, тюкается передом и задом в несколько припаркованных автомобилей и замирает, образуя глухой затор. Теперь нам никто мешает скрыться.

Николай уже спокойнее едет по городу, избегая главных магистралей, оснащенных видеокамерами. В одном из тихих мест он глушит двигатель, стаскивает шлем и вещает его на руль.

– Коршунов приказал бросить байк, – с грустью говорит он.

Мы уходим, навсегда оставляя верного механического друга, спасшего нас. Неподалеку в «лансере» нас ждет Кирилл. Я обнимаю его и на несколько мгновений прижимаюсь к широкой груди сильного мужчины.

– Я знал, что у нас получится, – успокаивает он. – А у Рыси нет.

– Спасибо, – шепчу я.

Мы едем, Кирилл рассказывает про оглушенного им стрелка.

– Судя по наколкам – бандит. Но появился он там по наводке Рысева, – убежден Коршунов. – Представляешь, насколько мы его разозлили.

Моя радость сменяется новой тревогой.

23

Мы благополучно добираемся до съемной квартиры. Смертельная опасность позади, но внутреннее напряжение не отпускает. Кирилл наливает себе виски, Николай тоже подставляет стакан. Не могут мужики снять стресс без алкоголя!

– Я давно не тренировался, а ты подняла руки всего чуть-чуть. Даже не разогнула локти. Я мог попасть тебе в голову! – Коршунов залпом выпивает и укоризненно смотрит на меня.

– Ты сразил меня в сердце. Давно и без выстрела, – пытаюсь шутить я.

– Светлая. – Коршунов тянет руку к моей талии.

– Вытянутые руки могли дрогнуть. Следует держать их расслабленными. – Я только что избавилась от стальных колец, осматриваю синяки на запястьях и опускаюсь на шаткий стул. Что ни говорите, даже в чужой квартире лучше, чем в камере.

– Мой байк. Я собрал его собственными руками. Он был мне вместо друга! – эмоционально объясняет Николай.

– Железо можно заменить, – успокаивает Коршунов. – А вот ее…

Он показывает на меня горлышком бутылки, из которой только что плеснул себе виски. После расставания со службой, Кирилл стал пить больше. Я понимаю: внутренний разлом и всё такое. Но шаг сделан, назад дороги нет. Это как прыжок с обрыва с бурную реку. Надо побороть течение, выплыть и жить по-новому.

Я отказываюсь от предложенной выпивки и направляюсь в ванную.

– Мальчики, не увлекайтесь. Я в душ, надо сменить одежду. Когда выйду, хотелось бы поесть, а не выпить. Сообразите что-нибудь.

Я выхожу минут через сорок. На кухонном столе, помимо виски, неровно порезанный сыр, открытая банка с маринованными помидорами, в которой утонула вилка, и остатки яичницы на сковородке. Да, стрелять и спасать у мужиков запросто, а вот постоять у плиты – сродни подвигу. Правда, я сама виновата. Коршунову нужна четкая инструкция. Сколько чего порезать, при какой температуре тушить, чего добавить. Ну и конечно, мой обещающий взгляд. Тогда он справляется даже с обязанностью повара.

– Пельмени забыл купить, – оправдывается Николай, замечая мою недовольную физиономию.

Я открываю кухонный шкаф и холодильник. В наличие имеются рис, макароны, свежие овощи и молочные продукты, которые я закупила в первый день заселения.

– Ну, что, вегетарианский плов, спагетти по-генуэзски или оладьи из кабачков? – спрашиваю я.

– Всё такое вкусное. Не знаю, что и выбрать, – игриво улыбается подвыпивший Коршунов, а глазки его «облизывают» край подола моего короткого халатика.

Я понимаю, что окончательно мужик успокоится сегодня только в постели.

– Остановимся на плове, – решаю я, включая чайник, чтобы быстрее вскипятить воду. – Только сразу договоримся, вы будете мыть посуду.

Я освоила различные рецепты блюд во время долгих вечеров на съемных квартирах. Чем может порадовать себя одинокая женщина? Шопинг не для меня, в торговых центрах полно видеокамер. Спа-процедуры и массаж требуют раздевания, а я привыкла, чтобы оружие располагалось не далее вытянутой руки. Некоторые увлекаются рукоделием. Для этого нужна постоянная квартира для хранения рукотворных «шедевров» и, что еще более важно, вздыхающие от удивления подружки. И то и другое при моей профессии непозволительно. Остается кухня. Час-другой неспешной работы – и на столе красивое блюдо без лишних калорий. Если бы еще посуду не мыть. Впрочем, сегодня этим займутся мои мужчины.

Ночью в постели старается только Кирилл, а я мирюсь с его напором. Мужчина всегда получает свое, а мне так часто и не надо. Ну, нет у меня сегодня настроения! Вот, наконец, он судорожно дергается, замирает и откатывается. Я расправляю ночную сорочку, превращенную им в подобие шарфика, и расслабляюсь. Можно спать.

Рука автоматически проверяет пистолет под подушкой. Сколько их было у меня? Вчера Коршунов лишился своего ствола, сегодня мы получили «компенсацию». ПМ конвоира я хотела отдать Николаю, но Коршунов отговорил. Пусть парень сначала научится ходить с травматическим пистолетом. У киллера Кирилл «позаимствовал» пушку получше – девятимиллиметровую «Беретту» с обоймой на пятнадцать патронов.

Пытаюсь заснуть, но Кирилл сопит и постоянно ворочается. Матрас вздрагивает от его движений.

– Что с тобой? – не выдерживаю я.

– Это война, – откликается он. – Рысь готов на всё, чтобы уничтожить тебя.

– Скажешь тоже, война. Ты же не понаслышке знаешь, что это такое.

– Пусть не война, а охота. Он отказался от мирной сделки и послал киллера. Это доказывает, что Рысь не успокоился и продолжит охоту на тебя.

– Охота так охота. Я еще не утратила навыков и готова ответить. Он трижды покушался на меня, значит, я имею право. Рысь – чем не цель для настоящего охотника.

– Теперь его не достать.

– Еще посмотрим. Мне бы винтовку стоящую.

– Эх, Светлая. Он не кто-нибудь, а генерал ФСБ и сделал выводы после твоей угрозы. А теперь, когда ты на свободе, он тем более предпримет все меры, чтобы мы его не достали.

– Что-нибудь, да упустит.

– Если мы найдем удобное место для засады, оно будет ловушкой. Мы с тобой до сих пор на свободе, только потому, что Рысь не подключает все имеющиеся в его подчинении ресурсы Конторы.

– Боится огласки?

– Чего-то он опасается это точно. Ты для него представляешь потенциальную угрозу не как снайпер.

– Я лишь выполняла его приказы. Через тебя.

– В том то и дело! Он предпринимает всё возможное, чтобы тебя ликвидировать до того, как ты дашь показания.

– Что конкретно его пугает?

– Когда я сжигал досье, страницу за страницей, я вспомнил каждый эпизод твоей работы за семнадцать лет. Тогда я посчитал, что сжег всё. Но сейчас вспомнил, что в досье не хватало двух исполненных заказов.

– Каких?

– Вор в законе Хасарян и банкир Тумилович.

Память возвращает меня на два года назад в жаркое Московское лето. Я вспоминаю:

– Это был сложный заказ-тандем. Два клиента с интервалом в сутки.

– Таково было условие Рыси.

– Может, к тому времени Контора прекратила вести досье?

– Я сам готовил материалы и передал их Рысеву.

– Он начал новую папку?

– Нет. Эпизод в Валяпинске в досье имеется. Наше Калининградское дело тоже, хотя готовил документы уже Лесник.

– Вор в законе и банкир. Как они связаны?

– Тогда я не задумывался над этим.

– А я тем более.

– Рысев отдал досье полностью. Кроме этих двух эпизодов. Это не случайно.

– Он изъял эту информацию, как наиболее опасную для него? – предполагаю я.

– Возможно, уничтожил эти данные еще раньше.

– И теперь они хранится только в нашей памяти?

– Получается, что так.

– А память умирает вместе с человеком. – Я смотрю на озабоченного Кирилла. – Что будем делать?

– Утром подумаем.

– Золотые слова. – Я зеваю, отворачиваюсь и поджимаю колени. – Минут пять не ворочайся, пока я засну.