Текст книги "Магистр"

Автор книги: Сергей Арзуманов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

– Ага, а замок, наверное, на двери уже сменили.

– Точно!

– Да вы что, издеваться надо мной пришли, это игры у вас такие от безделья…

Не успел Сопатый высказать все, что он об этом думает, как в его кабинет ворвались человек двадцать, сорвали его со стула и потребовали идти отбивать квартиры.

Сопатый понял одно – дело серьезное и в то же время туманное. Он успокоил владельцев и сказал, что тотчас же создает комиссию и идет проверять злосчастный дом. Из владельцев квартир в комиссию он впустил только Казулина, так как тот показался ему спокойнее других разбушевавшихся владельцев.

Жарким утром следующего дня начальник управляющей компании Сопатый Алексей Анатольевич в составе комиссии из шести человек, включая владельца квартиры многоуважаемого господина Казулина, переступили порог странного дома. Осмотр квартир решили начать со второго этажа. Почему – никто не знал, но все согласились.

Первой подверглась освидетельствованию квартира № 13. Все, конечно, поморщились, но деваться было некуда. Сопатый настойчиво постучал в дверь. После трехминутного ожидания в квартире появился свет, и комиссия даже услышала шелест чьих-то ног, идущих к двери, когда шелест смолк, чей-то взгляд погрузился в зрачок, секунд десять был неподвижен, после чего исчез тихо и незаметно. Комиссия осталась в недоумении, и Сопатый начал колотить кулаками и ногами по двери с требованием открыть «по закону». Минут через пять в глазке опять кто-то появился, загрохотали замки, и дверь квартиры № 13 открылась, придерживаемая, однако, массивной цепью. Оттуда высунулась неприглядная морда, которая тут же поинтересовалась:

– Чего надо, господа хорошие?

Сопатый не был готов парировать такую простонародную вежливость и глупо спросил:

– Вы кто?

Оттуда последовал ответ, убивающий своей логичностью:

– А кого надо?

Сопатый опешил, но думал недолго.

– Вы на каком основании занимаете эту жилплощадь? – произнес он, торжественно сотрясая парадную роскошных апартаментов.

– На законном, господин хороший, – последовал четкий, уверенный ответ.

– Я требую, чтобы вы пустили меня в квартиру и предъявили документы.

После этой фразы дверь тихо и покорно отворилась. В дверях появился небритый, плохо пахнущий человек в богато расшитом махровом халате.

– Пожалуйста, заходите, – сказал он.

Сопатый и комиссия пулей влетели в квартиру. То, что они увидели, привело их в полное замешательство. Человек двадцать сидели в центре зала на полу, и пили пиво с иссохшей рыбой. Непригодные для пищи кучки рыбы были разбросаны в радиусе пяти метров от центра вакханалии. Проход в туалет был забаррикадирован, а на балконе спали то ли цыгане, то ли бомжи. Картина была ужасающей.

– Что вы здесь делаете? – орал Сопатый.

Хмельной человек, открывший дверь, от крика еще больше растворился в халате, зашаркал обувью и через минуту принес белоснежный договор.

В договоре значилось, что господин Чертков, владелец квартиры № 13, передает ее в аренду господину Васильеву В.А. на девяносто девять лет за девяносто девять рублей. Подтверждено нотариусом Центрального округа. Сопатый долго смотрел на договор, но не нашел в нем никакого изъяна:

– Васильев – это вы? – спросил он у бомжа.

– Угу, могу и паспорт показать.

– Не надо, – обреченно сказал Сопатый, – я же говорил – сплошное дуремарство.

– В каком смысле? – завопил гражданин Казулин.

– В полном, – сказал Сопатый, – ладно, идем в вашу квартиру.

Вся комиссия поднялась на второй этаж. Сопатый, готовый отразить любые претензии бомжей, приготовил нехитрый набор фраз, которые должны были действовать на вменяемый простой люд.

Оказавшись перед дверью двадцать третьей квартиры, он три раза нервно нажал на звонок и отошел от двери на пару метров. Квартира казалась безжизненной, тишина стояла гробовая. Сопатый с недоверием поискал в толпе Казулина и уже хотел смерить его неодобрительным взглядом, как дверь квартиры мягко и неожиданно отворилась. Яркий и какой-то праздничный свет ударил в глаза всем членам комиссии. Неожиданно из светаa появился человек в радужных одеждах и, не дав никому открыть рот, торжественно обратился к Сопатому:

– Владетель Бенгалии раджа Вишванат Капур приветствует тебя, о великий.

Как только ряженый закончил говорить, перед комиссией появился золотой трон, стоящий на бивнях слона, где, завернутый в тигровую шкуру, сидел мальчик со звездой во лбу.

Сопатый потерял дар речи, мысли и движения. Он готов был увидеть все что угодно, но только не это. Но больше всего его потрясло обращение к его персоне – «о великий». Ему особенно польстило такое обращение в присутствии этих полуолигархов.

– Кто это? – тихо и умиротворенно сказал Сопатый.

– Это семьдесят седьмое перерождение великого раджи.

– А почему здесь, у нас? – сам не зная зачем спросил Сопатый.

– Я знаю только, почему здесь, но почему именно у вас, я не знаю.

И волна света захлестнула Сопатого. Он как будто впустил в себя счастье и покой, то, чего его душа не знала никогда. Он растворился в этом волшебном свете, как вдруг из толпы кто-то толкнул его и вернул на землю.

– Эй, вы, начальник, сделайте что-нибудь с этими шарлатанами, – услышал он как во сне.

Волна мстительного гнева за прерванный сеанс счастья обрушилась на Казулина.

– Ах ты гнида, – кричал Сопатый, – ты всех обманул, подделал документы и смеешься над нами, да я тебя…

Сопатый хотел сказать, что-то грозное, но не нашелся. Свет мгновенно исчез, и дверь квартиры с грохотом закрылась. Никто не знал, что делать дальше.

– Так, – сказал Сопатый всем присутствующим, – идем проверять пентхаусы, и смотрите у меня, – сказал он и погрозил кулаком в толпу новых русских, – а то все будете искать золотой ключик в темной комнате.

Владельцы квартир ничего не поняли, но слово «ключ» подействовало на них магически.

Первой, подвергнутой освидетельствованию, оказалась квартира № 67 – роскошный пентхаус на самом последнем этаже новостройки. Сопатый был готов к любому сюрпризу. Но сюрприза не состоялось. Дверь в апартаменты № 67 открыл сам хозяин – Владлен Марьянов. На вопросы о жуликах он лишь громко рассмеялся, чем поставил в окончательно тупиковое положение всю комиссию.

– Подождите, – тихо спросил Сопатый, – вас никто не выселял, замок в двери не менял?

Марьянов был удивлен подобным расспросам.

– А кто может претендовать на то, что принадлежит мне.

Сопатый был обескуражен и решил задать последний вопрос:

– А к вам никто не приходил с предложениями аренды или временного проживания в вашей, гм… квартире.

– Никто, – твердо ответил Марьянов и закрыл дверь.

– Очень хорошо, – подвел итог Сопатый, – выборочное нападение на владельцев, смена замков, бродяги и индийские короли – все, все к черту, пора на отдых, катитесь вы ко всем чертям, господа хорошие, – кричал он обезумевшей толпе владельцев квартир.

На следующий день в психиатрическую больницу, находившуюся недалеко от места расположения роскошного дома, привезли пациентов с диагнозом «Навязчивые депрессивные состояния». Вся эта компания говорила одно и то же – яркий свет, тигры, слоны, изумруды, сапфиры. Комиссию, правда, быстро отпустили, приняв последствия нарушения речи за коллективный психоз, подогреваемый неизвестно откуда взявшейся сорокаградусной жарой.

Сопатый сразу взял отпуск за свой счет и уехал в Касимов к тетке. Остальные товарищи из комиссии дружно отбыли на Кипр поправлять пошатнувшееся здоровье.

Экий слабый нынче народ в Москве, – констатировал Магистр, – еще ничего и не сделали, а они, гляди, все на отдых пожаловали.

Милорд, да вы прямо по-боярски говорите.

Что делать, Любезный, Россия такая страна – не только в глаза, но и в душу проникает.

– Милорд, вы говорите о душе.

– Да, здесь эти странные понятия посещают даже меня…

4

Москва удивила Магистра накалом страстей. Борьбу за место под ярким солнцем вели слишком много людей. Они так яростно пробивали себе это место, что многие сгорели заживо. Магистр был поражен той неуемностью и неуспокоенностью, которые царили в Москве. Москвичи и те, кто считали себя таковыми, с удовольствием выпихивали друг друга из города. Впервые за столько столетий Третий Рим стал задыхаться от людей, и они начали войну друг против друга. Магистр был поражен правилами этой войны. Даже римские легионеры не были так безжалостны, как мирные на первый взгляд москвичи.

– Какой бессмысленный балаган человеческих судеб, столько желаний, которые никогда не осуществятся.

– Но ведь вы знаете, Сир, неисповедимы пути Его.

– Ладно, скучно все это, пойдем лучше погуляем.

Магистр предпринял прогулку, намереваясь снова отобедать в так восхитившем его ресторане. Заказав оленину и копченую моцареллу, он погрузился в состояние, близкое к райским ощущениям.

– Так, Любезный, ну-ка, поведай нам о писателях, как они заботятся о человеческих душах.

– Монсеньор, вас интересуют эти жалкие люди, я полагал, мы приехали сюда для встречи с могущественными людьми.

– Не тебе решать, зачем мы сюда приехали, так что ты можешь нам сказать?

– Плохо заботятся, Милорд, душа – это как раз го, что их в данный момент не интересует.

– Постой, а для чего же они пишут?

– В каком смысле?

– Но ведь книги читают.

– Да.

– Люди?

– Конечно.

– Так, ничего не понимаю, а для чего книги читают теперь?

– Для развлечения, Сир, или чтобы убить время, их больше всего интересует так называемая «острая литература».

– «Острая», забавно… что это значит?

– Это где всех убивают острым оружием, и в конце живой полицейский находит убийцу.

– Какая странность.

– И тем не менее, Милорд.

– И что, кто-то хорошо об этом пишет?

– Помилуйте, об этом нельзя писать, как вы изволили выразиться – «хорошо», об этом вообще писать незачем, один лить бред. Писатель собственноручно убивает кучу людей и, не жалея их, торжествует над раскрытием преступления, а вы говорите, где душа.

– Да, печально. А что значит – убить время?

– О, это древнерусская особенность, не встречающаяся более нигде. Англосаксы, например, а в особенности североамериканские англосаксы, очень ценят время. Они изучают его, боятся потерять и пишут книги, разъясняющие, как справиться с дефицитом времени. И только в России есть понятие – «убить время».

– Убить время, – задумчиво произнес Магистр.

Эта фраза так поразила его, что он оставался углубленным в раздумье около получаса. Потом встал и тихо спросил:

– А что писатели, реалии их интересуют?

– В основном будущее, Милорд.

– Так, что, про настоящее никто не пишет?

– Да нет, есть и реалисты, но талантливых реалистов нет.

– Совсем нет?

– Не то что бы совсем, просто их не видно, и из-за этого создается устойчивое впечатление, что их нет.

– Поясни.

– Очень просто: те, кто творят в литературе, уже ничего не могут создать, но признаться в этом людям – и особенно себе – они не в состоянии. Мало того, самое страшное – признаться в этом себе, потому что после этого признания надо что-то сделать, а единственное, что можно сделать в такой ситуации, – это сделать себе творческое харакири. Но ведь на это мало кто способен, и потому писатели творят дальше, создавая кризис творчества. А преодолеть кризис можно только вливанием свежей крови.

– Значит, мы и найдем эту свежую кровь. Иностранец в сопровождении своих верных слуг вышел из ресторана. Погода была восхитительной, и медленная прогулка по столице доставляла иностранцу большое наслаждение. Магистр шел по одной из центральных улиц, неспешно разглядывал витрины магазинов и фасады роскошных зданий, как его взгляд привлекло красочное рекламное обращение: «Коронованный маг высшей силы. Приворот доллара навсегда. Гарантия пожизненная, за дополнительную плату переходит на детей».

– Забавно, – сказал иностранец, – а кто его короновал?

– Милорд, они сами себя коронуют.

– Но это же возмутительно, это непорядок, так, Любезный, придется разобраться с этими господами..

Магистр через полминуты оказался в коридоре офисного здания. Взгляд иностранца скользнул по табличкам с названиями офисов. На первом этаже располагалась контора с цветистым названием – «Профсоюз работников жизнеобеспечения индустрии», на втором этаже располагалось еще более странное предприятие под названием «Дилеры ведущих производителей мира» и, наконец, третий этаж занимал «Коронованный Маг Высшей Силы».

Пока Магистр поднимался по лестницам, он обратил внимание, что все стены и даже часть потолка завешаны частными объявлениями. Сначала, когда Магистр поднимался на второй этаж, на него выплыло гигантское объявление – «Заработай больше мужа». В конце этого предложения стояло просто чудовищное количество восклицательных знаков, которые делали объявление угрожающим. Учитывая, что все отрывные купоны, на которых был написан телефон, были сорваны, составители объявления угадали что-то очень важное в жизни и поведении москвичек. Видимо, желание зарабатывать больше мужа было всепоглощающим. Такое рвение женщин, находящихся в законном браке, очень удивило и, можно сказать, огорчило Магистра.

Он все больше убеждался, что москвичи не так счастливы, как кажется на первый взгляд. Сначала нерешенная проблема с квартирами, теперь желание зарабатывать больше мужа, – все это говорило лишь об одном. В Москве не все спокойно.

Из этих дум Магистра выдернуло еще одно объявление, поразившее его лаконичностью форм и глубоким смыслом. Объявление гласило – «Всегда трезвые грузчики». Однако на столь категоричное объявление нашелся всего один отклик. Полоски с номерами трезвых грузчиков оказались невостребованными. В совершенно смешанных чувствах Магистр наконец оказался около двери московского мага. Он позвонил в массивную деревянную дверь с окладистым замком.

Дверь открыл мужчина высокого роста, в черном костюме, черной рубашке и черном галстуке. В центре черного галстука находилась восмиконеч-ная рубинового цвета звезда. Мужчина тут же сделался наивно загадочным и глупо напыщенным.

– Да, я слушаю вас, вопрошайте.

Магистр не понял, о чем вопрошать, и смело зашел в квартиру мага.

– Позвольте спросить вас, откуда вы получили магию высшей силы, – напористо поинтересовался Магистр.

– О, я вижу, вы разбираетесь в нашем деле, я получил посвящение от высшего из магов мира.

– Всего мира или какой-то ее части?

Московский маг сделал вид, что не понял вопроса, и погрузился в молчание.

– А позвольте вас спросить, как вы получали это ваше посвящение, я полагаю, за заслуги.

– Конечно, за заслуги.

– А что же, позвольте вас спросить, вы сделали?

Тут маг высшей силы осекся и затараторил дежурную речь о связи с астралом, космосом и каббалистами, о своей причастности к избранным и таланте предвидеть судьбу. – Я полагаю, вы и мою судьбу в состоянии предвидеть? – спросил Магистр.

– Отчего же нет, дайте мне вашу руку.

Магистр протянул руку московскому магу. Тот долго смотрел на ладонь, но, к своему ужасу, не обнаружил никаких линий, рука была гладкой, как отполированный холодный гранит. Маг вертел ладонь, подставляя ее свету и стараясь все-таки разглядеть какие-то линии, но так ничего и не обнаружил.

– Все ясно, – сказал разочарованно иностранец, – а позвольте полюбопытствовать, что значит приворот доллара?

Тут маг совершил роковую ошибку и пустился в пространные объяснения, настойчиво рекомендуя иностранцу воспользоваться его услугами.

– Вот вы, – не успокаивался маг, – из какой зоны – зоны евро или доллара?

Иностранец кардинально не понял вопроса, порылся в карманах и вытащил оттуда пухлую пачку стодолларовых купюр.

– А, – победно заорал маг, – значит, вы не зря зашли ко мне, ложитесь, начнем сеанс, положите доллары себе на грудь и закройте глаза.

Иностранец сделал сдерживающий жест и уже хотел было прервать общение, но маг не унимался, схватил его за плечо и начал орать ему в лицо:

– Приворот, приворот доллара навсегда!

Глаза псевдомага расширились, и казалось, вот-вот выйдут из орбит. Со стороны даже могло показаться, что он действительно нащупал таинственную финансовую нить.

В этот момент незадачливый маг совсем перестал себя контролировать и набросился на Магистра, пытаясь насильно уложить его на диван. При этом он выхватил бачку с долларами и мгновенно сунул их себе в карман.

– Ложитесь, – заорал псевдомаг, – сеанс начинается, я уже чувствую приближение высших сил.

Магистра это разозлило окончательно, он вырвался из объятий сумасшедшего и произнес:

– Ты, неразумный, поплатишься за свою жадность и обман..

Московский маг потерял дар речи, и ноги подкосились сами. Он упал навзничь и начал биться в страшных судорогах. Из его рта начали вылетать ровные зеленые купюры. Это доставляло ему такие мучения, что он не мог говорить. Магистр, довольный справедливым наказанием, неспешно удалился.

Через час совершенно истощенного московского мага обнаружили коллеги из профсоюза работников обеспечения индустрии, зашедшие на очередной сеанс повышения своей финансовой потенции. Картина, которую они увидели, потрясла их до глубины души. Истерзанный душевными мучениями, маг лежал на полу, раскинув руки, как на кресте, весь с головы до ног покрытый стодолларовыми купюрами. Не зная, что произошло на самом деле, московские менеджеры решили, что маг исполняет таинственный обряд вызова долларовых ассигнаций из астрала. Это еще больше убедило их в профессиональной силе мага.

При появлении людей маг подал признаки жизни и прошел, шатаясь, к дивану. Не дойдя до дивана, рухнул в огромное кожаное кресло и попытался восстановить в памяти все, что с ним произошло. Люди, заполнившие кабинет, его сейчас не интересовали. Он пытался понять, с какой силой он столкнулся и что теперь делать? Скорее всего, это происки конкурентов, но где они нашли экстрасенса такой силы и если он вдруг явится опять? Что делать, к кому бежать за помощью?

Московский маг пытался восстановить в памяти хронику столь недавних событий. Человек, позвонивший в его дверь, был явно иностранцем, это точно, он говорил с акцентом, потом достал очень пухлую пачку долларов, перевязанных не резинкой, как принято у нас, а лентой казначейства, видимо, как принято у них. Однако при мысли о долларе мага опять скрутило, он почувствовал невыносимые судороги во всем теле, начал задыхаться, и изо рта вылетела очередная стодолларовая купюра, хрустящая первозданной свежестью.

Сеанс приворота доллара из профессиональной практики незадачливого мага был потерян теперь навсегда. Никакие доллары не могли заставить Илью Феофановича, а именно так звали дома всесильного мага, пережить этот кошмар еще раз.

Но кто этот человек, сотворивший с ним такое и как такое вообще может быть? Илья Феофанович был потрясен и раздавлен.

На следующий день к Илье Феофановичу пришли его постоянные клиенты – господин Казулин и его партнер по бизнесу. Маг не дал им открыть рот, как сразу же обрушился на них с тирадой:

– Нет, батенька, нет, никаких зеленых бумаг, я узрел новую истину: ЕВРО – вот будущее Европы и наше. – Илья Феофанович с глубокой радостью осознал, что проклятие действует только на слово «доллар» и никак не распространяется на слово «евро». Его это обрадовало несказанно, и он начал свой путь возвеличивания европейской валюты. Его европрозрение чудесным образом совпало с победоносным нашествием евро на доллар, и в среде финансистов распространился слух о проницательном маге и заклинателе, который задолго до финансовых аналитиков и акул валютного рынка предсказал победу европейской валюты.

Теперь ради сохранения жизни Илья Феофанович думал только о евро и сообщал о его грядущем возвышении всем страждущим. Его тут же ангажировали несколько проевропейских институтов анализа конъюнктуры мировых рынков и европейские инвестиционные фонды. Он так бескорыстно говорил о величии евро, что ему начали верить.

Слухи об оракуле, возвещавшем о скором падении ненавистного доллара и возвышении евро, начали распространяться по столице. Для москвичей это было не столько экономическим чудом, сколько долгожданным божественным изъявлением. Европа, к коей себя и причисляла Москва, наконец поднималась с колен и показывала дальним господам свое могущество. Рубль рассматривался как младший, но очень надежный брат евро, на плечах которого он должен был влиться в мировую экономику.

5

– Милорд, вы установили новый финансовый порядок.

– Да, но теперь нужно навести порядок в умах.

– Отлично, полагаю, это будет забавное зрелище.

– Кто правит умами москвичей?

– Помилуйте, господин, конечно, деньги.

– И всего лишь?

– Да, Сир.

– А как же гении?

– Да нет их.

– Милорд, здесь как-то все не так – где булыжные мостовые, где замки, где ухоженные парки?

– Мне неуютно здесь, – вдруг произнес молчаливый слуга, которого Магистр называл Шевалье.

– Магистр пропустил мимо ушей вопрос с мостовыми и обратился к Любезному:

– А что же наш «вноситель лепт», где он сейчас?

– В глуши, Милорд.

– Выражайся яснее.

– Извольте: в деревне, за двести километров от Москвы, в полуразвалившейся избе.

Надо навестить, все равно пока нечего делать.

И вся компания отправилась в гости к вершителю лепт за откровениями. Когда наконец отыскали деревянный дом на окраине деревни, уже наступили сумерки. Ополоумевший писатель черкал что-то в грязной ученической тетради.

– День добрый, – сказал Магистр, войдя в комнату.

Краснов отреагировал на шум, пронзил Магистра пустым взглядом и тихо сказал:

– Вечер добрый.

После этого опять окунулся в тетрадь, не обращая внимания на гостей.

– Что пишете?

– Роман, – многозначительно заявил Краснов. – Значит, роман? – Да.

– И, позвольте вас спросить, как называется?

– «Колодец».

– И о чем сие произведение?

– О духовном падении нации.

– Магистр удивился и продолжил расспрос.

– И что же, вся нация духовно пала?

– Вся без остатку.

– Откуда же такая уверенность, милейший?

– Я знаю, – произнес писатель и загадочно замолчал.

– Конечно, знает, недавно они, – и Любезный показал на бедного Краснова, – пытались искупать секретаршу своего шефа в ванне, наполненной шампанским.

– Ну, – протяжно произнес Магистр.

– Ну и искупал, – сказал Любезный.

– Ну и что тут такого, мне подарили десять ящиков полусладкого «Абрау-Дюрсо», я его все равно не пью, да и не было потом ничего, – обреченно сказал Краснов.

– Это ваша роковая ошибка, – дремуче произнес Магистр, – никогда, никогда не пользуйтесь полусладким, для ванны из шампанского подходит исключительно брют.

На это профессиональное замечание Краснов никак не отреагировал и так и продолжал смотреть куда-то вдаль.

– Ну, хорошо, а почему вы выбрали такое странное место для творчества?

– Здесь душа не сквернословит.

Магистр ничего не понял.

– И много ли вы написали?

– Тружусь.

Краснов начал симулировать муки творчества и профессиональную отрешенность.

– Значит, вы один пишете за всю совесть нации.

– Один, один как перст, а, позвольте вас спросить, по какому вы вопросу ко мне?

– О, батенька, мы специализируемся по самому широкому кругу вопросов, но в данный момент нас интересуют писатели, – ответил Любезный.

– Очень интересно, а вы из какой организации?

– Из самой высокой, – завопил Любезный, – Уж поверьте нам.

– Я вам ничего не скажу, оставьте меня в покое.

– А если мы заглянем в глаза вашей судьбы? – тихо спросил иностранец.

– От этих слов Краснов пришел в бурное беспокойство и начал кружится на кровати, бормоча одно и то же:

– Один, один как перст, за всех один… – Вводит себя в транс, Магистр, – произнес Лю-езный, – я видел это сотни раз у творческих людей.

– Ничего, вернем к жизни очень быстро.

Магистр склонился над Красновым, и их взгляды встретились.

– А если кто кроме тебя пишет великое?

Взгляд непрошеного гостя так поразил писателя, что он затрясся, вспоминая всех российских писателей, знакомых ему. Но зависть – это божественное взлелеянное человеком чувство – не способна на правду.

– Нету, никого нету, я костьми лег, я сюда ушел от людей, я с небом говорю, – вопил писатель.

Магистр тихо шепнул что-то на ухо Краснову. Взгляд его сразу оживился, воля и чувства вернулись, и он заговорил:

– Да, вспомнил, мой господин, конечно, конечно, есть, Андрей Варфоломеев.

– Значит, вы все же не одиноки в литературе.

– Конечно, нет, мы даже хотели написать роман в творческом тандеме, – неудобно заерзал Краснов.

– О, ну, уж про ваши тандемы мне достоверно известно, – юродиво сообщил Магистр и смерил убийственным взглядом Краснова.

– Ворует романы, – спокойно констатировал Любезный.

– Нет, что вы, как же можно, все сами, все сами пишем, – затрясся писатель.

– Монсеньор, я боюсь, вы его доведете до умопомешательства.

– Ничего, русской литературе не привыкать, там сумасбродов хватало.

– Мой господин, – завопил Краснов, – он живет здесь недалеко, один на даче.

– Кто он?

– Андрей Варфоломеев.

– Хорошо, а что он пишет?

– Не знаю точно, но очень необычно.

– Роман?

– Да.

– Интересно, и о чем там говорится?

– Я не знаю, мой господин, но это гениально, я читал и высказал свое мнение.

– Какое?

– Отрицательное, – уверенно произнес Краснов.

– И что же, позвольте, после этого с вами сделать?

– Мне все равно, – тихо и уверенно сказал Краснов.

– Ну что же, пусть будет так.

– А как же писатель Балтазар Елисеев? – спросил Любезный.

Тут писатель оживился и выдал такую сложно-отрицательную тираду, что вызвал даже восхищение Магистра и его спутников.

– Балтазар Елисеев стал лауреатом премии «Книга за книгу». Первое место было присуждено ему за роман «Пуп вечности». Во множестве интервью он проявил потрясающее видение судьбы. На большинство вопросов он отвечал вялой мимикой лица, а корреспонденты потом переводили эту мимику на свой вкус. Получалось очень цветистое интервью, выражавшее не столько предпочтения автора, сколько его сюрреалистический взгляд на литературу. Молчание, как это часто бывает, приняли за гениальность.

Краснов достал последнюю сигарету из-за уха, громко закурил и тихо произнес:

– Нет, вам нужен Варфоломеев.

6

Прохладным подмосковным утром иностранец со свитой пили чай у Андрея Варфоломеева. Он принял их за иностранных журналистов и, одичавший от одиночества, с удовольствием пригласил в гости.

– Так вы, значит, писатель? – спросил многозначительно Магистр.

Андрей замялся и не знал, что ответить.

– Пожалуй, можно утверждать, что писатель.

– Ну, конечно, писатель, – услышал он голос за спиной. Слуга Магистра держал в руках несколько страниц, набранных на компьютере.

– Ну, что там, Любезный?

– Сейчас прочитаю, Монсеиьор… «В начале не было ничего».

– Не ново, – сказал Магистр.

– «Потом явился свет. Темнота была зачатием света. Так рождается младенец, он видит свет и издает крик, крик жизни».

Воцарилась тишина, которую люди совершенно точно называют гробовой. Любезный продолжал:

– «Свет родился из глубины тьмы, но даже у тьмы есть свет. Луна – это фонарь темноты. Ее перво-возвестник. Так устроено все в этом мире – одно уравновешивает другое.

– Сколько бы сердец не соединилось на Земле, если бы не волшебство лунного света, Света Тьмы. Разве Солнце соединяет людей? Нет, Луна, свет темноты».

– Ваше?

Андрей одобрительно кивнул.

– Так, – как будто безучастно сказал Магистр и осмотрел жилище писателя с глубоким интересом. Его взгляд остановился на галерее пустых бутылок, стоящих в ряд около печки.

– Пьет все время, – тут же заметил Любезный.

– Пьяница? – возмущенно спросил иностранец.

Андрей хотел было оправдаться, но не успел открыть рот, как услышал голос Любезного.

– О, что вы, Монсеньор, как же это может быть, какой же он пьяница, пьет только благородные вина, преимущественно итальянское, вчера две бутылки «Бароло», давеча «Амароне» уговорил…

– Что это ты по-древнему заговорил?

– Но ведь вы, Милорд, знаете нашу природу, больше месяца и я впитываю в себя местный этнос, можно сказать, с кровью. – И Любезный с удовольствием опрокинул остатки красного вина из бутылки, стоящей на столе.

– Ладно, помолчи, зачем же вы, мой друг, тратите деньги на вино?

– Там истина, ведь вы знаете.

– В вине?

– Нет, во мне.

– А, что же, вы итальянские предпочитаете?

– Да, в основном.

– Позвольте полюбопытствовать, почему именно итальянские?

– Они теплее других, – сказал Андрей.

После этих слов Андрей жадно сглотнул и подумал о бокале красного вина.

– Рано еще об этом думать, – оборвал его мысли Магистр.

Магистр сразу отметил, что в этом доме никогда не было женщины.

– Вы не женаты? – спросил он неожиданно.

– Нет, к сожалению.

– Уверены, что «к сожалению»?

– Да, я жду ее, но она не приходит.

– Вы уверены, что нужно ждать?

– Конечно, а разве бывает по-другому?

Магистр улыбнулся кромкой губ и углубился в чаепитие.

– Шевалье, расскажите нашему другу, к чему приводит безучастное ожидание в любви.

Тот, кого Магистр называл Шевалье, побагровел, упал на колени и закрыл лицо руками.

– Что с ним? – спросил Андрей.

– С ним – великая трагедия любви, он ждал свою возлюбленную целую жизнь, но так и не дождался.

– Почему? – спросил Андрей.

– Он боялся признаться ей в любви, а она умерла от тоски, думая, что он ее не любит.

– И что теперь? – глупо спросил Андрей.

– Теперь он должен мучиться вечность, чтобы после вечности соединиться с любимой.

– Слова иностранца показались Андрею укором в его адрес. Андрей не знал, что говорить теперь.

– Радушие русского писателя, поверившего, что Магистр и его люди журналисты, удивило иностранца.

– Так у вас истина в форме заметок или на произведение какое-нибудь претендуете?

– Хочу написать роман.

– О чем?

– О Добре и Зле.

– И вы точно знаете, что есть добро и что есть зло?

– Нет, в этом и тяжесть моего труда, я не знаю, что они есть, знаю лишь, что они существуют, но как отделить одно от другого, где между ними граница, я не знаю, и это мучает меня.

– А зачем их делить, – сказал странный иностранец, – ведь человек – это черно-белое существо, разве не так?

Андрей не знал, что ответить.

– Вы верите в бога?

– Не знаю, – честно ответил Андрей.

– Не знаю, – тихо повторил иностранец, – это очень удобная форма общения с ним. Вы в него не верите, но признаете возможность его существования.

Андрей смущенно развел руками, не зная, что ответить.

– На всякий случай боитесь? – спросил Магистр и посмотрел в небо.

Андрей сразу понял, что имеет в виду загадочный иностранный гость:

– Зачем бояться, ведь он свет, а от света не бывает плохо.

– Не судите так, мой друг, яркое Солнце может обжечь вас.

Только теперь Андрей начал понимать, что гости, появившиеся в его доме, не совсем обычные люди.

– Да, мой друг, вы проницательны, мы – хранители тайных желаний.

Андрею показалось, что загадочный господин не то чтобы читает его мысли, но предвосхищает его вопрос молниеносным ответом. Магистр сделал паузу, чтобы посмотреть, какой эффект произвели его слова на Андрея.