Текст книги "Жорж - иномирец (СИ)"

Автор книги: Сергей Панченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

– Гады! – Зло прошипел змей. – На хвост наступили.

– У тебя, куда не наступи, везде хвост, кроме головы. – Пошутила Ляля, растирающая онемевшие суставы.

– Я мог бы обидеться на твою шутку, но не хочется. Слишком шаткая ситуация для этого. Сейчас обижусь, а через пять минут тебе отрубят голову.

– Ляля, ты что-нибудь видишь? – Спросил я кошки.

– Совсем немного.

– Отлично, я не вижу совсем ничего. А ты, Антош?

– Только вас, в виде мутных пятен.

– Черт, надо было фонарик с собой носить.

– Жорж, а чем ты собрался старика лечить? – Кошка нащупала меня двумя руками за голову.

– Известно чем, пенициллином. Судя по тем признакам, что мы видели, они до применения антибиотиков еще не додумались. Да и когда додумаются, вряд ли причислят к богоугодным делам. Для людей, разумеется. Сами-то они ни в бога, ни в дьявола не верят. Время потянем, а там видно будет. Может, змей и прав, стоит попытаться уйти отсюда в другой мир.

– Нам бы учителя, для облегчения процесса. – Посетовал змей, внезапно заговоривший совсем рядом.

Мне вспомнились слова человека, запускавшего катапульту, которого я посчитал палачом: «Чтобы научить человека плавать, его надо бросить в воду, чтобы научить летать – в небо». Сейчас я понял, что злой иронии в них было не так много, как я подумал в тот момент. Тот человек знал, что не казнит меня, возможно, он просто подсказывал мне, что улетая в небо, я могу научиться ходить по мирам. Так заманчиво и так непонятно это звучало. Если такой человек, оболтус по жизни, Вольдемар смог понять, что для этого нужно, почему бы и мне не научиться этому.

– Я думаю, что учитель не нужен. В том и заключается весь смысл, что по мирам ходят только те, кто понял что-то. Понимание есть билет на зрелость. Этому не учатся, до этого доходят своим умом. Потому и выбрасывают катапультами из Транзабара всех новичков, в надежде, что они в сложных обстоятельствах по экспресс программе обретут эти знания.

– А если, нет? – Кошку взволновала неудачная перспектива.

– По-всякому. Кого-то казнят, кто-то приживется в чужом мире, кто-то вздернется от тоски по родине.

– Жизнерадостные перспективы.

Я нашел теплую руку кошки и положил свою поверх, чтобы успокоить ее.

– Надо думать, как избежать этого. Мы с Антошем твой хвост в обиду не дадим.

– Тьма, лучший экран для собственного воображения. – Прошипел Антош.

– Тогда у меня шансов больше всех, потому что я совсем ничего не вижу. С чего начинать? Представить место, в которое хочешь попасть?

– Наверное. Ничего другого мне на ум не приходит. – Согласился змей.

– Только не сбеги без нас. – Кошка придвинулась ко мне плотнее, словно я мог сбежать прямо сейчас.

– Надо держаться за руки. – Предложил я, и сразу почувствовал мысленное возмущение Антоша. – И хвосты. Приступим?

Змей закрутился между мной и Лялей, скрепив нашу троицу в одно целое. Я закрыл глаза и попробовал представить себе место, в которое хотел попасть. Долго не мог выбрать. Места произвольно менялись в подсознании, не давая возможности закрепиться и попробовать представить их реальнее, живее. Мысли скакали галопом по всей вселенной, умещающейся внутри моей черепной коробки. Я не мог удержать их. Смотрел на эту чехарду как сторонний наблюдатель, не знающий способа обуздать их.

В итоге я устал и перестал заниматься бесполезным занятием.

– У кого-нибудь успехи есть? – Спросил я своих сопящих товарищей.

– Эх, мне на ум ничего, кроме куска жирного жареного мяса, не приходит. – Пожаловалась Ляля.

– Говяжьего? – Поинтересовался я.

– В свете последних событий, больше всего хочу именно говядины.

– На косточке. – Шепнул змей.

– На косточке. – Согласилась с ним кошка. – Особенно, когда начинаю понимать, что мяса нам здесь никто никогда не предложит.

– А как с воображением у тебя, Антош?

– Мне пиво у собачелов понравилось. Ничего другого на ум не пришло. Жаль, не успел рецепт узнать.

– Да, перспектив выбраться отсюда нетрадиционным способом у нас немного, пока мысли вертятся в районе желудка.

Время в темноте шло иначе, чем на свету. После того, как я несколько раз прикорнул, понимание, какое сейчас время суток пропало, как и ощущение того, сколько прошло времени с момента заточения.

– Темница, прямо, как в сказке. Раньше я не понимал, почему злодеев сажали в темницы. Вначале у нас украли свободу, теперь еще и время.

– Я могу разжечь огонь. – Предложила Ляля.

– Не вздумай. Тут везде солома, сгорим, даже охрану не успеют позвать.

Нарушил наше уединение шум шагов. Стало страшно. Сердце зачастило, увлажнились ладони, по спине потекли холодные капли пота. Открылась зверь. Свет факелов заставил нас зажмуриться.

– Здесь хлеб и еда. – Произнес громкий голос.

После этих слов дверь закрылась. Удивленный голос произнес:

– Зачем демонам еда?

В глазах остались оранжевые «зайчики».

– Еда? – Удивился змей.

– В их представлении, еда. В нашем, может быть, что угодно. – Заключила кошка, но все равно направилась к дверям, проверить. – Пахнет отвратно, цветами. Они решили, что демоны непременно будут любить греховную в их представлении пищу. Идиоты жвачные.

– Так же думал мой кот, когда я пытался скормить ему остатки салата.

Кошка на это прошипела какое-то проклятье, слов которого я не разобрал. Я добрался до дверей, пару раз споткнувшись обо что-то и раз приложившись к столбу.

– Слушай, Лялечка, давай разгребем всю подстилку в сторону и зажжем небольшой огонек от соломы.

– Хм, Лялечка. – Удивился змей, бесшумно оказавшийся рядом. – Я прям чувствую, как между вами что-то появляется.

– Хватит уже фантазировать разную дрянь в своем извращенном мозге. – Огрызнулась кошка. – Жорж, не давай ему повод думать о нас невесть что.

– Ляля, звезда моя, я понял, больше никаких намеков при нем.

– Ни при нем, ни при мне. Мы слишком разные, чтобы вообще рассматривать возможность отношений между нами.

– Прости, Ляля, но вы не настолько разные, чтобы это бросалось в глаза. – Произнес Антош. – И потом, я вижу, как теплеют твои уши, когда Жорж касается тебя. Вы же знаете, у меня на тепло хорошее зрение.

– Это от смущения. Я скромная женщина и очень смущаюсь, когда ко мне прикасаются.

– Когда тебя трогали быки ушки оставались холодными. – Не унимался змей.

– Так, Антош, это не по-мужски рассказывать все, что ты знаешь о женщине. Давайте уже работать. Разгребайте солому в сторону от ящика.

Через пару минут в радиусе трех метров от ящика с припасами было вычищено до каменного пола. Я скрутил из пучка соломы тугой факел. Ляля чиркнула огнивом и с первой попытки подожгла его. Огонь осветил внутренне пространство помещения. В неровном свете огня оно показалось еще более унылым и депрессивным. На столбах и под ними можно было разглядеть следы крови и прочих попутных следов тяжелой судьбы всех, кто здесь оказывался.

– Ладно, посмотрим, что нам принесли.

Я направил свет внутрь ящика. Там лежали булки хлеба, вполне похожие на земные, только раза в два больше. В деревянной кадке находилась непонятная смесь, пахнущая цветами, а в другой кадке чистая вода. Я хотел отдать догорающий факел кошке, но она отказалась его брать.

– Ни за что, я подпалю себе шерсть.

– Блин, а Антошу тоже не доверишь, сожжет все вместе с нами.

Пришлось тщательно затоптать его, чтобы не светился ни один красный глазок. После чего я нырнул в кадку с головой и напился. Челобыки, видимо, до изобретения кружки не додумались. После меня пила Ляля, шумно лакая воду из ведра. А змей поглощал воду со звуком пожарной помпы.

– Эй, ты не на месяц вперед решил напиться?

Мне показалось, что он не остановится, пока не выпьет всю воду.

– Ох, простите, у нас же засушливый климат, мы пьем редко, но помногу.

– Не забывай, что нас трое и ты пьешь уже не свою воду. – Рассердилась на пресмыкающийся эгоизм кошка.

– Простите, там еще осталось.

– Налегай вон, на салат. – Предложил я змею.

Я уже успел попробовать его на вкус и понял, что для человека употребить его будет не просто. Горьковатый отвратный вкус обыкновенной травы. Если приправить его майонезом, растительным маслом, добавить сока лимона или бальзамического уксуса, нарезать в него помидорок, бросить щепотку кедровых орехов, то можно было бы считать его условно съедобным. А так, это был сочный корм для травоядных животных.

Ляля даже пробовать не стала. Антош попытался съесть немного, но тоже остался не в восторге.

– Стало быть, у нас столько времени, чтобы не умереть с голоду. Потратим его правильно.

Большую часть хлеба мы решили съесть сами, но не сразу. Булок было четыре, три мы решили спрятать, а одну пустить на производство пенициллина. «Приговоренную» булку разорвали на несколько кусков, сбрызнули водой и оставили лежать, накрыв их моей майкой.

Вскоре, нас снова привязали к столбам. Оказалось, для того, чтобы нас смог навестить престарелый священник. Он пришел узнать, как идут дела с его лекарством. Я объяснил, что требуется время, не вдаваясь в детали. В них я собирался посвятить его позже, невзирая на судьбу, которая нас ждала. Все-таки это могло спасти многих людей, даже несмотря на то, что церковь снова объяснит это божественным чудом. Священник красноречиво раскашлялся перед нами, намекая на то, что времени у нас не так уж и много.

На третий день на кусках хлеба появились пятна плесени. Они расходились по субстрату, меняя цвет. Самые зрелые зеленые колонии, под свет соломенного факела я соскребал в пластиковый кармашек вкладыша портмоне из-под автомобильных документов. Я до сих пор носил бесполезное портмоне в заднем кармане джинсов. Когда мне показалось, что материала набралось достаточно, я попросил священника принести размолотый мел и немного клея, вываренного из костей.

Все, что я просил, было доставлено немедленно. Я приступил к изготовлению таблеток, только примерно представляя сколько требуется продукта на килограмм веса челобыков. Когда я предложил отведать моего лекарства, в страхе ожидая его неэффективности, нам привели загибающегося бычка-подростка. Ребенок, размером в полтора меня, не стоял на ногах, постоянно кашлял и натужно дышал с громкими сипами. Оставалось ему совсем немного.

Он был сильно напуган и выкатывал от страха глаза, показывая нам огромные белки.

– Тихо, дружище, мы не сделаем тебе ничего плохого. Мы вылечим тебя. Знаешь историю про доктора Айболита, который под деревом сидит? – Ответом мне был взволнованный сип. – Приходи к нему лечиться и корова, и волчица, и жучок, и паучок, и медведица. Всех излечит, исцелит, добрый доктор Айболит. Проглоти эту таблеточку, друг и запей водой.

Подростку, наверняка, были даны ценные указания насчет того, чтобы выполнять наши просьбы беспрекословно. Он проглотил таблетку и запил водой из бадьи. Через несколько часов, как мне показалось, мы повторили процедуру.

– Что-то без изменений. – Вздохнула кошка, прислушиваясь к тяжелым сипам в темноте. – Может, вырос неправильный антибиотик?

– Может. – Я тоже не считал себя профессиональным фармацевтом.

Однако, вскоре на «теленка» напал сильный кашель. Мокрота начала отходить кусками, он буквально захлебывался ею, но с каждой минутой его дыхание становилось легче. Мы обильно поили его и давали спать, с облегчением отмечая, что дела у больного идут на поправку. Напоили его еще пару раз самодельными таблетками для закрепления эффекта. Когда подросток поднялся и сбежал от нас в дальний угол помещения, можно было приниматься за лечение церковного сановника.

Подростка забрали. Я от души пожелал ему счастливой судьбы, совсем не уверенный в том, что правда об его излечении выйдет за пределы этого здания. Нас снова привязали к столбам. По кашлю, доносящемуся из коридора, я понял, что болезнь у священника прогрессировала. Иммунитет старика это совсем не то, что у молодого организма.

– Видел я послушника, которого уже готовили к отпеванию, бзыкует на заднем дворе, как молодой конь. Давай уже, чудесных пилюль. – Прокряхтел старик.

– Они там, возле ящика. – Ответил я.

Старику поднесли посудину с бело-зелеными кругляшами самодельных таблеток. Священник перемешал их, вынул одну и дал мне.

– Съешь. – Приказал он.

Мне было понятно его недоверие. Я разгрыз горькую таблетку с сильным плесневым послевкусием и проглотил.

– Аха, молодец. – Старик закашлялся. – Надо спешить.

Он выпил одну прямо перед нами, запил водой и убрался из помещения, забыв отвязать нас.

– Вы забыли? – Крикнул вслед уходящей охране змей.

Ему не ответили.

– Не забыли. – Догадался он.

– А вот и подходит время благодарности. – Догадался я. – А ведь могли бы умереть гораздо раньше, и не было бы сейчас этого томительного ожидания.

– Какое паскудство, платить смертью за хорошее дело. – Голос у кошки от негодования стал ниже тембром.

– Как смертью? – Переспросил Антош. – Нет, нет, этого не может быть, не может быть, не может быть, не може… – Его голос затих.

Через минуту со стороны столба, на котором висел змей, раздалось мычание. Оно не прекращалось и через минуту стало действовать на нервы.

– Заткнись уже, не вой. – Крикнул я ему.

Змей не отреагировал, продолжая мычать.

– Я сдохну от его звуков раньше, чем меня прикончит священник. – Произнесла кошка. – Заткните мне уши.

Змей продолжал выть. Я потерял счет времени, сколько это продолжается и мне пришлось смириться, иначе можно было сойти с ума.

И вдруг змей затих. Его вой резко оборвался.

– Спасибо. – Поблагодарила его Ляля.

– Что случилось, ты не помер? – Спросил я.

Змей не отвечал.

– Антош! Антош, скотина пресмыкающаяся, ты живой?

Никакого ответа.

– Жорж, я думаю, этот вой был обрядом самоубийства. Хвост даю, он сбежал отсюда на тот свет.

– Хитрец. Жаль я так не умею.

– И не надо. Мы должны быть выше этого. Судьбу надо принимать, а не убегать от нее.

– Согласен, но смалодушничать очень хочется.

– Ух, ты! Где я? – Раздался удивленный и испуганный голос змея.

– Успокойся, ты все так же в аду.

– Мы решили, что ты того, самоубился?

– Вы что, вы знаете, кажется, у меня получилось. – Голос змея раздался рядом со мной.

– Ты выпутался? – Удивился я.

– Нет, я думаю, что я сбежал в другой мир, ненадолго.

Меня тронуло за ногу. Очень хотелось верить, что это Антош.

– Жорж, это ты?

Точно, это был змей. Его голос раздавался прямо подо мною.

– Антош, Копперфильд ты недоделанный, развяжи меня.

– Я попробую, но не уверен, что смогу. Здесь такие тугие узлы.

– Попробуй дружище, себя же ты смог развязать.

– Я не развязывался, говорю же, я смог каким-то образом попасть в другой мир. Я был не в себе, в трансе, когда это случилось.

– Правда? – Спросили мы с кошкой в один голос.

– Да зачем мне врать? Это был другой мир, но он был не похож на мой, там было нечем дышать, все горело и дымило. И мне стало страшно одному, поэтому я вернулся.

– Как?

– Не спрашивайте, я сам не понял.

– Развяжи меня, я развяжу Лялю и выводи нас отсюда, следопыт ты наш. Если получится, обещаю целый месяц для тебя лягушек ловить.

– Тьфу, я не ем их ни в каком виде. Они мерзкие.

– Вот и славно, в этом мы с тобой похожи. Давай дружище, крути узлы, освобождай меня.

У змея ничего не получалось. Он старался, пыхтел, а устал я, от напряжения и ожидания. Как назло в коридоре раздались шаги.

– Антош, забирайся на столб, иначе они поймут, что мы собираемся освободиться.

Змей успел раньше, чем открылась дверь, и помещение наполнилось желтым светом горящей масляной лампы. Это был старик священник.

– Вам еще рано ждать эффекта от лекарства. Нужны, по крайней мере, сутки. – Произнес я на упреждение.

Может быть, он не стал идти дальше и не заметил бы, что змей развязан. Однако, старик проигнорировал мой возглас. Шаркая ногами, направился прямо ко мне.

– Церкви нужны все знания, которыми ты обладаешь. Я хочу, чтобы ты поделился со мной секретом приготовления этого лекарства, а так же других чудес, в которых нуждается церковь, для укрепления своего авторитета.

– Для начала, освободите мне руки. Они затекли и болят, так что я ни о чем больше не могу думать.

Старик поднес лампу к моему лицу и посмотрел на меня большими лиловыми глазами, в которых отражалось пламя. Мне подумалось, что внутри этого святого отца давно бушует адский огонь, который выжег в нем абсолютно все добродетели. Старик достал из-за пазухи нож. Мое сердечко екнуло. На лбу выступил пот. Может, не стоило говорить старику про руки? Блестящее лезвие отразило свет лампы во время короткого замаха. Путы, связывающие руки, упали. Я облегченно выдохнул.

– Говори, а я буду запоминать.

Старик ненадолго закашлялся. У него появились первые признаки «мокрого» продуктивного кашля. Мои таблетки действовали, и священник это понял. Я начал с плесени, которая вырастала на хлебе.

– Удивительно, как мы сами до этого не додумались? – Удивился старик.

– Ничего удивительного, мы и сами додумались до этого не так давно.

Боковым зрением я заметил движение. Змей, слез со столба и бесшумно извивался в сторону священника. Я понятия не имел, что задумал этот условно разумный пресмыкающийся. Мне было страшно шевельнуть зрачком, чтобы не выдать змея.

Антошу почти удалось подобраться незаметно. Все же старик почувствовал его приближение и повернулся. Немая сцена длилась мгновение. Старик попытался крикнуть, а Антош, как пружина выстрелил собой в его направлении. Сбить с ног не удалось, но змей обмотался мертвой хваткой вокруг старика, да еще умудрился прижать голову к груди. Старик мычал, но совсем негромко.

Я не знал, что задумал змей, но понимал одно, мне надо развязываться. Нашарил узел за спиной и с огромным трудом, ломая ногти, развязал его. Освободившись от веревки, держащей меня за пояс, приступил к ногам. Ничего не получалось, узел был, как каменный. Мне на глаза попался нож, которым старик разрезал мои путы. Я упал на пол и вытянутой рукой достал до его рукоятки. Нож был тяжел, не под человеческую руку и мускульную силу. Я срезал путы и подбежал к Ляле. Разрезал ей веревки и вместе мы направились к змею и старику, которые к этому времени уже катались по полу, мыча на разные лады.

– Антош, а что дальше? – Спросил я взволнованно.

– Хватайтесь за меня. – Произнес он и перешел на то самое мычание, которое так меня доставало совсем недавно. Сейчас мое отношение к нему кардинально поменялось.

Я догадался, так же, как и Ляля, что змей попытается выбраться отсюда в другой мир. Как бы дико это не звучало в отношении пресмыкающегося гада, но он сделал нас с кошкой. Я дал увесистого пендаля священнику, чтобы он перестал сопротивляться и позволил змею сконцентрироваться на более важной задаче. Старик испуганно выпучил свои и без того немаленькие глаза.

– Чего вылупился, сволочь, демонов что ли не видел?

Я ухватился левой рукой вокруг тела змея, правой взялся за кошку, чтобы невзначай не оставить ее в этом смрадном сарае.

– Поехали! – Крикнул я и закрыл глаза.

Глава 7

Долго ничего не происходило. Змей гудел, как трансформатор на пределе сил. Старик брыкался и зарядил мне ногой под ребра, за что был укушен Лялей. Он взвыл и его крик будто подстегнул процесс перехода. Обстановка мгновенно сменилась. В глаза ударил свет, а ноздри обожгло горячим воздухом.

Мы лежали на горячих камнях, вокруг нас висел непроницаемый пар, сквозь который доносились булькающие звуки кипящей воды. Змей отпустил священника.

– Уф, наконец-то. – Выдохнул он облегченно. – Это то место, куда я попал в прошлый раз.

– Спасибо тебе, молоток. – Я похлопал Антоша по изумрудно-зеленой чешуе. – Жарковато, но лучше чем в сарае у этого садиста. – Я слегка поддел ботинком бок старика, но тот завыл, будто я отрубил ему конечность. – Что, ваше преосвященство, мечтали посмотреть миры, извольте.

– Верните меня, я больше не хочу. – Попросил он жалобно.

У него затряслась мощная нижняя челюсть, большие глаза наполнились влагой.

– Да чтоб тебя, несчастный. – На меня его попытки разжалобить не произвели никакого впечатления. – Садюга, тысячи людей загубил, а теперь хочет, чтобы к нему отнеслись так, как он ни к кому никогда не относился. Имеешь право-то?

Старик начал кашлять. Согнулся колечком на камнях и задергался в спазмах.

– Может, столкнуть его в кипяток? – Предложила Ляля, подмигнув мне.

– А что, сварим и съедим. Походу тут с едой будут напряги. – Согласился я с ней.

Старик замолчал на секунду, будто пытался понять, о чем мы говорим, а потом снова принялся кашлять.

– Надо осмотреться, куда нас занесло воображение Антоша. Походу, все мысли у тебя были о том, чтобы согреться.

– Были, не спорю. Осмотритесь без меня. Я совсем без сил остался.

– Хорошо, присматривай за скотиной, а мы с Лялей оглядимся.

– Не заблудитесь в тумане. – Предупредил Антош.

– Не заблудимся. Если что, начнем кричать.

            В горячем влажном воздухе я быстро вспотел. А через несколько минут пот просто тек с меня ручьями. Кошка высунула язык и пыталась охладить тело через него. Это выглядело довольно смешно, и я нечаянно обращал на это внимание.

            – Что? – Ляля заметила, как я смотрю на ее язык.

            – Помнишь, я рассказывал про злющего британца, который жил у меня. Так вот у него была короткая морда, и язык не помещался в ней. Он тоже постоянно ходил с высунутым языком.

            – Смешно. Я уже не обращаю внимания на твои сравнения. Если я не буду так делать, то скоро помру от перегрева. Я не могу обливаться влагой так же, как и ты, потная макака.

            – Да и я долго не продержусь в такой жаре.

            Обход окрестностей показал, что мы окружены полями горячей булькающей грязи, из которой периодически выбивались струи паровых гейзеров. Мы были окружены ими плотно, без всякой возможности выбраться и попробовать поискать место, которое было бы выше и прохладнее.

            – Антош, ты должен нас вывести отсюда в другой мир. – Предложил я по возвращении.

            Змей не реагировал, не сводя глаз с челобыка.

            – Кажется, он умер. – Произнес змей едва слышно.

            – Может, прикинулся? – Я подвигал ногой его тело.

            Старик не реагировал.

            – Дедуля, мы ценим ваши театральные способности, но сейчас это ни к чему. Мы вас не вернем, хотя бы потому, что ничем вам не обязаны. У вас есть возможность идти с нами.

            Старик все равно никак не реагировал.

            – Жорж, он умер, я вижу по его телу. Оно начинает нагреваться. – Змей посмотрел мне в глаза с выражением раскаивающегося убийцы.

            – Да? Ну что ж, желаю ему на том свете испытать все, что испытали его жертвы. Плакать не буду, строить могилку тоже. Давай, Антош, соберись с мыслями и выводи нас, иначе мы с Лялей присоединимся к команде трупов. И пожалуйста, представь что-нибудь пасторальное, лес, речку, луг с бабочками.

            – Это не так, как ты думаешь. Я не особо-то выбирал.

            – Ладно, просто выводи из этой парной.

            – Пожалуйста, Ан…

            Кошка закатила глаза под лоб и завалилась набок. Я едва успел поймать ее.

            – Живее!

            Змей обернулся вокруг меня и Ляли кольцами и завыл. Продолжалось это всего пару минут, прежде, чем всё резко поменялось. Сразу же стало холодно и темно. Над головой светили звезды. Их свет отражался искрами в ледяных кристаллах бесконечного ледяного поля. Кажется, мы оказались на поверхности замершего водоема. Мокрые волосы мгновенно превратились в ледяную шапку, майка тоже начала подмерзать. Я набрал в руку жгучего снега, набившегося под неровный ледяной слой, и приложил его к кошачьему носу. Ляля пришла в себя. Испуганно огляделась, лежа на моих руках, приподнялась и посмотрела по сторонам.

            – Не намного лучше. – Прокомментировала она новый мир.

            – Змей, ты почему выбираешь такие полярные миры, разве нельзя выбрать золотую середину?

            – А ты сам попробуй? Я не выбираю их, я попадаю только туда, куда у меня получается.

            – Прости, Антошка, не сердись, а то потеряешь свой дар. Давай еще разок куда-нибудь смоемся.

            – Ой, а у меня шерсть примерзла. – Кошка попыталась встать, но ее мокрая шерсть на ногах ниже колен, примерзла ко льду. Она потянулась, но запричитала от боли.

            Изо льда торчали пучки вырванной шерсти.

            – Терпи, не оставаться же нам здесь?

            – В моем мире самое ужасное для женщины это потерять шерсть. Самый уродующий вид, когда на нас появляются проплешины вследствие лишаев.

            – О, женщины. Мы не такие ценители кошачьей женской красоты, поэтому не парься. Я помогу тебе.

            Я поднялся и потянул ее вверх. Кошка издала кошачий возглас, похожий на тот, когда отдавишь им лапу или хвост. На льду остались два ряда ее красивой серой шерстки. Ляля глянула на ровные полоски открытой кожи на ногах и скривилась.

            – Убейте меня. Я не могу на это смотреть.

            – Да, уж, красота безмозглая и бессердечная ведьма. Плевать, на то, как ты выглядишь, когда приходиться выбирать между жизнью и смертью. Отличные ровные полоски, будто под линеечку. – Последние слова у меня проскакивали между отстукивающими чечетку зубами.

            Холод продирал с каждой секундой все сильнее. Я посмотрел на змея, и понял, что медлить нельзя. Его хладнокровный организм мог с минуты на минуту впасть в анабиоз.

            – Антошка, друг, уводи нас отсюда.

            – А? – Переспросил он, посмотрев на меня сонными глазами.

            – Ляля, теперь нам надо обнять змея, согреть его своими теплокровными телами.

            Мы обняли змея, холодеющего на глазах.

            – Давай, мычи свою мантру.

            Змей замычал, негромко, лениво. Похоже, что с таким настроем ждать перемещения в другой мир придется очень долго. Я дышал последними остатками теплого дыхания в темечко змею, чтобы прогреть его застывающий мозг. Не знаю, сколько прошло времени, но у Антоша получилось. Нас выбросило во что-то липкое, зловонное и шевелящееся.

             В этом мире было сумрачно, поэтому сразу понять в какое болото нас закинули подсознательные кошмары змея не, удалось. Хорошо, что с температурой Антош на этот раз угадал. Было комфортно. Волосы быстро растаяли, майка и штаны размягчились и перестали напоминать доспехи снежной королевы.

            Ляля брезгливо топталась, поднимая пачкающиеся в жиже ноги. Антошу пришлось хуже всех. Он погрузился в грязь почти полностью. Над ней торчала его голова. Просыпающиеся глаза змея наполнялись осознанием его очередного, почти удачного, эксперимента по перемещению.

            – Мне неполезно это. – Пробурчал он сонным голосом. – Надо уходить.

            – Надо, мой пресмыкающийся друг, надо.

            Из грязи показались шишковатые образования размером с кулак, держащиеся на «стебле» толщиной в руку. Они, как любопытные обезьянки, высовывались из грязи одно за другим. Пока они ничего не предпринимали и не казались опасными. Один из самых любопытных появился прямо возле Ляли и потянулся к ней. Кошка рефлекторно отодвинулась, не горя желанием знакомиться с местной флоро-фауной.

            – Жорж, убери его от меня. – Она спряталась за мной.

            Я вынул из грязи ногу и слегка пнул прямо по «шишке». Существо издало пронзительный визг и попыталось схватить меня за ботинок. Когда оно разинуло пасть, я успел разглядеть в нем ряды мелких острых зубов. Травоядным и червям такие были ни к чему.

            – Антош, проснулся? Надо опять драпать.

            – Я могу заболеть, чесотка точно теперь обеспечена, а если паразиты? – Бубнил змей, находясь в состоянии неконтролируемого отвращения к местной природе. – А? Что? Откуда эти взялись?

            Кажется, он только что заметил, как вокруг нас собралась целая банда местных уродливых хищников.

            – А-а-а! – Закричал Антош.

            Он поднял из жижи хвост с прицепившимся к нему местным существом.

            Напрасно мы считали его червем. Это было что-то состоящее из двух шишкообразных половинок, причем подводная была раза в три больше и имела ластообразные выросты. Змей тряс хвостом, пока тварь не отцепилась. Она пролетела мимо меня в облаке грязи и сочно шмякнулась в жижу. Твари подняли невыносимый визг.

            – Хватайтесь за меня! – Крикнул змей.

            – Ох! – Кошка обхватила липкое грязное тело змея, борясь со своими цивилизационными предрассудками.

            Меня «обнимашки» с грязным змеем коробили не так сильно. Иногда мне казалось, что наши предки произошли не только от обезьян, но и от свиней. Одно лечение грязями чего только стоило. Змей замычал. Ватага «шишек» приближалась, пугая нас пронзительным визгом и многочисленностью. Прежде, чем картинка сменилась, я успел почувствовать подозрительное волнение жижи в районе своих ног.

            Яркий свет и жара встретили нас в новом мире. Это была пустыня. Горячий ветер гнал песок по барханам. Солнце палило так, что не поднять глаза. Но для Антоша, видимо, этот мир оказался раем. Он принялся скользить по песку, полируя на нем чешую до блеска. Мы с Лялей выглядели не очень. Я был грязным с головы до ног. Одежда на солнце мгновенно засохла и сцементировалась. Ляля выглядела как «обсос». Шерсть, в тех местах, где не была прикрыта одеждой, собралась сосульками. Ее можно было принять за большого дворового кота.

            – А если он никуда отсюда уйти не захочет? – Подумала вслух кошка, глядя на резвящегося счастливого змея. – Что если этот мир его дом?

            – Тогда, нам самим придется учиться ходить сквозь миры.

            – Научимся ли? Вдруг, это не всем дано. Не хотелось бы сгинуть вот так, в непонятном мире, бессмысленно. Валяться высохшей мумией на песке, как букашка без имени и без всякой ценности для жизни.

            – Дум спиро – сперо, как сказали бы люди, напоминанием о которых остался только язык, пока дышу – надеюсь. Не будем унывать. Дождемся, когда наш проводник в лучший мир, наиграется.

            – Пить хочется. – Кошка облизала кончик носа сухим языком.

            – И не говори.

            Я снял одеревеневшую майку и накрыл ею голову. Змей забрался на вершину бархана и замер на нем. Мы с Лялей наблюдали за ним, завидуя тому, что он оказался в удобной для себя среде. Вдруг, рядом со змеем подлетел фонтанчик песка, а через секунду донесся грохот выстрела. Антош сорвался с вершины и переливаясь чистой чешуей, как изумрудная молния, стремительно направился к нам. В бархан ударили еще несколько пуль.

            – Бежим! Бежим отсюда! – На ходу кричал змей.

            Он начал выть еще до того, как дополз до нас. Мы бросились ему навстречу и вцепились в его тело, чтобы он не сбежал в другой мир в одиночку.