Текст книги "Жорж - иномирец (СИ)"
Автор книги: Сергей Панченко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
– Очень хочется верить, что мы сбежим раньше, чем нас прикончат. – Произнес змей.
– С чего такой пессимизм? – Поинтересовалась Ляу.
– С того, что такие существа, как мы с вами, и даже этот карась над карасями, считаем, что мы можем творить зло, а те, кто умнее нас, ну никак не могут, потому что зло, это плохо. Они прикончат нас в надежде, что им простят. А мы, то есть, те, кто якобы стоят за нами, решим, что планету еще рано приглашать в галактический союз и свалим, предоставив им технологии для быстрого роста.
– Ну, да, для роста. Известно, что они их применят только для преимущества в войне. – Решил я. – Нам остается только делать хорошую мину при плохой игре, тянуть время и верить, что подвернется шанс для побега.
– Еще три дня назад я считала, что моя жизнь, такая драгоценная штука. – Вздохнула кошка.
Я по привычке почесал ей за ухом, а она принялась мурлыкать. Мы спохватились, когда поняли, что такие вещи люди не делают без должной причины или доверия.
– Прости, я всегда так делаю кошкам…, в смысле, это получилось неосознанно.
– Хватит уже сравнивать меня с животными? – Ляу гордо выпрямила спину.
– Я и не думал тебя сравнивать, просто я тренировался на кошках. Это шло от сердца, хотелось успокоить тебя. Ты же начала мурлыкать?
– Это тоже получилось неосознанно. Мне так моя мама делала, чтобы я успокоилась.
– Во, видишь! Я могу побыть твоей мамой в ее отсутствие.
– Какие же вы теплокровные нерациональные. Хорошо, что у нас чувства к спариванию возникают только раз в год. – Мудрым тоном изрек змей.
– Что? – В глазах Ляу сверкнули молнии, уши легли назад, а губы поднялись, хищно оскалив клыки.
Змей не ожидал такой реакции. Испугался и поспешил спрятаться за корягой, прикинувшись шлангом.
– Не трогай его. – Я попытался успокоить кошку. – В нем говорит зависть. Какой нормальный человек захочет быть змеей?
– Нормальный – захочет. – Буркнул из-за коряги Антош.
– Вы его послушайте? К спариванию? Тоже мне, эксперт нашелся. Ты на себя посмотри, хрен моржовый, который научился разговаривать. – Не унималась кошка. – Твое счастье, что я воспринимаю тебя как равного, иначе…
– Что? Шалят инстинкты-то?
Не знаю, на что рассчитывал Антош, продолжая перепалку. Наверно, тоже верил, что по отношению к нему кошка плохо поступить не может, потому что цивилизованна. Я, увидев ее в состоянии агрессии, больше в этом уверен не был. Границы между дикостью и цивилизованностью не было видно совсем.
– У вас все нормально? – Спросил динамик.
– А, гм, да, мы просто развлекаемся, разгоняем кровь. – Ответил я первое, что пришло на ум.
– Принимайте пищу.
Над головой загудел механизм. К аэрариуму причалила капсула, выбросила что-то в шлюз-переходник и отчалила. Из шлюза выкачали воду. Он открылся и на песок упали несколько мокрых банок, похожих на старые советские банки в которых продавалась сельдь иваси. Вместе с банками упал и предмет, который после короткого консилиума приняли за открывашку. Сделан он, правда, был не под нормальные руки, а под плавники, из-за чего у нас возникло затруднение по его применению.
Ляу сообразила раньше всех. Приспособила открывашку и вскрыла банку. Под урчание желудка, предвкушающего еду, я отогнул крышку. Секунду мне потребовалось на то, чтобы понять, что я вижу. Непроизвольный рвотный рефлекс чуть не выплеснул желудочный сок на угощение. В банке, плотно, как рижские шпроты, были уложены пальчики, очень похожие на человеческие. Для усиления рыбьего аппетита, все это гурманское непотребство украшали хитрые завитушки из водорослей.
Ляу тоже осталась не в восторге от угощения. Может быть, из солидарности со мной. Ее хватило на то, чтобы понюхать угощение и отложить его в сторону. Антош добрался до еды после всех. Слизнул гибким языком морскую капусту и проглотил. К пальчикам даже не прикоснулся.
– Почему вы не едите? – Спросил голос из динамика.
– Мало того, что вы бросили еду нам под ноги, как скоту, так вы еще думаете, что мы каннибалы? – Возмутился я. – Что если я приглашу вас в гости, а на стол поставлю стейки из семги и красную икру? Как вам такое угощение?
Ответа не последовало. Думаю, что там, за стеклом, завертелась государственная машина, согласующая действия между кучей инстанций, от чиновников до ученых, пытающихся родить правильное решение. Очевидное, конечно, на ум им придти не могло. Надо было просто спросить у меня, что я употребляю в пищу. Ученые предполагали, военные ограничивали их рвение государственными секретами, чиновники исходили из протоколов и никогда их совместный труд не мог привести к нужному результату.
– Похоже, это какое-то проклятье. – Возмутилась кошка. – Пожрать нормально в другом мире целая проблема.
– Мы слишком разные, чтобы они считали очевидным то же, что и мы? – Мудрый змей, оправившись от страха, занял место на коряге.
– С каких это мы пор ты называешь нас мы? – Спросила кошка, еще не простившая ему его дерзость.
– С тех пор, как нам подсунули еду, которая не нравится всем троим. Хотя, пахнет она не плохо. Может, стоит попробовать?
У меня по телу прошлась волна отвращения.
– Ни за что.
Через несколько часов нашего молчаливого заточения, прерываемого периодическим включением насоса, подающего свежий воздух, в шлюз снова закинули еду. На этот раз это были какие-то непонятные стебли, необработанные термически и вообще никак не приготовленные.
– Снова не то. Мы не травоядные. Вообще никто из нас не питается таким… кормом! Мы сами хотим мяса травоядных животных, коров, овец, или всеядных свиней. Подойдет мясо птицы, жареное, печеное, отварное, на худой конец. Немного подсоленное.
– Мне без соли! – Крикнула Ляу.
– И мне! И еще вареные яйца со скорлупой! – Озвучил свои предпочтения змей.
И снова связь с внешним миром оборвалась.
– На третий раз они решат, что нас проще убить, чем накормить. – Я взял в руки стебель, похожий на молодой кленовый побег. – А кто будет себя плохо вести, я отшлепаю прямо по зеленой заднице.
Змей бросил на меня ядовитый взгляд, решив, что мы с кошкой окончательно спелись против него. Мне стало жалко несчастное пресмыкающееся. Я уселся на ветку рядом с ним и положил руку на его холодное тело.
– Я пошутил. Пока нас объединяет понятие иномирцы, мы одинаковые, и должны держаться вместе, как один вид. Как дети из одной семьи.
– Правда? – Змей оторвал голову от ветки и посмотрел на меня преданными глазками.
– Абсолютная.
Ляу бесшумно забралась на корягу и села рядом с нами. Мы так и просидели долгое время, как три тополя на Плющихе, на обозрении рыбьего царства, снующего по ту сторону шоу «за стеклом».
– Вот так же в «зоне 57» сидят несчастные иномирцы, которых люди считают инопланетянами, жрут гамбургеры, от которых у них случается несварение желудка и думают, почему им никто не предложит перетертый хитиновый порошок, приправленный экскрементами белки-летяги. Чтоб этому Вольдемару пусто было. Чтобы он в один прекрасный момент забыл, как ходить по мирам и застрял бы там, где миром правят дождевые черви или синегнойные палочки. Или чтобы сатиры настигли его и сделали с ним то, чего он так боится. – Стенания помогали мне немного выплеснуть раздражение.
– Вольдемар привел тебя в Транзабар? – Догадалась кошка.
– Да. Я сбил ревнивца, бегущего за ним, а он отблагодарил меня таким образом. Упырь. Чтоб у него на лбу выросло то, чем он думает.
– Мышца? – Спросил Антош.
– Почему, мышца?
– У нас так говорят, у человека либо мышцы хорошо растут, либо мозг.
– Точно, растет у него она мышца, одноглавая, моноцепс, мать его.
Кошка, которой физиология человека была ближе, хохотнула, догадавшись о какой мышце шла речь.
– Я бы пожелала моему проводнику того же.
– Что, охмурил и бросил, котяра? – Догадался я.
– Совершенно точно. Он так закрутил мной, что я была как не в себе, ничего не видела, никого не слышала, пока не очнулась в Транзабаре. Зачем ему это надо было?
– Мне тоже непонятно, для чего со мной так поступили. Причин не вижу. А ты, Антош, как очутился в Транзабаре.
– Не помню. Пьяный был. Загулял немного, глаза открыл, не пойму, куда меня занесло. А хуже всего, что вокруг меня все такие разные. Вначале решил, что умер, но потом подумал и сообразил, что похмельный синдром на том свете не должен быть.
– Так тебя в тюрьме морозило по этой причине?
– И по этой тоже.
– Никогда бы не подумал, что такой интеллигентный на вид человек любит заложить за воротник. – До сего момента я считал змея слишком блаженным для этого.
– Почему? У нас это считается сопутствующим грехом умного человека. Труднее оставаться равнодушным, глядя на весь бардак, который творится вокруг, понимая его изначальную суть. Приходится создавать себе химическую иллюзию счастья.
– Слушай, а у нас пьянство зовется «зеленым змием» неспроста. Не иначе умники из вашего мира приползали на Русь похмеляться.
– Ничего не знаю про это. В наших исторических книгах о таком не рассказывается.
– Само собой, кто будет воспринимать бред, который несут пьяные люди. Хотя могли записывать, назвали бы «Хроники хроников», а люди сами решали, как к этому относиться.
– Может и писал кто, но издают только то, что можно продать. За бред много не выручишь.
– Н-да, в этом мы сильно отличаемся. У нас за бред платят хорошо.
Снаружи началась какая-то суета. Рыбы без лобового плавника закрутились стайками вокруг нашей сферы.
– А ты заметил, – спросила Ляу, – что чем выше статус рыбы, тем больше у неё плавник?
– Заметил. Только не пойму, они его что, удобряют? Откуда он у них берется и растет потом с разной скоростью. Может, это накладка?
Я хотел еще сделать несколько предположений, но резкий толчок оборвал ход моих мыслей. Нашу сферу, как будто, собирались сдвинуть с места.
– Хорошо бы, если они не утопить нас решили. – Кошка села ко мне поближе. – Я еще слишком молода, чтобы умирать.
Тут мне впервые стало интересно, насколько она молода.
– А что, паспорт ты уже получила?
– Ты про генетический идентификатор?
– Хм, видимо, да.
– Давно. – Она подняла руку и показала запястье, на котором сквозь шерсть виднелась тонкая полоска кожи. – Толку от него здесь ноль.
– Как и смысла от нашего присутствия. – Добавил Антош.
Сферу качнуло и, кажется, она сдвинулась с места.
– Плывем? – Спросил я, прислушиваясь к своим ощущениям.
– Поднимаемся. – Пояснил Антош.
– Как ты догадался? – Спросила кошка.
– Язык меняет цвет. – Змей высунул язык.
Его цвет из темного, почти черного, превратился в алый.
– Не язык, а настоящий альтиметр. А если вниз пойдем, какого цвета будет?
– Фиолетовый. Особенности жизни в горах. Кровь меняет свой состав в зависимости от давления воздуха.
Снаружи загремело. Сфера завибрировала. Место контакта воды со стеклом покрылось рябью. Над головой блеснула полоска света и стала расширяться. По поверхностям забегали солнечные зайчики, отраженные от водной поверхности.
– До них дошло, что мы не животные, которых держат в неволе? – Я обрадовался тому, что нас поднимают на поверхность.
Воздух в сфере сразу показался спертым, и бедным на кислород. Прошло не меньше пяти минут, прежде, чем всплыли на поверхность. Я ожидал увидеть открытое море, но мы оказались в бассейне, окруженном деревянными берегами. Сферу зацепили манипулятором за проушину на верхней части и подтянули к берегу. Кто и откуда управлял механизмом я не увидел.
Сфера стукнулась о дерево и замерла. Манипулятор что-то нажал и верхняя часть сферы, обозначенная герметичной прокладкой, поднялась и отошла в сторону. Путь наружу был свободен. Ляу прямо с коряги выпрыгнула на берег. Змей тоже перебрался на него и только я примерялся, не зная, как допрыгнуть до края.
– Не похоже, что ты от обезьяны произошел. – Кошка ощерилась во весь свой рот, насмехаясь над моей неловкостью.
– Я, точно не от обезьяны. Я на цыпочки встаю, у меня уже начинает голова кружиться. Эволюция меня не пощадила, забрала все, что связывало с далекими предками. В отличие от вас.
Сфера дернулась, точно собралась возвращаться под воду. Для меня это послужило дополнительным стимулом прыгнуть. Я оттолкнулся, как мне показалось, как пружина, и прыгнул. Мне не хватило каких-то тридцати сантиметров, чтобы перелететь горловину сферы. Я соскользнул и упал в воду, окатив брызгами Ляу и Антоша.
– Ты прыгаешь, как ленивец. – Кошка подала мне руку.
– Спасибо на добром слове.
С меня натекла целая лужа. Признаться, я под это дело опорожнил мочевой пузырь, стесняясь сходить по-маленькому в сфере. Так что, я использовал свой конфуз с пользой.
Деревянная конструкция находилась посреди воды. От горизонта и до горизонта берег не наблюдался. Ширина «палубы» по всему периметру была одинаковой и составляла пять моих шагов. Доски между собой были склеены и обработаны, правда, довольно грубо. Видимо, рыбам незачем было париться над этим. Вряд ли для них это было полом. Внешняя часть конструкции для них была внутренней. Я бы сказал, что с нашей точки зрения их цивилизация была перевернута с ног на голову.
Стеклянная сфера захлопнулась и погрузилась под воду. Мы остались одни, совсем не понимая, что это значит для нас.
– А ну-ка Антош, скажи нам, чувствуешь ты чужой взгляд или нет? – Поинтересовался я.
– Чувствую, выпить хочется, все остальное притупилось.
– Ясно, откуда ты брал вдохновение для экстрасенсорики. Будем надеяться, что нас не вялить на солнце вытащили. – Я присел на внешний край палубы и погонял рукой морскую воду.
– Я думаю, они спрятали нас от ненужного взгляда, или же до них дошло, что нам нужна привычная среда обитания. – Предположила кошка.
– Абсолютная тюрьма. Какой там Шоушенк и Алькатрас, тут даже вариантов никаких.
– Есть выход. – Змей растянулся на солнце в длинную «колбаску» и впитывал солнечное тепло. – Надо научиться самим ходить по мирам.
Меня насмешила его попытка выдать бредовую идею за подходящий вариант.
– Ну-ка, попробуй. Что для этого нужно? Тужиться сильнее, или впасть в нирвану? Ты хотя бы элементарно представляешь этот механизм? Я, например, совсем не представляю.
– А что ты так реагируешь, как будто я тебя заставляю это делать? Кто-то же может это.
Ага, один на миллион. – Я вспомнил, что именно такую статистику приводил Вольдемар.
– Один из миллиона сам дошел до этого, а мы точно знаем, что это возможно. – Змей спорил со мной, не открывая глаз, еще больше раздражая меня своей невозмутимостью.
– Тише! – Заткнула нас кошка.
Из-под воды доносился глухой протяжный звук. Он приближался, возвещая о том, что скоро мы увидим его причину. Вода по центру бассейна надулась пузырем и опала, оголив огромную сферу, наполненную водой. Она была намного больше той, в которой держали нас. В сфере находились несколько рыб, и все, как один, при париках-ирокезах.
– Ну, я считаю это проявлением уважения. – Мое мнение опиралось на очевидные факты, воздушная атмосфера и круг собравшихся «шишек».
– Это будут переговоры. Давайте сразу решим, что нам врать. – Прошептала мне на ушко Ляу.
– Спокойно, Ляля, врать буду я, а вы кивайте головами в знак согласия.
– Ляля?
– Ты знаешь, я подумал, что Жорж и Ляля звучит очень театрально, хотя и немного по-фраерски. Ты не против?
– Ляля? Мелодично. Не против.
– А про меня, как всегда, не вспомнили. – Обиделся змей.
– Ладно, Жорж, Ляля и змей-искуситель. Библейский расклад. Не хватает только Эдема. Но туда с нашими грехами…
Сфера, тем временем, поднялась метра на три и замерла. На внутренней стороне ее висела какая-то растяжка с каракулями. Я решил, что это приветствие, предназначенное нам.
– Здравствуйте! – Раздался голос из динамика сверху. – Мы рады вас приветствовать на своей воде.
– Здравствуйте. И мы рады безмерно встрече с такой замечательной цивилизацией. – Ответил я пафосно.
– Мы все…
Я прервал динамик.
– Одну секундочку, извините. Какого плана это мероприятие?
Динамик долго молчал. Рыбы, до этого стройно уткнувшись в стекло, суетливо замахали плавниками и зашлепали губищами, выпуская пузыри.
– Мы считаем это переговорами. После того, как нам стали известны причины вашего появления, у нас появились некоторые идеи, реализацию которых хотелось бы уточнить. – Разродился динамик. – Вы понимаете?
– Разумеется. Переговоры делают нас умнее, а войны – мертвее. – На ходу придумал я афоризм.
Я предполагал, что они захотят поговорить о том, чтобы мы обеспечили им преимущество в войне. По крайней мере, политики и военные из моего мира, спят и видят, когда инопланетяне подгонят им «вундервафлю», чтобы с ее помощью поставить остальной мир на колени.
– Мы очень рады, что в некоторых вопросах у нас есть точки соприкосновения. Позвольте нас представить…
Начался процесс представления одинаковых лиц, различающихся только «ирокезами». У одной рыбы от интенсивного поклона, плавник сполз набок. Она быстро водрузила его на место.
– Накладка. – Понял я.
Теперь я был точно убежден в том, что «ирокез» служил для демонстрации официального статуса. Когда у общества нет дифференциации плавников, то нет и цели. В голове у меня переиначилась фраза из одного любимого фильма. Ляля толкнула меня в бок.
– Что?
– Представляй, теперь наша очередь.
– А-хм, значит, я, Жорж Землянский, глава исследовательской экспедиции. Это Ляля Кошкина, главный бухгалтер, а это Антон Гадюкин, ученый, физик-ядерщик.
– А почему я, бухгалтер? – Промурлыкала на ухо кошка.
– Рефлекторно получилось. У нас на работе Надюха Кошкина, бухгалтер.
Некоторое время динамик молчал. Рыбы совещались.
– А если они захотят, чтобы мы им прямо здесь и сейчас представили какое-нибудь технологическое чудо? – Спросил змей.
– Вот ты и представишь, господин Гадюкин. Ты же ученый, физик-ядерщик.
– Для меня это набор звуков. И все же? Долго на словах мы не продержимся.
– Я не знаю, по ходу пьесы будем импровизировать.
– Как вы уже знаете, наша планета поделена на две сферы политического влияния. – Заговорил динамик. – Одна из них, которую представляем мы, прогрессивная, созидательная, много лет прививающая людям настоящие ценности, а другая – деструктивная, вгоняющая мир в хаос. Много лет мы противостоим друг другу, но наши силы не бесконечны. Зло коварно и не знает усталости. Когда-нибудь они найдут способ, который позволит им нарушить военный паритет, и тогда наша планета погрузится во мрак. Для нее наступят самые темные времена. Правительство нашей страны, просит вас пойти на сотрудничество и предоставить нам технологии, которые не позволят злу управлять планетой.
– Так, господа, давайте разберем некоторые аспекты. Что если мы не пойдем на сотрудничество? Что если мы имеем другое мнение о ситуации на планете? И как вы можете гарантировать, что сами не используете технологии во зло?
– Про поесть спроси? – Напомнила кошка.
– Да, и когда нас наконец-то накормят нормальной едой?
Надо было уже привыкнуть, что любой мой вопрос вгонял рыб в ступор. Динамик снова заткнулся на неопределенное время.
– Аргумент в пользу того, что мы созидательное государство, проповедующее гуманную политику, это то, что вам оставили жизнь. В государстве, за Большой Сушей, вас уже давно бы умертвили, как социально опасный элемент.
Меня чуть не дернул черт сказать, что там сказали то же самое, только про вашу страну, но промолчал. Ирония в таких делах могла слишком дорого стоить.
– Технологии, в какой области вас интересуют больше всего? – Спросил я и сделал самый умный вид, на который был способен.
Рыбам он, конечно, ничего не говорил, но для самого себя было спокойнее.
– Летательные аппараты, способные держаться в воздухе без выталкивающей силы, новые виды энергий, вычислительные устройства…
– Ага, звучит, как комплектуха для баллистической ракеты. – Прошептал я на ухо Ляле.
– … карта планеты, сделанная из космоса, желательно с залежами минералов и их запасами. А так же, гарантии того, что вы ни в коем случае, не станете передавать эти же технологии и сведения другой стороне.
– В обмен на что? – Мне захотелось понять, что они припасли для взаимовыгодного сотрудничества.
– В обмен на вашу свободу. – Неожиданно выпалил динамик.
– Ясно. Очень трудно назвать ваши условия взаимовыгодным сотрудничеством. Скорее это шантаж и угрозы. Вы так уверены, что за нами не прилетят?
– Вы не первые, за кем не прилетели.
– Что? – Я услышал одновременный возглас кошки и змея.
– Что-то у вас там не все ладится с персоналом, раз бросают вот так, на произвол судьбы.
Наш план рушился на глазах. Я, кажется, начал догадываться, кто послужил причиной того, что мы стали заложниками. Этот аттракцион с катапультами мог питать местных регулярными жертвами. Наверняка их экзотический внешний вид мог наводить на мысль об инопланетном происхождении. Разумеется, они так же, как и мы, пытались валять дурака, чтобы потянуть время, прикидываясь инопланетянами.
– А где наши коллеги сейчас? – Спросил я на всякий случай.
Снова молчание. На этот раз его можно было назвать тягостным и тревожным.
– Интересно, если бы мы сказали правду, нас отпустили? – Ляля взяла меня за руку, и я почувствовал легкий тремор в ее конечности.
– Вряд ли. Не могу представить себе разгуливающих по улицам моего города иномирцев. При любом раскладе, если не приносим пользу, в расход.
– Я тоже не могу представить, чтобы вас оставили в живых, появись вы у меня на родине. – Не поднимая головы, произнес змей. – Народ не должен знать, что есть кто-то, кроме нас.
– Животные разные, а вырастает из них одинаковая разумная гадость. – Я сплюнул под ноги.
Сфера с важными рыбами плюхнула воздухом и пошла в воду. Переговоры закончились. Я бы сказал, что закончились ничем. Интересно, сколько они дадут себе времени, чтобы понять, что мы такие же инопланетяне, как и предыдущие.
– А про еду ничего не сказали. – Кошка вздохнула.
– А чего нас теперь кормить-то? Может быть, сами половим рыбки? Наживка у нас уже есть. – Я кивнул в сторону змея.
Тот не отреагировал никак. Лежал с закрытыми глазами и не шевелился.
– Эй, Антош, ты как, живой? – Спросил я, подозревая плохое.
– Антош? – Кошка шлепнула его по середине чешуйчатого тела.
Змей не реагировал.
– Что с ним? Сердце не выдержало? Какие реанимационные действия могут быть у пресмыкающихся? Надуть его, как шарик?
Я набрал в ладонь морской воды и вылил ее на лицо Антошу. Мне показалось, что его глаза дрогнули. Тогда я подкатил его к краю помоста и опустил ему голову в воду. Секунд через двадцать со змеем случился мышечный спазм. Он сжался в пружину, распрямился и со всего маха ударил меня хвостом. Я отлетел в воду метра на три от берега.
С перепуга забил руками и ногами, опасаясь, что подо мной плавает какой-нибудь мегалодон.
– Я же вам сказал, что вода мне противопоказана. – Кричал змей с берега.
– А чего ты прикидывался дохлым? – Ляля тоже кричала, что с ее тембром было больше похоже на визг.
– Я не прикидывался дохлым, это была гибернация, отключение некоторых важных органов для уменьшения потребностей организма. Я буду жить еще несколько месяцев после вас.
Я забрался на помост.
– Чего ради жить-то одному? – Спросил я.
– Не знаю. Не хочу умирать. Я не пожил еще.
– Кащей Бессмертный, предупреждать надо. Мы же хотели тебя спасти, балбес. – Накинулся я на разумного пресмыкающегося. – Тихушник. Признайся, ты хотел закосить под мертвого, чтобы тебя не тронули?
– Ничего такого я не хотел. Всё, вопрос закрыт. Я не обязан перед вами отчитываться.
– Эй, придурки, вы как сюда попали?
Чужой голос заставил нас замолчать и резко обернуться. Из воды, со стороны моря, торчал скафандр, из которого через стекло шлема смотрела пучеглазая рыба.
– В смысле, как? – Не понял я. – Подняли из-под воды, в аэрариуме.
– Мне насрать, откуда вас подняли, я спрашиваю, какого черта вы забрались в мой мир?
– Ты что, знаешь об этом? – Спросила Ляля.
– Я все знаю! Я умею ходить через миры.
– Да чтоб тебя! – Обрадовался я. – Вы нас выведите отсюда?
– Лучше бы вас прибить, чтоб другим не повадно было. Прыгайте в воду и держитесь за руки.
Антош среагировал раньше всех. Накрутился на мою ногу.
– У меня же нет рук. – Произнес он жалобно.
– А что, не хочешь остаться здесь, пережить вселенную в своем энергосберегающем режиме?
– Я же сказал, забыли об этом.
Мы взялись с Лялей за руки и прыгнули в воду. Рыба в скафандре толкнула нас шлемом и исчезла.
– Тварь, он что, надурил нас? – Я вынырнул из воды и замер.
Мы находились посреди маленького озерца, к которому клонились тяжелыми ветвями плакучие ивы.
