Текст книги "Фигурные скобки"

Автор книги: Сергей Носов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

«Костя» (строго сказала жена, словно так быть и должно, в смысле как раз не должно, ибо я совершил тройное преступление).

В голосе ее я почувствовал тяжесть укора; и тут я не выдержал —:

«Костя? Ты так уверена, что я твой Костя?»

Пауза длилась недолго.

«А кто?»

«Может, сегодня я Костя, не спорю, а вот завтра я —: президент! Или —: сосед, который под нами! Или буфетчица Оля со станции Бугорки! Не можешь представить?»

Зря. Не стоило говорить. Запрещено.

Жена застыла с тарелкой в руках.

«Это юмор такой?» (и я увидел, что она испугалась).

Я замолчал —: проговорился. Нельзя.

«Какая Оля-буфетчица, какой президент?» (лепетала жена).

«Зяблик (Мухин «зябликом» ее всегда называл) —: зяблик, миленький мой, никогда не провоцируй меня на выражение

02:30

правды иного порядка» (и я пальцем наверх показал, намекая на уровень правды, на высший).

Встав из-за стола, жестом руки повелел, чтоб не задавала вопросов; пошел к себе.

У себя лег на диван; взял газету. В штате Калифорния бывший судья осужден на год тюрьмы и десятитысячный штраф за публичное занятие мастурбацией во время дачи свидетельских показаний. Он использовал специальное приспособление, установленное под столом. По характерному звуку его разоблачил обвиняемый.

Стараюсь представить; не хватает фантазии.

Она ко мне подошла.

«Не пугай меня, Костенька, я же вижу, с тобой что-то не так. Ты словно не свой».

Врет.

Что не свой, не дано ей увидеть —: ибо я, разумеется, свой —: и тождественен Мухину.

«Ты ли это?»

О! Она проницательна. Впрочем, я ей сам ведь сознался. Ужель поняла?

И чего я добился? Ничего не добился.

Пошел на попятную —:

«Все хорошо» (изображая улыбку, нежно сказал).

Она гладила меня по голове, теребя волосы. Я закрыл глаза; замурлыкал —: мур, мур, мур. Жалко Мухина. Круглый дурак.}}}

{{{ Итак, отложив газету, я лежал на диване, рядом сидела жена; лоб мой, поглаживаемый ее теплой ладонью, распрямлял, надо думать, морщины. Я смотрел на ее лицо —: в ее глазах отражался испуг. Я и сам напугался, ее напугав; это очень опасно —: брякать лишнее, особенно в моем положении. Боюсь, мне придется еще отвечать —: не перед ней —: и не ей —: и не сию же секунду.

Должен заметить, жена Мухина —: женщина привлекательная.

Попробуем разобрать эту фразу. Она достойна анализа.

Начнем со второй части. Жена Мухина —: женщина привлекательная. Именно так. Красивой я бы ее назвать остерегся. Я не художник, но знаю, что считается нормой —: кончики ушей должны лежать на одной линии с уголками глаз, а расположение мочек соответствовать уровню нижней части носа. У жены Мухина то ли уши чуть выше, чем надо, то ли нос несколько ниже. Полагаю, поэтому она носит сережки продолговатой формы. Они ей, в самом деле, идут. Еще мне кажется, что лоб у нее опускается к переносице чересчур мягко, отчего, если смотреть на лицо в профиль, оно кажется вытянутым вперед. Если бы Мухин увидел портрет своей жены, выполненный в предельно реалистической манере и если бы он не знал, что это его жена, он бы мог решить —: также как и любой другой зритель —: что —: кем бы ни был художник —: он, во-первых, явно не равнодушен к модели, ибо невозможно с холодным носом передать ее нечаянную сексапильность, а во-вторых, менее всего реалист, ибо позволяет себе легкий гротеск и привносит в действительность элемент эксцентрики. Но именно незначительные отклонения от общепризнанных пропорций придают лицу жены Мухина своеобразный шарм, делают ее, как я сказал, привлекательной. Очень точное слово. Она привлекает и к ней влечет; рядом с ней очень просто испытать влечение. То есть, я хочу сказать —: влечение к ней.

Теперь что касается первой части той фразы. Я сказал —: должен заметить. Сделаем ударение на втором слове. Заметить. Привлекательность, о которой только что шла речь, ее привлекательность, перестала замечаться мною, а точнее, перестала существенно раньше замечаться, собственно, Мухиным, я же, как таковой, не то чтобы перестал замечать, а просто еще не имел счастливого случая заметить то, что давно перестал, будучи Мухиным, замечать Мухин —: привлекательность его жены. Иными словами, привлекательность жены Мухина переставала незаметно для Мухина им замечаться, что мною замечено только сейчас, в момент писания сего абзаца. Мухина можно понять, за одиннадцать лет совместной жизни многое, казалось бы, очевидное перестает замечаться; да и меня, ставшего Мухиным, тоже нетрудно понять, если учесть недолгую продолжительность моего мухинства (слово, которое я несколько позже услышал от Поправителя и которым я не могу не воспользоваться сейчас ввиду его удивительной точности). Одиннадцатилетний опыт их непростого брака был фатально мной перенят. Плохо ли, хорошо ли им было вместе, прошлое мне не изменить, тем более чужое.

Вот что значит «должен заметить». И я замечал, я замечал то, что перестал когда-то замечать Мухин —: ее негромкое очарование, прелесть неправильного прикуса, трогательную остроту носа, милую нежность, ласковость ее ладоней. Конечно, она решила, что я сошел с ума, и, теперь жалея меня, лежащего на диване, гладит в припадке внезапной нежности мой лоб, а я, чей лоб гладит она, тоже ее начинаю встречно жалеть и жалеть, и все сильней и сильней, потому что каково это думать, что муж твой окончательно спятил? Я ей улыбнулся, мол, все будет хорошо, и она уголками глаз мне улыбнулась. Может быть, она простила мне Мухина? Простила Мухина —: во мне? Простилась во мне со своим Мухиным?.. Все может быть. Мухина я тихо ненавидел. Все больше и больше. Мухин был самодур, идиот. Мне не было жаль Мухина; мне было жаль себя, ставшего Мухиным. Моя жалость к жене Мухина, отраженная в ее ко мне жалости, вновь откликалась во мне жалостью ко мне самому, но безотносительно Мухина.

С тех пор, как мною заместило Мухина, ни разу я не взглянул на его жену как на сексуальный объект. У Мухина последнее время —: месяца полтора, два —: были проблемы с женой. И эти проблемы с женой наследовал Мухину я! Что-то у них не ладилось. Не сейчас обсуждать, что. Потому что сейчас, то есть тогда, на диване, удивительная мысль пришла мне в голову —: почему бы не наставить рога этому Мухину? – : прямо там и прямо тогда! То есть здесь и сейчас.

В смысле —: все же —: тогда.

На ней был синий махровый халат, в нем пришла она ко мне, лежащему, как я сказал, на диване; легкий аромат какого-то диковинного мыла слышал я как ненавязчивый мессидж, и вот его содержание:

«Примирение и готовность».

Чего же я медлю? Наставить рога Мухину —: от одной этой мысли я в миг распалился. Желание волной на меня накатило. Сев рядом с ней, одномоментно обнял ее и силою губ атаковал ее губы. Неожиданностью для меня было то, что для нее это не было неожиданностью, хотя наверняка для нее была неожиданностью эта моя неожиданность. Но удивился я лишь в первый момент, когда почувствовал, с каким она пылом мне отвечает —: как никогда бы уже не ответила Мухину! Фронтально —: в этом слове слышится «рот» —: наши рты сошлись один на один, языки вступили в борьбу, и, если бы были у них, у наших языков, хоть какие-нибудь гениталии, можно не сомневаться, языки бы раньше совокупились, чем мы сами —: так мы все возжелали друг друга. Мы уронили себя не на пружинное ложе, но на пол —: с Мухиным не случалось такого. Это я ее уронил. Так и разоблачались, катаясь по полу —: в яростной схватке, не отдавая отчета себе, чью срываем одежду —: свою ли, другого ли, впрочем —: на ней был всего лишь халат; это я был, по крупному счету, в одежде.

Я все знал, что знал Мухин, о жене Мухина. Все, что о жене Мухина знал Мухин, знал о жене Мухина я. Другое дело, много ли Мухин знал. Он думал, достаточно знал. Особенно в отношении тела —: ее. Мы оба могли бы сказать, однако скажу за себя одного —: я, а не мы, я знал ее тело лучше себя самого, и это чистая правда. Скажем, я, за отсутствием наблюдений, смутно представляю, как выглядит моя спина, как выглядят мои лопатки, да хотя бы та же задница наконец, потому что я не нарцисс и не пользуюсь двойными зеркалами, но непосредственный образ ее упругой спины с отчетливо обозначенными позвонками, образ ее острых лопаток и вообще все эти ландшафтные особенности, что сзади, что сбоку, что спереди —: в памяти отчетливо и надолго запечатлены, с учетом деталей. В прежние годы, когда Мухин был любопытнее, а она снисходительнее и, быть может, увереннее в себе, дозволялось ему с ее стороны в некоторых ситуациях визуально и нередко даже тактильно изучать фрагменты ее живой и чувствительной к экспериментам поверхности. До лупы дело не доходило, но он всегда интересовался малым —: родинкой у пупка, каким-нибудь волоском, ямкой, ложбинкой. Говорю это для того, чтобы обозначить масштаб объема моих знаний. Но сейчас на наготу жены Мухина я не хотел смотреть глазами ее мужа. Да и некогда было смотреть! Что видел, то видел —: чужую, пускай и не знавшую, в чем ее чуждость, жену. Вот тебе, Мухин, поделом тебе, поделом! Мы соединились по-страшному. Я не хотел походить на Мухина, я ничем не хотел напоминать ей о Мухине, и, по-моему, она забыла о Мухине, да, да, я в этом уверен! Если кто-нибудь когда-нибудь где-нибудь захочет экранизировать этот текст, пусть снимает грубую порнографию. Я лишь не рычал. А чтобы ей закричать, ей не хватало голоса! Прав был Мухин, когда подозревал ее последние годы в том, что она имитирует криком оргазм. Вот настоящий оргазм! Немой, безголосый!

Когда открыла глаза, смотрела так на меня, словно впервые увидела.

«А я уже думала, такого не будет —:»

Я же сказал —:

«Изменница».

«В смысле?» (спросила).

Смысла я не стал объяснять.}}}

{{{ Хотелось бы ошибиться, но, кажется, кем-то была предпринята попытка разблокировать фигурные скобки. Никакими точными доказательствами не располагаю, но мне дано —: ощутить.

В этой ли связи или нет, но думал о Капитоне и резонансных эксцессах. В быту подобное им называют словом «заскок», но применительно к данному случаю более подходящим —: опять же в бытовом понимании —: мне представляется слово «отскоки».

Капитонов и Мухин долгое время приятельствовали; причем первый познакомился с Мариной Романовной, будущей женой второго, значительно раньше, чем этот второй —: только в такой формальной уместности он и был первым. Не знаю, так ли полагал Мухин, но лично я, Мухина заместивший, нахожу Капитона обыкновенной посредственностью, хотя, спорить не буду, я знаю Капитона значительно хуже, чем Мухина. Резонансные эксцессы по уровню двузначных чисел не весть какое достижение мозга —: т. е. мозгу —: почему бы не быть заурядным? Но все равно поразительно —: Капитон не способен отрефлексировать свои же отскоки! Впечатление, которое эти отскоки иногда оказывают на их свидетелей, объясняется не столько их представлением, сколько, на мой взгляд, непосредственностью Капитона.

Рассказывают —: знаю от Удальцова —: это открылось в Капитоне вследствие тяжелого стресса, когда его шестилетняя дочь едва не утонула в реке —: лично Мухин подробностями никогда не интересовался; меня же, если это не миф, немного коробит шаблонность все-таки, думаю, мифа —: стресс, попадание молнией и все такое.

Ставлю себя на место Капитона —: как бы я относился к своим РЭ, проявляемым по уровню двузначных чисел? Считал бы это своего рода случайным презентом высших сил, недоступных моему пониманию? Воспринимал бы это как синдром болезни, общий характер которой пока еще не позволил себя проявить во всей ее вкрадчивой и, скорее всего, разрушительной силе? Видел бы в этом сбой бытия —: складку смыслового пространства? Понимал бы это как элемент предварительной презентации крайне сложного и в целом скрытого от меня инструментария, еще мне не представленного ни инструкцией, ни техническим описанием, ни заявкой на целеполагание? Буду откровенным перед самим собой —: я не знаю ответов на эти вопросы.

Опасно думать, что я завидую Капитону. Я знаю, что так никто не думает, но так думать опасно.

К сожалению, с отъездом Капитона в Москву туман маловнятности будет только сгущаться.

И еще —: о чем подумал сейчас —: а действительно —: почему именно Мухин? Почему мне определено заместить именно Мухина, а не кого-нибудь иного, например, того ж Капитонова?

Просто вопрос; но очень интересный вопрос. }}}

{{{ Чего опасался, то и случилось —: образовал себя Поправитель.

Еще спасибо, что явлен он был мне в щадящем режиме —: образом не визуальным —: вербальным. Всего лишь.

Той же ночью, по дороге на кухню (захотелось попить) больно стукнулся локтем об косяк двери. Не сказал, но подумал зачем-то —: «За что?» Нельзя так думать. Думать надо не так. Тут же дан был ответ, и что характерно —: мысленный —:

«За миражи и смотрителей».

Я замер. Я знал, это чье. Хотя и не знал, почему это знаю.

Может быть, он думал, что я сразу завяжу разговор? Нет, я молчал. Явно недовольный моим молчанием, он повелел, чтобы я отправился в ванную.

Я знал за собой вину, поэтому повиновался.

Он потребовал закрыть дверь на задвижку. Закрыл.

Некоторое время ничего не происходило. Я сел на край ванны. Я ждал не меньше минуты. Перед лампочкой бесшумно металась хилая моль —: экземпляр из корзины с грязным бельем. В зеркале я видел себя: я был похож на себя —: и в этом смысле на Мухина. О моли подумалось: «Как мотылек». Мне показалось, что он ушел. Я спросил —:

«Все?»

И тут началось —:

«Не для того я здесь, чтобы запереть тебя в ванной. Я здесь для того, чтобы предупредить тебя о необходимости соблюдения правил. Ты, вероятно, не понял, что это серьезно. Так знай. Ты нарушил то, что нельзя нарушать. Ты порицаем. Ты, как никто, порицаем».

Замолк. Мне отвечать. А ведь знал я, мне это припомнят —: как в недавнем разговоре с женой я зачем-то сознался, что я никакой не Мухин. Только за это меня можно было казнить. А ведь я еще намекал на широту спектра моей воплощаемости —: от привокзальной буфетчицы и вплоть до главы государства. Я был виноват.

«Я виноват» (покаялся я).

«Виноват? Что толку от твоих покаяний? И, пожалуйста, выключи свет».

«Да, так лучше» (я выключил свет).

В темноте его голос —: если это можно назвать человеческим голосом —: стал более гулким.

«Я обязан тебя поправить. Напоминаю —: каждая точка твоей траектории, каждое мгновенье твое го пребывания вживе полноценно сканируются. Твоя обязанность быть во всем адекватным Мухину, каким его знала и знает природа. Кем бы ты себя не мнил, нам интересен исключительно Мухин, а вовсе не ты. Повторяю, будь ему адекватен».

Мысленно я согласился. Он ведь мог меня мысленно слышать, тем более в моей голове —: он ведь там находился.

«Есть вопросы?» (спросилось во мне).

Я вздохнул облегченно. Похоже, внушение состоялось. Я, признаться, рассчитывал на худшее. Все, что он мне сказал, я уже знал без него. Разве что не знал, что мне объявлено порицание.

«Да, да, много вопросов! —:.. Почему именно Мухин, а не кто-то другой? Не Капитонов, не Киркоров, певец? Чем Мухин хорош?»

«Ничем не хорош. Но обстоятельства выбора тебя не касаются. Не тебе выбирать. Спрашивай о другом».

«Мухиным я стал недавно. Кем я был до Мухина?»

«Ну и вопросики. Какая тебе разница, кем ты был? И был ли ты вообще? Тебе спросить нечего?»

«Просто —: это такая возможность —: узнать прямо от вас —:»

«Увод телки за недоимки» (сказал Поправитель).

«???»

«Утро инвалида, В поисках укрытия, Проводы переселенцев… Ныне забытый художник-передвижник Николай Васильевич Орлов. Правдолюбец. Или тебе не нравятся правдолюбцы? Вот еще: Петром Петровичем Подморьковым мог ты быть запросто, он преподавал чистописание в женской гимназии города Пинска. А как насчет Бори Гуревича, инженера-технолога, и его первой жены Валентины?»

«Мужем и женой —: сразу?»

«Ну зачем же сразу? – : В разное время. Что касается пола, это для нас

03:00

не принципиально. Твой профиль —: определенный психологический тип —: и регион —: в настоящее время Северо-Запад».

Я был потрясен.

«Ничего не помню —: из прошлого».

«Вспомнишь, когда попросят».

Должен был собраться с мыслями, прежде чем задать следующий вопрос —:

«Долго ли мне оставаться Мухиным?»

«Вопрос в стадии разработки».

«Мне бы не хотелось встречаться с настоящим Мухиным. Надеюсь, этого не произойдет?»

Поправитель откашлялся в моей голове.

«Истинный Мухин, как ты понимаешь, не умер. Он временно принадлежит инонебытию…»

«Ино —: чему? – : чему принадлежит?»

«Инонебытию. Не путай с инобытием. Инонебытие отличается от инобытия, примерно как ты отличаешься от Мухина. Но ты меня перебил. Так вот, он будет принадлежать инонебытию в течение всего срока твоего закономерного мухинства. В урочный час Мухин подхватит твою эстафету, как ты в свое время подхватил, так сказать, эстафетную палочку Мухина —: единственно ради доходчивости обращаюсь к метафоре спорта. Полнотелость преемственности гарантируется, равно как и соблюдение принципа взаимопользования. Ваша очная встреча —: это нонсенс, она невозможна, спешу тебя успокоить. Если, конечно, не брать в расчет экзотические умоположения —:»

Я насторожился —:

«Это какие ж?»

«Ну вроде того, что вы вообще не расставались. Не думай об этом. Встречи не будет».

«Какова моя миссия?» (спросил я Поправителя).

«Быть Мухиным».

«И только? Меня не заставят кого-нибудь убивать?»

«Нет, Мухин не способен и муху убить» (он засмеялся своему каламбуру).

«Должен ли я составлять отчеты?»

«Отчетов захотел! —:.. Ничего себе! —:.. Сам напрашивается! Ты, бюрократ, выкини из головы эту дрянь! —:.. Понял? Тут не кино с пришельцами! —:.. Еще «приказы» скажи! – : «инструкции» скажи! – : «приказы из космоса»! – : (почему-то его развеселила мысль —: чья мысль? – : о «приказах из космоса»; он гулко засмеялся, но как-то не по-доброму, нехорошо). Скажи еще, что тебе голоса слышатся —:»

Я не понимал, испытывает ли он меня или просто придуривается.

«Но вы —: разве не голос?»

«Я —: голос?! Если я голос, дело скверное. Мои поздравления».

«Но —: у меня в голове —:»

Он поморщился —: я это физически почувствовал —: мышцами своего лица.

«Только без симуляций! Этого мы не любим! – : Нет, приятель, можешь не выкаблучиваться, ты здоров».

«Я и не сомневаюсь, что я здоров —: но как-то странно это слышать от вас —:.. Вы же не отрицаете свою —:.. реальность?»

«Хочешь мое личное мнение? Ну так слушай, дружище. Все эти ваши разговоры с чертями, с недотыкомками всякими, с черными там человеками, двойниками, посланцами, вестниками —:.. все эти мозговые игры —:.. такая литературщина, такая – я!.. Неужели ты думаешь, мы с тобой тех же пончиков ждем? —:.. Только больше не матюгаться! Ты понял?»

«Но —:.. это не я —:.. (я был изумлен) —: это ж —:.. только что —:» («вы» надо было добавить, но я прикусил язык —: Поправитель, оказывается, способен заговариваться! – : для меня это было открытием).

Вот и пончики —: это к чему?

Между тем он утверждал —:

«Мухин в отличие от тебя человек цельный; Мухин —: цел; он единица; Мухин —: не дробится на части! Если я говорю «быть Мухиным», я подразумеваю практически «быть собой». Нас интересует Мухин в целокупности и полноценности. Любая фиксация различий с твоей стороны будет рассматриваться, как твое —: ты понял чье? – : твое преступление. Я ясно выразился? Для нас тебя нет, есть только Мухин!»

«Да как же так! Есть я, это как раз Мухина нет!»

«Тянешь на себя одеяло (сказал Поправитель). Слишком зацикливаешься на себе. Кто ты такой?

Кто ты такой без Мухина? Разве ты не математический оператор? Разве ты не соответствие между элементами множества? Ты —: никто. Тебя без Мухина нет! Тебя нет, есть Мухин! Ты —: Мухин! Будь собой, Мухин! Не дури! Вслушайся в мои слова!»

«Константин! С кем ты там говоришь?»

«Это кто?» (встревожился Поправитель).

«Конь в пальто! (Он меня разозлил!) Моя жена. Жена Мухина!»

«А-а —:.. Мариночка —:.. тогда ладно, это ничего —:»

«Костя, почему ты выключил свет? Почему ты закрылся? Что ты там делаешь?»

«Ну и почему ты выключил свет? Почему ты закрылся? Что ты тут делаешь?» (издевательски обратился ко мне Поправитель, передразнивая жену).

Мне это не показалось смешным. Похоже, он сам понял, что перебарщивает —: решил меня успокоить —:

«Ерунда. Стандартная ситуация. У нас называется «медианой». Ты слышал когда-нибудь о медиане?»

«В треугольнике —:.. делит сторону пополам —:»

«Нет. Медиана понимается нами иначе. Медиана —: это когда мы с тобой беседуем, а кто-то третий, обычно женщина, подслушивает и делает неутешительные выводы. Стандартная ситуация, говорю. В литературе и кинематографе затерта до дыр, до неприличия, пончиками тут не отделаешься».

Опять о пончиках.

«Костя, открой, пожалуйста, мне надо в ванную».

«Врет (сказал Поправитель). Никуда ей не надо».

«Перестань бормотать! (закричала жена). Не пугай меня!»

«Ты разве бормочешь? (спросил Поправитель). Ты разве кого-то пугаешь?»

«Открой дверь, я не шучу!»

«Во-во, как по учебнику».

«Костя! Хочешь, чтобы дверь сломала, дождешься!»

«Какая энергия! (сказал Поправитель). Какой энтузиазм!»

Я не выдержал —:

«Нельзя ли без комментариев?»

Достал меня своими репликами. Что он себе позволяет? В чужом доме, в чужой голове!.. Я понимаю жену, она волнуется. Я бы сам волновался, если бы она, запершись в ванной, с кем-то там разговаривала. Я крикнул, как можно громче:

«Не переживай! Скоро освобожусь!»

Тишина воцарилась. И он, и она, и я вслушивались в тишину. Первым заговорил он —:

«Медиана снимается различными способами. Можно понизить голос до шепота. Можно имитировать разговор по мобильному телефону. Можно включить шумящие электроприборы, скажем, фен. Часто бывает полезно медиану вообще игнорировать, но надо это делать с умом. Максимум, что тебе угрожает —: заберут в психушку; там тоже люди живут. Это не смертельно».

«Я не шизофреник» (сказал я).

«А я что тебе говорил? Мы повторяемся».

«Если ты не шизофреник (закричала жена), немедленно выйди из ванной!»

Я крикнул —:

«Сейчас!»

«Никаких сейчас! (остановил Поправитель). Мы еще не закончили!»

Но тут дверь угрожающе треснула —: чем-то она подцепила-таки снизу ее.

«Без паники! (быстро проговорил Поправитель). Вариант с телефоном —: давай! Гарантия сто процентов».

Я понял, я закричал —:

«У тебя крыша поехала? Ты что там, рехнулась, дверь ломать? Я по телефону разговариваю!.. У меня важный разговор, а ты мне мешаешь!»

И мы оба, и она за дверью —: опять ни гугу, молчим, затаились; ждем, кто первый. Я чувствовал торжество Поправителя, беззвучное, на слух ничем не выдаваемое… мне это сильно не нравилось. Что бы я здесь ни выкрикивал, но был я на стороне жены —: это не она, а он, это он загнал меня в ванную.

Голос Поправителя первым подался, но очень тихо. Кажется, было сказано —: «Вставлено» —: если я не ослышался. Далее —: шепотом —:

«Хочу с тобой обсудить вредные привычки Мухина, и прежде всего…»

Марина —:

«Неправда, Костя. Твой телефон лежит на столе».

Он так и крякнул с досады.

«Облом» (я даже не счел нужным скрыть злорадство. Умница. Хорошо она ему нос утерла. Тогда-то я и подумал впервые о несовершенстве сил, которые он представляет. Догадка о защитных свойствах фигурных скобок меня еще не осенила тогда, это

случилось потом, а тогда —: надо было срочно снимать медиану.) Инициатива переходила в мои руки; я предложил свой выход —:

«Скажу-ка я, что речь готовлю. В субботу у Мердяхина юбилей —:»

«Какой Мердяхин?! Какой юбилей?! (Поправитель был раздражен до крайности.) Ладно, все! На сегодня достаточно. Потребуюсь —: дашь сигнал».

Маловероятно, чтобы я когда-нибудь испытал в нем потребность, но и не спросить я не мог —:

«Сигнал —: это что?»

«А ты пораскинь мозгами своими. Вспомни Шаляпина, Робинзона Крузо —: потом этого —: который дирижабль изобрел —:»

Он словно выключился, но без щелчка. Я глубоко вздохнул; нащупал рукой выключатель; свет зажегся. Я вышел из ванной.

Марина стояла вся заплаканная, держала в руке гвоздодер.

«Взломщица-кайфоломщица» (сказал я с максимально возможной нежностью в голосе).

Сделал шаг к ней, обнял, поцеловал в щеку.

У нее была очень горячая щека, обжигающе горячая. Стало быть, подумал я, у меня очень холодные губы. }}}

{{{ Сегодня мне приснился мерзопакостный сон, касающийся больше не меня, а Мухина. Это очень неприятно видеть сны, по существу, не твои, тем более когда они перекликаются не с твоим личным прошлым.

Я не расположен пересказывать этот сон. Лишь отмечу его характер —: если можно так выразиться, жанр. Мне приснилась как бы гипотеза одной жизненной коллизии Мухина. Там —: во сне —: гипотеза мне казалась предельно убедительной, с чем я уже не мог согласиться, когда проснулся, а я ведь, к счастью, все же проснулся. Так или иначе, придя утром в Бюст, я, взыскующий определенных доказательств, скоро и был со стороны судьбы ими облагодетельствован —: вопрос, чьей судьбы —: моей или Мухина?

Дело обстояло так. В обеденный перерыв, когда все наши отправились по обычаю в ближайшую фастфудницу, я обошел рабочий стол Алины и сделал небольшой досмотр на ее полках в шкафу, что стоит у окна. Папки, которыми пользовалась Алина, были надписаны примерно так —: «Рецидивисты», «Сексуальные преступления», «Изощренный ум», «Отцеубийцы» и т. п. Классификация, мягко сказать, меня удивила —: одно и то же лицо с одинаковым успехом могло попасть сразу в несколько папок. Я знал, что надписывала папки не Алина и что они уже в таком виде пришли в наш Бюст от диссертантствующего клиента, тем сложнее мне было понять природу этой явной любительщины по части классификации достаточно тривиальных объектов. Ну да ладно. Меня интересовала папка «Неуловимые». Я быстро открыл ее и стал, перебирая всех тех, искать того самого. Того самого фотографию. Который похож на меня. На меня —: в юности.

Он мне и приснился этой ночью, иначе бы я туда не полез.

Алина, измеряя параметры лица и, в частности, расстояния, пользовалась циркулем, поэтому в характерных точках на лицах были заметны надколы, а о глазах можно смело сказать, что они были выколоты. Мне было это не приятно.

Я быстро нашел его фотографию.

Тоже с выколотыми глазами.

Неприятно было думать о нем, как о похожем в юности на меня с выколотыми глазами.

Но был ли он похож на меня, это еще вопрос. На него и хотелось ответить. Вот что главное было.

А что до надколов и выколотостей, это в конце концов технический вопрос, это следствие простых измерений, это я понимал.

Я смотрел на него и видел: вроде бы, но не я. Я был не таким. Но было и общее что-то.

Посмотрел на оборот (на обороте о каждом сообщалось кратко, кто он и что) —: карандашом —: «Игорь Алексеевич Жилин», год рождения, место рождения и —: «зверски убил отчима. В розыске».

Я долго смотрел на эту запись, мысли мои, как могу судить я сейчас, несколько путались; надпись дрожала в такт дрожания пальцев.

Я подошел к ксероксу и снял копию с обеих сторон.

Фотографию убрал в папку. Папку поставил на место. Сел за стол —: за свой рабочий. Он у меня накрыт стеклом, под которым есть разные фото, не имеющие отношения к тому, чем я теперь озабочен, и это при том, что я вполне осведомлен о вредности с точки зрения охраны труда стекла на рабочем столе —: чревато оно ревматизмом.

Я, конечно, не убрал под стекло. Я о стекле, сам не знаю, зачем. Я убрал в ящик —: в ящик стола —: своего.

Но прежде я долго рассматривал.

Похож —: не похож?

Ведь сходилось, сходилось! —:

Прежде всего —: дата рождения и место.

А фамилию я не помнил. Но помнил, что была она редкая.

Мне казалось, что я помнил во сне (что я что-то вспомнил во сне), но сейчас я не помнил. Или просто вспомнить боялся.

Было вот как —: я вынимал фотографию из ящика стола и рассматривал, а потом ее опять убирал. А потом опять доставал и опять рассматривал. А потом опять убирал.

Наконец я подумал —: стоп! Это все имеет отношение к Мухину! Я – не Мухин! Не стоит нервничать из-за него. Мухин, насколько я знаю, сам не вспоминал тех обстоятельств, а следовательно, не исключено, что он их позабыл —: почему же я должен помнить больше, чем Мухин?

И в самом деле, даже когда несколько дней назад Алина показала ему фотографию и сказала, что вот, дескать, сходство здесь налицо (ха-ха: на лице?..), даже тогда ему

03:30

и в голову не пришло то, что мне приходит сейчас —: ну а то, что предчувствия там или вроде того,

так ведь мало ли что? – : он тогда ж и исчез, и я появился!.. мне ль его проблемы решать?

Я не Мухин, и это меня успокоило, но ненадолго.

Скоро наши пришли. Сев напротив меня, Алина спросила —:

«Вы здоровы? Ничего не случилось?»

«Абсолютно здоров. Ничего не случилось? Что за вопросы, Алина?»

Она сказала, что бледен.

Я сказал, что не ел. }}}

{{{ Зарегистрированы две попытки разблокировать фигурные скобки. Источник атаки пока не ясен. Ложусь на дно до среды. Возможно, в среду выступлю на отвлеченную тему. }}}

{{{ Трудно ли быть укротителем несоответствий, спросите вы. Как вам сказать. Отчасти да, но отчасти и нет; если же брать совокупность вещей, то в конечном итоге непременно получится целое. Многое зависит от помощников; еще более —: от их жен, и от жен вообще, чьих бы то ни было, потому что женщинам дано гораздо больше, чем не дано мужчинам; впрочем, это деликатный и весьма спорный момент. Трудно объяснить на пальцах, но еще труднее быть предметом чужой мысли. Тем более что не всякая мысль достойна опредмечивания. Далеко не всякая мысль!

Вчера я подписал протокол об усилении вероятности невероятных событий. Регистрация уже началась, но пока еще в неофициальном порядке. Пожинать плоды будем, когда созреют. Плод плоду рознь, а то бывает и вовсе, чего быть не может. }}}

03:32

Конец рукописи. Капитонов закрыл тетрадь.

Снаружи грохочет лед, низвергающийся по водосточной трубе. Похоже на оттепель. Это и есть Петербург: днем мороз минус одиннадцать, ночью – оттепель, плюс. Поутру опять подморозит, и будет каток.

Глухо капли бьют по карнизу.

В самой гостинице все уже давно угомонились. Умолкли шулеры-виртуозы и гипернаперсточники. Затих Пожиратель Времени за стеной. Время остановилось?

03:34

Положив тетрадь на тумбочку рядом с пустой кружкой, Капитонов вытягивается на постели и выключает над головой лампу.

03:35

А дальше? – хочет спросить себя (а на самом деле спрашивает себя Капитонов).

Но зачем интересоваться продолжением, когда куда важнее вопрос: что это вообще было?

Капитонов глядит в потолок.

Во-первых, стиль. У Мухина, сколько помнит Капитонов, была обычная человеческая речь, человеческая по-настоящему и ничуть не человекоподобная. Капитонов наверняка читал какие-нибудь тексты, авторство которых принадлежало Мухину, да вот, например, Мухин, как все, светился в социальных сетях Интернета, но если Капитонов не помнит тех текстов, так это об одном свидетельствует: в них не было никакой чрезмерности.