Текст книги "Фигурные скобки"

Автор книги: Сергей Носов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

4. Сейчас, на третий день по осмыслении выше-отмеченного, я, позволяя себе изложение сути сам не до конца понял чего, нарушаю запрет. Я нарушаю запрет, и это мне сейчас очевидно, как трепетному читателю себя самого. Но я нарушаю запрет безбоязненно, бестрепетно, смело, ибо нашел область, неподконтрольную Управляющей Силе и свободную от внимания Поправителя. Вот мое открытие: оператор тройных фигурных скобок —: {{{ – – }}}. Невероятно, но это так —: если текст заключить в тройные фигурные скобки, Управляющая Сила его не может заметить! Просто и гениально! Я почти счастлив. Не берусь объяснить, как я смог выявить это слепое пятно Управляю щей Силы; подобно многим великим открытиям, вот и мое оказалось случайным. Не тавтологию ли я употребил: «оказалось случайным»? Ведь «казус» это и есть случай? Но я не боюсь тавтологий. Что бы ни случилось, всегда получится случай. Случай обречен только случаться, на то он и случай! Казус оказывается —: с достоверностью, но не с необходимостью. Различие между казусом и случаем таково: случай не может оказаться, но казус может случиться. Казус подвижнее, гибче. Так что согласен, назовем это казусом, не буду спорить, тем более спорить с самим собой. Случился казус. Фигурные скобки —: случайно! – : обнажили изумительные свойства. Я открыл способ быть невидимым —: на письме. Дает ли мне что-нибудь это открытие? Да, но немного. Степень свободы; низкую степень, но все-таки —: мне! Мне, а не кому-нибудь. Не Мухину —: мне! Я могу попытаться понять, кто я такой, почему я не Мухин и почему именно Мухина я заместил на позапрошлой неделе, и так ли верны мои догадки о дальнейшей судьбе замещения, выражать которые, впрочем, я сейчас не охотник —: при всей моей эйфорической и феерической словоохотливости, надеюсь, очень понятной (о, она мне очень и очень понятна, да и как же себя не понять?). Что бы я ни написал сейчас, заключив в тройные фигурные скобки, меня не сумеют поправить. Я невидим. Моя эйфория недоступна вниманию внешних сил, какие бы филиалы в моей голове они своевременно ни учреждали! Но я не собираюсь злоупотреблять своим открытием.

По существу оно ничего не меняет. Я не изменник; я не предатель; я предан делу, пускай и не знаю какому. Просто —:.. фигурные скобки, тройные —:.. это так здорово! —:.. Главное —: не забыть их закрыть —:.. Страшно представить, если забуду —:.. Все! Для начала достаточно. Я закрываю}}}

01:33

Капитонов занимается чаем (кружка, кипяток и пакетик). Проверяет, закрыта ли дверь на замок. Поставив кружку на тумбочку, располагается на кровати и над собою поправляет лампу.

01:36

{{{ Прошли целые сутки после того, как я закрыл фигурные скобки —: никаких санкций! – : отлично! – : вновь открываю! – : открыл!

Теперь поподробнее. Начну с пункта 2 из выше офигуренного (очень образное выражение, которым надеюсь пользоваться и в дальнейшем).

Начну с осмысления, мне разрешенного в этот четверг. Разумею осмысление мной моей ситуации.

Обстоятельства таковы.

Был дождь. Ничуть не сомневаясь, что я Мухин, я шел по-мухински неторопливым шагом к себе домой под черным английским зонтом. По мухинской привычке витал в облаках, думал о всяком —: о посторонних предметах, но только не об источниках сторонних воздействий, существование которых я тогда не имел ни малейшей причины тревожить мыслью. Добавлю —: чистой, по-мухински ясной, беспримесной мыслью. Впрочем, о том, что меня заботило в тот час, я способен рассказать с протокольной точностью. Прежде всего, в силу досадной инерции, я удручал свой трудолюбивый мозг размышлениями о работе, и это притом что шел я с работы, которую всего логичнее было бы уже выкинуть из головы. Теоретический вопрос о потребительских предпочтениях сам по себе интересен, но всему свое время, тем более что в житейском отношении он не был для меня актуальным, ибо в те печальные дни я был лишен (лишил себя сам) средств, что называется, к существованию. Вполне закономерно мысль моя перенеслась на рост благосостояния соотечественников, каковым он обязан представляться правительству. То есть я представлял, как должно представляться. Война коррупции, объявленная главой государства, не слишком занимала мое внимание, беспокоило меня другое —: обещание президента навести порядок в игорном бизнесе, чреватое закрытием Центра досуга «Счастье твое» в ста шагах от моего дома —: хватит ли у меня сил перенести эту потерю?

Еще я думал о зеленом порошке, который сегодня обнаружил у себя в портфеле. У меня большой старый портфель, я ношу его не столько по необходимости, сколько ради форса, что мне не мешает относиться к нему с подобающей бережливостью. И вот, вынимая сегодня из моего портфеля таблицы соответствий, я нашел, что их края перепачканы чем-то зеленым. На дне портфеля был порошок непонятного происхождения. Я вытряхивал его во дворе, в помойный бак, что стоит недалеко от входа в нашу контору. За мной с надеждой во взгляде следил бомж, думал, наверное, вдруг выкину старый портфель —:

Вот о чем я думал, возвращаясь домой с работы, примерно за час до моего прозрения.

Поднялся по лестнице, позвонил в дверь; жена отворила мне и, не говоря ни слова, поспешила в комнату смотреть телевизор. Шлепанцы у меня, если смотреть сторонним глазом спереди, с большой буквой W, не известно что означающей по замыслу производителей —: Деду Морозу, видите ли, показалось забавным и поучительным, что я в этих шлепанцах буду видеть не то, что другие —: родную букву М, вернее, две буквы. Раскрыв мокрый зонт, я положил его сохнуть на пол в прихожей. Было бы смешно, если бы я ревновал жену к телеящику, но все же минимальных знаков внимания муж, пришедший с работы, на мой взгляд, бывает достоин. У нас довольно большая, светлая кухня, растет столетник в горшке, правда, должен признаться, потолок обезображен следами протечки. На газовой плите в каст рюле мною была замечена сосиска, надо ли уточнять, холодная. Ужином в строгом понимании этого слова она не являлась, но я ее, тем не менее, не отходя от плиты, съел за три стремительных куса —: не столько ради утоления аппетита, сколько в укор нерасторопной жене, предпочитающей телевизионный ящик общению с супругом. Мой жест, однако, не был замечен; нет, был, но был проинтерпретирован не по-моему. Услышав, что я звякнул крышкой кастрюли, жена прокричала —:

«Может быть, ты что-нибудь купил, возвращаясь домой? Может быть, ты принес хотя бы пельмени?»

Это были сарказмы жены. Она прекрасно знала —: я ничего не принес, потому что не мог принести.

Когда я говорю о жене, я подразумеваю жену, естественно, Мухина; полагаю, в дальнейшем это оговаривать не обязательно.

Я промолчал; последовал в комнату; в ящике был сериал. Что-то мне показалось подозрительным в ящике. Немного подумав, я, удивившись, воскликнул —:

«Его же убили!»

«Никто его не убивал» (ответила моя жена).

«Что я, слепой? Несколько серий назад убили!»

«Ты не смотришь сериал, не говори глупости» (сказала жена).

Я почувствовал беспокойство —: что-то не так.

«Ожил, что ли?»

«Это другой».

«Ничего себе другой, я же помню, этот!»

«Это другой, его тот же актер играет!»

И верно —: это действительно был не тот, который мне попал на глаза на прошлой неделе, тот был убит, причем у меня на глазах, а этот —: другой, хотя и играемый тем же актером. Тот же актер, как ни в чем не бывало, изображал другого теперь, словно так быть и должно; я был потрясен.

«Им не хватает актеров?»

Я бы мог повторить, но из уважения к жене молчаливо согласился с ее молчанием —: будем считать мой вопрос риторическим, не предполагающим ответа.

Тогда как жена собиралась и дальше играть в молчанку, неожиданно для меня произнеслось мною —:

«Ящик поистине для идиотов!»

«Ящик для идиотов? (мгновенно вскипятилась жена). Браво, Костя, отлично! Однорукий бандит, это ящик не для идиотов! Это ящик для интеллектуалов!»

Нашла-таки чем укорить —: одноруким бандитом; не далее чем вчера я проигрался.

Пришлось отступить —:

«Извини. Я имел в виду —: идиоты в ящике, а не снаружи. Я не хотел обидеть тебя. Умная, красивая женщина уставилась на идиотов».

И вышел из комнаты съесть, что найду —: теперь уже по крупному счету.

«На себя посмотри!» (послышалось за спиной).

Я открыл холодильник. И вспомнил про муху. Вот она. Муха —: на внутренней стороне дверцы, над полочкой для яиц. В нашем холодильнике живет муха. Не так давно; возможно, со вчерашнего дня. Вчера вечером я увидел ее впервые. Вчера вечером я открыл холодильник и увидел, как в нем сонно муха летает. Она не вылетела вон, хотя я холодильник держал довольно долго открытым, и я не выгнал ее. Сегодня она уже была в состоянии анабиоза. Снился ли ей сон? Снятся ли мухам сны? Снятся ли сны мухам, когда их запирают на два дня в холодильнике? Я не сомневался, что муха жива. Если бы муха мертвой была, она бы не сидела на стенке дверцы, а упала бы вниз. Что она здесь вообще делает? Наш холодильник пуст. Как ее сюда занесло? Как она сюда сумела проникнуть?

И тут я дверцу закрыл, забыв о мухе и желании что-нибудь съесть, потому что меня как вспышкой молнии озарило —: вдруг подумалось мне —: а я? – : а кто я такой? – : Мухин ли я?

Я понял вдруг со всей очевидностью, что никакой я не Мухин; что Мухин сам по себе, а я сам по себе; и что Мухину я не брат и не кум; и что Мухин я —: только временно Мухин, и что не Мухин совсем —: лишь Мухин по форме, формально.

Ошарашенный открытием, я разинул рот —: именно таким я себя сейчас представляю.

Все мухинское было со мной —: и в первую очередь память, я чувствовал, что ничего мухинского не забыл, не забуду, равно как не присвою себе ничего помимо специфически мухинского. Мне было достаточно мухинского, более чем достаточно, но это было все не мое.

Кто я такой? (спрашивал я себя). Кто я такой? Но я не знал, кто я такой.

Кем бы я ни был, я Мухиным стал, будучи совсем не Мухиным.

Я был Мухиным, но не Мухиным, а Мухина не было.

Но самое главное, я отчетливо теперь понимал, что Мухин пропал не сейчас, и что я не сейчас преобразился в Мухина.

Это случилось раньше, много раньше, чем я открыл холодильник.

Когда? Вчера? На прошлой неделе? Годы назад?

Что со мной? Почему я слышу и побуквенно вижу: Проект, Управляющая Сила, Система Сканирования?

Почему я понимаю, что должен себя подчинить леденящим душу таинственным предписаниям, посредством слов не отображенных, но в целом понятных?

Я понял, чего хотят от меня —: таись и скрывай, что ты на самом деле не Мухин.

Мне стало страшно; и холодно —: я почувствовал мухой себя, запертой там.

Надо выпустить; я открыл холодильник. Мухи не было на дверце. Неужели упала? Неужели она умерла и упала? Могла ли сдохнуть муха за минуту моего прозрения?

Я обследовал все полочки на дверце —: мухи нигде не было, я осмотрел весь холодильник, выдвинул секцию для хранения овощей —: стоя на коленях перед пустым холодильником, я ощупывал пальцами дно пластмассовой емкости, где овощам в лучшие дни надлежало беречься —: не было мухи.

«Совсем рехнулся? (послышалось надо мной). Крошку сыра хочешь найти?»

Я вобрал голову в плечи, не поднимаясь с колен. Что ей надо? Зачем жена Мухина сюда пришла?

«Пойду к соседке, возьму в долг пару яиц, сделаю яичницу хоть —:.. или вкрутую сварю —:.. До чего дожили, просто позор!»

Она ушла, а я, не вставая с колен, продолжал держать в холодильнике руки. Как мне быть с женой Мухина после всего, что случилось? Как мне жить с ней?

Предписания, усвоенные где-то на умственном уровне, бессловесно гласили —: мужайся, держись, не выдавай ничем ставшее тебе известным (что не

Мухин ты), никого и ни при каких обстоятельствах не посвящай в нашу тайну.

В нашу тайну —: в их и мою!

И теперь —: трепеща (руки мои задрожали, ей-ей!) —: я, нарушитель порядка, пока способен еще справляться с волненьем, внезапно мной овладевшим, призываю на помощь, как демонов, тройные фигурные скобки —: пора, пора, и так себе слишком много позволил! }}}

{{{ Вновь открытые фигурные скобки отделяют по сроку от прежде закрытых не более двух с половиной часов. Реакций извне не наблюдалось. Я спокоен; контролирую ситуацию; питаю надежду. Пишу.

Сердобольная соседка помимо яиц прислала с женой два голубца, а также горбушку хлеба. Ужин, считаю, получился на славу —: бывало и хуже. После голубца я пошел на балкон —: думать о необъяснимом. Было тепло; был месяц июль. Он и сейчас —: месяц июль —: есть еще время наслаждаться этим июлем. Мошки летали; смеркалось.

От пункта 2 перехожу к пункту 1 (см. мою пунктуацию в исходной «фигуре»). В данный момент меня интересует акт замещения.

Итак, на балконе я думал об этом —: когда же оно приключилось?..

Жизнь Мухина вспоминалась мне —: детство, отрочество, юность, его университеты, ранняя зрелость. Я пытался найти в его жизни тот критический узелок, когда мною заместило Мухина.

Вспомнилось мне – совсем маленький Костя в летний, тоже июльский вечер на берегу речки Каменки; ему шесть лет, он только что научился насаживать на крючок червяка; отец, сам вооруженный удилищем, зорко следит за Костиным поплавком. Клюнуло. Длинная бамбуковая удочка подчиняется Мухину. Он вытащил первого в жизни своей окушка.

Я увидел Мухина в день посвящения в общество юных друзей флоры и фауны. В ночь совершеннолетия, когда взрослеющий Мухин остановил по глупости поезд. В хмурое утро увидел его потерявшим невинность. Видел, как Мухин полз на скалу. Как лежит в больнице с гнойным аппендицитом.

Гнойный аппендицит не самое неприятное воспоминание. Моему мысленному взору представился Мухин, заходящий в двухэтажный барак; скрипучая лестница, день железнодорожника, пустой коридор, все на улице, он открыл дверь, на которой ножом вырезано бессмысленное слово «РЕПА». Быстрым шагом уходит назад. Через час он будет пить водку в вагоне-ресторане, стараясь забыться. Забыть себя. Отчасти это удастся ему.

Мухин был Мухиным.

Я не хочу вспоминать за Мухина то, что ему никогда вспоминать не хотелось.

Стряхивая пепел вниз, на газон, я стал вспоминать с другого конца, или просто —: с конца, не с начала. Что-то мне подсказывало, что случилось это недавно.

Поразительный вспомнился мне один эпизод, потому что вспомнился он мне поразительно: ярко, четко, контрастно, словно это происходило прямо сейчас —: не в моей голове, а на кухне у Мухина (тогда как я был сейчас на балконе). Был у нас —: у меня? у него? – : с женой разговор —: опять же —: с его ли? с моей ли женой? – : это как посмотреть.

Мухин смотрел в никуда.

Дело было на кухне на позапрошлой неделе, но не в позапрошлую среду, а в третью среду назад. Я потом сосчитал —: пятнадцать дней до того, то есть до этого четверга, или девятнадцать дней назад, если отмерять от сегодня, а сегодня, когда это пишу, уже воскресенье.

Мухин смотрел в никуда. Боюсь ошибиться, но, по-моему, он хотел рассказать жене, как он был в тот день на работе огорошен вопросом —: способен ли он кого-нибудь убить. Скажем, отчима. У него никогда не было отчима. Соль шутки в том, что ассистентка Алина, перебирая фотографии из папки по теме антропометрических исследований, нашла, что некий преступник схож чертами лица непосредственно с Мухиным. Несмотря на возраст (Мухин был значительно старше) отношение расстояния между глазами к высоте подбородка на прикидку было у них одинаковым (возраст, кстати, здесь вряд ли имеет значение). Всем было смешно, а Мухина покоробило; он достаточно серьезно относился к своей внешности и не любил, когда ее обсуждали.

Впрочем, я не готов утверждать, что он действительно хотел рассказать все это жене, но то, что, глядя в никуда (и быв на кухне), он думал именно об этом —: факт, за истинность которого могу поручиться.

По телевизору говорили о ценах на газ.

«Чай или кофе?» (спросила жена).

Ответствовал —:

«Чай».

«Или кофе?»

Ответствовал —:

«Кофе».

«Я тебя спросила, что ты будешь пить, а что ты отвечаешь?»

«Я и отвечаю, что буду».

«Спрашиваю —: чай? Ты —: чай. Спрашиваю —: кофе? Ты —: кофе».

«А зачем ты спрашиваешь про кофе, когда я уже ответил, что чай».

«Пей сок томатный. Полезно».

«Я не хочу томатного. Оставь меня в покое. Я не хочу ни чая, ни кофе».

«Да ты сам не знаешь, чего ты не хочешь. Ты и чего хочешь, не знаешь. Ты ничего не хочешь! —:.. Тебе ничего не надо! —:.. Ничего! —:.. Ничего-ничегошеньки! – :»

Эти слова уже обращались ко мне. Прежний Мухин уже их не слышал. Прежний Мухин стремительно исчезал, я его замещал, вновь образуясь. Он стиснул зубы и вышел вон. Да, я пришел на балкон, стоял, как сейчас, и курил, как сейчас, глядя на крыши домов, как сейчас. Это был я! И это было в среду на позапрошлой неделе! Вот когда я понял, как это все получилось! (И понял это в четверг!)

Последним словам человека всегда придается значение. Вот мухинское —: «Оставь меня в покое! Я не хочу ни чая, ни кофе!» —: это его. С тем он и исчез, точнее, избылся, а я не мог этих слов не запомнить.

Ничего, между тем, не произошло в мире предметном —: не остановились часы, не перегорела лампочка, не упал карниз, на который вешают занавеску. Тот же телевизор не счел возможным выключиться или хотя бы сотворить на экране что-либо неординарное. Даже кофе не убежал. А был ли кофе? А был ли Мухин? (хочется мне спросить).

Если Мухин действительно был, хотел бы я знать, почувствовал ли он сам хоть что-нибудь, исчезая.

Вот я, замещая его, ничего не почувствовал. Безразличие мною владело. Стоял на балконе и не чувствовал ничего; даже не чувствовал высоты и необходимости ее опасаться.

Вот это и был тот рубеж —: я замещал Мухина, еще не понимая, что делаю.

Целых пятнадцать дней, по реальном его замещении, я не догадывался, что я не Мухин!

Надо же, думал, что по-прежнему Мухин и что ничего особенного не случилось.

Может быть, чаще, чем прежний Мухин, я эти две недели посещал центр досуга «Счастье твое», где вступал в единоборство с одноруким бандитом.

В понедельник вечером проиграл доверенное мне на шопинг —: все до копейки, а во вторник еще и заначку, которую утром прихватил из дома.

Ну а когда осмысление настигло меня, об этом я уже написал. }}}

{{{ Да, надо сознаться —: у Мухина была лудомания; я вслед за ним тоже немножечко лудоман. Я еще не знаю точно, насколько я реально лудоман, хотя все признаки налицо, но питаю надежду, что все-таки не такой лудоман, как Мухин. Оптимизма придает мне моя способность считаться с реальностью —: обычно лудоманы не признают, что они лудоманы, я же признаю —: да, я лудоман, может быть, не типичный, но лудоман, и уж тем более признаю несомненную лудоманию Мухина.

Другое дело, было бы преувеличением назвать меня страдающим лудоманией; достаточно и того, что она у меня есть; если кто и страдает, то это моя жена, хотя, когда моя жена была женой Мухина, страдала она, кажется мне, значительно больше. Тут и спорить не о чем —: сверх всякой меры натерпелась она не от моей страсти к азартным играм (в моем настоящем качестве), а от мухинской, и вряд ли можно

02:00

меня упрекнуть за то, что именно мой недавний проигрыш переполнил чашу терпения —: да останься Мухин Мухиным, чаша терпения переполнилась бы еще быстрее —: так и хочется куда-то вставить «ее» —: «ее чашу терпения» или «чашу ее терпения», только все равно не могу представить —: ее —: с этой умопостигаемой чашей. Что, между прочим, косвенно доказывает чистоту моей совести. У Мухина было больше поводов терзать себя, и он временами предавался отчаянной самокритике и самобичеваниям. Не хочется вспоминать. Его совести дело, не моей. Это он проигрывал всю зарплату, это он залезал в долги, это он снес в ломбард антикварную вещицу, принадлежащую его жене, а выкручиваться придется мне, и, чувствую, скоро. Мои скромные проигрыши последних дней даже сравниться не могут с выдающимися потерями, которые сопутствовали развитию его болезни на протяжении почти полутора лет вплоть до того дня, когда Мухин, в прямом понимании этого имени, перестал быть Мухиным. Несомненно, его болезнь стремительно прогрессировала, однако, соглашаясь с тем, что это наш общий недуг, я буду решительно протестовать против каждого, кто осмелится отнести обострение мании Мухина к тому Мухину, который я. Трезвый взгляд, самому себе мною сейчас демонстрируемый —: весомое доказательство того, что все под контролем. Нет, чего-чего, только не обострение испытывает моя лудомания; скорее наоборот.

Продолжая рассуждать трезво, назову счастьем отсутствие интереса у Мухина к игре в карты, а также в рулетку. Подсел он на самое примитивное —: едва ли не каждый вечер по дороге с работы заходил в «центр досуга» на нашей улице, где и вступал в отношения с каким-нибудь из игральных автоматов. Он вел счет проигрышам и победам —: как и следовало ожидать, по большей части проигрывал. Нам не объяснить —: ни Мухину, ни вслед за ним мне —: нашу дружбу-вражду с этими злополучными автоматами. Одно слово —: зараза —: и я говорю, и он говорил то же. Но влекло, влечет; настанет вечер и, я знаю, необратимо потянет!..

Всего удивительнее для нас самих же, что мы —: или нет, во избежание впечатления раздвоенности буду говорить об одном, о Мухине —: всего удивительнее, что Мухин был вполне осведомлен о теории вероятности, в частности, о законе больших чисел. Да что я говорю! Осведомлен —: не то слово.

Он был в некотором роде специалистом в этой области; он работал в Бюсте. Что такое Бюст? О, это место, где работаю я, всеми своими сослуживцами принимаемый за Мухина. Бюст это бюро статистики, сказать по-другому —: бюро статистических исследований. Если я добавлю слово «независимое», оно ничего по существу не изменит. В общем, я имею дело, до известной степени, со случайными процессами, случайными величинами. Мухин занимался, разумеется, тем же —: обрабатывал статистические данные с помощью корреляционного и прочих методов, чтобы потом другие специалисты по результатам обработки делали заключения и давали рекомендации заказчикам исследований. С чем едят теорию вероятности, я знаю не плохо; Мухин знал не хуже меня.

Среди посетителей «Счастья твоего» не было другого, кто бы мог как Мухин (себя не ставлю в пример) осознавать всю пагубность этой нелепой игры. Мухин знал, на что он идет; знал и шел. А зачем, вот этого он не знал, и я не отвечу.

Жена Мухина объясняла манию мужа по-разному —: распущенностью; безответственностью по отношению к семье; легкостью заработка («вкалывал бы по-настоящему, каждую бы копейку берег!»); наконец мазохизмом.

С последним можно было бы согласиться, если разуметь под мазохизмом осознанное нанесение урона своим интересам, и в частности —: финансовым. Но ведь мазохизм должен был бы проявиться и в других сферах деятельности Мухина, однако этого не наблюдалось. Также как я, он ни в чем другом не

был похож на мазохиста, скорее напротив, то есть не в том смысле «напротив», что он или я, соответственно, был или есть садист каждый сам по себе, а наоборот, напротив, мы, несмотря на нашу последовательность-очередность, не двояко, но как один человек —: оба вменяемы.

Не уверен, что следует «офигуривать» эту запись, впрочем, начатую уже с фигурных скобок. Хотя —: почему же? Очень даже уверен! Отнюдь не безобидна она! Демаркационная линия между мной и Мухиным проведена четко, проблема понимается широко; стало быть, во избежание осложнений обязан фигурно и тройственно заключить. }}}

{{{ В пятницу я пошел на работу. Представим меня на работе. Передо мной компьютер, за которым еще недавно работал Мухин. Диаграммы предпочтений потребителей рыбных пельменей лежат на столе. В пятницу их составила Тоня, мне следует изучить.

Слух о том, что Тоня любовница Мухина, несколько преувеличен. Во всяком случае, у меня с ней ничего не было. Правда, она этого не знает, потому что принимает меня за Мухина.

Мухин был в команде; теперь в команде я. У команды есть ядро из пяти человек. Мухин был в ядре; теперь я в ядре. Все в ядре работают головой —: исключительно головой —: анализируют, соотносят, ищут подходы. Вот чем я занимаюсь.

Работать головой непросто —: чисто психологически. Я и без работы все время думаю. На работе думаю больше, но на то и работа. Но то —: работа. А когда не работа, тогда не работа. Меня, признаться, угнетает, что я думаю на работе не за себя, а за Мухина. Я и не на работе думаю за Мухина, но думать на работе за Мухина не очень приятно, потому что это работа все же его.

Меня все на работе, я сказал, принимают за Мухина.

На работе Мухина, дважды подчеркиваю, все меня за Мухина принимают.

Было бы странно, если было бы по-другому; я обязан с этим считаться.

Наш офис —: я предпочитаю слово контора —: наш офис-контора находится в бывшей коммунальной квартире на втором этаже четырехэтажного дома, целиком отданного под подобные нашему Бюсту конторы.

У меня стол. Разумеется, этот стол принадлежал Мухину. Он и сейчас принадлежит Мухину —: потому что, во-первых, Мухин, объективно говоря, это фактически я, а, во-вторых, я замещаю Мухина, надеюсь, временно, а не постоянно.

Итак, мы работаем головой —: или, точнее сказать, головами —: ибо наши мозги объединены проработкой общих тем.

Общая тема —: это не общее место.

Общее место —: это, как известно, трюизм, заезженный штамп, избитая мысль.

Общие темы, которые объединяют наши мозги, как правило, оригинальны.

Думаю, посторонний, если бы попал к нам и услышал, о чем говорим, ничего бы не понял. Как-то раз жена Мухина принесла мужу в контору им забытый дома один документ (было это давно) —: угощаясь

чашечкой кофе, она слышала, о чем говорят, и не могла понять ничего.

Она слышала что-то вроде —: «Будем, Жора, применять метод максимума правдоподобия, как ты считаешь?.. или пошлем девочек на примерку?»

А то, например —: «Капитонов! Наши данные несбалансированы; оцени факторные контрасты по всем корнеплодам, а затем проведи дисперсионный анализ!»

«Таблицы смертности кто взял со стола?» —: «Это я, Борис Карлович, у меня вопросы по регрессионной модели —:»

Так у нас говорили; так у нас говорят.

Помню —: «Чем вы там занимаетесь?» —: уже ночью, в постели, спросила у мужа изумленная жена Мухина, и Мухин, помню, ей все объяснил, ничего не скрывая, но не был понят, однако.

Сам он перед своим исчезновением работал над междублочным анализом предпочтений рыбных пельменей в зависимости от веса упаковки и срока годности. Внутриблочный анализ —: с учетом им разработанного факторного эксперимента —: выполнял уже я. В настоящее время все данные переданы Капитонову, но я не уверен, что он подготовит отчет вовремя. Капитон исхалтурился, работа его тяготит; у него чемоданные настроения —: Нина, жена Капитона, приглашена на работу в Москву —: Капитон сыграет роль приложения.

Что касается антропометрических исследований, это тема не моя, ее вел Удальцов по заказу криминалистической лаборатории одного весьма уважающего себя учреждения. Кто-то там писал диссертацию в духе, как я понимаю, идей Ломброзо, хотя на самом деле я в этом ничего не понимаю и не хочу понимать —: с меня довольно и того, что в толстой папке, которой распоряжается Алина, среди множества других фотографий лежал снимок молодого убийцы, чем-то похожего на Мухина в лучшие дни его молодости. Вообще-то у нас не принято интересоваться, чем занимаются другие. Занятый потребительским спросом на рыбные пельмени, я бы, наверное, так и не узнал никогда о существовании индексов пропорций лица и всяких особых точек вроде верхненосовой и субназальной, да и чем озадачен сейчас Удальцов, мне бы даже в самых общих чертах было б неведомо, если бы Алина не захотела Мухина подразнить —: вспоминаю тот эпизод —: она сидит за столом, который напротив моего, а прежде Мухина, и вот она как-то спрашивает —: еще Мухина (не меня): «Константин Андреевич, вам никогда не хотелось убить отчима?» —: «У меня не было отчима (ответил Мухин, с изумлением отрывая от таблицы взгляд). А почему такой странный вопрос?» —: «Это я к тому, что молодой человек очень на вас похож. Он отчима убил». Она показала фотографию молодого человека —: из пачки того диссертанта. Она не могла знать, каким был Мухин в юности; сходство ему показалось надуманным; шутка ему не понравилась. Он спросил —: «Расстояние между глазами измеряете?» —: «В том числе» (сказала Алина).

Кажется, я об этом уже писал. Да, это произошло в тот самый день, когда Мухин, согласно моему позднему прозрению, перестал быть Мухиным, а стал мной. Меня постоянно беспокоят события этого дня, которые, надо признать, лишь с натяжкой можно назвать событиями.

Говоря проще, Удальцов вел еще несколько тем, поэтому не торопил ассистентку Алину, целыми днями елозившую по фотографиям всевозможных преступников обыкновенными линейкой и циркулем.

Иными словами, это не верно, что мы занимаемся ерундой, что никому наши исследования не нужны. Год назад Мухин сам думал так же —: что не нужны, но потом стал думать иначе. Сейчас наше дело переживает расцвет. Мы вошли в моду. Среди наших клиентов медицинские и торговые учреждения, политические объединения, выступающие на выборах в органы власти, пароходство, кондитерская фабрика, птицеводческий комплекс, некоторые комитеты городской администрации, прежде всего комитет по образованию. Наши партнеры —: ведущие агентства по изучению общественного мнения; дипломы, удостоверяющие наши успехи, висят в кабинете у шефа.}}}

{{{ Жена Мухина убеждена, что руки надо мыть в ванной, а посуду на кухне. По части посуды на кухне Мухин не возражал никогда, но в нем все протестовало против ограничений на умывание рук. Он не только не отказывал себе в мытье рук на кухне, но и не желал понимать запрета мыть руки с помощью средства для мойки посуды, тем более когда обычное мыло на кухонной раковине принципиально не предоставлялось. Каково же ему было выказывать себя постоянным нарушителем закона, часто думаю я —: ведь ему попадало.

Жена Мухина, между тем, никогда не теряла надежды исправить супруга.

Одиннадцать лет переделки, перевыделки, перестружки и перековки —: и в результате у нас результат —: практически нулевой.

Будучи Мухиным, не меняю повадок. Вызываю огонь на себя.

Ничего, передюжим!

В конце концов, напоминаю себе, она жена не моя, а жена, если по крупному счету, Константина Мухина, и я не обязан терпеть, или, точнее, обязан, конечно, как Мухин —: терпеть, но не так, как Мухин терпел бы, кабы не был им я, и все же как это Мухин терпел —: одиннадцать лет? – : непостижимо уму.

Я завершил омовение рук, и не в ванной —: на кухне. Более того, я воспользовался тем, что было на раковине —: химическим средством для мойки посуды —: но не мылом, предъявленным в ванной! Хуже того, руки я вытер посудным полотенцем —: и все на глазах жены Мухина!