Текст книги "Пасынок судьбы"

Автор книги: Сергей Кусков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Сняв-таки рубашку, сел возле самого обрыва берега по-турецки и попытался подумать о выявленных интуицией напрягах, абстрагируясь от вида весело плещущейся девушки. Получалось плохо. Мыслям было интереснее наблюдать, как она показно ныряла, выставляя из воды разные аппетитные части тела, устраивая настоящее эротическое шоу. Такие шоу не увидишь в сетях, их ценность в предметности, конкретности объекта-исполнителя, именно это возбуждает. Гибкое тело, совершенная пластика, соблазнительные формы…

Но я сдержался. И когда она подплыла и томным голоском поторопила: «Ну, ты идёшь, Хуанито? Я теряю терпение!» – я всё понял.

Понял, почему к ней так отношусь.

Понял, почему она так поступает.

Понял, почему мне нельзя поддаваться её чарам.

Всё упирается в такое банальное слово, как «приключение». Богатая девочка, наследница одного из крупнейших состояний на планете. Я уже развивал эту тему относительно Долорес, здесь же ситуация намного хуже. Потому что, в отличие от Эммы, она умеет думать. Ей мало для удовольствия простого (или, наоборот, непростого) секса, ей мало игрищ, наподобие «лотереи». Ей нужна изюминка.

Изюминка – это я.

Неискушённый зритель, ничего о ней не знающий и способный оценить по достоинству, как гурман оценивает качество пищи в ресторане с завязанными глазами. Я – гурман, она – экзотическое блюдо. А то, что я о ней ничего не знаю, – повязка для беспристрастности.

Утончённые «педрилы» вроде «сына Аполлона»? Профессиональные самцы, делающие это в клубах за деньги? Горячие мачо с алчными глазами? Нет и ещё раз нет. Все они – пристрастны. А вот мальчик с рабочего района, нормальныймальчик, – то, что надо.

Теперь я. Мне она нравится, безумно нравится! Мне ещё никто и никогда так не нравился, я чуть не кончил в штаны, когда она прыгала. Но она – всего лишь гламурная богатая сучка, пусть и имеющая немного мозгов.

Ненавижу богатеньких сучек!

Сделав такое открытие, я окончательно успокоился и взял себя в руки, превратившись в закоренелого венерианина. Тело капитулировало.

– Хуанито, ну где ты там?… – снова промурлыкала она, подплывая поближе.

– Зай, я, наверное, тут посижу. Что-то расхотелось мне купаться… – лениво потянул я и вальяжно развалился на натуральной зелёной траве.

По лицу Бэль пробежала тень. Её чары не срабатывали, это было неестественно, непривычно, но, что происходит, она ещё не поняла. Потому по инерции продолжила раззадоривать:

– Стесняешься? Или боишься, что смеяться буду?

– Всё может быть… – Я безразлично пожал плечами и сощурился, переведя всё внимание на противоположный берег. Красивое место. Стоило того, чтобы просто прийти сюда.

Может быть, я не прав. Я подошёл к ней именно для этого – познакомиться с последствиями. Но обстоятельства изменились, и теперь я просто не смогу зажигать с ней. Кто-то из мудрецов сказал, что женщина бывает или любовницей, или шлюхой. В качестве «любовника», человека для серьёзных отношений, я ей не интересен, она запросто найдёт сотни парней, умных, утончённых, воспитанных, имеющих перспективы и более подходящих ей по статусу. А в качестве «шлюхи» её больше не хочу я. Именно потому, что она мне не безразлична. Вот такие дела.

Развернуться и уйти я не мог, во мне всё-таки сидел кабальеро, сопротивлявшийся мысли бросить девушку одну. Потому не осталось ничего другого, кроме как занять себя чем-нибудь. Например, изучением навигатора, до сих пор светившего картой местности над левым глазом.

Для большего контакта я аккуратно подсоединил его к браслету. Первое, что удивило, – защищённый выход. То есть со стороны, с улицы, никто не сможет подключиться к нему, пока он в связке с моим браслетом. Прикольно! Второе – камеры. Обилие камер внешнего наблюдения, всплывших сразу же, как появилось первое меню. Я увеличил размер экрана и вывел в ряд все видеоканалы. Их оказалось семь штук. И они давали… полную круговую картину местности!

Ну, ничего себе? Сидя здесь и тупо пялясь в сторону противоположного берега, я полностью контролировал пространство вокруг себя, на триста шестьдесят градусов! Определённо не дешёвая штукенция. И главное, мог не просто смотреть, а оперировать каждой из камер! Вот как сейчас, например. Что это за точка?

Я навёл и приблизил. Точкой оказался охранник. Усатый тип в чёрно-зелёной форме, с дубинкой в руках и пистолетом на поясе. Судя по размерам – «Шмель», портативный ручной игломёт малой мощности. Тип стоял, спрятавшись за деревьями, прикрываясь веткой, и рассматривал нас в козырёк собственного навигатора. Что он рассматривал – можно сказать даже без камер и не оборачиваясь, настолько умиротворённым выглядело его лицо. Не сомневаюсь, будь угол зрения чуть иной, я бы разглядел в его визоре зеркальное отображение плавающей Бэль в десятикратном приближении. Ага, красивая ножка и девочка красивая. Сеньорита, вы хотели зрителей?

Кроме рассматривания эротики вживую, охранник ещё что-то говорил вслух. Связывался со своими. Что это означает для нас и чего ожидать в ближайшем будущем – не знаю, но пока дергаться нет смысла: хотел бы подойти – давно подошёл, а не прятался за ветками.

Следующим пунктом в меню навигатора стояла, как ни странно, музыка. Недолго думая я нажал на воспроизведение. И тут же во встроенных браслетных берушах [15]15
  Беруши – устройство, представляющее собой тончайшую кольцевую мембрану. Вставляется в слуховой проход и благодаря сверхмалой толщине не мешает выполнять уху его естественную функцию. Качество создаваемого звука ниже, чем у наушников, но задача устройства всего лишь воспроизводить звуковые сигналы с браслета, не мешая естественному слуху, оставаясь при этом незаметным и неощутимым, и оно с этой задачей справляется. С классическими берушами в нашем понимании имеет только одно общее – вставляется в слуховой проход.


[Закрыть]зазвучала лёгкая зажигательная мелодия, народная музыка южноамериканских народов. Но не современное исполнение, а с неким налетом древности, патины, будто вдруг всплыла из глубины веков. Качество музыки оставляла желать лучшего, двухмерное, необъёмное, с посторонними шумами, но в целом слушать можно. Даже язык вроде как португальский, но не совсем понятный. Я понимал через слово, с трудом воспринимая общую картину, и то потому, что припев повторялся по кругу несколько раз.

Картина песни оказалась до одурения проста: «Мы танцуем самбу, и нам по барабану всё вокруг». Странно, от такой древности я бы ожидал большей смысловой нагрузки. Но мелодия красивая, несмотря на простоту. Так легко и зажигательно сейчас не играют.

Тут меня осенило: да это же старопортугальский, доимперский! С нехарактерными ныне грубыми сочетаниями «ыщ», «ущ» и вообще обилием шипящих! Этой песне больше трёхсот лет!

После такого открытия плавающая нагишом девушка из моей головы испарилась. Всё внимание сосредоточилось на виртуальных пунктах меню и на названиях песен, зачастую непереводимых, написанных на неведомом языке. На основе латиницы, но не испанском или французском, более грубом.

Я нажал на один из пунктов, случайным образом. Понравилось название исполнителя – четыре большие буквы «A» «B» «B» «A». Какая-то аббревиатура?

Музыка не подкачала. Это оказалась грустная песня с пронзающим душу мотивом. Пел её женский голос, но с такой отдачей, что я, не понимая языка, чувствовал и переживал всё вместе с исполнительницей. Язык был странен, не похож ни на один существующий. Немного напоминал североамериканский или шведский, но гринго так не говорят, а как звучит шведский, я слышал – это не он. Хотя если этой песне тоже триста лет…

Язык не давал покоя, потому я быстренько вызвал из браслета «Лингвомаксимум», мой карманный переводчик, и забил в него название песни. «Лингво…» не слишком мощная штука, ориентирован на среднестатистического потребителя, не замороченного древними и экзотическими языками, но мне показалось, что справиться тот должен.

Справился, хотя и с трудом – язык определился как английский. Надпись под строкой ввода гласила: «Победитель получает всё», и всплывающие комментарии, указующие, что я в двух местах допустил грамматические ошибки, неправильно использовал артикль и вообще неправильно построил фразу. Но этого оказалось достаточно. Тут же сам собой дошёл смысл песни: он легко угадывался по голосу и тональности. Это была песня о поражении – о том, что проигрывать нужно достойно. И здесь она оказалась пророческой.

Не знаю, насколько была популярна певица ABBA в прошлом, но сейчас, спустя триста лет, её музыка учила меня, как быть дальше. Люди не всегда выигрывают. Я должен смириться и признать, что проиграл, у меня нет шансов, и сделать это с высоко поднятой головой. Да, эта девчонка мне нравится. Но она – не идеал мечты, какой бы миленькой и умной ни казалась. Победитель получает всё, проигравший – ничего, но не бывает побед без поражений, мне нужно стиснуть зубы и идти дальше, усвоив сегодняшний урок.

Повинуясь внезапному порыву, я быстро сбросил все песни, какие были, с навигатора на браслет (ещё удивился, что они мало весят, – передача прошла почти мгновенно), и в этот момент девушка, которой надоело плескаться «вхолостую», вылезла на берег.

Она была прекрасна. Валькирия! Амазонка! Богиня! Разъярённая львица, жаждущая порвать на кусочки некоего выскочку, сидящего на берегу и полностью её игнорирующего, несмотря на все старания. Быстро одевшись, прямо на мокрое тело, она с раздражением бросила:

– Ты это специально, да?

Я кивнул.

– Импотент несчастный!

Я безразлично пожал плечами:

– Всё может быть.

Одевшись, она подвела некий итог нашему общению:

– Меня ещё никто так не обламывал!

На что я философски заметил:

– Когда-то всё случается впервые…

Не скрывая ярости, Бэль ломанулась сквозь кусты напролом, по направлению к стене. Н-да, это я кабальеро, ей же меня бросать можно. Я в принципе не против остаться в одиночестве, как-нибудь выберусь, вот только вещицу свою она забыла. Не дешёвая вещь, надо отдать, пусть она и может позволить себе покупать и выбрасывать их сотнями в день.

Я поднялся, надел рубашку и побрёл следом. Оставалась лишь надежда, что она не убежала далеко на той стороне.

Мне повезло, не убежала. Сидела на первой же лавочке, пылая во всех диапазонах. Злость, разочарование, раздражение… Обида! В том гремящем букете, что излучала она, не разобрался бы и лучший психолог мира, не то что интуитивный самородок без теоретической базы. Поэтому я молча расстегнул и аккуратно снял навигатор, отсоединив от браслета, подошёл и положил рядом на лавочку:

– Вот, возьми. Это твоё.

Больше говорить нам было не о чем – я не видел смысла в разговоре, она понимала бессмысленность любой гневной тирады в мой адрес. Оставалось только развернуться и пойти по аллее прочь, к старой доброй прежней жизни, где нет Бэль – маленькой задорной романтичной аристократки и большой гламурной шлюхи. Что я и сделал.

– Хуанито, стой! – раздалось сзади.

Я медленно обернулся. Глаза девушки наполнялись слезами.

– Не уходи. Пожалуйста…

Слёзы. А это уже ниже пояса. Красавица, так не честно!

Я вздохнул и подошёл. А что ещё оставалось делать? Её рука протянула навигатор назад.

– Посиди со мной? А?

Пожав плечами, я присел. В конце концов, я ничего не терял. Но о чём говорить дальше – не имел ни малейшего представления. И как это мы могли весело щебетать всего час назад?

Она тоже молчала, через силу душа слёзы. С чего бы такая реакция? Что творится в её прекрасной головке?

– Ты, наверное, считаешь меня шлюхой, да? – наконец выдавила она.

Я чуть не свалился с лавочки. Интересный поворот сюжета!

– Развратной шлюхой, которая… с первым встречным?

– А кем бы ты себя считала на моём месте? – парировал я, переложив бремя ответа на неё саму.

– Я не такая! – В её тоне сквозила детская обида напроказившего ребёнка.

– Бэль, мне всё равно, какая ты, – спокойно заметил я. – Ты живёшь в одном мире, у тебя одни ценности. Я в другом – у меня, соответственно, другие. И не моё дело обвинять или читать нотации. Я не твой взрослый кузен.

– Мне показалось, я тебе нравлюсь… – Она опустила глаза в землю.

– Что это меняет?

Действительно, что это меняет, Шимановский?

– Ты мне тоже понравился. И я подумала, было бы здорово…

Я тяжело вздохнул. Мне не нравилась ситуация. Мне не нравилось её поведение, резкая смена генеральной линии. И главное, не нравилось, что я не могу понять, играет она или говорит серьёзно.

– Не оправдывайся, Бэль. Кто я такой, чтобы ты передо мной оправдывалась?

– Жаль. Ты такой добрый… И умный. Я думала, ты станешь мне другом, – заявила она, окончательно выбивая меня из колеи.

– Ты спишь со всеми друзьями? – съязвил я.

– Нет, я не сплю с друзьями, – обиженно вздохнула она. – У меня вообще нет друзей. Есть только те, кто хочет меня трахнуть, потому что я красивая, и те, кто хочет меня трахнуть, чтоб урвать себе что-то от моего положения. С подругами, кстати, то же самое – или завистницы, или тоже хотят что-то поиметь от дружбы.

– Сочувствую.

Мне стало её жалко. Самую малость. Действительно, быть богатым непросто, отсутствие друзей – это их крест. Деньги слишком мешают возникновению искренней дружбы, потому она слишком редко завязывается. Её мать и мачеха – редкое исключение из правил. Редчайшее.

– Знаешь, у меня тоже нет друзей, – начал я свою исповедь, чтобы немножко разрядить обстановку. – Есть один друг, но он – изобретатель, фанатик, не от мира сего по жизни. Строит модели броненосцев и крейсеров. И больше никого. Так что отсутствие друзей и положение в обществе… слабо связаны!

– Спасибо! – Она улыбнулась. – За поддержку. Ты будешь моим другом?

И что на это можно ответить?

Пауза, нужно взять паузу, чтобы всё неспешно обдумать. Слишком много резких поворотов за жалкие полчаса.

– Бэль, ты меня извини, но тебе не кажется, что нам надо куда-нибудь, где теплее? Ты вся мокрая, замёрзнешь и заболеешь. У меня такое чувство, что в парке держат температуру чуть холоднее, чем везде.

Она согласно кивнула:

– Это из-за природы. Здесь нет металлических и бетонных преград. Лучше теплообмен. Есть идеи, куда идти?

Я покачал головой.

– А у тебя?

После секундного раздумья её глаза загорелись.

– Ты любишь мороженое?

Хм… Да, внутри тепло. И мороженое в этом заведении продают отличное. Но я бы ни за что не пошёл сюда, тем более с девушкой.

– Бэль… Ты, конечно, извини, но порция мороженого здесь стоит половину маминой зарплаты, – заявил я, не спеша входить.

Да, я бедный. Да, плебей. Отсутствие финансов не принято светить перед девушками, особенно на первом свидании, наоборот, принято пускать пыль в глаза: дескать, я такой и растакой… Но сегодня привычные правила не работают.

– Брось, я угощаю! – походя, махнула она рукой и помчалась за дальний столик. – Зато у них очень вкусно.

В её жесте я не увидел надменности или иронии превосходства – дескать, ты ничтожество, и я тебя покупаю. Она даже не обратила на мои слова внимания. И это мне понравилось.

Официант прилежно проигнорировал тот факт, что у меня не слишком кредитоспособный вид, а с моей подружки ручьём стекает вода. Приторно-стандартно улыбаясь, подошёл, словно тень, и молчал в ожидании заказа, ничем не поинтересовавшись. Бэль аристократично, будто официант пустое место, обратилась в никуда:

– Три клубничных и три шоколадных.

Делала она это автоматически, въевшимся в кровь жестом, не задумываясь. Я бы так не смог, для меня официанты – люди. Потомственная аристократия, блин!

– А тебе чего? – Это уже мне.

Я закашлялся.

– Шесть порций?

А горлышко не заболит, красавица?

– То же самое. – Это официанту, прилежно записывающему на планшете. Нет, не заболит. Она даже не поняла причину моего удивления. – Только в одном экземпляре.

Мороженое оказалось божественным. Такого я раньше не ел и вряд ли в ближайшее время буду. Бэль, получая истинное наслаждение ценителя, активно принялась наяривать клубничное.

– Хуан, расскажи о себе? Я ведь тебя совсем не знаю. Про себя рассказала всё, но не знаю даже твою фамилию.

– Бэль, но ведь я тоже не знаю твою фамилию! – парировал я.

Она смущённо улыбнулась:

– Ой, и верно… – Затем, задумавшись, добавила: – А знаешь, общаться, не зная друг друга, даже интереснее. У меня раньше никогда такого не было. Обычно меня все знают и издалека узнают.

– Тебя трудно не узнать! – Я с восхищением оглядел её лицо и видимую часть фигуры, сделав акцент на волосах.

– Это точно… – зарделась она с заметным удовольствием. – Давай продолжим эту игру: ты не говоришь мне своё имя, я – своё. Ты как?

– Полностью – за. – Я пожал плечами.

Бэль довольно улыбнулась.

– Итак, расскажи о себе. Всё, кроме фамилии. Кто ты, чем живёшь, почему у тебя нет друзей?

– Ну… – Я задумался. – Кто – простой парень. Ничем среди себе подобных не выделяюсь. Даже в голову не приходит, чем себя выделить. Чем живу? Учёбой. Учусь по гранту в неплохой школе, планирую в будущем поступать в хорошее заведение. Какое – пока не определился. Занимаюсь спортом, единоборства. Участвовал в турнирах, призовых мест не занимал. Раньше занимался танцами и плаванием, но бросил.

– Почему? Танцы – это же здорово! Да и плавание…

Судя по блеску глаз, это место моей биографии вызвало бурный интерес.

– Плавание – не пошло. Сам процесс – плыть, рассекая волны, брассом или кролем – мне нравился. – Я зажмурился, вспоминая это божественное удовольствие. – Здорово! Но мне нужно было научиться драться, стоять за себя, а в бассейне этого не сделаешь. Ну и до такой формы, как у тебя, мне, конечно, далеко… – сделал я комплимент, вспоминая её прыжок. – Так красиво входить в воду… Это надо иметь талант!

Мой комплимент пришёлся по душе, она заулыбалась. Появившийся между нами лёд начал таять.

– В этом нет ничего сложного, поверь. Ты тоже так сможешь, если немного потренироваться. А что с танцами?

Я сокрушённо вздохнул:

– Дорого. Ещё и танцы мы бы не потянули. Ни финансово, ни физически – в школе такая нагрузка, что я на тренировки время с трудом выделяю, где там ногами дрыгать!

– И хорошо у тебя получается «ногами дрыгать»? – улыбнулась она.

Так вот что тебя заинтересовало, девочка! Хорошо танцуешь? Задел знакомую струну?

– Не знаю, – честно ответил я. – Самому трудно себя оценить. Но если хочешь, можем как-нибудь устроить показательные выступления… – Я бросил вызывающий взгляд.

Бэль наживку заглотила.

– Очень интересная мысль!..

«Шимановский, остынь! – вновь ожил внутренний голос. – То сваливать собирался, а теперь снова её клеишь? На второе свидание набиваешься?»

«Ну и что? Хочу и клею! Не такая она ужасная, как казалось у озера. Скорее несчастная и запутавшаяся в себе избалованная девочка».

«Угу. Один раз с нею обломался, жаждешь второго облома? Чтобы опять понять, что вы – не пара, а она тебя держит не за того, кого ты хочешь?»

«А если и жажду, то что? Она – не Долорес, и это – не «лотерея». Так что утухни, Шимановский!» – подвёл я итог беседы с самим собой.

– Как у меня будет возможность, я вытащу тебя в место, где можно будет проверить и твои, и мои способности и сравнить их, угу? – воскликнула Бэль, предвкушая хорошую забаву. – Только не вздумай отвертеться: дескать, не хочу и пошутил!

– Замётано! – Я поднял вверх большой палец.

– А дальше? – кивнула она.

– Что дальше?

– Семья. Ты ничего не рассказал о семье.

– Семья как семья, – не удержался и соврал я, беззаботно пожимая плечами. – Ничего интересного.

Дамоклов меч маминого прошлого висел надо мной. Может, Венера и особая планета, но напротив меня сидела девочка из высшего общества, не хотелось портить о себе впечатление сразу, на первом свидании, когда в общении ещё остры стереотипы.

– Не сравнить с твоей душещипательной историей.

– Это хорошо, – с лёгкой завистью вздохнула она. – Ты даже не представляешь, какой счастливый!

А вот и нет, девочка, представляю. У тебя хотя бы есть отец, оба родителя, что бы между ними ни происходило. Они – достойные люди, и ты знаешь, кто они такие. Но пусть это знание остаётся со мной.

– А почему у тебя нет друзей? – резко перешла она на следующую тему, словно прочтя мысли о нежелании продолжать предыдущую.

– Наверное, потому, что я неудачник! – Я не удержался и махом излил сокровенное. Это неправильно – плакаться девчонке в жилетку, но мы из слишком разных миров, чтобы делать друг другу гадости или подлости. Если меня кто-то и выслушает в этом мире, то только она.

– С чего ты это взял? – В глазах девушки вновь появился блеск интереса.

– Разве можно считать себя «удачником», когда девчонки воротят от тебя нос при встрече? Или когда банда недоносков считает, что я не гожусь ни на что большее, кроме как быть их грушей? Да ещё мой язык выдаёт всю правду о людях в самом нелицеприятном свете, невзирая на время и место. Меня обходят стороной, Бэль, за несколько километров! Но от меня и надо держаться подальше. Я вообще удивлён, что такая девушка, как ты, сидит со мной и беззаботно болтает.

– Какая «такая»? – напряглась она.

– Замечательная! – не удержался я.

Она всё поняла по моим глазам и потупилась, чуть покраснев.

– Правда?

Я кивнул.

– Спасибо…

Мне снова стало её жалко. Если тебе некому сказать, что ты замечательная, сказать искренне, не подлизываясь, – это серьёзно.

– Но знаешь, ты не прав. Насчёт себя. Ты не неудачник! – продолжила она вдруг с жаром. Теперь напрягся я. – Ты тоже замечательный! Я ещё не встречала таких, как ты!

– Ты преувеличиваешь.

– Ни капельки. Хуан, у меня много знакомых. Среди них есть и достойные люди, не только лжецы и льстецы. Я знаю, что говорю. Ты говоришь, тебя не любят за правду. Но тех, кто говорит правду, всегда не любят, это закон! Эта нелюбовь свидетельствует о внутренней силе: ты готов драться с окружающим миром, тем самым демонстрируя, что не боишься его. Вскрываешь недостатки людей, даже зная, что за это в ответ получишь «кару» – неприятие себя.

Я отложил ложку и весь обратился в слух. Девочка снова меня удивила. Пожалуй, это самое сильное удивление за сегодня.

– Говоришь, тебя прессингует банда отморозков? Кстати, их работа? – Она указала на фингал. Я почувствовал себя неуютно и бегло кивнул, потупившись в столешницу. – Здорово! – Бэль, гадина, расплылась в улыбке. – Шрамы мужчину украшают!

– Это не шрамы… – пробурчал я.

– Не важно. Это знак, что ты – мужчина, а не тряпка.

Теперь зарделся я. Интересная логика! И ей действительно нравился мой «фонарь», без смеха.

– Но ты не похож на хлюпика, не могущего дать сдачи, – продолжала она. – Значит, что-то тут с бандой не так, есть какая-то причина вашего противостояния.

– Социальное неравенство, – вновь вздохнул я. Кажется, наша беседа перешла все рамки светской и больше напоминает взаимный прием двух психологов. Вначале я принимал её, теперь она принимает меня. И, несмотря на свою врождённую интуицию, я не был уверен, кто из нас в профессиональном плане лучше. – Им неприятно видеть рядом с собой титуляров, они их давят. А я огрызаюсь.

– И где тут «неудачность»? – Она показно округлила глаза. – Хуанито, мне кажется, эта ситуация доказывает обратное: ты в состоянии противостоять банде и отстаивать свои права. Неудачник, напротив, сделал бы всё, чтобы его не трогали.

У меня на мгновение проскочило ощущение дежавю. Будто сижу в кабинете куратора, и тот читает мне очередную лекцию. Но только на мгновение – это была приятная и нескучная лекция.

– Ты не неудачник, – вынесла вердикт Бэль. – Ты очень принципиальный человек и не любишь слабых. То есть людей, имеющих отличную от твоей жизненную позицию. А сильных в мире мало, Хуан!..

Да, что-то есть в её словах. Сильные и принципиальные обречены на одиночество. А я никогда не стану тесно общаться или дружить с людьми, которые, словно шакалы, прогибаются под обстоятельства, дабы легче жилось. «Инопланетянин» Хуан Карлос, фанатик и изобретатель, горе-республиканец и прочая-прочая, – сильный, каким бы на первый взгляд ни казался. Сильнее любого из нашей группы. И потому мы общаемся. Бэль, золотце, почему я не встретил тебя раньше?

– Согласен, – кивнул я после долгого раздумья. – Полностью. Но последнее обстоятельство – девушки. Как ты объяснишь их патологическое неприятие меня? Сила? Девушки любят сильных! Но терпеть не могут неудачников. И они шарахаются от меня, как от огня!

– Это тоже не показатель «неудачности», – покачала головой собеседница.

– Хорошо. – Я задумался и выложил последний аргумент: – Ты знаешь, что такое «лотерея»?

Бэль кивнула:

– Дурацкая игра для малолеток. Мне она никогда не нравилась.

– Главное не то, что она кому-то нравится или не нравится, а то, что в неё играют. И вчера меня загадали.

Я смутился. Бэль же, наоборот, рассмеялась. Громко и заливисто, во весь голос. И смеялась достаточно долго, чтобы я сам не начал понимать абсурдность этого аргумента.

Отсмеявшись, Бэль задумалась.

– Хуан, почему ты не прыгнул, когда я купалась?

У меня из горла чуть не вырвался стон. Ну вот, только вроде замяли и расслабились!

– Почему ты не сделал это? – давила она. Но никакого «наезда» в её словах не почувствовал. Придётся отвечать.

– Не мог. Не хотел. – Мысли сбились в кучу, толково объяснить свой поступок не получалось.

– Брезговал! – уверенно отрезала она. – Ты мной брезговал!

Я застыл с раскрытым от неожиданности ртом, но оскорбления и обиды в её словах вновь не услышал.

– Ты увидел перед собой потаскуху, дающую первому встречному, и не захотел быть «первым встречным»! – добила она. Затем расслабленно откинулась на спинку кресла. – И знаешь что? Ты прав. Уже здесь, на лавочке, я поняла, как низко пала. А ведь до того даже не задумывалась об этом!

– Низко? Пала? – выдавил я. Наверное, на всей стомиллионной планете второй такой, как Бэль, не найдётся. Не бывает столько неординарных и эксцентричных особей женского пола с таким странным мыслительным аппаратом.

– Ты предъявляешь девушкам слишком высокие требования, Хуанито. Настолько высокие, что они не в состоянии под них подстроиться. А ещё ты давишь на них так же, как и на всех остальных. Они для тебя – часть общества, и ты не можешь терпеть их «неправильность». Потому они шарахаются от тебя, как от огня. Они знают, что не потянут, и бегут, предпочитая не связываться, даже если ты им нравишься. Кстати, то, что тебя загадали, не случайно – значит, ты нравишься «хозяйке». Подсознательно. Люди склонны через агрессию обозначать то, что им по душе. Это как мальчики, дергающие понравившихся им девочек за косички.

– Можно ещё раз? – Я почувствовал, что голова идёт кругом.

– Ты нравишься «хозяйке». Но она боится признаться в этом и подругам, и даже себе, потому что на тебе общество поставило печать «странного» и «не такого, как все». Но на то, что ты ей нравишься, общество повлиять не в силах, и, отрицая тебя, переводя в твой адрес некую агрессию, подставляя, она реализует свои тайные фантазии. То есть твоя «лотерея» – подтверждение моих слов.

– Интересно-интересно! – Кажется, ко мне вернулся дар речи. – Только непонятно. Не вижу логики. Чем я давлю на них, почему они бегут? Почему проще загадать меня, чем подойти и поговорить?

Бэль сокрушенно покачала головой и придвинула последнюю порцию мороженого. Лихо она, за разговором я и не заметил, как опустело пять вазочек!

– Не знаю, как это объяснить. Чувствую, но сказать трудно. Вот смотри, мужчины бывают двух типов. Я имею в виду настоящихмужчин! – поправилась она, будто за что-то оправдываясь. Что-то личное. – Первые – мачо. Назовём их так.

Я согласно кивнул.

– Их задача – побеждать женщин. Найти смазливую красотку, быстренько затащить в постель и наутро так же быстро слинять, пока на него не надели хомут серьёзных отношений.

– Что, все мужики такие? – усмехнулся я.

– Нет, только мачо, – серьёзно парировала она. – Поверь, в моей жизни было предостаточно мачо, уж их-то я изучила, как свои пальцы!

От этих слов стало немного не по себе, но я быстро взял себя в руки. Передо мной – юная сеньорита, обеспеченная всем и имеющая за плечами собственную семейную службу безопасности, способную защитить от любых невзгод. Но не имеющая достаточного родительского пригляда, предоставленная самой себе. Мачеха не в счёт, с ней они на ножах. С такими возможностями и внешними данными она должна менять мужчин как перчатки, десятками! Что, скорее всего, и делает. Но кто я такой, чтобы осуждать её?

– Но есть другой тип мужчин. Им не нужна победа над женщиной. Сиюминутнаяпобеда, – поправилась Бэль, выделяя слово «сиюминутная». – Им нужна капитуляция, полная и безоговорочная. Только такую победу они считают победой.И ни на что больше не размениваются. Ты из таких, Хуанито. Ты не мачо. Ты – победитель. Тебе нужно всё или ничего, третьего не дано.

Я долго думал над её словами. В них, к изумлению, было больше правды, чем хотелось бы.

– Значит, по-твоему, я эдакий… ловелас?

– Не ловелас. Ловелас – это мачо, – поправила она. – С мачо всё понятно: пришёл, сделал, ушёл. Арривидерчи! Ты думаешь, мы, женщины, не видим, кто перед нами и что будет утром? Всё мы видим! Это не они побеждают, это мы сдаёмся. Нам тоже хочется приключений, хочется быть очарованными, проиграть сражение. Но с такими, как ты, этот номер не пройдёт. Их цель – не победа, их цель – свобода.

– Экие мы нехорошие! – усмехнулся я. – Девушек свободы лишаем!

– Не надо иронии, так и есть. Только нам это нравится! Нравится,понимаешь? Каждая из нас, я имею в виду настоящих женщин, а не дур femenino, мечтает не о блистательном мачо, сбегающем поутру, а о таком вот победителе, который украдёт у тебя свободу, подчинит, поставит на место, а ты не сможешь даже пикнуть.

Нам нравится быть покорёнными. Нам нравится быть слабыми. Нравится сидеть в покое и уюте за мужской спиной, защищёнными от всех невзгод. Мы – всего лишь женщины, просто в последнее время об этом говорить не модно.

Хм… Час назад я бы не сказал по тебе, девочка, что ты так считаешь. Но ладно уж, каждый имеет право на сокровенное. В конце концов, даже распоследняя стерва мечтает о сильном мужчине.

– Твои девочки бегут от тебя в стороны, чувствуя подсознательно, что ты от них хочешь. Чувствуют, но осознают, что не готовы быть покорёнными. Потому и держат дистанцию. Кроме тех, кому нужен секс на одну ночь. Так, Хуанито?

Я кивнул. Вот это теория! Всё объясняет! Какой я, оказывается, тиран, а?

– «Победитель получает всё».

– Что?

– Я говорю, «победитель получает всё». Это строчка из песни, я нашёл её у тебя в навигаторе.

– А, ABBA, – кивнула она. – Да, хорошая песня. И название как раз про тебя. – Она протянула ладони через стол и взяла меня за руку. – Так что не расстраивайся. Ты не неудачник. Просто ты… Ты…

– Победитель! – подсказал я.

– Да, победитель, – согласилась она без тени иронии. – И должен гордиться этим.

– А ты? – Я поднял глаза, упёршись ими в её цепкий взгляд. – А как же ты? Почему не бежала, как остальные?

Она замялась и потупилась, мягко высвобождая руку. Лицо её начала заливать краска.

– Знаешь, Хуан, когда я увидела сегодня, там, у пруда, что ты идёшь ко мне знакомиться, я подумала про себя: «Бэль, беги, дуреха! Не разговаривай с ним! Молчи! Или отшей. Сразу отшей и не разговаривай. Влюбишься в такого, потом проблем не оберёшься!»