Текст книги "Сновидения шамана (СИ)"

Автор книги: Сергей Варлашин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава 10 Бесстрашная Грагуркла

Я проснулся, от еле слышного топота мягких сапог за окном. Собирались люди. Ох и крепко я заснул, после столь сытного обеда и двух дневных путешествий по лесам. Гора не было на соседней кровати. Ни его, ни его вещей. Куда ж ты делся мой друг шпион-разведчик, лесной лазутчик и герой иного мира? Не уж-то сбежал? Не верю. Куда тут сбежишь. Выпустить то его выпустят. Никто никого не держит. А дальше куда? Не зная ни местности, ни троп, ни дорог, ни расположения городов и деревень. Местных то земли крутят, как хотят. Вроде знаешь иногда дорогу, а приводит она, не всегда туда куда хочешь. С духами надо уметь договариваться, да не все об этом знают. Местные-то не умеют это делать. Тем более свежие, заблудшие иномирцы. Так, где же ты друг любезный? Не верю, что тебе не спалось. Воздух здесь свежий, прогулки у нас были длинные. Проводника он взять не мог. Никто не согласится выйти за частокол, ты ему хоть трон предложи.

Мысли мои оборвал доносящийся из коридора шепоток. Я на цыпочках, подошёл к двери и мягко её приоткрыв, заметил, как мой беглый друг, тихонечко так воркует с Магорой. Вот ты плут Гор. Не успели ещё ничего сделать, а ты уже нашёл в себе силы, кадрить внучку воеводы местного. Ладно, дело его. Пристроив заранее подготовленное снаряжение, шумно ступая, стал выходить из комнаты. Когда я открыл дверь, то успел заметить улизнувший за поворот, тёмно русый кончик косы красавицы и то, как Гор, беспалевно делает вид, что давно меня там ждёт и возмущён моей манерой, спать подолгу.

– Ну, вот и ты. Смеркается. У них сборы. Пошли?

– Пошли, сердцеед, – к моему приятному удивлению, Гор зарумянился, чтобы было крайне удивительно и забавно, для человека из столько серьёзной организации и просто убивца, априори.

– Тебе смешно, а я никогда не знакомился с такой отважной, красивой и прекрасной во всех отношения девушкой.

– И не встретишь. Это Грагуркла брат.

На улице перед домом уже стояли шахматными рядами славные мужи  и воины. В первом ряду стояла главная дружина из узкого круга Светича. Когда мы пристроились позади всех, из дома появился сам Светич, облачённый в блестящую кольчугу и остроконечный шлем. В одной руке у него был щит, а в другой длинное копье, на поясе красовался воистину огромный меч.

– Любо смотреть на вас братья-молодцы. Защитим в шестую ночь наших жён и детей, как делали это пять ночей подряд. Как делали это наши отцы и деды. Истребим погань лесную, пока не настанет ей конец, на земле наших святых предков. Ура братья!

– Ура! – гаркнули хором воины, а меня пробрало до костей, от их нерушимой мощи.

– Коной, ты со своим отрядом на западную стену, – отряд Коноя, бегом за своим командиром отправился занимать позицию. – Дубрав, ты со своим на южную. Драгомир. ты со своим на северную. Все остальные за мной. На восточную. Оттуда будет главный удар.

Бегом мы добрались до восточной стены, именно той стены, к которой мы подошли сегодня утром, но словно всё это было вчера. Мы взобрались по двум сторонам, на внутреннюю сбитую из брёвен стену с площадками для обзора, так что острия частокола были чуть выше колена, и стали ждать. Дождь давно закончился, но испарения шли довольно сильно. Плотно клубился туман, обволакивая любые препятствия на своём пути, делая очертания природы особенно загадочной и таящей в себе запредельную и непостижимую тайну, в густеющих с каждым мгновением сумерках.

Светич стоял строго посередине, опершись двумя руками на эфес меча, упёртого под ноги и хмуро взирал в темноту. Мы с Гором стояли по левую руку от Светича, ярдах в десяти, наблюдая тишину. Я заранее разложил перед собой все стрелы на приступок, таким образом, чтобы иметь к ним быстрый и лёгкий доступ. В отличие от меня все лучники, стояли на специальных площадках, чуть позади основного коридора прохода, расположенные в шахматном порядке, чтобы иметь возможность вести обстрел над головами дружины. Но мне места не хватило, потому что никто не ждал нашего появления, потому меня расположили в первом ряду. Вдалеке на гребнях гор, тоскливо завыли волки.

– Огня! – низко громыхнул Светич и по всему периметру частокола, по его знаку зажгли статичные, крупные факелы.

Сильно закоптив вначале, они быстро напитали влажный воздух, особыми запахами гари от пропитки, позволяющей им гореть всю ночь, без потери яркости и без дыма. Брови Светича нахмурились. Я сам всё пристальней стал вглядывался в темноту.

Вдруг из леса, стало доноситься первое ледяное порыкивание. Гор, стоявший слева от меня и  поглаживающий меч по ребру жёсткости и гарде, внезапно достал из нагрудного кармашка крошечную белую таблетку и положил под язык, активно жуя её губами, чтобы ты скорее рассосалась через слизистую. Что это интересно? Таблетка от страха? На меня он не смотрел, его не менее меня тревожили появляющиеся высокие силуэты, идущие на двух задних лапах, ростом явно в районе трёх с лишним ярдов, что можно было понять по колодцу с навесом, который я приметил, ещё когда, мы входили в деревню. Самые низкие из волколаков, были явно выше колодца, а это не менее двух с половиной ярдов и выше.

Пристроив стелу на лук в левой руке, я стал чаще моргать, чтобы лучше настроить резкость глаза. В отличие от меня исключительно все лучники, сейчас были в правосторонней стойке, натягивать тетиву никто не спешил. Идущий впереди всех самый высокий волколак, завыл истошно и под общий исторженный звериный рёв, действительно жуткий, от которого кровь стынет в жилах, вся вышедшая из леса погань лесная, бросилась в бег, кто на двух лапах, кто на четырёх. Их замогильные мотивы перед смертельной схваткой, очень напомнили мне одного знакомого, от мысли и появления которого, так же холодно становится внутри, имя которого я старался не произносить даже мысленно, чтобы не разбудить его из вечного, потустороннего сна.

Я слегка разволновался от увиденной стены погани и стал делать практику, глубокого медленного дыхания, чтобы расслабиться и придать рукам покорность, что очень важно при меткой стрельбе. Мельком взглянув на Гора, я поразился перемене в нём. Глаза его горели, как два огонька у пещерного вурдалака. Лицо презрительно натянулось в ужасную гримасу, словно он сам превращался в нелюдя. Губы кривились в зловещей ухмылке, обнажая плотно сжатые зубы, того и гляди заскрежещут. Скулы напряжены и подрагивают вместе с кадыком, в такт симфонии смерти, навеянной лесной поганью. Руки до хруста сжимают меч, а грудь вздымается широко и часто. Он источал столько ненависти, что её наверно хватило бы на всех волколаков, если её передать им и поровну разделить на всех, но у них хватало своей.

Светич поднял руку вверх и все лучники, как по команде натянули стрелы, а одна пятая, запалила от стоящих рядом с ними факелов, зажигательные стрелы. Другая половина дружины, в моём первом ряду, синхронно забила мечами по окованным щитам, поднимая какофонию боевого звона, калёного металла. Едва лишь погань нечистая первым рядом приблизилась к торчащим из земли кольям, острогам и рогатьям, Светич резко опустил руку и первый залп огненных стрел полетел в наваленные кучи дров, с особой пропиткой. Отчего те полыхнули чуть ли не со взрывом, детонируя между собой, в одной яркой полосе, вспышек белоснежного света, огня и дыма, не подпуская нечисть дальше этой заградительной полосы. Тут же заработали уже все лучники, посылая десятки стрел в зверя, без единой промашки. Приложился и я, неэкономно отстреливая имеющийся запас.

– В бой! – громоподобно и раскатисто прокатился по округе, сквозь шум подпалённого врага, приказ воеводы и он первым прыгнул вниз, первым настигая пылающего самого высокого волколака и разрубая его от головы до паха.

– Ура! – дружно заголосил первый ряд.

Дружина попрыгала вниз, а я чуть не прыгнул следом за ними, вопреки всем тактическим указам, быть стрелком, настолько быстро закипела кровь и ударила горячим фонтаном адреналина в голову. Пожалуй, Гор прыгнул так шустро, что оказался в первом ряду из числа самых приближённых дружинников Светича, врывающегося клином в обескураженного врага, рассекая, рубя и раня разбитый строй, чтобы бегущим позади, было удобнее обезглавливать недорубков. Безудержно хотелось обагрить меч и быть в самом эпицентре боя. Лишь усилием воля, я заставлял себя стоять на месте и без остановки отрабатывать тяжёлыми стрелами по всем, кто пытался приблизиться к главному костяку и не дать ему погасить инерцию стремительной лобовой атаки.

Отработав свыше норматива, все имеющиеся у меня в запасе стрелы с серебряными наконечниками, нашпиговав и замедлив большую часть погани, я сам спрыгнул вниз. Снося на ходу огромные, злобные клыкастые и мохнатые головы. С упоением сдобряя кровью залежавшийся в ножнах меч и казалось, даже подрагивающий там всё это время, от нетерпения и кровожадности. Снося мерзкие, отвратные головы всем, кому не посчастливилось сносить её сразу же. В основном это были изрядно посечённые калеки без одной, двух или трёх конечностей, но остающиеся от этого ещё злобней и опасней.

Попадались и такие изрядно обгоревшие живчики, кого нашпиговали десятком стрел, в том числе в голову, а они продолжали нелепо, кукольно и сильно заторможено передвигаться по полю боя. Специальные стрелы, разрезали мышцы проходя сквозь плоть врага и вязнув в ней, заставляя испытывать дикую боль при движении, но тем не менее болевой порог обычного волка довольно высок и они почти не чувствуют боли в стычке. Тем более что здесь имели место быть, не совсем обычные волки, а загадочные порождения тёмных сил природы, не знающих в принципе, что такое человек разумный.

Это были сущие проклятые существа, не ведающие страха, боли и сожаления, поганые порождения, от которых всеми силами, как могли, отмахивались Верхала, Мализерн, Норскла и другие некрупные поселение. Особенно Верхала, прекрасно знающая, что такое орды волколаков штурмующих город, не смотря на количество стрел пущенных с крепостных стен и всё равно подавляющая ряды воинов, пробирающая в город и наносящая грандиозные разорения и смертоубийства населения, каждый год. Потому отправляющая в Грагурклу, круглый год, любые металлы, провизию, материалы и всяческую материальную поддержку, осознающая, что эта деревня действительно большое подспорье для всей нечисти идущей в кровавую луну, только с единственной целью, убивать и пожирать всё живое на своём пути. Особенно лакомую для них человечину и конину, всегда имеющуюся в больших запасах у людей, во всех почти без исключения поселениях.

Поравнявшись и яростно добивая всю нечисть, я со всей дружиной медленно, но верно дошёл до самого леса, пока не была вырезала, вся разношёрстная стая, до последнего серого, бурого и чёрного хвоста.

– Отходим! – загремел на всё поле брани Светич и вся дружина, на чудо без потерь, рванула бегом обратно.

По мере их приближения, из лесу пошла вторая волна. Да такая неистово злющая, что была вся на четырёх конечностях и мерзко рычала, словно копилась от самого начала Поганого леса, не сбавляя бега и наращивая количество голов. По мере приближения к частоколу, я увидел, как скинули вниз канаты с множеством петлей по всей длине. Едва я хватился за один из них, чтобы быстро вскарабкаться, как меня неожиданно быстро втянуло наверх, так что я чуть не выронил меч и не сорвался вниз.

За экстренный подъём отвечала более молодая часть дружины, с едва проклюнувшимся пушком на лице, но уже походящая своей явной богатырской комплекцией на нас с Гором и более того. Тут же я заметил, что на моём приступке рядом с оставленным луком, уже лежал новый наполненный колчан, что говорило, о отличной работе по части своевременного снабжения. Вся ударная дружина так же быстро, оказалась вновь на стене. Всё это в целом говорило, о отличной слаженности и регулярной тренировки воинов в течение года, с самых детских лет, по самой строгой воинской дисциплине в местных окрестностях. Видимо критерий отбора был достаточно прост, пока не выросла окладистая борода, в бой не пускали, оставляя либо в рядах снабженцев, либо лучников.

Правда, это правило не было применимо к Гору, которого мы представили честным наёмником. Оказавшись рядом со мной, через одного бойца, он сейчас внушал буквально суеверный ужас. Половина лица залита бурой кровью, а с меча она ещё струится под ноги. К торсу прилипли вражьи потроха, отчего, я сразу, чуть не принял их за его собственные.

На этот раз Светич поднял кверху меч. Лучники запалили зажигательные стрелы. Сущая звериная прорва волколаков прошла, все острые преграды и приблизилась ко рву. Светич резко опустил меч. Лучники по его команде, разом отправили зажигательные стрелы в ров, судя по всему наполненный до краёв маслом и ещё не весть чем, чрезвычайно горючим, нестабильным и при возгорании летучим. Полыхнуло знатно. Ров не просто загорелся, а почти синхронно сдетонировал, озаряя округу вспышкой и грохотом продолжительной цепи взрывов. Столбы пламени превзошли частокол по высоте вдвое, чуть не опалив всю первую колонную. Но они были к этому готовы. Если бы не стоящий рядом дружинник, прикрывший и себя и меня своим широким щитом, я бы точно лишился и бровей и ресниц, и волос наверно в целом. Гора, видимо тоже прикрыл сосед, раз он сейчас не кричал.

В ярком свете пламени, заверещали сотни глоток. Ну и ночка выдалась. Отбушевав секунд с десять, пламя опустилось, вровень с частоколом и из него  яростно ревя, волчьи огарыши стали пытаться попасть наверх, карабкаясь друг другу на спины, чтобы впиться зубами перед смертью и унести с собой в бездну пламени любого, кто попадётся на пути. Заработала мечами и длинными копьями лобовая дружина. Протыкая, рубя и рассекая всех, кто появлялся из яростного трещащего огня и пытался залезть. Как правило, огненные волколаки, оставшись без передних лап, быстро падали назад. Самые ретивые же, быстро лишались головы и валились замертво со стены во внутреннюю часть, где их разделывали, если на то была необходимость подрастающие поколения воинов, стоящие, по сути третьей линией обороны, как раз для таких случаев прорыва.

Длилось это недолго, большая часть второй волны из погани, быстро сгорела, а остальных, не приближавшихся к огню, быстро добили лучники, среди которых, был и я. Первая линия обороны всё равно потом спустилась, когда пламя стало угасать. Чтобы обязательно обезглавить всех недобитков, истыканных стрелами и не дать им подняться, во второй раз с земли.

Бойня закончилась. В воздухе стоял необыкновенно плотный душок жжёной плоти и шкур. Гор подошёл к висящему на пиках частокола огарку, с двумя стрелами в голове, между ушами, без задних ног и без большей части торса. Одним махом срубил ему голову и пинком отправил тушу дотлевать вниз. Подняв за стрелу клыкастую, обгоревшую местами до кости голову, он долго рассматривал её, а потом бросил в огонь рва.

– Куда ты меня привёл? – как-то отстранённо спросил Гор, смотря в темноту, что отдавала особой чернотой, за пределами огня.

– Это Грагуркла брат, – не придумал я ничего дельнее, чтобы ему ответить и решил разрядить напряжение. – Узнал в нём кого-то? – кивнул я на брошенную им голову.

– Не похож на наших, – с трудом отходя от кровожадного ража, отвечал Гор. – Очень сильно другие, – было видно, что слова ему сейчас даются очень трудно.

– А у вас там они тоже ещё не перевились? – спросил я открыто, прекрасно понимая, что мы говорим про общий нам, знакомый мир.

– Один даже у нас работает. Вернее работал.

– И что частое явление?

– Скорее редчайшее. Там они хорошо шифруются. Чтобы их всех не извели. Но угрозы такой, как здесь нет. Здесь-то вон понятие кровавая луна есть и мне кажется, они людьми становится, не умеют.

– Умеют. Однако из этих, кого сегодня бьём, почти никто ничего не умеет. Просто это им ни к чему. Не перед кем скрываться. Оглянись вокруг, природа кругом.

– Утратили возможность?

– Скорее никогда не умели. Порода не та. Все кто умеет, иногда живут в городах, но редко. В основном поодиночке в лесах. И в таких забегах участия не принимают. Знают о кровавой луне и заранее шхерятся по глубоким норам.

И действительно, если присмотреться, можно было увидеть, отчасти деформированные после смерти тела полулюдей и одновременно полуволколаков. Жуткое и вдвойне неприятное зрелище, когда кто-то живёт с таким проклятьем всю жизнь, редко понимая в минуты прозрения в человеческом теле, что с ним происходит на самом деле.

Кровавая луна куда-то ушла, тучи рассеялись и проступили звёзды. Наступило затишье. Несмотря на всё, темнота, как это бывает в подобных местах, стала обильней, словно сосредотачиваясь вокруг поля брани, словно приманивая всё и всех, кто и что питается энергией смерти.

– А что ты там за таблетку принял?

– Боевой стимулятор.

– Ещё действует?

– Двое суток.

– Сейчас, не похоже.

– Без движения, приходит покой.

– Нормально, – внушительно покачал я головой. – Ещё есть?

– Есть.

– Хорошо.

– Надо?

– Нет, пусть будут.

Внизу медленно в меркнувших огнях, догорали останки, как вдруг снова начался неспешный, но затяжной дождь. Частокол из толстых брёвен, служивший главной преградой, изрядно подкаптился и местами почернел до самых остриёв, но нисколько не потерял, от своей изначально заложенной крепости. Из чего сделаны эти брёвна, интересно?

Из праздного любопытства и начинающейся скуки, ведь стояли мы уже пару часов кряду, как сошла на нет вторая волна, я потыкал острием меча преграду. Удалось расцарапать её только с трудом. Скорее всего, частоколу не менее столетия, ведь любая порода железного дерева, набирает такую крепость только спустя столетия, когда ссыхается насовсем и окончательно, так что потом внутрь не может попасть даже вода.

С другой стороны, я не встречал в этой округе железного дерева, ведь насколько мне известно, оно произрастает только в районе Милейская Верхвъ, что на дальнем Юге, близ берега Длинного южного моря. Кому и зачем пришлось их оттуда везти сюда в таком большом количестве? Или в местных окрестностях они тоже имеют место быть, потому Грагуркла живёт и процветает, заняв столь стратегически важное и богатое этим ценным ресурсом место?

Жаль вопросы эти я сейчас не мог никому задать, охотно перекидываясь дружескими разговорами с местными. Боевой приказ для всех, соблюдать тишину и не покидать стены без команды, чтобы каждый сидел или стоял, вслушиваясь во все уши и вглядываясь во все глаза, ведь стало нынче особенно темно и совсем уж подозрительно тихо. Я мельком глянул на часы, подаренные мне Гором и отметил, что они примерно соответствуют реальному времени. Это заметил стоящий рядом дружинник и покосился на меня так, словно я сейчас при нём взлетел, завис в воздухе, а потом опустился на землю обратно. Как-то совсем забыл, что здесь часы, да ещё и со светящимися в темноте стрелками, явление до крайности редкое, если не сказать невиданное. Гор постучал по голове себе пальцем, таким образом, критикуя моё неосторожное поведение, в столь мрачные и боевые времена, а сам не удержался и тоже посмотрел на свои.

В моём мире сейчас должно быть три часа ночи, ну здесь что-то примерно в том же роде. Так мы и простояли до самого утра, я всё ожидал третьей волны, но стояла такая тишина, что было кристально чисто слышно, каждую ночную птицу в округе, каждого ворона, чувствующего сладкий запах падали. Дождь всё шёл и шёл, пока все из них не промокли до нитки, кроме нас с Гором. Меня спасал наброшенный на плечи плащ, а про тактическую одежду Гора и говорить нечего, я не удивлюсь, что она ещё и огнеупорная ко всему окажется.

С рассветом, когда солнце ещё не появилось, стало заметно, как вышли падальщики и начали пир. Их тут же разогнали лучники, стрельнув для острастки огненными стрелами. Светич был очень доволен, что на нашей стене не было потерь. Только с нашей стороны, удалось добить всех, кто пришёл. На остальных, насчитали пропавшими, семь человек. Четверым тяжело раненым повезло, их не дали уволочь в лес. Остальных пропавших, как выразился один дружинник: «Можно не искать. Сожрут. Вместе с костьми, без остатка. Поганая смерть». Я сразу заметил, что  жители Грагурклы умеют мотивировать, на то чтобы бороться за свою жизнь.

Глава 11 Седьмая ночь кровавой луны

– Волколаки не просто жрут людей, они ими как бы тебе сказать, насыщаются, – говорил мне молодой ещё, но дюжий парень, когда мы с ним таскали волоком огромные тела, изрубленных нами же волколаков. – А лощадьми они просто лакомятся. Нех-то мы их и запираем в подвалах, на всю неделю света кровавой луны. Чувствуя конину, они звереют ещё сильнее. За неделю стараемся извести весь запах и убрать навоз. Но один лапник, они чуют их, вот и идут. Хотя ты знаешь Лууч, я лично считаю, что им вообще все равно кого жрать. Людёв, кобылу или другую животину.  У волка ведь сам знаешь, аппетит неуёмный.

Я ещё, когда малой совсем был, мой отец, как-то волчонка в лесу поймал. Один был, будто отбился или брошен. Бывает волчица, бросает волчонка в случае крайней опасности. Выбирает более здоровых, в зубы хватает и в новое место уносит. Тут похожая ситуация. Отец его и взял. Ну, мы давай ради любопытства его раскармливать, так он у нас с половину лощади размерами вырос. Ты за уши его хватай, руки-то уннего уж нема. Ага, вот так. Мягкие да? Мне тоже нравиться. Но воевода наш запрещает брать сувениры, только по окончании седьмого дня. А сейчас не положено, – у него у самого на шее висел кулон из серебра с вправленым в него длинным клыком, размером с мой указательный палец.

– Так что с тем волчонком?

– Год жил, один раз разъелся на вольных хлебах так сильно, что ходил как лесная свиноматка. Все смеялись. Одежду на него надевали. Детей на спине катали, по восемь человек за раз. Добрый был…. – затянул парень. – Ты не поверишь Лууч. Любил нас, как своих родителей. Скулил такие песни жалобные вечерами, у девиц слёзы на глаза наворачивались. Всей Грагурклой его любили и жаловали почти в любом доме. Закармливали соответственно.

Прижился, в общем. А кровавая луна началась, он выл да бился, а на вторую ночь вырвался и в бой со стены ринулся. Нас, стало быть, защищать. Здоровый такой был к тому времени за год. Троих загрыз, при мне и отце моём на глазах. Потом волку спину перебили, да так что обездвижен стал совсем. Кровавая луна прошла, а волчек наш, на исходе третьего дня и издох совсем. Дети плакали. Я сам слезу чуть не пустил. Такой волчек был умный, душевный. Ты не представляешь.

– Отчего же не представляю. Очень даже. Жалко волчека твоего. Все жители леса братья наши и друзья лучшие. Подход просто нужен.

– Во! Свой ты человек. И я тоже говорю. Но эта погань, они другие, они не такие. Словно их природа исторгает из себя как опухоль. И друг твой голова, хоть и наёмник. Да и одет чудно. Никогда таких иноземцев не встречал. Я со стены видел, как он вперёд за Светичем прыгнул и первых рядах бился, что твой волчек. И стрельбу твою видел. Ты как лучший стрелок нашей дружины разишь. А скорость, я едва успевал смотреть, как падают и спотыкаются поганые волколаки от стрел твоих. Завязших у них в головах. Я бы сам их рубил, что капусту в корыте, да не пускают меня ещё дальше острога. Борода ещё не отросла.

– Ягод миртизы, ешь больше. Борода попрёт, не хуже луговой травы после дождя.

– Чаво, правда?

– Да, народная мудрость. Но не все о ней знают. У кого борода после двух десятков толком не растёт, ведь доверия не вызывают правильно?

– Ну.

– Так вот им советуют, есть ягоды миртизы. В разумных конечно пределах. Не боле горсти в день. Они стимулируют рост волос. Это я тебе как травник говорю. Девушки так в старину косы до пола отращивали и успешно за мужей выходили. Только на мужчин они сильно очень действуют. Больше горсти в день нельзя, а лучше даже меньше, а не то и тело покроется волосами. Ты белый, вот белыми и покроются. Как у волколака альбиноса, – я засмеялся и мой юный помощник тоже.

– Ну, вот последнего давай за ноги оттащим в огонь и можно возвращаться за частокол. После боя всех натопленные бани ждут. Чтобы кровь врага поганого, с себя смыть и раны, если имеются промыть особыми составами растёртых в сок трав.

Оставив на посту самую малую часть дружины, остальные пошли в баню. В том числе и мы с Гором, нас вообще не смотря на все боевые качества, не брали в расчёт для несения основных воинских обязанностей. Ну и неудивительно, действовало простое правило: помощь принимай, но специально её не жди. Отпарившись до последнего пота, в мощной бане из сруба диаметром в ярд, мы едва дошли до дома воеводы и упали чуть ли не без сил на свои кровати, как через час нас уже разбудили, чтобы мы пошли позавтракать. Завтрак носил только одно название, в действительности это оказался настоящий плотный обед. После часового приёма пищи, мы вновь как замертво упали на кровати и проснулись только к вечеру. Нам дали напиться воды и мы одели, уже кем-то вычищенные и приготовленные наши одежды.

Вся ближайшая дружина Светича была уже в сборе, и пила чай с медом за столом. Воины выглядели свежими и отдохнувшими, ровно, как и мы. Светич не было многословен, ровно, как и другие. Радоваться было особо нечему. Потери были, скорбеть рано, ликовать тоже рано, бой ещё не окончен. Предстояла последняя ночь. Никто не тревожился и все были особенно молчаливы, но не задумчивы, а скорее наблюдающими друг друга. За окном стало темнеть, а комнату всё ярче стал освещать огонь из очага. Когда лица дружины засветились оранжевым светом, Светич поднялся с места.

– Пора друзья. Пора подвести черту между нами и поганью, последнюю в этом году. За род, за павших братьев и за наших детей.

Светич как обычно отправил всех на свои места. Видимо его устраивал такой распорядок сил, когда главная ударная сила в его лице и его части приближённых и нас же с ними, должна была противостоять основному направлению атаки нечисти.

Эта ночь была тиха, лишь кончил дуть тёплый ветерок, как из-за предгорья вновь донёсся минорный волчий вой. Я всё гадал, какой же сюрприз должны были приготовить неспящие сменами дружинники, пока мы с Гором отсыпались, словно званые гости. Ров вроде не заполнен, залежей дров нигде не видно. Одно было ясно наверняка, каждый раз стратегический план осады менялся в той или иной степени, чтобы не просто произвести на погань впечатление, а конкретно так, дать задуматься, что происходит и дать пасть без головы, в этот самый момент тягостного смятенья. Новые догадки, какой есть у Светича новый план, никак не лезли мне в голову.

Изменилось разве что количество торчащих из земли в сторону леса, острых кольев, острог и рогатин. Теперь они почти не давали ни малейшего шанса, даже самому заядлому прыгуну, перескочить быстро за них ко рву и забраться по частоколу. Это конечно их не сдержит, вопрос только в оттяжке времени, а дальше? Перескочить с нашей стороны их будет легче, но там тоже можно запросто застрять. Настолько в разнобой они были вкопаны, торча острыми пиками с зазубреннами во все стороны невпопад, так что упади на такую из них, много времени пройдёт, прежде чем удастся высвободиться.

Спящая таблетка она же боевой стимулятор Гора, на удивление хорошо себя вела, не особо себя в нём выдавая. Я провёл рукой по мягкому оперению, лежащих в ряд стрел. Сейчас родимые, сейчас. Только команду дадут, я сразу вас всех отправлю в роковой полёт. Знать бы ещё, какой сюрприз, на этот раз заготовил Светич. Вообще Грагуркле очень везёт, что волколаки в слепую яростно атакуют в лоб, особо не премудрствую с умелью в своём штурме. Хотя с их свирепством, сложно придерживаться какого-то определённого плана. Сила и скорость – лучшая природная умель, на какую погань нечистая, способна по своей сути, под волшебным веяньем луны.

Кровавая луна стояла в зените, когда из лесу вышло столько волколаков, что я всерьёз заопасался о слишком малом количестве у меня стрел. Лишь меч, пригревшийся на бедре, только довольно молчал, предвкушая, как возьмёт всю основную массу работы на себя. Гор откровенно скалился, а глаза его при виде врага в таком количестве, только шире распахнулись и жадно заблестели. В транс и медитацию входить не нужно. Портрет очевидный. Психопат, маньяк, убийца. Нашёл друга душегуба. Как бы интересно с ним повёл себя, чуждый бездушному насилию ХайСыл? Хотя Грагуркла для него обернулась бы сущим адом, с его-то особенностью и страстной любовью ко всем приключения в лесу, а особенно волкам и всему что с ними связано.

Любопытный факт. Волколаки шли почти все на двух задних ногах. Именно шли, а не бежали. Словно мозги у них только к седьмому дню кровавой, убывающей луны, более-менее стали приходить в трезвое состояние, не затуманенное только одной целью, загрызать и пожирать любого носителя жизни на пути своём. Видимо и эту закономерную особенность Светич тоже учитывал, в своих хитроумных до простоты стратегических планах. Только сейчас, я заметил, как число лучников на этот раз, стало на глазах возрастать, наполняясь всей службой материальной поддержки, до самого малого воина.

Только волколаки сократили половину дистанции от леса до нас, как Светич поднял меч вверх могучей рукой и затаился, словно их подманивая. Но отчасти, разумные, сегодня ночью волколаки не спешили приближаться.

– Огонь! – громыхнул воевода и все лучники включая меня, открыли плотную стрельбу, заваливая живую силу погани за минуту сотнями и сотнями стрел.

– Прикрывая головы руками, зверьё неистово выло. Особенно первые ряды, напоминающие скорее безобразных дикобразов или подушечки для игл у портных. От количества воткнутых в них стрел, давно пали бы любые, самые мощные, традиционные звери, будь то медведь, секач или лось, но погани было это нипочём. Лишь редкие из них падали, кому стрела пробивала ноги и вонзалась в голову. Падали, да не всегда замертво. Лишь замедляясь и впадая в истерию. Иные падали, будто смертельно раненые, но умудрялись вставать, словно две три стрелы в голове, с десяток в торсе и несколько по конечностям, вовсе не мешали им жить. Что интересно за тёмная сила луны, заставляет их вот так переть на гон, не боясь ни боли, ни смерти?

– За мной! – бухнул Светич и меня буквально потащили за шкирку, когда я пытался, входя в азарт, свалить меткими попаданиями, попадая между рук им в глаза, как можно больше зверья.

Оставив свои попытки сопротивления, я внезапно понял, что с собой меня тащит яростный, сам не хуже раненого волколака Гор. Дружинники, вооружённые мечами и щитами, прыгали со стены и исчезали, в квадратном лазу прямо в земле. Нырнули и мы туда. Следуя почти в полной темноте за Светичем, по подземному тоннелю, мы через пару минут, по ощущениям должны были оказаться, чуть ли не в конце поля брани. Светич дождался, когда все подтянуться в перекрёстном широком коридоре и займут свои места.