Текст книги "Юные дарования. Скептик (СИ)"

Автор книги: Сергей Варлашин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Михаил слез со стенда и за ним пошло шестнадцать мужчин. Я двинулся следом. Мне было интересно, принять участие в событии. Я не чувствовал долга, не имел ружья, но всё равно пошёл посмотреть, что произойдёт дальше. Народ разошёлся, а Михаил в стороне, у своего начисто вымытого УАЗа, объяснял охотникам детали. Когда все разошлись, он заметил меня.

– Лучемир. Ты почему не вышел? Я так на тебя надеялся. – радостно сообщил он мне.

– Решил, не светится. Пусть все видят героев только среди своих. Да и с ножиком, пусть и отличным, на волков не ходят.

– Решим. Подходи ко мне сегодня в десять.

– Так это Михаил, у меня и опыта то нет. В страйкбол, я конечно играть мастер. Но тут загон волков, это немного другое.

– Короче. У всех уже есть по напарнику, а я семнадцатый, мне тоже нужен один человек. Прикрыть спину. Им и будешь ты. Тебе я доверяю. Летом волки по парам в основном, это только зимой – стаями. Потому одному и летом и весной, ни в коем случае ходить нельзя. По их души. Смертельно опасно.

– Лады. Меня уговаривать не надо. Помогу чем смогу.

– Вообще Лучемир. Мне кто-то нужен в помощь, ты понимаешь. Кто-то не из местных, он будет моей правой рукой. И в то же время, чтобы я мог доверять ему. Зная твою тётю, а теперь и тебя, я предлагаю эту вакансию тебе. Всё оформим официально.

– Я подумаю Михаил. Премного благодарен, за проявленное доверие. Это даже лестно.

– Добро. Мне пора собираться. До вечера.

Я помахал в след уезжающему леснику рукой, а он мне посигналил.

Глава 7: Охота

Я пришёл к нему, как и договаривались в десять вечера. Он снарядил меня по полной. Общий сбор был в одиннадцать. Дождались остальных. Все на машинах, по два по три и по четыре человека. Выехали. Через пол часа, мы были на месте. Добрая половина луны в полночь висела в небе, освещая округу. Все, в том числе я, встали полукругом вокруг Михаила в свете фар. Он дал краткий инструктаж.

– Лес большой. Примерное место нахождения серых, мы знаем. Сначала пойдём цепочкой. Потом когда выйдем на место, сделаем привал. Как светает, пойдем цепью по ширине. Пойдём по два человека. Дистанция в паре три-четыре метра. Дистанция между пар десять-двенадцать метров. Волкам будет трудно нас обогнуть. У волка хорошо развиты зрение, слух и особенно обоняние. Потому всем сейчас же опрыскаться выданными мной баллончиками. В движении не говорим, не шумим. Вопросы? – вопросов не было. – Тогда по парам и за мной.

За спиной я нёс видавший виды ИЖ-27. На поясе у меня был патронташ с патронами снаряжёнными картечью 7.15. Михаил предупредил, чтобы с отсутствием у меня опыта, я дальше, чем на двадцать-двадцать пять метров по зверю не стрелял. Ни на зайцев идём, подранки нам ни к чему. Мы вышли в обозначенный квадрат, за один километр до близости с волком и остановились в овражке. Дожидаться рассвета долго не пришлось. В половину четвертого, уже стало светать и мы, рассыпавшись по лесу широкой цепочкой, примерно в двести метров, стали медленно прочесывать лес. На предмет того самого временного привала первой пары волков.

Через двадцать минут очень осторожного передвижения по мягкому мху, слева раздался первый выстрел. За ним второй. Я заметил, как стал быстро удаляться одинокий волк. Последовало не меньше восьми выстрелов. На последних двух, волк кувырнулся и его перестало быть видно.

– Первого наповал! – закричали слева от нашей цепи, мы шли в её центре.

– Это волчица!

– Так, идём дальше, запомнили, где упал второй? – Крикнул Михаил и все пошли.

– Второй наглухо!

Все расслабились и стали собираться, а пара встала в дозор. Ещё двоих, не участвующих в стрельбе. Отправили за собаками к машинам. Чтобы потом в округе, они нашли волчат. Матерые волки не должны подойти, но перестраховаться не помешает. Мы подошли сначала к первой убитой волчице. Первый выстрел убил её. С двадцати метров, почти все картечины легли в бок. Стрелка называли Вороний. Либо фамилия, либо из-за чёрных глаз бусинками, как у птицы. Хотя с детства могли прозвать по какой угодно причине. Мне дать кличку не вышло, я активно дрался с любым, кто хотел со мной поспорить в этом. Вороний, извлёк свой патрон и показал. Картечь 6.2. По семь штук в ряду, всего четыре ряда. Но всё равно никто не собирался оспаривать, что его первый выстрел был решающим.

Насчёт волка самца, ходили толки. Одни говорили, что первые выстрелы его только краем задели и только последние два приложили окончательно. Я склонялся больше к этой теории. Потому что у волка было очевидно ранение в голову. Что и стало причиной смерти. Другие говорили, что именно первые выстрелы были решающими, а последующие только подчеркнули неизбежный летальный исход. Михаил рассудил, что будет честно присудить первенство на самца, напарнику Вороньего, за то, что именно они обнаружили зверей первыми и первыми же стали стрелять. Потому что за 3 секунды, волк успел удалиться на все пятьдесят метров, и решающий выстрел определить невозможно. Волк был унизан многими попаданиями и извлечение картечи, тоже не даст результатов, ведь только у шестерых, патроны были снаряжены той же популярной картечью 6.2. В итоге Вороньего и его напарника отправили за собаками с миссией, отыскать щенят и задушить. Без волчицы они, теперь сами далеко не убегут и можно всем уходить.

Когда мы шли назад, Михаил рассказал, что это была сплошная удача, мы подошли к ещё спящим зверям. Вот только спали они не в логове, что уже странно, видимо они почувствовали нас каким-то образом, ещё, когда мы были за километр от них, на своём привале. Сменили место и устроились на новый ночлег. Ещё он рассказал, что щенение волчиц обычно заканчивается примерно к десятому мая. С этой поры и надо начинать охоту. Раньше нельзя, если волчица почует охотника и убежит, найти её потом, будет сложнее, чем мою дедовскую двустволку, ныряя без поплавка, на удачу, в соседнем озере. Но в этом году, охотились на них слабо, потому приходится устраивать групповой отстрел.

Сейчас же, мы направлялись но новый участок, нас осталось, включая меня шестнадцать человек. Каждая пара волков, по весне, при воспитании молодняка занимает определенный район в лесу. Больше никого они из собратьев туда не пускают. Радиус района составляет примерно семь километров. Значит, мы сейчас пойдём в другой район в пятнадцати километрах отсюда. Благо примерные ориентиры логовищ волков, уже были получены охотниками Чертякино заблаговременно.

Мы приехали, но новое место к шести, а к семи часам утра уже дошли до примерного месторасположения логова. Это был, пожалуй, самый глухой тип леса из всех, которые мне здесь доводилось видеть. Плотные ряды перемешанных деревьев, сменяли друг друга на спусках и подъёмах. Движение было сильно затруднено, и мы потратили полтора часа, прежде чем подошли на расстояние крайне неэффективного выстрела. Семьдесят метров. Единственный обладатель нарезной винтовки калибра 7.62 взял волка в прицел и в один выстрел убил наповал.

Волчица хотела убежать, схватив сразу двух щенят в зубы, но она была к нам ближе и тройка выстрелов подвела черту её судьбы. Никогда не испытывал особой любви к волкам, но и ненависти не испытывал тоже. Мне было очень жаль зверей. Но я не мог переубедить братию в шестнадцать человек, в обратном. Особенно после новостей о нападении с летальным исходом, на жителей деревни. Меткого стрелка с нарезным оружием с его напарником, хотели отправить за собаками, к машинам, но делать этого не стали, охотник с такой дальнобойной винтовкой мог ещё пригодиться. Вместо него нашлась пара добровольцев, закончить на этом охоту, по состоянию возраста и не такого крепкого здоровья как у молодых.

В плане было до темноты, посетить ещё три ориентировочных логова. На третьем логове нас осталось четырнадцать человек. Удачно взяли двух волков с дистанции в тридцать метров. На четвёртом логове, удалось убить только волчицу. Волк улизнул и за ним, отправились на поиски с собаками, сразу две пары. На последнем нас осталось с десяток, время подошло к восьми часам вечера и в лесу, стало значительно темнее. Из-за неровностей местности, холмов, оврагов и ручьёв, дистанцию между парами сделали пару десятков метров. К тому же, численно нас было меньше и нужно было охватить большее пространство для поисков.

Я остановился перед ручьём, держа наизготовку, свою вертикалку, стволами вверх. Михаил находившийся от меня в десятке метров, дал знак, чтобы я шёл прямо по нему. Меня передёрнуло, но я сделал как он и сказал. К приятному удивлению, выданные берцы не заполнила вода и ноги, остались сухими. Напарник показал мне большой палец и двинулся дальше. Я тихо шёл и старался чавкать потише. Ручей переходил в небольшое болотце. Михаилу повезло и он, шёл по краю суши. Вдруг мы оба заметили, как спереди, перед бугром, под елью, на нас злобно смотрит волчица. С одного взгляда было понятно, что это она. В паре метров от неё была накопанная, свежая нора. Молча скалит зубы, не решается двинуться с места. Напасть далеко, тридцать пять метров. Вырвать волчонка и бежать может не успеть. Громоподобно раздался выстрел. Второй. От неожиданности, я выставил плечи к самым ушам.

Обездвиженная волчица, раскинув лапы, осталась лежать под елью. Картечь перебила лапник над ней, и теперь он покоился поверх неё. Напарник стал перезаряжаться. Краем глаза я заметил, как сзади него в пару рывков, стал приближаться огромный волк. Ещё не отдавая отчёта, своим действиям я произвел два выстрела. Михаил обернулся и третьим выстрелом добил лежащего рядом, раненого зверя. Тот был на издыхании и врядли уже встал бы. Но так было гуманней. Если это слово вообще здесь применимо. Мужики уже были здесь. Одобрительно кивали, улыбались и поздравляли Михаила. А я подошёл, склонился над волком, положил на него руки и мысленно стал просить у него прощения. Никогда в жизни мне не было так грустно. Я убил его. Пусть не до конца, но после двух выстрелов с десяти метров, ранение точно было смертельное. Просто волк был живучий. Порода у них такая – живучая.

– Этого он хлопнул. – сказал Михаил серьёзный, как никогда. – Он бы меня того, если бы не Лучемир. Парень жизнь мне спас.

Общий сбор сделали по рации, на известной опушке. В паре километрах от Чертякино. В центре горел огромный костёр. Между молодых берёз, девять волчьих окровавленных шкур, висели в ряд на веревке, в свете огня. Охотники радовались удачной охоте. Последнего волка так и не нашли. Далеко ушёл. Пара охотников с собаками воротилась ни с чем. Но девять из десяти было успешным итогом трудного дня. Жарили шашлык. Пили коньяк. Я смотрел на огонь. На волчьи шкуры. Какое то варварство. Варварское развлечение убивать животных. Ладно, когда дело касается выживания, а вот так просто. Меня мутило. Мыслей в голове у меня совсем не было. Только одинокая тоска. Я совсем не радовался в отличие от остальных. Только делал вид и пропускал каждый второй тост. Подошёл Михаил. Положил руку на плечо.

– Давай за тебя. Я тебе жизнью получается обязан. Спас ты меня Лучемир, как ни крути. Волк был такой огромный, что перегрыз бы мне горло враз.

– Я мог выстрелить в воздух. Спугнуть его.

– Мог, но такие хищные звери как они, не боятся выстрелов. Он был за моей спиной. Он шёл за мной. Я не зря взял тебя, ты и моих детей уберег. Ты им отца спас, понимаешь?

Я понимал. Всё понимал. Коньяк брал своё и с теплом в груди я постепенно расслабился. Пообещав себе, что теперь нескоро, если вообще никогда, не пойду на охоту. А тем более на хладнокровный отстрел волков. Рассевшись у костра, один охотник, мой сосед по бревну, стал травить байку. Я прислушался, чтобы уйти от тяжелых мыслей окончательно.

– Как-то раз. Видел я на охоте по осени, странную херню. – пара охотников засмеялась, наверно они уже слышали его историю, и он как то сразу сник.

– Расскажи, пожалуйста, друг. Я обещаю, что не буду смеяться. – сказал я ему и меня поддержали остальные.

– Как я и говорил. – опять бодро начал он. – Осенью дело было. В том году. Пожелтело всё. Золотая пора. Я иду. В одном стволе дробь, на дичь значит. В другом пуля. Кабанчик там или лось. Брат тогда заболел, не смог пойти, пришлось одному. Справа речушка "Самозванка", слева мой лесок. Иду по бережку. Вдруг выходит волк, здоровый такой, метров шестьдесят до него. Паренёк такого же сегодня добыл. Я думаю, пулей сейчас ему между глаз. Покуда жив останусь, подпущу на десяток и ещё. Дробью дам, тройкой, для острастки. Вдруг присмотрелся, на нём никак листва клёна жёлтая в стопочку. Очки осторожно на нос одел, они у меня на шнурке висят всегда. Сзади как назло фон жёлтый. Но волка вижу хорошо. Стрелять бы надо, да прицелился и чётко вижу. Лиса! – рассказчика прервали.

Пара охотников засмеялась опять. Но на них грозно шикнул Михаил.

– Иди за дровами лучше, коли сами не слушаете. – и по доброму, опять обратился к рассказчику, ему тоже было очень интересно, он не слышал этой истории. – Дальше что было?

– Я её только один раз рассказал. – говорил он с хмельной настойчивостью и искренностью. – Тем двоим обормотам. Не поверили. Я и пообещал себе, не травить её больше. Но здесь все свои. Чего я буду стесняться? А самое главное кого?

– Ну, лиса, а дальше? – спросил Вороний нетерпеливо.

– Так вот. Вижу. Не лиса! Девица рыжая. Сидит на волке. Заметила меня и засмеялась. А волк спокойный такой, словно только что, гуся съел со двора ворованного. Посмотрел на меня. Я стою с прикладом у плеча, его выцеливаю. Вопрос не стоит, оставлю подранка или нет. Вопрос стоит, чего на нём эта девица восседает. Волк перестал на меня смотреть подошел к воде. Попил воды и обратно в лес ушёл. А она кокетливо так посматривает на меня исподтишка, усмехается. Я так и стоял. Как баран. Еще пару минут. Посоображал и домой вернулся.

– Нехрена, на охоту одному ходить. – чеканя слова, не удержался один охотник, достаточно трезвый по голосу.

– Вот и я так теперь думаю. Нехрена. С тех пор только с другом или в компании. Как сейчас вот.

– Ну ты дал. – расправил усы Михаил. – За охоту и разумных охотников, мужики!

В деревню вернулись только поздней ночью. Я всё время, до самого сна вспоминал о Яре. Скучал. Прекрасным солнечным утром, весь долгий процесс отстрела волков, из меня вытянула Оля. Говорить не хотелось, но пришлось. Она с ужасом и восторгом слушала моё серое и скучное повествование. Качала головой, совсем забыла о чае. В итоге он остыл, и она пошла, подогреть чайник.

– Получается ты Мише жизнь спас.

– Получается так. Только волка всё равно он добил.

– Сам ведь и сказал, после двух выстрелов в упор, волки долго не живут.

– Жалко волка.

– Так уж здесь повелось Лучемир. Тебя когда волк за мягкое место укусит, ты не будешь думать стрелять или нет. Так же и с Мишей вышло. Не жалей волка, их здесь много нарождается. Словно волчий край здесь. – весьма позитивно рассуждала тётя. – Мы такая же часть экосистемы, значит так оно ей надо.

– Михаил меня к себе зовёт. В коллеги. Помощник ему нужен. Среди своих знакомых никого не хочет брать.

– Оно понятно, если уж чему и учить, то лучше с белого листа. Видит он в тебе потенциал, значит. После такого случая, грех не начать доверять. Ну и что в итоге, ты согласился?

– Обещал подумать.

– Подумай, дело не кропотливое. Думать я имею ввиду. – она вновь улыбнулась, под моим наигранным неодобрительным взглядом.

– Твой телефон сегодня с утра разрывался. Со столика от вибрации чуть не упал. Я не стала брать. Ты с ночи, спал очень крепко. Будить тебя тоже не стала.

– Посмотрю кто там.

Телефон свой я ещё ночью, оставил в зале. Будто знал, что утром меня по нему могут разбудить. Когда подходил к нему, он навящево загудел и задребезжал на стеклянном столике. Это я вовремя. Моя бывшая девушка звонит. Я себе напомнил, мысленно, перед тем как взять трубку. Мы расстались это зимой, когда уже были обручены, по её безжалостной инициативе. Она вдруг без видимой причины, перестала считать меня достойным избранником и отвергала любые мои меры. Потому никакие уговоры с её стороны, не будут иметь силу сейчас. А также, никак не повлияют на моё решение, принятое в апреле, разойтись с ней на веки.

– Алло.

– Привет Лучемир. Ты так давно не звонил мне. Я уже целую вечность не слышала твой голос. У тебя всё хорошо сейчас?

– Привет, всё нормально.

– Я просто хочу сказать тебе, какой глупышкой я была тогда, что так холодно отвергла тебя. Теперь я хочу попросить у тебя прощения и вернуть наши отношения в былое русло.

– Не думаю, что это хорошая идея.

– Давай забудем обиды. Ты прости меня за всё. Я буду хорошей девочкой. На днях я вдруг так захотела, куда нибудь уехать далеко-далеко. Например, на Урал или в Бурятию, на Байкал. Как ты хотел. Можно даже на Алтай. Давай я вечером к тебе приеду сама, посмотрим какой нибудь фильм, послушаем музыку и потанцуем.

– Я не дома.

– А когда ты вернёшься? Мы могли бы даже поехать к твоей тёте в деревню со смешным названием. Черкино или Чертинино.

– Чертякино. Я уже здесь. Когда вернусь, не знаю.

– Софья.

– Да Лучемир?

– Не звони больше мне никогда.

– Ты знаешь, мы могли бы остаться друзьями. Давай я приеду туда к тебе?

– Прощай. – я повесил трубку.

Пропущенные были от неё же. Вместо тяжести на душе, мне стало легко-легко. Я чуть не воспарил от лёгкости свободы к потолку, но вовремя опомнился. Меня же тётя ждёт, за чаем.

– Кто там был?

– Да так, ошиблись.

– Ошиблись так сильно, что ты пару минут объяснял абоненту, как далеко его заблуждение? – весело смотрела она на меня.

– Именно так.

– Авантюрист и проказник ты Лучемир. Я всегда это знала.

– Может быть. – улыбнулся я ей.

8 Глава: В гостях

После обеда я зашел к Яре. Она объяснила мне в прошлый раз, как я могу быстро зайти в дом, чтобы не ждать, пока она откроет сама. Я так и поступил. Кругом по всему дому, у неё были разложены огромные веники различных цветов, трав и растений. Самой её нигде не было видно. Наверно она на участке. Я пошёл в заднюю часть дома, через которую однажды от неё сбежал. Позади меня легонько приоткрылась дверь в её спальню. Я обернулся. В просвет под дверью я увидел две тени. Как если бы за ней стояла она. Я тихонько подошёл и потянул дверь на себя. Дверь не поддалась.

Дверь не может быть на замке, потому что я его здесь не наблюдал раньше. Если только вчера она сама его установила. Но это тоже исключено. Зачем и для кого?

– Яра это я. Лучемир. – ответа не последовало. – Я подожду здесь.

Я подождал минут пять. Отошёл. Две тени ног под дверью не исчезли. Я потянул ручку двери сильнее. Дверь ничуть не поддалась.

– Яра это ты там стоишь? – спросил я, начиная себя глупо чувствовать.

Над дверью было полупрозрачное окошко. Я пошёл на кухню, взял стул и поставил его перед дверью.

– Надеюсь, ты не против, если я посмотрю на тебя.

Я встал на стул, как вдруг дверь позади меня открылась. В дом с улицы и прихожей зашла Яра со свежими вениками из веток. Она молча уставилась на меня.

– Чего это ты туда полез? – удивилась она.

– Даже не знаю что и сказать. – я слез со стула и посмотрел мельком под дверь, теней от ног не было. – Мне показалось ты там.

– Для этого ты стал за мной подглядывать? – засияла она, поняв моё намерение.

– Я честно тебе предупредил. То есть думал, что предупредил тебя.

Она положила веники на пол, спокойно открыла дверь в свою спальню и стала снимать с себя кофту. Я обследовал маленькую комнату, и не нашел никаких признаков лаза. Чтобы посторонний, мог быстро в него сигануть. Комната проста до безобразия. Окно закрывающееся изнутри. Кровать, тумбочка и стул напротив зеркала.

– Как тебе моя новая юбка?

– Очень красивая. Ты знаешь Яра, дверь в твою спальню была накрепко закрыта, а ты её так легко открыла.

– Домовой шалит. – пожала она плечами.

– Точно, об этом я как то не подумал.

– Есть будешь?

– Нет, я с обеда, но чай буду. Я принёс нам к нему пирожные.

– Здорово, а я голодная как волчица. Пошли скорее на кухню.

Пока она уплетала как голодная волчица, дюжую порцию провианта и горячей снеди, я рассказывал ей, без сочных подробностей, как вчера стал участником добычи девяти волков. Когда я закончил мы приступили к чаю.

– Зачем это тебе? Это же не твоё? – спросила она.

– Ты про предложение лесника или про охоту.

– И про то и про другое.

– На охоту пошёл ради любопытства. Некоторые испытывают от неё наслаждение кстати. Но я испытываю от неё смешанные чувства. С одной стороны, здорово собраться в компании охотников и провести время, с другой сострадание к животным, не знает границ. А касательно предложения стать правой рукой лесника, я ещё не думал.

– Вот и не волнуйся. Ответ придёт сам собой. Так часто бывает. Размышляешь, размышляешь, как поступить, а ответ приходит сам, без твоего стороннего вмешательства. Не всегда и не всё можно взять под контроль. Даже на вашей охоте. Сколько вас было? А один волк всё равно ушёл от вас.

– Что ты делаешь сегодня вечером?

– Хотела пойти на болото, собирать там звёзды.

– Звучит поэтично.

– Да так цветы молодые называются. Хочешь со мной?

– Я с удовольствием. Можем на мотоцикле доехать.

– Лучше так прогуляемся, погода очень хорошая. Пошли сейчас.

Мы отправились за цветами, именуемыми "звездами". Ничего подобного я раньше не слышал о таких цветах. Но мало ли в народе общеупотребительных названий для них. Болото было в сторону храма и нам довелось пройти мимо дома Михаила. Машины видно не было, значит по делам уехал. Правда, заходить к нему я всё равно не собирался. Дома закончились, овраг перерастал в настоящее болото. Насыпей и бугров становилось всё меньше. Всё чаще стали попадаться сухие и перегнившие березы. От одного касания, к которым, они могли тот час рухнуть. Бабочки и огромные стрекозы, парами, весело и беззаботно летали над топью. Согретое лучами солнца, болото успело густо порасти сверху травой. Так что и ни скажешь, сразу, где здесь вода. Нам встретились две цапли, и я впервые подумал, что мы пошли сюда не зря.

Яра умело прокладывала нашу невидимую тропу. Она предупредила, чтобы я шёл за ней след в след и не ступал за край. Один бы я здесь точно не рискнул пройти. Тем более мы шли без длинных жердей. Что особенно меня смущало. С одной стороны болота начинался лес и мы приблизились к одному его краю. Именно там Яра стала собирать по краю суши, до куда дотянется, маленькие белые цветочки. На фоне чёрной торфяной воды, они выглядели настоящими звездами. От моей помощи она отказалась. Сказала в процессе сбора, их сразу нужно заговаривать, иначе от них не будет никакого толка. Я услышал протяжный вой собаки. Он шёл со стороны топи. Вой повторялся примерно каждые пять минут. Я не хотел её отвлекать от сбора, но любопытство моё не выдержало.

– Болото не большое? – глазами я не видел его края. По траве было не понять.

– Огромное. Отсюда конца не видно. Только если залезть на дерево. Но и тогда ты можешь не отличить его от поля за ним.

– Значит это ветер, так модулирует эхо собачьего воя, что его слышно с болота?

– Это старая история.

– В смысле.

– Сейчас я ещё несколько пучков наберу и полноценно расскажу.

Я дождался, когда она закончит и прилёг на траву, на склоне солнце приятно напекало мне лицо, а лучи, отражаясь от чёрной воды, слепили меня. Вой повторился.

Мне рассказывала бабушка. – она села рядом, и стала завязывать травинками пучки в букетики. – Шёл здесь как то охотник по осени. Смотрит, гуси плавают. Он возьми да убей пару из них. Ждёт, когда собака за ними сплавает. Та не хочет. Ни в какую. Он её и насильно в воду затаскивал и уговаривал по-всякому. Не хочет и всё. Гуси жирные, жалко добычу терять. Крюк смастерил из веток, веревку, что с собой была, привязал за свободный конец и давай забрасывать. Не долетает. Коротка оказалась. Ну добычу жалко бросать. Снял сапоги, разделся. Собака скулит, в воду не пускает. Ну, он её слушать же не станет. Жердь с собой взял естественно, длинную. Веревку один конец. Полез в воду. За одним гусем сплавал, нормально всё. Вода холодная, но терпимо. До второго доплыл, хвать его, да запутался в водорослях. Так и потонул.

– А Собака чего на помощь не пошла?

– А кто её знает, может, боялась чего. Тело охотника сыновья нашли, как и все вещи. Как лежали, так и остались. А вот собака пропала. С тех пор, уже второе столетие слышно её вой на болоте. Бабушка мне велела не ходить сюда одной. А если очень надо, то можно вдвоём и засветло.

Вой повторился и не смотря на припёк, у меня пошли мурашки по коже.

– Ты наверно уже закончила?

– Да помоги сложить в мешочки всё и пойдём, назад. Я себя здесь тоже уютно не чувствую. Особенно по ночам.

– Ты и ночами здесь бываешь? – уставился я на неё.

– Бывает.

– Но зачем!?

– Полыницу, только при полной луне собирают. Ты наверно не знаешь.

– Нет.

– Ну, вот можем возвращаться.

Мы пошли назад, я старался держаться неё, как можно ближе. Мне, не смотря на ясное вечернее солнце, становилось крайне неуютно и неприятно здесь находится. Хоть очевидных и видимых причин я для этого, выявить не смог.

– Лекарство тебе надобно какое? – вдруг спросила она. – Кровь у тебя с молоком и медом, да вдруг хворь, какая есть, а ты не говоришь.

– Я здоров и ни на что не жалуюсь. Есть правда подозрения на кариес, но это дело в городе решу. Не проблема. Да вот тётя моя, хромает на коленку, еле заметно. Не говорит причины. Я допрашивать не стану, раз сама не откроет. Вот.

– Я что нибудь придумаю. Как придём домой.

Когда мы подошли к её дому, солнце садилось за деревню, живо озаряя её последним ярко красным светом. Есть в этом крае своя особенная красота. Её не получится описать на страницах и облечь в слова, можно только украдкой выразить в живописи, но я здесь не мастак. Есть шанс запечатлеть её и на фотографии, для этого тоже должен быть особенный талант, не присущий добрым девяносто пяти процентам, всем современным фотографам. Яра завела меня в дом и принялась искать на шкафу, встав на стул, одной ей ведомые вещи, позвякивая баночками и жестянками. Выудив одну с янтарной жидкостью, она вручила её мне.

– Мухоморная настойка. Не для приёма внутрь. – сразу предупредила она меня. – Пусть вотрёт в ногу, а лучше сразу поставит на ногу компресс на ночь. Три дня подряд перед сном. Должно помочь.

– Премного благодарен. Тётя Оля должна оценить заботу. Хочешь, оставлю в тайне, что это ты мне дала?

– Зачем? Она женщина, и так обо всем сама догадается. Не благодари пока, пусть сначала поможет средство.

– Ладно, напои меня чаем, домой пойду.

Домой Яра отпускать меня не торопилась. Просила меня посидеть с ней, пока она будет перевязывать букеты и развешивать их под потолком на специально растянутую леску. На вопрос, почему она не сушит их, например, в сарае за домом, она отвечала, дом и так полупустой. Места ей одной за глаза хватает. Всё время, в процессе плетения и завязывания узлов она пела.

Мой воробушек чик-чик, на рябинушке сидит

Мой соловушка чок-чок, на берёзке песнь поёт.

Мои птицы, мои родные синицы, вы кружите надо мной.

Мои крылатые куницы, свиристели-небылицы

Я вас всех на язычок, посажу вас по одной.

Я вас всех да на зубок, перепробую с тобой.

Закончив работу и перестав петь, пошла провожать меня до двери с одной просьбой.

– Могу я тебя попросить кое-что сделать для меня?

– Луну со дна моря или звёзд в лукошко с неба собрать?

– Такие пустяки я и сама могу. – воодушевилась Яра. – Ты когда будешь кататься по окрестности. Найди мне, пожалуйста, и выкопай, молоденькое дерево можжевельника. Я давно его прикопать у себя хочу. Да не даётся он мне. То не приживётся, то высохнет, то корни ему погрызут. Махонькое совсем, можно веточку одну. Уж я его прикопаю, выращу теперь. Главное, чтобы оно через твои руки, пришло ко мне. Да вот ещё, осторожнее там будь, не измажься в глине, она у нас повсюду.

Я конечно насторожился, вспомнив случай произошедший со мной на кладбище, но согласился. Будто глины на Руси мало. Но больше меня заботило другое. Высказал ей свои опасения насчет непредсказуемости ночной дороги по деревне домой. Исходя из недавнего опыта, когда пробродил до самого утра. Она кивнула. Советовала, не беспокоится больше об этом, и чтобы не плутать идти старой, привычной мне, дорогой. Как обычно договорились встретиться, послезавтра. Я поверил ей и не мудрствуя лукаво, пошёл прямо к дому. Без лишних, ночных, упоительных и майских прогулок уже через пятнадцать минут был дома.

– Привет Оля. Я тебе принёс одну микстуру. – с ходу начал я. – С ней тебе нужно будет сделать компресс на ночь. На больную коленку. И так три дня подряд.

– Что за средство?

– Мухоморная настойка.

– Пробовала, не помогает.

– Эта поможет. – сказал я с полной и непоколебимой уверенностью.

– Я хоть и не просила. Но спасибо. Ну и лиса твоя подруга.

– Я знаю.

– Чего это ты так рано сегодня, никак нагулялся? – удивилась Оля раннему моему приходу.

– Нагулялся. Именно что нагулялся. На болоте, мы сначала по центру шли, там твердь есть, а потом левее, если представляешь, к лесу вышли.

– На болоте! Так туда никто, даже из местных не ходит. Нет там тверди, даже по краю не решаются опытные охотники ходить. Как вы только не утопли? Божечки мои – дети мои! Был один случай, я тебе расскажу.

– Про собаку? Слышал,

– Про собаку. Охотник утоп, собака до сих пор покоя не найдет.

– Ты не поверишь, конечно же. Я бы точно не поверил, расскажи мне кто такое, но я слышал, как она выла. В голосе её не было ничего злобливого, только грусть и тоска.

– У меня мурашки по коже от твоих рассказов Лучемир. Ты только больше по болоту не ходи, обещай мне.

– Ну, обещаю, а ты обещай, что сегодня компресс с настойкой применишь.

– У тебя просто дар убеждения мой мальчик. Есть хочешь.

– Очень.

– Что же тебя любовь не кормит? – повеселела она и пошла, разогревать мой ужин.

– И кормит и греет. – сказал я, чтобы она меня не слышала.

На следующий день, я вознамерился не терять хватку и устроить полноценную мото-прогулку по всем окрестностям, до которых только смогу доехать. С полным дозаправленным баком, шипованными покрышками и просветом в двадцать сантиметров, возможности мои были неограниченными. Я выехал за деревню и рванул прямо через поле, по хорошо высохшей старой дороге в неизвестном направлении. После завершения горячих покатушек, я остановился у заброшенного домика. Поросшего до самых окон. Прошлогодней и сухой травой, вперемешку с колючками и молодыми деревцами терновника. В округе не было ничего примечательного, я выбрал его как ориентир, чтобы поискать вокруг молодое деревцо можжевельника.

Заглушил двигатель. Закрыл замок. Вынул и убрал ключ. Особенной жары заметно не было. Шлем снимать не стал, лишь откинул вверх забрало. Шлем у меня дорогой и очень удобный. Когда я в нём не сижу на мотоцикле, то чувствую себя астронавтом, на неизвестной далекой планете. Так и сейчас, представив себя покорителем новой планеты, я выдвинулся в поисках нужного мне артефакта. Артефакта долго нигде не попадалось, я снял шлем, чтобы отдохнула голова и шея. Оглянулся, никого. Зашел в лес, прошёлся немного и обнаружил себя в настоящей можжевеловой рощице. Помимо вековых корабельных сосен, всюду из земли проклёвывались молодые искомые деревца. Я выбрал самое красивое и стройное. Снял шлем. Обкопал деревце по кругу взятым для этого совком и как объясняла Яра, не стряхивая землю, засунул в полиэтиленовый мешок. Перевязал. Пошёл назад.