Текст книги "Импровизация в тональности форс-мажор (СИ)"
Автор книги: Сергей Плотников
Соавторы: Варвара Мадоши
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц)
Глава 3, в которой отношения автора и читателя грозят перейти на новый уровень
Дата неизвестна
Наталья – красивейшая планета. И здешние водопады стоят любых усилий. Какой нахрен Париж? Так себе городишко. Увидеть водопады Натальи и умереть – вот это я понимаю!
Впрочем, умирать не собираюсь. Собираюсь убивать. Возможно, даже устраивать массовые убийства.
Нет, я догадывался, что на Окраине, где влияние закона и права ничтожно, а слово крупных корпораций – закон, творятся отвратительные вещи, но это знание было где-то вдалеке от меня. Плюс к тому, я даже не подозревал о масштабах.
Что мне было известно о производстве двигательных и стандартных энергетических кристаллов? Да не больше чем любому школьнику: это магия высокого полета, которой нужно долго и специально учиться, а в производстве такие кристаллы настолько вредны, что, едва их изобрели, так тут же стали изготавливать как можно дальше от Земли. А что может быть дальше Окраины? Однако одно дело просто отвлеченно знать, что это «вредно», а другое – своими глазами видеть огромную проплешину черной сухой земли и умирающий лес по ее краям! И это, как мне сказали, случайный след: некалиброванный кристалл выпал из контейнера при перевозке, дежурному чародею пришлось быстренько его обезвреживать. Следы от плановых испытаний – это безжизненные пустоши от горизонта до горизонта, по которым носит пыль сильный, не сдерживаемый ничем ветер. Да, я слышал, что Толкин стоял у истоков создания двигательных кристаллов и именно с их испытательных площадок взял вдохновение для своего Мордора, но не очень-то в это верил. А зря.
Короче говоря, нынешняя Наталья – загаженная помойка.
На освоенной территории УЖЕ не найдешь светлячков, для того, чтобы их увидеть, необходимо отправляться в многодневный поход.
Не знаю, что теперь делать.
Самый простой выход: сказать «да что я могу?" – и махнуть рукой. Меня такой вариант не устраивает.
___________
К удивлению Сашки, в этот раз авральный старт с Порт-Суглата предложила Людоедка.
– Я уже закупила все основные припасы, можем поторопить поставщиков и улететь завтра-послезавтра, – сказала она. – А товара все равно никакого не берем. Так что…
"Ну надо же, – удивился Сашка, – видно, она сильнее беспокоится за Володьку, чем я думал!"
Его первым порывом было согласиться – по той же самой причине. Их товарищ попал в переплет, конечно, хотелось как можно быстрее начать выручать его. Да и о поисках Княгини Сашка не забывал… ну как, почти не забывал. Сложно с этакими-то приключениями ни на миг не выпустить одну проблему из поля зрения!
Однако, к своему собственному удивлению, он категорически и сразу отказался.
И только отказавшись, понял, почему. Подсознание, уже привыкшее к капитанской ответственности, опередило сознание, но рассудило совершенно верно.
– Во-первых, – возразил Сашка, – мы еще реализовали не все Ново-Оловатские ковры. Тащить их на Землю никакого смысла нет, там они будут стоить едва ли не дешевле, чем в порте покупки…
– Да, но… – начала Людоедка.
– Во-вторых, – продолжил Сашка, – неизвестно, что нас ждет на Роовли-Кообас, я не хочу, чтобы мы в спешке позабыли о чем-то важном. И чтобы экипаж весь этот длинный переход опять сидел на сухпайке, тоже не хочу.
– Этого не будет… – начала Людоедка.
– А кроме того, Эдмундсен еще не передал нам данные о кораблях, которые нас преследуют, хоть и обещал. Не мне вам объяснять, как это может быть важно! Ну и наконец, – закончил Сашка, – состояние Володьки не ухудшается. По моей просьбе Сандра проверяет его каждые несколько часов. Пока никаких изменений.
На самом деле Сашка не знал, насколько весом последний довод: они с Сандрой могли только догадываться, какие изменения происходят в организме человека под влиянием вселившегося спрута. То есть Сандра сказала, что ей удалось что-то то ли заметить, то ли почувствовать у Паштровича перед тем, как он погиб – какую-то особую связь с эфиром – и теперь она могла более-менее твердо судить, истончается эта связь в Володьке или укрепляется. Но, ясное дело, полной уверенности у нее не было.
Сам Володька говорил, что с кандалами на руках он мыслит ясно и никаких убийственных порывов у него нет. По его словам, ментальный напор спрута возрастал приступами, но ему вполне можно было сопротивляться, а в периоды затишья Володька и вовсе чувствовал себя полностью собой. Однако Сашка отдавал себе отчет, что полной веры человеку, попавшему под влияние спрута, быть не может.
Эх, будь Сашка полноценным вампиром, прочел бы его поверхностные мысли… Хотя вот сотник Эдмундсен читал у своих подчиненных – и ничего у Паштровича не обнаружил. Возможно, спруты маскируются куда лучше, чем они все думают.
– Вы точно не знаете, насколько можно доверять этим осмотрам… или словам самого Владимира, – ответила Людоедка, эхом к Сашкиным мыслям.
– Придется положиться на наш здравый смысл и друг на друга, – жестко ответил Сашка. – До отлета в любом случае осталось всего пять дней. С учетом того, что нам нужно еще покинуть акваторию, мы можем ускориться… ну да, дня на два. Не считаю это целесообразным.
– Как скажете, капитан, – ответила Людоедка максимально нейтральным тоном.
Тут Сашка сделал такое, чего сам от себя не ожидал. Он положил руку на плечо Людоедке, нагнулся, заглянул ей в глаза и мягко спросил:
– Людмила Иосифовна, в чем дело? Почему вы вдруг так стали спешить? Ведь не только из-за Володьки?
Он ожидал, что она сбросит его руку и саркастически усмехнется. Или разразится холодной отповедью. Но Людоедка неожиданно обмякла – он почувствовал ладонью, как расслабились ее мышцы.
– Не только, – неохотно сказала она.
– Из-за Марины Федоровны? – попытался угадать Сашка.
– Да, – Людоедка неохотно кивнула. Поколебавшись, добавила: – Вряд ли она нарочно скрыла от меня, что спруты могут вселяться в людей. Скорее всего, и сама не знала. Значит, Князь ей не сказал. Уж не знаю, почему, с него бы сталось просто забыть… – она неодобрительно покачала головой. – Или решить, что этот секрет вообще никто не должен знать, кроме него.
– А если и сам Князь не знал про это? – спросил Сашка.
– Крайне маловероятно… И вот теперь я думаю – а сколько еще таких секретов у него приготовлено? Если Марина попытается вскрыть один из тайников на Роовли-Кообас… а вдруг там ловушка?
Сашка глубоко вздохнул. Такая постановка вопроса в голову ему не приходила.
– Ну, то что я сказал вам, остается в силе, – сказал он. – Будем полагаться на свой здравый смысл и друг на друга. Ничего другого у нас все равно нет.
***
Еще за дверью кают-компании Бэла услышала звон, шелест, стук и неразборчивые ругательства. Ее аналитические способности без труда позволили интерпретировать услышанное: Володька пытался рисовать, кандалы ему мешали, он то и дело сбрасывал со стола то листы, то карандаши, и ужасно злился по этому поводу.
«Ну что ж, – подумала Бэла, – по крайней мере, от ржавчины Сандра их отчистила надежно, теперь хотя бы черновики не пачкают…»
И правда: войдя в кают-компанию, она увидела, как Володька, душераздирающе вздыхая и ероша волосы скованными руками, марает листы отличными карандашами, купленными еще на Жасмине.
– Не могу так! – воскликнул он раздраженно, увидев Бэлу. – Совсем не могу! Даже карандаш все время мажет, не говоря уже о том, что карандаш – это не то!
– Попробуй телекинезом, – без всякого сочувствия проговорила Бэла, сгружая на край стола тяжелую стопку. – Вы, менши, это можете.
– Только не я! Ловкости не хватает. Слышал я байки о безруких художниках, которые умудряются рисовать телекинезом, но мне этому придется месяц учиться. Ого, что это у тебя?
Он только сейчас заметил обернутую бумагой посылку, которую Бэла сгрузила на стол.
– Забрала в твоем родовом особняке вместе с прочей корреспонденцией, – ответила она. – Между прочим, очень тяжело было переть.
– Ты же оборотень, так я и поверил, что тяжело… Что там? Я ничего не заказывал!
– Судя по ощущению и запаху, тонкие, недавно отпечатанные книжки с цветными иллюстрациями, – пожала плечами Бэла. – Видимо, авторские экземпляры того томика, который они хотели выпустить отдельно… А это, – она достала из сумки через плечо свернутые в трубку журналы, – "Галактика в картинках», первые номера с новыми главами. И… – напоследок на стол плюхнулось несколько конвертов. – Письма от поклонников. Редакция переадресовала, прикинь. Всего пять штук, но лиха беда начало.
– Письма от поклонников?! – у Володьки глаза полезли на лоб.
– Скорее, от поклонниц, – фыркнула Бэла. – Три из пяти надушены, в четвертом засушенный цветок, в пятом – очень толстое письмо. Статистически, скорее всего, женщины.
– М-да… – пробормотал Володька.
Бэле было видно, что он хочет и не может сделать вид, что письма и авторские экземпляры его не интересуют.
– Слушай… – сказал он, помявшись, – а ты не могла бы… прочитать их за меня?
– Что?! – поразилась Бэла. – Это же твои письма! Люди их тебе писали!
– А вдруг там какие-то гадости? Или глупости? – в отчаянии воскликнул Крестоносец. – Вдруг они ничего не поняли из того, что я пытался в героя заложить? Или им понравились первые выпуски, но не понравилось, что потом?! Я же не смогу тогда писать дальше!
«Ну ни хрена себе он не уверен в себе!" – подумала Бэла.
Впрочем, чуть подумав, она поняла, что совсем не удивлена. Любой, кто сходился с Володькой чуть ближе, узнавал, что он, скажем так, весьма далек от зазнайства, несмотря на внешнее высокомерие и нелюдимость.
– И ты хочешь, чтобы я поработала цензурой? – спросила Бэла. – Думаешь, смогу? Может, лучше Катерину попросишь?
– Она считает, что я сам должен заниматься литературными вопросами, – поморщился Володька. – И знаю я ее, она будет издеваться над авторами писем… мне будет неловко. А ты – не станешь.
Бэла подумала и согласилась, что да, Катерина бы издевалась. И Сандра, если уж на то пошло. Хотя Сандра бы с самого начала отказалась наотрез, заявив, что слишком скучно читать чью-то неразборчивую писанину.
– Короче, прочти их, пожалуйста… и в общем виде изложи, о чем они, – попросил Володька. – Только если там что-то неприятное, не рассказывай! – добавил он торопливо.
Его срывающийся голос звучал так жалобно, что смягчил бы и куда более черствое сердце, чем у Белки.
Вздохнув, та вскрыла первый конверт – что любопытно, на светло-сиреневой бумаге.
Пока она читала его, Володька делал вид, что пытается рисовать, однако его усилия даже мадам Романова подняла бы насмех – а она всегда говорила, "у нас тут не театр, девочки, мы рассказываем истории, а не изображаем пантомиму!"
Закончив письмо – оно было довольно коротким – Бэла не поверила своим глазам, поэтому перечитала еще раз. Хмыкнула и отложила его в сторону. Потом вскрыла второе, пробежала глазами – и не поверила себе опять. Вскрыла третье… М-да, на редкость интересная тенденция!
– Ну, что там? – Володька подался вперед, забыв о своей просьбе отцензурить содержимое. Его кандалы нервно звякнули.
– Хм… – Бэла подняла на него глаза. – Этого нового персонажа, Кроу Блэка, который все время сидит в углу и все саркастически комментирует, ты ведь с себя рисовал?
– Ну… предположим, – неохотно подтвердил Володька.
– Эти три дамы тоже так думают и хотят от него детей, – сообщила Бэла. – То есть, получается, от тебя.
– Что?!
– Нет, ну эта, – она подняла первое письмо, – хочет за него замуж и "большую семью», но ей всего четырнадцать, так что она слезно просит дождаться. Про «слезно» я не шучу, тут нарисованы слезящиеся глаза на полях. Эта мечтает «составить его счастье, заботится о нем и растить его детей», так и написала. Но только «когда достигнет совершеннолетия», хотя не уточнила, через сколько лет это будет. А третья прямо говорит, что родила бы от него ребенка, потому что такой генофонд не должен пропадать зря! Очень надеюсь, что хотя бы ей уже есть семнадцать лет… или во сколько тут совершеннолетие на Порт-Суглате?
Володька потрясенно моргал, было видно, что дар речи его покинул.
– Вот так и приходит истинная слава, – фыркнула Белка. – Погоди, пока они узнают, что ты одержим эфирной сущностью – организуют очередь в гарем!
– Ты спятила?! – дар речи все-таки прорезался.
– Ничуть, – Бэла пожала плечами. – Ты теперь романтический персонаж, смирись.
Глава 4, в которой герои мучаются заразной болезнью, поражающей мозг
Дата неизвестна
Вернулся из пятидневного похода. Видел светлячков. Правда, пришлось долго лежать в засаде на берегу озера. Терпел сырость и острые камни. Нужно было не потревожить светлячков, они умнее, чем земные насекомые, и начали бояться людей.
Впрочем, оно того стоило. Невероятное зрелище! Светлячки Натальи не желтые, как их земные собратья: они вспыхивают алыми, фиолетовыми, зелеными и синими искрами разного размера, самые большие – почти с куриное яйцо. В ночной темноте кажется, что звездное небо спустилось на землю.
Увы, страх человечества у этих созданий абсолютно обоснован: от проводников я узнал, что этот озерный край готовят под новый полигон. Естественные озера, видите ли, очень удобно использовать для охлаждения кристаллов! И куда дешевле, чем выкапывать искусственные водоемы с другой стороны от поселения.
Я уже говорил, что мне хочется убивать?
___
Производство и калибровка кристаллов на Наталье – процесс не полного цикла. Основное сырье добывают на Эжени, присадки довозят со всей Окраины, а калибровочные печати – вообще с Земли.
Это, теоретически, открывает простор для саботажа.
Если бы кто-то – теоретически – нарушил этот сложносочиненный процесс – качественно нарушил, без возможности быстрого восстановления – чтобы у планеты появился хотя бы год передышки, это могло бы спасти некоторые эндемики от полного вымирания. Например, светлячки, если верить Аттенборо-младшему, проходят два цикла размножения за лето. Значит, отсрочка если и не восстановит их популяцию, то хотя бы отодвинет ее от края исчезновения.
Итак, где именно в цепочке – теоретически – действия одного человека могли бы нанести наибольший вред, при условии, что этот человек обладает примерно моими возможностями?
____
Сашка не сказал бы, что в этот раз предстартовая подготовка и сам старт дались ему легче.
Казалось бы, уже в третий раз, пора привыкнуть – но снова обнаружились уникальные обстоятельства, которые не давали расслабиться и сконцентрироваться только на старте!
В этот раз виной были данные сотника Эдмундсена, который зашел на «Блик» лично и передал информацию о маршрутах всех заходивших в порт кораблей, как и было обещано.
– Не знаю, зачем они вам нужны, капитан Белобрысов, – сказал он, – и как это связано с тем фактом, что ваш экипаж преследует эфирная тварь, но желаю вам удачи.
Сашка искренне его поблагодарил.
– Не за что, – ответил Эдмундсен, – я не только не смог предотвратить нападение этого чудовища на ваш экипаж, но даже и с вашей помощью поймать его не сумел.
– Ведь убийств больше не было? – спросил Сашка.
– Не было. Но тварь могла затаиться…
– Когда я с ней дрался, то почувствовал такую сильную ненависть, что, мне кажется, затаиться она физически бы не смогла, – покачал Сашка головой. – Скорее, не смогла найти, в кого вселиться и издохла. Или вы ранили ее холодным железом.
Сотник смерил Сашку внимательным взглядом.
– Вы не все говорите мне, – проницательно заметил он. – Вы что-то знаете.
– Даю вам слово, – Сашка решил сделать уклон в старомодную этику, – что не знаю ничего, что могло бы повредить Порт-Суглату!
Эдмундсен чуть улыбнулся.
– Возможно, вы так думаете, молодой человек. Но мне было бы спокойнее, если бы вы позволили мне судить самому. У меня, знаете ли, несколько больше опыта.
– Да я все и рассказал! – воскликнул Сашка, делая как можно более честные и глупые глаза. – Ну, просто… тут выяснилось кое-что про эксперименты на «Присцилле». Но это не моя тайна!
– Допустим, – сотник довольно долго смотрел на него, но, вроде бы, поверил в Сашкину искренность.
Хотя бы дальше расспрашивать не стал, и Сашка вздохнул с облегчением. Местная стража запросто могла помешать отлету «Блика». На их месте Сашка бы, пожалуй, задержал почтовик – просто на всякий случай. Однако, как объяснила ему Людоедка, на Порт-Суглате очень строго соблюдались правила относительно допустимых полномочий стражи. Даже будь "Блик» приписан именно к этому порту, стражники и то не могли бы приказывать экипажу и грозить санкциями – только рекомендовать. А поскольку Сашка и компания являлись гражданами другого государства, то, покуда их соучастие в каком-либо преступлении не было доказано, стража не имела права ни ограничивать их в передвижении, ни принуждать к откровенности.
Другим фактором, осложнявшим Сашкину жизнь, стал Володька Крестоносец. Тот так и не смог свыкнуться с кандалами и накануне старта пришел к Сашке с заявлением, что придумал, на каких условиях их можно снять.
– Вот, – Володька показал Сашке печать, нарисованную в блокноте куда менее аккуратно, чем обычно. То есть – как будто рисовал обычный человек, а не Крестоносец, у которого в пальцы, как иногда казалось Сашке, были встроены циркули. – Эта штука, по идее, должна сдержать демона… в смысле, спрута. Если нарисовать ее на стенах моей каюты, я смогу ходить без кандалов. Ну и вообще… если в рубке нарисовать, то смогу, наверное, даже обязанности штурмана исполнять.
– Классно придумано, – сказал Сашка без улыбки. – А вместе с тобой корабль будет пилотировать спрут?
Володька напрягся.
– Я же говорю – я его контролирую в кандалах и буду контролировать с печатью!
– Допустим. А ты уверен, что он щупальце к печати не приложил? Как-нибудь исподтишка?
– Если сомневаешься, дай Сандре на проверку! – взъерошился Володька. – Она тоже неплохо разбирается в графической магии!
Сашка подавил вздох.
До того, как Володька нанялся на корабль, он думал, что Сандра понимает более чем «немножко». Честно говоря, он думал, что Сандра в этом прекрасно разбирается: во-первых, это необходимый навык для кормчего, во-вторых, она еще и под руководством Княгини разучила кое-что новенькое – маскировочными заклятиями, которые так пригодились им на Мирабилис, дело не ограничилось.
Однако до Володькиной одержимости рунами и печатями ей было далеко.
– В графической магии много кто разбирается, – сказал он. – Я, например. Чуть-чуть. И Бэла – тоже чуть-чуть. И Катерина, она много где понахватала по верхушкам. Я с ними уже об этом говорил. Но даже если мы все объединим наши познания, все равно ты будешь на голову выше. И потом, все упирается в то, что мы толком ничего не знаем об этом демоне… тьфу, спруте.
У Володьки на лице появилось ошарашенное выражение.
– Уже говорил?
– Ага, – кивнул Сашка. – Мне тоже пришло в голову, что ты попытаешься избавиться от железок, придумав какую-нибудь специализированную печать. И мы совещались, сможем ли мы все вместе проверить, нет ли в этой печати подвоха.
– У меня за спиной? – нахмурился Володька.
– А как ты хотел, друг? – Сашка воспользовался методикой, так хорошо зарекомендовавшей себя с Людоедкой: положил руку ему на плечо. – Ты теперь – уязвимая сторона, нам нужно не допустить кровавой бани на борту!
Володька сердито стряхнул его руку. Кандалы зазвенели.
– Ладно, – буркнул он. – Я так и понял. Ходить мне в железе до самой Рохли-Колбасы.
Сказал он это название так буднично, что Сашке было даже не смешно.
– Отлет послезавтра, – сказал Сашка. – Завтра на борт поднимется кузнец-лишенец, Людоедка с трудом такого нашла и договорилась на срочный заказ. Он подгонит тебе железные наручи на руки и утяжелители на ноги, а также сделает цепь на шею. Неудобно, но не так, как с кандалами. Заодно мышцы подкачаешь.
Володька, кажется, растерялся и открывал и закрывал рот, как рыба. То ли Сашкин подход его удивил, то ли сам факт, что о нем заранее побеспокоились.
– С-спасибо, – наконец нашелся он.
– Не за что, – ответил Сашка. – Мы твои друзья, в конце концов.
«А еще я твой капитан, и мне совершенно не нужен член экипажа с нервным срывом… а вот запасной штурман на крайний случай очень даже нужен – в рабочем состоянии… Хотя ко взлету и посадке я тебя, конечно, не допущу».
Но последнюю мысль Сашка озвучивать не стал.
За всеми этими хлопотами, разумеется, сам взлет прошел почти так же тяжело, как предыдущий. Разве что без аврала.
Когда Сашка упал на кровать в своей каюте после старта, ему неожиданно приснилась Княгиня.
Он проснулся с такой тоской на сердце, словно узнал, что она умерла. Минуты две таращился в темноту, прислушиваясь к ровному гудению кристаллов и поскрипыванию деревянного корпуса «Блика». Потом перевернулся на другой бок и снова провалился в сон.
***
Взлет с Порт-Суглата дался Сашке непросто – это видели все. Как только бригантина удалилась от планеты на приличное расстояние в эфире, он упал на кровать в своей каюте и проспал трое суток. Только поесть в кают-компанию выползал.
Сутки – ладно, было такое и раньше. Двое… ну, Сандра готова была поверить, что и такое возможно. Но трое?
Причем даже на четвертые и пятые сутки, когда Сашка таки начал стоять вахты, он все равно выглядел не очень. Общался с Сандрой и Бэлой подчеркнуто ласково, с Людоедкой и Катериной – уважительно, с Володькой дружелюбно-сердечно, но это все выглядело как хорошо отрепетированная маска. По крайней мере, для Сандры.
Люди, знавшие Сашку поверхностно, вообще не поверили бы, что этот жизнерадостный обалдуй способен носить маски.
Люди, знавшие его близко – правда, таких было немного, Сандра поручилась бы только за себя и Галину Васильевну, Сашкину «тетю Галю» – понимали, что «жизнерадостный обалдуй» – это во многом маска и есть.
И сейчас через эту маску просвечивали тревога, усталость, а может быть, и начало депрессии.
Причины были Сандре понятны насквозь: Сашка полностью выложился, выжался, показал себя настоящим капитаном. Ему это было трудно: кто-кто, а Сашка не привык брать на себя ответственность. И теперь наступил откат.
Кроме того, он всерьез беспокоился о Княгине.
Сандре тоже нелегко пришлось на Порт-Суглате. Но ей очень помогла Бэла (не столько своими действиями, сколько сопереживанием), и вообще, как только они оставили эту долбаную лицемерную планетку за кормой, Сандрино настроение начало выправляться не то что с каждым днем – с каждым часом.
А вот Сашке помочь было некому. Кроме нее.
Увы, Сандра не очень-то умела утешать и развлекать. Пару раз она попыталась раскачать Сашку на совместные репетиции, но он отказывался.
Однажды она застала его сидящим в кают-компании с Абордажем на коленях. Кот мирно спал, а Сашка листал томик Володькиного комикса, пристроив его прямо на черную пушистую спину. Это само по себе говорило о многом – Сашка терпеть не мог истории про Белобрысого. По вполне понятным причинам.
Сандра плюхнулась рядом с ним на диван. Поглядела, как он лениво перелистывает страницы. Потом сказала:
– Знаешь что? А ты не пробовал писать музыку?
– Музыку? – Сашка резко закрыл томик, от чего Абордаж вздрогнул и проснулся. Оба, и кот, и человек, поглядели на Сандру как на сумасшедшую. – Мне? Не-не, это ты пробовала, а я-то…
– Да ладно, некоторые вон умудряются сочинять, даже нотной грамоты не зная! – Сандра решительно отмела его неубедительные возражения. – У тебя наверняка получится…
Абордаж испытывающе посмотрел на нее, как бы пытаясь понять, зачем она несет такую чушь, затем широко зевнул и снова прикрыл глаза, устраиваясь на Сашкиных коленях поудобнее.
– Не сказать, что я ее очень знаю… – пробормотал Сашка, для которого до сих пор проблемой было прочесть нотную запись с листа.
– Ну все равно у тебя здесь уже преимущество.
– Да я и стихов даже в школе не писал!
В этот момент Сашка меньше всего походил на утомленного ответственностью капитана Белобрысова и больше всего – на растерянного подростка. Словно лет пятнадцать скинул.
Вот и ладушки. Его капитанская ипостась Сандре нравилась больше, но носить ее, не снимая – это же рехнуться можно.
– Неправда, я помню твои опусы, – она двинула его локтем в бок.
– Это не стихи, это хрень какая-то! – да какой там подросток, тон как от десятилетки.
– Златовласка, такая самокритичность тебе не свойственна, – на радостях Сандра даже воспользовалась Сашкиным детским прозвищем, которое вспоминала в последнее время все реже и реже. – Говорю, тебе нужно какое-то хобби, чтобы стресс сливать.
– А того, что мы играем вместе, уже мало?
– Видимо, тебе мало.
– Глупости! Мне и так спать почти некогда…
– Может, в порту, но точно не тогда, когда мы идем в стриме на кристаллах.
Перепалка продолжалась еще несколько минут. Естественно, ничем конструктивным не кончилась, но Сандра была уверена: теперь Сашка не сможет избавиться от зароненной ею навязчивой идеи.
Сочинительство – это опасная психическая болезнь. Или паразит, пожирающий такой ресурс головного мозга, как «внимание», тут достаточно на Крестоносца посмотреть, чтобы в этом убедиться! Казалось бы, парень заражен иномирной сущностью, какое уж тут творчество – нет, марает листы, как заведенный, отвлекаясь только на еду и кухонные вахты, благо, от регулярных Сашка его освободил. И, кажется, только счастливее от этого.
Вот и Сашка обо всем забудет, если увлечется. А он увлечется как миленький. Песни писать трудно, Сандре ли не знать!
***
В нарушение привитых на флоте привычек, Сашка лежал на кровати прямо днем по корабельному времени – и не спал. Просто валял дурака. Ему предстояло стоять (то есть сидеть) ночную вахту, а потому следовало выспаться. Вот только заснуть никак не выходило.
Правда, ночная вахта обещала быть легкой: они двигались по более-менее спокойному Тринадцатому Фиолетовому стриму, переход в более бурный и узкий Стрим Эркхарт предстоял только через три дня. Поэтому Сашка не мог заставить себя с полной самоотдачей использовать известные ему техники засыпания – или вовсе прочитать какое-нибудь заклинание. Да, себя заклинать труднее, но Сашка научился усыплению еще в школе.
Не мог, потому что Санькино предложение занозой сидело в мыслях.
Написать песню… свою собственную песню.
Он сто лет не сочинял стихов, тяжело будет раскачать себя… Мелодия, наверное, придет легче: просто начать напевать стихи, она и сложится. Правда, Сандра как-то объясняла ему, что хорошую музыку так не напишешь, получится простенькая поделка на трех аккордах. Сашка забыл уже, почему. Но не с его музыкальным уровнем претендовать на шедевр.
Главное, написать что-то свое…
Сашка сам не мог понять, почему эта идея так его взволновала. Проблем ему мало, что ли?
Да к тому же – о чем писать?
О чем люди пишут вообще?
Сашка вспомнил такое выражение: «писать кровью сердца». Значит, люди пишут о том, о чем у них болит душа. Что само рвется наружу. По крайней мере, если они хотят именно выговориться, а не просто покрасоваться, интересно сложив слова и ноты.
А о чем сердце болит у Сашки?
О корабле – пусть даже корабль не совсем его, но Сашка его капитан. О девчонках. О Катерине (Сашка мысленно усмехнулся, что не включил ее в «девчонки» отчего-то – все-таки есть между ними водораздел, который никак не получается преодолеть, несмотря на все совместные передряги). О Володьке Крестоносце – причем, к Сашкиному удивлению, это беспокойство стало не просто «должностным», а таким… душевным, как будто Володька ему давний хороший друг или даже родственник. Не брат, конечно, до этого еще далеко (хотя у Сашки никогда не было родного брата,он судил по Саньке), но, скажем, кузен или племянник. Даже о Людоедке, хотя уж вот кто, казалось бы, может сам о себе позаботиться! Но это только кажется, ей тоже нужна поддержка…
Однако все это никак не тянуло на сердечную боль.
Сердечная боль носила другое имя.
Лежа на кровати Княгини в каюте, которая принадлежала ей, Сашка думал о том, что найдут они ее или не найдут – у них двоих ничего не получится. Не потому даже, что она старше или вампирша (считается, что союзы меншей и вампиров бывают крепкими, только если менш – женщина, а вампир – мужчина, не наоборот). Нет, просто Княгиня не доверяет ему. Даже и не подумала посвятить в свой план, попросить помощи… или подумала, черт ее знает, но все равно не посвятила.
Иногда люди поступают так, когда хотят защитить возлюбленного от какой-то опасности. Может быть, Княгиня промолчала и исчезла именно по этой причине.
Если так – достаточно ли ее добрых намерений, чтобы восстановить хрупкую связь между ними, не имеющую ничего общего с магией крови? Захочет ли Княгиня ее восстанавливать?
А захочет ли сам Сашка?
Почему он даже в мыслях называет ее «Княгиня», а не как-то иначе?
– Марина… – проговорил Сашка, глядя в потолок.
Имя показалось чужим на языке.
***
Полет до Роовли-Кообас проходил примерно так же, как отрезок пути до Порт-Суглата – в тренировках и нервном напряжении. По крайней мере, Сандре и того, и другого хватало.
Она занималась кристаллами (в одиночку, потому что мысль нанять ей помощника была за всеми треволнениями благополучно забыта), училась драться в освобожденном трюме, дежурила по камбузу и в редкое свободное время музицировала – в основном, с Белкой и Катериной, потому что с Сашкой они как-то фатально не совпадали по времени.
Как ни странно, скрипка, гитара и барабан звучали вместе более-менее гармонично, хотя им очень не хватало флейты или хотя бы губной гармошки Людоедки. Но та и раньше участвовала в репетициях редко, а теперь почти совсем перестала. Хотя послушать приходила.
Иногда присоединялся Крестоносец, однако его гармошка звучала откровенно ученически, и это было все-таки не то.
Но Сашка, видно, решил, что свободного времени у Сандры все равно многовато. Потому что однажды заявился к ней в каюту в непривычно – ну, для нынешнего Сашки – хорошем настроении и приволок стопку книг, некоторых явно скопированных с каких-то фолиантов или переписанных от руки.
– Нашел тайник в капитанской каюте, – пояснил он, сгружая стопку на пол перед Сандриной кроватью.
Сандра как раз протирала скрипку, сидя на койке. Она отложила ватную палочку, которой чистила завитки деки от канифоли, и поглядела на Сашку в тревоге.
– Отлично, нашел, а я-то причем?
– Я написал песню, как ты просила…
– Ничего я не просила! Но рада за тебя.
– Так что теперь ты мне должна. И долг возвращаться будешь работой!
– С чего бы?!
– Продолжай тренироваться в пустотной магии, – Сашка проигнорировал ее возмущение. – Я пролистал эти книги – тут всякие старые фолианты и копии методичек Гильдии, уж не знаю, где Княгиня их раздобыла. Но припасла явно для тебя. Так что давай восстановим справедливость.
Сандра уставилась на книги.
С одной стороны, в ней тут же всколыхнулось старое любопытство, которое когда-то заставляло ее всеми правдами и неправдами доставать пропуска в частные библиотеки, расшифровывать смутные подсказки в древних манускриптах и все такое – со школы этим увлекалась.
