Текст книги "Никаких приключений! (СИ)"

Автор книги: Сергей Плотников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Annotation

РАССКАЗ ЗАКОНЧЕН Объем текста 1,8 а.л. Аннотация: Однажды Питер Ричардсон решил: с него хватит! Прощай опостылевшая стойка в торговом зале и здравствуй Фронтир – где правят бал крепкая рука, надежный ствол и деловая хватка, а не папочкины связи и банковские кредиты. Лучшее место для настоящих мужчин и настоящих приключений! Одна проблема – рейсовые суда туда не ходят. Но ведь ничего не мешает поймать попутку?

Плотников Сергей Александрович

Никаких приключений.

Плотников Сергей Александрович

Никаких приключений!

Никаких приключений.

1.

Питер Ричардсон наткнулся на русского в «зале ожидания» пограничной космической станции «Кордон-65». Точнее, на базе пограничников не было, разумеется, никакого зала ожидания – просто местные хохмачи так обозвали транзитную зону между грузовыми шлюзами и складской зоной. На любой другой станции это одно из самых оживлённых мест – днём и ночью снуют автоматические погрузчики, тянущие контейнеры, катится, шагает и левитирует разнообразная техника, и всем этим упорядоченным хаосом заправляет мощный логистический искин. Людям же в транзитной зоне не место – один праздношатающийся индивид может сорвать расписание погрузки-разгрузки десятка бортов разом, а это такие финансовые потери, что потом за пятьдесят лет не расплатишься! Однако одно дело – цивилизованные места, а другое – Фронтир.

О, Фронтир! Если верить Новому Голливуду – волшебное место, где ждут приключения и чудеса. В реальности же картина... скажем так, немного иная. Первое, что бросилось в глаза Ричардсону – кучи хлама, тут и там собранные в небрежные подобия неких островов на полу транзитной зоны. Разбитые ящики, мятые контейнеры всех мастей – частью совершенно варварски вскрытые – какие-то запчасти силовых механизмов, обрывки термоизоляции и другой, уже не опознаваемый мусор. Между «островами» пролегали накатанные «дорожки» для погрузчиков, а вот самих механизмов было что-то не видать. С другой стороны – и не удивительно: нет кораблей – нет и грузов. Над всей пятёркой шлюзовых ворот горели красные огни: пусто. Зато в «зале ожидания» нашёлся вышеупомянутый русский.

До сего дня Питер был почему-то стопроцентно уверен, что опознает имперца где угодно. Хоть в сауне – по имплозивным изображениям двуглавых орлов, звёзд и куполов. Или, например, в русском ресторане в Маленьком Манхэттене все официанты мало того, что носили штаны с лампасами – так ещё и про шапки-ушанки с кокардами не забывали. В Империи царили неоварварские порядки – обязательная военная служба просто не могла не оставить свой след в психике, и ношение элементов военной формы в этом смысле было не самой плохой компенсацией психологической травмы. Ну а гордиться символами своего государства и носить их при себе или на себе – это вообще нормально. Многие вон корпоративную символику даже в сауне не снимают – правила есть правила, психоаналитики не даром свой хлеб едят...

Так вот, подданного Российской Империи в случайном спутнике Ричардсон опознал только после того, как тот поздоровался, да и то лишь по визуальной подсказке импланта «переведено с русского». Откровенно говоря, в другом месте с таким незнакомцем Пит вообще не заговорил бы – скорее всего, даже бы не заметил. Самая обычная постная и скучная физиономия – таких в толпе двенадцать на дюжину. Круглые очки-вычислитель на носу, постоянно отрешённый взгляд, зрачки то и дело двигаются, перелистывая и правя невидимые посторонним документы. Бухгалтер, банковский клерк или ещё хуже – аудитор-ревизор какой-нибудь. Наверное, такие унылые личности существуют во всех народах мира. Ричардсон даже на пробу представил себе узкоглазого, снулого на лицо японца – в других очках, зато в таком же аккуратном и совершенно стандартном костюме-тройке. Ч-чёрт, и впрямь словно брат-близнец вышел!

– Эй, приятель, тоже попутку во Фронтир ждёшь? Меня кстати Питером зовут, если что, – не нашел ничего лучше, чем вот так привлечь внимание соседа по транзитной зоне Пит.

– На борт сто двенадцать – три, – поднял голову собеседник, отрываясь от электронных бумажек. – Антон.

– Одиннадцать – двадцать три? "Svetly Put"? Ну и название – язык сломаешь. Индусы, что ли? Оп! Это ж мой рейс. Так мы, получается, попутчики, – обрадовался Ричардсон – и только тут заметил надпись автопереводчика. – Русский?

– Русский, – тяжело вздохнул клерк, – сразу скажу, мы не носим ушанки в помещениях. Только на улице, и только когда холодно. И на балалайке играть не умею.

* * *

Разумеется, Питер не был идиотом, и отдавал себе отчёт, что обычные имперцы, скажем так, несколько отличаются от киношного образа. Как японцы не ходят везде в кимоно с мечами-катанами, а индусы – в сари и с пятном во лбу. В чём можно было запросто убедиться: оформил гостевую визу – и dobro pozhalovat. Никаких препятствий – как и для подданных Императора при въезде на территорию Альянса. Вот только зачем? Если для живущих на Земле в пределах планеты такая трата времени и денег ещё имела какой-то смысл, то за её пределами он терялся целиком. Все достопримечательности любой планеты вполне можно было рассмотреть во время виртуального тура с эффектом присутствия. Причём в той последовательности и прерываясь столько раз, в какой и сколько захочется. Опять же, так несравнимо дешевле и не придётся терпеть неудобства при перелётах...

После того, как Человечество получило в свои руки технологии сверхсветовых перемещений, былое соперничество за ресурсы и территорию полностью потеряло смысл. С каждым световым годом в любую сторону от Солнечной системы число звёзд растёт пропорционально кубу расстояния. Среди сотен тысяч светил десятки тысяч имеют планеты, а тысячи – планеты в «зелёной» зоне, где возможна жизнь. Сотни каменных шаров имеют приемлемую гравитацию, те или иные запасы жидкой воды и мощную магнитосферу – всё, что нужно для комфортного длительного проживания на поверхности: без куполов или закапывания в планетарный базальт. Пятьдесят лет – и модифицированные зелёные водоросли насыщают воздух кислородом, а моря – доступной для усвоения биомассой. Живи – не хочу! Было бы только кому.

Люди – вот главный ресурс любого государства, корпорации или колонии. Именно они определяют скорость межзвёздной экспансии вида homo sapiens. Роботы могут управлять космическими разведчиками, построить автономные заводы, управляемые искинами – но не смогут придать смысл своей работе. Государства и различные сообщества, в дозвёздный период вынужденные постоянно «толкаться боками» и делить ограниченные ресурсы, теперь получили практически безграничную свободу для роста и развития. А если не устраивают навязанные другими законы и порядки – всегда можно улететь во Фронтир.

* * *

– ...И вот я сказал себе: Пит, ты классный salesman, ты можешь впарить кому угодно что угодно, но взгляни правде в глаза – до следующей должности ты будешь пятьдесят лет толкать сраное пэ-о конченным дебилам, и не факт, что тебя не подсидят. И какого ж чёрта ты просиживаешь штаны в офисе с девяти до пяти, если прямо рядом, только руку протяни – шикарные возможности заработать по-настоящему? Даже Джеф, ботан и зануда Джеф, которого в колледже только ленивый не чморил, стал капитаном собственной грузовой развалюхи! Неужели молодчина и симпатяга Ричардсон устроится хуже? Да ни в жизнь! Но нет, я, конечно, не сорвался как шестнадцатилетка, я почитал и послушал умных людей, составил план, подкачался, подготовился – и вот я тут. Фронтир – это приключения, да? Но я скажу так – всё должно быть под контролем.

– Никогда не попадал в приключения, но, думаю – ты прав, Питер...

Чем дальше общался со случайным попутчиком Ричардсон, тем больше убеждался – или ему подсунули какого-то бракованного русского, или режиссёры окончательно перестали читать «Википедию» и теперь получают информацию об окружающем мире исключительно из видений, вызванных самой забористой наркотой из разрешённого списка. Скорее – последнее. Из Тони (имперец действительно оказался бухгалтером) рассказчик получился так себе, но зато фотки и короткие ролики из личного архива, продемонстрированные новым приятелем, говорили сами за себя. Городок среди полей и рукотворных перелесков – какой дебил придумал, что все русские поголовно живут в бункерах на военных базах, если можно жить по-человечески? Медленно ползущие, непривычные на вид, но влёт узнаваемые горбатые махины автоматизированных мобильных агрокомплексов вообще едва не заставили Пита прослезиться: давным-давно он не был у родителей дома.

– Так не бывает, чтобы в жизни – и без приключений, – попенял уже практически другу гражданин Альянса, разливая по одноразовым стаканчикам новую порцию «Джека Дэниэлса». Очередной миф оказался развеян – русские не носят всегда и везде с собой vodka, а только когда идут в гости. А вот у Ричардсона заветная фляжка как раз нашлась – сказалась упомянутая подготовка. Первый раз во Фронтир – серьёзный стресс, а алкоголь, если потреблять в меру – признанный всеми врачами и проверенный временем универсальный релаксант. А уж если потреблять не в одиночку... – У вас же это... otdat dolg Rodine. Оу, извини, если что. Травматические воспоминания, я всё понимаю...

– Чего? А, ты про службу в армии, – даже не сразу понял Антон, – да какие там приключения – считай, первый и второй курсы университета. Слушайся старшего по званию, делай всё по инструкции – и никаких проблем.

Разглядывая новую порцию фото– и видеоматериалов, Пит признал – действительно, ничего такого. Стандартные жилые блоки на одного, стандартная еда в столовках, интерактивные классы для обучения – в его колледже было то же самое. Разве что ролик, где русский командует пятёркой боевых штурмботов, выпадал из общего ряда – но, если руку на сердце положить, в любой интерактивной игре с эффектом присутствия всё то же самое можно делать, только выглядит куда круче. Опять же, в игре есть спецэффекты, а тут – скукота. Как погрузчиками на складе рулить.

– Ну а там тренировки всякие? Эти... как их там... марш-броски? – неопределённо повертел рукой Ричардсон. – Неужели обошлось без факапов?

– Если делать по инструкции всё – никаких проблем не возникает, – пожал плечами имперец.

– И что – ни одного долбодятла не нашлось? – не поверил альянсовец. – Так не бывает.

– За каждое нарушение штрафуют на часть зарплаты, а за неповиновение могут бесплатного обучения в ВУЗе лишить.

– Оу. Серьёзно там у вас, – сразу проникся глубиной возможных последствий Пит. Ясно, почему все там как по струнке ходят и наставления зубрят. Сам Ричардсон кредит за колледж выплатил только год назад – это как раз и была одна из причин податься во Фронтир. Конечно, ни один дурак не станет разрушать себе жизнь специально – если можно себе добровольное ярмо на шею не вешать! Имперцы, конечно, варвары – но кое-что в их стране притягательное есть. Социальные гарантированные бесплатные медицина и образование – за такую плюшку Ричардсон, пожалуй, сам был бы не прочь пару лет дышать через раз под окрики сержантов! Только хрена с два кто даст. Это тоталитарный диктатор может отбирать деньги у подданных и распределять по своему усмотрению, а в обществе свободы и демократии – сам крутись. Нет, государство, конечно, поможет – но не забесплатно.

Перед полётом Питер прошёл некоторые модификации организма – не слишком серьёзные (насколько денег хватило), но опьянеть после трех «напёрстков» виски ему уже не грозило. По слухам, у русских разные полезные импланты ставили всем, кто служил – но это спрашивать бывший менеджер, ныне будущий покоритель Фронтира, уже не стал. Вторжение в личное пространство и всё такое – а они всё ещё на территории Демократического Альянса. На самом задрипанном краю – но тем не менее. Подаст жалобу бухгалтер – и никаким спиртом в крови не отговоришься. Такие «белые воротнички» – самые опасные гадины, все законы знают, запись никогда не отключают, и злопамятные до жути. Хоть имперец и не выглядел подонком вроде упомянутого Джефа, по любому поводу «стучащего» в службу социального контроля – бережёного, как говорится, бог бережёт. Недаром ставшего капитаном ботана никто терпеть не мог. Сколько он одногруппникам крови попортил и денег вытянул, скотина... Потому Ричардсон решил сменить тему:

– Тони, друг, а мечта у тебя есть? Я вот лечу доказать себе, чего стою. Ну и заработать, конечно. А ты?

– А у меня – командировка, – в очередной раз вздохнул русский, и залпом, как воду, прикончил свою порцию "Дэниелса". – Мотаюсь туда-сюда с инспекциями, заодно местным помогаю свести дебет с кредитом. Людей не хватает, а постоянный бухгалтер на новой планете всем кажется лишней роскошью...

– Погоди, так ты не в первый раз во Фронтире? – наконец дошло до Пита. Что-то он такое читал про русскую программу колонизации – буквально пару строк в какой-то статье. Мол, неоправданные темпы, никому не нужный захват территорий и готовая развалиться под непомерными нагрузками экономика в руках диктатора-Императора...

– В вашем секторе – в первый, – мотнул головой клерк. Были у него импланты, или это всё хвалёная русская способность выпить ведро водки – но опьянел он вряд ли больше Ричардсона. Но снулую рыбу лицом больше не напоминал – уже приятно. – Для нас, имперцев, Фронтир – возможность раздвинуть границы. Ну, любые границы – не только территории, но и науки, жизни – всего. В космосе столько неизведанного – а остальное Человечество застряло практически рядом с колыбелью именно тогда, когда надо всё шире шагать вперёд...

– Получается, звёздная экспансия – это твоя мечта? – бывший менеджер так удивился неожиданно-пафосной речи, что невежливо перебил собеседника. – А чего тогда в бухгалтеры пошёл? Ой, извини – я опять влез в личное...

– Профильное тестирование показало, что я лучше всего смогу послужить Родине, получив эту профессию, – просто признался русский.

– Тирания, – понимающе покивал Ричардсон. Ну разумеется, мог бы и догадаться: если учат бесплатно – то не спрашивают. Всё как в корпорациях, если подумать. Только у корпов рулит совет директоров, а имперцы умудрились вручить всю полноту власти одному человеку.

– Да нет же, – впервые показал признаки лёгкого раздражения мужчина в очках, – был у меня выбор, был. Но я не эгоист – своё личное желание выше по-настоящему необходимого всем выставлять.

– И кем же ты хотел стать, Энтони, если не секрет? – примирительно поинтересовался Пит.

– Энтомологом, – внезапно смутившись, ответил собеседник.

– Энто... это что, тем, кто букашек изучает? Ну, сачок в руках, жуки и бабочки на булавках?

– Ну... да.

Тут Питер не выдержал и самым беспардонным образом заржал. Такое проявление чувств было, как минимум, неприличным и грозило неприятным штрафом – но сделать с собой Ричардсон ничего не мог. Бухгалтер, мечтающий стать энтомологом: рассказать кому – не поверят! Понятно, почему у этого Антона в жизни не было приключений – нет, ну надо же! Ох, не просто так русских называют "крэйзи" – а он ещё сомневался. Как там было, в "Красной жаре – 19": "umom Rossiyu ne ponyat"? Балалайки и ушанки, это так – внешние проявления. Уф, надо извиняться всё-таки – а то он прямо тут, на станции, в долговую кабалу по линии соцслужбы влезет...

2.

– А ну-ка, Гоша, сбацай-ка нам нашего русского борща, наваристого, настоящего. Такого, чтобы ложка стояла! А мы его со сметанкой, да под водочку...

– Оценка действия... нецелесообразный перевод продуктов. Целевой субъект не оценит, – робот, озвучив своё "мнение", не сделал даже попытки выполнить прямой приказ.

– Строгий он у нас, – как показалось Питеру, с затаённой гордостью шёпотом признался старпом, – а ещё экономный, аж жуть! Ну да ему положено – суперкарго, как-никак. Зато вы бы таки слышали, как он торгуется!

Ричардсон тихонько вздохнул. То ли хвалёный «Дэниэлс» оказался дешёвой синтетической подделкой, то ли на счёт эффективности медицинского импланта клиника приврала. А, может, просто не стоило в два рыла и на голодный желудок высасывать четвертьгаллонную фляжку крепкого виски. Впрочем, какая разница – главное, голова болела, не сильно, но противно – а во рту словно кошки нагадили. Отличное начало «большого пути к славе и богатству», Пит! С другой стороны – нужно же как-то было загладить своё не самое корректное поведение. Хотя Энтони и оказался нормальным мужиком – не стал стучать, но и просто наживать недоброжелателей на пустом месте – не дело. Вроде бы алкоголь сделал своё – на борт судна попутчики поднимались, улыбаясь до ушей и чуть ли не в обнимку. Теперь приходилось расплачиваться.

– ...ну Гошенька, ну миленький. Ну сделай, что тебе стоит? Сам знаешь, как Сергеич борщ любит.

– Капитан так же любит макароны по-флотски, татарский плов, пельмени и девятислойную кулебяку, – даже не делая попыток сдвинуться с места продолжала пререкаться машина, – и капитан не одобряет пьянство на борту.

Дроид, снабжённый видеосенсорами по всему корпусу, даже теоретически не мог буравить взглядом кого-то одного, но гражданину Альянса упорно казалось, что смотрит механизм исключительно на него.

– Гоша, блин! Сколько раз тебе повторять: пьянство – это когда без закуски! Ты как не русский, ей-богу...

Шесть часов назад случайные приятели поднялись на борт «Светлого Пути» – и прямо за дверью шлюза наткнулись на шасси русского штурмового дрона ГШ-149, словно сошедшее с армейской фотографии Антона. Оба путешественника обрадовались роботу как родному – разве что целоваться и обнимать не полезли, для этого литра пойла на двоих было всё-таки маловато. И, видно, изрядно озадачили своими действиями экипаж. Опять же, наверно, не стоило Питеру рассказывать, как он теперь уважает всё имперское и всех имперцев, несмотря на их варварство и добровольный отказ от демократических свобод. Вот даже чёрных потёртых металлокерамических – тоже уважает, ик. Сейчас же он уже практически не сомневался: чёртовы русские затаили и теперь над ним издеваются – в качестве своеобразной ответной любезности. Но так, слегка – и в целом беззлобно.

«Может, сказать этому Петровичу, что я давно раскусил этот нелепый фарс? С другой стороны, ещё обидится старпом и больше не придёт. Придётся ещё три дня или сидеть в каюте, или зевать в обществе... несостоявшегося энтомолога, хе,» – лениво думал Пит. – «Ладно, как говорят мои новые знакомые: „horoshego – ponemnozhku“. Намекну хозяевам судна, что пора бы сменить пластинку.»

– Эээ... Георгий, – запнувшись на «имени» дроида, подал голос Ричардсон, – я хочу вас заверить, что действительно... эээ, оценю вашу стряпню. Я пробовал красный русский суп в имперском ресторане в столице Нового Техаса – и он мне понравился.

ГШ-149 умолк на полуслове, потом молча оторвался от стены и с гулким топотом убыл через раскрывшийся люк. В помещении словно разом стало светлее и легче дышать – чёрная махина, до того припаркованная у свободной от мебели переборки, занимала чуть ли не шестую часть микроскопического салона пассажирской палубы.

– Вы Гоше определённо понравились, – проникновенно сообщил пассажиру помощник шкипера. – Кэп, когда из ВКФ увольнялся, с собой его забрал. Теперь Гоша своего рода на пенсии и капризничает, а Сергеич ему потакает, и никакого сладу с ним нет. Сослуживцы, как-никак. Но снабженец из него вышел просто загляденье, а уж готовит как!..

Питер вежливо улыбнулся – простреливающая голову боль наконец-то начала стихать. Да-да, мистер Petrovich, наивный сельский паренек Пит внемлет вашему представлению и рукоплещет. А то, что он, Ричардсон, долбанных пятнадцать лет продавал многоцелевое программное обеспечение для автономных независимых комплексов – это оставим за скобками. Бывший менеджер по продажам за это время программистом, разумеется, не стал – но вот на продвинутого администратора роботизированных систем вполне уже тянул. Недаром лично детально разбирал просьбы каждого клиента и каждый раз «лез под руку» ребятам из технического отдела, контролируя все настройки: подход себя оправдал.

"Всё-таки русские – двинутые на всю голову," – сам с собой рассуждал Пит, с умеренным интересом наблюдая за завязавшимся диалогом Петровича и Антона, – "но тут им меня развести не удастся – использовать списанного и разоружённого штурмбота вместо автоповара даже для них перебор. Вот с ролью официанта "Гоша", разумеется, справится – хотя видит бог, я бы на их месте приобрёл бы андроида с женским обликом. И глаз радует, и дополнительные функции... отнюдь не лишни. С другой стороны, может, гиноид у них тоже есть – для личного, так сказать, пользования, хе-хе. А вот использовать списанную военную железяку в качестве торгового агента – это реально хороший ход. Большинство моделей лёгкого ручного оружия этому ГШ-149 определённо, как слону дробина – немаловажный аргумент при совершении сделок во Фронтире. Всего-то и делов – повозиться с программой поведения нужно было. Сделать вид, что искин машины ведёт себя и типа самостоятельно принимает решения – и большинство дебилов при общении с ним тут же в штаны наложат от страха. Такие машины сразу уничтожаются от греха подальше – вот только попробуй уничтожь военного штурмбота, даже если он и без пушки. Ну и разумеется, клиенты всё сделают, чтобы замечательный и пуленепробиваемый "суперкарго" убрался, откуда пришёл, как можно скорее. Гениально и просто! Нужно взять на вооружение, да и со шкипером "Светлого пути" пообщаться – может, у этого Сергеича ещё какие замечательные бизнес-идеи есть?"

Головная боль окончательно прошла и настроение Питера постепенно добралось до отметки «замечательное». Всё-таки он порядочно рисковал, отправляясь на передний край человеческой экспансии в одиночку. Впрочем, риск отправляться группой был как бы не больше – затесавшийся в группу новичков-лопухов старожил Фронтира с лёгкостью мог опустошить карманы попутчиков, и хорошо, если только это. Законы за пределами границ Альянса вроде как есть – везде свои, но соблюдаются весьма прихотливо. Попадёшь не на тот борт – и никто не вспомнит, что был такой Питер Ричардсон, робототехник. Но сейчас бывший менеджер, похоже, вытащил счастливый билет. Да не один – целую пригоршню!

Да, после комфортабельного лайнера, доставившего новоявленного покорителя Фронтира на пограничную станцию Альянса, порядком устаревший грузовоз русских казался изнутри чуть ли не пещерой – но трое суток и потерпеть можно. Зато редко залетающие в «западный» сектор имперские экипажи славились тем, что если уж брались доставить груз или пассажира куда-то – обязательно доставляли. Всё равно другие суда дальше границы Альянса не ходили, если ты, конечно, не миллиардер с собственной яхтой, или там не сенатор, способный завернуть под свои прихоти пограничный корвет. Остальным предлагалось ловить попутку. А Пит вместе с транспортом, как видно, ухватил саму Удачу за хвост!

И ведь как здорово получилось: не планировал Ричардсон попойку, и изводить дорогое виски на случайного попутчика не планировал – само всё устроилось. Зато на борт «Пути» он поднялся не обычным пассажиром, а приятелем другого русского. Чёрта-с-два пошёл бы общаться с незнакомцем старпом – а так вот, сидит, болтает. А имплант в голове у Пита записывает беседу. Потом можно будет сопоставить незнакомые пока названия систем со звёздной картой и превратить скупые упоминания о новом запущенном производстве или, например, построенном детском саде в стратегическую бизнес-информацию. Если получится, конечно – у имперцев всё наперекосяк. Если у них в свободных колониях бухгалтеров не хватает, так может, кибертехников с избытком? Ничего, разберётся. Информация – всегда товар, а уж здесь-то и вовсе на вес золота. Недаром, ох недаром он себе аугментацией органы чувств дополнил – хоть и дорого это встало. Главное теперь – не спалиться на ерунде с непривычки, пусть его и дальше считают придурковатым гринго. Как говорили герои древних вестернов: умеешь считать до десяти – остановись на восьми...

...Наверное, не стоило хвалиться своей удачей – пусть даже и про себя. Ну или хотя бы поплевать через левое плечо стоило – кто знает, может помогло бы. Сначала корабль чуть-чуть дёрнулся – словно колёсный кар, наехавший на кочку. Если бы Питер не смотрел в этот момент на старпома – возможно, так бы ничего и не понял. Петрович запнулся на полуслове и мгновенно даже не побледнел – посерел. И, увидев такую реакцию знающего человека, бывший менеджер шестым чувством догадался, что произошло. «Расщепление гиперструны».

«Расщепление» – одна из любимых новоголливудовских причин космических кинокатастроф: зрелищно, масштабно, неумолимо... и оставляет небольшой шанс выжить. Пробитый в самом Пространстве канал разрывается, словно перетянутая резинка от трусов – и выкидывает движущуюся по нему блоху-корабль к дьяволу на рога. Вот только пробитого пути для судна больше нет – и неумолимые законы многомерной физики начинают мять попавший в их пальцы кусочек металла и композитов, как пластилин. И тут что раньше произойдёт – дойдёт деформация до жилых палуб и энергосистемы звездолёта, или консервную банку с людьми и грузами выкинет в нормальный космос.

Все эти мысли пронеслись в голове Ричардсона в одно бесконечное мгновение – а в следующую секунду почувствовал, как его тащат, намертво вцепившись манипулятором в плечо. Тащат с невероятной скоростью сквозь коридоры транспорта – а там, где они только что были, падают аварийные переборки. Падают – и сразу начинают сминаться – вместе с окружающими стенами. Беззвучно, невероятно плавно и неотвратимо – настолько нереально, что даже не страшно. «Я совсем не боюсь» – с отстранённым удивлением подумал Питер, и это была его последняя мысль перед тем, как сознание отключилось.

3.

Липкое и тягучее небытие долго не хотело отпускать Ричардсона из своего плена. Когда несостоявшийся покоритель Фронтира наконец-то по-настоящему пришёл в себя, он смог вспомнить только вспышки света и разноцветные линии, складывающиеся в бессмысленные узоры. И ещё чувство бесконечного падения – впрочем, оно, кажется, единственное было реальным. «Невесомость!» – догадался Пит и дёрнулся. Точнее, попытался слабо пошевелиться, одновременно с трудом разлепляя веки.

– Лучше лежи спокойно, – посоветовал мужской голос откуда-то сбоку. – У тебя сломана правая лопатка, правая ключица, три ребра с той же стороны – и до кучи экстрасенсорный шок.

Только теперь гражданин Альянса понял, что не чувствует правую руку от самого плеча, да и стеснение в груди вовсе не кажущееся. Не иначе, как "подарок" от Гоши – похоже, списав боевого дроида, никто не озаботился перепрошить его аварийные алгоритмы под гражданские нормативы. К счастью – иначе пытающегося сохранить физическую целостность эвакуируемых ГШ-149 перекрутило бы в металлический фарш вместе с аккуратно перемещаемой ношей.

– Где я? – хрипло поинтересовался Питер. Хотел сказать «и почему ещё жив?» – но вовремя прикусил язык. Окружающее пространство крайне тускло подсвечивали десятки разноцветных огоньков – но глаза упорно отказывались фокусироваться.

– Рубка управления, она же автономный спасательный модуль экипажа, – пояснил всё тот же голос.

– А почему так темно? – Ричардсон, убедившись, что хотя бы левая рука его слушается, попытался ощупать... Ну, для начала себя. Открытие первое – он в скафандре. Открытие второе – вместе со скафом сам он пристёгнут к стене. Или к полу, или к потолку.

– Потому что ночь, – логично ответил невидимый собеседник. – А ещё у вас троих чуть мозги в трубочку в прямом смысле не свернулись, пока Гоша сюда тащил. Между прочим, перекрыл флотский норматив на две и три десятых секунды...

– Шкипер? – наконец сообразил Пит.

– Не люблю я это слово... – судя по голосу, Сергеич поморщился. – Зови как все – капитан. Ну или кэпом, ладно уж.

– Что с остальными, кэп? – немедленно воспользовался советом бывший менеджер.

– У твоего соседа такие же проблемы, как у тебя, только "аптечка" получше, – обстоятельно просветил иностранца командир корабля. – Петрович только синяками отделался – его ГШ-149 тащил двумя руками из четырёх и нагрузка на скелет не дошла до критической. Гоша тоже в порядке – он имеет независимый гравитационный контур. Слабенький, конечно, но смог на нужные секунды защитить себя и вас – и до рубки этого хватило.

Ричардсон сморгнул: несколько огоньков перед глазами дрогнули и нехотя и неторопливо сложились в цифры и буквы, выводимые имплантом. Больше трёх суток прошло с момента катастрофы. Из не такого уж густого, как показалось в начале, полумрака стали медленно проявляться самые крупные детали: светящиеся точки оказались индикаторами допотопных приборных панелей – если бы была гравитация, они бы находились над головой. Сам невольный участник крушения звездолёта был пристёгнут к ложементу – свой он разглядеть по понятным причинам не смог, зато, с трудом склонив голову, полюбовался на соседние. Тоже тот ещё антиквариат по виду, словно сошедший из документального фильма столетней давности про покорение Солнечной.

Рубка-спаскапсула оказалась совсем небольшой: заведя руки за голову (если бы они, руки, нормально слушались) Пит не вставая вполне смог бы дотянуться до округлой стены – и до многократно дублированных вычислительных блоков на ней. Блоки выглядели брутально: закреплённые в полуоткрытых ячейках, соединённые толстыми кабелями – словно не в центр управления современным судном попал, а в техническую подсобку. Никакого сравнения с современным лайнером, и даже с тем служебным «паромом», что привёз четыре дня назад полного надежд искателя приключений и обогащения на пограничный «Кордон». В пассажирском салоне общее состояние «дальнобойщика» не так бросалось в глаза, но тут, в самом, можно сказать, сердце судна, зрелище оказалось на редкость угнетающим. Удивительно, как это корыто вообще смогло спасти жизни экипажа и пассажиров.

– Насколько мы глубоко в дьяволовой заднице, кэп? – стараясь не выдать голосом подступившие эмоции, поинтересовался Ричардсон. Трое суток. Если корабль достиг нормального космоса, и их до сих пор не нашли...

– Весь прочный корпус перекручен и смят, – наконец-то Питер разглядел фигуру капитана через два ложемента от себя, – ни двигателей, ни реакторов, ни антенн не уцелело. Ни одной целой коммуникации. Только оборудование рубки работает – оно автономное.

– О"кей, а хорошая новость какая? – попытался через силу сыронизировать Пит, о чём сразу же пожалел.

– Я бы не сказал, что новость плохая...

– Мы застряли в центре груды металла и композитов, как изюмина в кексе, без возможности кричать "MAYDAY", так? – на всякий случай уточнил пассажир.