Текст книги "По заросшим тропинкам нашей истории. Часть 3"

Автор книги: Сергей Ковалев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

Фельдмаршал Фицрой Джеймс Генри Сомерсет, 1-й барон Реглан (1788–1855)

Английский главнокомандующий Фи́црой Джеймс Генри Со́мерсет, 1-й барон Регла́н на своего французского коллегу был совсем не похож и даже, пожалуй, являлся его противоположностью. Его фамилия по-английски правильно действительно звучит как «Реглан», но в России как-то уж сложилось называть его «Раглан», так что я в своём повествовании буду придерживаться второго варианта.

Между прочим, портным следует поблагодарить этого английского джентльмена за новый вид покроя рукава. Дело в том, что в 1815 году лорд Раглан, участвуя в качестве адьютанта английского главнокомандующего герцога Ве́ллингтона[427]427
  См. Википедию, статью «Веллингтон, Артур Уэлсли».


[Закрыть] в знаменитом сражении при Ватерлоо, лишился правой руки. В ходе Крымской войны, особенно в дождливую осень 1854 и ненастную зиму 1854–1855 годов, вода постоянно проникала сквозь его китель, в том числе и через шов на рукаве, что приносило ему большие неудобства. В результате специально для фельдмаршала был придуман новый крой рукава, вместе с плечевой частью, который впоследствии и был назван «реглан»[428]428
  См. Википедию, статью «Реглан».


[Закрыть].

Так вот после Ватерлоо карьера лорда Раглана была исключительно мирной, и он никогда и ничем не командовал[429]429
  Здесь и далее биография лорда Раглана приводится по Википедии, статье «Сомерсет, Фицрой Джеймс, 1-й барон Реглан» – за исключением случаев, оговоренных особо.


[Закрыть]. Был секретарём посольства Великобритании во Франции, затем поехал со специальной дипломатической миссией в Испанию, а в 1826 году – в Санкт-Петербург. 25 лет занимал должность военного секретаря главнокомандующего британской армией (того же Веллингтона), дослужился до звания генерал-лейтенанта и накануне Крымской войны был произведён в полные генералы. В отличие от авантюриста и пройдохи Сент-Арно, лорд Раглан был честнейшим человеком (он «не солгал бы [даже] для того, чтобы сохранить себе жизнь»[430]430
  Цит. по: Википедия, статья «Сомерсет, Фицрой Джеймс, 1-й барон Реглан».


[Закрыть], говорили о нём), и слово «честь» для него значило всё. Он был изысканно вежлив, несколько медлителен в мыслях и действиях, холоден с подчинёнными и чрезвычайно ревниво относился к своей власти, что порождало в нём подозрительность и некоторую скрытность. Храбрость его была несомненна, но вот практического военного опыта ему сильно недоставало, и он тяжело переживал свои ошибки в ходе Крымской кампании, которых было немало. «То был истый английский джентльмен, – пишет Рассел, – из него вышел бы безупречный солдат, а при хорошем командире – и неплохой лейтенант. Однако я имею все основания сомневаться в том, что был он великим или даже неплохим полководцем»[431]431
  Цит. по: У.Х. Рассел «Британская экспедиция в Крым», М., издательство «Принципиум», 2014, т. 1, стр. 252.


[Закрыть].

А мы возвратимся к реке Альме.

По-татарски её название означает «яблоко»[432]432
  См. Википедию, статью «Альма».


[Закрыть] (по её берегам и сегодня растёт много яблонь), да и рекой её можно назвать с трудом. Скорее, речушка, а летом так и вовсе ручей. Русский главнокомандующий обратил внимание на её левый, южный берег ещё летом 1854 года[433]433
  С.В. Ченнык «Крымская война», Севастополь, издательство «Гала», 2016, стр. 115.


[Закрыть] – хотя в конце концов, накануне сражения, место предстоящего боя даже не стал осматривать[434]434
  Е.В. Тарле «Крымская война», М., издательство «ЭКСМО», 2003, т. 2, стр. 115.


[Закрыть].

На вышеприведённой карте, где наши войска обозначены зелёным цветом, а неприятельские – красным, отчётливо видно, что её южный берег круто поднимается вверх, причём чем ближе к побережью Чёрного моря, тем отвеснее. Северный же берег, наоборот, довольно пологий, почти равнина. Это, естественно, давало возможность нашей армии, занявшей и укрепившей свои оборонительные позиции на господствующих высотах южного берега, с успехом сдерживать наступление союзников, а при удачном повороте событий, глядишь, и отбросить их назад к Евпатории. Почему же Меншиков заранее отдал инициативу врагу? Да потому что у Альмы у него было, как мы помним, где-то 33.000 штыков и 96 орудий[435]435
  Э.И. Тотлебен «Описание обороны Севастополя», М., ООО «Принципиум», 2017, часть I, книга I, стр. 269.


[Закрыть] (по другим данным – 84[436]436
  Е.В. Тарле «Крымская война», М., издательство «ЭКСМО», 2003, т. 2, стр. 115.


[Закрыть]), а французы, англичане и турки подошли к ней примерно с 55 тысячами человек и со 112 орудиями[437]437
  Op. cit., стр. 114.


[Закрыть]. Да и поддержки флота у князя не было. К тому же, если у нашей артиллерии ещё была возможность сражаться с союзниками более или менее на равных, то стрелковое оружие, стоявшее на вооружении у наших пехотинцев, и по дальнобойности, и по скорострельности, и, самое главное, по меткости неприятельскому уступало (ниже я расскажу об этом подробнее).

Ночь перед боем была ясная и холодная, на землю быстро легла обильная роса. Обе армии хорошо видели костры друг друга, а море у побережья вообще светилось как днём: корабли союзников были ярко освещены. Поздно вечером лорд Раглан приглашает своего французского коллегу к себе. Французские разведчики уже доложили Сент-Арно, что отвесные берега Альмы около моря не так уж и непреодолимы, а флотская разведка сообщила, что в этом месте через реку вообще есть брод. Так что маршал предлагает начать завтра с атаки на левый фланг наших позиций. Рано поутру часть его войск сначала скрытно, а потом под прикрытием огня союзного флота, перейдёт Альму, вскарабкается – вместе с артиллерией! – на её крутые склоны и обрушится на русские части, расположенные наверху на плато. Турецкий корпус будет следовать сзади, чтобы в случае нашей успешной контратаки оказать поддержку главному направлению удара союзников. В этот момент на наш центр начнут наступление другие французские части, а слева правый фланг русских должны будут стараться прорвать англичане. Таким образом, исходным – и решающим – моментом сражения должен стать французский манёвр у моря. Раглан «сидел с непроницаемым видом, иногда сдержанно улыбаясь, внимательно слушал, не оспаривал собеседника и не предлагал собственного мнения»[438]438
  Цит. по: А. Трубецкой «Крымская война: неизвестная мировая война», СПб., ЗАО «Торгово-издательский дом ‘Амфора’», 2014, стр. 284.


[Закрыть]. В общем, предложение Сент-Арно без особых обсуждений принимается.

20 сентября, перед рассветом, с французского адмиральского корабля звучит сигнальный выстрел, и тут же в лагере противника начинают играть подъём. В густом тумане солдаты отчётливо слышат со стороны моря лязганье железа. Это поднимает якоря союзный флот. Французские позиции обволакиваются густым ароматом кофе: солдаты завтракают перед боем. Многие, несмотря на то что революция много лет назад расправилась с религией, подходят к священникам и молятся.

Просыпается и русский лагерь. Здесь молебен идёт с размахом. Полковые священники обходят ряды нашей армии, кропят всех, от генералов до рядовых, святой водой. Звучит барабанная дробь, тысячи людей начинают молиться. Обстановка торжественная, но чего-то явно не хватает. Ну, конечно же, – не слышно хлопанья знамён. Главнокомандующий, опасаясь, как бы они не попали в ходе боя в руки противника, приказывает держать их в чехлах[439]439
  С.В. Ченнык «Крымская война», Севастополь, издательство «Гала», 2016, стр. 121.


[Закрыть]! И это сыграет свою пагубную роль, поскольку русские солдаты и офицеры привыкли биться под боевым стягом, более того, – в этот день они неоднократно увидят, как неприятель при каждом успехе будет водружать на захваченных у нас позициях свои знамёна, а им ответить будет нечем!

А что же происходит в это время в лагере англичан? Да ничего! Оттуда доносится многоголосый богатырский мужской храп. Да-да: британцы спят и будут спать даже тогда, когда французы уже начнут движение в направлении наших позиций. В этом бою они опоздают со своим ударом, и такие опоздания станут характерной чертой их участия в Крымской кампании.

В половине шестого утра[440]440
  У.Х. Рассел «Британская экспедиция в Крым», М., издательство «Принципиум», 2014, т. 1, стр. 242.


[Закрыть] французы, скрытые густой пеленой тумана и стараясь не шуметь, начинают движение вдоль моря к Альме. Через час они стоят на её берегу в полной готовности к переходу реки вброд. Но приказ однозначен: продолжать наступление только при выходе на условленные позиции англичан. А те ещё только-только пробудились ото сна. Изумлённые и возмущённые французы отправляют к ним адъютанта, и тот слышит от командира 2-й британской дивизии генерал-лейтенанта[441]441
  Op. cit., стр. 519.


[Закрыть] сэра Джорджа де Лэйси Эванса[442]442
  Произносится также как «Джордж де Ла́си Эванс» – см. Википедию, статьи «Де Ласи Эванс, Джордж» и «De Lacy Evans» (на английском языке).


[Закрыть] (мы ещё вспомним о нём при описании боя на Инкерманских высотах), что он вообще никаких указаний о наступлении не получал[443]443
  У.Х. Рассел «Британская экспедиция в Крым», М., издательство «Принципиум», 2014, т. 1, стр. 242.


[Закрыть]! Сент-Арно отправляет адъютанта к лорду Раглану, но он невозмутимо заявляет, что часть его войск накануне легла спать очень поздно[444]444
  Там же.


[Закрыть], вот задержка и вышла. В общем, утро идёт наперекосяк, и французы вынуждены стоять без движения ещё пять часов[445]445
  Э.И. Тотлебен «Описание обороны Севастополя», М., ООО «Принципиум», 2017, часть I, книга I, стр. 272.


[Закрыть] (!), ожидая своих неторопливых союзников. За это время туман, естественно, рассеивается, и ни о каком скрытом манёвре и речи уже быть не может.

Наши замечают французские соединения у Альмы ещё около семи утра. Меншиков тут же направляет к генералу Василию Кирьякову[446]446
  См. Википедию, статью «Кирьяков, Василий Яковлеевич».


[Закрыть], командующему русскими войсками на этом направлении, своего адъютанта с предостережением, что напротив него, внизу, в долине реки, стоят крупные силы французов «и чтобы он был очень осторожен»[447]447
  Цит. по: С.В. Ченнык «Крымская война», Севастополь, издательство «Гала», 2016, стр. 128.


[Закрыть]. Кирьяков отвечает, что тоже наблюдает их, абсолютно этого не опасается и вообще «шапками забросает неприятеля»[448]448
  Цит. по: Е.В. Тарле «Крымская война», М., издательство «ЭКСМО», 2003, т. 2, стр. 117.


[Закрыть]. И не предпринимает ровно никаких шагов для того, чтобы хоть как-то укрепить свои позиции на вершинах глубоких лощин, по которым вскоре начнёт подъём противник. А ведь у него было на это четыре с половиной часа! Более того, на самом опасном участке у него войск не оказывается вообще! Кирьяков отдаёт соответствующий приказ своему подчинённому, тот его почему-то не выполняет, а «редко бывавший в /…/ трезвом состоянии»[449]449
  Op. cit., стр. 116.


[Закрыть] генерал не удосуживается проверить, как там реально обстоят дела[450]450
  Op. cit., стр. 129.


[Закрыть]. Как видите, бардак царит не только в войске союзников, но и у нас, и неизвестно, где его больше.

В половине двенадцатого англичане добираются, наконец, до своих исходных позиций, и французы приступают к наступлению, которого они так долго ждали. Через час они форсируют Альму[451]451
  Э.И. Тотлебен «Описание обороны Севастополя», М., ООО «Принципиум», 2017, часть I, книга I, стр. 273.


[Закрыть], и вскоре зуавы, под прикрытием огня союзного флота, начинают карабкаться по крутым склонам. За ними тащится артиллерия.

Пришло время сказать пару слов об этих отчаянных рубаках. Слово «зуав» – арабское, но пришло во Францию через Оттоманскую империю. Так в ней называли представителей арабских племён, проживавших на севере Алжира. Турки активно вербовали их в свою армию, поскольку о храбрости этих воинов ходили легенды. После прихода в Алжир французов турецкие вербовщики предложили свои услуги новым хозяевам, и таким образом во французской армии появилось новое подразделение, игравшее роль лёгкой пехоты. Дисциплина у них, правда, здорово хромала, и постепенно это привело к тому, что арабов в тех частях стали вытеснять французы – выходцы из низших городских слоёв. Храбростью и бесшабашностью они отличались не меньшей, а вот изобретательность демонстрировали значительно бо́льшую, да и к приказам своих командиров относились так, как это должно быть в армии. Их военная форма была ярко выраженного восточного кроя: широкие шаровары, короткие куртки, фески, но к началу Крымской войны, в отличие от широко распространённого мнения, подавляющее их большинство было представлено французами. Авторитет зуавов, что среди своих однополчан, что в рядах противника, был чрезвычайно высок[452]452
  У.Х. Рассел «Британская экспедиция в Крым», М., издательство «Принципиум», 2014, т. 1, стр. 503–504; см. также Википедию, статью «Зуав».


[Закрыть].

Основные силы французов поднимаются по довольно крутому, но глубокому оврагу-ложбине. Легко вооружённые зуавы быстро оказываются на вершине плато, не обнаруживают там, к своему удивлению, никого, кроме какой-то полусотни казаков[453]453
  Е.В. Тарле «Крымская война», М., издательство «ЭКСМО», 2003, т. 2, стр. 116.


[Закрыть], дают знак остальным, и вскоре масса французских войск уже строится в боевые порядки. Более того, на плато беспрепятственно втаскиваются орудия и разворачиваются в сторону наших позиций. На них располагается лишь один из батальонов Минского полка, но он из-за опасения попасть под огонь союзного флота стоит так далеко (примерно в километре[454]454
  Э.И. Тотлебен «Описание обороны Севастополя», М., ООО «Принципиум», 2017, часть I, книга I, стр. 269.


[Закрыть]), что манёврам противника помешать совершенно не в силах, а вот для его убийственного артиллерийского огня оказывается прекрасной мишенью.

Меншиков, не доверяя словам генерала Кирьякова, решает лично ознакомиться с ситуацией на нашем левом фланге и, к своему ужасу, видит в полукилометре от себя приближающихся французов. Кирьяков наступление врага попросту прохлопал! Главнокомандующий понимает, что время для организации эффективной контратаки практически упущено, но всё же отдает приказ подтянуть в это место кавалерию и особенно артиллерию. А сам бессильно наблюдает за тем, как на плато колонна за колонной появляются синие мундиры французов. Одновременно ему сообщают, что противник начал наступление по центру наших позиций.

Завязывается интенсивная артиллерийская перестрелка. Поначалу на плато преимущество в огневой мощи оказывается на нашей стороне, и Меншиков приказывает Кирьякову провести немедленную атаку. Но тот… приказ игнорирует[455]455
  С.В. Ченнык «Крымская война», Севастополь, издательство «Гала», 2016, стр. 131.


[Закрыть]! Зато бросается вперёд другой генерал – Михаил Куртьянов, совершенно не учитывая ситуацию. Человеком он был храбрым, но глупым, и сочетание этих двух качеств у военного командира, опасное даже в мирное время, оказалось в боевых условиях в прямом смысле слова убийственным. На совершенно открытой местности он поднимает несколько рот Московского полка в штыковую атаку, причём плотно сомкнутыми рядами. Не пройдя и ста метров, наши солдаты попадают под страшный ружейный и артиллерийский огонь, выкашивающий их десятками. Нет нужды говорить, что русская контратака захлёбывается. Количество французских орудий нарастает, и вскоре становится очевидным, что сбросить неприятеля с плато уже не представляется возможным. Наши полки начинают подаваться назад – во главе всё с тем же генералом Кирьяковым. Начальник штаба Меншикова полковник Василий Вунш[456]456
  Op. cit., стр. 121.


[Закрыть] потом вспоминал: «/…/ проскакав ещё некоторое пространство, мы встретили генерала Кирьякова в лощине, пешего»[457]457
  Цит. по: Е.В. Тарле «Крымская война», М., издательство «ЭКСМО», 2003, т. 2, стр. 117.


[Закрыть], причём он так и не смог ответить на вопрос, где же находятся вверенные ему войска, ограничившись лишь неуместным замечанием, что «под ним была убита лошадь»[458]458
  Цит. по: там же.


[Закрыть].

Где-то до половины второго русская армия, несмотря на двойное превосходство противника на своём левом фланге[459]459
  С.В. Ченнык «Крымская война», Севастополь, издательство «Гала», 2016, стр. 134.


[Закрыть], бомбардировку со стороны союзного флота, а также сильнейшее давление по центру, в целом держит удар. Сент-Арно нервничает и отправляет к лорду Раглану просьбу начать действия на нашем правом фланге. Англичане вступают в бой лишь в районе двух часов дня[460]460
  Э.И. Тотлебен «Описание обороны Севастополя», М., ООО «Принципиум», 2017, часть I, книга I, стр. 283.


[Закрыть], но вместо того, чтобы давить на нас там, где просят французы, несколько сдвигаются к центру. В результате фронт сражения начинает всё больше и больше сужаться, и союзники вместо того, чтобы сбросить русских в море, наоборот, оттесняют их всё дальше и дальше от береговой линии.

Их наступление по центру идёт с трудом: русская артиллерия действует исключительно успешно, метко работают наши стрелки-егеря. Практически все французы, которые приняли участие в сражении на Альме, отмечают эти две главные проблемы, с которыми им пришлось столкнуться[461]461
  С.В. Ченнык «Крымская война», Севастополь, издательство «Гала», 2016, стр. 133.


[Закрыть]. К сожалению, однако, вновь играет свою негативную роль натура нашего главнокомандующего. Я уже говорил, что он не верил в способности своих подчинённых, и вот теперь постепенно начинает от руководства сражением попросту уклоняться. Достаточно сказать, что после полудня он не отдаёт войскам ни одного приказа[462]462
  Op. cit., стр. 134.


[Закрыть]! Князь разъезжает по полю боя, расспрашивает, как обстоят дела, но далее в своих действиях не идёт. А брошенная им на произвол судьбы армия продолжает сражаться. И как сражаться! Приведу лишь два примера действий солдат и офицеров Московского пехотного полка, командир которого, тот самый генерал Кирьяков[463]463
  Э.И. Тотлебен «Описание обороны Севастополя», М., ООО «Принципиум», 2017, часть I, книга II, стр. 836.


[Закрыть], «потерял лошадь»[464]464
  Справедливости ради следует сказать, что вскоре Кирьяков вновь берёт в свои руки командование полком и даже с успехом руководит действиями артиллерии в центре нашей позиции (см. С.В. Ченнык «Крымская война», Севастополь, издательство «Гала», 2016, стр. 140).


[Закрыть].

72 стрелка этого полка под командованием поручика Култашёва[465]465
  С.В. Ченнык «Крымская война», Севастополь, издательство «Гала», 2016, стр. 136 и 138.


[Закрыть] (к сожалению, я не нашёл, как его звали) меткой стрельбой останавливают наступление превосходящих сил французов, заставляют их отойти назад, а потом «ещё долгое время»[466]466
  Op. cit., стр. 136.


[Закрыть] продолжают удерживать свои позиции. Более того, они обеспечивают организованный отход своим товарищам за Альму, а сами отходят лишь когда оказываются под угрозой полного уничтожения в рукопашной схватке. При этом отряд не теряет ни одного человека, и только покинув прикрывающие его виноградники, попадает под картечный обстрел, унесший 13 жизней. Но и после этого не бежит, а рассыпается цепью на новых позициях и вновь заставляет французов остановиться на противоположном берегу Альмы[467]467
  Op. cit., стр. 138.


[Закрыть]. Затем горстка героев, с трудом отбиваясь штыками и прикладами от наседавшего неприятеля, организованно отходит на высоты южного, «русского» берега реки, видит Брестский резервный полк, пытается присоединиться к нему, но тот начинает быстрое отступление. Култашёвцы и здесь не теряют самообладания, организовывают защиту позиций, оставленных этим полком, и, может быть, благодаря им отступление их товарищей не превращается в бегство и разгром[468]468
  Op. cit., стр. 142.


[Закрыть].

Так же умно, храбро и умело действует третий батальон Московского полка под командованием подполковника Соловьёва (его имени я тоже не знаю). Сначала он успешно обороняет деревню Альматама́к (сегодня – село Песчаное[469]469
  См. Википедию, статью «Песчаное (Крым)».


[Закрыть]), на левом фланге наших позиций, затем, когда сдерживать натиск французов не остаётся уже никакой возможности, организованно отходит за Альму, рас-средотачивается в прибрежном кустарнике и вновь открывает огонь. О том, сколько хлопот принёс французам этот небольшой отряд (в русском пехотном батальоне в те времена реально насчитывалось не более 900 человек[470]470
  Э.И. Тотлебен «Описание обороны Севастополя», М., ООО «Принципиум», 2017, часть I, книга I, стр. 121.


[Закрыть], но ведь в бою подразделение Соловьёва несло значительные потери) свидетельствует хотя бы тот факт, что честь сражения с ним приписывают себе как минимум три французские бригады[471]471
  С.В. Ченнык «Крымская война», Севастополь, издательство «Гала», 2016, стр. 138.


[Закрыть]. Для количественного сравнения скажу, что только одна из них – под командованием генерала Эли́ Фредери́ка Форе́ – насчитывала 5.158 человек[472]472
  Э.И. Тотлебен «Описание обороны Севастополя», М., ООО «Принципиум», 2017, часть I, книга I, стр. 833.


[Закрыть]. А Соловьёв отходит тем временем дальше, взбирается на «наши» высоты, видит ряды Тарутинского полка, ещё не принявшего участия в сражении, и устремляется туда в надежде прикрыться им и перевести дух.

И тут происходит непоправимое: Тарутинский полк начинает быстрое отступление, на грани бегства. Отступает без приказа главнокомандующего, при первых же выстрелах французов в его сторону! Ответственность за этот позорный манёвр, несомненно, лежит на его командире – генерал-майоре Семёне Волкове[473]473
  См. Википедию, статью «Волков, Семён Алексеевич».


[Закрыть]. Отступление тарутинцев играет в судьбе сражения трагическую роль. В центре русской позиции образовывается никем не защищаемая брешь чуть ли не в километр шириной[474]474
  Там же.


[Закрыть], наш левый фланг к этому времени оказывается отжатым от берега уже почти на три километра[475]475
  С.В. Ченнык «Крымская война», Севастополь, издательство «Гала», 2016, стр. 144.


[Закрыть], и начинается отступление практически по всему фронту – за исключением продолжающего держаться против англичан правого фланга.

Там выдвинувшиеся наконец-то к Альме британцы тут же попадают под наш меткий артиллерийский и ружейный огонь. Рассел пишет: «Правый фланг заволокло клубами чёрного дыма от горящей деревни. Фронт противника взорвался вулканом огня и белого дыма. Рёв пушек сделался нестерпимым, мы слышали, как, тяжело гудя, пролетали ядра, как со страшным грохотом падали они на землю. Вокруг трещали деревья, сокрушаемые этой яростной мощью. Из стен летели камни и щепа. /…/ тут прозвучал приказ наступать»[476]476
  Цит. по: У.Х. Рассел «Британская экспедиция в Крым», М., издательство «Принципиум», 2014, т. 1, стр. 259.


[Закрыть].

Основная схватка разворачивается за мост через реку недалеко от деревеньки Бурлюк (сейчас это село Ви́лино[477]477
  См. Википедию, статью «Вилино».


[Закрыть]). Англичане наступают под ураганным артиллерийским огнём (очевидцы вспоминали, что уже после окончания битвы пройденный ими до русских позиций путь напоминал широкую дорогу, заваленную пятнами красных мундиров их убитых и раненых солдат). Подойдя к Бурлюку, англичане неожиданно для себя видят, что он вспыхивает как спичка: этот сюрприз устраивают им наши сапёры. Дым мешает целиться, град русских ядер не прекращается, британцы сбиваются в кучу, их атака теряет стройность. В конце концов они всё же врываются в горящую деревню, но обнаруживают, что за ней никого нет: русские отошли к склонам высот, на которых стоят их батареи. А англичане тут же вновь попадают под яростный огонь, отчаянно отстреливаются, однако вскоре их ряды окончательно расстраиваются, и атака останавливается. Часовая схватка завершается, и неизвестно, чем бы вообще закончилась вся эта затея, если бы не глупейшая расхлябанность русских тыловых служб.

Через некоторое время британцы опять бросаются к мосту, их встречает дружный ружейный залп, а потом… тишина. У наших стрелков кончаются патроны, а патронные ящики тыловики доставили куда-то в другое место!

Неприятель мгновенно вламывается на мост, да так стремительно, что наши сапёры даже не успевают его поджечь. Это переламывает ситуацию. Англичане врываются на наши батареи на так называемом Большом редуте, захватывают на них после яростной рукопашной схватки два орудия и поднимают там свой флаг. Увидев это, два батальона Владимирского полка бросаются в штыковую атаку, несут от вражеского ружейного огня страшные потери, но батарею вместе с орудиями отбивают. Англичане бегут назад примерно полкилометра[478]478
  С.В. Ченнык «Крымская война», Севастополь, издательство «Гала», 2016, стр. 156.


[Закрыть], после чего залегают в кустах. Но владимирцам – увы! – неведомо, что сзади них, наверху, французы уже разорвали наш центр и основные силы русских отступают.

Наши бойцы тут же попадают под жестокий обстрел, причём ведут его теперь уже не только английские, но – с тыла – и французские орудия[479]479
  Э.И. Тотлебен «Описание обороны Севастополя», М., ООО «Принципиум», 2017, часть I, книга I, стр. 290.


[Закрыть]. Бо́льшая часть офицеров оказывается убитой или раненой, под их командиром, 64-летним генералом Петром Дмитриевичем Горчаковым[480]480
  См. Википедию, статью «Горчаков, Пётр Дмитриевич».


[Закрыть] (старшим братом Михаила Горчакова, командующего русской Дунайской армией в этой войне) погибает лошадь, его шинель пробивают шесть пуль[481]481
  Э.И. Тотлебен «Описание обороны Севастополя», М., ООО «Принципиум», 2017, часть I, книга I, стр. 288.


[Закрыть].

Горчаков и находящийся рядом с ним генерал Онуфрий Александрович Квицинский решают ударить по врагу вновь. Атака эта была ужасающей для обеих сторон. Русские солдаты выходят из-за укреплений и под мерную барабанную дробь молча, взяв ружья с примкнутыми штыками наперевес, устремляются без единого выстрела на англичан. Расстояние между противниками очень короткое, поэтому британцы едва успевают сделать один ружейный залп. Они отступают, поначалу организованно, то тут, то там завязываются рукопашные схватки, но в конце концов их охватывает форменная паника, и они откатываются обратно к Альме. Бегство оказывается таким бурным, что английские пехотинцы врезаются в плотно стоящие на их пути ряды своих же гвардейцев и ломают нескольким из них рёбра[482]482
  С.В. Ченнык «Крымская война», Севастополь, издательство «Гала», 2016, стр. 158.


[Закрыть]!

Но гвардия на то и элитная часть армии, чтобы в критический момент не терять хладнокровия. По наступающим владимирцам чуть ли не в упор производится дружный залп, нанёсший им страшный урон. Наши солдаты были на пределе своих физических возможностей, им срочно требовалось подкрепление. «/…/ мимо меня несли раненого нашего начальника /…/ генерал-лейтенанта Квицинского, – вспоминает один из офицеров – участников той атаки. – Подозвав меня к себе, генерал приказал мне передать, чтобы войска, стоявшие на второй линии, немедленно наступали и поддержали молодцов владимирцев; но не успел ещё генерал окончить этих слов, как новая пуля поразила его в ту же раненую ногу»[483]483
  Цит. по: там же.


[Закрыть]. Адъютант генерала несётся к стоящему недалеко Углицкому полку – совсем свежему! – передаёт просьбу своего начальника и спешит назад к своим в надежде на скорую помощь. Но командир Углицкого полка генерал-майор Евстафий Шонерт[484]484
  См. Википедию, статью «16-я пехотная дивизия (Российская империя)».


[Закрыть] приказ командира дивизии Квицинского, то есть своего непосредственного командира, не выполняет и, наоборот, начинает отступление! Это просто уму непостижимо!!!

Владимирцы оказываются практически в окружении, и тут начинается штыковая атака уже английской гвардии. Расстреляв первые шеренги наших солдат, британцы врываются на батарею, на которой происходит страшная, кровавая и беспощадная рукопашная схватка. В пороховом дыму противники иногда замечают друг друга буквально в нескольких шагах и убивают, убивают, убивают – штыками, прикладами ружей, камнями, подвернувшимися под руку палками. Вскоре преданные всеми, брошенные и совершенно обессилевшие владимирцы начинают отступать. Именно отступать – не бежать. Недалеко от них так же отчаянно и безнадёжно бьются два батальона Казанского полка. Дело решает английская артиллерия, приступившая к планомерному и прицельному расстрелу уже совершенно беззащитных людей. Отступление становится беспорядочным.

К шести часам вечера[485]485
  Е.В. Тарле «Крымская война», М., издательство «ЭКСМО», 2003, т. 2, стр. 120.


[Закрыть] сражение практически завершается. Русская армия откатывается по всему фронту, её отход первоначально прикрывают ещё продолжающие сражаться Минский и Московский пехотные полки, поле боя остаётся за союзниками. Нам вслед безнаказанно бьёт артиллерия противника. Один из очевидцев писал: «Это скорбное зрелище могло свести с ума человека слабого и чувствительного. Невозможно было без сострадания видеть сотни изувеченных солдат, бредущих из последних сил за своими товарищами, едва не теряющих сознание, стенающих от мучительной боли при каждом шаге. /…/ Некоторые солдаты получили несколько ран – их могло быть и шесть, и семь – в разные части тела. Как правило, это были пулевые ранения. Раны быстро воспалялись, в них попадала инфекция. Помимо прочего, люди невыносимо страдали от жажды, но воды не хватало, как не хватало врачей, фельдшеров, повозок. Раненым приходилось самим о себе заботиться – для перевязок им служили рубахи или оторванный подол мундира. Они молили о помощи проходящих мимо здоровых солдат…»[486]486
  Цит. по: А. Трубецкой «Крымская война: неизвестная мировая война», СПб., ЗАО «Торгово-издательский дом ‘Амфора’», 2014, стр. 253.


[Закрыть].

В общем, победа союзников неоспорима. Но вот каковы её реальные военные плоды?

Да, наш отход к Севастополю, дисциплинированный вначале, потом проходит в полнейшем беспорядке. «Трудно представить себе что-нибудь подобное нашему отступлению после проигранного нами /…/ дела при Альме, – вспоминает один из его участников. – По мере отдаления от неприятеля и наступления сумерек уцелевшие в разброде остатки полков /…/ всё более и более смешивались и, не получая никаких приказаний, оставаясь в совершенном неведении, куда идти и что предпринять, образовывали кучки разнообразной формы мундиров и подходили к нам осведомиться, куда мы идём и в каком направлении находятся штабы таких-то и таких полков /…/. Мы отвечали, что /…/ о полках мы ничего не знаем. С наступлением темноты и продолжавшейся общей неизвестности распространилась по войскам паника: подходящие кучки солдат сообщали, что неприятель /…/ сбросил десант и /…/ мы отрезаны от Севастополя /…/. Словом, если бы появился небольшой отряд неприятеля, вооружённый не ружьями, а просто палками, то погнал бы всех как стадо баранов»[487]487
  Цит. по: С.В. Ченнык «Крымская война», Севастополь, издательство «Гала», 2016, стр. 164.


[Закрыть]. В армии «царили полнейшие безначалие и беспечность»[488]488
  Цит. по: op. cit., стр. 172.


[Закрыть], «солдатики горланили, бродили и мародёрничали по хуторам и жилью, покинутыми их хозяевами»[489]489
  Цит. по: там же.


[Закрыть]. «Ночью солдаты разбрелись по селению, зажгли его, разбили бочки с вином, и многие перепились»[490]490
  Цит. по: там же.


[Закрыть]. Строй сохранил только один полк – Волынский, который, собственно, и прикрывал общий отход, причём прикрывал так, что союзники всей этой каши не заметили и назвали наше отступление «прекрасным»[491]491
  Цит. по: op. cit., стр. 163 и 165.


[Закрыть]. Но мы-то знаем, что в ту ночь русская армия в своём подавляющем большинстве на армию была, мягко говоря, не очень похожа.

Итак, поле боя осталось за союзниками. Оно представляло собой страшное зрелище. Вот как описывает увиденное английский хирург: «Эти два дня я решительно купался в крови. Никакое описание не может передать всех ужасов этого поля сражения: мёртвые, умирающие, лошади, ружья, лафеты, тела без голов, туловища без ног, раны такие, что у меня кровь стынет в жилах при одном воспоминании о них /…/. В редутах мёртвые и раненые лежали одни на других целыми грудами. Когда я проходил между ранеными, мольбы их разрывали мне сердце, и пока я занимался одним из них, двадцать других с отчаянием призывали меня к себе»[492]492
  Цит. по: Е.В. Тарле «Крымская война», М., издательство «ЭКСМО», 2003, т. 2, стр. 149.


[Закрыть]. «Меня разбудили чьи-то предсмертные стоны, – пишет Рассел, – а наутро я обнаружил возле любезно предоставленной мне палатки труп русского солдата. Мы не видели его, когда ложились спать. Вероятно, несчастный с окончания боя бродил по холмам, мучимый голодом. Потом завидел наши костры, сполз в долину и умер, так и не добравшись до них. Мы нашли потом ещё несколько таких тел»[493]493
  Цит. по: У.Х. Рассел «Британская экспедиция в Крым», М., издательство «Принципиум», 2014, т. 1, стр. 289.


[Закрыть].

В ходе четырёхчасового боя при Альме у нас было ранено и контужено 5 генералов, убито 46 офицеров, ранено и контужено – 140, без вести пропало[494]494
  К без вести пропавшим тогда в основном относили попавших в плен, а также убитых, тела которых остались на позициях, занятых неприятелем.


[Закрыть] – 7. Нижних чинов, то есть в основном простых солдат, было убито 1.755 человек, ранено и контужено – 3.028 и пропало без вести – 728 человек[495]495
  Э.И. Тотлебен «Описание обороны Севастополя», М., ООО «Принципиум», 2017, часть I, книга I, стр. 292.


[Закрыть]. Итого 5.709 человек. Самые страшные потери понёс геройский Владимирский полк – кстати говоря, один из старейших в нашей армии (он был образован в 1700 году[496]496
  Был расформирован коммунистами-большевиками в 1918 году (см. Википедию, статью «Владимирский 61-й пехотный полк»).


[Закрыть]): 1.307 человек[497]497
  Э.И. Тотлебен «Описание обороны Севастополя», М., ООО «Принципиум», 2017, часть I, книга I, стр. 292.


[Закрыть], то есть более 25 % своей штатной численности[498]498
  Op. cit., часть I, книга II, стр. 825.


[Закрыть].

Во французской армии 6 офицеров было убито и 59 ранено; среди солдат цифры были 259 и 1.092 соответственно. Англичане потеряли убитыми 25 офицеров и 327 солдат и ранеными – 73 и 1.539 соответственно. Потери турок никто не считал, но в любом случае они должны были быть незначительными, поскольку те играли в сражении второстепенную роль. Итак, союзники потеряли не менее 3.380 человек, то есть почти в 1,7 раза меньше.

И тем не менее первые восторги после одержанной победой быстро развеялись. Да, русские отступили, но разгрома не произошло. Количество пленных было невелико – каких-то 423 человека[499]499
  С.В. Ченнык «Крымская война», Севастополь, издательство «Гала», 2016, стр. 165.


[Закрыть], причём почти все из них были ранены. Захвачено 2 орудия[500]500
  У.Х. Рассел «Британская экспедиция в Крым», М., издательство «Принципиум», 2014, т. 1, стр. 531.


[Закрыть]. Не взято ни одного знамени[501]501
  Е.В. Тарле «Крымская война», М., издательство «ЭКСМО», 2003, т. 2, стр. 118.


[Закрыть] (ещё бы – Меншиков-то приказал их в войска не давать). И самое главное: союзники столкнулись с ожесточённейшим сопротивлением, которое стало для них неприятной неожиданностью. Участник сражения, штабной офицер лорда Раглана, а впоследствии историк Крымской войны Александр Ки́нглэк[502]502
  См. Википедию, статью «Alexander William Kinglake» (на английском языке).


[Закрыть] (он написал о ней аж восьмитомный труд!) впоследствии особо подчёркивал силу духа (fortitude), которую демонстрировали русские солдаты даже при отступлении: «порядок был сохранён, и колонна, с минуты на минуту истребляемая всё больше, шла величаво»[503]503
  Цит. по: Е.В. Тарле «Крымская война», М., издательство «ЭКСМО», 2003, т. 2, стр. 118.


[Закрыть]. И далее он пишет: «Я стремился признать храбрость и стойкость русской пехоты»[504]504
  Цит. по: там же.


[Закрыть].

Кроме того, за усреднённым показателем потерь – к слову сказать, немалых – скрывались цифры куда более печальные, особенно для тех же англичан.

Так, например, их 33-й пехотный полк потерял в схватке с нашим Владимирским полком офицеров больше, чем в сражении при Ватерлоо[505]505
  У.Х. Рассел «Британская экспедиция в Крым», М., издательство «Принципиум», 2014, т. 1, стр. 505.


[Закрыть]. А 23-й Королевский Уэльский фузилёрный[506]506
  В переводе с французского слово «фузилёр» («fusilier») означает «стрелок из ружья» (см. Википедию, статью «Фузилёры»), то есть фузилёрный полк иными словами можно назвать стрелковым.


[Закрыть] полк владимирцами просто был растерзан: убитыми и ранеными были потеряны 2/3 командного состава, в том числе все старшие офицеры, причём восемь из них, включая и командира полка полковника Честера, были убиты на месте[507]507
  У.Х. Рассел «Британская экспедиция в Крым», М., издательство «Принципиум», 2014, т. 1, стр. 507.


[Закрыть]. 95-й Дербиши́рский пехотный полк, находившийся в центре боевого порядка союзников, тоже потерял почти 2/3 офицеров, а также четверть солдат и сержантов. Все офицеры и сержанты, охранявшие полковое знамя, были убиты или ранены, и его в конце концов подхватил рядовой Ке́ннан[508]508
  Там же.


[Закрыть] – случай для британской армии исключительный, поскольку знамя доверялось только офицерам.

Такая вот виктория… По этому поводу участник Альминского сражения герцог Кембриджский, двоюродный брат английской королевы Виктории, грустно заметил: «Ещё одна такая победа, и Англия останется без армии»[509]509
  Цит. по: op. cit., стр. 509.


[Закрыть].

Так что русские битву на Альме конечно же проиграли. Но в своём большинстве показали такой героизм, такую стойкость и такую готовность биться до последнего вздоха в буквальном смысле этого слова, что союзникам стало ясно: Крымская кампания лёгкой прогулкой (как они полагали) совершенно не будет.