Текст книги "По заросшим тропинкам нашей истории. Часть 3"
Автор книги: Сергей Ковалев
Жанр:
Историческая проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)
Подвиги наших солдат в том бою, слава Богу, не забыты. На его месте, неподалёку от села Вилино (тот самый Бурлюк) располагается военно-исторический мемориал «Поле Альминского сражения», где проводятся реконструкции событий того далёкого сентябрьского дня. В 1884 году в память о павших здесь воинах был установлен первый капитальный монумент-стела, а 8 сентября 1902 года (по старому стилю) на средства, выделенные русским императором Александром Вторым, – памятник воинам Владимирского полка, сохранившиеся до сих пор. Есть здесь памятник солдатам того самого британского 23-го полка, которому так досталось от владимирцев; раньше был небольшой монумент и 33-му полку (не сохранился)[510]510
Op. cit., стр. 505.
[Закрыть], а также другие братские могилы и захоронения. Тут же стоит миниатюрная часовня. Я был там. Съездил и поклонился незнакомым мне героям. Ведь они защищали нашу страну ничуть не хуже солдат и офицеров Великой Отечественной войны.
Кажется совершенно невероятным, но главная база русского Черноморского флота, хорошо защищавшая его с моря, почти не имела укреплений, прикрывающих город с суши. До Восточной войны об этом просто никто не думал: наши военные корабли хозяйничали в Чёрном море и делали там всё, что хотели, поскольку слабый турецкий флот тягаться с ними и близко не мог, а больше никакие страны прямого выхода к этому морю не имели. Когда же война началась, никому поначалу и в голову не приходило, что в Крыму может быть высажен такой огромный десант – это считалось технически невозможным. А вот когда такая перспектива замаячила, было уже поздно.
О беззащитности Севастополя с суши союзники хорошо знали. Несмотря на то, что город это был закрытый и иностранцам посещать его было запрещено, осенью 1852 года в Крым в качестве туриста приехал один родившийся в Южной Африке шотландец по имени Лоренс О́лифант[511]511
См. Википедию, статьи «Олифант, Лоренс» и «Laurence Oliphant (author)» (на английском языке).
[Закрыть]. Каким-то образом он умудрился пробраться в Севастополь, исходил его вдоль и поперёк и по возвращении в Великобританию свои впечатления опубликовал. И вот что он, в частности, написал: «/…/ в одном нет ни малейшего сомнения: как бы хорошо ни был защищён Севастополь от нападения с моря, ничто не может воспрепятствовать какой-либо армии высадиться в нескольких милях южнее города /…/ и промаршировать прямо по главной улице, – если, конечно, эта армия окажется достаточно сильной, чтобы совладать с возможным противодействием русских на открытом пространстве. А взяв и разграбив город, можно сжечь и флот»[512]512
Цит. по: А. Трубецкой «Крымская война: неизвестная мировая война», СПб., ЗАО «Торгово-издательский дом ‘Амфора’», 2014, стр. 293.
[Закрыть]. Здесь я бы отметил, что папа господина Олифанта, сэр Энтони[513]513
См. Википедию, статью «Anthony Oliphant» (на английском языке).
[Закрыть], был генеральным прокурором Капской колонии (сейчас эта территория входит в состав Южно-Африканской Республики) и консультировал правительство Великобритании по её делам, а сам он в 1853 году стал секретарём генерал-губернатора Канады (которая в то время была британской колонией), а в 1865 году вообще стал членом английского парламента[514]514
См. Википедию, статьи «Олифант, Лоренс» и «Laurence Oliphant (author)» (на английском языке).
[Закрыть]. Так что и папа, и сын имели обширные связи в политических кругах Лондона, и можно предположить, что Лоренс отправился в 1852 году в Россию, то есть, когда отношения Англии и особенно Франции с нашей страной уже начали обостряться, не только как турист. И ещё: перед отплытием из Англии на войну лорд Раглан с господином Олифантом встречался…[515]515
А. Трубецкой «Крымская война: неизвестная мировая война», СПб., ЗАО «Торгово-издательский дом ‘Амфора’», 2014, стр. 294.
[Закрыть]
Севастополь ведёт свою историю с 3 июня 1783 года[516]516
По старому стилю.
[Закрыть], когда другой шотландец, на нашей службе, родившийся в Архангельске (его отец был русским контр-адмиралом), Томас – или, как его называли на русский манер, – Фома Фомич Меке́нзи[517]517
См. Википедию, статью «Мекензи, Фома Фомич».
[Закрыть] заложил первые четыре каменные постройки будущего города: пристань, часовню, кузницу и свой дом[518]518
См. Википедию, статью «Севастополь».
[Закрыть]. А двумя месяцами ранее, 8 апреля 1783 года[519]519
По старому стилю.
[Закрыть] русская императрица Екатерина II Великая подписала манифест «О принятии полуострова Крымского, острова Тамана[520]520
Так в манифесте назван Таманский полуостров (см. М.В. Каховский «Краткое примечание о полуострове Таврическом и острове Тамань. Мая 11 дня 1792 года», «Русский архив», 1873, выпуск 3, стр. 606).
[Закрыть] и всей Кубанской стороны под Российскую Державу»[521]521
Полное собрания законов Российской Империи. Собрание Первое, СПб., типография II Отделения Собственной Его Императорского Величества Канцелярии, 1830, том XXI, с 1781 по 1783, стр. 897.
[Закрыть]. Почти сразу же следует указание капитану второго ранга Ивану Берсеневу обследовать побережье Крыма для поиска места, подходящего для основания военного порта. В том же месяце Берсенев бросает якорь в удобной глубоководной бухте на южном берегу полуострова, недалеко от татарского посёлка Ак-Яр, и рекомендует для постройки военно-морской базы именно её[522]522
Э.И. Тотлебен «Описание обороны Севастополя», М., ООО «Принципиум», 2017, часть I, книга I, стр. 165.
[Закрыть]. Вскоре туда приводит флотилию из девяти фрегатов и нескольких более мелких судов назначенный командующим Черноморским флотом контр-адмирал (как и его отец) Мекензи, и закладывает на месте этого поселения город, который называет Ахтиа́ром, а бухту – Ахтиарской[523]523
Интересно, что первые земляные укрепления в этом месте возвёл за пять лет до этого наш знаменитый полководец А.В. Суворов; он же разместил в них русские войска (см. Википедию, статью «Севастополь»).
[Закрыть]. И, наконец, 10 февраля 1784 года Екатерина II подписывает указ об основании в этом месте военного порта-крепости с адмиралтейством. Будущий город был назван ею Севастополем, что в переводе с греческого языка означало «величественный город», «священный город», а также «императорский город»[524]524
«Сева́стос» (Σεβαστός) по-гречески означает «высокочтимый, священный», а «полис» (πόλη) – «город»; кроме того, «севастос» – это эквивалент латинского титула «Август» (дословно – «божественный», «величественный»), поэтому это название можно ещё перевести и как «августейший город», «императорский город» (см. Википедию, статью «Севастополь»).
[Закрыть]. Мекензи трудился не покладая рук: строил госпитали, церкви, каменоломни, жилые дома для офицеров и казармы для матросов и солдат, на выделенных морскому ведомству землях организовал сельскохозяйственные угодья, позволявшие снабжать трудившихся над возведением города людей многими необходимыми продуктами. Часто ради ускорения работ он нарушал некоторые бюрократические предписания, это повлекло за собой обвинения в нецелевом использовании государственных денег, Фома Фомич с возмущением отрицал это и чрезвычайно переживал из-за таких наветов, что, несомненно, сыграло роль в его преждевременной смерти, – можно сказать, на рабочем месте, – в Севастополе 10 января 1786 года[525]525
См. Википедию, статью «Мекензи, Фома Фомич».
[Закрыть]. Но зато, когда годом спустя императрица лично приезжает ознакомиться с ходом работ, новая военно-морская база встречает её сорока кораблями[526]526
Э.И. Тотлебен «Описание обороны Севастополя», М., ООО «Принципиум», 2017, часть I, книга I, стр. 166.
[Закрыть]. Память о первом строителе Севастополя хранится и поныне: горы, вплотную прилегающие сегодня к городу с севера, называются Мекензиевыми. Там находился когда-то хутор, подаренный Фоме Фомичу могущественным фаворитом Екатерины Второй Григорием Потёмкиным[527]527
См. Википедию, статью «Мекензиевы горы».
[Закрыть].
Вид на Севастополь в 50-е годы XIX века (северная сторона – справа, южная – слева)
К моменту высадки союзников в Крыму Севастополь был городом не очень большим: в нём насчитывалось около 45.000 жителей[528]528
См. Википедию, статью «Севастополь».
[Закрыть], главным образом, естественно, военнослужащих и членов их семей. Две широкие главные улицы – Екатерининская и Морская – были покрыты щебнем и простирались с востока на запад в окаймлении красивых добротных зданий. Больше ни одной мощёной улицы в городе, в общем-то, не было, и от центра вверх на холмы совершенно беспорядочно поднимались во все стороны узкие извилистые проулки.
Екатерининская улица получила своё название в 1787 году, в честь визита в Севастополь Екатерины Великой, и носила его в течение 130 лет, пока большевики-коммунисты не «осчастливили» её сначала именем Троцкого, а потом – Ленина[529]529
http://sevdig.sevastopol.ws/gal/gal_old/eketerina.html.
[Закрыть], хотя, в отличие от русской императрицы, эти товарищи никакого отношения к Севастополю не имели. Так до сих пор это нелепое название она и носит. Морской улице повезло больше: к её наименованию лишь прибавилось прилагательное «Большая»[530]530
См. Википедию, статью «Большая Морская улица (Севастополь)».
[Закрыть].
Генерал-адъютант (с 1855 года), инженер-генерал (с 1869 года), граф (с 1879 года) Эдуард Иванович (Франц Эдуард Граф[531]531
Это имя, а не титул.
[Закрыть] фон) Тотлебен (1818–1884)
Как я уже отмечал, Севастополь с суши был почти не защищён. Несмотря на то, что один из будущих героев обороны города вице-адмирал Владимир Алексеевич Корнилов (я ещё расскажу о нём) ещё в 1852 году настаивал на его срочном укреплении на этом направлении, командование ничего не предпринимало. За полгода до высадки французов и англичан в Крыму Корнилов подаёт Меншикову очередной проект, в котором подчёркивается, что офицеры-черноморцы, а также штатские жители города готовы осуществить необходимое строительство за свой счёт, и даже приводятся подписи этих людей[532]532
Е.В. Тарле «Крымская война», М., издательство «ЭКСМО», 2003, т. 2, стр. 128–129.
[Закрыть]! Наш главнокомандующий не только отвергает это предложение, но и делает это «с негодованием»[533]533
Цит. по: op. cit., стр. 129.
[Закрыть].
В августе 1854 года командующий русской Дунайской армией генерал Михаил Дмитриевич Горчаков[534]534
См. Википедию, статью «Горчаков, Михаил Дмитриевич».
[Закрыть] направляет к Меншикову 36-летнего военного инженера подполковника Эдуарда Тотле́бена, характеризуя того в своём рекомендательном письме как «деятельного, разумного, храброго»[535]535
Цит. по: Э.И. Тотлебен «Описание обороны Севастополя», М., ООО «Принципиум», 2017, часть I, книга I, стр. 19.
[Закрыть] офицера и особо отмечая его знания в области фортификации. Подозрительный Меншиков тут же видит в молодом человеке шпиона-соглядатая и, прочитав письмо Горчакова, холодно замечает: «В городе стоит сапёрный батальон. Передохните после дороги и отправляйтесь обратно на Дунай»[536]536
Цит. по: там же.
[Закрыть]. Обескураженный Тотлебен направляется к Корнилову, который в то время занимал должность начальника штаба Черноморского флота, то есть являлся его фактическим командующим, и тот принимает его с распростёртыми объятиями. Наконец-то в городе появляется столь необходимый военный инженер! Вскоре происходит высадка союзников, и молодой подполковник проявит себя с такой блистательной стороны, что даже князь Меншиков, к его чести, высоко оценит результаты труда своего подчинённого. Ведь можно безоговорочно утверждать, что не будь Тотлебена, Севастополь не продержался бы и нескольких дней.
Эдуард Иванович быстро понимает, какая смертельная опасность грозит городу с суши: оборонительные стены прикрывали не более 25 % всей его окружности, а остальное пространство было совершенно открыто[537]537
Op. cit., стр. 196.
[Закрыть]. За месяц до высадки союзников он представляет князю свои соображения относительно срочного укрепления Севастополя, но в ответ слышит, что «крепость не ждёт никаких покушений со стороны крымских татар»[538]538
Цит. по: op. cit., стр. 19.
[Закрыть]. А ведь Меншиков тогда уже знал о готовящемся десанте, в том числе и от императора Николая Первого[539]539
Е.В. Тарле «Крымская война», М., издательство «ЭКСМО», 2003, т. 2, стр. 105.
[Закрыть]!
И вот 14 сентября[540]540
Э.И. Тотлебен «Описание обороны Севастополя», М., ООО «Принципиум», 2017, часть I, книга I, стр. 261.
[Закрыть] близ Евпатории та самая высадка и начинается. Становится ясно, что угроза городу надвигается с севера. А линия обороны на этом направлении настолько слабая, что моряки называют её «тоненькой стенкой в три обтёсанных кирпичика»[541]541
Цит. по: Е.В. Тарле «Крымская война», М., издательство «ЭКСМО», 2003, т. 2, стр. 131.
[Закрыть]. Главное укрепление предназначается лишь для шестнадцати (!) лёгких орудий[542]542
Э.И. Тотлебен «Описание обороны Севастополя», М., ООО «Принципиум», 2017, часть I, книга I, стр. 197.
[Закрыть], было построено ещё в 1818 году[543]543
Там же.
[Закрыть], и с тех пор какие-либо существенные работы на нём не производились, всего для защиты Северной стороны было предназначено 198 орудий, тоже в большинстве своём лёгких[544]544
Е.В. Тарле «Крымская война», М., издательство «ЭКСМО», 2003, т. 2, стр. 131.
[Закрыть], но, например, непосредственно на главном укреплении их было… 12[545]545
Э.И. Тотлебен «Описание обороны Севастополя», М., ООО «Принципиум», 2017, часть I, книга I, стр. 29.
[Закрыть]!. Более того, ряд укреплений, вопреки логике, находились под господствующими высотами и к тому же легко могли быть обойдены противником.
Тотлебен принимается за работу. Счёт остающемуся в его распоряжении времени идёт буквально на часы, особенно после поражения нашей армии на Альме. Враг находился в каких-то тридцати километрах от Северной стороны – это где-то два дня пути! Понимая, что строительство мощных сооружений по всем правилам военно-инженерного искусства просто невозможно, Эдуард Иванович ставит перед собой задачу возвести по обе стороны главного укрепления комплекс полевых артиллерийских батарей, соединив всё двумя рядами траншей, а его самого обновить так, чтобы внешне оно выглядело солидно и устрашающе. То есть в данном случае пустить неприятелю пыль в глаза. Но тут выясняется, что строить нечем: в Севастополе почти нет лопат, кирок, тачек, топоров и всего того, что так необходимо для фортификационных работ. Вы только представьте себе размер бедствия: в городе находятся в исправном состоянии 248 железных лопат, 24 лома, 99 кирок, 15 мотыг и 1.082 мешка[546]546
С.В. Ченнык «Крымская война», Севастополь, издательство «Гала», 2016, стр. 194.
[Закрыть]! Есть, правда, ещё 123 годные лопаты, но они деревянные[547]547
Там же.
[Закрыть], а почва вокруг крепости – камень. Тотлебен немедленно распоряжается наладить производство необходимого инструмента и прежде всего такого как кирка – скорость строительства была превыше всего. Работы же пока начинаются, но идут так медленно, что он понимает: «/…/ они могли быть окончены не ранее как по истечении нескольких месяцев»[548]548
Цит. по: Э.И. Тотлебен «Описание обороны Севастополя», М., ООО «Принципиум», 2017, часть I, книга I, стр. 25.
[Закрыть]. А их нет – нет даже нескольких дней! Он почти не спит, постоянно находится на позициях, и люди заражаются его энергией: днём и ночью вгрызаются в грунт малопригодными инструментами, роют землю ножами, носят её в шинелях. И происходит невероятное! 22 сентября[549]549
Е.В. Тарле «Крымская война», М., издательство «ЭКСМО», 2003, т. 2, стр. 132.
[Закрыть], к моменту выхода передовых частей союзников к Северной стороне, их встречает солидно выглядящая линия укреплений, ощетинившаяся многочисленными орудиями. Уильям Рассел пишет: «Рекогносцировка показала, что враг выставил мощные батареи вдоль северо-западной оконечности Севастопольской гавани, рядом с /…/ Северным укреплением, чтобы ослабить и задержать наше наступление с этой стороны»[550]550
Цит. по: У.Х. Рассел «Британская экспедиция в Крым», М., издательство «Принципиум», 2014, т. 1, стр. 296–297.
[Закрыть]. И невдомёк было и ему, и союзному командованию, что главное укрепление так грозно выглядело лишь внешне (правда, пушки везде стояли самые что ни на есть настоящие!). К тому же разведка у англичан с французами была налажена из рук вон плохо, память о потерях в недавнем сражении свежа, и они решают приостановиться и посовещаться ещё раз. А пока они совещаются, задумаемся о том, что бо́льшую часть этого оборонительного рубежа длиной в несколько километров Тотлебен возвёл практически с нуля за восемь дней (!!!), да ещё и при тех трудностях, которые я только что описал! Это было первое – но далеко не последнее – чудо, совершённое молодым военным инженером в ходе севастопольской эпопеи.
Севастополь и окрестности (современная карта)
За свои героические действия он будет уже после падения Севастополя назначен генерал-адъютантом, получит звание инженер-генерала, потом будет руководить укреплением наших военных портов на Балтике, с началом русско-турецкой войны 1877–1878 годов станет главным распорядителем по обороне Черноморского побережья, а потом вообще будет назначен главнокомандующим всей русской армией[551]551
Здесь и далее биография Э.И. Тотлебена приводится по Википедии, статье «Тотлебен, Эдуард Иванович» – за исключением случаев, оговоренных особо.
[Закрыть]. Эдуард Иванович будет награждён золотой саблей с надписью «За храбрость», тринадцатью русскими орденами, включая Святого Георгия 4-й, 3-й и 2-й степеней и Святого апостола Андрея Первозванного, а также пятнадцатью орденами иностранными, в том числе тремя прусскими, двумя сербскими и даже бразильским. В 1879 году он будет возведён в графское достоинство, станет, в частности, генерал-губернатором Одессы, командующим войсками Одесского военного округа, генерал-губернатором Северо-западного края Российской империи.
У Эдуарда Ивановича было 13 детей – трое сыновей и десять дочерей, – причём дочерей он неизменно узнавал только когда видел их всех вместе, а вот порознь – не всегда. Умер он в возрасте 66 лет в Германии и по указанию императора Александра III был похоронен на Братском кладбище Севастополя. Его могила, к счастью, сохранилась до сих пор, хотя в двадцатых годах прошлого века большевики-коммунисты украли с её надгробья серебряные венки[552]552
Э.И. Тотлебен «Описание обороны Севастополя», М., ООО «Принципиум», 2017, часть I, книга I, стр. 15.
[Закрыть], а в 1944 году его бюст расстрелял из пистолета какой-то лейтенант Красной армии[553]553
Там же.
[Закрыть]. В 1909 году Тотлебену поставили в Севастополе один из самых красивых памятников в городе, который тоже сохранился. Правда, во время обороны Севастополя в 1941–1942 гг. взрывной волной или снарядом ему отрывает голову[554]554
См. Википедию, статью «Памятник Э.И.Тотлебену», а также http://spravka.sevas.com/org/totlebenu-eduardu-ivanovichu-general-leytenantu-pamyatnik-v-sevastopole.
[Закрыть]. В 1945 году приехавший на конференцию в Ялте премьер-министр Великобритании Уинстон Черчиль выражает пожелание посетить Севастополь (он, между прочим, хочет возложить венки к могиле англичан, погибших в ходе Крымской войны, – но об этом позже), и местные власти решают памятник поправить. Но поскольку оторванную голову найти так и не удаётся, её отпиливают у одного из сапёров, стоящих на его постаменте, и приделывают Тотлебену. Впопыхах никто не обращает внимания на то, что сапёр – в фуражке, а наш знаменитый фортификатор уже держит её в левой руке. После отъезда Черчилля советские реставраторы восстанавливают его исконный – и правильный – вид и, кстати, возвращают голову сапёру. Если будете у этого памятника, подойдите к его левой стороне (если смотреть ему в лицо). Там вы увидите того самого сапёра – со швом на шее.
Память о Тотлебене хранится и в Болгарии: в городе Плевен ему установлен бюст, а в болгарской столице Софии – памятная доска на бульваре, названном его именем. Есть в этой стране даже село Тотлебен.
А мы вернёмся к союзникам. Что же они обсуждают? Вопрос, в общем-то, простой: что делать дальше. Но вот копий при поиске ответа на него оказывается сломано немало, и решение принимается совершенно неправильное. Но обо всём по порядку.
Утром 22 сентября[555]555
Е.В. Тарле «Крымская война», М., издательство «ЭКСМО», 2003, т. 2, стр. 132.
[Закрыть] английский генерал сэр Джон Бэ́ргойн сообщает лорду Раглану о (мнимой) мощности укреплений Северной стороны, а также информирует его о том, что русские загородили своими военными кораблями вход в бухту Севастополя, скрепив их канатами, но оставя всё же проходы между ними и берегами. Бэргойн делает вывод о том, что наземная атака с ходу приведёт к большим потерям и что наш флот не оставил затеи выйти в открытое море и дать бой союзникам. Рекомендация его однозначна: Северную сторону не штурмовать, город обойти, выйти к его южной части и нанести удар оттуда. Британский главнокомандующий, как обычно, решает сам ничего не решать и приказывает Бэргойну доложить обо всём Сент-Арно. А тот, надо сказать, уже длительное время тяжело страдает от рака желудка[556]556
См. Википедию, статью «Jacques Leroy de Saint-Arnaud» (на английском языке).
[Закрыть], причём состояние его здоровья неуклонно ухудшается: он чрезвычайно слаб, уже не может встать с кушетки, и жить ему к этому моменту остаётся всего-то несколько дней.
23 сентября со стороны Севастополя слышатся буханья орудий, и через несколько часов союзники узнают от своих разведчиков, что русские расстреляли и затопили те самые корабли (об этом драматическом событии я ещё расскажу). Вначале англичан и французов охватывает радость – ещё бы: противник уничтожает собственный флот! – но быстро приходит понимание того, что зато теперь у их флота нет никаких шансов прорваться в севастопольскую гавань. И слабеющий Сент-Арно, выслушав Бэргойна, говорит своим коллегам: «Сэр Джон прав: обойдя Севастополь и напав на него с юга, мы будем иметь все наши средства в нашем распоряжении при посредстве гаваней, которые находятся в этой части Крыма и которых у нас нет с этой [Северной] стороны»[557]557
Цит. по: Е.В. Тарле «Крымская война», М., издательство «ЭКСМО», 2003, т. 2, стр. 132.
[Закрыть]. Это был переломный момент Крымской кампании: из короткой победоносной карательной экспедиции она довольно быстро превратится в изнурительную войну.
Решение союзного командования стало подвергаться критике чуть ли не моментально. Услышав о предстоящем манёвре (его назвали фланговым маршем), британский контр-адмирал лорд Эдмунд Лайонс[558]558
См. Википедию, статью «Лайонс, Эдмунд».
[Закрыть] заявляет лорду Раглану: «Это операция стратегическая, а к стратегическим операциям мы не готовы. Мы пришли сюда за быстрым успехом»[559]559
Цит. по: У.Х. Рассел «Британская экспедиция в Крым», М., издательство «Принципиум», 2014, т. 1, стр. 299.
[Закрыть]. Уильям Рассел пишет: «/…/ фланговый марш стал прологом к затяжной осаде, кровопролитным боям и большим потерям, свидетельством робости и в то же время – безрассудства, которое /…/ явилось отступлением от принципов кампании и вряд ли может быть оправдано с военной точки зрения»[560]560
Цит. по: op. cit., стр. 298–299.
[Закрыть].
Уже после войны, Тотлебен скажет тогда уже маршалу Франции Франсуа Канробе́ру[561]561
См. Википедию, статью «Канробер, Франсуа».
[Закрыть] (в сентябре 1854 года он сменил умершего Сент-Арно), что если бы тогда союзники всё же атаковали Северную сторону, то город был бы взят[562]562
Э.И. Тотлебен «Описание обороны Севастополя», М., ООО «Принципиум», 2017, часть I, книга I, стр. 33.
[Закрыть]. Ему вторит начальник Севастопольского гарнизона барон Остен-Сакен – тот самый, который в апреле 1854 года командовал обороной Одессы: «В Севастополе оставался ничтожный гарнизон, и если бы неприятель действовал решительно, то и всей армии было бы недостаточно для защиты Севастополя, вовсе не приготовленного к принятию осады»[563]563
Цит. по: Е.В. Тарле «Крымская война», М., издательство «ЭКСМО», 2003, т. 2, стр. 132.
[Закрыть]. А вот мнение вице-адмирала Корнилова: «Должно быть, Бог не оставил ещё Россию. Конечно, если бы неприятель прямо после Альминской битвы пошёл на Севастополь, то легко бы завладел им»[564]564
Цит. по: op. cit., стр. 132–133.
[Закрыть]. Нахимов выразился ещё хлеще: «Знаете, первая просьба моя к государю по окончанию войны – это отпуск за границу; так вот-с, поеду и назову публично ослами и Раглана и Канробера»[565]565
Цит. по: Э. Бекир-Заде «Адмирал Нахимов», М., «Олимп», 1998, стр. 192.
[Закрыть].
Да-а-а, для защитников города, ожидавших атаки на него буквально с часу на час, всё это казалось просто чудом. А я хочу здесь обратить внимание на следующее. Что только и кого только не винят иностранные историки за тот несомненный ляп – и болезнь Сент-Арно, и нерешительность лорда Раглана, и плохую разведку, и недостаточную принципиальность не согласных с предложенным решением генералов, не ставших до конца отстаивать своё мнение, но давайте вспомним, что в большинстве своём русский солдат сражался при Альме так отчаянно и яростно, что неприятель после своей победы два дня[566]566
С.В. Ченнык «Крымская война», Севастополь, издательство «Гала», 2016, стр. 180.
[Закрыть] стоял на поле боя и зализывал раны. И вспомним о беспримерном труде таких же русских солдат и моряков, только под Севастополем, которые под руководством молодого военного инженера-немца совершили невозможное. Всё это, как минимум, подтолкнуло противника к роковому для него решению. Разве не так?
Но вообще-то во фланговом манёвре союзников своя логика была. Ведь ещё до высадки у Евпатории Сент-Арно и Раглан договорились о нападении на Севастополь именно с юга[567]567
А. Трубецкой «Крымская война: неизвестная мировая война», СПб., ЗАО «Торгово-издательский дом ‘Амфора’», 2014, стр. 296.
[Закрыть]. О том же наверняка говорил английскому главнокомандующему уже упоминавшийся мною Лоренс Олифант – может быть, единственный иностранец, который тщательно изучил ту местность лично. Кроме того, с южной стороны действительно было несколько бухт (Балаклавская, Камышовая и т. д.), удобных для снабжения войск осаждающих и – что немаловажно – для выгрузки тяжёлой осадной артиллерии. Наконец, атака Северной стороны привела бы к тому, что армия удалилась бы от флота на недопустимое расстояние, а это было очень рискованно[568]568
С.В. Ченнык «Крымская война», Севастополь, издательство «Гала», 2016, стр. 186.
[Закрыть]. Как бы то ни было, жребий был брошен, и союзники направились в обход.
А что же делает в это время наш главнокомандующий, князь Меншиков? Перед ним стоят, если можно так выразиться, задача-минимум и задача-максимум. Задача-минимум – привести в порядок растрёпанную армию. Её решение достигается без особого труда, и во многом помогает этого добиться… опять же русский солдат (естественно под командованием офицеров). Уже к 24 сентября управляемость войсками была полностью восстановлена, и в их рядах даже появилось нечто вроде обиды за поражение под Альмой[569]569
Op. cit., стр. 188.
[Закрыть]. А вот задача-максимум была более сложной.
Князю предстояло решить, что важней: сохранение армии или спасение Севастополя. И он выбирает первое. Да-да! Меншиков, очевидно, рассуждает так: падение крепости и уничтожение Черноморского флота не обязательно приведёт к потере Крыма, а вот уничтожение армии неизбежно повлечёт за собой и сдачу Севастополя, и сожжение флота, и утрату всего полуострова. А это уже катастрофа: южные границы страны окажутся беззащитными, в войну, глядишь, вступит Австрия, а то и Пруссия, и тогда пиши пропало. Но о чём тогда думал Александр Сергеевич мы, конечно же, никогда не узнаем, поскольку своему окружению он, как известно, не доверял и ни с кем своими планами не делился. И правильно делал: обстановка в его штабе была такова, что все намерения командования тут же выбалтывались, и о предстоящих движениях армии не знал разве что глухой[570]570
Там же.
[Закрыть]. Так или иначе, утром 24 сентября, Меншиков начинает вывод армии из Севастополя.
Выйдя из города, войска идут через посёлок Инкерман[571]571
См. Википедию, статью «Инкерман».
[Закрыть], держа курс на север, к Мекензиевым горам, оттуда – ещё дальше на север на Бельбе́к (сегодня это село Фруктовое[572]572
См. Википедию, статью «Фруктовое (Севастополь)».
[Закрыть] – см. карту выше), потом на северо-запад, ближе к берегу моря, на Ка́чу[573]573
См. Википедию, статью «Кача (посёлок).
[Закрыть] и затем почти точно на восток к Бахчисараю. Часть обоза уходит на юг, к хутору Бра́кера (сейчас рядом с этим местом находится железнодорожная станция «Севастополь-Товарная»[574]574
https://forum.sevastopol.info/viewtopic.php?t=1356884.
[Закрыть]). Выход из города продолжается и на следующий день, с той лишь разницей, что на этот раз движение идёт через Инкерман на северо-восток, в направлении деревни Ота́р-Кой (сегодня – село Фронтовое[575]575
См. Википедию, статью «Фронтовое (Севастополь)».
[Закрыть]). А через несколько дней через Ахтиарскую бухту с Южной стороны на Северную[576]576
С.В. Ченнык «Крымская война», Севастополь, издательство «Гала», 2016, стр. 189.
[Закрыть] переправляются остатки обоза и присоединяются к войскам.
Самое удивительное, что 24 сентября, едва ли не минута в минуту[577]577
Op. cit., стр. 183.
[Закрыть], союзники тоже снимаются с места, начиная свой обходной манёвр. Причём противники пересекают ту же местность навстречу, а иногда даже наперерез (!) друг другу, зачастую идут чуть ли не параллельно, двигаясь просто по разные стороны холмов, но имеют об этом представление весьма приблизительное. (Я уже говорил: разведка что у тех, что у других была поставлена отвратительно[578]578
Е.В. Тарле «Крымская война», М., издательство «ЭКСМО», 2003, т. 2, стр. 151.
[Закрыть]) Так, например, русская армия направляется к Бельбеку тогда, когда там ещё стоят союзники[579]579
С.В. Ченнык «Крымская война», Севастополь, издательство «Гала», 2016, стр. 183 и 188.
[Закрыть], а 25 сентября лорд Раглан вообще неожиданно нарывается на нашу пехоту, идущую к Бахчисараю (похоже, что это была часть обоза), и вынужден галопом спасаться под прикрытие своих орудий[580]580
У.Х. Рассел «Британская экспедиция в Крым», М., издательство «Принципиум», 2014, т. 1, стр. 301.
[Закрыть]. Происходит короткая стычка, и англичанам достаются «честные»[581]581
Цит. по: там же.
[Закрыть] трофеи: сапоги, рубахи, деньги, шампанское и даже изрядно нагрузившийся им русский офицер-артиллерист[582]582
Op. cit., стр. 301–302.
[Закрыть]. И это был случай не единичный[583]583
Op. cit., стр. 537–539.
[Закрыть]: армии противников шли в густом тумане так близко друг к другу, что не встретились по полной разметке просто каким-то чудом! В общем, и смех и грех.
В конце концов Сент-Арно с Рагланом добираются до своей цели, а Меншиков – до своей. И тут выясняется занятная вещь. Посмотрите ещё раз на карту. Англичане с французами стоят теперь южнее Севастополя, в районе Балаклавы, а русская армия – юго-западнее Бахчисарая, причём заняв 26 сентября и Бельбек (Фруктовое) вместе с окружающей его долиной, и Инкерман[584]584
С.В. Ченнык «Крымская война», Севастополь, издательство «Гала», 2016, стр. 189.
[Закрыть]. Теперь она контролирует всю территорию северо-восточнее и севернее Севастополя и накрепко отрезала союзников от их базы в Евпатории, которая как раз к северу от города и находится. Так что в этой несуразной игре в жмурки русские, если можно так выразиться, неприятеля «пережмуривают», да ещё и предотвращают полную блокаду крепости. (Это сыграет просто неоценимую роль с точки зрения снабжения города всем необходимым в ходе начавшейся вскоре осады.)
А я пока вернусь на пару дней назад.
Сразу же после поражения на Альме Меншиков назначает Нахимова командующим обороной Южной стороны Севастополя, а Корнилова – Северной. Корнилов спрашивает, что ему делать с флотом. Князь в свойственной ему язвительной манере отвечает: «Засуньте его себе в карман»[585]585
Цит. по: Е.В. Тарле «Крымская война», М., издательство «ЭКСМО», 2003, т. 2, стр. 137.
[Закрыть]. Оторопевший адмирал настаивает, но к своему ужасу слышит в ответ: «Вход в бухту загородить, корабли просверлить и изготовить к затоплению, морские орудия снять, а моряков отправить на защиту Севастополя»[586]586
Цит. по: там же.
[Закрыть]. (Естественно, приказ касался не всех судов, а лишь устаревших и наименее пригодных для обороны города.) Утром 21 сентября Владимир Алексеевич собирает всех флотских командиров и сообщает им о приказе главнокомандующего. Моряки, естественно, в ужасе: корабли для них и дом родной, и жизнь, и честь. В результате Корнилов вновь отправляется к Меншикову и заявляет, что выйдет всё-таки в море и даст неприятелю последний бой, в котором наш флот, может, и погибнет, но погибнет достойно. Лишённый таких эмоций князь взрывается и бросает адмиралу, что, если тому не угодно повиноваться, он отстраняет его от должности и приказывает отправляться в Николаев (черноморский порт примерно в 740 километрах к западу от Севастополя). Корнилов в отчаянии восклицает: «Остановитесь. Это самоубийство… К чему вы меня принуждаете… Но, чтобы я оставил Севастополь, окружённый неприятелем, – невозможно! Я готов повиноваться вам!»[587]587
Op. cit., стр. 138.
[Закрыть]
Примерно в четыре часа дня 21 сентября предназначенные для затопления суда начинают выходить на свои последние в жизни боевые позиции. Приговорёнными к смерти оказываюся пять линкоров и два фрегата[588]588
Э.И. Тотлебен «Описание обороны Севастополя», М., ООО «Принципиум», 2017, часть I, книга I, стр. 307.
[Закрыть]. Весь следующий день с них снимают всё, что может пригодиться при обороне Севастополя, но всю артиллерию перенести на берег всё же не успевают. На рассвете 23 сентября[589]589
Op. cit., стр. 308.
[Закрыть] при большом стечении народа начинается «казнь»: срубаются мачты, звучит команда «Свистать всех наверх», экипажи выстраиваются на палубах, отдавая парусникам последний салют, некоторые матросы держат в руках любимых кошек[590]590
Э. Бекир-Заде «Адмирал Нахимов», М., «Олимп», 1998, стр. 199.
[Закрыть]. У всех на глазах слёзы, люди молятся, многие рыдают как дети. Наконец специально подготовленные группы спускаются вниз и одновременно приступают к прорубанию в днищах отверстий.
Первыми начинают величаво погружаться под воду линейные корабли «Варна»[591]591
Корабль назван в память о взятии русскими войсками 29 сентября 1828 года этой турецкой крепости на территории Болгарии в ходе войны 1828–1829 гг.; активную роль в той операции сыграл наш флот (см. Википедию, статью «Варна»).
[Закрыть] и «Силистрия»[592]592
Корабль назван в память о взятии этой турецкой крепости на Дунае русскими войсками 18 июня 1829 года в ходе войны 1828–1829 гг.; сейчас располагается в Болгарии и называется Сили́стра (см. Википедию, статью «Силистра»).
[Закрыть] (когда-то им командовал Нахимов[593]593
См. Википедию, статью «Силистрия (линейный корабль)».
[Закрыть]), а также фрегат «Сизополь»[594]594
Корабль назван в память о взятии в результате десантной операции турецкой черноморской крепости Созопол русскими войсками 18 февраля 1829 года в ходе войны 1828–1829 гг.; в России это название произносилось как Сизополь; в настоящее время располагается в Болгарии (см. Википедию, статьи «Сизополь /фрегат, 1841/» и «Созопол»).
[Закрыть]. За ними следуют линейные корабли «Уриил»[595]595
Корабль назван в честь одного из восьми православных архангелов; в переводе с иврита это имя означает «свет Божий»; Уриил властвует над небесными светилами (см. Википедию, статьи «Архангел Уриил» и «Архангел»).
[Закрыть] и «Селафаил»[596]596
Корабль назван в честь одного из восьми православных архангелов Селафиила (хотя назывался он именно «Селафаил», то есть с написанием через две буквы «а»; так же имя корабля написано и в соответствующем донесении Корнилова – см. Википедию, статью «Селафаил /линейный корабль, 1840/», а также Е.В. Тарле «Крымская война», М., издательство «ЭКСМО», 2003, т. 2, стр. 138); в переводе с иврита это имя означает «молитва к Богу» или «молитвенник Божий»; Селафиил молится Богу за людей (см. Википедию, статью «Архангел Селафиил»).
[Закрыть]. В 8 часов утра исчезает фрегат «Флора»[597]597
Э.И. Тотлебен «Описание обороны Севастополя», М., ООО «Принципиум», 2017, часть I, книга I, стр. 308–309.
[Закрыть]. И только 120-пушечный линкор «Три Святителя»[598]598
Корабль назван в честь живших в IV и V веках н. э. Василия Великого, Григория Богослова и Иоанна Златоуста – трёх христианских архиепископов, уроженцев Каппадокии (область, в настоящее время находящаяся на востоке Турции, у её границ с Грузией, Арменией и Ираном); внесли большой вклад в разработку многих церковных канонов; иногда их ещё называют «Отцами церкви» и «Святыми отцами» (см. Википедию, статьи «Три святителя /значение/», «Каппадокия», «Турция», «Василий Великий», «Григорий Богослов», «Иоанн Златоуст», «Канон» и «Отцы Церкви»).
[Закрыть] – герой Синопского боя, в котором он получил 48 пробоин[599]599
См. Википедию, статью «Три святителя (линейный корабль, 1838)».
[Закрыть], но вернулся в родной Севастополь – продолжает бороться за свою жизнь. Он заваливается на правый бок, но ко дну идти отказывается. Тогда отдаётся приказание прекратить мучения заслуженного ветерана, и пароход «Громоносец» выпускает по нему несколько ядер[600]600
Э. Бекир-Заде «Адмирал Нахимов», М., «Олимп», 1998, стр. 199.
[Закрыть]. Гигант начинает медленно скрываться в волнах, напоследок взбурлив над собой море, словно делая последний выдох. Всё кончено.
Но севастопольцы не только молятся да плачут. Они отчаянно работают, пытаясь максимально защитить свой город от неминуемых и скорых вражеских атак. Корнилов пишет: «Наш Севастополь готовится к обороне /…/ Пошли [работы] с больши́м успехом: не только рабочий, но и мужик с охотой работают. /…/ На укреплениях работают без устали, и они идут с большим успехом»[601]601
Цит. по: Е.В. Тарле «Крымская война», М., издательство «ЭКСМО», 2003, т. 2, стр. 129.
[Закрыть]. Основной упор делается теперь, естественно, на южное направление. И опять подполковник Тотлебен творит чудеса! Когда он приступил к работам по укреплению оборонительных рубежей с юга, там, например, на Малаховом кургане, который являлся ключом к Севастополю, находилось всего пять (!) орудий среднего калибра[602]602
Op. cit., стр. 131.
[Закрыть]. В этой связи он потом вспоминал: «Наше положение в Севастополе было критическое; ежеминутно готовились мы встретить штурм вдесятеро сильнейшего неприятеля и по крайней мере умереть с честью, как храбрые воины /…/. Севастополь /…/ с сухопутной стороны не был почти совсем укреплён, так что совершенно был открыт для превосходных сил неприятельской армии. Начертание укреплений и расположение войск поручено мне ген[нерал]-ад[ъютантом] Корниловым. Нам помогает также храбрый адмирал Нахимов, и всё идёт хорошо /…/. Случались дни, когда мы теряли всякую надежду спасти Севастополь, я обрекал себя уже смерти, сердце у мня разрывалось /…/»[603]603
Цит. по: op. cit., стр. 143–144.
[Закрыть].
Тотлебен прекрасно понимает, что и на Южной стороне строить капитальные оборонительные укрепления невозможно: уже в первый день работ, 27 сентября[604]604
С.В. Ченнык «Крымская война», Севастополь, издательство «Гала», 2016, стр. 202.
[Закрыть], здесь появляются передовые и пока немногочисленные отряды союзников (это англичане)[605]605
Э.И. Тотлебен «Описание обороны Севастополя», М., ООО «Принципиум», 2017, часть I, книга I, стр. 325 и 333.
[Закрыть]. Они неприятно удивлены. «Когда мы открывали кампанию, он [Севастополь] виделся нам некой гипсовой декорацией, – пишет Рассел, – которая /…/ обрушится от одного только грома наших пушек»[606]606
Цит. по: У.Х. Рассел «Британская экспедиция в Крым», М., издательство «Принципиум», 2014, т. 1, стр. 322.
[Закрыть]. А теперь на всей протяжённости севастопольского рубежа англичане видят «/…/ массы рабочих, расположенных вокруг города и яростно роющих землю для создания новых оборонительных сооружений, для укрепления старых и образования различного рода препятствий»[607]607
Цит. по: Э.И. Тотлебен «Описание обороны Севастополя», М., ООО «Принципиум», 2017, часть I, книга I, стр. 36.
[Закрыть].
Начальник штаба Черноморского флота (командующий флотом) вице-адмирал Владимир Алексеевич Корнилов (1806–1854)
