Текст книги "Орден геноцида (СИ)"
Автор книги: Сергей Ким
Жанр:
Боевая фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
Глава 2
Учитывая… особенности имянаречения в славном доме Винтер – без сокращённого имени в обиходе никак.
Мне ещё повезло, что родители, упокой Господь их души, нарекли меня «всего лишь» Конрадом. «Всего лишь» – потому что по извечной русской традиции, иноземное имя так и норовили переиначить на знакомый лад.
А какой у нас отечественный аналог Конрада? Правильно, Кондратий. Нет, это, конечно, лучше, чем Акакий, например… Но в двадцатом веке всё равно – дичайшая старина. Впрочем, в Пакте наши имена нынче звучат не менее архаично.
Впрочем, могло быть и хуже. Насколько? Ну, мой дядя Райнхард и кузины Хильдегарда и Вильгельмина не дадут соврать.
Увы, традиции предписывали брать имена для членов кланов исключительно в честь славных предков, которые были наиболее славными где-то тысячу лет назад и именовались под стать тем временам.
Что мешало перейти на нормальные русские имена, раз уж мы две сотни лет как переселились с окраин Шварцвальда к отрогам Уральского хребта? Саксонский гонор, что же ещё… Это по меркам Эспаньолы, Альбиона или Алемании история рода у нас так себе, средненькая, а в русских княжествах Винтеры – очень даже древний клан
– Спасибо, – я начал грызть печенье.
Что современная наука выяснила о такой малопонятной штуке, как магия – это то, что, например, чародейство сильно понижает уровень глюкозы в крови. Поэтому большинство магов в той или иной степени – сладкоежки.
Крекер был сладким и вкусным – Вилли готовила их сама, как и всю еду в доме. Так что отказываться было грех. Это от стряпни Хильды сам пресветлый Ормузд велел держаться подальше, а дядя как-то в сердцах пообещал лишить её наследства и выгнать из дома, если ещё раз увидит, что она опять пытается спалить кухню. Ну или приготовить нам завтрак. Там разница в деяниях довольно трудноуловима, на самом-то деле…
– Кстати, у тебя кровь из носа течёт, – сообщила Вилли, болтая ногами и грызя печенье, которое она достала из подсумка на поясе.
Машинально провёл пальцем под носом, посмотрел на кровь…
Мир моргнул и выгорел. И среди всех оттенков серого единственным алым пятном осталась лишь кровь на моей руке…
Снова пошла носом.
Не самый страшный откат, после того, как колдовал на износ. Колдовал так, что сдвинулась клетка и тебя отбросило на ранг ниже.
Не самое страшное.
А самое страшное – это всё было зря.
Я открываю взгляд от крови на руке и смотрю на Вильгельмину. На её мертвенно-бледное лицо – в тон белому платью. На её закрытые глаза…
Я смотрю на сестру, лежащую в гробу.
– Конни? – встревожилась Мина. – Ты в порядке? Странно выглядишь…
Я посмотрел на сестру.
Мы маленький бедный род – ни сонма слуг, ни вассальных семей, ни богатств, ни влияния. Дядя, я и две кузины – вот и весь клан Винтер. Как же так вышло? Да ничего необычного – просто кто-то когда-то поставил не на того. Кто же знал, что младший сын князя крохотной Ангелии выбьется в императоры Саксонии? Вот и глава рода двести лет назад не знал. А когда стало поздно, то в пределах Алемании Винтерам места уже не было, даже несмотря на редкий талант Заклинателей тварей – увы, но при всём гении и при всём прагматизме императора Фердинанда, прощать бывших врагов он не умел. Вот и бежали Винтеры как можно дальше, бросив и родовые замки, и библиотеки, и большую часть богатств – как денежных, так и магических. Бежали, пока не остановились двести лет назад здесь – на Урале. Остановились, когда от огромного клана осталась всего одна линия, которая нынче насчитывает лишь четырёх человек. Ничего странного, учитывая, что Винтеры всегда умели делать хорошо только две вещи – воевать и охотиться на гейстов.
А вот с интригами и умением быть там, где хорошо, а не где правильно – как-то не сложилось.
Как при этом больше тысячи лет продержались? Дэв его знает. Но девизы вроде «кровь за кровь» на пустом месте не рождаются.
В нашем случае это не в смысле, что на удар надо отвечать ударом… Хотя и это тоже. Но главное, что любой от крови Винтеров должен стоять за своих родичей насмерть.
Возможно, именно поэтому за всю историю клана у нас почти не было внутренних дрязг и конфликтов. И даже когда нас осталось лишь четверо, жили мы всегда дружно, но даже и тут, если начистоту, то Вилли была моей любимицей. Наверное, для клана истребителей гейстов и общепризнанных чёрных магов странно такое говорить, но Вилли – самый светлый человек, что я встречал. Всегда весёлая, всегда жизнерадостная и никогда не вешающая нос. В другом клане… Чего уж греха таить – в другом нормальном клане, она росла бы принцессой и была бы настоящей принцессой.
А у нас она получила в подарок винтовку прежде, чем сходила на свой первый бал.
Её сверстницы читают дамские романы и листают журналы мод в перерывах между чаепитиями и занятиями по родовой магии, а Вилли штудирует оружейные справочники и дневники предыдущих Винтеров, где самой расхожей фразой является «…а потом я отрубил ему голову».
Возможно, в том и моя вина, потому как дядя после смерти жены, откровенно говоря, больше времени проводил на охоте, чем посвящал воспитанию дочерей. И что вместо двух добропорядочных леди выросли две пацанки – явно стоить винить меня.
Да и сейчас сестра была одета отнюдь не для светского раута, а по-походному – на охоту она собиралась наравне со всеми. Высокие ботфорты на толстой подошве, лосины, короткое платье в котором удобно ходить по лесу, а шнурованный корсет укреплён изнутри стальными чешуйками. Пояс с подсумками, в которых лежат зелья и обоймы с патронами…
Ну и печенье, естественно.
Невысокая, но хорошо сложенная – даже и не скажешь, что она на два года младше нас с Хильдой. Длинные тёмные волосы, голубые глаза – говорят, она очень похожа на свою мать, Лизелотту. Но я тётю совсем не помню – она ведь умерла при рождении Мины. Родовая горячка – такая штука, что от неё даже маги не застрахованы, особенно если у этих магов нет под рукой ни денег, ни дорогих зелий, ни кучи лекарей…
Я смотрел на сестру, с которой рос и привык как к самому себе…
Но почему тогда так колет в сердце? Будто бы глядя на Мину, я достаю откуда-то из глубин очень старую, очень привычную, но никогда не проходящую боль.
Почему теперь и её я вижу мёртвой?
– Эээй, – Вилли пощёлкала перед моим носом пальцами. – Ты чего как будто пыльным мешком из-за угла стукнутый, а? В Камделире слишком долго пробыл?
– Да… Наверное.
Даже слова, и те из себя приходится вытягивать, будто иззубренные осколки. Самые обычные ведь слова. А ощущение такое, будто бы я почти разучился говорить…
Помотал головой, отгоняя жутковатое наваждение.
– Что-то я сегодня сам не свой, Вилли, – признался я. – Мерещится дэв пойми что, ощущения какие-то странные…
– А Проявитель тьмы? – деловито осведомилась сестра.
– Не. Ничего не показывает. Ну, сверх обычного.
– А я-то думаю – чего это ты за теормаг засел… – Мина покрутила головой, разглядывая разбросанные на кровати книги. – Нашёл что-нибудь интересное?
– Слушай, ты же семейные хроники лучше всех знаешь. Ведь так?
– Так, – девушка с готовностью кивнула.
– Не помнишь – у нас в роду пророки были?
– Конни, но ты же знаешь теорию, – удивилась Мина. – К пророчествам есть предрасположенность, но пророками не рождаются, а становятся.
– Да, я знаю, что нужен триггер, – поморщился я. – И триггер сильный. Но вдруг у кого-то Дар проявлялся спонтанно?
– Хммм… – Вилли задумчиво обхватила подбородок. – Да вроде бы не было таких случаев… А что ты видел? Что, а? Скажи! Скажи!
– …Чего ты ждёшь?
Я поднимаю руку с зажатым в ней пистолетом.
– Покончи с этим, палач.
Я целюсь Хильде прямо между глаз, совмещая мушку и целик «маузера»…
Что я вижу?
…Я смотрю на Вильгельмину. На её мертвенно бледное лицо – в тон белому платью. На её закрытые глаза…
Я смотрю на сестру, лежащую в гробу.
Я вздрогнул.
– Ничего хорошего, Мина. Совсем ничего хорошего…
– Было бы неплохо, если б ты и правда был пророком… – мечтательно протянула Вилли. – Можно было бы клады всякие поискать, например… Или на скачки ходить…
– Если дядя услышит, как ты даже просто упоминаешь азартные игры – уши надерёт, – заметил я.
– Что ж я совсем дурная – так подставляться? – ненатурально оскорбилась сестра.
– А вдруг я тебя сдам?
– Врёшь.
– Проверим? – сказал я и начал щекотать Вилли.
Та начала пищать и брыкаться, а затем с грохотом скатилась с кровати.
– Эй, ты там в порядке?
– В полном! – Мина, хихикая, подняла вверх большой палец и поднялась с пола, отряхивая платье.
Неожиданно замерла. Обхватила пальцами подбородок. Задумалась.
– Слушай, а поговори с папой, – посоветовала сестра. – Вряд ли у тебя пророческий Дар прорезался, даже чисто теоретически… Но если есть какие странности, то лучше папы эксперта не найти.
– Что значит – «вряд ли»? – проворчал я. – Совсем не веришь в своего брата?
– В брата? В брата – верю! – уверенно кивнула. – А вот что у него могут какие-то редкие Дары ни с того ни с него проявиться – нисколечки.
– Злыдня. А Хильда где?
– Да бродит где-то… – Вилли опёрлась локтями на кровать и подпёрла руками голову. – У тебя опять кровь.
– А, холера… – я вытер тыльной стороной ладони нос.
– На, – сестра протянула мне платок. – Первый раз вижу, чтобы после транса кровь шла… Ты же в трансе был?
– Ага, – кивнул я и, не удержавшись, похвастался, – Кажется, удалось продвинуться в построении клетки.
– Ух ты! Правда? – обрадовалась Вилли. – Что-то новое попробовал? Скажи, может, я тоже попробую!
– Да не, ничего особенного… Просто как мне стало всякое мерещиться, так я сразу решил каркас проверить – вдруг…
– …клетка сдвинулась, – зябко поёжилась сестра и озабоченно посмотрела на меня. – Но у тебя же всё в порядке, да?
– В полном, – заверил я её. – Даже целый кластер получилось вырастить… Но действительно что-то засиделся – вышел, когда уже второй Вестник появился.
– А Хильда мне сказала, что вчера до трёх Вестников просидела, – безо всяких угрызений совести заложила сестру Вилли.
– Вот паразитка, – сплюнул я. – Дядя ей уши надерёт, как вернётся. А первую порцию в его отсутствие мне придётся ей выдать… Кстати, она же узнает, что это ты её сдала. Не боишься?
– Ну, лучше недовольная сестра, чем утянутая на Ту Сторону сестра, – хладнокровно произнесла Мина. – К тому же я узнала, что она боится скручервей.
– А чего их бояьтся-то? – не понял я. – У них же ни зубов, ни яда… И как ты узнала-то?
– Вычитала в одном Охотничьем дневнике, что если их живьём давить, то основа для декокта чище получается, – коварно захихикала Вилли. – А Хильда, оказывается, их живых только на картинке и видела.
– Ну да, с алхимией у неё всегда дела туго шли… А, так вот чего она… – я неожиданно запнулся, – …так орала… вчера?
– Позавчера, – Мина поднялась на ноги. – Ладно, пойду я. Пойду соберу вещи Хильды, а то её всё нет и нет… К возвращению папы она, может, успеет, а вот собраться к охоте – вряд ли.
– Как думаешь, куда она утопала?
– А дэв её знает, – пожала плечами Вилли. – Вроде в деревню собиралась… Но это не точно. Ты, кстати, тоже долго не засиживайся.
– Есть, моя леди! – шутливо козырнул я и плюхнулся на кровать. – И чтобы мы все без тебя делали?
– Как минимум – поумирали бы с голода, – рассмеялась девушка, открывая дверь и выходя в коридор.
– Что бы мы все без тебя делали… – пробормотал я, бездумно глядя в потолок.
…Я смотрю на Вильгельмину. На её мертвенно бледное лицо – в тон белому платью. На её закрытые глаза…
Я смотрю на сестру, лежащую в гробу.
Видение не приходило снова, но этого уже и не требовалось – как теперь такое из головы выбросить вообще? Не каждый день начинаешь видеть то, чего нет.
Особенно, если это мёртвые люди.
Особенно, если это дорогие тебе люди.
Я повернул голову и зацепился взглядом за корешок одной из книг на полке – Вильгельм фон Окхам «Универсалии магии».
Ну да, ну да, «не должно множить сущее»… Либо у меня сдвинулась клетка, либо и правда прорезается пророческий дар. Поэтому и в столь жуткой форме, и столь спонтанно: как говорится – будущее отбрасывает тень в прошлое.
Но, сожги меня Вечный огонь, ни то, ни другое меня ни капельки не радует. Пророчествование – это из разряда Старших Даров, вроде нашего Заклинания тварей. И, как и любой Старший Дар, может запросто свести с ума неподготовленного или слабого мага. У нас это называется Реденлире – говорящие с пустотой.
Если слишком долго говорить с пустотой, рано или поздно она начинает отвечать.
Конечно, у нас уже давно не случалось Реденлире – последние были, наверное, ещё когда Винтеры обитали в Фелзен Кастель…
Я вновь бездумно уставился в потолок.
Вокруг была столь привычная с самого детства комната. Письменный стол с керосиновой лампой, платяной шкаф, шкаф для оружия, книжные полки, старый комод с нацарапанным на боку монстриком и корявой подписью «жывотнае» – творчество Вилли, когда ей исполнилось семь лет. Причём, в тот раз она похоже вложила в рисунок толику магии, так что извести мне его так и не удалось. Дядя, наверное, мог бы, но на такие мелочи не разменивался…
Всё вокруг было настолько же знакомым… насколько и чужим.
Нет. Не так.
Не чужим, а скорее основательно забытым. Об этой комнате я мог читать в книге, мог запомнить её на гравюре, но жить в ней – вряд ли. Разве что когда-то очень-очень давно…
Я сажусь на кровати и…
Мир выгорает, окрашиваясь во все оттенки серого.
Я сижу на том, что когда-то было кроватью – сломанная, закопчённая и усыпанная опавшими листьями.
Корешки книг в книжном шкафе справа сливаются в одно сплошное пятно – огонь пощадил большинство фолиантов, но от копоти никуда не деться.
Окна передо мной нет. Как и части стены. Как и крыши над головой. Лишь обломанные брёвна и оголённые рёбра обгоревших стропила.
Следов осколков нет, пламя угасло быстро, разрушения относительно небольшие – значит ударили магией, а не снарядом. Магия огня, ранг шестой-седьмой – вполне типичные чары типичного армейского колдуна…
Я встаю и делаю несколько шагов. Прохожу мимо старого комода – две ножки обломаны, ящики вывалились. Сверху – толстый слой пыли и занесённые ветром листья.
Сметаю их рукой.
Рисунок. Старый рисунок, когда-то сделанный Вилли.
Касаюсь его, чувствуя под пальцами лёгкое покалывание. Детская спонтанная магия иногда бывает очень долговечна и непредсказуема…
Не глядя, захватываю узор чар, превращая его в построение. Не глядя, правлю его.
Мгновение, и мир снова расцветает всеми красками.
Я стою около комода, постукивая по нему пальцами.
Остановился. Прекратил это делать. Посмотрел.
Под моими пальцами был рисунок Вилли. Рогатое и хвостатое чудище непонятной принадлежности, способное поставить в тупик даже признанного магистра монстрологии Брема, подписанное как «животное»…
Что, если я и правда начинаю видеть будущее? Ужасное будущее, кошмарное будущее. Где наш дом разрушен, Вилли мертва, а я убиваю Хильду.
Да, даже моих скромных познаний хватает, чтобы понять – так пророчества не делают. Нельзя просто взять и увидеть что-то так, будто ты читаешь книгу и решил узнать, что будет с персонажем через полсотни страниц. Пророчества – это долгие и сложные ритуалы, занимающие кучу времени. И ещё большее время обычно требуется на то, чтобы расшифровать увиденное.
Молодой лев одержит верх над старым
На ратном поле, в одиночном бою.
Выколотый глаз в золотой клетке.
Ну и всё в таком духе.
Где уж тут сообразить, что золотая клетка – это шитьё парадного мундира, а пробитый глаз – это простреленный амулет Уаджет, привезённый тогда ещё консулом Боливаром из Египта?..
Так что пророки не листают Книгу Судеб, а люди – не персонажи на её страницах. Не в нашем мире уж точно. Для такого надо прийти откуда-то со стороны, откуда-то извне…
Может быть, я – это и не я вовсе? А кто? Кто-то другой? А что, тоже версия – ничуть не хуже сдвинувшейся клетки или внезапно прорезавшегося редкого Дара. Раз уж можно заснуть в одном месте, а проснуться в другом, то почему нельзя заснуть одним человеком, а проснуться другим?
Ладно уж… Что-то я куда-то не туда ушёл. Мне бы с основной проблемой разобраться, то бишь с ситуацией «я вижу мёртвых людей».
Может, всё не так однозначно и явно? Может, все эти зловещие видения – всего лишь предупреждение… О чём? О том, что мне нужно беречь сестёр? Так я и без всяких галлюцинаций за них кого угодно порву…
Светлый Ормузд, ну почему всё так сложно-то? И почему именно я?! Не было печали, называется…
От невесёлых мыслей меня отвлёк неясный шум на дворе.
Прислушался, машинально усилив слух магией… Машина? Странно, дядя уезжал на лошади…
Глава 3
Из остановившегося перед распахнутыми воротами усадьбы «порше» выбрались трое – двое мужчин и молодая девушка.
А вот и Хильда, а вот и нашлась наша пропажа…
Хильдегарду, бывало, принимали за мою сестру-близнеца. Роста мы почти одинакового – она ниже меня всего на вершок. Оба светловолосые, голубоглазые и даже родились примерно в одно время – зимой, разве что Хильда на месяц раньше. Ну, и в те моменты, когда Хильда не одевалась как пацанка, то зачастую вызывала сворачивание голов у постороннего мужского населения. Красивая, фигуристая – за версту видны поколения предков, которые женились не только на способных и родовитых, но и на симпатичных магичках.
По словам дяди – мы пошли в деда Зигфрида, который был классической белокурой саксонской бестией. А вот Райнхард и Вилли больше походили на бабушку, которая была из младшей ветви булгарского рода…
Впрочем, сейчас старшая дочь графа Винтера, столбовая дворянка Хильдегарда меньше всего тянула на благородную даму. На щеке красовался свежий кровоподтёк, кожаная мотоциклетная куртка в паре мест подпалена, кожаные же брюки изрядно выпачканы в грязи. Сама – растрёпанная, но довооольная… Хотя и довольно громко возмущалась тем, что её, видите ли, лишили возможности повеселиться.
Веселье в понимании Хильды обычно было связанано со старым-добрым мордобоем, который старшая дочь графа Винтера знала, любила и успешно практиковала.
А как иначе? Хорошая наследственность, десятки поколений боевых магов в предках и обучение у лучшего охотника княжества.
Окружающие Хильду персоны излучали куда меньше жизнерадостности. Куда меньше – это примерно вообще ни хрена.
Хотя, вот дед Патрикей никогда особо дружелюбным и не выглядел. Вечно хмурый, с мрачным тяжёлым взглядом из-под кустистых бровей и до самых глаз заросший бородой. При этом ещё и громадного роста – под три аршина всяко, так что даже над долговязым дядей Райнхардом возвышался на добрую голову. Не знаю сколько ему на самом деле лет – Патрикей был стар ещё в моём детстве. Да и кто он такой вообще, откуда и на самом ли деле его так зовут, учитывая малоразговорчивость деда, было выяснить весьма непросто… Практически невозможно. То есть, дядя о нём что-то знал, а вот мы – ни хрена.
Лет до восьми я вообще думал, что Патрикей вообще немой, пока он нас с Хильдой не покрыл отборным матом при попытке воровства яблок из соседского сада.
Числился Патрикей при нашей усадьбе мастером на все руки – и плотник, и конюший, и садовник, и помощник на охоте, и дядька, и вообще… Ну, мастер и мастер, короче. Что тут ещё сказать-то?
Вторым сопровождающим Хильды был Потапыч – наш уездный городовой из княжеской стражи. Если Винтеры – это армия нашего уезда, то Потапыч – это вся его полиция.
Вообще-то он Егор свет Дмитриевич, а Потапов – это фамилия у него такая. Но к упитанному увальню с наидобрейшим лицом иного прозвища прилипнуть просто не могло.
При том я, например, знал – Потапыч в городовые пошёл после отставки из личной дружины князя, а это что-то да значит – чтобы в княжеское войско попасть, надо быть либо отменным воином, либо магом. Так что маска добродушного дружелюбного увальня – это всего лишь маска…
– Вашсиятельство! – при виде меня всплеснул руками городовой. – Ну что же это делается-то такое, а? Ведь третий раз за месяц сестрицу вашу, Ольгу Ренгольдовну, пёс его знает откуда достаём! Бедовая девка, как есть бедовая!
– Доброго дня вам, Егор Дмитриевич, – я вышел из дома и облокотился на перила крыльца. – Что стряслось-то?
– Нет, ну вы только подумайте! – горестно произнёс Потапыч. – Да где ж это видано, чтоб благородные девицы по кабакам портовым шлялись, а? Да ещё и дебош учиняли….
– Да они первые начали, чё я-то… – ухмыльнулась Хильда.
– Хм, – сказал Патрикей и отвесил сестре увесистого леща.
Та немедленно заткнулась и обиженно засопела, потирая затылок – дед и сам шуток не понимал, и чужой юмор не особо уважал. А связываться с ним себе дороже – у Патрикея была какая-то ненормальная устойчивость к магии. Достать его чистой силой под чарами усилениями – тоже неважная идея. Связываться с тем, кто может подкову согнуть голыми руками – вообще не самое разумное занятие.
– Давайте в дом пройдём, что ли, – предложил я. – Чаю вам хоть с дороги налью… Или чего покрепче?
– Рад бы, вашсиятельство, – вновь поименовал меня не принадлежащим титулом Потапыч. – Но – дела-с. Вот, привёз сестрицу вашу, а теперича вынужден откланяться.
– Стой! Куда это ты собрался-то, а? А мотоцикл мой?! – возмутилась Хильда.
– Все вопросы к Чердынской управе. Батюшка твой как придёт – ему и отдадут, а тебе – ни-ни, чтобы без дела в город не каталась.
Какая прелесть. Дядя эдак и через полгода только может заявиться в управу – по такому-то делу. Он уже и так сто раз пожалел, что год назад ей этот старенький БМВ подарил, но отнять уже не получалось – Хильда в несвойственной ей манере рыдала, каталась по полу, умоляла и вообще всячески давила на дядину жалость, лишь бы её железного коня не отнимали. Иначе на чём ей в город мотаться-то?
– Вашсиятельство, вы уж примите меры-то, – вздохнул Потапыч. – Я ж в этот раз в городе, считай, случайно оказался…
– Да что случилось-то? – тоже вздохнул я.
Увы, манера речи городового уж чем-чем, а лаконичностью никогда не отличалась – нахватался от местных, которые прежде чем к сути дела перейдут, на полчаса минимум разговоры разведут обо всём. О погоде, об урожае, о цене на лес и здоровье всех ближайших родственников, включая собаку Жучку, кошку Мурку и хряка Борьку…
– Значица, сестрица ваша в городе по местам всяким злачным слонялась, – сообщил Потапыч. – В частности – по кабакам портовым. И в одном из таковых с кем-то из речной матросни сцепилась. Да так сцепилась, что туда отряд княжеской стражи и пожарных магов вызывали.
Я сурово посмотрел на Хильду. Та с самым серьёзным видом начала рассматривать растущую около забора яблоню, что-то фальшиво насвистывая себе под нос.
Вот есть манера у всяких там домашних кошек-собак умотаться куда-нибудь на улицу и пошариться в помойной куче повонючее да вываляться в луже погрязнее. И есть такая же Хильда, которую хлебом не корми, а дай где-нибудь в тёмной подворотне сцепиться с парой бандюков. Нервы она себе так, видите ли, щекочет. И заодно протест выражает, что дядя её на большую охоту не берёт, а на слабых гейстов охотиться ей уже, как бы, скучно…
Полгода эта «война» уже идёт, считай. И дядя не уступает, и кузина тоже хороша. Нашла коса на камень, что называется.
Для обычной девушки её возраста такие вылазки, конечно, быстро бы кончились чем-нибудь плохим или даже очень плохим, но Хильда была объективно неплохим бойцом. Девятый ранг, всё чин-чином – двух-трёх здоровых мужиков она раскидает без проблем.
Так-то у Хильды есть неплохие способности к огненной магии, но она всё-таки предпочитает индивидуальные чары Земли и рукопашный бой.
– Благодарю вас, Егор Дмитриевич, – вежливо склонил голову я. – Обязательно передам дядюшке. Разберёмся.
Хильда показательно фыркнула и скрестила руки на груди.
– Что ж, доброго дня вам, Конрад Вольфрамович.
А я же говорил, что мне с именем ещё повезло? Говорил же?
Хотя, это ещё что. Вот Вильгельмина Райнхардовна – это да…
Тьфу!
Будут у меня дети – дам им нормальные имена. И на сестёр надо повлиять. Традиции-традициями, но за что же детям такое плохое зло делать-то? Ещё благо, что у нас не было привычки давать сразу по три-четыре имени, как в какой-нибудь срединной Алемании. Что-нибудь вроде Софья Августа Фредерика Анна-Мария Прусская, ну которая первая женщина-курфюрст…
Потапыч подошёл к своему старенькому служебному «порше», Патрикей помог ему завести автомобиль с помощью ручного стартера, и городовой укатил в сторону деревни.
Старик неодобрительно посмотрел на Хильду, сказал своё традиционное «хм» и ушёл в сторону конюшни.
Сестра же привалилась спиной к столбу и принялась его усиленно подпирать. Видимо, чтобы не упал, бедный.
Я сошёл с крыльца, подошёл к воротам, подпёр собой второй столб. Нашарил в кармане серебряный рубль, подбросил в воздух, поймал, прокатил по костяшкам пальцев.
– Ну, что скажешь? – поинтересовался я.
– У меня всё было под контролем, – заявила Хильда.
– Да ну?
– Ну да.
Какое-то время молчали. Я продолжал перекатывать монету.
– Сейчас ты скажешь, что я когда-нибудь доиграюсь и меня пырнут ножом в кабацкой драке… – первой нарушила молчание кузина.
Я целюсь Хильде прямо между глаз, совмещая мушку и целик «маузера»…
Монета упала в дорожную пыль.
– Не скажу, – сказал я, поднимая с земли рубль. – Но тебе что, правда интересно шататься по всяким кабакам и бить морды местным ханурикам? Ты же боевой маг!
– Честь рода Винтер, последние стражи Шварцвальда, ну да, ну да… – поморщилась Хильда. – Слушай, ну ты же мой ровесник – разве тебе не бывает тошно…
Сестра неопределённо махнула рукой.
– От всего этого? – поинтересовался я. – Нет, не бывает.
– Тебе-то проще. А если я в этом году никуда не поступлю, то через пару лет меня сосватают за какого-нибудь бедного, но храброго графского сынка из младшей ветви, – с отвращением произнесла Хильда. – Мы поженимся. Я рожу ему пару детишек. Быть может, не загнусь от родовой горячки, как мама. Буду жить, воспитывая спиногрызов, занимаясь вышивкой и чтением сопливых дамских романов…
– Райнхард не женит тебя против воли.
– Я вообще-то тоже знаю такое слово, как «надо», – Хильда вздохнула. – Но легче от этого не становится – итог всё равно будет один и тот же… Слушай, Курт, ну не получится из меня добропорядочной леди! Уже не получилось.
– В этом есть и моя вина.
– Не зазнавайся, – хмыкнула сестра. – Но… Ты понимаешь, да. Вилли тоже понимает. А вот отец – нет.
– Ты хочешь быть егерем? – спросил я. – Настоящей охотницей на гейстов? Принять Дар, возглавить род…
– Ё-моё, да не знаю я, чего хочу! – призналась Хильда. – Но когда я дерусь, то…
– Это будоражит кровь. Понимаю.
– Ты-то? Не смеши меня. Ты же просто воплощение всех наших традиций и устоев – хладнокровный и разумный, выдержанный и невозмутимый, истинный Герцог Зимы.
– Ты же знаешь, что я не стану новым главой, – спокойно сказал я.
– Брось! – бодро, но без подлинной уверенности в голосе, заявила Хильда. – Тебе ещё шестнадцать, ранг ещё подрастёт…
– Сестра, мне УЖЕ шестнадцать. Не достиг девятой ступени сейчас – потом уже будет слишком поздно. А слабаки род не возглавляют.
– О, мой бог, – кузина закатила глаза. – Ну да, его возглавляют зануды вроде отца. Или тебя, ага.
– Я поговорю с дядей, – сказал я. – Надо и правда направить твою энергию в социально полезное русло.
– Эй, Курт! Вообще-то я – его старшая дочь. И то не смогла…
– Не те слова подбирала, значит, – я пожал плечами. – Давай так. Я поговорю с Райнхардом, тебя возьмут на охоту – большую охоту. Не на фухсов или фрехтенов – на что-нибудь посерьёзнее.
– А взамен? – недоверчиво хмыкнула Хильда.
– Взамен ты оставишь эту пагубную привычку мотаться по всяким злачным местами и метелить всяких хануриков.
– Фи, что за лексикон, обер.
– Под стать тебе, юнна. А теперь – марш домой.
– Хочешь начистоту, братец? – ухмыльнулась Хильда. – Думается мне – ни хрена у тебя не получится. Так что лучше помоги придумать, как вызволить моего железного коня из управы.
– Ты это сейчас серьёзно? – приподнял бровь я. – Да тебя за такие художества по-хорошему взгреть надо.
– Папа не сможет.
– Ну, значит мне придётся.
– Ладыыы… – протянула кузина. – Беру свои слова назад. Ну, что ты типа не такой уж и слабак. Просто не хочу с тобой драться. Ну, чтобы не было как в тот раз.
Её правда. Четыре из пяти учебных поединков я ей проигрывал. Как в атакующей магии, так и в усиливающей. Какая разница какие у тебя мышцы или рефлексы, если с чарами Земли ты можешь быть быстрее и сильнее любого тренированного бойца? А Хильда в магии Земли, ну и вообще в магии – хороша.
Я это знал, она это знала, и я знал, что она это знает.
Но сейчас мне почему-то хотелось думать, что это будет тот самый счастливый пятый раз…
– Если я побеждаю, то сидишь смирно и ждёшь, когда я решу твою проблему, – сказал я, тоже скрещивая руки на груди.
– А если я? – Хильда отлипла от столба и подошла ко мне.
– А чего ты хочешь?
– Ты помогаешь вернуть мне мотоцикл и в следующий раз едешь за приключениями вместе со мной, – усмехнулась девушка. – Это звучит как-то более реалистично, чем то, что ты уговоришь Райнхарда.
– Только не вздумай когда-нибудь приглашать парней на такие свидания – немногие оценят, – хмыкнул я.
– Ну, а мне многие и не нужны. Так что, герр законопослушный боярич. По рукам?
Прогноз.
Как бы обманный крюк правой. Как бы – потому что если не увернуться, то чувствительно прилетит в челюсть. Но это отвлекающий манёвр – основной удар она нанесёт левой в печень.
Уклонение. Блок.
Она проводит подсечку. Усиливаю ноги и остаюсь стоять.
Серия прямых в лицо. Блокирую.
Хильда бьёт ногой с разворота с усилением.
Пригнуться, тоже провести подсечку. Она делает кувырок назад.
Сближаюсь. Атакую. Бью ногой по голени. Она блокирует.
Наношу удар другой ногой. Снова блок.
Она переходит в атаку. Серия прямых в голову. Блокирую.
И усиленный кросс в корпус. Его я пропускаю – слишком быстро. Дыхание сбивается.
Удар ногой с разворота. Усиленный. Поэтому даже блок плохо помогает.
Сокращает дистанцию. Крюк правой. Блокирую.
И тут снова – кросс левой. Кое-как успеваю защититься, но открываюсь…
Прямой в челюсть. Нокдаун.
Восстанавливаю равновесие, но концентрация потеряна. Размашисто бью правой.
Очень зря.
Хильда перехватывает руку и перебрасывает меня через себя.
Удар раскрытой ладонью в грудь с выбросом энергии. Я практически парализован.
Хильда усаживается на меня верхом и целится в горло сжатыми пальцами.
Она улыбается. Она победила.
Прогноз… Негативный.
– По рукам, – говорю я.
И немедленно – как бы обманный крюк правой. Как бы – потому что если не увернуться, то чувствительно прилетит в челюсть. Но это отвлекающий манёвр – основной удар Хильда наносит левой в печень.
Уклоняюсь от первого удара, блокирую второй.
Хильда проводит подсечку – усиливаю ноги и остаюсь стоять.