Текст книги "Длинный отпуск"

Автор книги: Сергей Калашников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)

ГЛАВА 6

Место в лихтере Степа занял за полчаса до старта. Контейнеры со скафандрами, комбинезонами, форменной одеждой и личными вещами он, как положено, устроил в багажном отсеке, а сам расположился в пассажирском. Один на весь салон. Попутчиков до «Зет-80» не было. В положенный момент шкипер по трансляции приказал пристегнуться, и лихтер плавно отошел от борта транспорта. Затем сутки торможения – благословенное время при нормальной земной силе тяготения. Поскольку, кроме него и шкипера, на лихтере никого не было, Степа добровольно принял на себя обязанности кока и стюарда.

Люди, проводящие в космосе многие месяцы, умеют использовать такие периоды, получая максимум удовольствия. Настоящий душ, еда, приготовленная и съеденная в естественных условиях, а не из соски в невесомости. Да и в условиях слабой искусственной гравитации за счет вращения орбитальных станций у еды вкус не тот. Вспомнить хотя бы суп, норовящий покинуть тарелку при первом прикосновении к нему ложкой. Или котлеты, которые надо придерживать на сковородке. Степа, хоть это и было его первое назначение прямо после выпуска из училища, за годы учебы успел это освоить и оценить.

После маневрирования и швартовки люк был открыт. Тележка для контейнеров ждала у выхода. Шкипер остался следить за разгрузкой почты и груза, а Степа отправился докладывать о прибытии. Заблудиться он не боялся. Станция стандартная, отличающаяся от других только серийным номером, ну и, конечно, элементами отделки, привнесенными экипажем. Следуя заведенной традиции, он не замедлил внести свою лепту. В конце длинного ряда надписей на гладкой белой стене коридора он вывел: «Стивен Брагин» – и поставил дату прибытия. Степой его называла бабушка. Потом родители и все знакомые. Степу это устроило. Стивов много, а это старинное имя больше не встречалось. Он и сам при знакомстве так представлялся. Удобно.

Дежурный сержант официально улыбнулся, провел его личной карточкой по считывателю, взглянул на монитор и сдержанно поздравил с прибытием и зачислением в штат военной базы в качестве пилота. Сообщил, что, кроме патрульного звена, охраняющего базу, все пилоты во главе с адмиралом пошли на перехват вражеского рейдера. На базе только технический состав и штабные. Поэтому доклад о прибытии придется отложить до возвращения командира. Выдал ключи от каюты и пожелал хорошего отдыха.

Отдыхать совершенно не хотелось. Степа быстро разместил свои контейнеры в специальных шкафах. Проверил скафандры: летный для боевых вылетов и тяжелый скафандр для наружных работ. Его полагалось брать с собой в каждый полет. Пилоты предпочитали сами следить за исправностью оборудования, от которого могла зависеть их жизнь. Кроме того, скафандры для военных летчиков делали строго индивидуально, с учетом всех особенностей строения тела. Случалось, что их приходилось носить неделями не снимая. А уж по нескольку дней – почти каждый полет.

Он уже собирался пойти в комнату инструктажа за свежей ориентировкой, как вдруг прозвучал вызов по коммуникатору.

– Лейтенант Брагин! Срочный вылет. Площадка двадцать восемь.

Степа удивился. На всех станциях этого типа на площадках с двадцать первой по тридцатую базировались тяжелые штурмовики. Но их довольно редко использовали срочно. Истребители – другое дело. Там все понятно. Отражение атаки, поддержка дежурного звена. Правда, перед этим должна быть общая тревога, а ее не было. Что-то новое.

Все объяснил штабной майор, поджидавший его у входа на площадку.

– С последним транспортом получен приказ немедленно атаковать базу касситов КС-27. Поскольку других пилотов на базе сейчас нет, задание поручено вам. Вылет немедленно. Желаю удачи.

Степа вошел в отсек. Техник доложил о готовности машины к немедленному вылету и предупредительно открыл перед ним люк. Однако немедленно забираться в штурмовик Степа не стал. Удача – не из тех дам, что оказывают ему знаки внимания. Это он усвоил давно. Не глядя на подпрыгивающего от нетерпения техника, он обошел штурмовик со всех сторон. Осмотрел приборы, вооружение, двигатели. Потрогал и пошатал все, что имело значение для безопасности полета. В корабле тоже осмотрел все отсеки и закутки, заглянул во все люки. Включил системы контроля и, только убедившись, что все в порядке, закрыл люк и занял свое место. За те полчаса, пока он занимался осмотром, его дважды торопили по коммуникатору, на что он флегматично отвечал, что идет проверка систем, и отключался. Усевшись, прежде чем включить системы связи и ориентации, он вскрыл люк навигационного компьютера, извлек кассету памяти и вставил туда свою.

В училище навигация давалась ему особенно трудно, и он был вынужден тратить на ее изучение все свободное время. Это принесло свои плоды. По навигации не было равных ему в его потоке. Он сам настолько увлекся ею, что помогал корректировать базы данных с координатами небесных тел. Эти корректировки велись непрерывно по мере поступления все более и более уточненных данных о траекториях и координатах звезд, планет, лун, астероидов и так далее. Кассеты с уточненными в очередной раз данными после каждого исправления рассылались на все космические корабли и станции. Несомненно и то, что очередная такая кассета пришла сюда с тем же транспортом, на котором он прибыл. Так же несомненно, что ее еще не размножили и не ввели в компьютеры несомых базой кораблей. На это надо не меньше суток, а еще и часа не прошло. Но Степа беззастенчиво воспользовался своей причастностью к великому делу и втихаря скопировал свеженький файл прямо с компьютера навигационной службы. Там любознательного курсанта считали своим, и, получив новенькие погоны, он не забыл навестить старых друзей перед отбытием к новому месту службы. Правда, особого практического интереса это не представляло. Просто хотелось что-нибудь слямзить на память о хороших людях.

Конечно, данные, содержавшиеся в «родной» кассете штурмовика, достаточно точны для выполнения поставленной задачи.

Но хотелось как-то воспользоваться добычей. Тем более что, судя по всему, другого случая у него не будет. Степа изучал отчеты о налетах на базы противника. Обычно атаковали большой группой одновременно с разных сторон. Потери редко составляли менее половины, а о каждом попадании в цель докладывали как о большом достижении. Касситы хорошо обороняли свои базы.

«Штабная крыса, – подумал Степа о начальнике штаба. – Побоялся не выполнить приказ. Тем более срочный. А сейчас может отрапортовать: «Во исполнение приказа номер такой-то послан штурмовик номер такой-то».

Отсек откачали и разгерметизировали. Крышка люка в полу отошла, держатели отпустили, и, отброшенный центробежной силой, штурмовик стал удаляться от цилиндра станции. Степа ввел в компьютер название цели, получил данные и занялся расчетами курса. Поскольку операция не планировалась, обстановка не изучалась и никаких инструкций получено не было, Степа решил, прежде чем действовать, пораскинуть собственным умишком и особенно не торопиться. Тем более что старт фактически уже состоялся и его больше не беспокоили.

Координаты цели и характеристики звездной системы, где она располагалась, были представлены полно и с малой погрешностью. Изучив все имеющиеся в компьютере данные, Степа прикинул вариант атаки в том виде, как он обычно применялся на практике. Подойти к звездной системе на полпарсека, тщательно сориентировать корабль и сделать переход так, чтобы оказаться максимально близко к цели. Затем обнаружить цель, навести ракеты, выстрелить и снова в переход – так, чтобы выйти в районе, удаленном от звезд. При действиях по этому сценарию у него не было никаких шансов уцелеть.

Его обнаружат мгновенно. Сразу, как только штурмовик появится вблизи станции. Пока он сориентирует корабль и будет гасить относительную скорость, истребители противника стартуют и перехватят его и все выпущенные им ракеты. Уйти от истребителей в пространстве невозможно. Уйти в переход до залпа – вернуться с неизрасходованным боезапасом – срам. Отстреляться лишь бы как и немедленно уйти – тоже срам.

«Мертвые сраму не имут» – вспомнилось ему некстати. Степа уставился в приборы невидящим взглядом и пребывал в прострации, пытаясь выбрать для себя вариант. Что-то ни один его не устраивал.

Даже позорные варианты давали ему совсем немного шансов. Вокруг цели, конечно, пристрелян каждый дюйм. За пять минут, что необходимы для расчета перехода, он наверняка получит в борт и потеряет способность управлять кораблем.

Настроение было ужасное. Степа достал из бортового неприкосновенного запаса большую плитку шоколада, а из-за пазухи скафандра, через отверстие для головы – плоскую фляжку с любимым напитком. В ней было ровно семьсот граммов. Степе хватило трехсот, чтобы гнетущее настроение сменилось легкостью и тягой к приключениям.

Под действием спиртного воображение разыгралось. Он прикидывал разные способы действий. Его бы устроило, если, выйдя из перехода, он обнаружил бы станцию точно по курсу на расстоянии от двадцати до пятидесяти тысяч километров. Тогда наведение и залп заняли бы секунд десять. Потом тридцать секунд на поворот в перпендикулярном направлении и разгон с максимальным ускорением. И в переход. Без расчетов. В конце концов пустота в космосе занимает намного больше места, чем все остальное, так что вероятность вляпаться на выходе в звезду или планету невелика.

Беда в том, что ошибка при выходе из перехода даже на минимальной дистанции в полпарсека составит около полумиллиона километров. В принципе, он может выйти в таком месте, что стрельба окажется невозможной. И ему придется повторять попытку. Стоп. Можно ведь делать попытки до тех пор, пока не получится.

Степа занялся расчетами. Результат оказался удручающим. Пришлось бы делать около пятисот заходов. Впрочем, успешной может оказаться и первая. Теоретически. Хотя обычно Фортуна заставляла его делать все. Ресурсов штурмовика хватало попыток на сто. Можно попробовать.

Приступив к расчетам перехода для выхода на исходную позицию, Степа остановился, пораженный неожиданной мыслью. Всего пол фляжки, а уже появился план, как прицельно отстреляться и остаться в живых. Нет ли во второй половине фляжки мысли о том, как бы сделать это так, чтобы ракеты достигли цели? Проведенный поиск поверг его в глубокий хмельной сон.

Проснулся Степа в глубоком похмелье. Рация голосом диспетчера назойливо передавала его позывные. Пришлось ответить. Станция была обеспокоена его пассивным движением в ее районе. Соврал, что занимается расчетами. Взглянул на часы и ужаснулся. Оказывается, он «считал» уже восемь часов. Его должны принять за дебила. Пока у диспетчера не прошел шок, включил ходовые двигатели и рванул подальше, не особо выбирая направление. Главное – в пустоту.

Нужная мысль на дне фляжки действительно нашлась. В меру бредовая, в меру разумная. Три часа ушло на проработку деталей. И на сожаления, что в бортовом пайке нет рассола.

Степа вывел штурмовик в плоскости эклиптики на таком расстоянии от цели, чтобы заведомо не быть обнаруженным. Сориентировавшись, он занялся поисками метеоритного роя, траектория которого ему подходила бы. Сведения о нем были в компьютере, и искать долго на пришлось. Догнав рой и уравняв скорость с летящими метеорами, он вошел в середину и долго маневрировал, пока не устроил корабль так, чтобы не столкнуться с каменными и ледяными глыбами.

Он отключил все источники излучений на поверхности корабля: радары, радио и радиомаяк, и даже автоответчик «я свой». Теперь обнаружить его было невозможно. По крайней мере, до включения ходовых двигателей. Засечь работу маневровых двигателей очень нелегко. Слишком мала мощность.

Будущая комета, которую он оседлал, должна была через два месяца пересечь орбиту планеты, вокруг которой вращалась база касситов. Правда, сама планета к этому моменту не долетит до точки пересечения на добрую неделю своего пути, но к этому времени Степа рассчитывал быть уже дома.

Месяц ожидания был заполнен наблюдениями, расчетами и, главное, подготовкой ракет. Их было двадцать на внешних консолях штурмовика. Каждая несла тонну взрывчатки и могла в клочья разнести орбитальную станцию, с которой он стартовал. Станция касситов – сфера диаметром около десяти километров – серьезно пострадала бы от такого гостинца.

Каждая ракета располагалась в трубе, из которой ее выстреливал пороховой заряд. Через пять секунд, обогнав корабль, она включала ходовой двигатель, ориентировалась по гироскопам и наводилась на цель радаром по принципу выбора самого крупного объекта прямо по курсу. В этой процедуре Степу не устраивало всего два момента.

Во-первых, гироскопы запоминали положение в момент выстрела, а ему надо было выстрелить почти перпендикулярно направлению, которое ракетам следовало занять после включения двигателей.

Во-вторых, задержка между выстрелом и стартом ракет должна была составить не пять секунд, а три с половиной недели.

Если первую задачу он решил за час, переподключив несколько проводов в системе управления вооружением, то со второй было много хлопот. Пришлось выходить наружу, извлекать из всех ракет кассеты с программой бортовых компьютеров, возвращаться на корабль и перепрограммировать время задержки. Потом снова наружу, и все в обратном порядке. В общем, скучать было некогда.

Для наблюдений в бортовой телескоп и проведения точных измерений пришлось выводить корабль в место, где каменные глыбы не закрывали цель. Станция была хорошо видна при большом увеличении. Степа даже наблюдал старт и швартовку истребителей охраны.

В расчетное время он на маневровых двигателях выбрался из роя. Повернул нос штурмовика в направлении ожидаемого положения базы противника в момент включения двигателей ракет. Запустил гироскопы и, развернув корабль почти на девяносто градусов, выстрелил. Отдача вернула штурмовик обратно в хаос каменных глыб. Оставалось только погасить скорость.

Все. Больше от него ничего не зависело. Дальше работали законы небесной механики. Ракеты с выключенными двигателями не отличимы от обычных метеоров. По Степиным расчетам, когда двигатели включатся, ракеты будет уже почти невозможно перехватить.

Можно было уйти домой. Но его бы сразу обнаружили по работе ходовых двигателей. Догнать бы не смогли, а вот задумались обязательно. Не так уж трудно сообразить, зачем корабль противника появился поблизости от базы. Начали бы прочесывать пространство и, кто знает, наткнулись бы на его посланцев. Лучше выждать и смыться под шумок, когда начнется заварушка.

Оставшиеся недели Степа изнывал от скуки, заполняя досуг чем придется. Резался с компьютером в шахматы, пытался готовить из концентратов и консервов в условиях невесомости. В результате перепачкал всю кабину и долго ее отмывал. В отчаянии перечитал все найденные на борту инструкции и наставления.

Наконец настал долгожданный момент. Настроив телескоп, Степа не отрываясь следил за станцией. Ракет, конечно, видно не было. Но вот влючились их двигатели, и крошечные звездочки устремились к серебристому шарику. Вспышка, еще вспышка, потом еще и еще. Четыре ракеты уничтожены, а что с остальными? Прошло уже больше двух минут, а нет никаких признаков попаданий. Степа впился взглядом в поверхность цели. Ничего. Впрочем, что это за пятнышко? Раньше его не было. И второе. Ба, да их целая россыпь.

Конечно, пробоины. Ведь ракеты должны взорваться не в момент попадания в борт станции, а с замедлением, внутри базы. Поэтому он и не видел вспышек взрывов. Только вывороченные участки обшивки. Степа насчитал одиннадцать отметок. Неплохо. Похоже, внутри не осталось живого места Пора возвращаться.

Ошвартовавшись и выйдя из машины, Степа отправился докладывать дежурному. По дороге он сделал неприятное открытие. От него пахло. Не розами, конечно. Пахло мочой, дерьмом и давно не мытым телом. Все удобства в тесной кабине штурмовика находились прямо за креслом пилота, и за два месяца он буквально пропитался их запахами.

Дежурный майор – тот же, что ставил ему задачу, – бесстрастно выслушал доклад: «Задание выполнено, корабль исправен», – принял кассету бортового журнала и отпустил Степу отдыхать. До омерзения буднично. Даже настроение испортилось.

Приведя себя в порядок, Степа уже собирался идти к адмиралу – надо же было, пусть и с опозданием, представиться в связи с прибытием, – как вдруг его вызвал сам адмирал.

Кроме командующего, в кабинете находился еще один офицер, капитан лет тридцати. После формального доклада адмирал предложил Степе сесть, помолчал немного и наконец заговорил с выражением ехидства на лице:

– Так вот, молодой человек. Капитан Тернер только что вернулся из района учебной цели. Никаких повреждений там нет Как вы соотнесете это с вашим докладом о выполнении задания?

Степа молчал. Он был почти без сознания. Ему не поручали атаковать учебную цель. В чем же дело? Неужели эта штабная крыса майор дал ему не то задание? Впрочем, техник наверняка помнит… Нет, майор ставил задачу в коридоре, а техник был на площадке за дверью. Ну вот, приехали. Майор в ошибке, конечно, не сознается. Штабные щепетильны во всем, что касается карьеры. Стало быть, придется доказывать, что ты не верблюд. Юлить бесполезно. Но и пресмыкаться не стоит.

Собравшись с мыслями, Степа ответил, стараясь попасть в тон вопроса:

– Видите ли, сэр. Я и не получал задания на обстрел учебной цели.

– Действительно. Вам ставилась боевая задача, и в качестве цели была названа настоящая база касситов. Но в вашем бортовом компьютере под этим названием были даны координаты нашей учебной цели.

«Слава Богу, штабник ни при чем. Хороший, наверно, человек», – подумал Степа.

Адмирал тем временем продолжал:

– Мы с большим интересом наблюдали, как вы почти пол суток висели вблизи базы. Видимо, дрожали от страха и собирались с мужеством. Это и неудивительно. Многие молодые пилоты до вас вели себя аналогично. Но после этого вы рванули почти в противоположную сторону, пропадали где-то два месяца, а потом вернулись с израсходованным боезапасом и докладом о выполнении задания. И за все это время даже ни разу не Приблизились к цели. Должен поставить вас в известность, что трусы и лжецы под моим командованием не служат. Вы вернетесь на Землю ближайшим транспортом и будете уволены из армии. У меня все.

По его виду было ясно, что теперь Степа должен по-уставному попросить разрешения и покинуть кабинет. Но обвинения во лжи и трусости на некоторое время лишили его дара речи. Так и сидел Степа, не зная, что делать, когда на столе зазвонил телефон внутренней связи. Адмирал снял трубку и долго молча слушал. Наконец положил трубку. Лицо его выражало растерянность. Он зачем-то посмотрел на капитана, потом перевел взгляд на Степу. Да так и замер в молчании.

«Расшифровали бортовой журнал», – понял Степа. Гнев его, однако, не улегся, и он пошел ва-банк.

– Видите ли, сэр. Неточность в данных бортового компьютера я обнаружил и устранил как раз в то время, когда, по вашим словам, висел вблизи базы. Наставление по производству полетов категорически запрещает включать двигатели, если неисправно навигационное оборудование. Ваш трюк с искажением данных мог сбить с толку недоучек, прошедших обучение по ускоренной программе. Но не кадрового офицера.

«Достаточно для первого раза», – решил Степа. О том, что адмирал в свое время обучался по сокращенному курсу, на базе, конечно, знали все.

Командующий как-то по-стариковски съежился и виновато улыбался.

Но на защиту командира бросился капитан. Он телефонного разговора не слышал и был все еще не в курсе.

– Вы хотите сказать, что отстрелялись по настоящей базе КС-27?

– Так точно.

– С какого же, позвольте узнать, расстояния?

– С двух десятых астрономической единицы.

– И сколько же попаданий удалось отметить? Или все ракеты были перехвачены?

– Одиннадцать. – Это уже адмирал вступил в разговор. – Уймись, Заг. Он разнес ее в клочья Осталась только оболочка, и та как решето. – Адмирал снова перевел взгляд на Степу. – Прости старика. Я ведь не знал.

Степина ярость мгновенно улеглась. Перед ним сидел усталый пожилой человек и сам жестоко страдал от обиды, которую только что нанес ему Испросив разрешения, Степа вышел из кабинета И пошел в столовую.

Потом были и другие полеты На боевое дежурство, на патрулирование района, на сопровождение и так далее. В основном летал на истребителе. Были и стычки с касситами Вертя карусель схватки, Степа не раз слышал переговоры пилотов неприятеля друг с другом. Но кодированный модуляцией сигнал воспринимался как полный звуковой хаос. Впрочем, касситы слышали его так же, поскольку на их кораблях и кораблях землян применялись сходные системы кодирования радиосигнала, только с разными кодами, разумеется.

А через год, направляясь в свой первый отпуск на транспортном звездолете, Степа попал в аварию, больше похожую на вражеское нападение, и оказался заброшенным на эту планету