Текст книги "Ной и его сыновья"

Автор книги: Сергей Абрамов

Соавторы: Александр Абрамов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)

– А ну как еще кого напугают?

– Могут. Предупредим всех. А испуганное личико Руфи предъявим как доказательство… – Смотритель не выдержал и рассмеялся. – Ной, они же тоже хотят спастись.

– Да я и не собираюсь их выгонять. Просто надо бы им помещение какое-то отвести. Чтобы не носились где ни попадя. Ворочать будут, вещи портить… Я этих тварей знаю!

Так возникло первое за минувшие грустные дни развлечение для девятерых человек, волею стихий (или Мифа) заточенных в чреве деревянного гиганта.

На поиск и отлов обезьян были мобилизованы все. Каждый вооружен одеялом или пледом – для безопасной транспортировки пойманного животного в специальную комнату, обозначенную Ноем как «зверинец».

Несмотря на большие размеры судна, прочесать все помещения удалось довольно быстро, и обезьян нашли мирно спящими на куче опилок в самом крайнем – носовом – трюме.

Иафет и Смотритель перенесли обмякших и вялых зверей в названное Ноем помещение. Обезьяны были до странности сонливы. Как тряпичные куклы. Ной прокомментировал это по-своему, но с научной точки зрения верно:

– У нас головы болят, а их в сон клонит. Представляешь, сколько они ждали, пока смогли слезть со своего бревна. На нем ведь не заснешь…

Появление обезьян заставило Смотрителя еще сильнее задуматься о людях, которым нигде не удалось укрыться и спастись от стихии. О тех, кто принял мученическую смерть, захлебнувшись под обломками своих домов, о тех, кто стал жертвой нападения диких зверей, о тех, кто наверняка пытался отвоевать у орков их пещеры или хотя бы разделить с ними этот нехитрый кров. Сколько людей еще остаются живыми сейчас? И сколько останется к завершению дождя? Где еще есть незатопленные возвышенности и неразрешенные дома? Сколько у этой катастрофы нелепых жертв и сколько счастливых спасений?

Смотритель за свою карьеру наблюдал множество смертей – массовых и индивидуальных, осознанных и нечаянных, кровавых и спокойных… Он в общем-то благодарен судьбе за то, что она его сейчас избавила от необходимости быть бесстрастным и ни к чему не причастным…

(увы, но это – составляющие профессии Смотрителя)…

и самая грандиозная катастрофа в истории человечества предстает его глазам обычным дождем…

А если бы ее не случилось?

Если бы современные Смотрителю ученые, рассчитав траекторию полета злополучного космического булыжника, сбили бы его с пути «истинного» и он пролетел бы мимо «теплицы» – Земли? Что за цивилизация населяла бы эту планету спустя пять тысяч лет? Не насквозь больные, уставшие от жизни, вечно испуганные всем человеки со средним сроком существования в шестьдесят лет, а красивые, сильные, мудрые долгожители, знающие и умеющие столько, сколько цивилизации-мутанту, полномочным представителем которой является Смотритель, не постичь и за три жизни.

Или орки? Мощнотелые, недалекие дикари, живущие по простым законам силы и естественного отбора…

Неведомо.

В любом случае эти ученые…

(и все предшествующие им поколения землян – за пять минувших после Потопа лет)…

не родились бы, не жили бы, а значит, и не могли бы остановить космическое шальное тело.

Парадокс.

Служба Времени не может допустить временного парадокса, поэтому Смотритель – здесь. Только – он. Он один. А ученые отдыхают.

* * *

А матушка-Земля, между прочим, сама потихоньку возвращает себя в исходное состояние «парникового эффекта», неясными, подспудными силами возвращает, заставляя малоразумных детишек своих сочинять все новые и новые машины и агрегаты, лишь побочным производством которых становятся «социально значимые товары и услуги», а основное, конечно, выработка тепла. И нагревают атмосферу в разных точках планеты заводы, электростанции, ядерные устройства, взрывы бомб…

Что это? Возврат к естеству? Или экологический СПИД Земли?

Неведомо.

Так или иначе, но Смотрителю по долгу службы довелось пронаблюдать некий мир, отличный от того, к которому он привык, а истинный он или ошибочный, этот мир допотопной Земли, – не его забота.

К сороковому дню дождя корабль всплыл окончательно.

Вода скрыла все напоминания о существовании города Ис-Керим и его ближайших окрестностей. Девять человек – последние, кто помнил, что здесь еще недавно находился благополучный город, – уже успели привыкнуть и к дождю, и к головной боли, и к своей исключительной судьбе, и к двум беспробудно спящим в трюме обезьянам.

А тут дождь возьми да прекратись.

Проснулись ночью все разом. Проснулись от тишины. От отсутствия привычного «барабанно-шелестящего» звукового фона. Не сговариваясь, вышли наружу. Стояли, смотрели, молчали. Все то же самое, только без шума дождя. Оказалось – есть тихий плеск воды, есть поскрипывание досок под ногами, есть крики птиц, невидимых в ночном мраке…

До рассвета не засыпали. Каждый думал о своем варианте развития дальнейших событий. И лишь Смотритель точно знал, что им предстоит.

Утро прояснило многое. Кое-что – в буквальном смысле:

– Голубое! – заорал Сим, первым вышедший наружу – справить нужду.

– Что там у него голубое? – ернически поинтересовался Иафет. – Неужто бобы?

– Оно голубое! – продолжал орать Сим.

В голосе – страх и удивление.

Обеспокоенные криками родственника, члены команды вышли наружу, и каждый из них при выходе столбенел и произносил одинаковое:

– И вправду голубое!

Шумеры впервые увидели настоящий цвет неба.

Природа сменила гнев на милость, и после сорокадневного дождя соизволила порадовать людей сказочно хорошей погодой: чистый до самого горизонта небосвод, картинно кудрявые немногочисленные облака, безветрие и незлое поутру, желтое солнце.

Весь день был посвящен изучению мира без традиционной маскировочной пелены дождя, высказыванию наперебой предположений о цвете неба, о природе загадочных белых образований, парящих в воздухе без опоры, о таком ярком, что невозможно смотреть, солнце. Смотритель тоже участвовал в этих наивных разговорах, своими «гипотезами» стараясь преподать Ною и его семье более-менее правильное знание, но без ухода в глубокие умствования о физике атмосферы.

А ведь впереди еще была ночь и звездное небо. То-то потрясение будет.

Вода, однако, закрыла не всю близлежащую землю. Вдалеке виднелась та самая гора, в одной из пещер которой жил Смотритель – до прихода в Ис-Керим. Подзорной трубы на корабле не нашлось (забыли впопыхах), и поэтому разглядеть, выжил ли кто на этой частичке суши, не представлялось возможным.

На мутной глади новообразованного моря качалось великое изобилие всевозможного плавучего хлама: деревянная мебель и ее обломки, какие-то ящики, доски, щепки… Всплывшие деревья образовали несколько больших зеленых островов, на которых нашли спасение многие животные: взъерошенный мокрый тигр, обнявший толстый ствол лапами, дикая козочка, запутавшаяся своими длинными ногами в ветках, еще несколько обезьян, манул, и еще коза, и еще кто-то, и еще, и еще…

Оставив семью по-ребячьи удивляться ярким краскам нового мира, Ной отвел Смотрителя в сторону и серьезно сказал:

– У меня имеются кое-какие соображения насчет нашего будущего, но… ты, Хранитель, для меня человек авторитетный, и я хочу прислушиваться к тому, что ты говоришь.

– Прислушивайся, – разрешил Смотритель.

– Но ты ничего не говоришь! Будто и не представляешь, что нас ожидает.

– Я же не пророк.

– Слышал, слышал. Но ты же Хранитель Времени. У вас всегда находится что ответить.

– Отвечу. Спроси. – Смотритель и впрямь подзабыл слегка о своих «штатных» обязанностях – пускать маловразумительный туман, за которым, впрочем, – часть правды. Иногда – немалая.

– Спрашиваю. Вода спадет?

– Отвечаю. Спадет. Но не скоро. Она еще не вся прибыла.

– Как не вся? С неба же не льется больше. Откуда ей прибывать?

Ну как тут ему расскажешь о метеорите, грохнувшемся оземь так, что кора дала трещину величиной в полпланеты? Как расскажешь о подземных водах, где-то далеко бьющих огромными горячими фонтанами?..

– Не знаю. Прибывать будет.

– А потом?

– Потом встретим сушу и высадимся на ней. И начнем новую жизнь.

– Значит, нам здесь еще долго…

– Довольно долго.

– Значит, надо делать запасы…

– Значит, надо. Мои ответы совпадают с твоими соображениями?

– Спасибо тебе, Хранитель.

– За что?

– За все, – хитро улыбнулся Ной. – Раз надо делать запасы, значит, начнем вот с чего… Хам! Сим! Иафет!

Призванным «к ответу» сыновьям была вкратце изложена программа на близкое и далекое будущее и предложено высказывать свои мнения. Там, откуда прибыл Смотритель, такой разговор называется «мозговым штурмом» и практикуется повсеместно – когда ситуация требует. Сейчас – требовала. Он с удовольствием смотрел на разом ожившие лица шумеров, измученных более чем месячным заточением в темных помещениях корабля, отсутствием ясных перспектив и непрекращающейся головной болью. И если последнее может изменить только время…

(для привыкания к бытию в мире с иным атмосферным давлением потребуется долгое время)…

о первом позаботилась природа, «выключив» дождь, то второе – перспективы! – Смотритель им обрисовал, и хоть особо светлыми их не назовешь, люди с радостью ухватились за некое подобие определенности: все-таки – точка опоры.

– Мы сплетем из веревок сети и будем вылавливать деревяшки, – кинул идею Сим. – Солнце очень горячее стало, они будут быстро высыхать. Так что топливо нам обеспечено.

– Годится, – одобрил Ной.

– Пока все это не сгнило, – Хам указал на плавучую груду деревьев, – надо обобрать с них все плоды и листья. Чего добру зря пропадать?

– Следует вообще повнимательней понаблюдать за тем, что там плавает, – подал голос хозяйственный Иафет, – мало ли какая ерунда может пригодиться.

– Отлично! – радовался Ной. – А как мы будем проводить свободное время?

– Свободное время? – Иафет нахмурился. – Отец, мы ведем речь о выживании. Откуда взяться свободному времени?

– Зачахнуть, Иафет, можно не только от недостатка пищи, но и от непосильной и однообразной работы. Но не думай, что в свободное время, о чем я толкую, мы станем лежать на палубе и смотреть в голубое небо.

– А что мы станем делать?

– Собирать пассажиров в Ковчег.

– Каких? Откуда?

– Зверей. Из воды, – буднично заявил Ной.

– Зачем? – буквально простонал ничего не понимающий Иафет.

– Чтобы занять себя чем-нибудь – раз, и чтобы спасти живые души – два. Посмотри, – он показал на тигра, слившегося со спасительным бревном, – дерево набухнет и перестанет держать его, Он утонет. А до этого будет мучиться от жары, сам видишь, какое солнце стало. А тени нет. Тебе его не жалко?

– Отец…

Иафет хотел было поинтересоваться душевным здоровьем Ноя, но осекся – уважение все-таки превыше всего. Хотя и смолчал он довольно красноречиво.

– Да, я твой отец. И если ты не хочешь, чтобы я сошел с ума от тоски, ты мне будешь помогать. И вы все! Поймите же, мы – одни в новом мире! Пусть хоть кто-то… хоть звери придут в него с нами…

– Хорошо, но это же самоубийство – тащить на корабль тигра!

– Ты погляди на него повнимательней.

– И что?

– Что ты видишь?

– Ну, тигр…

– Какой?

– Какой? Полосатый. Отец…

– Отец, отец, кто спорит. – Ной ликовал. – Он – спящий! Обезьян наших видел? Спят беспробудно. Нам их даже кормить не надо.

– Но когда-то ведь он проснется.

– Проснется – мы его на волю выпустим.

– В воду?

– Нет. На сушу. – Ной сказал это тихо, но четко и уверен но, мельком глянув на Смотрителя.

9

Хорошая погода, однако, долго не продержалась.

На следующий день находящаяся в глубоком стрессе природа снова занервничала, зашумела, задула ветрами, забурлила водами молодого моря, загрохотала громом и продемонстрировала ничтожному населению Земли все имеющиеся в ее палитре оттенки серого. Напрочь исключив голубое.

Вкусившие радости штиля и хорошей видимости, члены команды Ковчега, по общему решению названного «Ис-Керим», приуныли: вместе с погодой испортилось и самочувствие. В трюме громогласно храпел вытянувшийся во всю свою недюжинную длину тигр, к его животу прижался маленький кот манул, наловленные в товарных количествах барсуки; куницы, суслики и прочая меховая мелочь теплой грудой дружно сопели у стены. Смотритель безбоязненно гладил спящего тигра и вглядывался в его морду: он или не он сейчас переваривает настоящего Хранителя Времени? Может, то был другой тигр, который тоже спасся? А может, именно прошлый – ведь погибший Хранитель почувствовал, что Время его не заканчивалось, и крикнул о том…

Впрочем, какая теперь разница!

Главное – процесс вылавливания животных начался. И продолжится, если Ковчег сумеет, дрейфуя по воле ветра и волн, добраться до островка-горы. Пусть не так продолжится, как хотелось бы и как было бы значительно легче контролировать, выражаясь номенклатурно, поголовье, парность и ассортимент: выезжать на паровике Сима с сетями в лес, выкапывать ямы-ловушки, налаживать петли-капканы… Увы, ушел поезд. Ни сетей, ни паровика. Рыть что-либо негде. Хотя как знать: возможно, тогда бы этот (или другой) тигр не был бы таким покладистым, без увечий не обошлось бы…

Опять История, следуя сюжету и канве своего Мифа, проявляет оригинальность и обставляет жизнь так, что человек…

(Ной в данном случае)…

даже в самых смелых своих предположениях не может и приблизиться к Истине.

«Ис-Керим» дрейфовал, качаясь на волнах, тренировал выносливость желудков своей команды и обучал хитростям морского дела – в частности, закреплению всего и вся в неподвижности. Ранее бездушные вещи вдруг ожили и принялись мотаться из стороны в сторону – в зависимости от наклона пола. Похлебки разливались, очаг угрожающе рассыпался на тысячи опасных искр, мелкие предметы раскатывались по темным углам до лучших времен. Но лучшие времена пока маячили в солидном отдалении, и поэтому фиксацией всего внутрикорабельного скарба пришлось заниматься фундаментально. Стулья и столы прибивались к полу намертво, полки обретали перегородки и бортики, вокруг очага вырос защитный барьер из металлической ленты. Всякую мелочь собрали в ящики, снабженные запирающимися крышками, для одежды и одеял Ной и Хам сколотили несколько шкафов.

Полутьму, неизвестно зачем придуманную Ноем во всех внутрикорабельных помещениях, разбавили естественным светом из свежепрорубленных окон: стало существенно удобней жить. И к тому же экономилось осветительное масло – днем внутри корабля наконец стало светло.

В общем, обживали Ной и его команда свой плавучий дом, как могли.

То, что вода прибывает и без дождя, было заметно по все уменьшающемуся клочку суши, бывшему некогда самой высокой точкой в округе Ис-Керима. Одноименный корабль, по воле новорожденных шаловливых ветров, потихоньку дрейфовал к этому островку, желтеющему среди зелено-серого мусорного моря. Уже можно было разглядеть отдельные камни на берегу, деревья и хлам, на время отторгнутый противоречивой акваторией. Смотритель ловил в себе отголоски совести и пытался понять – хочется ему встретить здесь спасшихся людей или нет? Человеколюбие бубнило, что спасать нужно всякую живую Душу, встречаемую на пути, а лояльный сотрудник Службы Времени невнятно отбрехивался общими фразами о Мифе, о «приказе», о «задании» и прочая. Этот сотрудник и сам себя ощущал немного лишним на корабле – девятым! – где тем же Мифом предусмотрено только восемь человек команды, а уж о десятом и всех дальнейших думал с ужасом.

Хотя – почему бы и нет? Уж обманывать Миф, так по полной программе…

Смотритель внутренне смирился с возможным появлением на корабле новых людей – в конце концов, человеколюбие важнее.

Он и не представлял, что успокоенное им человеколюбие подвергнется серьезному испытанию – и очень скоро подвергнется…

К вечеру «Ис-Керим» оказался на расстоянии десяти – пятнадцати минут ходьбы от каменного острова, если бы по воде можно было ходить пешком. Для Ковчега – пустое расстояние. Ноя это радовало: он намеревался поискать на острове какую-нибудь спасшуюся живность и набрать камней, деревяшек, растений (если выжили) – для хозяйственных нужд. Ветер медленно, но верно подносил корабль к берегу, и ВСЯ команда стояла у бортика в нетерпеливом предвкушении высадки и прогулки. Ной даже присмотрел большой камень у обреза воды, за который можно было бы зачалиться.

Но улыбки и воодушевление быстро исчезли, как только из-за этого камня выскочил орк. Он был обнажен, ужасающе грязен и впечатляюще мускулист. Размахивая руками и горланя что-то невнятное, он суетливо бегал туда-сюда по самой кромке воды, явно прося о помощи.

– Орк, – прокомментировал очевидное Сим.

– Орк, – находчиво подтвердил Ной.

– Что делать будем?

– Ничего.

– Но он же тоже живая душа, – сам не зная зачем, сказал Смотритель.

– Он – орк, – отрезал Ной, взглянув сердито.

Ему не понравилось неоправданно гуманное отношение Гая к представителю враждебного людям племени. Однако Смотритель решил дожать:

– Ведь он один, а значит, не опасен. Почему нам его не взять? Умрет же в мучениях…

Эх, не надо было так говорить, разрушая собственную легенду! Настоящий шумер…

(а Хранитель Времени – самый что ни на есть настоящий, несмотря на свой маленький по шумерским понятиям рост)…

должен быть непреклонен по отношению к оркам. У него и в голове не может укладываться, как к этим созданиям относиться… даже не с симпатией, даже только снисходительно – в какой бы ситуации они ни оказались. Орк – единственное живое существо, которое шумер может себе позволить убить. Не просто без зазрения совести, но даже с энтузиазмом. А Смотритель подставился, вернее – подставил Хранителя…

– Почему ты так говоришь, Гай? – Ной смешал в голосе сердитость и искреннее удивление. – Это же орк, я повторяю. Ты удивляешь меня, Гай.

– Да… – увял Смотритель, – он – орк. Я не прав. Прости, Ной.

Возникшее напряжение понизил не на шутку разволновавшийся Сим:

– А если эта тварь попытается к нам залезть? Вон – веревки висят…

– Веревки убрать! – мгновенно приказал Ной.

Хам и Иафет метнулись выполнять приказ.

Орк, в общем-то и не предпринимавший попыток самостоятельно попасть на корабль, тем не менее расстроенно взвыл, когда увидел, что люди затащили наверх два так соблазнительно болтавшихся каната.

Но корабль по-прежнему несло к высокому камню. Это явно очень нервировало Ноя, так как он отчетливо видел: если орк сумеет забраться на камень, то до бортика корабля рукой будет подать, В буквальном смысле. А рука у орка сильная и хваткая.

Орк, видимо, подумал о том же. Он сообразил, что если веревки убрали, значит, его не ждут. Но он сообразил и другое: на этой плавучей штуке обязательно нужно и можно спастись. Во что бы то ни стало. Перехватив озабоченный взгляд Ноя, он шустро вскарабкался на камень и, коверкая и без того уродливое лицо в подобии человеческой улыбки, принялся нетерпеливо приплясывать на самой верхушке, ожидая, когда же судно к нему подплывет.

А ветер и не думал менять направление. Да и инерция у тяжелого «Ис-Керима» была немалая. Глухой стук – и корабль причалил к суше рядом с камнем.

Орк, не медля, приступил к абордажным действиям: оттолкнувшись, с места мощно прыгнул на борт корабля. Уцепился могучими руками за край, начал подтягиваться, помогая себе цепкими пальцами на ногах, и очутился бы на корабле, не сориентируйся Ной вовремя и не оглоушь орка по голове первой попавшейся палкой. Орк сдавленно рыкнул, но стараний не остановил. Видно, головы у этих существ крепче, чем у людей: человека Ной просто убил бы. Следующий удар Ной нанес по пальцам орка, вцепившимся в переборку. Кожа лопнула, брызнула кровь, но орк и тут продолжал держаться. Ной заколотил по всему, что попадалось – по рукам, плечам, голове, даже пытался ткнуть в лицо, но орк предусмотрительно подставил агрессии буквально-таки каменный затылок.

– Да из чего ж вы сделаны, звери? – в сердцах воскликнул Ной, отбрасывая измочаленную палку.

Вовремя подбежавший Хам протянул отцу другую – толще и крепче. Смотритель оглянулся – вокруг, как назло, не было больше ничего подходящего, чтобы помочь Ною, а колотить монстра голыми руками – пустое, как уже видно, занятие.

«Ис-Керима», все это время тершийся боком о камень, вдруг начал по прихоти волн отчаливать, и опора из-под ног орка ушла. Теперь он висел прямо над водой, но попрежнему оставался невосприимчив к весьма энергичному внешнему воздействию начавшего уже уставать Ноя.

– Да как же его отлепить-то? – Ной даже повеселел, так его удивляла выносливость орка.

– Может, багром? – предложил Сим. – Я сейчас принесу.

Женщины отошли в сторонку и с ровным интересом наблюдали за происходящим. Испуга не было: они пребывали в уверенности, что Ной не допустит появления орка на корабле. А зрелище увлекательное…

Сим приволок багор, но Ной не стал сразу же тыкать острием в прикипевшего к борту корабля орка, Он выразительно помахал блестящим наконечником перед его глазами и вежливо спросил:

– Может, сам отлипнешь?

– Ы-ы! – ответил орк и, вжав голову в плечи, зажмурился, не отпуская, однако, рук.

– Как хочешь, – сказал Ной и легонько ткнул орка в плечо.

Орк взвыл, метнулся в сторону, быстро перебирая разбитыми руками по борту, и вдруг изловчился и закинул ногу на его край. Еще одно движение – и он на палубе.

Ной заорал: «Не-ет!», и кинулся к орку с багром наперевес. Уже не предупреждая и не жался, он вонзил в грязное, бугрящееся мускулами тело полированное острие. Удивительно, но, несмотря на все углубляющуюся рану в плече, орк крепко держался за борт. Орал от боли, но держался. Смотритель отвернулся. Ему неприятно было наблюдать гуляющую на лице Ноя улыбку.

– Что, ублюдок, непонятно тебе? – Ной напирал на багор всем телом, загоняя его в рану, – Тебя здесь не ждут, не хотят. Пытались по-человечески объяснить – не понял. Объясняем на понятном тебе языке – тоже не понимаешь. Ты какой-то непонятливый орк…

– Хватит уже! – Смотритель не желал более быть соучастником и свидетелем измывательств над пусть каким угодно, но все же живым существом.

Он шагнул к Ною и выхватил у него багор.

– Ты что? – огрызнулся Ной.

– Не мучь его. Или убей, или…

– Что «или*?

– Ничего.

Смотритель чуть было не выпалил: «…или пусти на корабль», но остановился. Не ровен час еще и сам багром под ребро от распаленного Ноя схлопочешь: тогда Миф о восьмерых обитателях Ковчега обретет законное основание.

Орк же, почуяв разлад среди людей, продолжил попытки попасть на корабль – не таясь и не стараясь сделать это внезапно. Да и не мог уже – внезапно. Видно было: ослаб.

– Он же лезет, Гай! – заорал Ной. – Бей его!

Смотритель медлил. Остановить это существо болью не представлялось возможным: порог чувствительности у орков, очевидно, занижен, а убивать…

И зачем только он выхватил у Ноя багор?..

– Бей же! – кричал Ной, но оружие отнимать не спешил.

Очень своевременная проверка на лояльность и верность идее. И условия подходящие.

Смотритель сделал короткий замах и точно вонзил острие багра орку в глаз, Тот коротко взвыл и обмяк, рухнув в воду.

Настроение на остаток дня у всех было испорчено. Волны и ветер никак не хотели разлучать дрейфующий корабль и плавающий вверх спиной труп орка, и он качался на волнах, пока ночь не скрыла его.

А ночью не давал заснуть протяжный плач какого-то зверя, выжившего на каком-то из островков. Ной весь испереживался из-за того, что темнота не позволит найти и спасти его…

Все это мощно «накручивало» Смотрителя, и утром, после того как охрипшего за ночь зверя все-таки нашли и вытащили из воды, он не выдержал и, фигурально выражаясь, припер Ноя к стенке, спросив:

– Скажи, в чем разница между шакалом, которого мы только что спасли, и орком, убитым нами вчера?

– Убитым тобой… – поправил его Ной.

Это не было уходом от ответственности за содеянное, но – только констатацией факта.

– Не важно, – не стал возражать Смотритель. Да и в чем возражать-то?.. – Я, ты, Сим или Хам – его мог убить кто угодно. Я лишь выполнял твою просьбу.

– Просьбу? То есть, не будь меня, ты бы позволил этому… существу забраться на корабль?

– Ты не ответил мне: в чем разница между желанием жить у орка и у нас с тобой? Почему мы спасаем зверей и убиваем орка?

– Орк – зло. Это очевидно. Не понимаю, о чем тут говорить.

– Скажи, Ной… может быть, мне тем ударом отбило на прочь какое-то важное знание… скажи, почему шумеры никогда никого не лишают жизни?

– Никого, кроме орков? Потому что не я раздавал жизнь и не мне ее отнимать.

– Но и орку не ты дал жизнь…

– Он – из тех тварей, что отнимали жизни у людей. У нас! Видел бы ты…

– Не видел. Но догадываюсь. Думаешь, это дает нам право обходиться со зверями по-звериному? Тигр, спящий в трюме, тоже за свою жизнь поубивал вдосталь. И Хранителя, кстати, задрал он или его собрат. Мы же ему не мстим.

– Тигр – зверь.

– А орка ты считаешь человеком? Тогда почему мы его не спасли?

– Орк – не человек.

– Зверь? Тогда почему бы нам его не простить?

– И не зверь.

– А кто же? – Смотритель искренне удивился отсутствию логики в словах Ноя.

– Орк – это орк. К нему – особое отношение. Орков вообще не должно быть на Земле, они – ошибка. И Царь Небесный, наславший все эти бедствия… – Ной повел рукой вокруг, – просто очистил Землю от скверны и гнили.

– От скверны и гнили? А этот орк, видимо, был не самым скверным и уж вовсе не гнилым, если выжил, а, Ной, как думаешь? А все погибшие люди, твои благопристойные соседи, настоящие шумеры, – они что, тоже скверна?

– Гибель соседей и наше спасение – воля Царя Небесного.

– А орк?.. Ной, не уходи от ответа. Если следовать твоей логике, то орку мы явно были посланы для спасения. Но мы не спасли, а убили его. Решили, что вправе корректировать замысел Царя Небесного.

– А что же ты вчера об этом не вспомнил, когда втыкал багор ему в глаз, а?

– Нечестно ты споришь. Ной. Речь-то не обо мне или тебе. Я всего лишь хочу узнать, чем люди руководствуются, относясь к оркам так, как относятся. Если у тебя нет ответа – скажи. Не пытайся выкручиваться. Я же вижу…

– Что ты видишь? Мою ненависть к оркам видишь? Постоянный страх женщин и детей видишь? Истерзанные трупы соседей, подброшенные на дорогу, видишь?

Ной начал закипать, но Смотритель его остудил:

– А истерзанное… раз уж мы заговорили в таком стиле… истерзанное тело Хранителя Времени ты хорошо видел? А кровь на лапах нашего тигра?

Ной замолчал надолго. Вздыхал, отворачивался, жестко тер руками лицо.

Наконец вымолвил:

– Я сам не всегда понимаю…

– Что?

– Почему все так… Одних бережем, других убиваем. У всех ведь внутри течет кровь, бьется сердце. Сложно достучаться до самого себя и попытаться рассудить, почему к людям и зверям – одно отношение, а к оркам – другое. Убив однажды орка, начинаешь понимать, что пика так же легко войдет и в человеческую плоть… Ты прав… Странно все это… – Последнюю фразу Ной произнес совсем тихо.

– Странно – не то слово… – неясно и мимо дела сказал Смотритель, потому что пришло время его реплике.

– Но у нас есть Царь Небесный, руководящий нашими действиями. – Ной как очнулся, заговорил бодро и высокопарно. – Он видит все и решает, кому кого убить, а кому кого спасти. И наверно, он знал о наших соседях… хороших в общем-то людях… знал что-то такое, что позволило ему приравнять их к оркам.

– Ничего себе! Что же они за грешники-то такие?

– Не ведаю. Не мое это дело.

Хваленая Шумерская «хата с краю»…

– Легко так жить, Ной?

– Как жить? О чем ты?

– Очень легко возлагать всю ответственность на Царя Небесного, а с себя, в свою очередь, все снимать, прикрываясь неосведомленностью и незаинтересованностью.

– Не понял.

– Ной, ты даже не даешь себе труда – понять… Да вы… мы все, шумеры, люди, как что ни случись, вечно указываем на небо… каждый раз, как только сталкиваемся с проблемой, требующей минимального умственного напряжения. Говорим: «Вон – Царь, он рассудит, он решит, он помилует, он накажет!» И в то же время позволяем себе решать то, что тоже, по логике, должно решаться не нами. Как думаешь, это идея Царя – расплодить орков, чтобы те истребляли людей? Или, может, тигр, нами спасенный, был наказан за какие-то тигриные грехи и ему следовало медленно умирать от жары и голода на бревне? Почему тогда мы вмешались и нарушили волю Царя?

– К чему ты ведешь, Гай?

– К тому, что роль Царя Небесного не стоит перегружать лишней ответственностью.

– Или к тому, что никакого Царя Небесного нет?

– Твое предположение, – на всякий случай открестился Смотритель.

– Не юли. Не только мое. Вы, Хранители, всегда говорите о Царе Небесном не как о живом… а как-то отстраненно… как о несуществующем.

Смотритель почувствовал, что сейчас начнется нечто, именующееся «разговором начистоту».

– А тебе и остальным это не нравится. Так?

– За остальных не скажу, хотя и знаю, что среди них доставало таких, вроде тебя… без высокого уважения относящихся к Царю… я же всегда чтил, чту и буду чтить его. Как живого.

– Я вот о чем тебя сейчас спрошу… пойми меня правильно, я не для того, чтобы тебя оскорбить или…

– Давай уже, хватит предисловий!

– Скажи, когда и откуда ты впервые узнал о Царе Небесном?

– Уже не помню… давно… Ребенком еще был. От родителей. От Оракула. Наверно, так.

– А какие-либо явные проявления его заботы о людях или гнева на людей… да хоть на тебя или на твоих родителей ты встречал?

– И ты встречал. Сам видишь: мир скрыт под водой, как и обещал Царь.

– А если это обещал не Царь?

– А кто же?

– Ну, допустим, Оракул просто предсказал события. Может такое быть?

– Но событие-то произошло по воле Царя!.. Гай, ты меня удивляешь.

– Я сам себя удивляю. Ной…

Смотритель запнулся. Стоп, хватит! Нельзя идти дальше, разговор уводит персонаж Мифа по абсолютно неведомой…

(и запрещенной, вредяшей Мифу!)…

дороге. Как это вообще в голову пришло: разубеждать шумера в существовании Царя Небесного? Даже если этот шумер осведомлен о странных сомнениях Хранителей Времени… Да и зачем? Есть Миф, Миф прекрасен. Все идет так, как задумано.

Но – вопрос: кем задумано?

А ведь ответа нет, а, Смотритель? Нет ответа на вполне детский вопросик: откуда берутся Мифы? Типа: откуда берутся дети… Но дети вырастают и легко находят ответ на второй вопрос. Сами. Опытным путем. А здесь опытный путь выпал Смотрителю, и он узнает про Миф все: как, когда, где, даже – зачем. Кроме одного: кто…

– Ной, прости, я не хотел заводить этот разговор, просто так получилось. Похоже, мы с тобой встретили больше вопросов, чем можем дать ответов. На то сей мир и существует, что бы мы пробыли в нем жизнь и не знали – что было прежде нас и что придет после.

– Вот! – Палец ввысь. – Я всегда говорю в таких случаях: не можешь понять Царя Небесного? И не пытайся.

Вот – позиция. Пункт первый: начальник всегда прав. Пункт второй: если начальник не прав, смотри пункт первый. Слаб человек, слаб, даже допотопный…