Текст книги "Тень императора(изд.1967)"

Автор книги: Сергей Абрамов

Соавторы: Александр Абрамов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)

– Полезная книжечка. Остальные такие же?

– Такие же, – засмеялся Родгейм. – Только время зря потерял.

– Ну ладно. – Я встал и возбужденно потер руки. – Сегодня же я ночую в комнате для гостей!

– Э-э… как же так? – неуверенно произнес Родгейм. – Ведь вы гость все-таки.

– Вот именно, – подтвердил я. – Священное право гостя – ночевать в комнатах с привидениями. Разве не об этом говорится в ваших книгах?

Родгейм все еще колебался: любопытный шотландец боролся в нем с осторожным хозяином.

– Ну хорошо, действуйте. – Он решительно поднялся. – В случае опасности стучите по полу. Моя комната под вашей.

– Принято, – сказал я. – Ведите.

Место моего будущего ночлега оказалось небольшой комнатой с красными шелковыми обоями. Узкая кровать, покрытая клетчатым пледом, находилась в глубокой нише, а напротив, рядом с камином, возвышалось большое прямоугольное зеркало без рамы; в нем отражалась пышная стать хозяина со свечой, моя улыбающаяся физиономия и за нами – вся комната, темная и страшноватая в неверном свете свечи.

– С богом, – сказал Родгейм. – Я вам свечу оставлю. Все-таки веселее. Значит, если что – стучите.

Он поставил подсвечник на каминную доску рядом с зеркалом, пожал мне руку и вышел. Я остался один.

Сначала огляделся, потрогал зачем-то кровать, подошел к зеркалу. Непонятная неуверенность возникала во мне, я уже готов был сожалеть, что отважился на этот идиотский эксперимент.

– Кретин, – сказал я вслух.

И тут же понял, что боюсь. А затем рассердился: мне ли, посланцу самой антирелигиозной науки, трепетать перед привидениями.

– Глупости, – громко продолжал я и насильственно улыбнулся. Улыбка в зеркале получилась кривая и болезненная.

«Плохо раньше зеркала делали, – подумал я. – Ложусь спать и плюю на всех призраков, хоть голых, хоть одетых».

С проворством солдата третьего года службы я разделся и юркнул в постель. Дрожащий огонь свечи отражался в зеркале и, падая на красную стену, вызывал на ней причудливую игру теней. Вспомнились строки: «Как ложен свет! На стенах тают тени. Тропические жаркие цветы, престранные забавные виденья – капризы уязвленной темноты». Кажется, я сам когда-то написал их. А может, не я? Веки сонливо смыкались, мысли расплывались, как тени; надвигался сон.

Проснулся я от странного металлического стука, как-будто неопровержимый метроном четко отсчитывал секунды. Я открыл глаза. Блеклый оранжевый свет исходил из зеркала. С каждой секундой он становился ярче, и в нем появились серебристые искорки. Они загорались и гасли, вспыхивая на пределе. Звук метронома участился, превращаясь в монотонное гудение: казалось, огромный мохнатый шмель, заблудившись, влетел в комнату и бился о зеркало, пытаясь найти спасительный выход. Искорки вспыхивали все чаще и чаще, сливаясь в сплошную серебряную завесу, и вдруг в ней, как на экране на месте зеркала, на фоне незнакомых приборов возник голый, улыбавшийся человек. Нет, нет, не голый – в туго обтянутом по телу белом трико. Широкий красный ремень сильно оттягивала какая-то машинка, похожая на игрушечный кольт. Заметив, что я выжидающе смотрю на него, он отстегнул «кольт» и направил дуло мне в грудь.

Я ожидал закономерного «Руки вверх», но услышал:

– Не бойся.

Вернее, это не было произнесено. Слова возникли в моем мозгу сами, голоса я не услышал. «Телепатия», – подумал я. В трубке у «призрака» опять что-то щелкнуло.

– Не совсем телепатия, но, в общем, ты прав. Мы давно отказались от звуковой передачи понятий. Это сенсорная связь.

– Кто это «мы»? – Я не без страха взглянул на привидение, знакомое с телепатией.

– Меня зовут Лен. – Слова его доходили раздельно, отчетливо, с большими паузами. – Мы из другого мира. Он касается вашего или пересекает его.

Я осознал наконец невероятность происходящего.

– Антимир?

В трубке опять что-то щелкнуло.

– Пока не знаю. Мы еще не определили, однозначны или нет наши миры. И не ставим задачи проникнуть к вам материально. Пока это только визуальная встреча.

Я вспомнил о серебристо-оранжевой завесе и спросил:

– Барьер?

– Ты спрашиваешь об экране? Это лишь оптическая иллюзия. Магнитная защита плюс энергетическое поле, обеспечивающее связь. Ты меня понимаешь?

Я прочел тревогу в его лице и сказал:

– Я физик.

Снова щелчок и радостная улыбка гостя.

– Нам повезло: мы коллеги.

– Неизвестно, кому повезло больше, – усмехнулся я. – Даже научный поиск у нас один. Я лично занимаюсь проблемой дискретности пространства, проще говоря – пробиваем окошечко в антимир. Только нам еще далеко до результатов, ох как далеко! – Я вздохнул.

– Не огорчайся, мы же сможем работать вместе.

Его лицо отразило обуревавшие его чувства – уверенность поиска, радость удачи, дружеское внимание к братьям по разуму.

«Как эмоциональны эти антимиряне», – подумал я и тут же смутился, боясь, что он поймает мою мысль. Так и случилось.

– Ты прав, у нас очень развиты эмоциональные центры. Да и у вас тоже! Двое твоих предшественников… – Мысль его оборвалась.

Но я уже понял.

– Они не были подготовлены к встрече с вами. И ничего не поняли, считая вас привидениями…

– Привидениями? – услышал я его мысль. – Понимаю. Ты подразумеваешь души умерших?

– Вы верите в души умерших? – удивился я.

– Нет, конечно. Но у вас кто-то верит?

– Старики, – сказал я. – Жертвы религиозного мировоззрения. Вы имеете представление, что такое религия? – Я поймал непонимание в его лице. Идея бога, как творца мира.

Мой «призрак» пощелкал «кольтом» и засмеялся.

– Древняя идея. Мы уже забыли о ней.

«Как мы отстали от них, – подумал я, – и как непохожи, должно быть, наши миры!»

– Сходство – необязательное условие взаимопонимания, – услышал я ответ, – и ты очень похож на нас, только одет иначе.

Я оглядел себя и ужаснулся. Я был никак не одет, – в одних трусах, как вскочил с постели. Сказать, что спал? Неловко. Может быть, у них спят в каких-нибудь особых пижамах?

– Это костюм для спортивных упражнений, для физкультурной зарядки, сказал я и густо покраснел, поняв, что он уже прочел все мои мысли и потому улыбается.

Только почему он при этом все время щелкает «кольтом»?

– Что это за трубка у тебя? – не выдержал я.

– Ретранслятор понятий, – пояснил Лен. – Дает эквиваленты непонятных нам слов.

Я вспомнил таинственные щелчки, сопровождавшие нашу беседу.

– Антимир, привидения, зарядка?

– Да, я не понимал этих слов. Теперь понимаю.

Я попытался собрать воедино разбегавшиеся мысли. До сих пор наш разговор напоминал бег с барьерами. Преодолев барьер страха, я наткнулся на барьер удивления. Встреча с неведомым ошеломляла, а вряд ли ошеломленный человек способен задавать разумные вопросы. Опрос надо вести планомерно.

– Почему вы избрали для проникновения в наш мир именно эту комнату? – спросил я.

– Мы ничего не выбирали. Просто наша лаборатория геометрически совпадает с ней. Вероятно, из соседнего зала мы попали бы в другое место.

– В лес бы вы попали, – сказал я. – Тебе не кажется, что вероятность нашей встречи была более чем сомнительна?

– Конечно, – согласился Лен. – Мы можем проникать к вам только статически. Минус-поле не предполагает динамических переходов. Вопрос транспозиции еще в стадии разработки.

– Минус-поле?

– Ну, если хочешь, переходное поле. Его впервые применил к нуль-переходу Дан Лоер. А разве вы идете другим путем?

Я кратко объяснил ему суть наших поисков. Когда я упомянул о высоком вакууме, он перебил:

– Вакуум Аллая? Понятно. Но ведь он совсем не исключает минус-поля. Как же вы подойдете к транспозиции?

Мне показалось, что я глохну. Лен продолжал говорить, а мой мозг не воспринимал понятий. В чем смысл транспозиции? Какова природа минус-поля? Что такое квазистатус? Мне оставалось только хлопать ушами – ведь у меня не было ретранслятора.

Должно быть, Лен понял это и умолк.

– Не смущайся, – добавил он утешающе. – Непреодолимых трудностей нет.

Я вздохнул.

– А почему вы появляетесь только по ночам? – спросил я только для того, чтобы не молчать дальше.

– Почему по ночам? – удивился Лен. – У нас день.

– Стало быть, встречное время предполагает такую несовместимость, вслух подумал я.

– Безусловно. Ваш мир не полностью зеркален нашему.

– Значит, ваша лаборатория…

– Находится совсем не там, где у вас эта комната. И наше время, и наша география отличны от ваших.

– Вы знаете нашу географию?

– Узнаем в конце концов. Как и все о вашем мире. А вы – о нашем.

Мне не хотелось ждать новых встреч, я торопился узнать побольше:

– Подожди. Хотя бы вкратце: ваша планета тоже Земля?

– Разве дело в названии?

– Что значит иная география? Другие материки и моря?

– У нас три больших материка, которые занимают примерно треть планеты, остальные две трети – океан, теплый у экватора и холодный к полюсам. Вероятно, как и у вас.

– И на трех материках разные государства?

– У нас нет понятия «государства». Человечество управляется советом лучших людей планеты. – Лен помолчал и неожиданно спросил: – А почему у вас в комнате нет никаких приборов?

Я мысленно перенес свою лабораторию в этот средневековый замок. Стало смешно.

– Это не моя комната, – сказал я. – И все здесь очень далеко от науки. Даже этот единственный прибор. – Я указал на забытый кем-то на камине прибор для бритья.

– Как же мы будем… работать? – впервые испугался Лен.

– Не беспокойся. Уже завтра к вечеру здесь будет столько не верящих в привидения физиков, что не забудь ретранслятор.

– О, это самое легкое, – счастливо улыбнулся Лен. – А теперь мне пора. Слышишь?

Где-то за его спиной вспыхнул радужный глазок и загудел зуммер. Звук не был похож на то шмелиное жужжание, которым сопровождалось появление «призрака». То было тревожное гудение, напоминавшее об опасности.

– Что это?

– Энергия на пределе. Нужно отключить поле. Кстати, я так и не знаю твоего имени.

– Андрей, – сказал я.

– Андрей, – медленно повторил он. – Трудное имя. Но я запомню. До завтра, Андрей.

Светящаяся завеса между нами стала темнеть. Снова появились серебристые искорки, сплетавшиеся в какой-то замысловатый узор. Гудение нарастало, заполняя комнату, и неожиданно смолкло. А из невесть откуда вновь возникшего зеркала на меня взглянули мой курносый нос и глаза, затаившие чудо открытия. Не моего открытия, не мной подготовленного, но я увидел то, что не видел ни один человек на земле.

Я подошел к окну. Где-то за лесом уже всходило солнце, размывая сырую шотландскую ночь, полную «странных вещей».

Наконец мой «воксхолл» выбрался на асфальт шоссе, оставив далеко позади макбетовский замок. Исправить машину оказалось не так уж трудно, и Родгейм отлично справился с этим.

Любопытно началась и окончилась наша встреча. Я не поверил его рассказу о привидениях, он не поверил моей истории о встрече с ними. Выслушал он меня, ни разу не перебив и все более мрачнея. Когда я закончил, он долго молчал, пожевывая сигарету и стараясь не глядеть на меня.

– Не верите?

– Не люблю мистификаций.

– А когда к вам обратятся по этому поводу английские физики, вы тоже сочтете это мистификацией?

– Не обратятся ко мне английские физики. Вы просто посмеетесь с ними над глупым шотландцем, поверившим в привидения.

– Послушайте, Родгейм, – рассердился я. – Вы способны разговаривать серьезно или нет?

Он все еще недоверчиво пожевал губами и не ответил.

– Вы можете верить в привидения и не верить в антимир, это в конце концов ваше дело. Но у вас в замке в комнате для гостей необходимо поставить самый сенсационный научный эксперимент нашего века. Подумайте не только об интересах науки, но и о ваших собственных интересах, о будущей мировой славе вашего родового поместья! Завтра к вам явятся первые гости из гартмановской лаборатории. Они, вероятно, тоже не поверят в привидения, пока лично с ними не встретятся. Но эту встречу вам надлежит устроить и всячески ей способствовать.

Так я убедил Родгейма. И когда он, измазанный в масле, вылез из-под машины, оставленной мною в лесу, он все еще бормотал, пожевывая давно потухшую сигарету:

– Антимир? Я и не знал, что это такое. А родгеймовский бекон? Вы представляете теперь, как пойдет родгеймовский бекон?!

Таким я и запомнил его: грязный, счастливый, он махал мне гаечным ключом и кричал: «Возвращайтесь скорее! И везите всю вашу ученую братию!»

Я представил себе саркастическую физиономию Грейвса, немое изумление толстяка Гартмана, ледяное недоверие Эмили Кроуфорд – единственной женщины, занимающейся дискретным пространством. Ничего-ничего, я силком притащу их к Родгейму – пусть сами встретятся с Леном. Зато потом их оттуда не выманишь. Я представил себе газетный бум, пресс-конференции, встречу с соотечественниками в Москве. Я представил себе макбетовский замок, отремонтированный и модернизованный, с медной доской у калитки: «Замок Родгейм. Лаборатория по исследованию дискретности пространства. СССР – Великобритания». Я представил себе…

Нет, здесь я поставлю точку. Говорят, Архимед, открыв свой закон, с криком «Эврика!» бегал по улицам Сиракуз. Я тоже кричу: «Эврика!»– и выжимаю предельную скорость моей «старушки». Мечты так дерзки, что кружится голова и ветровое стекло застилает мираж. Он начинается дорожным жестяным указателем с надписью: «Ардеонейг, 10 миль»– и ведет к трем далеким материкам за светящейся завесой в комнате для гостей.

СПОКОЙНОЙ НОЧИ!

«Внимание: тот, кто выходит из рамок всеобщего каталога снов, – уже потенциальный враг!»

Из речи шефа Системы Всеобщего Контроля

Красный глазок над дверью мигнул и погас. Ли подвинул кресло к пульту и включил микрофон внешней связи.

– Младший блок-инспектор Ли Джексон к смене готов.

На светящихся экранах над пультом появились расплывающиеся зеленые полосы. Ли подкрутил верньер настройки. Полосы исчезли, и четкий металлический голос произнес:

– Блок номер триста семнадцать. Двадцать часов ноль минут по меридиальному времени. Восемьсот шестьдесят каналов под контролем блока. Дополнительные подключения регистрируются.

Ли довольно откинулся в кресле. Вот и началось его первое самостоятельное дежурство. В Особом отделе Системы с новичками долго не церемонятся. Краткий курс теории механического контроля сна, два сеанса гипнопедии, отведенных на заучивание библии спящего человека или Всеобщего Каталога снов, и час практической демонстрации аппаратуры. Только вчера старший инспектор Бигль показал ему весь подконтрольный им механизм аппаратной, а уже сегодня Ли сам сидит перед пультом. Конечно, обязанности блок-инспектора не так уж сложны: просматривай сны, отобранные автоконтролем как отклонения от каталогических норм, и сообщай о них по начальству. А уж кто прав и кто виноват, без него разберутся.

За спиной Ли почти бесшумно открылась дверь, но он все же услышал и обернулся.

– Привыкаешь, сынок? – спросил вошедший Бигль.

Он был высок, грузен и не очень подвижен, как бросивший спорт тяжеловес. Ему было явно жарко в его черном инспекторском мундире: он то и дело вытирал вспотевший лоб и шею большим клетчатым платком, – прогресс техники ничем не оснастил этот вид туалетного сервиса.

– Я посижу у тебя немного, ладно? – прибавил он.

Ли согласно кивнул. Ему нравился Бигль, его ободряющая улыбка и добродушная интонация в обращении. Но было чуточку обидно, что инспектор все-таки не доверяет ему. Ну что ж, пусть лишний раз убедится, что на Ли можно положиться в любую минуту дежурства.

Впрочем, Бигль как-будто и не заметил этой маленькой обиды своего подчиненного. Он лениво расстегнул мундир и развязал галстук.

– Ну и жара, – сказал он, отдуваясь.

Ли, все еще обиженный, сидел, склонившись над пультом. Бигль посмотрел на его стриженый затылок и подумал с отеческой теплотой: «Мальчишка. Чертовски хороший мальчишка. И ничто его не тревожит, – ни шеф, ни сонники. А ты крутишься тут как белка в колесе: Бигль – туда, Бигль – сюда. И вдобавок тебе подсовывают эту темную историю с доктором. Поди разберись, когда сам шеф разобраться не может. «Бигль, проследи». А тут не следить, а кончать надо. Привезти и допросить».

– И чего это людям не хватает? – вздохнул он. – Ложишься спать – загляни в каталог. Выбери что-нибудь по вкусу и спи на здоровье. Тебе хорошо, и нам спокойно. Хочешь из классики что-нибудь про ковбоев или про гангстеров, хочешь про супермена или про наших парней с Юпитера – пожалуйста! Хочешь стриптиз какой-нибудь или спортивную драку для полировки крови – тоже не возражаем. Хочешь музыки – только выбирай: в каталоге снов все джазы с сотворения мира подобраны. Набери индекс на сомнифере и смотри до утра. Так нет – им обязательно запретное подай!

Бигль замолчал, обмахиваясь, как веером, своим огромным платком. Ли слушал, не поворачиваясь и все время краснея: он не знал, как воспринять неожиданную откровенность начальника. А Бигль словно и не замечал смущения юноши.

– Один мой приятель всех кинозвезд во сне пересмотрел, – продолжал он, вспоминая и улыбаясь, – самые сенсационные боевики выбирал. Как сейчас, помню его коронный сон: Марджори Кинг на съемках фильма «Марс, Марс, черт его побери!» Мировой боевик. Ты уже парнишкой был, небось видел.

– Это тот, где она все время цвет меняет? – спросил Ли.

– Вот-вот, – радостно подтвердил Бигль. – Совсем идиотская чепуха, а ему нравился. Ну и пожалуйста – каталог не запрещает. «Кинозвезды во время съемок. Индекс эс-ка-эс, восемнадцать «А» прописное», – процитировал он параграф Всеобщего Каталога снов.

– А где этот ваш приятель?

– В сумасшедшем доме, сынок. Насмотрелся до чертиков. – Бигль помолчал и прибавил грустно: – Тоже меру знать нужно. Головы не терять.

– Бывает, – равнодушно заметил Ли. Бигль неожиданно рассердился.

– Что ты понимаешь? «Бывает»! – передразнил он. – Знал бы ты все, что бывает, поседел бы, как я!

Он тяжело вздохнул; злость прошла, и он уже досадовал на себя за эту ненужную вспышку: сказывалось напряжение последних дней. «Проклятый док! – поморщился он. – Опять следить и ждать, когда, в сущности, все уже ясно. А посоветоваться не с кем». Он критически посмотрел на Ли, обиженно нахохлившегося у пульта.

– На что обиделся? Непонятно? Старику Биглю самому еще многое непонятно. – Его передернуло от одной мысли о досье доктора. – Сомниферы, видите ли, им не нравятся. Природу им подавай!

– Скажите, сэр… – В наступившей тишине вопрос Ли прозвучал неожиданно громко. Юноша испуганно замолчал и прибавил почти шепотом: – Как появились эти сомниферы? Откуда? Нам в школе о них не говорили. И в учебниках ничего не было.

– «В учебниках»! – насмешливо повторил Бигль. – Какой дурак будет писать об этом в учебниках? У нас не любят подробностей о прошлом. А зря… – Он помолчал, глядя куда-то поверх Ли, и спросил: – Ты что же думаешь, Система Всеобщего Контроля существовала всегда?

Ли так не думал. Его вообще не волновал этот вопрос. Он вырос в обыкновенной семье, учился в обыкновенной школе, по обыкновенным учебникам, у обыкновенных учителей. Прошлое он знал, как галерею великих людей: фараоны, Ксеркс, Александр Македонский, Тимур, Наполеон, Гитлер. В Штатах были свои герои: Морган, Рокфеллер, Форд, Маккарти, Голдуотер. Свободный мир удалось отстоять от красной лавины, залившей большую половину планеты только потому, что власть вовремя взяли в свои руки творцы Системы Всеобщего Контроля. Она казалась Ли незыблемой, как солнце днем или звезды ночью. Она просвещала, воспитывала, учила, вела. Она обеспечивала работу и отдых. И сомниферы были такой же неотъемлемой ее частью, как и вытеснившие автомобили спиды, телеинформация и юниэкраны – универсальные зрелища, пришедшие на смену таким древним увеселениям, как театр, телевидение и кино. И сомневаться в полезности сомниферов было столь же бессмысленно, как не признавать реле искусственного климата.

– Ах, сынок, сынок, – ласково проговорил Бигль, – мало и плохо тебя учили! – Он, кряхтя, полез в задний карман брюк и вытащил оттуда засаленную синюю книжку в твердом пластиковом переплете. – Посмотри на букву «С» – «сомниферы». – И он перебросил книжку Ли.

Тот взглянул на обложку. Выцветшее золото букв сообщало: «Инструкция для старшего персонала блоков СВК». И чуть ниже, помельче: «Секретные материалы». Ли почти с благоговением открыл ее, медленно перелистывая страницы.

– Зачем листаешь? – нетерпеливо остановил его Бигль. – Я же сказал: смотри на «С».

Ли открыл страницу на указанной букве: саванна, селектор… Ага, вот и «сомнифер». Он вопросительно взглянул на инспектора.

– Читай, читай, – кивнул тот.

– «Сомнифер, – прочел Ли, – прибор – транслятор снов. На входы прибора поступает программа, откорректированная по Всеобщему Каталогу снов (см.). Сомнифер дает направленное излучение, действующее на кору головного мозга. Рассчитан на непрерывное восьмичасовое действие. Изобретен в конце прошлого века Джакомо Сек-ки, впоследствии основавшим и возглавившим фирму «Сны на заказ». В политической борьбе сомниферизация стала программным лозунгом победившей и находящейся ныне у власти партии. Платформа парламентской оппозиции «сонников», возражавших против сомниферизации, была объявлена антигосударственной. Фирма Секки со всеми ее гипностанциями переходит в собственность государства, превращаясь в один из важнейших рычагов Системы Всеобщего Контроля. В коммунистическом секторе запрещена».

Ли молча дочитал до конца. Почему он не знал об этом? Почему даже этот чисто информационный параграф инструкции относится к секретным материалам? Почему так тщательно скрывается, что мир не так еще давно прекрасно обходился без сомниферов, а в коммунистическом секторе планеты они вообще запрещены? В какой это политической борьбе победила находящаяся ныне у власти партия? О каком парламенте идет речь, когда в стране уже давно нет никакого парламента и подобные ему демократические институты даже не упоминаются в школьных учебниках. Обо всем этом Ли хотелось спросить у Бигля, но он подумал и, возвращая инспектору книжку, задал только один несущественный и, как ему казалось, невинный вопрос:

– А кого, собственно, мы называем «сонниками»? И почему их так называют?

Бигль поморщился, вызывая в памяти когда-то слышанные им комментарии к инструкции, и неохотно пояснил:

– В древности хаос был. Каждый видел во сне то, что виделось. Всякую всячину. А сонники – как бы это тебе объяснить? – толковали ее по-своему. По косточкам разбирали. А косточки разные бывают. Иную проглотишь – подавишься. – Бигль по выражению лица своего подчиненного понял, что запутался, и сердито оборвал – Вот мы и называем сонником всякого, кто свои сны смотрит не по каталогу.

– Занятно, – сказал Ли, не сумев сдержать улыбки.

– «Занятно»?! – неожиданно вспылил Бигль. – Тебе занятно, а я эти двадцать жеваных строк своей шкурой писал. Годы и годы. Жизнь. Таким вот, как ты, начинал, самым молодым шерифом на побережье. Бил, стрелял, жег, вешал. Ну и заметили. И отметили. Произвели. Подняли. – Инспектор рванул полу расстегнутого мундира. – Думаешь, дешево обошлась мне эта курточка? А ты ее сразу надел. Со школьной скамьи.

Ли с восхищением смотрел на сидевшего перед ним рыхлого человека в черном мундире. Какую грозную жизнь прожил он, чтобы стать в конце концов хозяином спящего города. Как ангел-хранитель обходит он блок за блоком, благословляя верных и поражая лукавых. Спя-щие не обманут. Еще днем они могут укрыться за лживыми заверениями в преданности, а ночью сон когда-нибудь выдаст их. Аппарат зарегистрирует опасную мысль, затаенную в сновидении. Ли занесет ее в контрольную сводку, и сонник отмечен. Что происходит с ними в дальнейшем, Ли не знал, и спрашивать об этом не полагалось. Судьбу их вершил Георгий-победоносец в мундире старшего блок-инспектора.

Бигль, казалось, понимал, что творилось в душе юноши. Его самого воспитывали, и он воспитывал. И знал, как воспитывать. Немножко истории, немножко патетики, несколько устрашающих намеков – и мальчишка готов! Зря их не учат как следует в школах. Мямли, плясуны! Им бы только сарт танцевать или завывать под гипномузычку. Нет, Бигль сам отшлифует этого парня. До блеска. Будет сонников, как орехи, колоть.

– Разные сны бывают, – сказал он поучающе, – можно и по каталогу заказать, а потом повернуть по-своему. Скажем, президентские выборы. Порядок! А они закажут выборы Рузвельта или Кеннеди. Тут аппарат не поможет: ты соображать должен. Или, возьмем, полет на луну. Можно заказать сон по книгам – их в каталоге сотни три. А они героев подменят: вместо Джона – Иван. Или такое придумают: закажут полет в космос по замкнутой орбите. Все правильно. По каталогу? По каталогу. А в кабине кто? Гагарин!

– Кто? – не понял Ли.

– Не знаешь? Понятно. Берегут вас, не учат. А тут волков надо растить…

Бигль не кончил. Осветился экран внешней связи, и молодой женский голос произнес:

– Шеф вызывает старшего блок-инспектора Бигля. Бигль метнулся к пульту, включил микрофон.

– Бигль слушает.

На экране появилось огромное одутловатое лицо шефа, до каждой черточки знакомое Ли по всем каналам информации на юниэкранах.

– Как с двадцать третьим, Бигль? – Шеф говорил быстро и резко.

– По-прежнему, шеф. Опять не включил сомнифер. Блок триста семь контролирует сон. Так как сновидение естественное, передача не очень четкая. Картины детства, старая женщина, ребятишки в вишневом саду… Какие будут приказания, шеф?

– Включите в список. Как его?

– Доктор Стоун, сэр.

– Зайдите ко мне.

Экран погас. Бигль торопливо застегнул мундир и пошел к выходу. У двери он обернулся.

– Включи контрольный обзор, сынок. Сны сейчас в самом разгаре. Нужен глаз да глаз… – Он хотел что-то добавить, но передумал и вышел.

Дверь бесшумно закрылась. Ли остался один. Честно говоря, он так и не понял, о чем шел разговор, видимо очень важный, если проявляет свою заинтересованность сам шеф. Доктор Стоун? Ли никогда не слышал этой фамилии.