Текст книги "Время против времени"

Автор книги: Сергей Абрамов

Соавторы: Александр Абрамов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

Глава XI
УБИЙСТВО

Через полчаса я нахожу в «Аполло» Мартина. «Аполло» – это действительно третьеразрядный кабак с длинной, обитой жестью стойкой бара и десятком деревянных, ничем не покрытых столов в закопченном и пыльном зале.

– Были в «Гэмблинг-хаузе»? Ринки нашли? – обрушивается на меня Мартин.

Я рассказываю, не скрывая своего удивления, зачем понадобилась эта авантюра Мердоку или Паскве.

– Пасква – личность немыслящая и несамостоятельная, – задумывается Мартин. – Видишь хвост Пасквы – ищи клык Мердока.

– Но зачем Мердоку платить пятьсот франков за документ, который он мог получить даром?

– Агентам тоже надо платить.

– Но почему между Мердоком и Ринки вдруг возникает Пасква?

– А роль прикрытия? Ринки прикрывают как лжепопулиста. Все очень просто, Юри, подумай сам. Ринки находит в столе у Пита рекомендацию, подписанную сенатором. Сообщает о «находке» по начальству. Получает распоряжение выкрасть документ и передать его Паскве. Кто-то уже придумал, как использовать его в какой-то пока еще не ясной для нас провокации. А Пасква лишь одно из звеньев цепочки.

Мартин рассуждает разумно. Но я помню это украденное письмо чистым бланком, который был нужен Мердоку, не успевшему выкрасть его до того, как он превратился в рекомендацию Питера Селби. Какую роль и в какой игре она должна будет сыграть?

– Пасквы и Репье здесь нет, – говорит Мартин. – Зато я вижу Бидо.

– Кто это Бидо?

– Я тебе рассказывал. Второй гангстерский ферзь. Покупает голоса для «джентльменов».

Я всматриваюсь и с трудом разглядываю толстяка с отвисшими розовыми щеками в пиджаке из зеленого бильярдного сукна. С какими-то столь же ярко расцвеченными типами он энергично играет в покер.

– Это тот, из которого собираются сделать пудинг?

– Тот самый, – подтверждает Мартин.

– Мне его не жалко. Меня тревожит исчезновение Луи.

– Штучки Мердока.

– А может быть, инициатива Пасквы?

– Кто ты для Пасквы? Не миллионер, не игрок и не сыщик. В общем, человек неопасный.

– Я видел, где и куда сгружались слитки.

– Никто не заметил, да многие и не знали, что в ящиках серебро.

В дыму и гомоне никто и не замечает, как от входа к центру зала проходят двое с полицейскими автоматами. Идущий впереди – почти двухметрового роста, в застиранной клетчатой рубахе, с черным платком, закрывающим лицо до глаз. Второй – с открытым лицом, лишь старенькая студенческая каскетка нахлобучена на лоб.

– Луи Ренье, – тихо говорит Мартин. – Тот, кто сзади.

Высокий с завязанным лицом подымает автомат, прижимая его к бедру, и кричит на весь зал:

– Получай, Бидо!

И продолжает реплику автоматной очередью. Но одним мгновением раньше, чем кто-либо мог это понять или предвидеть, происходит нечто совсем неожиданное. Шедший сзади Луи Ренье, держа автомат за дуло, бьет прикладом по рукам стрелявшего, и очередь прошла под столом по ногам сидевших за картами. Стрелявший повернулся, и ударом тяжелого башмака свалил молодого человека на пол, и тут же полоснул по столику второй очередью. Третья ударила в грудь пытавшемуся подняться Луи.

Все это происходит буквально за две-три секунды. Стрелявший обводит автоматом по залу и говорит:

– Сидеть смирно. Мои люди у входа. Все здесь на мушке. Кто двинетсясрежут.

Затем так же быстро, не снимая платка с лица, он нагибается и шарит в карманах Луи. Или кладет что-то, или берет, не вижу.

Никто не двигается. Мартин замечает вполголоса:

– Я узнал его.

– Кто?

– Наш друг Пасква. Под платком у него борода. Не ошибешься.

Стрелявший тем временем скрывается за дверью. Все сидят, как приклеенные к стульям. Только я тут же бросаюсь к Луи, лежащему на полу в трех шагах от меня. Это действительно Ренье. Грудь его пробита тремя или четырьмя пулями. Крови немного, но смерть очевидна. Я лишь успеваю засунуть руку в карман, заинтересовавший убийцу, и изъять из него сложенный вчетверо лист бумаги.

– Убит? – спрашивает меня подбежавший юный официант, пытаясь поднять Луи.

– Не трогай. Мертв. Зови полицию, да поскорее.

Юноша, торопливо вытирая запачканные кровью руки о фартук, срывается с места. Столик с убитыми окружают завсегдатаи кабака. Слышатся голоса.

– Это Бидо со своей тройкой.

– «Джентльменские» сборщики голосов.

– Говорят, так. А кто им платит? Рондельцы или церковники?

Я стою над телом Луи, чувствуя боль в сердце. Словно кто-то проткнул его длинной булавкой. Стенокардия? Нет, смесь горечи, жалости и душевной муки: ведь это мы послали парня на верную смерть.

Мне очень хочется достать листок, спрятанный у меня под бортом сюртука, но я понимаю, что сейчас этого делать нельзя. Уже входит в зал за мальчишкой-официантом рослый полисмен с нашивкой сержанта на темно-зеленом мундире в сопровождении двух рядовых полицейских.

– Все видели убийство? – спрашивает сержант у собравшихся вокруг столика.

– Я со времени начала стрельбы ничего не видел, – нехотя говорит один.

– Дымно здесь, – говорит другой. – Я поодаль сидел.

– А этого кто убил? – Палец сержанта обращен к телу Луи.

– Он же и убил, – заявляет мальчишка-официант.

– Кто подтвердит слова свидетеля? – спрашивает сержант.

Все молчат, мнутся: неохота же тащиться в участок.

Я показываю сержанту свою служебную карточку:

– Полностью подтверждаю слова свидетеля. Все именно так и было.

– И я, – добавляет Мартин.

Сержант козыряет и записывает наши имена и должности. А Мартину говорит, уверенный в своем полицейском всесилие:

– Ни строки в газету без разрешения инспектора.

Вероятно, он заботится о репутации заведения. Может быть, даже состоит на жалованье у его хозяев. Мне это, в общем, безразлично, но полицейскую самоуверенность его я быстро сбиваю.

– Передайте инспектору, сержант, чтобы о случившемся было немедленно доложено главному комиссару Бойлю. Я буду у него и повторю свои показания.

– А я все-таки узнал его, – цедит сквозь зубы Мартин.

– Значит, он?

– Кто же еще? Пасква, конечно.

Я вспоминаю о листке, который вынул из кармана убитого.

– Я тебе кое-что покажу, когда вернемся в отель, – говорю я, оставляя сдачу официанту.

– Спасибо, мсье Ано, – говорит он.

– Откуда ты меня знаешь?

– А я служил в отеле «Омон».

Он нагибается ко мне, словно хочет что-то прибавить.

– Ты еще не все сказал мне, приятель? – спрашиваю я.

– Да, мсье Ано, – шепчет он. – Я видел, как убийца положил что-то в карман этому парню и как вы потом что-то оттуда вынули. Должен ли я об этом молчать или нет?

– Пока молчи, – говорю я. – Может быть, это и хорошо, что ты все видел. Вдруг мне понадобится свидетель?

– Что он сказал тебе? – спрашивает Мартин.

– Узнаешь в отеле. Я сам пока еще не все понял.

Глава ХII
МЫ НАЧИНАЕМ ПОИСК

Мы снова в отеле. Мартину очень хочется, чтобы разговор начал я, а не он. Ведь это я обещал рассказать недосказанное в «Аполло». А я сам еще не прочел, хотя и догадывался, что было написано в спрятанном мною листке. Я вынимаю его – сложенный вчетверо, сильно помятый, но такой знакомый листок, вернее, лист гербовой бумаги, развертываю его и, не прочтя, вскрикиваю:

– Так я и думал!

У меня в руках написанное мною за подписью Стила и с печатью сенатора письмо директора избирательных популистских компаний, рекомендующее историка Питера Селби для работы в партийном архиве. Все сразу становится ясно: и зачем было украдено это письмо и для чего оно попало в руки убийцы.

– Почему оно у тебя? – спрашивает Мартин.

– Потому, что я взял его в кармане Луи Ренье. Помнишь, Пасква нагнулся к нему, уже мертвому, и сунул это письмо в карман его куртки.

– Ничего не понимаю. Смысла не понимаю, – стонет Мартин.

– Попробуем понять, – размышляю я вслух. – Пит отдал рекомендацию Жанвье. Тот прочитал и вернул ее Питу. Что за сим последовало, известно. Письмо купили и подбросили убитому.

Мартин все еще не понимает.

– Зачем? Луи Репье не Пит Селби.

– А планы Мердока не учитываешь?

– При чем здесь Мердок? – горячится Мартин. – Ему был нужен чистый лист с подписью Стила, а не рекомендация какому-то Питеру Селби.

– Тогда она была ему не нужна.

– А теперь понадобилась?

– Тогда он еще не был кандидатом в сенаторы. А сейчас, Дон, он уже ищет любые средства борьбы с популистами, потому что у них большинство. Тут все годится: и шантаж и убийства. О шантаже ты знаешь. А убийство мы только что видели. Документ за подписью Стила, который могли найти полицейские в кармане Луи Ренье, крупно бы скомпрометировал популистов.

– Все-таки не понимаю, почему?

– Может быть, кого-то специально послали, а может быть, кто-то дежурил в ближайшем полицейском участке. Как расписал бы он войну популистов с «джентльменами»? «Убийство в „Аполло“». Как добываются голоса на предстоящих выборах? Популистский агент пишет историю партии, а другой агент с его рекомендацией расстреливает своих противников. А подписывается под сей операцией не кто иной, как честнейший, почтенный и уважаемый всеми сенатор Стил.

– Помнишь, я тебе рассказывал, – вспоминая, говорит он, – что из Бидо собираются сделать пудинг? Я ведь думал, что речь идет о гангстерских междоусобицах.

– Не ври, Дон. Не думал ты об этом. Прекрасно знал, что здесь не Сицилия и не Манхеттен. И на земной аршин ничего мерить нельзя. И не Пасква замыслил всю эту акцию – он вообще не умеет мыслить. Задумал ее изворотливый и хитрый политиканствующий ум. Вот так.

Мартин, уже привыкший к тому, что в сложных положениях именно я принимаю решения, молчит. И, не дожидаясь вопроса, я говорю:

– Возвращайся в редакцию и разузнай, что дают они в утренний номер. Доказательств у них нет. Значит, все, что они напишут о причастности популистов к преступлению в «Аполло» – брехня. Впрочем, думаю, на это они не пойдут: повод для обвинения в клевете очевиден. Если тебя вызовет редактор или Мердок – может и такое случиться, – говори правду. Не исключено, что пребывание твое в «Аполло» уже засекли.

Мы оба молчим, понимая, что преступление в «Аполло» заставляет торопиться. Снимаю с вешалки сюртук и меняю шлепанцы на штиблеты.

– Ты куда? – спрашивает Мартин.

– К Бойлю.

– Во-первых, уже поздно.

– Он еще работает. Он долго задерживается.

– А во-вторых, зачем?

– Надо полностью рассчитаться с Пасквой. Думаю. Бойль это сможет.

– На каком основании?

– С предвыборным шантажом подождем. Надо еще собрать все необходимые материалы. Но с убийством все ясно. Есть два достаточно авторитетных свидетеля, узнавших убийцу.

– Не боишься? – спрашивает Мартин.

– Кого?

– Мердока, конечно.

– Пистолеты нам не понадобятся, Дон. Да и посылать убийц к советнику сенатора он, как будущий коллега Стила, тоже не будет. Ограничимся словесной дуэлью. Ну, а результат ее предсказать трудно. – С этими словами я открываю дверь в коридор – он тих и безлюден – и добавляю:

– Выходим поодиночке.

На улице, пропустив Мартина вперед в дождливую, промозглую ночь, нанимаю ползущий мимо фиакр с полусонным кучером, который сразу просыпается от моего окрика и чуть не роняет бич, похожий на цирковой шамбарьер. Полицейское управление находится в двадцати минутах езды. Бойль сам встречает меня у дверей своего кабинета: уже поздно, и секретарша давно ушла.

– Признаюсь, что я не удивлен вашим появлением, советник, – улыбаясь, говорит Бойль. – Мне уже доложили о происшедшем в «Аполло».

– Я просил это сделать немедленно.

– Убийство произошло на ваших глазах?

– Да. И я был не один, а с моим коллегой, мистером Мартином.

– Знаю. Но зачем же вы поторопились информировать об этом меня? Достаточно было бы и кантональной полиции.

– Прочитайте завтра утренний выпуск «Джентльмена», и вы поймете. Какой вой там подымется по этому поводу! Ведь убитый Бидо и его партнеры – это «джентльменская» избирательная агентура в самом кантоне.

– Но это не политическое убийство, Ано. «Джентльмен» нам его не припишет.

– А кому припишет его «Брэд энд баттер»? Мартин писать не будет… А вдруг выскажется кто-то другой?

– Спасибо вам за подсказку, советник. Что же требуется от меня?

– То, что потребуют от вас «Джентльмен» и другие газеты. Остановить бандитизм и задержать убийцу.

– Если бы мы его знали!

– Мы знаем. Я и мистер Мартин. Мы узнали его, несмотря на платочную маскировку. Это Чек Пасква. Личность, известная полиции всех кантонов.

Бойль задумывается. Он все понял, но почему-то молчит. Я жду.

– Чек Пасква? – полувопросительно повторяет он. – Личность действительно хорошо нам известная. А откуда вы его знаете?

Я рассказываю о наших встречах и о шантажном бизнесе Пасквы. Бойль еще пуще заинтересован. Еще бы! К уголовщине примешивается политика.

– Паскву мы, конечно задержим, – говорит он. – Пока только по делу «Аполло». Об остальном подумаем. Тут сложнее.

– Мердок? – задаю вопрос в упор.

Вместо ответа Бойль спрашивает:

– А мистер Мартин знает жертв шантажа?

– Есть признание землевладелицы – мистер Мартин назовет вам ее имя и адрес – в том, что некий проезжий субъект требовал от нее и всех ее работников голосовать за реставраторов, угрожая в противном случае спалить урожай. Предъявите ей фотокарточку Пасквы, и она его узнает.

– Кислое дело, – вздыхает Бойль. – С хорошим адвокатом он сумеет выкрутиться.

Мы понимаем друг друга. Король может защитить пешку, но, даже выиграв пешку, мы еще не окажемся в той позиции, чтобы сказать ему: «Шах!» Мердок может и отдать эту пешку, если она ему уже не нужна. Но политический шантаж реставраторов так и останется нераскрытым.

Глава ХIII
СЕРЕБРЯНЫЙ ВАРИАНТ

Автомобиль Бойля довозит меня до отеля. Странно встречает меня портье. Услышав или подсмотрев, что я приехал на автомобиле, он сгибается чуть ли не вдвое, но при этом, даже подавая ключ от номера, старается не смотреть мне в глаза. Значит, в комнате кто-то был или кто-то ждет. Мартин?

Оказывается, не Мартин.

У камина, развалясь в кресле и вытянув к огню очень длинные ноги в узких клетчатых брюках со штрипками, сидит Мердок. Сидит он в одном жилете, сюртук болтается на спинке кресла, узкое холеное лицо повернуто ко мне, а на губах дрожит знакомая хитренькая улыбка.

– Удивлены? – насмешливо спрашивает он.

– Как вы попали сюда? – глупо откликаюсь я.

– У хозяина гостиницы всегда имеются запасные ключи, – смеется Мердок. – Но есть и другие способы. Теперь моя очередь пойти с козырей.

– Не вышло, Мердок?

– Увы. Меня снова переиграли. Я сразу догадался об этом, когда узнал, что вы первым нагнулись к убитому. А с какой целью?

– А почему я должен отвечать на ваши вопросы?

– Хотя бы из любезности к гостю.

– Кстати, незваному. Ну, допустим такую любезность. Меня заинтересовало то, что ему подложили в карман.

– И никто не заметил ваших манипуляций?

– Никто не видел, даже Мартин.

– Но вы ему рассказали?

– Зачем? – Я сыграл неподдельное удивление.

– Может быть, и действительно незачем. Просто так вы ничего не делаете. Но Мартин меня не беспокоит, даже если вы и сболтнули. Его переведут на светскую хронику и увеличат вдвое оклад. Меня интересуете вы. Точнее, ваши действия. Знает ли об украденном вами документе Бойль?

Оказывается, есть у меня еще один козырь.

– Бойлю я сказал другое, – умышленно подчеркиваю я. – А о подложенном убийцей документе – кстати, украл его не я и вам это тоже отлично известно, – так вот об этом документе я пока еще никому не сказал.

– Логично. А что вы сказали Бойлю?

– Назвал убийцу.

– Вы узнали его?

– А вы думаете, что черный платок, кое-как подвязанный под глазами, скроет верзилу по имени Пасква?

– Значит, Паскву возьмут, – задумывается Мердок.

– Боюсь, что вы ему уже не поможете.

– А я и не собираюсь, – равнодушно замечает мой ночной гость. – Паскву я вам отдам. Он действовал на свой риск и страх без какой-либо связи со мной.

– Ну, связь-то была, – говорю я. – Может, просто не было согласованности.

– Какой?

– Ну, скажем, убийство, может быть, и не замышлялось.

– Вы даже знаете имя убитого?

– Знаю, Мердок. И предполагал, что ему подложат что-то вроде того документика.

Мердок уже хохочет, искренне и непринужденно.

– Не глядите судьей, мой милый юноша. Вы даже Паскву не будете судить надо еще, чтобы судьи поверили. Кто видел, как подложили этот документик, и кто видел, как его вынули? Бойлю, как я и думал, вы ничего не сказали, потому что сами не очень уверены в том, что предполагаете. Ведь я с вами играю, Ано. Неужели вы думаете, что я здесь потому, что напуган м хочу вас уничтожить или купить? Ведь я и о Мартине шутил: пусть болтает – не страшно. А уничтожить вас, да еще здесь, в отеле? Разве я стал бы делать это сам? Фи! Как грязно и некрасиво!

– Значит, я вам все-таки мешаю, Мердок?

– Конечно, мешаете. Со Стилом у нас с вами не вышло. Со своей дурацкой речью он выступил. Надеюсь, писали ее не вы? Но она ничего, как вы знаете, не изменила. В «Аполло» вы зря сунулись – ни к чему. Пасква – лицо для меня полезное. Но я широкой души человек. Вы мне по-прежнему нравитесь. Ведь Стил собирается подать в отставку сразу же после выборов. А куда вы пойдете? К Уэнделлу? Он вас, конечно, возьмет, только скучно с ним будет. Наращивать промышленные мощности и бороться с аграриями в недрах собственной партии? Уэнделл борется не за власть, а за капиталовложения – скучная борьба, не для вас.

Я молчу, стараюсь даже глазами не выдать, о чем думаю. Для чего, в сущности, пришел Мердок? Пришел ночью, тайно, воспользовавшись любезно предложенным агентами запасным ключом к моему номеру. Наказать меня за то, что я проник в его тайные авантюры? Но если так, то делать это нужно по-гангстерски, в духе Пасквы.

И тут Мердок прав: для этого существуют другие руки и другие способы. А тогда с какой целью? Снова меня купить – зачем? Для чего все эти полупризнания и полуоткровенности? Что, если Мердока интересует не исчезновение «документика из „Аполло“», а сам факт его появления на свет? Для чего я взял чистый гербовый бланк у сенатора Стила и написал рекомендацию Питеру Селби?

Я оказался прав.

– Что же вы молчите, Ано? – спрашивает Мердок. – С какой целью вы отправили в штаб Жанвье некоего Питера Селби?

– А почему бы мне не доставить удовольствие сенатору созданием истории партии, основанной еще его покойным отцом?

– А для чего тогда подбирались документы, эту партию компрометирующие? Даже сам Жанвье заметил.

– Фантазируете, Мердок. Зачем?

– Затем, что опять же не политик вы, а игрок. И как таковой мне подходите. И собранная вами информация – тоже. Продолжайте ее собирать и дальше. Настаивать на вашем уходе от Стила сейчас я не собираюсь. Продолжайте вашу полезную деятельность до отставки сенатора.

– Из-за этого вы пришли ночью сюда?

– Во-первых, я узнал много полезного. А во-вторых, где бы мы с вами встретились? Вызвать вас к себе – вы могли бы и не прийти. Пообедать в сенатском клубе? Вы могли бы и отказаться: советнику сенатора Стила интимничать со мной не положено.

– В клубе я встречаюсь со многими.

– Знаю. Но Уэнделл – ваш глава, Бойль – начальник полиции, а Донован не играет серьезной политической роли. Вас он просто интересует как личность. Нечто любопытное в нашем политическом обезьяннике. Фанатик, мечтающий о переустройстве мира. Организатор движения, которого фактически еще нет. Ни ремесленники, ни издольщики за ним не пойдут. Может быть, в будущем такие, как Донован, станут опасны. А сейчас это кучка мечтателей, несколько кресел в сенате. Позавтракать с Донованом занятно, работать же с ним вы не будете. Кто же остается? Церковники? Но вы нерелигиозны, я даже не уверен, что вы ходите в какую-нибудь церковь или на молитвенное собрание. «Джентльмены»? Но у вас нет ни состояния, ни положения, и в этом лагере к вам всегда будут относиться несколько свысока. Советник Стила. Куда же ему идти после отставки сенатора? Об Уэнделле мы уже говорили – советником он вас возьмет. Но вам будет скучно, Ано. Вот вам и предложение. На будущее, Ано, на будущее.

– Подумать можно. – Ссориться с Мердоком еще не время. – А Паскву не жаль? – насмешливо спрашиваю я.

– Вы еще возьмите Паскву. И судите. А я далеко не уверен в исходе процесса.

Как только уходит Мердок, слышатся шаги, потом тихий скрип двери, и входит Мартин. Он в домашнем халате, подвязанном шнурком с кисточками: видимо, собирался уже ко сну и что-то ему помешало.

– Все известно, – говорит он, входя. – От тебя только что вышел Мердок. И долго он просидел?

– Час, наверно. Я его застал, когда вернулся от Бойля.

– Я почему-то боялся, что он появится. Значит, дуэль уже состоялась?

Я рассказал.

– Меня удивляет одно. Почему так легко он отдал нам Паскву?

– Во-первых. Пасква еще не пойман. И не судим. Об этом Мердок, между прочим, напомнил. А во-вторых, он не боится нашего опознания. Нам придется выдержать напор таких адвокатов – дай бог не сломиться.

– Неужели мы проторчим здесь до суда?

Я понимаю Мартина: надежда на возвращение домой становится все более отдаленной и призрачной. Но что же делать? В прошлый раз мы тоже не знали, когда нас вернут. Сейчас мы хотя бы можем утешаться спиралью времени. Пока здесь тянутся месяцы, на Земле проходят часы. Пожалуй, это единственное, что поддерживает нас в здешнем политическом обезьяннике, как метко высказался Мердок.

– А его предложение? – интересуется Мартин. – Ведь Стил действительно может подать в отставку.

– Мердоку я сказал: подумаем. Надо еще рассчитаться с Пасквой. Есть у меня одна идейка.

Мартин не спрашивает, какая. Просто ждет.

– Серебряный вариант, – говорю я. Тугодум этот Мартин: приходится все разжевывать до конца. – Кто-то должен подбросить Бойлю мыслишку о том, где находится серебро, тайно вывезенное с «Гека Финна» и до сих пор, как известно, не найденное. Две тонны серебра – это, мой милый, не кот наплакал.

– А если они уже истрачены или перевезены в другое место?

– На бирже до сих пор не зарегистрированы крупные сделки на покупку или продажу серебра в слитках. А лучшего места для хранения их, чем лесная хижина, нет.

– Ты сказал «кто-то должен подбросить» Бойлю адрес хранилища. Кого ты имел в виду? – спрашивает Мартин.

– Тебя, Анонимно, конечно. Можно по телефону, можно письмом. По телефону опаснее: здесь автоматов нет. Письмо лучше составить из печатных букв, вырезанных из газет. Но важно, в сущности, не как, а когда.

– Сегодня, завтра, через неделю?

– Только после того, как задержат Паскву.