Текст книги "Бастард рода Неллеров. Книга 9 (СИ)"

Автор книги: Серг Усов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 7

Миор. Герцогский замок. Виконтесса Анна. Продолжение.

У восточной стены, между ней и искусственным водоёмом, который помимо пруда служил для обеспечения питья гарнизона на случай осады, за всю историю герцогского рода случившихся всего три раза, располагалась беговая дорожка для разминки находившихся в крепости лошадей. Однако бега по кругу боевым коням недостаточно, поэтому поочерёдно их выводили за город, где они могли порезвиться в волю, носясь галопом по дорогам и пугая крестьян. Разумеется, не сами по себе, а под присмотром герцогских конюхов, одним из которых был Алексей Тиртов, двадцатилетний парень из Кранца, около двух лет назад воевавший в составе егерского полка армии южного королевства и угодивший тогда в плен.

Ему повезло, командовавший виргийскими отрядами герцог Гуннар Миорский отделил его от группы пленных, отправляемых в шахты, и забрал к себе, вместе с парой других таких же молодых егерей обратив в рабство сроком на пятнадцать лет. Так солдат Тиртов и попал в замок, а уж виконтесса Анна его заметила, к нему присмотрелась и решила, что он хорошо ей подходит в качестве помощника при реализации нового и на этот раз, как она очень надеялась, успешного побега.

Час назад Анна отсюда, из узкого окна своей учебной комнаты видела, как помощники вывел четырёх коней и отправился с ними за пределы городских стен Миора. Осёдланной была только одна из лошадей, иначе могли бы возникнуть ненужные вопросы, но на выезде из ворот чуть в стороне имелись целые торговые ряды, где продавали всё, необходимое караванщикам и путешественникам, включая конскую упряжь. Деньги на второе седло и необходимое в побеге имущество виконтесса Алексею дала, парень толковый, так что, на постоялом дворе «Большая сова» он будет ждать полностью готовым. Она в этом не сомневалась, не зря внимательно приглядывалась к бывшему воину-егерю.

– Линда! – крикнула громко, стараясь придать голосу наибольшее раздражение. – Ты где там, толстуха! – тридцатилетняя служанка, несмотря на свои действительно большие стати, прибежала из своей комнатки почти мгновенно. – Убери поднос. – приказала виконтесса, показав подбородком на остатки своего ужина, она приучила всех, что вечернюю трапезу совмещает со своими магическими практиками или чтением. – И я сейчас займусь изготовлением сложного амулета, а как устану, сразу же лягу спать. Если вдруг меня кто-то отвлечёт, хотя бы скрип за дверью услышу, то как в прошлый раз превращу твою задницу в кусок кровавого мяса. Хочешь этого?

– Нет! – толстушка в испуге вытаращила налившиеся слезами глаза. – Не надо, госпожа! Вас никто не побеспокоит!

– Надеюсь. – поджала виконтесса губы. – Пошла вон.

Анна не была ни хамкой, ни жестокой. Её скверное обращение с Линдой носило сугубо практичный характер и являлось частью давно осуществляемого плана. Она хотела, чтобы служанка боялась её плётки больше гнева герцога и герцогини. Нет, виконтесса понимала, что Линда продолжает обо всём доносить, но любые мысли плохо исполнять приказы хозяйки или хотя бы их обсуждать опозорившаяся дочь Миорских из неё выбыла почти сразу же.

Да, опозорившаяся. Девушка усмехнулась над этим словом, которое стали к ней применять. А её-то такое оскорбление ничуть не цепляло. Пусть говорят, что хотят. Она не мыслит себя ничьей женой. Ах, если бы папа мог её понять и дать свободу выбора, вон хоть как сестре того выродка, с которым её хотели сочетать. Говорят та Агния Неллерская прославилась в битвах и походах и тем вполне счастлива.

Виконтесса тяжело вздохнула, вот бы и от неё отстали. Герцог Гуннар Миорский любил всех своих детей, и даже после побега Анны, хоть и злился, но, она видела, продолжал любить свою опозорившуюся дочь. Вот только отцу досталось от её деда очень плохое наследство, тяжелое. В провинции более пяти лет шла война между сюзереном и вассалами, дед умудрился настроить против себя всех графов герцогства, и положение спасло лишь вмешательство короны. С тех пор прошло более пятнадцати лет, но последствия той разрушительной междоусобицы ощущаются до сих пор.

Новый герцог пытается исправить ситуацию в том числе и за счёт заключения брачных союзов. Для него Анна не просто дочь, а ещё и инструмент укрепления пошатнувшегося влияния. Её расстроившийся брак в этом плане мало что поменял. Вместо одного жениха нашёлся другой. Что уж там обещали Неллеры за своего незаконнорожденного ублюдка, виконтесса не знала – деньги, наверное, много денег, говорят Неллеры очень богатый род – только Анне было всё равно. Что Неллеры, что Ронеры, что ещё кто-то, её ждут океаны и морские путешествия, весь мир, дальние страны.

Родителей, да и занудливых брата с сестрой, конечно жалко – такое пятно на репутации рода, как повторно сбежавшая виконтесса Миорская – только у неё другого выхода нет. Ну, или броситься грудью на меч.

Ещё раз кинув взгляд на двор замка, она отошла от окна и через другую дверь направилась в гардеробную, где в одном из сундуков под охотничьим платьем спрятала мужскую одежду, тайком купленную только вчера, раньше было бы опасно, могли обнаружить, та же Линда, свинья, донесла бы.

Войдя в следующую комнату, вспомнила про Наташу, свою прежнюю служанку. Та, хоть и была всего лишь дочерью дворцовой прачки, отличалась умом, добрым нравом, расторопностью а, главное, преданностью хозяйке, чем заслужила не только доброе отношение Анны, но и дружбу. В прошлый раз сбежав из замка, виконтесса не взяла служанку с собой, намереваясь организовать её переезд, когда сама устроится. Однако случилось то, что случилось, и верную подругу не просто наказали, хотя она и не участвовала в самом побеге, а ещё и вышвырнули из Миора. Анна только и успела, что сунуть бедной подруге золотой перстень с изумрудом. На первое время той должно хватить. Впрочем, Наташа девушка умная и хваткая, поди не пропадёт.

– Так, где тут у меня что. – виконтесса замерла посреди гардеробной и направила палец вначале на крайний сундук, а затем поочерёдно на другие предметы мебели, которые использовала в качестве укромных мест. – Здесь одежда, там оружие, обувь понятно охотничья в кладовой, деньги, драгоценности, амулет скрыта, остальное купит Алексей. А родовой перстень? Ох, он там в учебной комнате остался.

Она не собиралась обманывать своего помощника. Раб принадлежит не кому-то конкретно, а роду Миорских. Как законная его представительница виконтесса в полном праве дать Алексею Тиртову волю, и никто не вправе будет объявить его беглым. Нужно лишь всё оформить как полагается, но с этим проблем не возникнет. Любая канцелярия – светская или церковная – за небольшую сумму выпишет соответствующий документ.

Кстати, насчёт денег. Переодевшись в костюм благородного юноши, нацепив на пояс меч в простых ножнах, одевшись и обувшись, Анна полезла в нижний ящик стола, где прятала уводимые из-под родительского взора монеты. Собрать себе средства в дорогу ей помогла хитрость. Просила деньги на платья и драгоценности, а в реальности тратила намного меньше. Теперь у неё имелся мешочек, причём довольно увесистый. Развязывать его и пересчитывать монеты она не стала, убрала в сумку, сейчас покоившуюся на столе. Сколько у неё денег виконтесса и без того хорошо помнила.

В кошельке находилось восемь золотых юстинианских империалов, за каждый из которых любой меняла даст десять-двенадцать виргийских или кранцевских драхм. Драхмы серебряными монетами по одной и пять там тоже имелись на общую сумму шестьдесят четыре. А ещё пятнадцать верцийских дукатов тремя монетами. Они стоили чуть дороже драхм, зольдов на десять, но это если на них что-то покупать, а при обмене ростовщики всяко свою долю возьмут, так что, для беглянки разницы в кранцевских и верцийских деньгах нет.

Для любого простолюдина её кошель настоящее богатство, а для дворян не так уж и много, но Анна на этот счёт не переживала. И дело даже не в драгоценностях, которые виконтесса почти все решила оставить дома, а в том, что она сильнейшая магиня. Предложи она любому владетелю или муниципалитету зарядить или изготовить амулеты, сразу же желающие найдутся, и, понятно, не за бесплатно. Да и некоторые целительские плетения ей доступны, всё же двадцать один оттенок источника – не шутка. Не зря ведь Анна самый сильный маг в их роду после смерти деда, чей могучий дар к сожалению оказался вполне совместим со скверным характером и полным неумением управлять герцогством.

Конспект с заклинаниями она уложила в сумку рядом с кошельком, всегда под рукой. Анна и наизусть помнит почти полтора десятка плетений, от бытовых до боевых. Не пропадёт. Теперь осталось самое простое и самое неприятное. Почти отросшие красивые волосы надо срезать, и девушка подошла к зеркалу, вынув из ножен на поясе магически укреплённый и заточенный кинжал.

– До встречи, виконтесса Анна, – грустно сказала своему отражению. Выдохнув, отсекла собранные сзади в хвост кудряшки и потрясла тем, что осталось на голове будто лошадка гривой. – Здравствуй баронет Антон Парнов, – учтиво поклонилась зеркалу.

Имя она выбрала наобум, кто станет выяснять существует ли такое баронство на самом деле?

Четыре дня назад родители с сестрой уехали в столицу, показывать двору и свету не опозорившуюся дочь. В замке остался брат, но он сегодня с утра уехал на охоту, накануне егеря обнаружили крупную волчью стаю, и вернётся только завтра к вечеру. Момента лучше виконтесса вряд ли могла бы дождаться.

Она активировала изготовленный ею накануне амулет отвода глаз, мысленно попросила благословения у Создателя, взяла сумку, перекинула её через плечо, надела поношенный берет и направилась к двери, через которую в её покои рабы носили воду. За нею шла узкая лестница, если бы кто-то повстречался, вряд ли её невидимость выдержала испытания столкновением, пришлось бы возвращаться и ждать, пока очистится путь.

Но ей повезло, первыми людьми, кого она увидела, оказались трое дворовых, в каморке у подножия лестницы жадно поедавших принесённую с кухни гору объедков. Герцогиня Василиса строго следила, чтобы прислуга не голодала. Еды после благородных и солдат гарнизона оставалось много, так что, распоряжение хозяйки замка строго выполнялось и в её отсутствие.

Поправив сумку, направилась вдоль стены дворца, на дорожке дворовые ползали, счищая грязь, и Анна пошла по траве. Если бы среди рабов оказался кто-нибудь внимательный, мог обратить внимание на сминающуюся и тут же выпрямляющуюся траву, но таковых не нашлось, мужчины занимались своим ответственным делом, к тому же за ними внимательно присматривал тощий и злой как бездомный пёс Гельмут, поигрывая в руках увесистой палкой, которую никогда не ленился пускать в ход.

– А там кто подчистит? – подошёл он и пнул по ноге одного из работников. – Мне предлагаешь?

– Нет, я вначале с этой стороны, а потом вернусь. – оправдался раб.

Анна уже дошла до угла и на всякий случай немного постояла, осматривая подходы к воротам замка. Амулеты против невидимости или отвода глаз тут имелись, вот только воспользоваться ими могли в данный момент лишь два человека, и вряд ли оба сейчас осматривают двор или стоят у ворот. Старик Иннокентий наверняка уже напился, пользуется тем, что герцог и виконт в отъезде, а виконтесса Анна никогда его не пыталась контролировать, а баронет Юрий, лейтенант их гвардии, тоже не теряется, поди с девицами развлекается. Но всё же осмотреться стоило. На всякий случай.

Поняв, что обнаружить её некому, Анна своей чуть пружинящей походкой быстро двинулась на выход из замка. В городе с отъездом герцогской четы и её старших детей всё оставалось по прежнему. Имелось кому следить за порядком. Виконтесса Миорская могла в этом убедиться, пока шла к назначенному Алексею месту встречи. Впрочем, ей стало уже всё равно, что и как происходит в городе. Если она когда-нибудь сюда и вернётся, то очень не скоро. Её домом станет корабельная палуба.

– Ничего не забыл? – спросила у раба, когда встретилась с ним на постоялом дворе, и оглядела двух оседланных и столько же навьюченных лошадей. – Денег хватило?

– Даже лишние. – протянул он ей горсть медяков.

Медных монет у виконтессы пока не было, но посчитала, что обойдётся пока и без них.

– Оставь себе. – улыбнулась. – Не будем задерживаться, – она подошла к кобыле и вскочила в седло. – Баронет Антон, это я, если ты ещё не знаешь, и его слуга, а это уже ты сам, к вечеру следующего дня должны быть неподалёку от границы с Кранцем, в Острогорске. Там и нормально заночуем.

– К Кранцу, госпожа? – уточнил раб, тоже взобравшись на коня. – Но все благородные дворяне едут в направлении Верции, чтобы…

– Не госпожа, а господин. – поправила Анна слугу. – Ещё раз спутаешь, плетью отхожу. И я не все, мне сражаться за принца Филиппа или с десантом краснокожих не хочется, так что, едем строго на юг. Ты в трактире расплатился?

– Я туда и не заходил, госпож… господин. За сохранность вещей и постой коней пришлось бы тридцать пять зольдов отдать, а мне подумалось, вдруг новый хозяин решит их мне оставить?

Виконтесса внимательно посмотрела на раба и кивнула своим мыслям.

– А ты, оказывается, весельчак. – сказала. – Только смотри, границ не переступи. Плохо кончишь.

– Конечно, хозяйка. – склонил Алексей голову.

Рансбур. Район Ямы. В это же время.

Место, где проводятся рукопашные бои, располагалось в глубине квартала жалких домишек-мазанок, скотных дворов, птичников, небольших складов и скотобоен. Отсюда, как я понимаю, столица снабжается свежим мясом, ну, и запахи тут соответствующие.

Собственно, такие вонючие производства в основном располагаются в пригородах, но Рансбур, как и мой монастырь, в случае осады сразу без мяса не останется.

Нужное нам здание выделялось над окружающим пространством будто феодальный замок над прилегающей деревней крепостных, хотя и дом-то этот всего в три этажа, причём, из камня сложен только первый, а второй и третий – деревянные, из брёвен уже почерневших от времени. Зато крыша, да, солидная, явно недавно перекрыта новой, бурого цвета, черепицей.

Топать сюда пришлось по грязи, и это при том, что дождь прошёл позапрошлой ночью. Представляю, каково тут сразу после ливня, КАМАЗ бы застрял наверняка.

На входе пара крепких вышибал с дубинками. Над чем-то смеются, что те живших у бабуси два весёлых гуся, рядом с крыльцом, утирая кровь с лица, поднимается с земли какой-то мужичок непрезентабельного вида. Понятно, не прошёл фейс-контроль.

– Как принесёшь долг, так и приходи. – сказал ему охранник. – Ставки принимаются только в виде звонкой монеты, а не обещаний.

Нашу компанию в девять человек – Леон Рофф тоже прихватил с собой троих подельников в качестве охраны – пропустили без каких-либо вопросов. Вышибалы, признав одного из ночных королей столицы, сразу же приняли озабоченный вид и сами распахнули дверь, сместившись к краям площадки крыльца, чтобы не мешать нашему проходу.

Карл с Эриком меня прям затёрли между собой, не давая идти первым, так что, приходится топать в середине нашего дружного десятка. Да это и правильно, уважаемый Рофф здесь всё знает, ему и карты в руки.

Вначале мы попали в столовый зал, где кроме рябой тётки за стойкой никого не увидели. Два десятка длинных столов пусты, что тот барабан. Народ пока предпочитает хлебу зрелища, и это слышно по гулу доносящемуся в трактир.

Пройдя помещение насквозь и миновав ещё пару вышибал оказались в оглушающе шумном пространстве, напоминающем мне одновременно и авиационный ангар, и амфитеатр, только размерами на порядок меньше.

Здесь всё устроено просто – в центре немного овальная грунтовая арена, размерами с баскетбольную площадку, обнесённая деревянными бортами высотой в полтора ярда, а вокруг пять ярусов скамей.

Почти все места заняты, но нас, точнее, Леона уже встречает какой-то пронырливый белобрысый парень с бегающими глазами, одетый в кожаную безрукавку на голое тело, и ведёт, нет, не в ложу, их тут нет, а к самому верхнему ряду, где вижу свободной длинную скамью. Мы там разместились вполне свободно.

– Это что, и есть бойцы единоборств? – спрашиваю у севшего от меня за Эриком ночного короля.

На арене в этот момент под радостные крики, смех и подбадривания дерутся какие-то мальчишки лет по тринадцать, не старше. Лица у обоих уже разбиты в кровь, холщовая рубаха у одного разорвана до пупа, а босые ноги чёрные как у негров.

– Нет, это шуточные схватки. – отвечает бандит. – Ради смеха. Хотя ставки и на эти бои делаются. Не желаете поучаствовать?

– Что, подраться с парнишками? Не хочется. И ставки делать не собираюсь. Или у тебя есть верные варианты?

– Они случаются, но не у меня. – Рофф смотрит на противоположную часть трибун, где так же на верхнем ярусе точно напротив нас вижу какого-то седого мужчину с прищуренным левым глазом. – Арена, как и Ямы вообще, под Шипящим. Вон он сидит. Надо с ним договариваться, чтобы не прогадать со ставками.

Ещё один ночной король Рансбура? Как-то он не солидно выглядит по сравнению с моим почтенным Леоном. Обычный мужик, только морда разве что зловещая, или мне так кажется после получения о нём информации. Да наплевать на этого Шипящего, он мне совсем не нужен. Что же касается участия в местном тотализаторе, так никогда азартным игроманом не был, и сейчас желания не испытываю. Хотя тот же Ригер, пользуясь возможностью ближе других посмотреть и оценить бойцов, которым предстояло окропить кровью арену неллерского амфитеатра, иногда неплохо зарабатывал. Впрочем, и проигрывать случалось. Договорные схватки в условиях битвы до смерти организовать очень сложно.

– Почтенные зрители! – после того, как один из мальцов после удара соперника не смог подняться и был унесён к боковому проходу борта, на арену вышел высокий и горластый мужчина. – Итак, объявляется первая схватка! Приём ставок на неё должен быть прекращён! Сюда выходят Угорь и Зубастый Кроль! – вытянул он руку в сторону входа и оттуда появились двое раздетых до пояса парней.

Глава 8

Из Ям мы возвращались уже в сумерках всё той же компанией, что туда и пришли. Дожидаться окончания поединков не стали, я посмотрел их шесть, и мне хватило. Ну, не айкидо конечно, больше полагаются на силу, чем на ловкость, однако и навыки у лидеров этих боёв явно есть, во всяком случае больше чем у меня во много раз. так что, решено, беру себе сенсея, бывшего здешнего чемпиона, которого предлагает Леон Рофф. Исцелю калеку, и пусть делает из меня если не Джеки Чана, то хотя бы бойца на уровне того рыжего худого парня, умудрившегося во второй и шестой схватке порвать как Тузик грелку противников выше, крупнее и на вид намного сильнее его.

Мы уже прошли стороной дворцовую площадь, видел шпили королевской резиденции, хорошо мне знакомой снаружи и изнутри. В этот свой приезд я даже не подумал ставить прослушку на королевскую опочивальню, только сейчас вспомнил. Наверное подсознание подсказало, что мне нет смысла заморачиваться с плетением дальнего уха, Эдгару сейчас не до меня, у него принц Филипп все мысли занимает.

До уличной развилки, где нам с Роффом предстоит расстаться, остаётся менее сотни ярдов, и он меня догоняет, я опять иду зажатый своими людьми со всех сторон. Взяли в коробочку, кажется так это называется?

– Я понимаю, милорд, – по своему расценил мою задумчивость ночной король Рансбура. – бои в ямах не такие зрелищные как в амфитеатрах. Зато гладиаторские схватки проводятся один-два раза в месяц, а эти три-четыре раза в неделю.

– Берут не качеством, а количеством? – усмехаюсь. – Да нет, Леон, мне зрелищности хватило, я ведь не ради забавы туда приходил. В общем, разыщи того бывшего чемпиона и приведи его ко мне. Сделаю его здоровым, и пусть расплачивается передачей мне своих навыков и умений. Он согласится? – один вопрос. И второй – не скроется ли, избавившись от увечий, а, почтенный?

Вместе со всеми смещаюсь с дороги к закрывающейся скобяной лавке, чтобы освободить дорогу паланкину, двигающемуся в сопровождении шестёрки дружинников, двое передних из которых уже несут в руках факелы, хотя вроде пока достаточно светло, ни во что неприятное не ступишь, если будешь иногда под ноги смотреть. В носилках какой-то пожилой важный мужик, с таким выражением на лице, будто только что лимон слопал. Кто такой, не знаю. В Рансбуре высокородных аристократов и толстосумов-простолюдинов полно, что в той Бразилии донов Педро. Столица всё-таки.

– Конечно согласится, – удивлённо посмотрел на меня Леон, и двинулся за мной дальше. – А скрываться-то ему зачем? Поступить к вам на службу – большая удача. Особенно для него. У него мать старая и младший брат пропащий пьяница. Его старуха пропадёт, если Кир её не поддержит. Деньги, которые он раньше заработал, давно кончились. Живут на том, что вдвоём с матерью корзины плетут, у них неплохо получается, но на этом иного не заработаешь. Так что, служить вам будет, пока сами не прогоните. Но в рабство продаться не согласится. Не до такой степени ещё отчаялся.

– Мне и самому рабы не нужны, – нам уже пора разойтись в разные стороны, поэтому остановились на перекрёстке, чтобы завершить разговор. Приметил пару мутных личностей, шнырявших в толпе в поисках чужих монет, те при виде Роффа постарались скрыться. Залётные гастролёры что ли или просто не положено воровать вблизи ночных королей? Как-нибудь уточню. – На рынок завтра отправлюсь не для себя. Нашей новой вассальной миледи хочу прислугу купить. Я же предпочитаю иметь рядом с собой людей свободных. Найдёшь его сегодня? Скажи, чтобы с раннего утра приходил. Позже буду занят. Как его, Кир…?

– Бирюк. Кир Бирюк.

– Все условия я с Киром Бирюком сам обсужу. Тебя за это знакомство что-нибудь должен?

– Да вы что, милорд! – искренне возмутился Леон. – Не говорите так, пожалуйста. Это я у вас в неоплатном долгу.

– Хорошо, что ты об этом ещё помнишь. – жму ему запястье и, более не слушая его обещаний и клятв в верности, знаком даю своим парням команду направляться к нашему особняку.

Уже на подходе к своим воротам услышал, а затем и увидел на крыльце соседнего дома прилично одетую старушку, которая бранилась и потрясала клюкой, обещая ей кого-то отлупить. Кому предназначались угрозы, не увидел. В отличие от моей каменной ограды, забор-то не был сплошным, а вот сарай, в сторону которого смотрела женщина, закрывал обзор почти половины территории.

Пока снимал жильё, было всё равно, кто у меня соседи, но раз уж стал собственником, надо бы узнать хотя бы живущих справа, слева и напротив. Мало ли что. Сам я уеду, Моей Берте тут жить. Да, и ночной король обещал присматривать за моей собственностью, и прислугу постараюсь найти надёжную, желательно не местную, ну, кроме предложенной Эльзой экономки, и об охране позабочусь – думаю, парочки крепких дворовых хватит – а всё-таки иметь добрые отношения с соседями не помешает. если конечно они смогут быть добрыми, а то ведь такие сволочи случаются подлые и скандальные, что мама не горюй.

А у нас во дворе есть девчонка одна, точнее две, и обе – Юлька и Ангелина – болтают с бойцами и жеманятся, чувствуют чертовки, что вызывают интерес у мужчин, вот и строят глазки. Ник, смотрю, разозлился, когда от калитки увидел происходящее возле флигеля. Виду старается не подавать, но меня-то не проведёшь. Эх, Юлька, Юлька, упустишь своё счастье. Наш с тобой друг детства парень видный, возмужал, окреп, добился хорошего статуса, имеет перспективы. Женить что ли вас уже? Тут не редкость ранние браки.

Вертихвостка поспешила мне навстречу впереди Ангелины.

– Господин, там эти пришли. – доложила. – Как вы и велели, мы их на кухню проводили, сейчас их кухарка кормит. Зря вы так решили, ну, эта, чтобы на кухне-то.

«Эти» – это, как я понимаю, Фриц с Тимохой. Мои разведчики. Да, им назначено, и, да, велел их покормить на кухне.

– Юль, ты опять мои распоряжения обсуждаешь? – изображаю недовольство. – Может мало воспитываю? Напомнить, как бывает, когда меня расстраиваешь?

– Так ведь пахнет от них как от выгребной ямы, – принялась она оправдываться. – Я же о вас забочусь. Пусть вон в подсобке едят.

Вообще-то она права, но мы с Карлом каждодневно проводим борьбу с мелкими паразитами, так что, даже если мои оборванцы и принесут вшей и блох, то как-нибудь с ситуацией справимся, а пацанов надо поддерживать не только материально, но и морально. Толика уважения не помешает. Их бы отмыть, да тогда улица не примет, мигом станут для городского отребья чужими. На данный момент это совсем не нужно.

– Пахнет? – жму плечами. – Проветрим. Ангелина, а ты чего мнёшься за её спиной?

Выступив на шаг вперёд, вторая служанка переглянулась с подругой соперницей и промямлила:

– Я днём за творогом и сметаной к молочнику ходила. Обратно шла, возле четвёртого от нас дома карета стояла. Там мужчина, он не назвался, спрашивал, что вам понравится, если подарок преподнести, и как можно с вами переговорить. Дал мне двадцать зольдов, хотя я ему ничего толком не сказала, кроме того, что вы принимаете визитёров лишь по рекомендации родных и друзей. Я всё правильно сделала?

– Да, именно так. – одобряю её действия.

По мигом поскучневшим лицам девушек сразу же понимаю, что обе надеялись развернуть в Рансбуре бизнес, схожий с тем, который они проворачивали в Неллере, только торговать не моей протекцией, а целительством. Вот так они и выглядят бизнесвумен средневековья. Но шиш вам, девочки. Своей магией в виду её могущества и острого дефицита буду распоряжаться сам. Хватило баронессы Гофф, её сына. Теперь лечить буду лишь тех, кто нужен непосредственно мне или нашему роду.

– А если будут вам письма передавать? – уточнила Ангелина. – Тот господин вначале хотел что-то написать, да госпожа, которая с ним была, сказала, что знает баронету Нику Ворскую, и он не стал.

– Там ещё и дама с ним была? – я уже поднялся на крыльцо и обернулся. – Вот ведь насели-то. Нет, никаких посланий. Карл, ты сегодня у себя ночуешь или…?

– Или, Степ. Если я тебе не сильно нужен. – он как-то виновато улыбнулся, хотя, как по мне, дело молодое, а свои обязанности ротного командира мой друг-вассал не забывает и сопровождает меня, едва чувствует в этом потребность, вот как сегодня при походе в Ямы. – Бойцы знают, где меня найти, когда потребуюсь, мы ведь с Джессикой далеко от её дома не уходим.

– Понятно. Не в её положении разгуливать по городу.

Милорду Монскому уже подвели его коня, и тот вскочил в седло, а я зашёл наконец-то в дом. Заметил, что всё чаще какие-то вопросы решаю на ходу или обсуждаю что-то. Может это просто первая неделя пребывания в столице выдалась такая суматошная? Ну, не знаю. Коли хочется относительно спокойной жизни, нужно сидеть в своём владении и крестиком вышивать. А тут по другому никак.

Когда вошёл в холл, успел увидеть шустро юркнувшую в дверцу под лестницей дебелую служанку. Там у меня дальше идут подсобные помещения – прачечная, гладильня, мастерская для пошива и мелкого ремонта, комнаты отдыха для слуг. тётка наверняка любопытствовала, не подходя близко к окнам выглядывала, что происходит во дворе. Разумеется без злого умысла. И всё же пора людей, выделенных мне ночным королём, вернуть их нанимателю. Нужны свои и как можно раньше, чтобы успеть к ним присмотреться до отъезда. Не хочется в моём доме при Берте оставлять лентяев, болтунов или грязнух.

Ладно, решением этой проблемы займусь уже завтра. А что делать с местью покушавшимся на меня? Это в первую очередь, про виконта и сенатора я не забыл.

На кухню зашёл вместе с Эриком. Тимоха с Фрицем сидели там с осоловелыми глазами, напоминая мне волка из мультфильма «Жил-был пёс», где он на гулянке обожрался под столом. У парнишек тоже животы вздулись будто у больных рахитом. При нашем появлении попытались резво вскочить, да их повело в сторону. Икать бы ещё не начали.

– Фриц, а почему тебя везунчиком-то прозвали? – решил вдруг уточнить, когда сел напротив своих разведчиков, жестом велев им вернуться задницами на скамью. – Налей мне чай, – распорядился кухарке. – И булочек ещё давай.

– Так может я вам мясца положу? – засуетилась тётка.

– Обойдусь пока. – отказался.

В пацанов уже не лезет, а я не привык в одиночку есть под чужими взглядами. Поужинаю позже, вот разведку провожу и поем у себя. Здесь и правда припахивает сейчас помойкой, потом и какой-то кислятиной. Я к таким запахам успел привыкнуть, порой от соседних столов на постоялых дворах и вовсе дерьмом и мочой тянет, так что, даже желания поморщиться не возникло.

– Так потому что везунчик и есть. – усмехнулся однорукий. – Я ведь один только выжил из семьи.

Его прозвище я узнал раньше, чем увидел. От Леона.

– А с семьёй-то что? – уточняю.

Чтобы грамотно и эффективно руководить людьми – а на этих пацанов у меня далеко идущие планы – их надо хорошо знать и понимать.

– Лихоманка же была. – пожал Фриц плечами. – Не прошлогодняя, а пять лет назад которая. Нет шесть. Как только началось, батя с мамкой в первую же неделю померли. Бабка, с нами ещё мамка отцова жила, и то дольше продержалась, успела моих старших братьев обоих на костёр проводить. Остались мы с младшей сестрёнкой вдвоём. Я в жару пару дней побыл и всё, а Настя ног лишилась. Не как это, – показал он культяпку. – а разучилась ходить. Не могла даже стоять. И ела плохо. Я молоко покупал и на молоке ей кашку варил, так она чуть-чуть только поест и всё, весь день не хочет, только в потолок смотрит, иногда улыбается, иногда плачет или спит. Я её к лекарю нашему районному носил, он у нас давно практику купил, ещё когда бабка моя была молодой. У нас деньги оставались, я ему заплатил, он Насте кровь дурную выпустил и ноги крапивным отваром натёр. Только не помогло. Ночью же и умерла. Я её у нас во дворе закопал, денег на погребальный костёр не осталось, а нести за город тогда не мог, сам ослабел.

– А с домом что с вашим стало? – как-то прям комок к горлу подобрался, но стараюсь говорить равнодушно, в этом мире подобные истории сплошь да рядом.

– Так тётка же забрала меня к себе, оформила в префектуре опекунство, а дом продала. – Фриц поморщился, явно воспоминания были неприятные. – Только у неё своих детей пятеро осталось, только двоих схоронила, и дядька мой лентяй ещё тот, постоянно с работы выгоняют. Лупила меня со страшной силой, всю работу по дому на меня нагрузила – воду таскай, дрова коли, очаг топи и чисти. Стирать и готовить только не поручала. Я и сбежал, вон, к ребятам. С ними легче. Эх, если б тот стряпчий не обернулся, и баба там дурная не заголосила, руки бы не лишился. А так-то я да, везунчик, только без одного кулака. Но вы не думайте, милорд, я и с одной рукой могу быть полезен. Рассказать вам, что мы узнали?