Текст книги "Загадки материков и океанов"
Автор книги: Семен Узин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)
История одного пролива
еперь каждому известно, что Азия и Северная Америка отделяются друг от друга. Между ними находится Берингов пролив, соединяющий Тихий океан с Северным Ледовитым. А еще сравнительно недавно, всего два столетия назад, никто не мог сказать этого точно. В то время не было ни одного путешественника, который заплывал бы так далеко на север из Тихого океана. И ни один русский землепроходец не добирался еще до Камчатского или Чукотского полуостровов и не исследовал берегов теперешнего Берингова пролива.
Однако на географических картах между Азией и Северной Америкой издавна изображался пролив и стояло его название: Анианский.
Откуда же узнали о существовании пролива, если по нему никто не плавал, никто не побывал на его берегах? И почему его сначала назвали Анианским, а потом переименовали в Берингов?
Знаменитый немецкий картограф Ортелий издал в 1570 году атлас, ставший широко известным во всем мире.
Немецкий картограф Ортелий издал географический атлас, ставший вскоре широко известным.
В своем атласе, там, где воды океана омывают берега Азии и Америки, Ортелий изобразил широкий пролив, разделяющий эти два материка. В северной части пролива он нарисовал корабль и поставил надпись: Stretto di Anian, что значит «Анианский пролив».
Откуда же Ортелий заимствовал очертания Анианского пролива?
Карта Сибири (Татарии), изданная Ортелием.
Очевидно, при составлении своего атласа он пользовался какими-то картами. Удалось обнаружить, что незадолго до Ортелия другой известный немецкий картограф, Меркатор, издал карту мира, на которой в северной части Тихого океана тоже был изображен Анианский пролив. Возможно, Ортелий использовал для своего атласа именно эту карту.
Но тогда откуда Анианский пролив появился на карте Меркатора?
Оказалось, еще в 1566 году в Венеции была издана карта, где Анианский пролив изображался впервые. При этом автор карты ссылался на другого венецианского картографа, Гастальди, который якобы на своей карте у восточной границы Азии изобразил пролив Аниан.
Карта Гастальди, к сожалению, не дошла до нас. Эта карта была приложена к книге, тоже не сохранившейся. Но книгу Гастальди видели и на нее ссылаются многие исследователи. По их словам, Гастальди упоминает в своей книге об Анианском проливе.
Очевидно, первая дошедшая до нас карта с очертаниями Анианского пролива была или скопирована с карты Гастальди, или составлена по его описанию.
Но почему же все-таки Гастальди решил, что Азию и Америку разделяет пролив, называющийся Анианским?
Над этим вопросом долгое время думали многие историки и географы. Было написано немало книг, в которых высказывались самые разнообразные предположения. Убедительнее всего об этом писал известный советский ученый Лев Семенович Берг.
Как известно, в начале XVI столетия Магеллан совершил свое первое кругосветное плавание и открыл пролив, соединяющий Атлантический океан с Тихим. Это было важное открытие, подтверждавшее шарообразность Земли.
После этого некоторые мореплаватели и ученые стали высказывать предположение, что, если на юге Американского материка есть пролив, подобный ему пролив должен быть и на севере. Их доводы напоминали гипотезу древних греков и римлян о большой суше в Южном полушарии, которая должна уравновешивать огромные материковые массы Северного полушария.
Свои рассуждения эти мореплаватели и ученые не подкрепили никакими фактическими доказательствами.
Однако это не помешало появиться на картах проливу, соединяющему Тихий и Северный Ледовитый океаны. И даже нашлись люди, распространяющие слухи, будто они плавали по этому проливу. Впрочем, их рассказы были слишком неправдоподобны. Так, например, один из таких «путешественников», адмирал де Фонте, утверждал, что он проплыл насквозь Анианским проливом и попал прямо в Гудзонов залив, минуя Северный Ледовитый океан. Даже неискушенному человеку сразу становится ясно, что это вымысел. Но так или иначе, Анианский пролив изображался на картах между Азией и Америкой.
Почему же этот пролив назывался Анианским?
Удалось установить, что в книге Гастальди, не дошедшей до нас, сообщалось об Анианском проливе, заливе Хейнан и море Манги, которые являлись восточной границей Азиатского материка.
Откуда почерпнул Гастальди такие сведения? Очевидно, кто-то из путешественников побывал в те отдаленные времена у берегов Восточной или Юго-Восточной Азии.
И действительно, Марко Поло, знаменитый соотечественник Гастальди, еще в XIII веке совершил сухопутное путешествие в Китай и прожил там много лет.
В XIII веке знаменитый венецианец Марко Поло совершил путешествие в Китай.
Марко Поло написал увлекательную книгу о своих путешествиях и жизни в Китае. На одной из страниц этой книги он говорит:
«Если, оставив гавань Зайтум, плыть на запад и несколько на юго-запад 1500 миль, то можно достичь залива Хейнан; длина этого залива равна двум месяцам пути, если плыть по нему на север. Вся юго-восточная сторона этого залива омывает берега провинции Манзи (Манги), а к другой примыкают провинции Аниа и Толоман, а также другие вышеупомянутые».
Исследователи, специально изучавшие сочинения Марко Поло, установили, что Зайтум – это китайский портовый город Цюань-Чжоу; залив Хейнан, вероятно, – район острова Хайнань у берегов Южного Китая; Манзи, или Манги, – это Южный Китай.
Тщательно продумав и сопоставив многие материалы, исследователи пришли к выводу, что провинции Анио, или Анин, и Толоман должны были находиться либо в Южном Китае, либо на севере Индокитая.
И еще одно интересное и важное обстоятельство удалось выяснить исследователям.
Оказалось, что сохранилась карта Гастальди, составленная им в 1561 году, за год до той не дошедшей до нас карты, где впервые упоминался Анианский пролив.
Эту карту Гастальди составлял, очевидно, по описаниям Марко Поло. В ней-то и кроется тайна названия Анианского пролива.
Если внимательно рассмотреть эту карту, можно найти в ней явные несообразности и противоречия.
Гастальди допустил путаницу, поместив Манги, или Южный Китай, на север Азии, а Китай, то есть Северный Китай, – на юг. А слово «Аниа» Гастальди пометил на карте дважды. Один раз там, где оно и должно стоять по описаниям Марко Поло, а второй раз – на крайнем севере Азии, на берегах залива Хейнан, который тоже очутился на севере без всякого на то основания.
С первой своей карты Гастальди перенес данные на вторую, и пролив, предполагаемый на северо-востоке Азии, по милости Гастальди, стал называться Анианским.
Так на всех последующих картах появился Анианский пролив.
Но самое удивительное, что этот пролив действительно существовал. Правда, ни расположение этого пролива, ни очертания его берегов, ни его размеры не имеют даже отдаленного сходства с изображенным на древних картах Анианским проливом. Но это только лишний раз подтверждает, что во времена Гастальди никто никогда не видел Анианского пролива и не исследовал его берегов. Появление его на карте – чистая случайность.
Настоящий пролив между Азией и Северной Америкой был открыт почти столетие спустя. Вот как это произошло.
В 1648 году в Нижнеколымске, небольшом селении в низовьях реки Колымы, был снаряжен отряд промышленников и казаков. Люди должны были отправиться морем на восток промышлять моржовую кость и собирать ясак, то есть дань со всех местных жителей, которые будут встречаться на пути.
Одним из руководителей этого отряда, как тогда говорили – начальным человеком, был казак Семен Иванович Дежнев.
Дежнева пригласили участвовать в этом путешествии, зная его опытность, смелость и ловкость. Уже много лет бродил он по якутскому краю на лыжах, плавал по сибирским рекам и Северному Ледовитому океану. Выносливый и отважный человек, Дежнев делал большие переходы в поисках краев, богатых пушным зверем. Отряд, с которым он должен был отправиться в долгое и опасное путешествие, двигался к реке Анадырь, в места, еще не изведанные.
20 июня шесть кочей вышли в Северный Ледовитый океан и поплыли на восток. Кочами в ту пору в Сибири назывались небольшие плоскодонные одномачтовые суда, ходившие под парусами. При этом они под парусами могли передвигаться только по ветру, а для плавания во льдах Ледовитого океана были плохо приспособлены и поднимали на борт очень мало людей. Всего в путешествие отправилось девяносто казаков и промышленников – по пятнадцати человек на один коч.
Надо было обладать большим мужеством и смелостью, чтобы идти в такое рискованное плавание на столь несовершенных суденышках.
Поход действительно оказался очень опасным и трудным. Впоследствии, в донесении якутскому воеводе о результатах путешествия, Семен Дежнев подробно описывал все события похода. Он рассказывал, что однажды, когда они высадились на берег, произошло вооруженное столкновение с чукчами.
Во время этого столкновения был тяжело ранен товарищ Дежнева, тоже начальный человек, Федот Алексеевич Попов, или просто Федот Алексеев, как называли его казаки. Вскоре после этого во время бури кочи потеряли друг друга из виду. Разбушевавшееся море долго носило по волнам коч Семена Дежнева, пока не выбросило его на берег южнее устья реки Анадырь.
Разбушевавшееся море долго носило по волнам коч Дежнева.
Дежнев рассказывал, что «если с Колымы-реки идти морем на Анадырь-реку, есть нос, вышел в море далеко… а против того носу есть два острова, а на тех островах живут чухчи…» Они носят украшения из моржовой кости в губах, специально для этого прорезанных, «а лежит тот нос промеж сивер и полуночник», то есть между севером и востоком, или на северо-востоке.
Этот нос, или мыс, как мы теперь говорим, можно узнать по небольшой речке, впадающей здесь в море. От мыса до реки Анадырь хорошего хода по морю трое суток.
Мыс, о котором писал Дежнев в своей «отписке» якутскому воеводе, был крайней восточной точкой Чукотского полуострова и всей Азии. А путь кочей Дежнева к устью реки Анадырь пролегал через пролив, отделяющий Азию от Америки. Семен Дежнев со своими товарищами совершил важнейшее географическое открытие, сам того не подозревая.
Документы, поступившие от Дежнева в Якутск, так там и остались. Якутский воевода не придавал им серьезного значения и не счел нужным сообщить об открытиях Дежнева в Петербург. Отписки Дежнева оказались погребенными под другими бумагами в якутском архиве. И на географических картах по-прежнему изображался Анианский пролив. Так было до начала XVIII века.
Якутский воевода не придал значения донесениям Семена Дежнева.
Среди множества смелых начинаний Петра I во всех областях науки и искусства был проект путешествия через Северный Ледовитый океан в Китай и в Индию. Чтобы осуществить такое плавание, нужно было прежде всего удостовериться, что Азия от Америки действительно отделяется проливом.
Уже перед самой своей смертью Петр подписал указ о снаряжении экспедиции к берегам Камчатки и сам составил инструкцию участникам экспедиции. Им предлагалось добираться сухим путем до Охотского моря, а оттуда на Камчатку. Там построить судно и на нем пуститься в плавание на север вдоль берегов Азии «искать, где оная сошлась с Америкой».
Незадолго до смерти Петр I подписал указ о снаряжении экспедиции к берегам Камчатки.
Во главе экспедиции Петр I поставил Витуса Беринга. Это был уже немолодой, сдержанный и очень опытный капитан. Он приехал из Дании в Россию, когда Петр I приглашал иностранных моряков на русскую службу.
Раньше Витус Беринг много раз плавал из Дании в Индию, а служа в России – по Балтийскому морю. Русский царь ценил его за хладнокровие, добросовестность и точность.
Помощниками Беринга были назначены лейтенант Мартин Шпанберг, тоже датчанин, и молодой русский лейтенант Алексей Ильич Чириков.
В начале 1725 года экспедиция капитана Беринга двинулась в путь. Он был долог и труден. Горькой вестью для путешественников была смерть Петра I, последовавшая через четыре дня после их отъезда из Петербурга. Однако дело, затеянное Петром I, не остановилось. Экспедиция медленно и упорно двигалась в глубь Сибири.
Чтобы со всем снаряжением добраться до Камчатки, потребовалось около трех лет.
«Идучи путем, оголодала команда. И от такого голода ели лошадиное мертвое мясо, сумы сыромятные и всякое сырье, кожи, платье и обувь кожаную», – писал Витус Беринг.
Наконец путешественники достигли северных берегов Тихого океана. В середине 1728 года построили судно «Святой Гавриил», на котором Беринг и его спутники должны были искать пролив между Азией и Америкой.
На берегу Камчатки экспедиция поспешно строила судно, на котором она должна была отправиться в плавание.
В июле 1728 года «Святой Гавриил» вышел из устья реки Камчатки.
Уже через месяц судно было в проливе, разделяющем Азию и Америку. Но участники экспедиции не могли еще точно утверждать это. Они все время плыли вдоль восточного берега Азии. Судно то резко поворачивало к востоку, то опять плыло на север. «По берегу морскому великие высокие каменные горы, подобны стене крутостью», – писал Витус Беринг в рапорте о плавании. Американского берега не было видно.
Между тем становилось все холоднее. Судно шло вдоль берегов Чукотского полуострова. Вскоре берег начал отклоняться к западу. Запас провизии на «Святом Гаврииле» стал подходить к концу.
«Святой Гавриил» шел вдоль берегов Чукотского полуострова.
Возможность зимовки на пустынных и неприветливых берегах Чукотки пугала Беринга. Он не хотел рисковать людьми и, несмотря на возражения своего помощника А. И. Чирикова, повернул судно к югу.
Капитан Беринг не довел дело до конца: американского берега увидеть не удалось, а значит, существование пролива еще не было доказано. Возвратившись в Петербург, он сразу принялся за составление плана следующей экспедиции.
В 1732 году Адмиралтейств Коллегия утвердила этот план. Программа работ новой экспедиции, впоследствии получившей название Великой Северной, была очень обширна. В нее входило задание окончательно установить, соединяется ли Азия с Америкой или они разъединены проливом.
Экспедиции предлагалось достигнуть берегов Северо-Западной Америки и описать их, отыскать путь в Японию; и, наконец, несколько отрядов должны были описать берега Северного Ледовитого океана на всем его протяжении от устья Северной Двины до Чукотского полуострова.
Витус Беринг, теперь капитан-командор, снова направлялся на поиски пролива между Азией и Америкой.
Он не знал, что в 1732 году люди из одного казацкого отряда, подштурман Иван Федоров и геодезист Михаил Гвоздев, побывали в этом проливе. Они видели оба его берега и нанесли их очертания на карту. Но подробный отчет об их плавании и первых серьезных исследованиях берегов пролива стал известен только в 1741–1743 годах, в то время, когда Беринг совершал свое второе плавание. На этот раз от берегов Камчатки отплыли два судна: «Святой Петр» и «Святой Павел». Первым командовал сам Беринг, вторым – произведенный в чин капитана А. И. Чириков.
Путешествие было трудным и сложным. Вскоре во время шторма корабли потеряли друг друга из виду и продолжали плавание самостоятельно.
Капитан-командору только через месяц удалось добраться до островов, расположенных недалеко от Аляски. Погода все время менялась, часто штормило. Ветхому, плохо снаряженному суденышку постоянно грозила гибель.
Исследование вновь открываемых островов проходило бегло. Запасов питьевой воды не хватало. Уходить далеко от берега в незнакомые места моряки опасались, а вблизи моря вода часто бывала несвежей. Не хватало и запасов продовольствия.
Среди команды началась цинга. Беринг отдал приказ о возвращении.
На обратном пути, уже недалеко от Камчатки, опять разыгрался сильный шторм. Люди высадились на берег незнакомого острова. Больны цингой были почти все, включая Беринга. Умирало сразу по нескольку человек. Беринг уже с трудом мог разговаривать. Вскоре команде пришлось оплакивать своего командира – Витус Беринг умер. Поредевшая экспедиция под командованием лейтенанта Вакселя вернулась на родину.
Вскоре команде пришлось оплакивать своего начальника. Беринг умер на пустынном острове.
Впоследствии остров, на котором погиб замечательный русский мореплаватель, получил его имя. Остров Беринга и расположенный неподалеку остров Медный в память капитан-командора Витуса Беринга стали называться Командорскими островами.
Капитан Чириков на судне «Святой Петр», в свою очередь, достиг берегов Северной Америки. Он вслед за Берингом обследовал многие прибрежные острова. Однажды во время сильного шторма с корабля унесло все шлюпы. Поэтому свежую питьевую воду было трудно достать, и среди команды «Святого Петра» началась цинга.
Сам Чириков заболел серьезно. «Я весьма от цинги изнемог и находился уже в отчаяньи жизни и уже по обычаю был приговорен к смерти», – впоследствии писал он.
Второй корабль экспедиции вернулся на Камчатку, потеряв двадцать пять человек.
Это плавание Беринга и Чирикова, полное опасности и лишений, было важным вкладом в историю географических открытий.
Острова, обнаруженные ими, постепенно осваивались русскими людьми.
Капитан-командор Беринг и капитан Чириков значительно увеличили русские владения в северной части Тихого океана.
Вторая экспедиция Витуса Беринга окончательно установила, что Азия и Северная Америка не соединяются между собой.
Однако не им первым удалось объявить об этом всему миру. В то время как Беринг еще только готовился к своей второй экспедиции, профессор истории и географии Ф. И. Миллер, находясь в 1736 году по делам Великой Северной экспедиции в Якутске и копаясь в тамошних архивах, совершенно случайно обнаружил рапорты и отписки Семена Дежнева. Миллер чрезвычайно интересовался всеми якутскими архивными материалами, так как они могли облегчить ему знакомство с историей и географией Сибири. Он принялся тщательно изучать все донесения Дежнева и увидел то, чего не понял в свое время якутский воевода.
Миллеру стало совершенно ясно, что почти сто лет назад казак Семен Дежнев с несколькими товарищами обогнул Чукотский полуостров и этим доказал, что Азия и Америка не соединяются между собой.
Это было важное открытие. До тех пор только бродили слухи, что русские люди плавали морем на восток до реки Анадырь в Сибири. Но никто точно не мог сказать, кто же совершил это плавание, когда оно было, каковы его подробности.
После находки Миллера стало понятно происхождение этих слухов. Конечно, они были отголосками рассказов Семена Дежнева и его спутников, возвратившихся с Анадыря.
Теперь можно представить себе вкратце всю историю открытия пролива между Азией и Америкой.
В 1648 году Семен Дежнев, плывя от устья Колымы, обогнул Чукотский полуостров и прошел этим проливом. При этом он не видел американского берега, но зато видел и, возможно, даже высаживался на острова, расположенные как раз посередине пролива.
Спустя 80 лет в проливе побывал Витус Беринг. Но Беринг плыл не из Северного Ледовитого океана, как Дежнев, а от берегов Камчатки. Он тоже не видал американского берега, дошел до 67°18′ северной широты и повернул назад. На обратном пути он открыл остров и назвал его островом Святого Диомида. Это и был один из тех двух островов, о которых упоминал около 100 лет назад Семен Дежнев.
После первого плавания Беринга прошло четыре года, и пролив посетили Федоров и Гвоздев. Их плавание можно считать наиболее удачным, потому что они побывали и у азиатского и у американского берегов пролива. И не только побывали у этих берегов, но и изобразили их на карте.
Так объединенными усилиями Дежнева, Беринга, Федорова и Гвоздева был открыт пролив между Азией и Америкой. Он носит имя одного из своих открывателей – Беринга.
Современная карта Берингова пролива.
Но приоритет бесспорно принадлежит Семену Дежневу, отважному русскому землепроходцу. Его имя можно найти на карте Берингова пролива. В конце прошлого века по ходатайству Географического общества имя Дежнева присвоено крайней восточной оконечности Азии. Бывший Восточный мыс теперь называется мысом Дежнева.
Остров или полуостров
а востоке Азии, между Охотским и Японским морями, расположен большой остров Сахалин.
«Богатство воды, разнообразный строевой лес, трава выше человеческого роста, баснословное изобилие рыбы, залежи каменного угля…» – так писал о Сахалине еще Антон Павлович Чехов, побывавший там в 1890 году.
И действительно, Сахалин – очень богатый остров. Он служит основной угольной станцией на всех морских путях в Тихом океане. Сахалинские рыбные консервы известны по всему Советскому Союзу. В недрах Сахалина найдена нефть.
А всего 100 лет назад о Сахалине знали очень мало. Никто не интересовался этим островом, никому не приходилось его исследовать. Да и островом-то Сахалин не считали. Все были убеждены, что это полуостров. А вместо Татарского пролива на карте изображали Татарский залив.
Правда, казаки и землепроходцы рассказывали иное. «Великая река Амур, гористая и лесистая, впала одним своим устьем, и против того устья есть остров великой», – писал путешественник Спафарий со слов людей, побывавших в этих местах.
Но никто не мог сказать точно, что это за остров.
Впервые берега Сахалина увидели русские мореплаватели. Это было в 1742 году, во время Великой Северной экспедиции, когда Витус Беринг вторично направлялся к тихоокеанскому побережью Азии.
Одной из задач этой экспедиции было найти путь в Японию. Это важное дело Беринг поручил капитану Шпанбергу.
Шпанберг решил плыть вдоль Курильских островов. Выбор пути оказался правильным. Через некоторое время корабли действительно достигли берегов Японии.
Возвратившись на Камчатку, Шпанберг доложил об успехе экспедиции. Но ему никто не поверил. Сочли, что он принял за Японию берега Кореи.
Путешествие пришлось повторить. Снова два корабля поплыли от берегов Камчатки к Японии, чтобы подтвердить результаты первого похода. Однако на этот раз экспедиция не удалась. Шпанберг не смог добраться до Японских островов, так как в одном из кораблей открылась сильная течь. Пришлось вернуться.
Второе судно под командованием мичмана Шельтинга на обратном пути подошло к восточному берегу какой-то земли. Это был Сахалин. Шельтинг проследовал вдоль всего восточного побережья Сахалина к югу. Он почти достиг пролива, отделяющего Сахалин от Хоккайдо – самого северного из островов Японии.
Шельтинг и его спутники не имели ни малейшего понятия, остров Сахалин или не остров, каковы его размеры, что он собой представляет. Однако они были первыми мореплавателями, которые видели Сахалин и могли дать о нем хоть какие-то определенные сведения. Но даже если к этим сведениям добавить рассказы промышленников, живущих по берегам Охотского моря, и японцев, то все равно картина получалась лишь самая общая.
Все вести о Сахалине сводились к тому, что Сахалин – большая земля, лежащая где-то поблизости от устья большой реки Амур. И населена она племенами, никому не подвластными.
Больше о Сахалине ничего не было известно.
Спустя 40 лет после плавания Шпанберга в северной части Тихого океана появилась французская экспедиция. Руководил ею известный мореплаватель, исследователь Океании Лаперуз. Он намеревался исследовать устье реки Амура.
Корабли Лаперуза вошли в Татарский залив, отделяющий Сахалин от материка, и двинулись к северу. Через некоторое время путешественникам открылся удобный для стоянки судов залив, сильно вдававшийся в сушу. Назвав этот залив именем тогдашнего французского министра Де-Кастри, Лаперуз решил здесь остановиться, сойти на берег и поговорить с местными жителями. Его интересовало, можно ли добраться до устья Амура, если продолжать плыть на север.
Языка местных жителей, гиляков, ни Лаперуз, ни его команда не знали. Понять друг друга оказалось очень трудно. Тогда Лаперуз взял трость и начертил на прибрежном песке контуры берегов Сахалина и материка.
Лаперуз взял трость и начертил на прибрежном песке контуры Сахалина и материка.
Местные жители, к кому бы ни обращался Лаперуз, при виде этого рисунка чертили палкой между Сахалином и материковым берегом какую-то линию и пытались что-то объяснить знаками. Лаперуз долго не мог понять, что все это могло значить. Наконец он решил, что, очевидно, севернее этого залива, где в данный момент стояли корабли экспедиции, берег материка соединялся с берегом Сахалина. Вероятнее всего, это была большая отмель, и, возможно, вход в устье Амура загорожен такими же отмелями.
Это было только предположение, однако Лаперуз все-таки решил продвинуться как можно дальше на север и попытаться выйти в Охотское море. Корабли снова тронулись в путь. Но уже через несколько миль пришлось бросить якорь, так как глубина стала заметно уменьшаться и появилась опасность сесть на мель.
Лаперуз приказал спустить на воду две шлюпки и разведать дальнейший путь. Моряки поплыли вдоль берегов Сахалина и поднялись к северу еще на несколько миль. Глубина залива продолжала постепенно уменьшаться. Наконец появилась отмель, которая отходила от Сахалина. Дальше посланные Лаперуза плыть не рискнули, так как боялись сесть на мель. К тому же у них создалось впечатление, что где-то впереди сахалинский берег смыкается с материком. Они вернулись и доложили об этом Лаперузу.
Плыть дальше было опасно.
Руководитель экспедиции поверил своим подчиненным. Для него их сведения оказались вполне достаточными. Теперь он уже не сомневался, что Сахалин – полуостров, соединяющийся с материком отмелью. Это доказывалось и уменьшением глубины, и объяснениями местных жителей, и разведкой на шлюпках. И, наконец, не было никаких признаков течения, которое бы говорило о близости устья Амура.
«Постепенное уменьшение глубины пролива показывает, что впереди земля. Надо думать, что пролив прегражден перешейком», – записал Лаперуз.
Делать здесь больше было нечего. Корабли Лаперуза повернули на юг. Спустя некоторое время мореплаватели открыли пролив, отделяющий Сахалин от острова Хоккайдо, и вышли через него в Охотское море.
С тех пор этот пролив носит имя знаменитого французского путешественника Лаперуза.
Спустя 10 лет английский мореплаватель Браутон вторично попытался исследовать северную часть Татарского залива. Он пришел сюда на легком судне, имевшем небольшую осадку, то есть неглубоко сидящем в воде.
Браутон рассчитывал, что на таком судне ему удастся проникнуть дальше на север, чем это сделал Лаперуз.
Без особых приключений Браутон достиг залива Де-Кастри. Отсюда он продолжал идти к северу, но продвинулся только на 11 километров глубже Лаперуза. А затем пришлось остановиться. Лот показывал глубину 4,5 метра, и плыть дальше было опасно. Впереди берега материка и Сахалина тесно сближались. Предположить, что между ними есть даже самый узкий пролив, казалось невозможным.
Тем не менее Браутон, подобно Лаперузу, послал для разведки своего помощника на шлюпке. Вернувшись обратно, посланный рассказал, что, куда бы ни поворачивала шлюпка, она повсюду натыкалась на мель, которая шла от Сахалина к материку. Правда, иногда встречались значительные глубины, но они тоже чередовались с мелями.
Все это лишний раз подтверждало, что никакого пролива между Сахалином и материком не существует.
Браутон решил, что не имеет смысла искать то, чего нет в действительности. «Прохода на север нет из-за песчаного перешейка, который соединяет материк с Сахалином», – записал Браутон в судовом журнале и, уверенный в своей правоте, повернул судно назад.
Прошло еще 10 лет. В 1803 году из Кронштадта в далекое кругосветное плавание вышла русская экспедиция из двух кораблей. «Надеждой» командовал Иван Федорович Крузенштерн, «Невой» – Юрий Федорович Лисянский. Это было первое кругосветное путешествие русских мореплавателей.
Путешественникам предстояло выполнить много важных поручений. В том числе нужно было описать северо-восточную часть Сахалина и исследовать район устья реки Амура.
Трудное плавание через Атлантический океан, вокруг мыса Горн и через весь Тихий океан с юга на север прошло благополучно. Успешно выполнив все порученные дела на Камчатке, Крузенштерн отправился к берегам Сахалина.
Описав северо-восточный сахалинский берег, Крузенштерн на своем корабле обогнул северную оконечность Сахалина и направился на юг, к устью Амура.
Судно продвигалось вперед очень осторожно. Матросы все время измеряли глубину. Когда лот показал глубину 11 метров, Крузенштерн приказал положить судно в дрейф.
Тем временем лейтенант Ромберг должен был спустить шлюпку и отправиться на ней в разведку к югу. Крузенштерн велел ему плыть вдоль сахалинского берега до ближайшего мыса, а затем повернуть в сторону материка. При этом было приказано все время измерять глубину.
Однако Ромбергу не удалось в точности выполнить поручение своего начальника. Когда шлюпка находилась не более чем в 3 милях от ближайшего мыса, она внезапно перестала двигаться вперед, несмотря на все усилия гребцов. Более того, ее стало относить назад. Ромберг определил, что какое-то сильное течение, идущее навстречу шлюпке, мешает ей плыть дальше. Измерили глубину. Она оказалась 6,5 метра. Один из матросов попробовал воду на вкус. Вода была пресной.
Ромберг не решился делать никаких заключений. По возвращении он обо всем подробно доложил руководителю экспедиции.
Но и Крузенштерн не стал вести больше никаких исследований. Ему казалось, что все достаточно ясно. Ведь до него два опытных исследователя безуспешно пытались проникнуть в устье Амура с юга. А он двигался с севера и тоже безуспешно. Поэтому Крузенштерн возвратился в Петропавловск-на-Камчатке и оттуда отплыл к берегам Южного Китая, где должен был встретиться с Лисянским.
А в отчете о плавании он написал:
«Испытания, учиненные нами, не оставляют сомнения, что Сахалин есть полуостров, соединяющийся с Татарией перешейком…» Вход же в Амур, по мелководности его лимана, не доступен для больших кораблей.
Впоследствии в своей книге, посвященной первому кругосветному плаванию, Крузенштерн так объяснял, почему не повторил попытки добраться до устья Амура. Он писал, что сильные течения, встреченные им в этих местах, опасения, чтобы дальнейшими исследованиями не навлечь подозрение китайского правительства и тем не повредить кяхтинской торговле, и, наконец, опасение, чтобы не столкнуться с китайской силой, наблюдавшей за устьем реки Амура, о чем предупреждали его на Камчатке, были причиной того, что он не в точности исполнил полученные инструкции.
Крузенштерн не знал, что его опасения были напрасны. Устье Амура никем не охранялось и никому не принадлежало. Никаких китайских поселений там не было.
Крузенштерн лишь повторял то, что он слышал еще в Петербурге и о чем его предупреждали на Камчатке. Ведь русское правительство было убеждено, что в Приамурье находятся китайские поселения и китайская охрана. Об этом говорилось в донесениях русской дипломатической миссии из Пекина, столицы Китайской империи. А кроме того, директор русских чайных караванов Владыкин рассказывал, что он слышал в том же Пекине о существовании в устье Амура китайской флотилии с экипажем в четыре тысячи человек. Эта флотилия будто бы находится там специально для охраны устья реки.
