Текст книги "Гарем и легкость. Книга от депрессии (СИ)"

Автор книги: Семён Афанасьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Пигалица, подняв глаза на Бронкса, весело защебетала на родном языке.

– Не понимаю, – весело ответствовал он на Всеобщем, решив соблюдать инкогнито.

Банковские билеты, если что, отслеживаемых следов не имеют. Да и владеет он ими законно. А вот недавний род занятий лучше держать при себе. Для чего лучше сказаться местным уроженцем, гномом лишь по крови. Поди проверь…

– Меня зовут Арман, – мгновенно перешла на Всеобщий пигалица, стрельнув холодными глазами-прицелами и изображая ртом улыбку. – Я думала, вы говорите на родном языке. «Арман» значит «мечта» на Всеобщем, – зачем-то добавила она, не отводя глаз от переносицы бывшего полусотника.

– Ну привет, Мечта, – отзывчиво кивнул Бронкс. И зачем-то добавил, – педофила. Мне б билеты на монету обменять…

Затем он извлёк из котомки заранее заготовленную плотную стопку банкнот, перевязанную бечевой крест-накрест.

Глава 9

Увидев столь солидную сумму, небрежно носимую в обычной котомке, гнома утратила с лица своё приветливо-бесстрастное выражение и на некоторое время задержала рот в открытом состоянии:

– И вы это всё хотите обменять на монету? – чуть заторможено переуточнила она, не сводя изумлённых глаз с денежной пачки.

– Нет, б…, я сюда журавликов из них сделать пришёл! Да в окно по одному затем выпустить! – не сдержался, ругнувшись себе под нос, Бронкс.

Билеты Всеобщего Банка, кстати, размерами были солидны и для небольших бумажных журавликов в самом деле годились.

– Шучу! – поспешно добавил он, видя нешуточную игру мысли на лице соплеменницы. – И наберут же всяких… – снова пробормотал он себе под нос, не завершая, впрочем, обидной фразы.

Девица, кажется, начинала его не только настораживать, а ещё и немало бесить.

– Извините. – Кажется, «Мечта» наконец овладела собой, потому что по прошествии какого-то времени вернула лицу дружелюбное выражение и полезла из-за своего стола наволю. – Мне надо отлучиться.

– Ага. Щ-щас… – Бронкс достал из котомки самострел и, демонстративно повертев его в воздухе, тут же засунул обратно. – Пойдёт она… Какие у нас проблемы? Куда собралась?

Ему почему-то не казалось правильным давать девице сейчас бродить не пойми где, ещё со сведениями о денежном клиенте в своём кабинете.

Понятно, что у него разыгралась не более чем паранойя. Но и паранойю свою Бронкс последние годы весьма уважал. Было за что.

– У вас же тут явно более двухсот пятидесяти билетов? – смущаясь и неожиданно краснея, заметила гнома. – Пачка не банковская, – тут же пояснила она свой вывод, не давая Бронксу вставить слова. – Если я буду каждый ваш билет вручную на подлинность проверять, это по четверти минуты на бумагу. Если умножить на, пускай, четверть тысячи ваших ассигнаций…

– Более часа выйдет, – мгновенно сосчитал Бронкс, улавливая идею пигалицы на лету. – Ух ты, а я и не подумал о том…

– Есть иная возможность, – мягко продолжила чиновница, по возрасту выглядящая малолетней девчонкой (даром что костюм взрослый).

С этими словами она аккуратно накрыла ручищу Бронкса своей ладошкой и слегка прижала к столу.

В любом ином случае, будь на месте пигалицы какая угодно другая и нормальная фемина, например та же орчанка или даже эльфа, гном бы слова против не сказал. С интересом ожидая продолжения.

В случае же с плоской и ни разу не фигуристой соплеменницей, его мужское реноме молчало, как доблестный горнокопытник на допросе в плену у супостата.

Бронкс совсем невежливо выдернул свою руку из-под ладошки гномы и деловито уточнил:

– Какая иная оказия имеется по пересчёту денег? Чтоб нам этот час друг на друга не таращиться?

– Специальный артефакт, – чуть удивилась девица искренне. – Я за ним и иду. Пересчёт, правда, в одну сотую от сотой доли всей суммы обойдётся, но в вашем случае банк возьмёт этот расход на себя.

– Да уж тридцать медяков как-нибудь и сам бы отслюнявил, – недовольно проворчал Бронкс, сгребая деньги обратно в котомку. – С вами за артефактом пойду. Не хочу тут один сидеть.

Гнома, похоже, поняла его совсем неправильно. Поскольку в следующий момент загорелась взглядом, задышала глубоко и с придыханием, и очаровательно покраснела кожей на скулах:

– Конечно! – выдохнула она, впиваясь в Бронкса тем взглядом, коим скучавшая в одиночестве старая собака встречает невесть где загулявшего хозяина, после его трёхдневной отлучки.

Словами девица не ограничилась, только что не облизала.

Мгновенно подхватив гнома под руку, прижимаясь к нему тем местом, где у нормальных фемин находятся спереди выпуклости, она задышала часто-часто и, сбиваясь, увлекла его на второй этаж, в служебные помещения.

_________

– Расскажи кому – позора не оберёшься. – Ошарашено заявил Бронкс сам себе, насилу выбравшись из банка через четверть часа.

Арман вела себя так, как могла б действовать домашняя кошка, с трудом удравшая по весне от хозяев и вознамерившаяся во что бы то ни стало в ближайший вечер создать свою кошачью семью с первым встречным котом.

Затащив Бронкса в отдельное помещение, она тотчас заперла двери изнутри, оговорившись конфиденциальностью операции и безопасностью клиента.

Затем, скармливая бумаги из денежной пачки по одной в тот самый артефакт, «Мечта» ухитрялась одновременно глядеть преданными глазами на Бронкса, вести при этом счёт деньгам, наблюдать за работой артефакта и порывисто дышать, картинно хлопая длинными ресницами.

– Вот же напасть… – сплюнул Бронкс в сторону, усилием воли сбрасывая наваждение и прогоняя неприятную картину.

Ему было вступила в голову мысль, что девица попросту была не в себе. Но через секунду эта догадка лопнула ввиду своей полной несостоятельности: никто не будет держать ущербного разумом на такой работе. Банк, он в иных моментах похлеще армии будет: если в войске твои мозги, в определённых ракурсах, вообще никому не интересны и даже вредны; то банковских служащих, насколько знал бывший полусотник, проверяли так же, а ожидали от них не в пример большего.

Кстати, промотав беседу назад и вспомнив все детали до последней, он задним числом отметил аккуратные попытки «Мечты» выспросить, будто по списку: откуда он прибыл? Откуда такая сумма? Есть ли ещё? Будет ли менять на этой неделе?

Происходи допрос не в конторе Всеобщего Банка, Бронкс бы подумал дурное.

Здесь же дурочка сама пояснила, правильно истолковав нахмурившееся лицо десятника-полусотника:

– Мне на вас, как на клиента, надо карточку завести. Вы, конечно, имеете право на анонимность; но у меня жалование зависит от того, сколько я у вас о вас же выведаю… так что не взыщите…

Подобная цыплячья и обезоруживающая откровенность, переходящая в наивность, со злым умыслом никак не соседствовала.

Тем более что сведения, сообщённые Бронксом ей о самом себе, никак проверены ею быть не могли. Начать с того, что помещение для аренды лавки он ещё не нашёл. Адрес же, где он квартировал, бывший армеец чудесно помнил визуально – но хоть убей, не мог выговорить названия улицы по-орочьи.

Финальным штрихом ситуации стали последние слова пигалицы.

Бронкс аккуратно перевесил и проверил пломбы на всех мерных слитках трёх металлов, и уже собирался уходить. Когда Арман, нагнав его у двери, зачем-то схватила на ходу за предплечье и преданно заглянула в глаза:

– А хотите ко мне в гости зайти в субботу? Я чудесных пирожков напеку…

Смотрела она при этом своими голубыми лупалами так наивно и мерзопакостно, что Бронкса чуть на месте не стошнило, прямо на её жакет.

– Я ещё зайду в банк в пятницу, – проворчал он, высвобождая руку из захвата и ускоряя шаг. – Могу быть занят! – предусмотрительно добавил он, старательно закрывая за собой тяжёлую сейфовую дверь, запиравшую внешней шлюз местного казначейства (где ему и отмеряли слитки да монету в обмен на сданные банкноты).

И отделяя себя от ненормальной.

– И случится же! – завернув за угол, он привалился спиной к стене и даже вытер испарину со лба. – Я, конечно, неотразимый малый, но не настолько же!

Окончательно добила его «Мечта» тем, что всучила на бумажке и свой адрес (ухитрилась ведь записать на ходу!), и номер своего связного амулета, с помощью которого с ней можно было разговаривать на расстоянии, будь у Бронкса точно такой.

К счастью, обзаводиться этой дорогой и совершенно ненужной штукой он не стремился, о чём ей тут же и сообщил. Под вспыхнувший отчаянием взгляд пигалицы.

*********************

Случай, происшедший у него только что с Алиёй и её супругом, был хоть и нетривиален (даже по меркам самого Бронкса), но вовсе не непредсказуем.

– Если лис ходит по чужим курятникам, рано или поздно с псами переведается, – философски заметил он самому себе, подходя к своей лавке.

Рабочее место, кстати, удалось на славу.

Не став жадничать, он выкупил в рассрочку весь первый этаж отдельно стоящего здания на противоположной от жилища стороне. И по работе таким образом тоже обосновался в центральной части города.

Для того, чтобы о лучшем в орочьей Столице ювелирном мастере узнали все, кому надо, рекламировать себя всё равно было нужно.

Лавка должна располагаться на центральной улице, тут было без вариантов.

Для привлечения внимания и, как следствие, потока интересующихся, он давно задумал соответствующую штуку.

В качестве главной рекламной модели, Бронкс старательно припомнил одну эльфийку из посольства на родине (дело было давним, но фигуру высокой эльфы он запомнил навсегда, эх-х-х… были времена…).

Недолго думая, усреднив пропорции лица бывшей ушастой пассии (ну да, было дело, было…), он лицом её сделал более похожей на местную орчанку – и отлил в виде двухъярдовой скульптуры из серебра. Как есть, неглиже.

После чего выставил скульптуру в качестве экспоната в специально подсвечиваемой стеклянной витрине; так, что видно было всему городу.

С отливкой, кстати, пришлось помучиться. Полноценного плаца взять было негде, оттого делал он её частями; лил тоже частями, а спаивал потом полученные фрагменты вручную.

Но всё рано или поздно оканчивается, работа – тоже. Потратив две недели, Бронкс в предвкушении выставил скандальную поделку на обозрение местным и принялся ждать результата.

Ход был коварным по двум причинам.

Во-первых, у орков культура изображения обнажённого тела не приветствовалась. Были на то соображения их веры, плюс какие-то там заветы отцов и предков. Соответственно, второго такого изделия во всём городе было не найти, и речь даже не о качестве работы, а о первичной художественной концепции.

Во-вторых изображения любых разумных, будь то картина либо скульптура, обычаями орков тоже прямо хоть и не возбранялась, но и не поощрялась.

А два скандала на одном месте – что может быть лучше для стремительных слухов? То-то и оно.

___

Вообще-то, из золота такая поделка смотрелась бы куда как выигрышнее. Но Бронкс не жадничал.

Проба пера – раз. Таскать серебро легче – два, ибо золото всё ж в пару раз тяжелее.

Да и привлечь внимание хватит и этого; а две сотых металла на угар при расплаве никто не отменял.

В отличие от местных, Бронкс отлично знал правила теории: при переходе любого тела из твёрдого состояния в жидкое, часть материи испаряется, разогнавшись и проскакивая по инерции до газообразного состояния.

Абсолютно любой материи, золота в том числе.

Потерять две сотых веса серебром на изготовлении скульптуры было делом хоть и неприятным, но в денежном выражении не особо болезненным.

А вот утратить сразу несколько унций золота… Кстати, скульптуру Бронкс сделал изнутри полой. Всё равно трогать руками он её никому позволять не собирался.

___

Затраченные усилия уже понемногу давали свои плоды в виде ручейка клиентов. Некоторые из посетителей приходили много после заката, оттого Бронкс и подумал прервать ставший ненужным выходной: подавальщицы и до утра никуда из кабака не денутся. А вдруг кто денежный ещё заглянет на огонёк?

Улица освещалась и после заката. Витрина же Бронкса, оборудованная гномом по всем правилам, играла и переливалась контрастными огнями даже на фоне сверкающих уличных фонарей.

___

– Можешь сделать такой клинок, чтобы волос мужской на лице сбривал, будто бритвой? Но заодно и горло мог перехватить так, чтобы шейные позвонки перерезались? Которые голову на плечах удерживают?

Клиент вечером и правда нарисовался. Причём, женского пола.

Только вот не такой, как ожидалось.

Орчанка лет двадцати семи, со следами избиения на руках и лице, очень красивая (допрежь того, что с ней случилось). И явно стесняющаяся своего положения.

Её весьма недешевые (и явно не в Ханстве деланные) украшения соседствовали с давно не ухоженными ногтями и первоклассной фигурой, что понимающему уже о многом скажет.

Она тщательно прикрыла за собой дверь лавки. Постояв на пороге, подумала и даже накинула изнутри засов.

Бронкс не стал возражать: было любопытно.

– Из золота или серебра не выйдет, – уверенно кивнул он странной орчанке в ответ.

Последние четверть часа она выспрашивала гнома о свойствах тех или иных сплавов, чем немало смогла удивить (кое-что в металлургии фемина явно понимала, хоть и не на гномьем уровне).

– Почему? – тут же вцепилась она в последнюю реплику.

– Это ж мягкие металлы, они не то что заточку не держат… – пожал плечами Бронкс. – Ты их даже не заточишь до режущей кромки! Кромка просто не образуется, поскольку поверхность скалываться будет вместо заточки, – пояснил он, как мог проще.

– А как же серебряные приборы? Ну, ножи там, вилки? – нахмурилась орчанка, машинально разглядывая скульптуру обнажённой эльфийки с задней стороны.

– Металл на столовые приборы обычно идёт не выше пятой пробы, – уверенно ответил Бронкс. – Это значит, серебра там не более полутысячи долей из тысячи. А вот прочие пятьсот долей – то и будет как раз такая лигатура, которая дает минимальную прочность. Хотя-я-я, готов поспорить: эти ваши серебряные ножи скорее перепиливают и переламывают на тарелке, чем реально рассекают и режут.

– Какая досада, – орчанка зачем-то ощупала скульптурные ягодицы, выполненные из серебра, и закусила нижнюю губу почти до крови.

– Есть два варианта, – подумав, продолжил бывший полусотник. Уж больно фемина сочувствие вызывала. – Первый. Могу сделать то, что ты просишь, но из чуть другого металла. Который подороже серебра встанет по весу; но на вид, особенно для непонимающего, за серебро вполне сойдёт. Особенно в вашем ханстве, где в металлах мало кто понимает, – не удержался он от язвительного замечания.

Фемина в ответ наградила его задумчивым взглядом:

– А второй какой вариант?

Спросив, она тут же непроизвольно поморщилась; явно от прострелившей в сломанном ребре боли – уж это гном определил влёт, спасибо опыту на службе.

– Второй вариант. – Спокойно и бестрепетно продолжил он, отчего-то против воли заинтересовываясь силой духа необычной посетительницы. – Делаем тебе нормальный клинок. Специально на материал подберу такую сталь, что позвонок твой вдоль до самой жопы распустит, не то что голову отчекрыжит…

– Не мой позвонок. Другого. – Спокойно поправила орчанка, не отводя взгляда.

– Как скажешь… – покладисто согласился Бронкс. – Поверх изделия нанесу серебро, очень тонким слоем. На всю поверхность клинка, кроме режущей кромки лезвия. Но штукенцию эту лишний раз ни мыть не стоит, ни царапать! – он предостерегающе вздел вверх указательный палец. – С какими угодно фруктами вместе тоже не хранить!

Кому из гномов бывший полусотник, может быть, пояснял бы и иначе.

Но в этом краю он абсолютно справедливо сомневался, владеет ли его собеседница-орчанка понятиями кислоты и щёлочи.

– Второй вариант, – тут же выбрала она и сей момент расстегнула куртку.

Обнажая такую грудь и перевитый мышцами живот, что Бронкс поневоле сглотнул набежавшую слюну. Отмечая при этом и запёкшиеся кровоподтёки на рёбрах, и пару резаных ран на животе и боках.

Девчонку, похоже, либо расспрашивали с пристрастием, либо ещё что в таком духе…

Не обращая ни грамма внимания на произведённое впечатление, дочь степного народа сняла с точёной талии прочную бечёвку, на которой за дырки были нанизаны монеты одного из юго-восточных хуманских государств:

– Такие деньги в оплату примешь? – она протянула импровизированные бусы гному, а сама принялась аккуратно запахивать куртку, тщательно сдерживая стоны.

– Погоди! – вскочил со своего места гном. – Давай раны обработаем сперва!..

– А у тебя есть, чем? – заинтересованно подняла бровь дочь кочевого народа.

– Найдётся, как не быть…

Через минуту пальцы Бронкса порхали сами, выполняя работу, с которой он познакомился чуть раньше и при иных обстоятельствах.

Глава 10 (дополнение цветом)

– А неплохо у тебя выходит, – констатировала орчанка ещё через четверть часа, сидя со скрещенными ногами и прикрытыми глазами на подставке, которую Бронкс обычно использовал себе под ноги, работая за верстаком.

Была она здорово выше гнома, оттого разместиться пришлось именно таким образом: иначе бы представитель подгорного народа до её плеч мог не достать, как надо.

А предложить ей улечься на живот он всё же поостерегся, решив, что такое будет неуместным и преждевременным.

– Да если бы неплохо… – с досадой ответил он, и так и эдак присматриваясь к одной достаточно нехорошей ране, шедшей от плеча через спину. – Тебя как когтями драли! – добавил он в сердцах. – Немытыми!

Орчанка отчего-то тут же напряглась и вознамерилась даже обернуться на эти его слова:

– Твоё какое дело?! – без тени прежней учтивости рявкнула фемина через плечо.

Поскольку Бронкс упёрся ей в спину руками и сдвинуться с места не позволил.

– С ума сошла? – осведомился он подчёркнуто спокойно и вежливо, не прекращая своей работы. – Насильно не держу, если что. Дверь наружу прямо.

– Извини… Когда боль чувствую, как пелена на глаза падает… – тут же повинилась необычная гостья. – Продолжай, пожалуйста.

– Продолжаю, – вздохнул гном, принимая чреватое заботами решение. – Слушай, тут чистить надо! Ты как хочешь, но оно ещё б и зашить было неплохо… Ладно, внешний корсет тебе, говоришь, на рёбра без надобности – то ваши дела. Может, у вас и правда анатомия иная… И рёбра лёгкие тебе не попротыкают и наружу не сложатся из-за, как говоришь, мышечного корсета… Но в рану грязь попала, это раз. Сам разрыв кровит время от времени, только повернёшься неловко, два. Неровен час, будешь чем тяжёлым в руках размахивать – потом и целитель не вытянет. – Бронкс изо всех сил намекал, что предполагаемый род занятий девицы секретом для него уже не является.

– Это ещё почему? – не к месту неподдельно заинтересовалась фемина.

– У вас, орков, капиллярное кровообращение такое, что… – дальше гном, плюнув на конфиденциальность, пожертвовал своим инкогнито и позволил себе небольшую лекцию по сравнительной анатомии.

Несмотря на то, что гномы и орки формально принадлежали к одному биологическом у виду (как и прочие разумные), и даже совместное потомство могли иметь, определённые различия ещё с древней эпохи имелись. Уделил же Бронкс внимание своеобразному устройству кровотоков у орков.

Вместо ответа ему, орчанка таки развернулась прямо на подставке, обозрела благодетеля с ног до головы уважительным взглядом и два раза молча хлопнула в ладоши:

– А ведь на вид и не скажешь. Пацан и пацан на лицо, ну в железе шарящий, разве что… Лекарь? Лет тебе полных сколько?

– Твоё какое дело?! – моментально окрысился на неудобный вопрос уже Бронкс. – В моём доме спрашивать будешь, когда я разрешу! У тебя этот разрез вообще на жопу заходит, – уже буднично проговорил он без перехода. – Видимо, пошли всё же в койку, хоть и не хотел такого предлагать. На пузо тебя положить надобно. На ягодице, видно, ещё глубже задело: кровь на твоих штанах опять сквозь материю хлюпает. И сама ты вон как побледнела, несмотря на всё ваше природное здоровье.

«Сродни бычьему» – хотел добавить гном, но предусмотрительно удержал при себе таковое сравнение в адрес и так настрадавшейся девицы.

– Пошли, – сцепив зубы и явно нехотя согласилась заказчица необычного клинка, плавно перетекая в стоячее положение из сидячего. – Только расскажи сперва, что делать будешь. Как рану пользовать собираешься и чем обрабатывать…

_________

– … таким образом, в ране всё почистил. Те ткани, что начали отмирать, аккуратно удалил. – Взопревший и слегка усталый Бронкс, не выпуская из рук чаши с местным горячим чаем, сидел прямо на полу, поскольку на кушетке только что пришла в себя Нургуль (орчанка всё же соизволила представиться перед операцией). – Слава яйцам, там совсем немного было. Зашил аккуратно, бальзам наложил. Если держать в голове ваше орочье бычье здоровье, то не удивлюсь, коль ты и плясать уже сможешь.

– Плясать пока поостерегусь, – прислушалась к себе на мгновение фемина. – В ребре, кстати, трещина, не перелом! Поэтому пожрать бы? – она вопросительно подняла глаза на гнома, который тоскливо обозревал лужи крови на полу своего обиталища.

– Сейчас, – в который раз вздохнул он и потянулся к столу, на котором уже подготовил пяток яиц, половинку курицы, краюху хлеба и несколько луковиц. – Вот, что есть.

– … С П А С И Б О. – С набитым ртом изрекла Нургуль ещё через пять минут. – Я во сне ничего не рассказывала из непотребного?

– К сожалению, нет, – желчно оскалился Бронкс, признаваясь себе, что устраивать операционную из комнаты отдыха было не лучшей его идеей.

Впрочем, и выбора особого не имелось.

– Что со мной было? – помолчав, спросила гостья.

Поворачивая перед собой остатки скелета курицы и так, и эдак, словно пытаясь высмотреть кусочек незамеченного мяса.

– О-о-о, вот ты где притаился! – довольно заявила она самой себе через миг и с хрустом впилась то ли в тонкую косточку, то ли в немалый хрящ.

– Рваная рана, от жопы до плеча, – пожал плечами Бронкс. – Именно в такой последовательности. На пол тебя сбили сперва, а потом когтем снизу вверх и провели. Видимо, ты головой вперёд лежала. Да ряшкой вниз.

– Не сбили. Там полы хитрые, я на каблуках была, – нехотя призналась Нургуль. – Каблук между напольных кубиков затесался, сама и растянулась. А потом примерно как ты говоришь.

Продолжать в подробностях она не стала.

– Я так понимаю, в кабак тебя звать сейчас не самая лучшая мысль? – проявил обычно никак не свойственную ему тактичность Бронкс вкупе с немалой проницательностью.

– Да не то чтобы, – задумчиво повела плечом гостья. – Дела просто кое-какие есть. О, и правда не болит почти… а долго я спала?

– Ровно два часа. Настой опиумного мака, специально для инвазивных иссечений, в медицине войска в комплекте к операционному набору идёт. – На всякий случай, представитель подгорного народа не стал уточнять, о каком именно войске речь. – Так-то, с нашим инструментом, любой второй боец такую рану и обработать, и зашить сможет. Однако, бывают такие повреждения, что природного терпения у оперируемого не хватает, боль терпеть. Вот такого страдальца лучше в сон, как тебя, погрузить; чтоб он не дёргался и ему же самому помогать не мешал.

– Ничего себе, как у вас дело поставлено, – ради вежливости подивилась фемина, хотя по ней абсолютно точно было видно: детали её волнуют мало. Несмотря на то, что армию в словах Бронкса она угадала безошибочно. – Отчего мне помочь решил? – В этом месте она упёрлась в гнома взглядом пристально и не мигая.

– Дура, что ли? – искренне оскорбился гном такой недогадливости, вылупляясь встречным взглядом в переносицу девицы. – К одинокому мужу в лавку заявляется раненная длинноногая брюнетка, на голову выше самого! – Бронкс деловито сжал кулак и теперь по одному отгибал от него пальцы в такт собственным словам. – Не имеющая ни унции жира в виде лишнего веса, с титьками что мой бицепс… такими же изрядными и твёрдыми, имею ввиду! – пояснил он в ответ на подозрительно поднявшуюся бровь собеседницы. – Ещё и с хуманскими квадратными деньгами на связке. А связка у девицы висит на животе, который из-за мышц вместо стиральной доски использовать можно – такие же кубики. Ты дура, что ли?! Кому ещё тогда помогать в этом мире?!

– Да деньги эти в Орк-ленде наравне с местными испокон ходят! – отчего-то обратила внимание только на финансовый аргумент девица, неуместно задумавшись. – Даже соглашение же есть между монетными дворами? Сколько монеты какой из дворов на тот год чеканить будет? Поскольку торговые палаты стран дела, почитай, совместно ведут?

– Я понимаю, что такое сообщающиеся сосуды в экономике, – проворчал Бронкс, отчасти уязвлённый отсутствием внимания к своей мужественной персоне. Тему он затронул исподволь и аккуратно, но надежды на женскую благодарность пока себя не оправдали. – Видимо, таможенный режим у вас тоже друг другу благоприятствующий тогда.

– Точно, – улыбнулась орчанка. – Слушай, карапуз, я тебе благодарна. Правда. – С этими словами она поднялась, стремительно парой шагов приблизилась к Бронксу и, схватив пальцами его уши, звонко чмокнула в лоб. – И что смотришь на меня, как кот на лягушку, тоже вижу. – Она уже накинула на плечи данную гномом рубаху, но не застёгивала её; оттого некая часть женской анатомии привлекала внимание Бронкса сейчас много сильнее, чем ему самому бы хотелось. – Но давай я тебе лучше монетой приплачу? Не до утех сейчас. Правда…

Она ещё раз искренне обняла Бронкса, да так, что его лицо оказалось полностью скрытым на какое-то время в разрезе её рубахи.

– И спасибо, что не спрашиваешь ни о чём, – серьёзно продолжила она. – АЙ! БОЛЬНО ЖЕ! – Нургуль с силой оттолкнула гнома от себя, резко отстраняясь. – САМ ЖЕ ШИЛ ТОЛЬКО ЧТО!..

– Прости, – запоздало повинился Бронкс, украдкой глядя на свои ладони.

Он уже привык к тому, что орчанки, несмотря на весьма строгие декларируемые правила, накоротке позволяли и себе, и ему гораздо больше свободы в тактильном аспекте, нежели даже родные женщины-гномки (формально взгляды имевшие посвободнее).

Оттого, когда фемина в порыве благодарности ткнула его носом меж своих молочных желез, он, не задумываясь, опустил свои ладони на её же ягодицы.

Одна из которых была изрядно порвана и недавно сшита им самим.

– Кстати… У тебя шрам может остаться, – с извинением в голосе припомнил он. – Не знаю, как у вас орков с регенерацией, но там все слои кожи были задеты. Я старался, но не уверен, что совсем без следов получится…

– Да и хрен с ним, – легкомысленно отмахнулась девица. – На спине же, не на морде. А зад точно заживёт, поверь… – Она явно имела сказать больше, чем произнесла, но в подробности почему-то не углубилась. – А чего ж мне теперь одеть?

На вытянутых руках она держала свои штаны, от запёкшейся крови ставшие колом.

– На меня не смотри! – твёрдо предупредил гном. – Во-первых, без штанов по улице домой не пойду, а запасных в мастерской не держу…

В следующий момент воздух сотрясся, а в воздухе словно зазвенели колокольчики – смех орчанки был заливист и донельзя приятен.

Так, что даже гном против воли к нему присоединился.

– Да твои штаны мне, малыш, если только руку замотать, – без ложной стеснительности откровенно врубила дочь кочевого народа, отсмеявшись. – Вот и думай теперь, делать что… это я себе, не тебе…

– На час задержишься, – пожал плечами Бронкс.

После чего прошёл к столу, сгрёб с него скатерть и повязал её на талии новой знакомой:

– Меньше меня голой жопой отвлекать будешь. – Сварливо добавил он, шлёпая орчанку по здоровой ягодице.

Дальше Нургуль в непритворном изумлении увидела, как за неприметной дверцей, в самом конце мастерской, обнаруживается небольшая помывочная.

– По-хорошему, тебя тут зашивать надо было, – недовольно проворчал Бронкс, набирая в маленький тазик воды из солидной бадьи, наполненной доверху. – Так бы сейчас чуток на пол побрызгал – и ничего от крови оттирать не надо…

После этих слов он с тоской поглядел на топчан, стоявший у стены и выполнявший роль операционного стола час назад. И на пол под ним.

– Да, неловко получилось, – вздохнула дочь кочевого народа. – Ну-у, я полы могу помыть, если ведро и тряпка найдутся? – с явным сомнением в голосе произнесла она, неестественно выпрямляя спину и будто бы прислушиваясь к возникшим ощущениям.

– Тебе с твоей жопой пока лучше поменьше на четвереньках ползать или наклоняться, – пробормотал Бронкс, уверенно погружая штаны орчанки в тазик. – Молчу про ребро уже.

Дав порткам девицы основательно намокнуть, он протопал затем к верстаку, достал из-под него коробочку с каким-то порошком и, вернувшись в помывочную, щедро сыпанул в тазик.

– … теперь только высушить, – с удовлетворением заявил он минут через пятнадцать, разглядывая на вытянутых руках абсолютно чистую одежду посетительницы.

– Спасибо. Должна буду, – твёрдо молвила орчанка; и по тону было понятно, что ввиду она имеет нечто большее, чем дежурная сиюминутная благодарность первому встречному.

– Да ладно, давай лучше дружить, – бесшабашно махнул рукой в воздухе Бронкс, развешивая её штаны напротив специального отверстия возле плавильни, из которого, при его желании, можно было наладить поток теплого воздуха.

Ещё через пару минут огонь в печи запылал, а гном заметил:

– Пятнадцать минут и будут сухими.

– У тебя тут прямо как тайная база оборудована, – покачала головой девица, признавая неожиданные достоинства происходящего. – Видимо, старше ты восемнадцати лет всё же.

На эти её слова Бронкс только весело заржал:

– Да, чуть постарше буду, – в последний момент он не позволил себе углубиться в излишнюю и ненужную точность. – Слушай, но мы же самого главного не обговорили? Клинок-то тебе когда нужен?

– Чем раньше, тем лучше.

– Жди тогда, – вздохнул гном и на полминуты исчез в передней комнате.

Вернулся он оттуда с двумя длинными ножами в руках, которые рукоятями вперёд тут же протянул собеседнице:

– Какой из двух возьмёшь?

Сжав ладонь по очереди на каждой из рукоятей, дочь Степного народа уверенно указала на второй:

– Вот этот.

– Пока одёжа сушится, как раз успеем сделать, – пробормотал себе под нос Бронкс, открывая склянку с жидким алхимическим серебром и уверенно погружая в неё выбранный орчанкой клинок.

– Что, вот так вот просто?! – не поверила своим глазам фемина, когда через десять минут гном буднично протянул ей готовую вещь и деловито направился в сторону её подсыхающих штанов.

– Ничего не просто. Своя вещь, своя рука, – туманно отговорился представитель подгорного народа. – Был бы другой клинок, было бы дольше. Но на этот всё так ложится, как я захочу…

– Фамильные ножи, что ли? – заинтересовалась орчанка, для пробы взмахивая получившимся инструментом в воздухе пару раз.

– Да не совсем, – отмахнулся гном. – Но да, принцип этот. У семьи заводик один есть, это с него продукция. Но не для всех, а для своих токмо.

– Спасибо огромное. Ты меня очень-очень выручил, – орчанка возвышалась над гномом, одетая в чистые и сухие штаны и придерживающая под курткой гномий же нож в специальных ножнах. – Может, хотя бы монетой возьмёшь?