355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Семён Афанасьев » Размышления русского боксёра в токийской академии Тамагава (СИ) » Текст книги (страница 19)
Размышления русского боксёра в токийской академии Тамагава (СИ)
  • Текст добавлен: 18 марта 2021, 19:00

Текст книги "Размышления русского боксёра в токийской академии Тамагава (СИ)"


Автор книги: Семён Афанасьев



сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 19 страниц)

Глава 34

Кажется, между детьми всё-таки ночью что-то произошло. Какой-то конфликт однозначно имел место.

Когда Нозоми вышла рано утром в кухню, то вместо проснувшегося и собирающегося уходить сына она застала там дочь. Ю, злая, как чёрт, лежала в углу на футоне, таращились в потолок и негромко материлась.

– Твой брат что, всё-таки передумал? И выселил тебя среди ночи из своей комнаты? – осторожно спросила женщина, чтобы не поднимать волну раньше времени.

Подойдя к дочери ближе, Нозоми с удивлением уловила ещё и сильный запах алкоголя.

– Ты что, пила?! – изумилась мать ещё больше. – Так. Немедленно встала и рассказала мне, что случилось! – в голову женщины против желания закрались самые нехорошие подозрения.

– Ой, ну хоть ты не нуди, – недовольно ответила Ю, явно нетрезвым голосом и перевернулась на бок, лицом к стене, негромко приговаривая. – Скотина он. Тупая белобрысая скотина. Мать его е…

Лицо Нозоми тут же напряглось, на скулах заиграли желваки.

Не говоря больше ни слова в кухне, она быстро направилась в комнату сына. Резко распахнув дверь, она застала Масу уже одетым и готовым к выходу.

– Что у вас случилось с сестрой? – требовательно спросила она, аккуратно закрывая за собой двери.

Нозоми старалась говорить тихо, чтобы звуки намечающегося скандала никому другому в доме не были слышны.

– Бл#… – грязно выругался в ответ сын. – Вот ещё этого мне для полного счастья не хватало…

– Ты как разговариваешь?! – брови женщины удивленно поползли вверх, а сердце – наоборот, в пятки. – Ты вообще понимаешь, где находишься и с кем говоришь?!

– Так. Кажется, хоть кто-то в этом доме должен быть либо взрослее, либо умнее, – сказал сын вроде как сам себе, вздохнув перед этим. – Вопрос понятен. Докладываю. С сестрой у меня не случилось ровным счетом ничего. Я к ней хорошо отношусь, со всех сторон её люблю и уважаю. Но, по ряду технических моментов, на кухне сегодня осталась ночевать она. Причём, по собственной инициативе. Я к её решению отношение имел весьма опосредованное, потому спал в своей комнате.

– Почему ты выгнал сестру из комнаты после того, как сам же её и уступил?! – продолжила требовать объяснений Нозоми.

– А вот это уже второй вопрос… Кто кого выгонял, и выгонял ли. Мама, я тебя тоже люблю, но ответа не будет.

Маса действительно коротко поцеловал мать каким-то неуловимо быстрым движением, после чего неторопливой рысью понесся по своим делам.

На кухню женщина вернулась в полной прострации. Да, дети периодически не особо ладили между собой. Но чтобы такое…

Ну и Маса. Как он мог так поступить с сестрой? Он же сам уступил ей комнату? Или было что-то ещё, что от неё внимания пока просто ускользнуло?

Ю, уже сидя и подпирая спиной стену, глядела на мать нетрезвыми глазами, впопыхах отдергивая руки от края футона.

Видимо, что-то спрятала там, догадалась Нозоми. Подойдя к постели дочери и резко подняв её край, женщина с удивлением обнаружила неполную бутылку виски.

– Да ты совсем ошалела! – всхлипнула Нозоми, хватая квадратную посудину и за две секунды выливая её содержимое в раковину.

– Ай, мам, всё в порядке, – с видом пьяной идиотки захихикала дочь. – До меня только сейчас дошло, что всё могло быть и намного хуже… Этот мелкий засранец свалил свою школу? Пойду в его комнате досплю…


* * *

– Необходимость сменить формат следующая: изначально, я считала, что тебе будет нужна банальная защита. Местами. Потому что именно на это намекал твой отец. – Цубаса имеет бравый вид и говорит серьёзным тоном.

Умилительно.

– Сейчас очевидно, что, с соблюдением хотя бы подобия оговоренных правил, тебе моя защита не нужна. – Она продолжает изображать выступающего с трибуны парторга на партсобрании. – А если учесть результаты вашего мордобоя в методическом кабинете, то и без правил моя защита тебе уже не особенно актуальна, – задумчиво добавляет она. – Но, видимо актуально всё же иное.

– Говори, говори, – подбадриваю её в паузе между ударами по мешку.

Она сегодня проснулась раньше, чем делала это обычно, и тоже пришла вместе со мной в спортзал.

– Во-первых, если ты всерьез готовишься к этому затеянному тобой турниру, я бы предложила рассмотреть твой технический арсенал.

– Ногами учиться бить не буду, всё равно не успею, – перебиваю её, поскольку думал об этом.

Наконец звенит таймер и я падаю на пластиковый стул у стены.

– НЕ ПЕРЕБИВАЙ. Во-вторых, ты не учитываешь возможность интриги против тебя, – продолжает красноволосая. – Не обижайся, это как раз неплохо. Ты абсолютно нормальный пацан, но в этом мире далеко не всё происходит по рыцарским правилам!

– Кто бы спорил, – вздыхаю, вспоминая вчерашнюю «беседу» с преподавателем физкультуры. – И насчёт интриг тоже согласен. Тут, бывает, вообще о них речь даже не идёт – потому что оба друг к другу вроде как нормально относятся. А на выходе такая дичь получается, что хоть домой не возвращайся… – вырывается у меня против моего желания.

Кажется, мать утром всерьез решила, что я среди ночи передумал. Пошёл; разбудил Ю, спавшую у меня в комнате; и отправил её на кухню, на футон.

– Та-а-а-ак, а ну, рассказывай, – подступает ко мне Цубаса, сверкая нездоровым и любопытным блеском глаз.

– Да ну, дела семейные, ты там вообще ни при чём.

– У тебя там нет интриги? Справляешься сам? – спокойно говорит она. – Хорошо, тогда не лезу.

– Да если бы справлялся…

А дальше, неожиданно для себя, под честное слово, рассказываю об имевшем место ночном инциденте.

– Ты, конечно, опять сейчас вылупишь свои лупатые и удивлённые глаза, пардон за тавтологию… но я тебе всё-таки скажу, – задумчиво говорит одноклассница, как-то очень странно глядя на меня. – А ведь ваша мать совсем другое может подумать. Это только наивный суслик вроде тебя двойного дна в любой ситуации не то что не видит, а даже и не подозревает о том, что оно скорее всего есть…


* * *

Вставать рано не хотелось. С другой стороны, затеянные совместные дела с Асадой требовали напрячься на какое-то время.

Она не пожалела о том, что настояла на личном наблюдении за его тренировочным процессом. В его функциональной подготовке ей было делать нечего, это было понятно ещё в школе. Да.

Ну, или, скажем, именно ей это было понятно. А если кто-то другой не учился в Информационной Академии и не мог дать адекватной оценки тому, что видел собственными глазами, то это только его проблемы.

Но ещё у Масы, помимо явных плюсов в виде феноменальной техники и характера, были откровенные дыры в тактике. Понятно, что ногами он не владел от слова «совсем». В японском понимании не владел – по своим-то критериям, он перемещался более чем достойно.

Но ноги – это не только перемещения (кстати, да, последние у белобрысого были просто загляденьем).

Ноги – это ещё и ударная техника. Именно это Кимишима и собиралась объяснить товарищу.

В той школе, которая сквозила в культуре движений друга, потенциальный ответ противника ногой откровенно игнорировался. Цубаса понимала в голой теории бу-до достаточно, чтобы видеть точный диагноз.

Она собиралась обсудить с ним именно этот момент, потому что как раз насчёт потенциально опасного тактического ответа противника «с ногами» ей было что сказать белобрысому: глядишь, пара советов и пригодятся. Маса – парень незашоренный, и идею турнира воспринял с удовольствием. Соответственно, готовился всерьёз, как он сам это понимал.

Но неожиданно, на ровном месте, всплыла тема его личной жизни.

Они уже не являлись друг другу чужими людьми, потому красноволосая позволила себе буквально вытащить из него клещами подробности одного интересного события.

Честно разъяснив ему, чего на самом деле со стороны матери стоит опасаться, она перестала сдерживаться и позволила себе в удовольствие поржать пару минут вслух.

Асада эти две минуты очень убедительно изображал вытащенную из воды рыбу, беззвучно хлопая нижней челюстью и смешно вытаращивая глаза.

Цубаса, разумеется, не стала ничего озвучивать, но про себя дисциплинированно отметила: ей было приятно, что Маса ночью не стал охаживать эту тёлку, являющуюся его сестрой только в его собственном воспаленном воображении. Исключительно в силу идиотских традиций его настоящей родины, не имеющих ничего общего ни с реальностью, ни с бытом Японии.


* * *

– Ты очень недооцениваешь потенциал ног противника, – говорит Цубаса, когда мы приступаем к разбору её каких-то загадочных тактических схем.

По её же инициативе и настоянию.

– В сравнении с тобой, личный опыт ограничен, – не вижу смысла отрицать очевидного. – Но он далеко не нулевой. Во-первых, Сэй не единожды пытался что-то такое изобразить. Во-вторых, кое-кто из физкультурников тоже. С другой стороны, там места возможно мало было, – добавляю, вспоминая методический кабинет. – Ты хочешь это обсудить серьёзно?

– Вначале обсудить, потом тебе кое-что показать, – кивает красноволосая, выталкивая меня руками на середину помещения. – Вот смотри.

Стоя фронтально, она без труда медленно упирает пятку правой ноги мне в грудь, примерно со средней дистанции.

– Сэй Нагано таким ударом ломает трёхдюймовую доску, – сообщает Цубаса, не опуская ногу. – Представь, что тебе так зарядили в грудь. А что, рост у тебя невысокий; вполне можешь попасть на кого-то здорового. Скажем, на полголовы выше. А скажи-ка мне, гениальный Асада, – внезапно озадачивается она. – Какая, с твоей точки зрения, будет оптимальная тактика такого более высокого противника против тебя?

– Строго дальняя дистанция, – пожимаю плечами. – Держит ногами на расстоянии, в ближний бой ему меня пускать категорически противопоказано.

– Шаришь, – кивает она. – Логичен встречный вопрос: а что ты этому в принципе можешь противопоставить?

– Ты так спрашиваешь, как-будто есть подвох. Намекаешь, что я не всё о ногах знаю?

– Судя по некоторым деталям – да. Лови.

В принципе, она повторяет тот же самый удар то ли пяткой, то ли подушечкой стопы мне в солнечное сплетение.

Я скручиваюсь в сторону, чтобы, пользуясь моментом, на отходе её ноги сократить дистанцию.

Но вместо этого красноволосая в последний момент доворачивает опорную ногу вообще пяткой в мою сторону – а её бьющая ступня меняет траекторию.

И, вместо пятки в грудь, мне прилетает подъёмом ноги в ухо.

– Ух ты… – вырывается у меня. – Это было правда неожиданно.

– Твоё счастье, что о тебе все думают также, как и о себе. И о любом другом японце. – Довольно поясняет Цубаса. – Пока просто никто не разобрался, что в ногах ты понимаешь ещё меньше, чем в бабах. Хи-хи.

– Да ну… – вскидываюсь было я.

– НЕ СПОРЬ. – Останавливает меня красноволосая. – Видишь, я специально тебя поддеваю – а ты ведёшься. Ладно, это я так, к слову… Я тебе что хотела сказать-то. Ты всё время начинал первым, с достаточно необычного для Японии рисунка боя. Ну, по крайней мере, из того, что видела лично я. Но постоянно тебе так везти не будет. Если турнир будет городской, а ты говоришь, что будет; то на тактически безграмотных противников тебе постоянно не стоит рассчитывать.

– Знаешь, мне случалось пропускать достаточно сильные удары в голову. И не только в голову. – Говорю чистую правду, хотя и не всю. – Я примерно представляю, какой ресурс организма у меня в наличии в этом случае. Ну и, ударить незаметно ногой гораздо сложнее, чем рукой.

– Ты не понимаешь, – качает головой Цубаса. – Ты просто весь бой можешь провисеть на сверхдальней для тебя дистанции, с которой твои руки просто не будут доставать. А более техничный – ногами – соперник будет в это время делать из тебя отбивную.

– Знаешь, до каратека мне, конечно, далеко. Но в вашей национальной работе ногами слишком велика инерционность. Скажем, у меня готовы варианты, как ломать дистанцию. Проходя на среднюю, ближнюю и сверхближнюю. А там я его уже просто не выпущу из клинча.

– Уверен? – как-то загадочно щуриться Цубаса. – Ну давай пробовать. Кстати, насчёт Сэя и спортсменов. Годзю – далеко не самый лучший стиль, чтобы держать твои кулаки на дистанции. Есть ведь школы и поинтереснее, для тебя более неудобные…

– А спортсмены?

– Вообще футболисты. Нашёл по ком выводы делать.

С этими словами она снимает школьную форму, без стеснения натягивая мешковатые штаны и свитер.

– Я не героиня! – предупреждает она. – Просто хочу тебе показать то, чего ты пока не понимаешь. Как следствие – недооцениваешь. Смотри, не вздумай мне в ответ кулаком засветить! Я тебе сейчас просто кое-что покажу…


* * *

Как она и опасалась, Асада искренне считал, что у него всё в порядке.

Она не стала ему напоминать его же поговорку со старой родины (что-то насчёт того, что сколько дурака ни учи – он всегда всё знает).

Вместо этого, она оговорила условия лёгкого контакта с его стороны и без разговоров впечатала ему пятку в колено:

– Раз. – Коротко объявила Кимишима товарищу.

Растянувшемуся на деревянном полу зала и изумленно хлопающему глазами.

– Будем делать по пять вариантов за один раз, – продолжила она. – Ты вроде не тупой, хоть поймёшь, чего теоретически следует опасаться. Кстати, в отличие от твоего кулачного боя, ногами выделяют на два уровня больше.

– Не знал, – благодарно кивнул товарищ, поднимаясь с пола и изготавливаясь.

– Два. – Спокойно объявила Цубаса ровно через три секунды, когда Маса почти сам налетел сплетением на её пятку. – Трёхдюймовая доска, – напомнила она. – Есть народ намного здоровее меня.

– Кажется, мне начинает становиться интересно, – задумчиво объявил белобрысый на её счёте «четыре».


* * *

– Что происходит?! – преподаватель растолкал учащихся.

На полу сидела одна из учениц с математического. Её губы были разбиты; нос, возможно, сломан.


Глава 35

– Что происходит? – повторил преподаватель, поскольку отвечать ему никто не торопился.

– Случайная травма во время занятий! – переглянувшись с одноклассниками, после паузы сообщила высокая и массивная учащаяся спортивного отделения, которой вполне подошла бы карьера борца сумо, если бы она была мужчиной. – Она сама ударилась! Могут подтвердить семь свидетелей!

Эта спортсменка, официально числясь легкоатлеткой, на самом деле вполне пристойно для городского уровня толкала ядро.

– Так, всем разойтись и продолжить занятия! – принял решение преподаватель, которому лишние проблемы не были нужны. – Ты, – обратился он к сидящей на полу математичке. – Иди в медпункт, пускай тебе окажут там первую помощь. Если зафиксируют что-то более серьёзное, чем рассечение кожи, я подойду. ВСЕМ ЗАНИМАТЬСЯ!

– АСАААДААА, ИДИ СЮДА! – демонстративно игнорируя команду преподавателя, заорала на весь манеж Цубаса.

Кимишима, имея индивидуальную программу по этому предмету, только что подошла от сектора прыжков.

Белобрысый гайдзин тут же бросил баскетбол между математиками и химиками и подбежал по первому зову красноволосой.

Почти все присутствующие с интересом наблюдали, как Цубаса что-то эмоционально шепчет ему на ухо, размахивая при этом руками.

– Сенсей, а разбирательства что, не будет? – явно под влиянием одноклассницы, уточнил Асада.

Представители спортивного отделения и мужского, и женского пола стояли группой в нескольких метрах и весело о чём-то переговаривались.

– На тему? – недовольно сморщился педагог.

– Есть основания предполагать преднамеренность в случившемся, – обтекаемо ответил белобрысый. – Математическое отделение не считает происшедшее как случайностью, так и личной виной пострадавшей. Как насчёт записи с камер глянуть?

– А ты с каких пор говоришь за математиков? – удивился преподаватель спортивного отделения, мимо которого, вероятно, перевод Асады с гуманитарного прошёл незамеченным.

– А с тех пор, как меня выбрали старостой на математическом, – вежливо подсказал гайдзин. – С сегодняшнего утра, то есть.

– Я разберусь тогда, и так, как сам сочту нужным, – неприязненно ответил педагог. – ВСЕМ ЗАНИМАТЬСЯ!

– Ну, если вы так… – демонстрируя сожаления всем видом, белобрысый развел руками. – Очень жаль, что и вас во всё это втянули. Не сочтите за выпад в ваш персональный адрес, ничего личного. «Защищать слабых, бороться с сильными»… Мы вынуждены будем сами уладить эту проблему.

Асада переглянулся с такой же новенькой на математическом, как и он, имевшей волосы красного цвета.

– Эй, манда толстожопая, – не пытаясь изобразить даже подобие этикета, игнорируя преподавателя, обратилась после этого к огромной физкультурнице Кимишима. – Молись. Или иди после урока переодеваться в мужскую раздевалку.

– Что происходит?! – заволновался преподаватель, у которого происходящее явно выходило из-под контроля.

– Ничего. Я не с вами разговариваю, – нагло ответила ему Цубаса. – У меня индивидуальный план, и зачёт до конца семестра. Вы не являетесь моим наставником. Пожалуйста, занимайтесь своим делом и своими учениками. Не лезьте ко мне, если не хотите проблем. Уже лично себе.

Все присутствующие затихли. Учащиеся спортивного отделения напряглись, потому что именно их преподавателя сейчас при всех опускали.

– Толстая, – не обращая внимания более ни на кого, продолжила Кимишима. – После урока будешь из собственной манды перхоть жрать. Горстями. Обещаю, прилюдно. Или – п#здуй в мужскую раздевалку. Переоденешься при мужиках. На твои висящие жиры всё равно никто там не позарится, так что за невинность можешь не переживать.

После этого красноволосая коротко и без затей плюнула в лицо спортсменке.

Преподаватель покраснел, не зная, что бы такое быстро предпринять в данный момент.

Он, в принципе, понимал, что именно против красноволосой у него сейчас нет никаких методов.

Пока он соображал, массивная учащаяся спортивного отделения вытерла плевок с лица и с нечленораздельным выкриком бросилась вперёд.

Цубаса, чуть подпрыгнув на месте, выбросила вперёд правую пятку, попадая выше колена в бедро физкультурнице. Удар пришёлся чуть сверху.

Та, коротко вскрикнув, повалилась на спину.

– А ведь вам всего-то и следовало, что начать справедливо разбираться, – укоризненно заметил белобрысый, ни много ни мало, преподавателю.

Тоже при всех.

– Я тоже учащиеся математического! Что случилось?! – растолкав толпу, возле места инцидента появился Сэй Нагано.

– Пошёл в жопу, – резко сказала ему одна из девочек-математичек. – Ты не член ученического совета отделения. Ты никто на отделении и у нас права голоса не имеешь.

Каратек, покраснев, взмахнул рукой в воздухе, словно пытаясь схватить дерзкую девчонку за волосы.

– Эй, урод! – возмутился Асада, вместе с этими словами впечатывая кулак чётко в правый бицепс Сэя.

Нагано вскрикнул, а его правая рука повисла плетью.

– Народ, Сэя бьют! – закричал кто-то из парней физкультурного, переглянувшись предварительно с двумя или тремя товарищами.


* * *

Через минуту в спортивном манеже шла драка всех против всех.

Один из ответственных за данное занятие преподавателей, оказавшийся участником событий с самого начала, попытался в первый момент призвать всех к порядку. Он даже принялся лично расталкивать дерущихся.

Но кто-то подбил сзади его ноги под колени, затем уже чужое неосторожное колено ударило его сбоку в висок.

А еще через четверть минуты общешкольная система безопасности, в лице центрального пульта видеонаблюдения, активировала вызов охраны в спортивный манеж.


* * *

Начальник образовательного процесса Академии Тамагава усиленно тёр виски.

Побоища в спортивном манеже никто не планировал, однако оно случилось.

В соответствие с рапортом ответственного преподавателя, перед ним стояли Цубаса Кимишима и Масахиро Асада.

– Опять ты? – недовольно поморщился Кавасима. – Не слишком ли тебя становится много?

– А вы всегда назначаете виновного до того, как разберетесь?! – искренне удивился белобрысый.

Его кулаки имели ссадины, на рубашке пара пуговиц была оторвана. Примерно сравнимый вид имела и его спутница.

– У меня вообще предложение более чем простое, – подняла руку красноволосая. – Я считаю, что администрация физкультурного отделения в полном составе наработала на уголовное дело. У меня была аттестация по некоторым юридическим дисциплинам на предыдущем месте учёбы; и я отлично понимаю, как всё произошедшее можно квалифицировать. Давайте вызовем полицию?!

Юто удивлённо захлопал глазами. Такого поворота в беседе он не ожидал.

– Как староста математического отделения, полностью присоединяюсь к предложению учащейся Кимишимы, – поддержал подругу отпрыск якудзы. – Я чуть понимаю в общественных объединениях, по роду своего происхождения. Ответственно заявляю: так дела не делаются…


* * *

Когда мы с красноволосой выходим от Начальника образовательного процесса, куда нас двоих позвали на разборки после происшествия в манеже, Цубаса только что не сверкает от положительных эмоций:

– А ведь я говори-и-и-ила! – кажется, личного триумфа в кабинете главной шишки школы ей мало. – А ведь я предупрежда-а-а-ала! – она победоносно вздевает вверх указательный палец. – А оно… вот как, – закругляет моя одноклассница демонстрацию личных впечатлений, поскольку за поворотом мне в грудь упирается палец другой одноклассницы, бывшей. С гуманитерного отделения.

– Асада, мне надо с тобой поговорить, – безапелляционно заявляет ничего такая девица, если говорить исключительно о её внешности.

Кимишима, неодобрительно косясь на инициативную учащуюся, без слов подхватывает меня под руку, сверкая на весь коридор содержимым своей разодранной до пупа рубахи. Впрочем, на ней есть нижнее бельё и не снятая после физкультуры майка, так что всё равно особо ничего не видно.

– Ну, только если по дороге будем общаться, – отвечаю. – Потому что тороплюсь.

– Я поражена тем, как ты изменился, и что ты всем смог доказать…

Пока бывшая одноклассница, раньше меня даже почти не замечавшая, завуалированно рассыпается в восхищениях, моя местная память услужливо подсказывает: я выручил её в своё время деньгами. Свой недельный запас игровых финансов сдренажил, уступая её просьбе. Поскольку кое на что надеялся в ответ, хе-хе.

Естественно, ни о какой отдаче речь не пошла, да и даже обычной устной благодарности не обломилось: тот случай, когда это тело на что-то рассчитывало, а его в очередной раз… гхм-кхм… разочаровали.

Идиот был Масахиро, что ещё сказать. Оплатой за его усилия стал, как водится, пятисекундный благосклонный взгляд просительницы. Ну и ещё, как следствие того взгляда – уже его собственное двухминутное ощущение личной крутости и неповторимости…

Мне становится настолько смешно в адрес самого себя (если не отделять этого тела от его содержимого), что не вижу смысла сдерживаться.

– Кажется, ты сейчас ещё одного врага приобретаешь, – вроде как нейтрально косится на вторую девчонку Цубаса, не выпуская мою руку с левой стороны.

– … так ты позвонишь в субботу? – требовательно вопрошает бывшая одноклассница, явно слегка раздражённым тоном.

– Не обещаю, у меня есть свои планы. Только если получится выкроить время. Извини, нам сюда, – на местном эзоповом языке это является моим полноценным отказом.

Кивнув ей на прощание, поворачиваю с Кимишимой в сторону математического отделения.

– Зря, может быть, отказал, – замечает красноволосая, когда мы отходим от угла метров на десять. – Сейчас она бы тебе попарила кочерыжечку. В хорошем смысле.

– Ага, у меня как раз имеется опыт, – хмыкаю в ответ.

И рассказываю тот случай с деньгами без утайки.

Какое-то время Цубаса тихо, ничего не говоря, просто сотрясается на ходу, прикрывая рот левым кулаком. Потом всё же заявляет:

– Не, ну а чё? Вполне в твоём амплуа, и-и-и-хи-хи-хи-хи… Асада, ну скажи сам, что ты – не суслик после этого?!

– Я стараюсь работать над собой и слегка меняться, – вообще-то, мне не менее смешно чем ей. – Вон, какая дама меня теперь охраняет. В твоём лице.

– Да. Я – лучшее, что с тобой могло случиться! – патетически декламирует красноволосая под удивлёнными взглядами учащихся отделения естественных наук, мимо которых мы проходим в этот момент. – А вообще, странно видеть в твоём исполнении добровольный отказ от, кхм, халявного пырым-пырым. С этой гуманитарной… ну, ты понял.

– Он халявный только в твоём воспалённом воображении. Ты же понимаешь, что в её исполнении оно будет не то что далеко не бесплатным, а и… – не считаю нужным скрывать своих реальных мыслей.

– Странно, что ты это соображаешь. Обычно пацаны… ну, ты опять понял, хе-хе, – многозначительно закругляет интересную тему Цубаса, поскольку мы в коридоре не одни.

– Да это здравый смысл. Я с тобой полностью согласен, что интим – вещь мужику нужная и здорово поднимающая самооценку…

– … а также – очищающая мозги от лишних ненужных мыслей, особенно в твоём возрасте гормональных штормов, – подхватывает она.

– … но искать интим со сверстницами в таком возрасте будет только идиот. Согласна? Поживший и что-то видевший мужик будет искать варианты постарше, лет хотя бы двадцати. Даже если они идут в виде на всё согласной подруги сестры, – говорю, чтоб подначить свою непрошибаемую одноклассницу. – Плюс, эти варианты должны быть без особых душевных якорей, ибо якоря в таком возрасте не нужны. И, лично мне кажется, пока просто противопоказаны.

– Асада, нет слов, – качает головой Кимишима, хлопая в ладоши три раза. – У меня прямо аж синдром ненужной вещи сейчас разыграется!

– Это что за синдром?! Не слышал.

– А это когда лежит у тебя какое-нибудь говно старое и тебе ненужное в шкафу. Например, твоя детская игрушка, которая тебе в силу возраста уже лет семь как неактуальна. Ты и не вспоминаешь о ней эти годы. Но вот кто-то эту фигню берёт без спросу в руки – и ты сразу чувствуешь, что тебе очень даже нужна такая хорошая и вполне ещё годная вещь, – тихо хихикает Цубаса.


* * *

– Маса, нам надо поговорить! – когда я прибегаю после школы домой поесть и переодеться, меня прямо в коридоре припирает к стенке Ю. – Серьёзно! – добавляет она, сверля меня взглядом.

– Кажется, меня эта фраза сегодня будет преследовать, – жалуюсь ей. – О чём?


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю