Текст книги "Размышления русского боксёра в токийской академии Тамагава (СИ)"

Автор книги: Семён Афанасьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)

Глава 23

Ватару Асада проснулся, словно от неожиданного толчка.

Растерянно оглядевшись по сторонам, он сел на диване в кабинете. Рядом никого не было.

Тут же зазвонил смартфон.

– Кто?! – сердито ответил он, даже не взглянув на экран.

– Брат, ты что, отрываешься от реальности? – прохохотала трубка голосом начальника и лучшего друга в одном лице. – Или тебе много кто кроме меня может позвонить в такое время?

– Извини, не проснулся ещё…

– Я вижу. Твоя секретарша включила расширение через твой комплект. Я потому и набрал тебя, что ты просыпаться начал.

– Она и тебе доступ к телеметрии дала, что ли?

– Да. И попросила присмотреть за тобой. Что и делаю.

– Хорошо, что она твоя сестра… – сварливо выдал Ватару. – Посмотрел бы я, как бы она проделывала тот же фокус, если бы вы не были родственниками.

Он не стал упоминать, что Мивако, перед тем, как уложить его, спорила с ним, наверное, часа полтора.

Это было парадоксально; но на категорическом семейном отношении к первой жене и детям в первом браке больше настаивала она, а не он сам.

Он допускал варианты. Скрепя сердце, наступая самому себе на горло, но варианты были.

Секретарша же, если вести речь о серьёзных отношениях, настаивала именно на том, что первая жена с детьми никуда не денутся. Просто семья расширится.

– Погоди, проснусь. – Ватару перетёк в сидячее положение и ненадолго задумался.

– До чего додумался? – Гэнки не стал давать другу времени на раскачку. – Ты имей ввиду. Я спать не ложился из-за этого. Ждал пока ты глаза откроешь. Чтоб уточнить, как оно всё. В принципе.

– Знаешь, наверное, нормально. С одной стороны, Мивако права. Мужчина, бросающий на пике успеха тех, кто был с ним с самого начала, на нормальное будущее в жизни после такого может не рассчитывать. – Принялся рассуждать вслух Асада-старший, рыская глазами по кабинету в поисках одной вещи.

– Не говоря уже о том, что есть ещё и выборы. И твоих мордобоев с женой не потерплю не то что я, а… ты понял.

– А какое тебе дело до моей жены? – снова вернул сварливость в интонации финансист.

– А никакого. Не было бы. Если бы моя сестра не шла за тебя замуж. Ты же не думаешь, что я отпущу младшую за мужика, который может бросить свою первую жену и детей?!

– Похоже на вмешательство в личный приват, – неловко пошутил Асада, воодушевляясь при виде того, что искал.

– Оно и есть, вмешательство. У нас нет привата на этом уровне. – Не поддержал остроты товарищ. – Чтоб ты не надувался, как бык при поносе: если бы на твоём месте был я, и ты узнал, что я со своей женой… из-за девки на четверть века моложе… Ты бы что делал?

– Вначале попытался бы с тобой поговорить. Потом дал бы по морде. Наедине, чтоб никто не видел. Ну или, по крайней мере, попытался бы дать, – уточнил Ватару.

– Вот видишь. Так ты ещё и младше по иерархии…

– А при чём тут это? Принципы есть принципы! – по инерции вспыхнул возражением финансист. – Бл#дь, о чём мы спорим, – спохватился он тут же.

Оябун весело заржал.

– Слушай, Гэнки. Такое дело, – Асада деловито скручивал крышку с найденной в столе квадратной бутылки. – У меня, кажется, некоторый отпуск сейчас начнётся.

– Решил алкоголя принять? – мгновенно догадался товарищ. – Как обычно? – добавил он уже менее одобрительно.

– Каждый раз, когда я выпиваю, я искренне планирую: эта бутылка последняя, – честно ответил Асада. – И категорически не собираюсь продолжать. Оно просто потом само…

– Иногда мне кажется, что это не Масу с севера подобрали после землетрясения, – проворчал кумитё. – Судя по тому, что только ты можешь начать квасить в пять утра. И зависнуть в этом состоянии на неделю.

– Так уж и неделя? – неловко спохватился Ватару, с сожалением глядя на только что наполненный стакан.

– Личный рекорд – девять дней. – Безжалостно парировал друг. – Ладно. Срочного вроде ничего нет, время есть. Ты в офисе всё это время будешь? Никуда не вылезешь?

– А когда я в таком состоянии куда-то выходил? – поразился финансист. – Доставка до дверей работает. В таком виде на люди нельзя. Мне в таком виде тоже никто не нужен…

– «В общем, ждите меня дня через три-четыре», – озвучил за собеседника оябун. – Ладно. Только все счета и карты заблокируй? На это время? На всякий случай.

– По работе ещё перед сном всё задвинул, как обычно.

– А я не про работу. Я и про твою личную долю. У тебя сейчас две бабы, а ты сам будешь дня три валяться. Считай, что это приказ.

– С удовольствием, – кивнул Ватару, одним движением отсекая через нейроконцентратор весь мир от любых финансовых потоков, к которым был доступ лично у него.

Оставляя себе только текущий счёт с несколькими сотнями тысяч иен, на дежурные расходы.

– Вы же без меня протянете?

– Нал же есть, – пожал плечами Гэнки Томиясу. – На операционное хватит. Ты так говоришь, как будто это всё первый раз…

Двое товарищей деликатно помолчали пару мгновений.

Вообще-то, бывали раньше моменты, когда непредусмотренный планом выход из строя главного финансиста, пусть и на время, доставлял немало проблем операционной деятельности организации.

Но Гэнки рубить сплеча не стал, и со временем обе стороны приспособились к подобным деликатным моментам.

Справедливости ради, запои у Ватару Асады случались не чаще трёх раз в пару лет, и длились теперь строго не более недели.

Оябун себе объяснял слабость товарища вообще просто: работа нервная, без отпусков, с кучей ответственности. Когда организм товарища перегревался сверх нормы, он сам сигнализировал: и Ватару устраивал себе короткий, до недели, отпуск прямо там, где его настигала пагубная страсть.

Сейчас это вообще случилось в офисе. Хоть и невовремя – выборы на носу; но тут ничего не поделаешь. Старый друг есть старый друг. Главное – что алкогольные излишества Асады за пределы его кабинета не выходили никогда.

– Давай. Встретимся через три дня, – услышал кумитё весёлые слова товарища.

На фоне звона одного стакана о бутылку.

– И надо ж тебе именно сейчас было, ч-чёрт, – проворчал старший товарищ в потухший экран. – Ни раньше, ни позже. А с другой стороны, две жены тебе через денёк-другой сами глаз на жопу натянут. Когда Мивако твою первую в офис приведёт, хе-хе. Тебя реанимировать и в чувство приводить. Может, и хорошо, если он перед выборами отдохнёт и оклемается, – закончил Томиясу уже сам себе.

* * *

– Поиздевалась над пацаном? – тихо, но дружелюбно фыркнула Мию, когда Цубаса утром вышла на кухню. – Во сколько ты от него ушла?

– Да пёс его знает, – зябко поёжилась младшая, оглядываясь по сторонам и целеустремлённо направляясь в сторону ближайших войлочных тапочек, стоявших у холодильника. – Часов около пяти, наверное. Я на комм не смотрела.

Маса, в своей перманентной наивности, действительно всё больше ассоциировался у красноволосой с полевым сусликом.

Разумеется, она тут же занозилась в душе на его отказ от её физиологической помощи. Но не говорить же ему об этом вслух?

– Что-то было? – как будто нейтрально спросила старшая сестра, но со вполне понятным контекстом.

– П-хы, не-а. Сопел два часа и ворочался. Но так и не решился. – Честно ответила Цубаса. – Отказался.

– Так вот чего ты оттуда столько не шла, – догадалась Мию. – Рассчитывала, что передумает?

– Ну. А оказался кремень, – чуть сконфужено призналась младшая. – Знаешь, мне кажется, он – гайдзин в некоторых вопросах гораздо больше, чем может показаться.

– Язык чистый, без акцента и искажений лексики, – тут же отреагировала старшая, разрезая омлет на две половины и придвигая посудину с одной из порций красноволосой. – Я думала, он с детства у нас рос.

– Я тоже так думала. Но не всё так просто. В некоторых вопросах, он не наш. Знаешь вот чувствую, а сказать не могу, – Цубаса, с благодарностью кивнув, впилась зубами в жаренное яйцо и овощи. – В общем, если брать нравственный императив, то он не наш. Ну, в этих вопросах так точно.

– Тормознутый? – сообразила Мию.

– Скорее, консервативный. И с идеологией оттуда. Кажется. – Младшая неопределённо ткнула пальцем в сторону окна. – Даже о временных жёнах как будто не слышал. Ну и по мелочи…

– Тяжело такому мужику жить будет, – вздохнула старшая. – Ветром твёрдых часто ломает…

– А мы на что? – резонно возразила Цубаса, заканчивая свою часть омлета и быстро выхватывая вилок цветной капусты с тарелки сестры. – Мы им займёмся. Он вчера так девок защищать полез… – она в третий раз пересказала сестре одну и ту же историю, которую та опять стоически выслушала.

– А чего он так рано ушёл сегодня? Даже раньше отца?

– Говорит, надо в Академию, о чём-то там переговорить до того, как народ наберётся. А потом он в какой-то зал хочет, перед занятиями. Какая-то физическая подготовка, я не вникала.

* * *

Утро не задалось.

Члены спортивной команды регби и американского футбола договорились встретиться у метро. В Академию идти вместе, заодно обсудить кое-что по дороге.

Пока староста Уэда, прибывший первым, ждал остальных, он не раз и не два ловил на себе насмешливые взгляды других учащихся. Досадно, что многие были представительницами слабого пола.

– Интересно, а случайно мы ему продули? Или есть какая-то закономерность? – поднял один и тот же вопрос по третьему разу Муроя по пути в школу.

– Сэя свалил. Дважды. – В который раз коротко напомнил Уэда.

– А тогда чего он скрывался всё это время, если такой гений? Может, чит какой всё же был?! – Арисака, проворонивший белобрысого на своём посту у дверей, изо всех сил стремился восстановить реноме.

Оттого старательно искал подводные камни, не заморачиваясь их возможным полным отсутствием.

– Нет. Сенсэй лично присутствовал при проверке. Никаких отклонений не обнаружено. Ни левых расширений, ничего. Натурал. – Хмуро сказал Итакура, пострадавший вчера вместе со всеми.

И с силой пнул валявшуюся на асфальте пустую банку из-под колы.

– Долбаная жизнь… – зашипел Камада, бешено сверкая глазами в адрес Итакуры.

Банка оказалась непустой. Остатки напитка в ней присутствовали и, после хорошего пинка, частично облили Камаду, шагавшего чуть сбоку

– Бл#, ты смотри, что делаешь! – продолжил закипать он.

– Извини, – заржал Итакура. – Клянусь, нечаянно.

– Тогда что, просто какая-то случайность? – Примиряюще поднял руку староста, вклиниваясь между двуми готовыми сцепиться парнями. – Ну не мог же он, голыми руками, нас, да неслучайно?..

– Впятером точно должны запинать. Если по второму разу. – Хмуро согласился Камада, успокаиваясь. – Тем более что Икемацу нам более чем чётко условие поставила. Или мы его месим – или одно из двух.

– Интересно, а ей какая печаль? – задумчиво сказал Арисака, обходя ещё одну банку из-под колы на всякий случай по неширокой дуге.

– Ей – никакой. Но она по матери не Икемацу, а Ходзё. – Пояснил Итакура, знавший чуть больше других в силу рода занятий матери.

– И что?

– А те уже три муниципалитета рядом подмяли. И метят в префектуру. Мало ли, какие там расклады… Мы всего просто можем не видеть. А Икемацу кроме танцев ещё какие-то интересы имеет. Семейные.

– Политика – это скучно. – Вздохнул Уэда. – Ладно, давайте тогда месим его сегодня? Только надо как-то спланировать, что ли? Чтоб не как в лаборатории… – На правах старосты, он принялся формулировать вслух новый план.

Глава 24

– …разбились по двое! Повторять за первой парой!

Преподаватель физкультуры (по-здешнему – спортивных дисциплин) так и лучится самодовольством и чувством превосходства.

Кстати, он точно с того же отделения, с которого были вчерашние пятеро орлов в лабораторном комплексе. На меня косится с явным то ли недоверием, то ли презрением.

Я сегодня с утра, после разговора с местным директором школы, в свой спортзал сбегать перед занятиями всё же успел. Чем хороша местная система таких вот заведений для поддержания спортивной формы, так это тем, что приходишь – платишь за час занятия – и ни в чём себе не отказываешь. К неудобству можно было бы отнести только отсутствие инструктора для новичков, но мне на этом этапе тренер не нужен.

Сейчас пары из соучеников для меня предсказуемо не находится. Во-первых, на этом занятии девочки занимаются отдельно от мальчиков, а друзей мужского пола у меня тут нет.

Во-вторых, парни-математики имеют свои сработавшиеся пары, по крайней мере, для этого вида активности. И я им буду только мешать.

Подёргавшись для порядка в ритме прочих минут пять, против воздуха, прихожу к выводу, что для меня это бесполезно.

Постепенно отступив к самому краю площадки, спрятавшись за спинами остальных, чтоб не тратить времени, делаю кое-что своё.

Чует моё сердце, работающая прежняя база будет мне гораздо более актуальной в самое ближайшее время, чем местный балет. Особенно если я её верну (как можно скорее) хотя б на уровне своих двадцати лет там.

– Ты гений?! – раздаётся сзади неприязненный голос преподавателя.

– Извините, не понял вопроса. – Прекратив выполнять свою монотонную «верёвочку», поворачиваюсь на голос физкультурника.

– Общее задание тебя не касается? Самый умный?

Как бы тут ему ответить, чтоб и не нагрубить, и воду в ступе не толочь?

– Прикладная ценность вашего упражнения лично для меня равна нулю, – говорю ровно половину правды. – Измеряемой оценки по текущей дисциплине нет, я смотрел план занятий. Все эти танцы идут для общего развития, – киваю на соучеников, картинно проносящих ноги друг у друга перед носом. – Лично мне актуален не балет, а прикладной аспект. Мои извинения; делал то, что может помочь конкретно мне. Бить ногой противника по голове лично я быстро не научусь, – добавляю, подумав. – По крайней мере, если этот противник не лежит на земле и предварительно не связан.

Сразу с трёх сторон раздаются смешки.

– Это хорошо, что ты себя оцениваешь адекватно, – вроде как смягчается препод, но тут же спохватывается. – С другой стороны, крайне непривычно видеть в представителе твоего круга такую неамбициозность.

– При чём тут мои амбиции? – пожимаю плечами. – Есть здравый смысл, и есть личный опыт. Знаете, чем профи отличается от любителя или дилетанта? В отличие от последних двух, профессионал умеет мгновенно оценивать свои минусы применительно к рисунку боя. И знает, чем их скомпенсировать, а также что противопоставить плюсам противника.

– Я почти согласен, – чуть свысока кивает учитель. – А ты это сейчас к чему?

– Местная система не имеет для меня прикладного значения, – удерживаюсь от слова «говно», повторяя уже сказанное. – В краткосрочной перспективе.

– Звёздная болезнь? Считаешь себя чемпионом школы?

– Боже упаси! Даже на этой площадке есть очень сильные противники, которых лично я бы опасался, – с нами занимается ещё несколько классов, потому народ присутствует местами действительно разный. – Но они стали серьёзными не благодаря вашей физкультуре, это видно по культуре движений.

– Почему бы тогда не взять за ориентир тех, кто, с твоих же слов, что-то из себя представляет?

– Потому что у них – обусловленная правилами культура движений. Если драться всерьёз, а не понарошку, мне среди присутствующих равных нет. Уложу каждого за минуту, максимум две. Но это – если в полный контакт. – Последние слова, поддавшись возрастным гормонам, говорю хоть и тихо-тихо, но глядя собеседнику в глаза.

Потому что чувства, которые испытывает именно этот представитель преподавательского коллектива в мой адрес, откровенно далеки от педагогических.

* * *

Проговорив с ночной гостьей часа два, Нозоми неожиданно для себя оставила секретаршу мужа ночевать в комнате дочери.

Утром, встретившись с той на кухне, она с благодарностью кивнула более молодой собеседнице:

– Доброе утро. Что готовишь? – они ещё ночью перешли на ты.

– Кальмар, рис, бобы. Присоединяйся.

– Наверное, много будет на двоих? – Нозоми с сомнением поглядела на большую стеклянную посудину, предназначенную для жарки.

– Уберём в холодильник, что не съедим, – пожала плечами Мивако. – Нозоми, а когда у вас с мужем был секс последний раз?

Старшая жена замялась.

– Я не просто так спрашиваю, – извиняясь, намекнула на что-то Кога.

Нозоми ответила.

– И ты у какой подруги каждый раз после этого бываешь? И чем она тебя там угощает? – сотрудница мужа смотрела на хозяйку дома серьёзно и пронзительно. – Я не беспричинно интересуюсь. Смотри…

Через десять минут Нозоми Асада ошарашенно смотрела в окно, механически поедая одно блюдо за другим, которые ей сервировала более молодая собеседница.

– … потому я и говорю, что это может быть выгодно всем. Давай честно. Я намного моложе даже тебя, не то что Ватару. Я буду ещё относительно молодой и через тридцать лет. Пятьдесят с небольшим сегодня для женщины – не возраст, ты согласна? А вот Ватару вообще не факт, что доживёт…

Нозоми вздохнула. Они обе уже знали, что их мужа (теперь, наверное, можно говорить и так) ночью настигла его обычная слабость. Которая с ним происходит раз в полгода-год.

– Согласна. – После паузы ответила хозяйка.

– Ну вот. Если мы с тобой находим общий язык, то мой сын в итоге просто наследует свою долю в организации Ватару. Где я нахожусь не на последних ролях.

– Крутой горизонт планирования. Тридцать лет, – заметила Нозоми, думавшая в этот момент над одним деликатным предположением секретарши.

– Нормальный горизонт, – удивилась та. – В пятьдесят смогу выйти на пенсию. И оставшиеся мне после этого лет тридцать пять буду жить в своё удовольствие. Меня такая стратегия вполне устраивает!

– А если у тебя будет дочь, а не сын? – не удержавшись, фыркнула хозяйка дома.

– Надеюсь, что сын. – Вздохнула секретарша. – Есть основания. Ну, а если всё-таки будет дочь, значит, буду думать о коррекции стратегии по мере поступления проблем. Может, сама возглавлю направление после Ватару. В конце концов, главным финансистом в Семье может быть и женщина. Сегодня не десятый век на дворе.

В этот момент в двери раздался шум поворачивающегося ключа.

– Мама, привет! – донёсся из прихожей голос дочери. – Я дома! Ты в курсе, что Маса учудил?!

* * *

Там же. Через сорок пять минут.

– Сидите, кушайте. – Мивако чуть не насильно удерживает порывающуюся встать Нозоми. – Я же за рулём. Да и за контракт в Тамагава мы платим от имени Компании, это минус к налогам… Я сама съезжу разберусь. В крайнем случае, подождут пару дней, пока Ватару протрезвеет.

– Это удобно? – сомневается Нозоми Асада.

– А мы разве не договорились? – удивляется секретарша. – Ну и я же там не буду ничего лишнего говорить. Могу вообще по должности представиться.

Ю Асада, старшая сестра Масахиро, с любопытством переводит взгляд с одной женщины на другую.

* * *

Честно говоря, я ожидал чего-то такого. Как бы ни было, я не моложе этого физкультурника, если говорить об абсолюте. А уж об интригах могу рассказать и ему самому, и авторам этого нехитрого плана.

Когда он попросил меня зайти в методический кабинет после занятия и написать заявление о смене индивидуальной программы (с их балета на собственные упражнения), я сразу же согласился. И тут же направился туда.

Во-первых, я не хотел, чтоб за мной увязывалась Цубаса, которая в это время мылась в душе и переодевалась. Она сейчас изо всех сил тянется, чтоб доказать компетентность вкупе с добросовестностью, а я не считаю, что такие разборы – девичье дело.

Во-вторых, мне хотелось выяснить отношения раз и навсегда. Я, конечно, не гений в нейроконцентраторах; но когда у взрослого мужика бегают глаза, и сам он то и дело смотрит на соседний зал (отделённый от нас хитрым стеклом, через которое с этой стороны ничего не видно)…

В общем, когда я зашёл в методический кабинет, самого препода там предсказуемо не было.

Заняв стратегически выгодное место в двух метрах от входа и подвинув себе под руку швабру с металлической ручкой (совсем как там, ты смотри), принялся ждать развития событий.

Которые не заставили себя долго ждать.

Буквально через две минуты двери кабинета хлопнули и в проходе нарисовалась вчерашняя пятёрка.

Место я специально выбрал так, чтоб они могли идти ко мне только по одному.

* * *

Муроя, поднимаясь через силу с пола в третий раз, выл от злобы и бессилия.

Долбаный блондин, хотя и щеголял несколькими синяками и ссадинами на лице, явно откуда-то знал, что на него нападут. Арисака и Камада, похоже, выбыли всерьёз. Переглянувшись с товарищами, он озвучил витавшую в воздухе общую мысль:

– Давим любой ценой. Или мы его – или он нас.

Проклятый Асада, попирая неписанные правила, не побрезговал использовать железную палку. У парней из второго корпуса, естественно, ничего подобного с собой не было – потому что такого варианта они при планировании просто не учли.

А с другой стороны, какие правила, вздохнул про себя Муроя. Если пятеро на одного.

– Бл#дь, ни чести, ни победы. – Подлил масла в огонь Уэда.

В этот момент за спиной хлопнула дверь.

– Маса! – Раздался голос прямо за спиной оборачивающегося на этот голос Муроя.

Здоровенный регбист, не задумываясь, в сердцах и полуавтоматически приложился кулаком изо всех сил по появившемуся в досягаемости новому лицу.

– Мивако! – заорал со своего места Асада и со шваброй наперевес рванул вперёд, оставляя наконец свою выгодную позицию в проходе.

_________

Примечание.

Эпизод с железной шваброй – не выдумка. Имел место в одной вч, где узким коллективом собирались воспитывать здоровенного разрядника по боксу из другого призыва (ещё и национальный вопрос имел место).

Сам разрядник, во-первых, до армии выступал в тяжёлом весе. Во-вторых, имел опыт исправительно-трудовых учреждений и роль такой швабры знал не понаслышке.

Двери, где происходила разборка, группа сама закрыла за собой изнутри. Какое-то время эту дверь (тоже обитую металлом) не могли сломать быстро, хотя и слышали дикие крики, доносившиеся оттуда. Понятно, что голосили «воспитатели», а не разрядник.

Он честно всех предупредил: «Дернетесь – отсюда не выйдете. А я в тюрьме уже бывал».