Текст книги "Доктор 2 (СИ)"

Автор книги: Семён Афанасьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Семён Афанасьев
Доктор 2

Глава 1

К чести Котлинского и Стеклова, они не трясутся ни о репутации, ни о финансах.

Женщину, которую зовут Анной, в несколько минут снабжают пачкой анализов, выпиской за личной подписью обоих докторов, и отправляют на какие-то уточняющие процедуры в онкодиспансер, прямо на личной машине Котлинского.

Мы втроём, слегка удручённые, по инерции сидим ещё какое-то время в кабинете главврача.

Кстати, когда ходили сегодня по клинике, я разглядел следы от пуль на стенках коридора возле шлюза. Сейчас какие-то сноровистые рабочие заново штукатурят и красят весь коридор.

– Вы знаете, у неё именно рак. Готовиться нужно исходя из этого, – говорю в полной тишине. – Я не видел его раньше, но судя по тем описаниям, что читал, именно это не может быть ничем иным.

– Косвенные моменты тоже за это. – Роняет Стеклов. – Но всё же подождём анализов.

Котлинский молча выбивает какой-то ритм по столу костяшками пальцев.

Поскольку все молчат, а я – самый младший в иерархии, начинаю задавать вопросы, которые мне кажутся срочными и важными:

– Сергей Владимирович, каковы её шансы, если исходить из опыта?

– Пока не ясно. Зависит от стадии, допустим, что ты прав… Для примера, если у неё третья, навскидку, по статистике – сорок процентов в плюс. Соответственно, шестьдесят процентов – в минус.

– А с учётом её личной клинической картины?

– Сложно сказать. Тем более, я не онколог, Игорь тоже. И анализов ещё нет. Но с учётом "паровоза" в виде цирроза, процентов пятнадцать. Но это виртуальные прикидки! Это не математика! – чуть взвинчено отвечает на неприятный вопрос Стеклов.

– Рассматриваем сейчас худший вариант. Если анализы и пробы всё подтверждают, по худшему сценарию. Какой тогда план лечения либо развития событий?

– Всё по классике. – Подключается Котлинский. – Вначале химия и лучевая терапия. Потом – операция. Удалят опухоль. Потом – снова химиотерапия. Потом – молиться, чтоб всё было окей. Чтоб без рецидива. Потом – реабилитация, диетолог и так далее, всё по списку. Тебе насколько подробно всё описывать? – Котлинский выбивает дробь пальцами по столу и продолжает, – тут ещё есть тонкость. Она лично не хочет тратить кучу денег семьи, поскольку сама уже сдалась. Ещё на этапе цирроза. Это минус. Муж у неё – боец. Это плюс. Муж сейчас ишачит и за себя, и за того парня: тянет и семью, и быт, и деньги, и её до кучи. Ещё её родителей, которые тоже впали в транс. От такой новости про дочку…

– А что с циррозом? – вклинивается Стеклов. – Цирроз вы оба что, решили не учитывать?

– Рак матки угнетает печень. Она, печень, "держалась" до последнего. Цирроз специально лечить не надо. По крайней мере, в первую очередь. – Рисую схему на чистом листе из принтера. – Цирроз – это следствие. Вначале надо убирать рак.

– Да с циррозом она б ещё пару лет протянула. – Задумчиво глядит в стол Котлинский. – А вот в свете сегодняшнего «нежданчика»… В общем, цирроз, судя по всему, не первостепенная сейчас проблема, Сергей. – И Котлинский мощно хлопает своей здоровенной ладонью Стеклова по плечу.

– А когда операция? Если анализы, как я ожидаю? – продолжаю выяснять обстановку.

– Я отчасти в курсе их финансовых возможностей, – неохотно говорит Котлинский. – Тем более, в её случае операция и терапия будут связаны, в общем, значит где-то через четыре недели.

– А в НОВОЙ КЛИНИКЕ она будет это время наблюдаться?

– Да. – Коротко кивает Котлинский. – Мы возьмём на себя всю психотерапевтическую помощь, у неё всё сложно в этом плане. Ей это просто необходимо. Она психологически не готова. Но тянуть с операцией – если ты прав – тоже не вариант. Потому, муж будет готовить деньги и процедуру; а мы – её.

– У нас есть вариант дать мне с ней поработать хотя бы дней семь – десять? Из этого месяца, что идут все приготовления?

– А на что ты рассчитываешь? – включается Стеклов. – На какой свойрезультат?

– Пока хочу просто посмотреть. Что будет, если поработать с частотами в районе опухоли и печени. Плюс – попытаюсь почистить её вообще: у неё куча радикалов гоняет, разбалансировка частот в органах брюшной полости (от того рикошета после печени). Хуже не сделаю.

– Хуже ей уже никто не сделает, – хмыкает Котлинский. – Если всё так, как сейчас видится…

– Она умирает. Даже в итоге всех врачебных попыток, шанс около пятнадцати процентов, – продолжаю мысль, – Операция даёт последний шанс, но она тоже случится не вдруг и не сразу, если до неё столько времени. От меня ей точно хуже не будет. А вдруг получится хоть на какой-то процент что-то сдвинуть в позитив? Повысить её собственные барьеры?

– Комплекс бога, – неодобрительно роняет Стеклов, – Игорь, что скажешь?

– Категорически с тобой не согласен. – Как-то резко рубит Котлинский, вставая из-за стола. – Сейчас тот случай, когда все варианты в плюс. Хуже точно не будет. А там, мало ли… Да и опыт в будущем никогда не лишний, говоря цинично…

Наливаем ещё по чашке чая, хотя, кажется, он скоро у всех из ушей потечёт.

– У меня есть предложение. – Не даю докторам расслабиться. – Я сейчас работаю с этим суставом по плану десять дней. От Шаматова вы меня «отмажете»? – обращаюсь к Котлинскому.

– Разумеется. – Серьёзно кивает тот и начинает нервно ходить по кабинету из конца в конец. – По целому ряду резонов. Коллеги, давайте откровенно. У Шаматова и без Саши – тьфу-тьфу. В сравнении со случаем Анны. Если будут внутриутробные инфекции, любые вирусы в организме или аналогичное – Шаматов в курсе, что Саша в шаговой доступности. И тут же даст знать. Тем более, как я понимаю, твоя санация – лично тебе вообще раз плюнуть?

Подтверждаю кивком:

– Не то чтоб раз плюнуть, но намного легче, чем сустав или чем ожидается у Анны.

– О чём и говорю. У Шаматова – не проектная, а процеcсная нагрузка. Если ты там будешь нужен пару раз в неделю – тебя тут же дёрнут. Справишься. – Продолжает Котлинский. – Твоим образованием и натаскиванием, на что я рассчитывал с помощью Шаматова, займёмся потом. А у Анны – как раз проектная ситуация. Хуже лично ей – если ты прав, а всё к тому идёт – точно не сделать. И именно в её клиническом состоянии хороши все варианты. Месяц до операции точно есть. По факту и опыту, даже больше месяца: они в семье, под давлением мужа, сто процентов захотят оперироваться в Европе, а туда они визу будут получать не ясно сколько…

– А сустав? – спрашивает Стеклов, постукивая карандашом по ладони, закинув ногу за ногу и глядя в пол.

– А сустав – до кучи. Что-то мы с тобой сегодня поменялись ролями. – Отвечает Котлинский. – Ты сейчас говоришь, как администратор; а я – как лечащий врач… Саша, как тебя по времени развести с ними обоими?

– В идеале, час прямо с утра – Анна. Потом час – сустав. Потом ещё час – снова Анна. Ей однозначно будет не хуже, – поясняю в ответ на два вопросительных взгляда. – Между двумя сеансами с Анной мне нужен перерыв: проверить, насколько будут «держаться» программы, которые буду пытаться ставить. Как раз в этом промежутке час займусь суставом.

– Принято. – Припечатывает ладонью по столу Котлинский. – А мы этот час «перерыва» как раз её психотерапевтировать будем.

– А кого ты хочешь запрячь на психотерапию? – недоверчиво поднимает бровь Стеклов.

– Частично сам. – Уверенно отвечает Котлинский. – Частично, может, Оспанова попрошу.

– Не подумал. – кивает Стеклов. – С харизмой и мозгами у тебя действительно всё в порядке. Вот как раз с психикой ты сможешь… – Стеклов недоговаривает что-то понятное им обоим, а я не спрашиваю: харизмы у Котлинского действительно хоть отбавляй.

Даже я на себе это ощущаю.

Потом спрошу при случае.

…

Выхожу из клиники и задумчиво бреду по аллее. В этот момент звонит мой телефон. С удивление вижу, что звонит мать.

– Привет, мам, – видимо, удивления в моём голосе больше, чем нужно, потому что она сразу переходит в наступление:

– Что, не ждал? Или не рад?

– Да рад, мам, просто с работы вышел, думаю кое о чём… Извини, если сейчас буду тормозить.

– Что-то серьёзное?

– У меня – нет. А вот у другого человека – вполне может быть. Устроился в одну клинику, пока – на лето (не уточняю деталей). Вот есть пациентка, у неё очень плохой диагноз. Думаю о перспективах.

Мать, вероятно, по европейской аналогии думает, что я пошёл кем-то типа сиделки волонтёра, потому что в следующие три минуты хвалит меня за ответственность и предлагает не комплексовать, даже если придётся столкнуться с грязной работой.

– Сына, горжусь тобой, молодец! – итожит она. – Слушай, а что там бабушка с дедушкой говорят, что ты чуть не женился?

Ага, щ-щас! Скажет вам дедушка что-то! Точно у бабули провентилировала…

– Да, ко мне переехала девушка. Живёт у меня. Работает врачом, у нас всё хорошо.

– Знаешь, может, я, как мать, не должна тебе этого говорить, но я за тебя рада… Вот в глаза не видела твою девушку, но о ней и бабушка с дедушкой хорошо отзывались, и если врач – это многое говорит. В общем, скандала не будет, расслабься.

– Мам, я и не собирался напрягаться. Забочусь о себе сам. Кормлю себя сам. Не подумай, что конфликтую, но не поздно ли обо мне начинать печься, когда я уже вполне взрослый?

– Сына, всё, не ссоримся… Я чего звоню то. У вас с деньгами как? Хватает? Мы сейчас за Светку будем меньше платить – она грант получила, если надо, можем подставить плечо. Раз ты не один живёшь.

– Сейчас не актуально, – коротко отказываюсь. – Я ещё на автомойке работаю, зарабатываю в сумме неплохо.

– Ну да, плюс твоя девушка – врач, – задумчиво тянет мать. – Врачи – это же всегда более чем обеспеченные люди. У нас сосед-стоматолог работает за двести двадцать тысяч в год, и это ещё не предел. Правда, это до вычета налогов.

Молча смеюсь, не объясняя маме различий в реалиях медицины там и тут. Если сказать Лене о зарплате врача в двести тысяч даже не евро, а долларов в год – вот она посмеётся. Ну, правда, Лена может и не посмеётся (что-то мне подсказывает, что в её семье зарплатой врача, даже западного, никого не удивишь), но Аселя точно будет в экстазе.

– Мам, спасибо, это лишнее. Я обязательно попрошу помощи, если будет нужно. Но сейчас как раз не нужно. Дед, кстати, говорит: чем меньше просишь помощи – тем лучше живёшь в старости, – перевожу стрелки на безусловного авторитета.

– Ну хорошо… Ладно, всем привет, звони!

…

На плавании привычно «выключаю мозг» и добросовестно, хотя и не вникая, отрабатываю все задачи тренера. Смоляков ничего не говорит, но на второй дорожке замечаю пару молодых ребят из ДЮСШ, которые что-то делают по его индивидуальному заданию.

Мне это уже никак не давит на нервы. Особенно в сравнении событий последней пары суток.

В зале бокса обнимаюсь с Вовиком под удивлённые взгляды остальных и под ехидную ухмылку Сергеевича.

– Сергеич в курсе, – коротко бросает Вова. Я понимаю, что у Вовы от Сергеевича секретов нет.

Тренировку отрабатываем по заданию Сергеевича, потом привычно проигрываем ему по очереди по паре раз в шахматы, потом, неожиданно для обоих, идём в ближайшую пиццерию. Где набираем полный стол еды и со смехом обмениваемся впечатлениями за последнюю ночь.

– Слушай, а на тебя не давит атмосфера того, что ты там в доме – не хозяин? – спрашиваю с набитым салатом ртом. С Вовиком приличия и политесы можно не соблюдать.

– Сань, я и у тебя не хозяин в доме. – Скептически щурится Вова. – И у своей мамани тоже. И у бати. Я, блин, как тот приёмный пасынок: вроде, много есть куда пойти; но нигде не хозяин. Если ты о психологическом дискомфорте, то я его гораздо менее остро, чем ты, ощущаю.

– Пардон, не подумал…

– Да ничё… Кстати, у вас с Робертом – типичная битва за иерархию.

– Это как? – заинтересовываюсь.

– Это битва за лидерство, – поясняет Вовик. – У кого… толще.

Не могу удержаться от смеха, что и делаю с набитым ртом. Под неодобрительные взгляды окружающих. Неудобно, но я не планировал смеяться. Оно само.

– У меня с Робертом нет проблем. Я готов признать, что он в иерархии – на много порядков выше меня. В отличие от тебя, меня это не вгоняет ни в депрессию, ни в диссонанс. – Продолжает Вовик.

– А Асель? – мне правда интересно.

– А Асель – идеальная восточная женщина… Она вообще – за мужчиной без споров. Тем более, она тоже не оспаривает иерархию.

– У вас там точно нет дискомфорта?

– Шутишь? – Вовик смотрит на меня, как на убогого. – Сань, там полгектара земли, парк, считай два дома, в своём доме они вообще с этажа не спускаются, какое тесно? Вчера вот в теннис играли весь вечер. Родители твоей половины даже не спустились…Собаки там ещё классные, я собак люблю… В общем, конечно, могло бы быть дискомфортно, но я после армии. У меня, знаешь, нет чувства неловкости почему-то. Ну и служили с Робертом, оказывается, считай в одном месте. Нормальный он мужик, если за влияние на дочь с ним не бодаться, – подмигивает Вовик.

– Ну слава богу… Я, честно говоря, немного нервничал за вас. Если что – мои двери открыты.

– Сань, спасибо огромное. Но ты не в курсе. К Аселе именно они относятся, как к родной. Проблема в том, что Аська, как верный вассал, автоматически поддерживала твою Лену во всех эскападах и выходах из-за печки. А твоя Лена чудила… не по-детски. Ты сам её расспроси. Получается, что Асель делала не то, что считала правильным. Хотя – на Лену влиять и пыталась. А то, что было лояльным по отношению к Лене. Из чувства благодарности и корпоративной солидарности.

– А теперь отпала необходимость идти в кильватере, – начинаю понимать я.

– Точно. Мы любим вас с Ленкой. Но конкретно у Аськи – свои отношения и с Робертом, и с Зоей Андреевной. А теперь – и у меня. Когда Ленка и ты с её родителями конфликтовали – мы автоматом занимали вашу сторону. Понятно, иначе и нельзя было… Но сейчас, когда всё рассосалось между вами, мы наконец можем спокойно строить свои отношения. Не опасаясь криво выглядеть в ваших глазах.

– Блин, это мы вам всю малину портили, – доходит до меня.

– Не думай. Забей. Жизнь – вообще ни разу не логичная штука. Просто живи. – Отправляет в рот огромный кусок помидора Вова. – Всё хорошо, что хорошо кончается, Я тебе очень благодарен и за Аську, и за всё остальное. В любви объясняться не буду, но мы с тобой не чужие. Считаю правильным тебе это сказать в лоб.

– Слушай, ну я искренне рад… Чтоб не было недосказанностей, скажу и со своей стороны. – Задумываюсь на пару секунд, как тут лучше сформулировать. – Меня их плотная опека более чем тяготит: я – не ты, субординацию любого рода воспринимаю болезненно (лень объяснять, что субординации «наелся» в прошлой жизни. Да и не объяснишь этого). Ленку – их опека тяготит ещё больше. А Роберта и Зою тяготит то, что, воспитав ребёнка, а с Аселей – подняв почитай двух, им даже чаю вечером в их хоромах выпить не с кем. По-человечески, я их очень хорошо понимаю.

Чокаемся двумя стаканами сока.

– С вашим появлением, все получают то, чего хотят: Роберт и Зоя – детей, о которых можно заботиться. Мы с Ленкой – свободу плюс нормальные отношения с её родителями. Что равно прекращению тёрок и конфликта. Тот редкий случай в нашей жизни, когда все довольны.

– Да уж. – Соглашается Вовик. – Все довольны в нашей жизни действительно редко бывают. Слушай, мне Роберт поручение дал. Отрабатываю. Он мне предложил охранником перейти из ночного клуба к нему. И в рамках этого – подкатить к тебе.

– Согласишься на работу там?

– Уже. В ночном клубе я – тупой мордоворот. А в банке – работа почти по специальности.

– Кстати, а кто ты по специальности? А то я только и знаю, что пловец ПДСС. – Смеёмся оба.

– То по военно-учётной и в прошлом… Я ж в политехе учусь заочно. И в юридическом, но уже за бабки. В сумме – информационная безопасность банковских систем. В политехе – техническая сторона. В юрке – юридическая база и составляющие.

– Ничего себе! – От удивления давлюсь пиццой. – Ты не говорил, что ты не просто мастер спорта по боксу!

– Так ты и не спрашивал! Впрочем, ты – не Роберт… В общем, он расспросил. Позвонил какому-то своему челу, тот по громкой связи стал вопросы задавать, в итоге меня стажёром взяли… Но я не об этом! Роберт дал получение: если получится – вернуть тебе банковскую карту Ленки, он восстановил. – И Вовик лезет за бумажником.

Останавливаю его руку:

– Варианты есть?

– Да. Если ты откажешься – сказать, что в любой момент можете взять.

– Не понимаю, почему через меня. Давай переадресуем кому положено. – Набираю Лену, ставлю на громкую связь.

– Мелкий, я на своей тренировке, если не срочно – давай потом?! – скороговоркой выпаливает Ленин голос вместо приветствия. Запыхавшимся голосом, как будто бежит. Ух ты, я и не знал, что она тоже спортом занимается. За это время я что-то не видел. Надо будет расспросить.

– Срочно. Секунда. – Стараюсь говорить как можно короче. – Вове твой отец твою банковскую карту передал. Для тебя. Мои действия?

– Лена, он просил сказать, у Асели такая же! И она не берёт, пока ты свою не примешь! – подключается к разговору, пользуясь громкой связью, коварный Вова. – Но предполагалось, что мы встретимся вместе, а не по телефону!

– Мелкий, карту бери. Вову поцелуй – за меня, чтоб он моего папу поцеловал. За меня. Была неправа. Извиняться не буду. Батя в курсе. Пока.

– Наверное, это была шутка, – косимся с Вовой друг на друга перед тем, как оглушительно прыснуть на всю пиццерию.

Надо будет спросить, на что это Лене не хватает наших с ней денег. Или она взяла карту только для того, чтоб Аселя могла пользоваться своей?

Глава 2

После пиццерии и Вовика, несусь на мойку.

Там меня уже ждёт Илья, который устанавливает на мой телефон какую-то программу. Она после установки разворачивается в четыре «окошка» камер, транслирующих изображение с разных точек бокса мне на телефон.

Минут пять играемся с настройками, увеличивая то резкость, то контрастность, то цветопередачу.

– Кроме системы видеонаблюдения, они подключили ещё электронный замок и удалённую постановку на сигнализацию в одном блоке, – с видом деда Мороза, залезающего рукой в мешок, говорит Илья.

– Вот тут подробнее. Если можно, ещё раз и медленнее, как оно работает? – я и не знал, что эти технологии позволяют даже такое.

– Вот смотри. Это – окно камер в программе. Нажимаешь сюда – входишь в меню видеонаблюдения. Кстати, тут и инфракрасный режим камер есть.

– Вижу. Понял.

– Это вход в меню сигнализации. Теперь к датчикам на открытие двери добавлены датчики движения в боксе. Потом вот тут активируешь только после того, как все разошлись.

– Понял.

– Ну и вот – конечная функция захлопывания замка.

– А если я случайно нажму открытие замка?

– А ничего не будет. После открытия двери, вон на консоли необходимо ввести вот такой цифровой код, – Илья пересылает мне в мессенджере восьмизначное число. – Если ты даже снял двери с сигнализации с телефона, и потом кто-то вошёл, но не набрал внутри этого восьмизначного в течение пятнадцати секунд – сигнализация всё равно сработает. И группа быстрого реагирования приедет.

– Это потому консоль вывели к самому входу, – догадываюсь.

– Ну да. Если разместить дальше, представь, открывает кто-то утром, допустим, зимой. Входит – а тут машиной перегорожено. И надо за пятнадцать секунд перепрыгнуть машину, подбежать к консоли, открыть панель, выстучать код – в общем, группа раньше приедет.

Оба смеёмся.

– Ну-с, давай. От меня тебе всё передано, всё как договаривались, – трёт он руки напоследок. – Успехов!

Ещё через пару минут он уходит, а я остаюсь ждать Степана с Андреем и клиентов.

Степан с Андреем появляются вовремя, сразу после того, как я заканчиваю принимать машины.

Они переодеваются и сразу принимаются за работу с какой-то крестьянской основательностью.

Наблюдаю за ними минут пятнадцать из «стекляшки», тестируя выведенные на телефон камеры. Действительно удобно и действительно всё видно.

Выхожу в бокс и хлопаю в ладоши:

– Степан, Андрей, на минутку!

Они подходят. Показываю им, как работает удалённый контроль на телефоне:

– Я сейчас отойду. Вернусь, когда вы уже уйдёте. В сегодняшних салонах есть какие-либо сложные пятна, которых опасаетесь, что можете не справиться?

Оба синхронно и молча отрицательно качают головами.

– Тогда ваши деньги отдаю вам сразу, чтоб вы меня не ждали по окончании работы. Как закончите, соберётесь, перед закрытием двери нажмите вот эту жёлтую кнопку на консоли два раза перед выходом. Я после этого закрою помещение.

– Хорошо, – степенно кивает Степан и они так же немногословно возвращаются к работе.

…

Когда прихожу домой, Лена, слава богу, дома: она открывает мне изнутри, так как дверь закрыта на задвижку. И я ключом снаружи открыть не могу.

– Привет, Мелкий, – Лена звучно припечатывает меня поцелуем в лоб, затем сама же стирает с моего лба помаду предплечьем.

– А чего это ты закрылась изнутри? – удивляюсь. – Я б тебя не поднимал двери отпирать, своим бы ключом открыл.

– Потому и закрылась, чтоб тебя не прозевать. – Отвечает она, зевая. – С час назад дико спать хотелось, думала, усну – ты придёшь – я не услышу. А я соскучилась. Какие планы на вечер?

– Э-э-э, ну-у, я хотел лечь на кровать в большой спальне, – бросаю откровенный взгляд на четырёхместную кровать. – Войти в сеть. Посмотр…

– Можешь не продолжать. – Перебивает Лена. – Ты хотел валяться и свою жопу мять, вместо того, чтоб делать жизнь своей очаровательной половины яркой и красочной. Иди сюда, сейчас подзатыльник дам.

– Не могу. – Отвечаю, запутавшись в одной штанине и прыгая на одной ноге. – Я занят. Жопу могу мять не только свою… – смотрю с намёком.

– Чуть позже. Ну-ка рассказывай, что на тебя сегодня за напасть свалилась. Я внимательно слушаю. Как твоя штатная психотерапевт. – Лена подходит ближе и пристально смотрит мне в глаза, улыбаясь уголками рта.

– Да ничего особенного… – пытаюсь отбояриться.

– Не обманешь. Мелкий! Ну я всё таки врач! Причём неплохой… и не только врач! Я же вижу. – Складывает Лена губы дудочкой и наклонив голову к левому плечу.

– Да у женщины рак. К Котлинскому пришла вот недавно. До этого, в других клиниках, два года лечили от цирроза печени. А там печень – это «рикошетом» из опухоли. Рак матки первичен. – Честно вываливаю на Лену. – Как-то царапнуло по нервам. Молодая она ещё. Муж, дети…

– Ещё что? – продолжает держать голову наклоненной она, начиная улыбаться. – Колись до конца, Мелкий, не будь вредителем. Я так хотела сегодня устроить со своим парнем забег в ширину. А сейчас придётся тебя терапевтировать, ва-а-ах, – широко зевает она ещё раз.

– Ещё – мать моя звонила. Ещё – вчера в КЛИНИКЕ людей слегка постреляли…

– Можешь рассказать? – закусывает губу Лена. – Или там без подробностей?

– Пока без подробностей. Если ты не против. В общем, всё по отдельности – мелкий напряг для психики, а в сумме – почему-то эндорфины и дофамины куда-то испарились. – Развожу руками.

– Без проблем. – Коротко обсекает меня Лена, встаёт, подходит, кладёт мне руки на плечи и затылок и смотрит сверху вниз, поскольку я пока ещё ниже ростом. – Я так вижу, рак той женщины – самое ключевое? Что тебя цепляет сейчас?

– Да. – Киваю. – Откуда ты знаешь, что я думаю и чувствую?

– Секрет фирмы… Давай поговорим о женщине. Серьёзно. Сейчас. Ты готов? – Лена за руку ведёт меня на кухню, шагая с пятки на носок, и сажает за стол. – Есть будешь?

– Есть не буду, с Вовкой в «ЧАО ПИЦЦА» сожрали всё меню… О женщине – давай поговорим. Только что?

– Два момента. Первый – что я тебе могу сказать. Второй – что ты удумал. По глазам вижу, ты что-то замыслил.

– Начинай с первого тогда. Я варю тогда кофе? Если сегодня что-то будем делать дальше?

– Кофе вари – сегодня выгуливаем друг друга, к родителям заедем, в теннис Аську с Вовиком обставим и ещё была программа. По поводу первого… Мелкий, у врача пациенты иногда умирают. У хорошего врача – чаще, чем у плохого. – Она делает паузу.

– Почему? Как у хорошего могут умирать чаще, чем у плохого?

– А плохому врачу в неотложке стараются ничего не поручать лишний раз. Или он сам постоянно на коллег «обезьян» вешает. А у хорошего врача – просто нагрузка естественным путём выше. – Объясняет Лена. – Ибо все к нему стараются попасть. Чем больше работы – тем больше и летальных случаев. При том же их проценте на тысячу… И не всегда что-то можно сделать, Мелкий… Это я тебе как врач-реаниматолог говорю. – Она роняет на пол нож, которым отрезает себе кусок рыбы, поднимает этот нож и продолжает. – Если ты в этой системе, тебе нужно не отгораживаться и не депрессировать. А просто принять это, как часть жизни. Мелкий, тут нет рецептов. Каждый сам себе выдумывает психотехники, как от этого мозгами не двинуться и не зачерстветь. Я тебе одно скажу, как твоя половина и как врач: ты справишься. Просто не давай эмоциям себя захлестнуть, а депресняку – в частности. – В этом месте она вытягивается над столом, снова чмокает меня в лоб и говорит, – расскажи, что за клиническая картина.

Добросовестно пересказываю всё, что «вижу». Плюс всё, что было в анализах на столе Стеклова и Котлинского.

– Не хочу каркать. Но на семьдесят пять процентов, даже больше, Стеклов прав. – Лена чётко смотрит мне в глаза. – Теперь говори, что удумал…

– Хочу пободаться. Её всё равно месяц тут мариновать будут, в том числе по финансовым и визовым причинам. Я, как эту опухоль увидел, около получаса с частотой «игрался». Мне кажется, шанс есть. Даже если он микроскопический, его надо использовать. И стараться вырвать любой ценой.

– Это правильно. Больше ничего говорить не буду. Ты правильно всё видишь. – Кивает Лена. – И это, Мелкий… Делай, что можешь. И сверх того. Ты правильно не хочешь сдаваться, и в случае с пациенткой, и просто по-жизненному. Но помни: у врачей бывают самые неприятные исходы, от врачей совсем не зависящие. Хотя, повторюсь, сдаваться нельзя. Никогда. Ни по какому поводу. Тут я полностью на твоей стороне.

– Спасибо. – Встаю, обхожу вокруг стола и кладу руки ей на плечи, которые она накрывает своими ладонями. – Жаль, я пока не могу через стол до тебя дотянуться. Кстати! Твоя карта у меня банковская! Лен, а нафига тебе отцовская карта? На что нам не хватает тех денег, что есть?

– Мелкий, да ни на что не «не хватает»… – Мнётся Лена. – Нормально всё. Просто псих мой… Ну считай, заскок капризной избалованной девчонки! – Признаётся Лена. – Я ж единственная дочь. Ещё и не последних родителей. Привыкла к безоговорочному комфорту и неограниченным ресурсам на все свои прихоти. Вот эта карта – такой самый ресурс. Чтоб, если вышел из дома, и если паспорт в сумочке, можно взять – купить билет – и в обед в Анталию, например, улететь… Или в Дубай, у нас с ними безвиз же уже тоже.

– Вот как бы тебе сейчас поделикатнее, – смеюсь. – Объяснить текущие реалии, как я их вижу.

– Вот не надо! – Она сильнее прижимает мои руки к своим плечам. – Не надо ничего объяснять. Я же работаю над собой. Как в неотложку пошла – очень многое пересмотрела и в жизни, и в своих взглядах. И сейчас жизнь посвящаю чему-то большему, чем просто удовлетворение собственных потребностей. Хотя, поверь, вполне могла бы жить радикально иначе…

– Верю. Что с картой? – спрашиваю как можно вежливее.

– Положи в свой стол. Мне психологически сложно без резерва. Неограниченного. Вот карта – этот самый резерв. Ну и, Аське такая точно карта намного более актуальна, чем мне… а она б без меня свою не взяла…

Я иду к плите и варю кофе, а Лена, вытянув ноги в кресле, говорит:

– На сегодня план такой. Сейчас попьём твоего кофе, мне кстати с молоком, потом едем к моим. Там – матч в теннис с Аськой и Вовиком, нас пригласили.

– Э-э, Лен, какой теннис?! Я с двух тренировок! Темно уже!

– Настольный, не пугайся. После тенниса – едем кататься на картингах: открыли новый клуб, там заезд для рейтинга новичков. Я это дело люблю, тебя хотела приобщить. После картинга – Вовик с батей поспорили о каких-то дебильных ночных стрельбах, будь они неладны. Они потом в тир. Мы можем присоединиться к ним, если тебе интересно. Лично мне стрельба – до лампочки… Но вдруг тебе оно зачем-то надо.

– Вот ради этого я уже на всё согласен! – оживляюсь я. Пострелять, ночью, тут – мне действительно интересно. – А вообще, ничего себе ты напланировала… А если бы я пришёл поздно и усталый?

– Мелкий, ты мне сам говорил, что у тебя видеонаблюдение ставят, – смотрит Лена на меня, как на убогого. – И что новая пара сотрудников вполне может справиться сама. И я сегодня в окно видела – у тебя ту систему монтировали и подключали, вон – твоя мойка за окном! В окно видна!

– М-да, не подумал, – чешу затылок. – Слушай, а каким это ты спортом сегодня занималась? Когда я звонил? Чего это ты дышала, как загнанная лошадь?

– Мелкий, ты чё-то тормоз сегодня, неси сюда мой кофе, я тебя поцелую… У меня парень – намного моложе. Так?

– Ну да, – киваю.

– Я должна держать себя в форме?

– Ну, логично, – киваю.

– Это раз. В школе и институте у меня был первый разряд по волейболу, играла и за лицей, и за универ. Чемпионами области даже раз были. Это два. А сейчас пошла в качалку тут недалеко, чтоб мышцы в тонусе держать. Если хочешь подробностей – расскажу по дороге. Погнали. Нас ждёт теннис… Перелей мой кофе в take-away.

Разливаю кофе из турки в два пластмассовых стакана-термоса и мы идём обуваться.