Текст книги "В смертельном круге"

Автор книги: Сэм Льювеллин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)

Дальше шел забор соседнего владения. Он был усеян острыми шипами, и я не смог перелезть через него. Возвращался тем же путем, вдоль стены, по оливковой роще.

Дорога была плохая, и стало трудно различать ее в сгущающихся сумерках. Я внимательно смотрел под ноги. Возвращаясь и пройдя уже половину пути, я увидел у подножия стены какой-то предмет. Остановился, поднял его, осветил фонариком.

И застыл как вкопанный, затаив дыхание.

Это была маленькая коричневая бутылочка из пластика с наклейкой: «По одной таблетке три раза в день или по потребности. Коммодор Г. Макферлейн».

Бутылочка была пуста.

Я сунул ее в карман трясущейся рукой. Прямо надо мной на крышу стены пускалась красная черепичная крыша садового сарая. Садового сарая Деке.

Медленно я вышел из рощи и прошел в тяжелые чугунные ворота.

Глава 21

Сад был ярко освещен прожекторами. Апельсиновые деревья не отбрасывали теней, а весь белый передний фасад дома не имел ни одного окна и представлял собой сплошную стену белой штукатурки. Здесь совсем негде было спрятаться.

Открылась тяжелая входная дубовая дверь. За ней стоял Джим Громила, как привратник смерти.

С мраморной лестницы доносился гул голосов. Я прошел мимо картин и плюмажей из сухого папируса на балкон. Чарли и Скот-то оказались у бара. Появился Деке в своей обычной белой рубашке и брюках с высокой талией, в руках он держал бутылку шампанского.

Я представил ему Чарли и Скотто. Я все время помнил о бутылочке из-под пилюль у себя в кармане. Чарли спросил:

– Так это ваш кеч стоит там, в гавани?

– Ну да, – ответил Деке с улыбочкой. – Что вы имеете в виду?

Его глаза были холодны, как объектив фотокамеры.

– Потребуется много работы, – ответил Чарли.

– Верно, – заметил Деке, – это так.

– И вы собираетесь все это делать? – спросил Скотто.

– Еще не решил, – ответил Деке с натянутой улыбкой. – Может быть, со временем.

Его глаза неотрывно следили за толпой гостей.

– Вы видели Поула?

Я отрицательно покачал головой.

Он подмигнул.

– Его нет. Ему надо хорошо поспать после того, как он посмотрел сегодня на вашу манеру вести гонку.

Он рассмеялся, похлопал меня по спине и скрылся в толпе гостей, раздвигая ее своими широкими плечами.

Чарли внимательно смотрел, как он удалялся.

– Вы когда-нибудь реставрировали судно в Южной Испании?

– Да это просто безумие! – воскликнул Скотто.

– Он никогда не будет этого делать. Какого черта он заставил вас тащить ее сюда, когда мог починить ее в Англии за половину цены?

Когда я в первый раз услышал, что «Альдебаран» продан, я решил, что покупатель либо фанатик, либо очень богатый и очень глупый человек. Деке не был ни тем, ни другим, и невозможно было понять, зачем ему нужен этот кеч.

– Очень трудно что-нибудь сказать, – ответил я.

Я собирался что-то добавить, но в этот момент увидел на другом конце балкона коричневое плечо и сальные волосы. И поспешил туда.

Сальный субъект проскочил в балконную дверь. Хочет посмотреть, что за порошок там у него в маленькой коробочке, понял я. На лестнице я перехватил его.

– Сквиль! – окликнул я.

Его лицо было желтым и болезненным. Оно стало еще бледнее, когда Сквиль увидел меня. Его глазки бегали. Он уже успел принять дозу.

– Что вам нужно? – спросил он. – Где вы взяли этот портсигар? – Тихо! – вырвалось у него свистящим шепотом.

– Не будет тихо, пока вы мне не скажете.

– Я уже сказал вам. У Невиллов.

– Попытайтесь подумать еще раз.

– Боже! – вырвалось у него. – Здесь, это было здесь!

– За стеной. В оливковой роще.

– Как вы узнали?

Его лицо стало бледным, как бумага.

На этот раз я понимал, что он не врет.

– Где человек, которому принадлежит эта вещь?

Но Сквиль больше не слушал. Он смотрел поверх моего плеча, и на лице его появилось выражение ужаса. Он повернулся и кинулся вниз по ступеням. Входная дверь хлопнула, шины заскрежетали по гравию. Он уехал.

Я повернулся, чтобы выйти на балкон. Позади меня стоял Джим Громила. Внутри у меня что-то оборвалось. Он улыбался. Широкая улыбка растянула его обычно неподвижное лицо.

– Извиняюсь, – сказал он и проворно пошел вниз по лестнице.

Я вышел на балкон и приблизился к его краю, чтобы вдохнуть свежего ночного воздуха. Выходило, что Генри бывал в этой оливковой роще. Он бросил здесь портсигар и пустую бутылочку из-под пилюль. Что же он тут делал?

Я посмотрел в сад. Вдоль стены тянулся длинный белый сарай. В его средней части были собачьи конуры, а в дальней – что-то вроде гаража. На ближнем же ко мне конце – дверь и окно, закрытые ставнями.

Неясно. Зачем было Генри выходить за стену, чтобы оставить там портсигар и бутылочку из-под пилюль, когда он мог просто перебросить их отсюда, изнутри?

У меня во рту сразу пересохло. Мне надо осмотреть эти сараи. Собаки были заперты.

Сегодня же осмотреть.

– Ого! – воскликнул Скотто.

Он перевесился через перила. Там был плавательный бассейн – голубое окно в зеленой лужайке. Деревья и кустарники вокруг бассейна были залиты ярким светом из скрытых прожекторов. Но Скотто, опершись рядом со мной на перила, любовался вовсе не красивыми огнями, он восхищался тремя девушками в плавательном бассейне. Очень хорошенькие девушки, и к тому же без всякой одежды.

– Дрожь пробирает, глядя на них, – сказал Скотто, сделав большой глоток пива.

Женский голос окликнул меня:

– Дорогой!

Я обернулся. Камилла! У нее был загар цвета кофе с молоком, и ее бирюзовые глаза приветливо светились. На ней было очень маленькое но, видно, очень дорогое черное платье.

– Ты был просто фантастичен сегодня!

Я должен бы радоваться этой встрече. Но сегодня она была некстати.

– Я пришла с Джорджем Хонитоном, – сказала она, и ее длинные пальцы переплелись с моими. – И я слышала, что ты в ссоре с Поулом.

За ее коричневым шелковистым плечом я увидел Хелен Галлахер. На ней были красные туфельки на шпильках, сатиновые шорты типа боксерских трусов и майка с надписью: «Тренировочный лагерь Джоя Багнера». На левей лодыжке у нее был надет зеленый браслет, как у рабыни.

Я сказал:

– Ужасно сожалею, но я должен идти.

И пошел вниз по лестнице к бассейну. А внутренний голос шептал: «Это не Камилла уходит от тебя, а ты от нее». Но я едва слышал этот голос. Все мои мысли были там, за лужайкой. Мне надо было узнать, что в том сарае.

Девушки все еще плавали. Я несколько минут любовался ими, изображая на своем лице застывшую улыбку. Казалось, никто не проявлял ко мне интереса. И я, нащупывая путь, стал потихоньку протискиваться в кусты. И проник туда.

Уже в кустах я снял голубой пиджак и повесил его на ветку. Мое сердце учащенно билось. Я двигался к маленькой будке в конце бассейна, и кусты становились все гуще. Я глубоко вздохнул, стараясь не думать о Джиме Громиле. Потом, уходя от этого шума и света, перелез через деревянный забор, огораживающий бассейн.

В кустах стрекотали цикады, гости галдели вокруг бассейна, но в саду было тихо. Я слышал собственное дыхание и звуки собственных шагов по бермудской траве.

За будкой, стоящей у бассейна, в дальнем конце сада света было меньше. Я подошел к высокой белой стене, к двери, ведущей на пляж. Здесь, у стены, росла бугенвиллея. Стена поворачивала вправо, к сараям и гаражу. Всякий, кто пройдет здесь, будет заметен, как мазок углем на свадебном платье.

Я глубоко вздохнул и, стараясь держаться в тени растений, двинулся к сараю.

Состояние мое было ужасным. Я двигался медленно, в любой момент ожидая окрика. Но никто не останавливал меня. Было слышно только, как шумят гости, вздыхает море за стеной и попискивает система электронной охранной сигнализации.

Я был уже у торцовой стенки сарая, когда увидел маленькую затененную площадку в углу. И быстро спрятался в это убежище, чтобы дать сердцу успокоиться и хоть немного унять пот, струившийся по телу под рубашкой. Ярко освещенный белый дом под красной черепицей стоял как сахарный. Вода плескалась в бассейне, и громкий смех отражался от оштукатуренных стен. Едва мое дыхание успокоилось, я снова обрел уверенность.

Тут были три сарая, стоявшие впритык один к другому. Я подбежал к дальнему концу, где были конуры. Собаки, тихо ворча, возились в своих спальных отсеках. Крайний сарай, как я и предполагал, оказался гаражом. Там стоял серебристый «мерседес», а в торцовой стене не было дверей. На миг затаился в тени. Если Генри здесь, то он в другом конце сарая.

Тогда я вернулся старым путем и скользнул в темную полоску тени двери запертой на висячий замок. Я вынул отвертку, которая была в моем раскладном ноже, сдвинулся немного к свету и отвинтил три винта, на которых держалась петля. Потом повернул ручку.

В сарае послышалось движение. Залаяли собаки. Я открыл дверь и проскользнул внутрь.

Здесь пахло как в обычном садовом сарае. Узкий желтый круг света от моего фонарика выхватывал из темноты газонокосилки, грабли, шкафы с бутылками, где хранилась жидкость для борьбы с сорняками. Ящерицы быстро сбегали вниз со стен. Все кругом было чисто и невинно, как молоко матери.

Я увидел дверь во внутренней перегородке сарая и позвал:

– Генри!

Ответа не последовало. Я толчком открыл дверь, перешагнул через пару старых цветочных горшков и вошел. Желтый круг света пробежал по моткам веревок, пакетам семян, старым тачкам. Я стоял, и меня от разочарования охватывала слабость.

В углу была куча чего-то, что могло быть компостом. Все в этом сарае казалось серым и запыленным. Но вот компост был теплым, шоколадно-коричневым, таким, будто его только что выгрузили.

Я взял бамбуковую палку, прислоненную к стене, и воткнул ее в коричневую кучу. В дюйме от поверхности палка наткнулась на что-то твердое.

Нагнувшись, я расчистил коричневую массу. Под ней обнаружилась серебристая поверхность какого-то предмета, на первый взгляд металлического. Но это было не совсем так. Я схватил этот предмет за угол и потянул. Мне пришлось взяться обеими руками, он весил не менее пятидесяти фунтов. С фонариком в руках я рассмотрел этот предмет. И тут же забыл о Генри.

Я видел это раньше. Точно такие же предметы. В трюме «Альдебарана» во время шторма. Это был тот самый балласт из резины и свинца, которому можно придать любую форму. И я вспомнил, что сегодня вечером, глядя на разобранную палубу «Альдебарана», я видел пустоты именно в тех местах, где лежали эти балластные чушки.

Их было много в куче. Я быстро прикрыл их, забрал ту, которую рассматривал, и пошел назад к первому отделению сарая.

Очень осторожно я просунул голову в дверь.

Здесь, на плоской лужайке, лежали четко очерченные тени. Гости вели себя еще более шумно. Кто-то играл на трубе. Из собачьих конур все еще доносилась возня. Но в поле моего зрения ничего не двигалось.

Я выключил фонарик и сунул его в карман. Зажав серебристую плиту под подбородком, я попытался толкнуть ее через стену, как спортивное ядро, но не смог, и плита, ударившись о стену в футе от ее верха, со стуком упала обратно на газон. Возня в конурах сразу усилилась. Мне стало не по себе.

Я сделал еще одну попытку и толкнул плиту что было сил. На этот раз попал на шесть дюймов ниже края стены.

Моя рука в месте перелома ужасно болела. Я понял, что таким образом не смогу перекинуть плиту через стену. И вернулся в сарай. Там в углу стоял ветхий стол, на котором копились старые цветочные горшки. Я сбросил их на пол, вытащил стол и подставил к стене. Мое дыхание сбилось. Я залез на стол. Линия тени от сарая пересекала по диагонали белую стену. Моя голова и плечи высунулись за пределы тени, и это было бы превосходным подарком для того, кто мог бы за мной наблюдать. Я поднял плиту и перебросил ее через стену, услышал глухой звук ее удара о землю и замер, ожидая окрика со стороны дома.

Окрика не последовало. Я по-прежнему слышал рокот голосов с веранды.

Но за этими голосами я различил и другой звук. Где-то в задней части дома, куда не заходили гости, послышался звук колокола.

Я спрыгнул со стола и затолкал его обратно в сарай.

Потом снова привинтил петлю замка и, согнувшись, стал пробираться обратно вокруг плавательного бассейна. Но тут позади меня послышались странные звуки.

Это было похоже на жужжание телеуправляемого механизма для открывания дверей.

Они выпустили собак!

Глава 22

Собаки рысцой бежали по траве, и их желто-черные контуры скользили как фантомы в тени деревьев. Я увидел их боковым зрением. И со всех ног бросился к ограде.

Я уже не заботился о том, что меня могут увидеть. Мне хотелось оказаться как можно дальше от их зубов, потому что попасться им означало конец всему.

Я врезался в ограду, как летящий на всех парах поезд, подтянулся и занес ноту за край. Пес, который бежал впереди, без труда взлетел на стенку так, будто это была ровная поверхность. Его зубы впились в мое правое плечо. Я услышал треск разрываемой ткани. Собака сорвалась вниз, а я перекатился через забор и грохнулся о землю так, что у меня перехватило дыхание.

Вокруг раздались крики. Они донеслись сквозь кусты от бассейна с его голубой, как сапфир, водой. Я слышал, как сквозь заросли продирались люди. Пригнувшись, я быстро бежал по опавшим листьям прочь от ограды, подумав о своей одежде, которая безвозвратно пропадет. Но им меня не поймать.

За кустами бассейна слышался смех и плеск воды. Теперь я знал, что надо делать.

Я продрался сквозь кустарник и нырнул в прохладную воду.

Когда я вынырнул, все кричали:

– Да ведь он в одежде!

Треск в кустах прекратился. Деке не спеша прошествовал к краю бассейна. Большие пальцы его рук были засунуты за пояс брюк с высокой талией. Свет образовывал яркий ореол вокруг его седых вьющихся волос. Я не мог различить лица Деке.

– Вы порвали рубашку, – сказал он.

Я посмотрел вниз и ответил:

– Да, порвал.

– Вам надо быть поосторожнее, – изрек Деке. Он повернулся на каблуках и удалился.

Я так и стоял посередине бассейна, а купальщицы плескались вокруг меня и хихикали.

Одна из девушек сказала:

– Похоже, вам холодно.

Я улыбнулся ей в ответ, хотя лицо мое словно окаменело. Она права, мне было холодно. Но вовсе не от этого меня пробирала дрожь.

Я отыскал Чарли и Скотто, и мы сели в машину. И первые и вторые ворота теперь были закрыты, и доберманы от куста к кусту шныряли по газонам.

Выехав за внешние ворота, я погасил свет и свернул в оливковую рощу. Машина тяжело переваливалась, проезжая по неровностям почвы. Наконец мы достигли места, где над стеной виднелась крыша сарая. Балластная чушка отсвечивала серебром как раз в том месте, где я тогда нашел бутылочку из-под пилюль. Я затащил чушку на заднее сиденье, развернул машину и выехал на дорогу.

– Что это такое? – спросил Чарли.

– Балласт с «Альдебарана».

– Что ты хочешь этим сказать?

– Мне кажется, я понял, почему он купил его.

– Почему же? – поинтересовался Чарли.

– Утром скажу.

Я высадил Чарли и Скотто у их дома, а сам направился в город.

Маленькие желтые глазки Сквиля видели многое из того, что происходило в резиденции Деке. Вот теперь и я выясню, насколько много они видели.

В баре «Брик-а-Брак» горели огни. Снаружи они казались тусклы ми из-за грязи на окнах. Но они были достаточно яркими, чтобы рас смотреть пятерых людей, сидящих у бара. Я подошел поближе к окну. Они не могли меня видеть из-за собственного отражения в стекле. Люди за стойкой были туристы. Мона сидела в углу, на ящиках для льда, и проворно вязала. Сквиля не было видно.

Я завел машину и поехал в другую часть города. Вдали от пристани и старого города единственным живым существом, кого я встретил, был какой-то блондин в шортах с изображением британского флага, лежащий в канаве, да пара такси. Один из таксистов рассказал мне, как отыскать блок домов под названием «Гранада». Я оставил машину за квартал до него и пошел пешком. Это была группа белых высоких зданий. В темных проходах между ними сушилось белье. Из раскрытых окон доносился храп. Где-то вдалеке слышались звуки фламенко да лаяли собаки.

Я поднялся на шестой этаж. В тридцать седьмой горел свет. В тридцать восьмой было темно. Дверь закрыта. Сердце у меня сжалось.

Я уперся рукой в дверь. Ее деревянная поверхность была шероховатой и грубой. В слабом свете от соседней квартиры было видно, что кто-то уже ковырялся в замке, поэтому можно было попробовать добраться до его засова. Замок был американский.

Я вынул нож, воткнул кончик в медную задвижку и отодвинул ее.

Дверь тихо открылась.

Вонь была невыносимая, пахло прогорклым салом, затхлым табаком, грязной одеждой. Я попал на кухню. Дыша ртом, чтобы не чувствовать этого мерзкого запаха, я стоял и вслушивался. Все тихо. Но это была не тишина безлюдного места.

Моя рука нащупала выключатель у двери и нажала его. Ничего не произошло. Я решил, что перегорела лампочка. На грязной клеенке кухонного стола лежали спички и кусочки воска, которые загорелись ярким пламенем. Огонь отбрасывал длинные тени на потолок и стены. Я прошел в другую комнату, что-то вроде гостиной.

Там никого не было, если не считать запаха. Стоял стол и пара стульев. На столе зеркало в белых пятнышках. Я нажал на выключатель. И этот не сработал. Наверное, сгорел предохранитель, подумал я, и зажег еще одну спичку. Я толкнул полуотворенную дверь в ванную и вошел. Запах здесь был еще сильнее. Я сделал глубокий вдох, и сердце мое забилось так, будто хотело выскочить наружу.

Сквиль лежал в ванне и как бы наблюдал за мной. Его глаза были широко открыты. Лицо искажено ужасной гримасой. Но глаза не видели меня. Они вообще больше никого и никогда не увидят. Потому что электрический шнур из розетки для электробритвы шел к большому радиоприемнику, наполовину погруженному в воду, который стоял на его костлявом животе. И теперь я понял, почему в квартире не включался свет.

Догоревшая спичка обожгла мне руку. Я зажег другую и дотронулся пальцем до плеча Сквиля. Оно было прохладное, но не ледяное.

Я повернулся, выскочил из квартиры, захлопнул дверь и побежал к автомобилю. Визг шин отразился от стен с пустыми глазницами окон, когда я рванул прочь.

Взрыв газа, радио в ванне... Несчастные случаи.

Вернувшись в отель, я запер дверь номера на оба замка и сбросил одежду на пол. Потом подошел к окну и выглянул наружу.

Елисейские поля серели под звездами, а вдали луна проложила по морю прямую, как стрела, дорожку на темной, словно черное дерево, поверхности моря. Джим Громила, подумал я. Он ушел за Сквилем, и тот рассказал ему все. Вот Джим и устроил этот несчастный случай. А следующим в списке этих жертв несчастных случаев был Мартин Деверо.

Запах логова Сквиля так и стоял у меня в ноздрях. Я вошел в ванную и включил душ.

Тут же кто-то постучал в дверь. Я так и застыл с рукой на кране душа. Сквиль вот также пришел домой в расстроенных чувствах, достал зеркало и свой порошок, чтобы расслабиться. И тут стук в дверь. Он не ответил. Потом скрежет отвертки, удар в дверь... Я почувствовал, что мои руки страшно дрожат, и еще крепче ухватился за кран, чтобы унять эту дрожь.

– Это я, Хелен Галлахер, – донесся голос из-за двери. Я обернул полотенце вокруг талии и двинулся к двери, но тут же остановился. А если она не одна?

– Ну пожалуйста, – снова сказала она.

Ее голос звучал устало, и в нем не было и следа того самого ист-сайдского акцента.

Я подумал: ну и дурень же ты, Деверо, и открыл дверь.

Она была одна и держала туфли в руках. Выглядела маленькой, беззащитной и очень хорошенькой.

– Входите, – пригласил я.

Она вошла и окинула меня с ног до головы взором своих серо-зеленых глаз.

– У вас найдется что-нибудь выпить?

Я принес ей немного виски в кружке для зубных щеток.

Она села в кресло и швырнула туфли через всю комнату.

– О, вот это хорошо, – обрадовалась она. – Слушайте внимательно, мне надо спешить.

Я налил виски и себе, сел на кровать.

Комната, казалось, сжалась в размерах. Я находился как бы в капсуле безопасности, а вокруг меня в тусклом свете луны люди-звери рыскали по пыльным Елисейским полям.

– Не хотела вас беспокоить, – начала она.

Я посмотрел на нее сквозь прозрачную влагу и ответил:

– А вы и не беспокоите меня.

Она сделала нетерпеливое движение рукой и передала мне листок бумаги.

– Вот что я нашла.

Листок напоминал деловой документ и был скомкан, будто побывал в корзине для ненужных бумаг. На нем что-то напечатано по-испански. Вроде контракта о продаже участка земли. Этот участок имел номер, несомненно соответствующий номеру на плане крупного масштаба.

Но мое внимание привлек не столько сам текст, а то, что было ниже. Там были подписи адвоката и покупателя. Обе аккуратные и в полном порядке. А слева, где указано имя продавца, должна была стоять его подпись.

А вот ее-то и не было. Вместо нее черными чернилами было написано: «Не продается».

Я узнал почерк. Он был нечеткий и неровный, но здесь не могло быть ошибки. Это был тот же почерк, которым надписывались конверты, появляющиеся каждую неделю на дубовом столе в школе, где я учился, и которым позже подписывались все документы в «Саут-Крике».

Напечатанное на документе имя было: Генри Макферлейн.

Я посмотрел на дату. Это было сегодня утром.

– Боже мой! – вырвалось у меня. Хелен сказала:

– Я нашла это в корзине для бумаг в офисе Деке. Это и есть тот человек, которого вы ищете, да?

Я уставился на нее.

– Сегодня! Он был у Деке сегодня!

– Я тоже так думаю, – сказала она и взглянула на свои часы. – Я вытащила это сегодня вечером из корзины для старых бумаг.

– Так где же он сам?

– Кто знает? – Ее лицо сразу будто осунулось и стало озабоченным. – Не спрашивайте. И вообще ничего не предпринимайте, Мартин! Вы в опасности.

Мне не хотелось верить, что я в опасности. Я предпочел бы позвонить Мэри и сказать ей, что я нашел Генри и он в порядке.

Хелен сказала:

– Деке взбешен.

Я стал припоминать все, что со мной произошло: ужасное лицо Сквиля, смотрящее на меня из ванны, запах, – и сказал:

– Кто-то прикончил Сквиля сегодня вечером.

Ее лицо осталось внешне спокойным. Она только тихо воскликнула:

– Боже!

Последовало молчание. И комната перестала казаться теплой и безопасной. Просто пахнуло запахом дикого зверя.

– Он видел вас.

– Кто?

– Деке. Он видел, как вы бежали от собак по газону. Я все это наблюдала сама.

Она немного подождала, потом продолжила:

– Он хохотал и говорил: «В следующий раз повезет больше».

– Я смогу защитить себя, – отозвался я.

– Если бы вы знали Деке так же хорошо, как я, вы не говорили бы таких ужасно глупых вещей. До сих пор он играл с вами. А теперь он убьет вас.

– Я достану его первым.

– Что же вы собираетесь делать?

Я рассказал ей о Генри Макферлейне, Мэри и «Саут-Крике». Не так, как в полицейском рапорте, а по существу, со всеми деталями. Когда я закончил, она некоторое время сидела молча. И я подумал, не свалял ли я дурака. А вдруг ее подослали сюда, чтобы все это разузнать? Я же ничего о ней не знаю, кроме того, что она сказала о себе сама. Документ о продаже мог быть просто приманкой.

И я спросил:

– Кто вы такая, Хелен Галлахер?

– Я актриса.

Она сидела в своем дорогом платье, сдвинув загорелые колени и зажав руки между ними, и вдруг заплакала. Я тут же забыл о приманке и о том, что меня предупреждают. Подошел к ней и обнял за плечи.

Она сказала:

– Так и должно было случиться.

– Что случиться?

– Я столько вытерпела! И вот встретила парня, который, не считаясь ни с чем, ведет себя как бык в посудной лавке, как бы нарочно подставляя себя, чтобы его убили. Слушайте! Держитесь с людьми. Не обращайтесь в полицию, потому что неизвестно, кто у него куплен. И когда закончите свои гонки, сразу же убирайтесь отсюда ко всем чертям. А я завтра посмотрю, что можно сделать, чтобы отыскать вашего друга Генри Макферлейна. Приезжайте завтра в два часа ночи на стоянку машин в клуб «Ред Хауз» и проводите меня домой. А теперь я пойду.

– Зачем вы копаетесь там, у Деке, в корзине для бумаг?

– Это мое хобби. Расскажу все завтра. Она прижалась ко мне. Ее голые руки обвились вокруг моей шеи. Она крепко поцеловала меня в губы.

– Останьтесь, – попросил я. Хелен покачала головой.

– Мне надо увидеть Джеки. Занять там свое место. Тогда они ничего не заметят.

Глубоко вздохнув, она сунула ноги в красные туфли на очень высоких каблуках.

– Увидимся завтра, – сказала она.

Дверь закрылась, и ее каблуки, удаляясь, процокали по мраморному коридору.

Когда она ушла, я посмотрел на часы. Час ночи. Она успеет ко второму отделению песен Джеки в «Ред Хауз». Я выпил еще виски, уселся в кресло и попытался не думать об этом Сквиле в ванной с радиоприемником на животе и понять, почему Генри не стал подписывать эту бумагу.

Помада Хелен осталась у меня на губах. Я чувствовал это, потягивая виски. В первый раз, когда я увидел ее в Испании, она пыталась предупредить меня. Когда я увидел ее во второй раз, она оказала мне доверие. А сейчас она интригует меня надписью, сделанной Генри Макферлейном и просит встретить ее Бог знает где и в такой час ночи, когда так легко организовать какую-нибудь случайность. Она практически сидит у Деке в кармане. Если ему надо получить прекрасную возможность, то вот она.

Я допил виски и залез в кровать. Как только я закрыл глаза, мой внутренний голос сказал: «Сквиль». Но я подумал о Хелен, и Сквиль тотчас же отодвинулся куда-то в сторону. И я понял, что завтра в два ночи я буду ждать на автостоянке у ночного клуба «Ред Хауз».