Текст книги "Притворщик"

Автор книги: Селеста Брэдли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)

Глава 22

– Я не понимаю, мадам. Костюм для леди-крупье в игорном заведении? Зачем вам понадобился такой костюм?

Агата вздохнула. Баттон явно испытывал ее терпение.

– Это… для домашнего театра. Будет разыгрываться одна шарада.

Глаза Баттона загорелись энтузиазмом. Очевидно, ей удалось нажать на нужный рычаг.

– Театр! Ах, мадам, я знаю, что вам нужно. Позвольте мне отправить записку моему другу. Знаете, я ведь сам начинал как костюмер в театре «Друри-Лейн», – скромно сообщил он. – Обычно об этом не говорят работодателю, но вам я могу довериться, мадам.

– Ну разумеется. – Агата вздохнула. Состав маленькой группы ее поклонников становился все более интересным: трубочист-вор-шпион, отпускающий шутки дворецкий, а теперь еще и помешанный на костюмах слуга. – Итак, мы договорились, Баттон. Теперь вся надежда на тебя.

Засидевшись за письменным столом, Саймон наконец потянулся и покрутил головой, чтобы размять затекшую шею.

Часы пробили девять. Неужели так поздно?

Черт возьми, Агата, наверное, к этому времени уже протоптала до дыр ковер, поджидая его. Как приятно чувствовать, что кто-то тебя ждет. Хотя, конечно, Агата задаст ему головомойку за его утреннюю выходку.

Подумав, что, наверное, ему следует как можно скорее подавить в себе это приятное ощущение, Саймон решил не ходить домой.

В этот поздний час Джекем вернее всего находится в игорном зале, наблюдая за тем, как клиенты просаживают свои денежки. Ну а он войдет в клуб прямо из офиса, вместо того чтобы вылезать в окно и идти по карнизу.

Бесшумно пройдя по узкому проходу до выхода возле камина, Саймон остановился и прислушался. Из-за стены не доносилось ни звука.

Приоткрыв проход примерно на дюйм, он замер на месте. В офисе Джекема горел свет, причем какой-то тусклый, мерцающий.

Свеча?

Но Джекем никогда не пользовался свечами, считая их неэкономными и пожароопасными. Тогда кто же находится в офисе Джекема?

Внезапно свеча погасла, и Саймон в мгновение ока выскользнул из щели и притаился, готовый действовать самым решительным образом.

Он надеялся услышать шорох или дыхание, которые подсказали бы ему, где находится человек, проникший в кабинет.

Через несколько секунд Саймон выпрямился. Кто бы это ни был, он его упустил.

Загадочный посетитель, видимо, погасил свечу при выходе, потому что запах воска сильнее всего ощущался возле двери.

И тут он распознал еще один запах. Цветочный аромат с добавлением лимона. Аромат, который был ему очень хорошо знаком.

Агата?

Выскользнув из комнаты, Саймон двинулся по коридору в помещение, отведенное для «лжецов», где и осуществлялась настоящая работа.

Разумеется, Агаты там не было, но ее аромат ощущался среди табачного дыма, и одобрительные улыбки на физиономиях его «лжецов» тоже появились неспроста.

«Ищите женщину». Очень верно сказано. Но как она сюда проникла?

Саймон пошел дальше и оказался на кухне, где с изумлением увидел глупую ухмылку на физиономии повара, который лучше всех в Англии владел таким грозным холодным оружием, как нож.

Неужели она очаровала Курта?

Боже милосердный, может, она сумасшедшая?

Прежде чем войти в игорный зал, Саймон на мгновение остановился. Не желая, чтобы его узнали, он прежде никогда там не появлялся, а сейчас это было вдвойне опасно, потому что некоторые молодые люди, принадлежавшие к самым привилегированным слоям общества, являлись завсегдатаями клуба и в то же время бывали там, где бывал он, выступая в ролях Мортимера и Этельберта.

Ну что ж, Этельберт так Этельберт. Саймон поправил пиджак и, лихо сдвинув набок шляпу, вышел из дверей кухни.

К счастью, его появления никто даже не заметил, поскольку все присутствующие сгрудились вокруг стола, за которым играли в двадцать одно. Разумеется, столько человек сразу не могли участвовать в игре, и это значило, что либо кому-то потрясающе везет, либо всеобщее внимание привлекает нечто другое.

Саймон быстро подошел к двери и протянул шляпу Стаббсу.

– Мистер Рей…

– Эпплкуист, Стаббс. Эпплкуист. Где она?

– Вы о мисс Берт?

– О ком?

– Нелли Берт, наш новый крупье. Разве мистер Джекем вам не сказал? Неплохая мысль, не так ли? Женщина-крупье – это не хуже проституток, особенно если она выглядит как эта.

Нелли Берт? Саймон тут же вспомнил, что так зовут служанку Агаты. По крайней мере у этой ненормальной хватило здравого смысла, чтобы назваться вымышленным именем.

И все же она очень сильно рисковала. В зале присутствовали некоторые из тех мужчин, с которыми она не раз ужинала, танцевала, и наверняка кто-нибудь из них запомнил ее.

Саймон протиснулся сквозь толпу поближе к столу. Высокий рост позволил ему без особого труда видеть все происходящее.

За столом накрашенная, одетая в вызывающе открытое шелковое платье дама флиртовала с тридцатью мужчинами одновременно, и Саймону оставалось лишь подождать, когда она поднимет взгляд.

Вот она наклонилась к игроку, который выигрывал, улыбнулась ему и небрежно провела краем колоды вдоль горла.

Мужчина чуть не упал лицом на ее великолепный бюст, с которого давно не спускал похотливого взгляда, и Саймон с трудом подавил желание стукнуть наглеца по затылку. В то же время он заметил, как Агата вытащила карту снизу колоды.

Ну конечно, она жульничала! Странно, что это его не удивило.

Тут она заметила его и едва заметно вздрогнула. Хотя под слоем грима было трудно что-нибудь разглядеть, но Саймону показалось, что Агата побледнела. Что ж, ей есть чего опасаться, потому что такой холодной ярости он, кажется, не испытывал никогда в жизни.

И тут она самым бессовестным образом подмигнула ему, после чего продолжила игру.

– Ага, сэр! – негромко воскликнул, останавливаясь рядом с ним, Джекем. – Вижу, вы оценили наше новое сокровище… Не желаете ли сыграть?

Джекем вел себя очень осторожно, он еще никогда не видел, чтобы Саймон выходил в игорный зал, и, судя по всему, не знал, как следует отнестись к этому.

– Меня зовут Этельберт Эпплкуист, старина, – с нарочитой медлительностью произнес Саймон, не спуская глаз с Агаты. – А она забавная. Где ты ее нашел?

– Сама пришла днем, сразу же после… то есть почти в одно время с нашим благодетелем. Швейцар пришел ко мне и сказал, что она может предложить нам готовый номер.

Черт возьми, он снова недооценил ее. Как видно, это она следила за ним.

– А что леди делала в твоем офисе? – стараясь говорить по возможности тихо, спросил Саймон.

– Один игрок согнул карту, и она ходила туда за свежей колодой карт.

На этот раз Саймон даже не мог отчитать Джекема за легковерие, потому что сам не раз подпадал под чары Агаты.

Джекем продолжал смотреть на новую диву с дурацкой улыбкой, как будто не мог решить, то ли погладить ее по головке, то ли снять на ночь. Итак, все они стали жертвами ее обаяния – Джекем, Стаббс, Курт…

Саймону очень хотелось выволочь плутовку из клуба за волосы и сбросить в реку, но его люди, наверное, повесили бы его раньше, чем он успеет это сделать.

Ладно. Армия защитников не всегда будет рядом с ней. Рано или поздно они останутся один на один, и тогда…

Тогда он заставит ее пожалеть об этом маленьком приключении.

После того как Саймон подошел к ее столу, время то медленно тянулось, то пролетало незаметно. Выражение его лица было почти устрашающим, пока она не решила, что он просто поддразнивает ее; по крайней мере, она надеялась, что это так. Да и с чего бы ему на нее злиться: она всего-навсего выслеживала его и преуспела в этом.

Слишком поздно она вспомнила, как однажды, много лет назад, отреагировал на слежку Джейми. Она следовала за ним до его тайного убежища в кроне огромного дерева у ручья, однако, когда она, хихикая и поддразнивая его, обнаружила себя, он пришел в ярость и злился на нее несколько недель.

Видимо, главная привлекательность секретного убежища заключается именно в секретности, но вся его прелесть исчезает, если о нем знает кто-нибудь еще и тебя в любое время можно найти там.

То же самое было и с руинами, которые навсегда потеряли для нее свою привлекательность, потому что там побывал Реджинальд.

Однако Саймон не ребенок, и это не тайный замок. Сюда ежедневно приходит множество людей. Едва ли такое место можно считать тайным убежищем.

Или она не права?

Наконец зал покинули последние игроки, и Джекем принялся радостно подсчитывать выручку заведения. Очевидно, честно заработанные деньги не доставляли ему такого удовольствия, как то, что добыто путем жульничества.

Агата чувствовала себя измотанной донельзя. От постоянной улыбки у нее болели мышцы лица, а косточки корсета, этого орудия пыток, в которое зашнуровал ее Баттон, глубоко врезались в тело. Ей очень хотелось уйти, но Джекем сказал, что с ней желает поговорить главный босс.

Ну что ж, она тоже хотела бы с ним поговорить.

Агата подошла к сцене. Стаббс уже успел описать ей, как выглядит номер со змеей, и теперь она могла представить себе полуодетую женщину, танцующую с гигантским удавом, обвивающим ее протянутые руки словно живая гирлянда. Интересно, смогла бы она сделать такое?

Агата задумалась, постукивая пальцем по губам, и в это время к ней подошел Саймон.

Быстро взглянув на него через плечо, она вновь повернулась к сцене.

– Думаю, змея была очень большая…

– О да, – спокойно согласился Саймон. – Не менее десяти футов длиной. Бедная женщина с трудом ее поднимала. – Он улыбнулся, словно вспомнив что-то, и Агате захотелось как следует стукнуть его. – Там было на что посмотреть.

– А вот мне не довелось увидеть этот номер. – Агата почувствовала, что начинает злиться, и постаралась взять себя в руки.

– Да, это зрелище было почти таким же захватывающим, как и то, которое ты устроила сегодня. Скажи, тебе ни разу не приходило в голову, что тебя могут опознать как вдову Эпплкуист?

– Даже тебе это удалось с трудом, хотя ты видел значительно большую часть меня, чем они. – Агата высоко вскинула подбородок. – Зато я теперь знаю, что у тебя есть еще секрет.

– Признаю, ты очень хорошо ведешь наружное наблюдение.

– Ах, Саймон, неужели ты всерьез думал, что смена плаща тебе поможет? Этот трюк никому не удавалось проделать со мной с тех пор, как мне исполнилось шесть лет. Я знаю, что следить надо за человеком, а не за одеждой.

– Что-то ты рано начала свое нетрадиционное образование.

– Как и ты, трубочист-шпион. А теперь еще и управляющий игорным притоном.

– Лучше называй меня владельцем: Джекем управляет заведением от моего имени. К тому же это вовсе не игорный притон, а клуб для джентльменов.

– Ну да, конечно, «Клуб лжецов». Судя по названию, все мужчины могут считаться его членами.

– Не все так просто. Некоторые женщины тоже могли бы стать его членами.

Почувствовав нарастающую напряженность, Агата решила, что пора сменить тему:

– Не опасно ли в твоем положении шутить шутки с законом?

Саймон пожал плечами и вдруг неожиданно усмехнулся:

– В картах и в алкоголе нет ничего противозаконного… Как и в танцах со змеями.

Агата задумчиво взглянула на него.

– Все женщины рано или поздно танцуют со змеями, не так ли?

– Извини, что без спросу вторглась в маленький шпионский клуб, но мне и в голову не приходило, что ты, как ребенок, обожаешь всякие тайны.

Тут Саймон окончательно потерял контроль над собой и, схватив Агату за плечи, притянул ее к себе.

– С тобой не соскучишься! Ты не подчиняешься приказаниям и пренебрегаешь мерами безопасности, шляешься по лондонским улицам одна, одетая как куртизанка, и демонстрируешь себя перед тридцатью мужчинами, которые в любой момент могут тебя узнать; а еще ты, рискуя головой, показываешь фокусы и думаешь, что все сойдет тебе с рук.

– Ах… ты об этом, – пробормотала она.

– Да, именно об этом! Кем, черт возьми, ты себя возомнила?

Агата приподняла бровь.

– Не смей говорить со мной таким тоном, Саймон Рейн! Я женщина самостоятельная, запомни это.

– Безмозглая маньячка!

– Сам такой. И запомни, ты не имеешь права командовать мной: ты мне не муж, не брат и не отец. Ты даже не любовник и сам ясно дал мне это понять прошлой ночью!

Тут Саймон почувствовал, что у него больше нет сил выносить все это: он решительно шагнул к ней и заставил ее замолчать, закрыв ей рот поцелуем.

Губы Агаты были нежными, горячими, именно такими, какие ему всегда хотелось целовать. Она страстно отреагировала на его призыв и крепко прижалась к нему, но ему этого было мало.

Не выпуская ее из рук, Саймон сделал вместе с ней несколько шагов и подвел ее к бильярду, а потом, подхватив руками за ягодицы, посадил на краешек стола.

Теперь Агата находилась на достаточной высоте, чтобы можно было нырнуть головой вперед в ее бюст именно так, как целый вечер до смерти хотелось сделать всем мужчинам, находящимся в клубе.

Ее шея, плечи, открытая взгляду верхняя часть груди сводили его с ума своей нежностью. Она была фантастическим созданием – упрямство в шелковой оболочке, – и он не мог насытиться ее видом.

И тут, как нельзя кстати, появился Джекем.

– А-а, вот ты где! Я ведь предупреждал: никакой проституции в помещении клуба! – прорычал он.

Саймон испуганно оторвался от Агаты.

– О, извините, сэр, я не заметил, что это вы… – Джекем стремительно повернулся и не менее стремительно удалился. При этом выражение его лица могло соперничать лишь с выражением крайнего неодобрения на лице Пирсона.

Агата насмешливо посмотрела на Саймона.

– Итак, на чем мы остановились?

Однако на этот раз ее ждало разочарование: подходящий момент был упущен. Собрав остатки самоконтроля, Саймон отступил подальше от соблазна.

– Извини, я вел себя непростительно самоуверенно.

– Но, Саймон, у меня вызывает протест только то, что ты перестал меня целовать, – в отчаянии сказала Агата, но Саймон уже не слушал ее. Подняв Агату со стола, он поставил ее на ноги и поправил вырез платья с равнодушием медицинской сестры. Потом он направился к выходу, взял ее накидку и велел Стаббсу подозвать наемный экипаж.

В столь поздний час улицы были почти пустынны и они без задержек доехали до дома; там Саймон помог своей спутнице выйти из экипажа и молча проводил ее до двери.

Пирсон, принимая их верхнюю одежду, не сказал ни слова, но Агата заметила сочувствие в его проницательном взгляде.

– Смой краску с лица и ложись спать.

– Но… Нельзя ли нам сначала поговорить?

– Нам вообще не следует говорить об этом. Забудь обо всем, что случилось.

Обо всем, что случилось? Но о чем именно? О том, что он взял у нее все, а взамен не дал ничего? Разве он не должен позволить ей ощутить настоящую радость от их близости?

Саймон крепче сжал челюсти. Черт возьми! Снова он думает о ней, и от этого путаются мысли.

Агата, прищурившись, взглянула на него.

– По-моему, ты просто трус, Саймон Рейн; ты, но не я. И я еще не закончила.

– Ошибаешься. – Он величественным жестом указал на лестницу. – Поднимайся сию же минуту. Я буду начеку, так что не вздумай ночью прокрасться ко мне в комнату.

Наконец Агата молча начала взбираться по ступеням, и Саймон со вздохом облегчения направился в гостиную.

Разведя огонь в камине, он уселся в кресло и стал мрачно смотреть на пляшущие языки пламени. Наверное, он и впрямь презренный трус, потому что сейчас ему хотелось лишь одного: последовать за ней вверх по лестнице и опуститься рядом с ней на кровать.

В предрассветный час в комнате Агаты было очень холодно, потому что она оставила окна широко раскрытыми, надеясь, что башенные часы разбудят ее вовремя.

Дрожа от холода, она надела халатик: должно быть, Нелли возвратила его на место, найдя в комнате Саймона. Интересно, что думают о них слуги? В доме то появляется близнец хозяина, то среди ночи возвращается домой какой-то загадочный брат…

Наверное, они считают все это каким-то безумным обманом. Агата лишь надеялась, что никто из них не станет высказывать свои сомнения вслух.

Когда она снова шла по коридору, никого из слуг не было видно. Света тоже не было, но Агата уверенно двигалась в темноте. Пусть Саймон считает ее импульсивной, но она еще за день до того, как начать свои ночные маневры, заранее приняла меры, чтобы очистить коридор от любых препятствий, смазала маслом петли на дверях комнаты Саймона и повесила, запасной халатик в шкафу возле его двери, поскольку бежать по коридору голой, как это уже было однажды, ей совсем, не улыбалось.

Саймон накануне лег поздно и, наверное, сейчас крепко спит. Более удобного случая ей, пожалуй, не представится.

В комнате Саймона было так же темно, как и в коридоре, но Агата заранее, воспользовавшись моментом, когда Баттон готовил для нее костюм, успела сосчитать, сколько шагов от двери до кровати.

Считая про себя, Агата остановилась в тот момент, когда ее щиколотки коснулись края кровати, потом медленно, точно рассчитанными движениями сбросила халатик на пол и приподняла покрывало.

Осторожно преодолевая дюйм за дюймом, она забралась под одеяло. Совсем близко слышалось дыхание Саймона. Она лишь надеялась, что ноги у нее не слишком холодные и она его не разбудит до того, как достигнет своей цели.

Браво. Пока что все шло как по маслу. Его тело пылало рядом с ее охлажденной воздухом кожей, и она на мгновение затаила дыхание, позволяя себе согреться.

Потом она сделала свой первый ход и очень медленно провела кончиками пальцев от его запястья до локтя. Кожа на внутренней стороне руки была нежной, гладкой, но совсем не такой, как у нее.

Прикосновение к нему было словно чем-то совсем новым. Возможно, это объяснялось тем, что все происходило в темноте, и чувства Агаты сосредотачивались на этом прикосновении, не отвлекаясь ни на что другое. А может быть, дело в том, что он спал и не наблюдал за каждым ее движением голодным взглядом, как это было в первый раз.

Поскольку Саймон продолжать спать, Агата осмелела и принялась обследовать рукой возвышенности и равнины, которые образовывала мускулатура плеч и груди.

Мышцы Саймона были очень твердые, совсем не такие, как у нее.

Чувствуя тепло его тела, она осторожно придвинулась ближе и, положив голову ему на плечо, прижала ладонь к жестким волосам, росшим на груди между сосками.

Ее сердце гулко забилось в радостном предвкушении. В том, что она гладила его, когда он об этом не подозревал, было что-то возбуждающе запретное, эротичное.

Раньше Агата не вполне понимала смысл этого слова, но этот танец ласк и темноты был, несомненно, эротическим. Она не осмеливалась зажечь свечу, и ей не хотелось останавливаться, поэтому она вновь вспомнила о неизгладимых впечатлениях их первой встречи.

В тот день Саймон готовился принять ванну и казался образцом мужской красоты, от которой у нее дух захватывало.

Теперь она знала душу Саймона, его силу и самоотверженность, прошлую боль и стоическое одиночество. По правде говоря, для такого человека, как он, ослепительно красивая внешность была единственной подходящей упаковкой.

Агата положила ногу на его ногу и под своим коленом ощутила твердую напряженную плоть. Она закусила губу, и ее рука скользнула вниз по его животу, а потом спустилась до густой заросли пружинистых волос.

Силы небесные! Вот уж поистине интригующая территория. Она немного помедлила. Следует ли ей взять его в руку? Агата ничего не знала о мужском половом органе, несмотря на недавнее интимное знакомство с органом Саймона. Интересно, что бы он хотел, чтобы она сделала?

Глава 23

Саймон погрузился в фантазию тепла и греховного наслаждения. Это был его самый любимый сон. Он ощущал запах Агаты и чувствовал тепло ее уютного гнездышка там, где она прижалась к нему.

Он повернулся к ней и заключил ее в объятия. Ее нежные груди словно растаяли, прижавшись к его груди. Он нащупал губами ее губы, от которых пахло чаем и медом.

Потом Саймон перекатился на спину так, чтобы ее нежные бедра обхватили его. Ему хотелось погрузиться в нее скрыться в этом убежище нежности.

Его руки скользнули с ее талии ниже и обхватили соблазнительные ягодицы…

О Боже, он на самом деле держал их в руках!

Агата была слегка разочарована, когда почувствовала, что Саймон насторожился и его руки замерли на ее ягодицах.

– Агата, ты что здесь делаешь?

От возбуждения у нее заплетался язык, и это в момент, когда ей следовало попытаться убедить его в том, что они должны быть вместе. И тогда Агата чуть заметно раздвинула бедра таким образом, что его мощный ствол оказался перед ее промежностью.

– Нет…

Она остановила его протесты, закрыв ему рот поцелуем, и ее язык затеял сражение с его языком. Все его возражения вмиг исчезли. Саймон еще крепче схватил ее и так качнул бедрами, что она поняла: больше возражений с его стороны не последует.

И тут Агата решительно опустилась на него.

Волна дрожи прокатилась по ее телу, заставив судорожно ловить ртом воздух. Она инстинктивно приподнялась на коленях и снова опустилась на него. Ее охватило острое чувство наслаждения, и на этот раз Саймон громко застонал вместе с ней.

Подчиняясь побуждающим движениям его рук, Агата принялась подниматься и опускаться в ритме, который вскоре выровнялся и словно зажил собственной жизнью.

Ее тело неистовствовало, подстегиваемое первобытным влечением, а разум безмолвствовал под напором острых чувственных ощущений. Все ее сознание сосредоточилось там, где ощущалось великолепное трение. Она быстро поднималась, почти отрываясь от него, и потом медленно опускалась, смакуя каждый дюйм его плоти, пока он заполнял всю ее целиком, вызывая мучительно-сладостное жжение.

Подчиняясь нарастающему желанию, Агата ускорила темп, и Саймон, выкрикнув ее имя, выгнулся и глубоко погрузился в нее. Она тоже вскрикнула, достигнув высот наслаждения.

Наконец, овладев собой, Саймон ослабил хватку, надеясь лишь, что не оставил синяков на ее нежной коже, потому что в течение какого-то времени совершенно не контролировал свои действия.

Агата, лежа на нем, тяжело дышала, ухватившись руками за его плечи.

– Ш-ш, – успокаивающе прошептал Саймон, хотя сам никак не мог восстановить дыхание. Тело его все еще содрогалось после только что пережитого сильнейшего оргазма. – Все в полном порядке.

– Что… что это было?

Ее вопрос чуть не заставил его расхохотаться, но Саймон сдержался, не желая потешаться над ее невинностью.

Близилось утро, и серебристый свет начал проникать в комнату; это означало, что Агата идеально рассчитала время своей атаки. Саймон всегда был «жаворонком» и чувствовал себя утром значительно бодрее, чем вечером.

– Так обычно бывает после того, как люди занимаются любовью.

Агата приподняла голову.

– Такое случается с каждым?

– Ну-у, если честно, то… нет. – Саймон не лукавил, он и сам был ошеломлен силой своего оргазма.

Агата перекатилась на бок и лежала, повернувшись к нему лицом, ее нежный женский аромат, смешанный с запахом секса, сводил его с ума, а ее бессознательное бесстыдство было трогательным в своей невинности.

Несмотря на свое умение лгать, Агату следовало признать одной из самых честных женщин, каких он знал. Она не признавала никаких полутонов, никаких компромиссов.

– Я не могу обещать тебе светлого будущего…

– Я знаю, – прошептала она.

Он почувствовал, как ее губы прижались к его плечу. Она его успокаивала. Нервный спазм сжал ему горло.

– Дорогая, ты самое удивительное создание на свете. У меня не хватает слов, чтобы сказать, какая ты. – Он заметил, что гладит ее волосы, и хотел остановиться, но не стал этого делать. Господи, как же он устал сопротивляться, бороться со своим сердцем!

Саймон перекатился вместе с Агатой, и теперь она, лежа на спине, смотрела вверх на него.

– Я хочу быть с тобой столько времени, сколько нам будет отпущено, – серьезно сказал Саймон. – Когда наше время истечет, мы оба должны уйти.

Агата кивнула.

– И никаких слез – ни сейчас, ни потом. Ты сможешь это сделать? Сможешь ты отпустить меня, когда придет время?

– Да, потому что не могу конкурировать с ней, – покорно сказала она.

– С кем – с ней?

– С Англией.

– Но это вовсе не означает, что я люблю ее больше, чем тебя. К счастью, ты сильная и можешь обойтись без меня, а она не может.

Агата замерла, широко распахнув глаза.

– Ты любишь меня?

Он никогда не говорил ей этого, а если бы сказал, то, возможно, не смог бы отпустить ее…

– Любовь связана с большим риском, Агата.

– С тобой я ничем не рискую.

– Откуда тебе знать?

– Ты вернулся ко мне.

– Только для того, чтобы снова покинуть. Вот почему я чувствую себя таким подлецом.

– Но в тебе нет ничего подлого.

– Я всего лишь незаконнорожденный трубочист.

Тут Саймон рассказал ей все то, о чем раньше никому не рассказывал.

Мальчишкой он стал трубочистом, чтобы прокормиться, но платили ему очень мало, а в холодные ночи он бродил по улицам, пытаясь согреться.

Однажды вечером он забрел в богатый квартал, чтобы покопаться в мусорных баках, потом взобрался на крышу, надеясь погреться возле широкой дымовой трубы.

Согревшись, он уснул, но вскоре его разбудил шум. В соседнем доме происходило что-то странное.

Подобравшись ближе, Саймон понял, что кто-то собирается спуститься с крыши в третье слева окно верхнего этажа и выкрасть из детской спящего там малыша.

Сначала Саймон решил не вмешиваться, но потом подумал о маленьком мальчике, который сейчас в тепле, накормлен и доволен. Однако его жизнь может в одночасье перемениться. Саймон сполз с края крыши и перепрыгнул с карниза одного дома на карниз другого. Проникнув в окно комнаты, он увидел няню ребенка, которая спала неестественно крепко.

Пробравшись в детскую, Саймон разбудил малыша и тут заметил снаружи возле окна мужчину. Тогда он засунул ребенка в сундук и помчался по коридору с криком «Пожар! Пожар!». В результате он поднял на ноги весь дом, но сначала его истории никто не поверил, потому что когда открыли сундук, тот был пуст.

Все домочадцы собрались вокруг Саймона, угрожая ему, но тут напуганный малыш, покинув выбранное им взамен сундука укрытие, пробрался между их ногами, пытаясь получше спрятаться.

Потом донесся крик снаружи. Все бросились к окну и увидели мертвое тело лежавшего на тротуаре мужчины: должно быть, он поскользнулся на обледеневшем карнизе и свалился вниз.

Хозяин дома, на которого произвели впечатление смекалка и присутствие духа юного трубочиста, решил позаботиться о Саймоне и поместил его в школу, а когда Натаниел, мальчик, которого спас Саймон, отказался пойти по стопам отца, тот привлек Саймона к семейному бизнесу, точнее, к работе шпиона в Королевской разведывательной службе. Сначала он использовал Саймона в качестве курьера, а затем засекретил его деятельность.

В конце концов, Саймон занял его место как высококвалифицированный специалист, возглавляющий группу шпионов, именуемую «Клуб лжецов».

Агата слушала, затаив дыхание, а когда Саймон заговорил о своем наставнике, заметила:

– Ты любил его как отца, ведь так?

– Пожалуй. Я чувствовал одиночество после смерти матери. Но он меня не любил: для него я был инструментом, который он создал, оружием, нацеленным на врагов Англии. То, что происходило со мной, как с человеком, его мало интересовало.

– А теперь ты любишь своих «лжецов»…

– Возможно. Но мне не нравится, что они так дорого мне обошлись. Они стоили мне тебя, возможности жить с тобой и не бояться тебя. Ведь став моей женой, ты лишилась бы защиты.

– Разве меня не будет защищать Корона?

Саймон покачал головой.

– Мы, «лжецы», – как воздушные змеи: нам, как и им, обрезают веревочки, если мы вдруг залетаем туда, где бушует буря.

Агата перекатилась на живот и посмотрела ему в лицо.

– Хотелось бы мне стать одним из «лжецов».

Уголок его губ дрогнул в улыбке.

– Ты леди.

– Я женщина.

– В этом ты, черт возьми, абсолютно права. Но ты предназначена для лучшей жизни, чем та, которую я смог бы тебе предложить.

Агата фыркнула.

– Ты хочешь, чтобы я когда-нибудь стала такой, как леди Уинчелл, и устраивала бесконечные скучные вечеринки дли никчемных скучных людей? Окажи мне любезность, Саймон, не вмешивайся в мою личную жизнь. Если я когда-нибудь захочу выйти замуж, то сама сделаю свой выбор.

– Но ты выйдешь замуж, не так ли? Ты не должна оставаться одна; ты создана для того, чтобы тебя любили…

Мгновение помедлив, Агата тихо прошептала:

– Это, пожалуй, самое лучшее из всего, что мне когда-либо говорили.

Потом они некоторое время молча лежали, прислушиваясь к звукам пробуждающегося города. Слуги, наверное, к этому времени уже спустились вниз, и Агата подумала, что ей пора возвратиться в свою комнату. Однако она продолжала лежать, думая об их прошлом и о том, как случилось, что люди, принадлежащие к таким разным мирам, встретились здесь, на Кэрридж-сквер.

Кто они теперь друг другу? Любовники, для которых будущее – больная тема для разговора?

– Тебе пора, – услышала она.

– Да, пора.

– Еще один поцелуй…

Они осторожно, поцеловались, словно боясь разрушить хрупкое взаимопонимание, которое только что возникло между ними.

Потом Агата ушла, и Саймон остался один.

Утром за завтраком Саймон остро ощущал присутствие Агаты. Она сидела в конце стола, и он боялся посмотреть на нее, чтобы не выдать свое настойчивое желание схватить ее и унести в какое-нибудь недоступное для остальных место.

Джеймс появился с большим опозданием и, беспечно пробормотав «Доброе утро!», небрежно опустился на стул.

– Наконец-то встал, лежебока! – проворчал Саймон. – Ну и лентяй! Даже не верится, что я собирался передать тебе руководство клубом.

Джеймс в недоумении пожал плечами:

– Что я такого сделал?

– Вчера ты позволил ей выйти из дома.

– Но она ушла раньше, чем я проснулся…

– Потом Пирсон сказал мне, что она с тобой.

– Пирсон допустил неточность. Она выслеживала меня.

– Вы еще не забыли, что я здесь? – раздраженно воскликнула Агата, но Саймон даже не взглянул на нее.

– Не надо делать из мухи слона, Саймон, – взмолился Джеймс. – Фиблс следовал за ней по пятам.

Агата быстро повернулась к нему.

– Кто это – Фиблс?

– Всего лишь курьер, – хмыкнул Саймон.

Агата в смятении переводила взгляд с одного «лжеца» на другого.

– Вы хотите сказать, что кто-то следовал за мной?

Вместо того чтобы ответить ей, мужчины энергично продолжали перепалку и спорили до тех пор, пока в комнате не раздался пронзительный свист.

Когда спорщики удивленно уставились на нее, Агата, вынув изо рта два пальца, мило улыбнулась:

– Привет. Меня зовут Агата Каннингтон, и это мой дом. Если вам желательно делать вид, будто я не существую, то можете отправляться в другое место и там продолжить свою дискуссию. Вы меня хорошо поняли?

– Конечно, Агата.

– Извини, Агги.

– Благодарю вас. А теперь я желала бы знать, почему за мной следил какой-то Фиблс.

Джеймс пожал плечами:

– Это один из «лжецов», и ему дано задание следить за этим домом. Я думал, ты это знаешь.

– Откуда мне знать, если вы мне ничего не сказали? Саймон, может быть, есть еще что-то, о чем мне следует знать?