Текст книги "Принц прессы (ЛП)"
Автор книги: Селена Лоуренс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)
4.
Рене извинилась и поднялась из-за стола в конференц-зале. Трое мужчин в дорогих костюмах едва обратили на нее внимание, Дерек слегка качнул головой, дав понять, что он не против. Как только она закрыла дверь в конференц-зал, прерывисто вздохнула, прислонившись к стене, массируя виски.
Напиваться вчера вечером, когда она на следующий день должна была работать, было не самой лучшей ее идеей, но шанс встретиться с Элис и отдохнуть был очень заманчивым предложением, поскольку встречались они не часто. Последний сеанс химиотерапии у мамы был слишком тяжелым, но теперь было более или менее хорошо, и она могла позволить себе остаться переночевать у подруги, пока Элис зависала где-то с парнями, и долгое субботнее совещание означало, что Рене заработает дополнительные наличные, чтобы оплатить все шоты с текилой. Итак, она сделала это, ушла, бросила свои обязанности, поскольку слишком много выпила вчера. Теперь расплачивается за это.
– Ах, принцесса, я надеялся, что похмелье не будет таким сильным, – она подняла голову, встретившись взглядом с Маркусом, стоявшим в конце коридора и наблюдавшим за ней с сочувствием.
Она выпрямилась и направилась к нему, отходя подальше от конференц-зала, чтобы Дерек не услышал голос своего брата.
– Что ты здесь делаешь? – спросила она, проскользнув мимо него в приемную.
Он следовал за ней попятам.
– Я подумал, заскочить и проверить, как ты себя чувствуешь.
Она почувствовала панику, вспоминая их губы, сомкнувшиеся друг на друге накануне. Прижавшиеся губы, одновременно с прижавшимися другими частями тела, и все шло… если бы он был чуть более трезв или, возможно, немного более пьян, она не была уверена, что было бы лучше. Она тут почувствовала, как стало краснеть ее лицо и быстро начала перебирать бумаги у себя на столе, пытаясь не смотреть Маркусу в глаза.
– Хорошо, со мной все хорошо, тебе не следует обо мне беспокоиться, – она кинула вымученную улыбку в его сторону, обходя его стороной, чтобы налить новую чашку кофе, хотя ее сердце колотилось, как загнанный зверек.
– Хм, – хмыкнул он, быстро двигаясь за ней и, упершись бедром на столешницу, на которой стоял чайник. – Я полагаю, ты решила от меня отделаться?
Она подняла на него глаза и увидела, как он плотно сжал губы и морщинку между бровями. Он явно был недоволен, но, на самом деле, чего он ожидал? Он знал также, как и она, что их поцелуй был колоссальной ошибкой.
– Я не совсем понимаю, что ты имеешь в виду? – пробормотала она.
– Ты собираешься притвориться, будто мы не целовались прошлой ночью? Да?
Она вздохнула и наконец повернулась в его сторону. На долю секунды она заметила боль в его глазах, но потом в них отразилась его обычная уверенная беззаботность.
– Благовоспитальность, последуй моему примеру, – ответила она.
– Почему? Почему мы должны делать вид, что этого не было? Мне показалось, тебе понравился каждый миг того, что я делал, – он шагнул ближе, и она вдруг услышала свой собственный вздох.
Его голос стал ниже, грубее, гораздо сексуальнее.
– Я помню, как ты прижималась этой великолепной грудью ко мне и издавала эротичные стоны, когда я подхватил тебя за задницу.
Рене сглотнула, не в состоянии отвести взгляд от его сосредоточенного прожигающего взгляда-лазера.
– Выбирай выражения, – прошептала она.
– Может лучше поцеловать тебя, – ответил он, наклоняя голову ниже... ближе.
Хлопнула дверь, и голос Дерека разнесся по коридору.
– Мне наплевать, черт побери, есть ли у любого другого кандидата на всем восточном побережье любовница, у моего парня ее быть не должно. В какое дерьмо он вляпался, ему лучше выбраться или он никогда даже не будет сенатором от Великого Штата Вирджиния. Я позабочусь об этом лично.
Рене попятилась, смятение и разочарование на мгновение расфокусировали ее зрение. Маркус скрестил руки на груди и подарил ей кривую усмешку.
– Не собираешься бросить вызов старшему брату, да?
– Я не могу, – она посмотрела на него, желая, чтобы он правильно ее понял. Это не было в ее власти. Жизни близких ей людей зависели от нее, и ей было очень важно сохранить эту работу, Маркус, похоже, не понимал ее, она могла поспорить, что его собственные отношения с Дереком были отличными.
Появился нахмурившийся Дерек, прижимая сотовый к уху. Он посмотрел на Рене и Маркуса, стоявших неловко в фойе.
– Подожди минутку, Тарек, – сказал он, опуская телефон. – Какими судьбами? – спросил он Маркуса, бросая подозрительный взгляд на него и Рене.
– Я решил заглянуть и поинтересоваться, не хочешь пойти на ланч, – Маркус был спокоен, как удав. Если бы Рене не знала реальной причины его присутствия, она никогда бы не догадалась, что он лжет. Почему-то эта мысль ее совсем не утешила. Как она может желать мужчину, который с таким мастерством способен обмануть самого опытного политического деятеля в Вашингтоне?
– Ты работаешь? – спросил Дерек.
– Да, поэтому у меня есть час.
– Прости, игрок. Мне придется, по крайней мере, еще час разгребать дерьмо парня из Вирджинии. Все утро мы обсуждали стратегию.
– Не беспокойся. Я делал репортаж у Верховного, – сказал он, имея ввиду здание Верховного Суда, которое находилось в нескольких кварталах от офиса Дерека, – поэтому решил заглянуть. Мы завтра посмотрим игру?
– Однозначно, – Дерек повернулся к Рене. – Ты делаешь кофе? Здорово. Мне показалось, что Дези Ромеро блеванет на мой стол из вишневого дерева. Вчера вечером он шлялся по барам с кучей помощников конгрессменов в Джорджтауне и напился вусмерть.
Рене рассмеялась.
– Я прослежу, чтобы этого не случилось, босс.
– Отлично, – он посмотрел проницательным взглядом на Маркуса. – Я должен вернуться к разговору, – он поднял руку с телефоном. – Увидимся завтра?
Маркус улыбнулся.
– Да. Звучит отлично.
Дерек кивнул и удалился в свой кабинет, снова о чем-то крича в телефон.
Рене схватила чайник и поднос с чашками, понимая, что это ее единственный шанс спастись от Маркуса, если он снова начнет говорить с ней, снова наклонится или снова коснется ее. Она точно уступит. Как и прошлой ночью, а этого не должно было произойти.
– Спасибо, что заглянул, – прощебетала она, двигаясь мимо него и направляясь в конференц-зал.
Он протянул руку и дотронулся до ее локтя. Она по-прежнему отказывалась на него смотреть. Она не могла на него поднять глаз.
– Это все?
– Так должно быть, – она стряхнула его руку и двинулись вперед по коридору, подальше от его прикосновений, влечений и желаний. В ее мире она не имела права желать.
Следующие дни, после отказа Рене, Маркус набросился на работу. Он гнался за сюжетом, работал по пятнадцать часов в сутки, жил, дышал и питался только новостями. Он быстро понял, что его предыдущий «горячий репортаж» послужил причиной, что он смог оказаться сейчас здесь – в ведущем агентстве новостей, но таких «горячих» новостей фактически больше и не было. Ему приходилось снова проявлять себя во всем и это было нелегко. К счастью, работа обеспечивала прекрасное отвлечение от «пляски с притопами», которую вытворяло его сердце. Он знал, что Рене была преданна своей работе, но он все еще чувствовал острую жалящую боль, насколько легко она дала ему отставку. Их поцелуй сместил весь мир Маркуса. Был мир до поцелуя и после. Все было то же, но и все было по-другому. Немного ярче, немного теплее, немного мягче. Но если бы она чувствовала тоже самое, она бы не отказала ему, и он бы не проводил ночи, вспоминая ее прикосновения и свои дни, пытаясь забыть ее.
Была только четвертая неделя на новом месте, когда ему сообщили, что он должен оперативно подготовить материал о автокатастрофе. Да, он был официально нанят в качестве политического репортера, но, когда что-то случилось в Вашингтоне непосредственно напротив Белого дома, это означало, что канал WNN должен быть на месте происшествия, даже если это всего лишь обычная автокатастрофа. Он подхватил Алекса, и они прыгнули в одну из передвижных ТВ-станций, отправившись на место происшествия.
– Что ты знаешь об этом? – спросил Алекс, двигаясь по многолюдным улицам рядом с Национальной аллеей [2]2
так же the Moll, отрезок музейно-парковой зоны в центре г. Вашингтона между Капитолием и мемориалом Линкольна
[Закрыть]. Когда они обогнули западную сторону комплекса Белого дома, появившиеся перед ними мигалки и кордоны военнослужащих сообщили, что произошло что-то серьезное, не мелкое ДТП.
– Не много, – сказал Маркус, наблюдая за хаосом впереди. – Давай остановимся на обочине, вон прямо там. Я пообщаюсь с солдатами.
Алекс посмотрел на него и покачал головой.
– Ага. И сделать репортаж. Не думаю, что ты когда-нибудь общался с парнями из охраны Белого дома в Филли [3]3
Филли – шутливое название города Филадельфии
[Закрыть]. Эти ребята не размениваются.
– Доверься мне. Просто езжай. Остановись на тротуаре прямо там, чтобы мы не блокировали движение.
Алекс сделал, как предложил Маркус, потом положил руки на руль и уставился на мигающие огни в десяти ярдах перед ними.
– Пошли, – сказал Маркус. – Начнем и убедимся, что у конкурентов не будет «Отличных Новостей» раньше нас.
– Десять, девять, восемь, семь...
– Зачем ты считаешь? – спросил Маркус, с замешательством поглядывая на Алекса.
– Три, два, один.
Маркус подскочил на сиденье, когда солдат с автоматом постучал в окно рядом с ним.
– Мне нужно, чтобы вы выйти из машины, сэр, – скомандовал солдат.
Маркус открыл дверь и вышел.
– Руки на голову, пожалуйста, – продолжил солдат. Маркус услышал, как другой солдат, тоже самое говорил Алексу с противоположной стороны автомобиля.
Двое вооруженных мужчин, одетых в форму спецназа, подбежали к фургону с передвижной ТВ-станцией, один из них был с большой немецкой овчаркой.
– Вы понимаете, что это незаконно парковаться на общественной пешеходной дороге? – спросил Маркуса солдат, обхлопывая его.
– Да, сэр, – ответил Маркус. – Но мы с канала WNN и нам необходимо подобраться как можно ближе, чтобы сделать репортаж, и свое оборудование мы можем перемещать только так.
Солдат достал бейдж из внутреннего кармана пиджака Маркуса и посмотрел на него.
– Как бы то ни было мистер Эмброуз...
Маркус постарался сдержать свою ухмылку, потому что солдат явно узнал это имя.
Воспользовавшись паузой, Маркус вставил.
– А полковник Тибодо сегодня здесь? Он может поручиться за меня, – произнес он, ссылаясь на близкого друга своего брата, директора по внутренним операциям в Пентагоне.
– Вы как-то связаны с Дереком Эмброузом? – спросил солдат.
– Да, сэр, я его брат.
– Минуту, пожалуйста, – солдат отошел, не спуская внимательного взгляда с Маркуса. Он стал говорить в свою рацию короткими фразами, кивая в ответ. Вернувшись, он крикнул трем солдатам, осматривающим каждый квадратный дюйм их фургона. Все они подошли к нему и встали рядом, а также привели Алекса.
– Наши извинения за задержку, мистер Эмброуз. Я оставлю Джонсона…, – он указал на одного из мужчин с собакой, – у вашего фургона, чтобы он охранял его. А капрал Эндрюс проводит вас к месту происшествия и ответит на любые ваши вопросы. Полковник Тибодо просил передать: «Добро пожаловать в Вашингтон», сэр.
Маркус открыто улыбнулся.
– Спасибо, сержант. Я ценю вашу помощь, – Алекс достал оборудование из фургона, и они последовали за капралом Эндрюсом, который вел их через кордоны военных, агентов ФБР, жужжащих как пчелы, вокруг семи столкнувшихся автомобилей. Алекс наклонился и прошептал:
– Как ты это провернул?
Маркус всего лишь улыбнулся, наслаждаясь таким легким решением вопроса, он решил не раскрывать свои каналы.
– Вот, что значит иметь друзей среди высоких чиновников, – ответил он.
– Ты не хочешь выбрать постоянного фотографа для работы? Я желал бы быть этим парнем. Просто знай об этом, в случае, если ты надумаешь.
Маркус не отрывал глаз от столкнувшихся машин перед ними.
– Покажи мне, насколько быстр ты в работе, и мы поговорим об этом.
– Ты не пожалеешь, – сказал Алекс, настраивая свою камеру на плече.
– Расскажите мне, что у нас здесь произошло? – спросил Маркус военного.
– Семь автомобилей. Мы прошлись с собаками, взрывчатых веществ не обнаружено. Похоже, подростки были за рулем в нетрезвом виде и протаранили стоящий лимузин. А потом сработал эффект домино. На сегодняшний момент уже четверо подростков направлены в больницу, и есть двое в тяжелом состоянии, но остальные отделались легко.
– Обычная авария, да? Никакого терроризма? Без конгрессменов и сенаторов? – рассмеялся Маркус.
– Похоже на то, сэр. Президент пыталась выйти, чтобы как-то проконтролировать этот процесс, но личная охране не позволила ей. Это похоже единственное политическое событие, которое нам удалось увидеть, – он нарушил свое стоическое выражение солдата на мгновение ухмыльнувшись.
– Спасибо, – произнес Маркус, пожимая руку капрала. Он кивнул Алексу. – Все в порядке. Давай снимай.
Маркусу нравился азарт погони за историей, был столь же захватывающим, как и бегать за женщинами. Стоило ему оказаться на месте происшествия, адреналин резко повышался, сердце колотилось, и он чувствовал себя живым. Это было лучшее в мире ощущение. Ну, может, второе лучшее ощущение.
Он пробирался сквозь толпу, проталкиваясь более коротким путем среди менее агрессивных журналистов. В оставшихся шести футов он смог разглядеть над головами всю картину в целом. Четыре машины были слегка помяты, но три других представляли из себя искаженную массу металла, вокруг которых были спасатели, пытаясь вытащить ребят. Он задался вопросом, предполагает ли команда спасателей живы ли там люди или нет. Во время работы в Филли ему доводилось видеть довольно ужасные вещи во время аварий и пожаров, но он никогда не был настолько рядом с местом происшествия, в самом эпицентре событий, поэтому у него все-таки появилась тошнота, когда он должен был рассказать о настоящей бойне, которая раскрылась перед ним.
Он сделал глубокий вдох и приготовился.
– Давай, – наставлял его Алекс, развернувшись к старинному Oldsmobile Cutlass, который сложился чуть ли не в пополам на тротуаре у лужайки Белого дома. Он перешагивал через битое стекло и искореженные части металла, кивая в знак одобрения, заметив мимолетно, что Алекс все снимает. Он подошел к машине, рядом с которой трудились спасатели, и ему показалось что-то знакомым в старом пикапе Subaru, но он не мог точно вспомнить что именно.
Алекс точно следовал за ним, на шаг позади, поэтому он видел тоже, что и Маркус, но при этом снимал. Телесеть распространит отснятый материал вместе с репортажем Маркуса по всей стране, как раз во время ночных новостей по всем часовым поясам.
В десяти футах Маркус увидел, как работают спасатели, но был еще достаточно далеко, чтобы разобрать, что там происходит. Под прожекторами, которые они установили, вся площадь купалась в холодном белом свете, который глушил любой цвет, кроме темных пятен крови, размазанных в разных местах по асфальту. Он остановился и посмотрел, чувствуя с левой стороны от себя Алекса, готового броситься в самое пекло. Спасатели использовали «Челюсти жизни» и делали все, чтобы открыть дверь со стороны водителя. Маркус повернулся к Алексу, поправил галстук и протянул руку, чтобы взять микрофон.
– Ты готов? – спросил Алекс.
– Да, – ответил Маркус, но прежде чем он успел заговорить на камеру, раздался скрежет металла у него за спиной. Он опять повернулся туда, спасатели сорвали последнюю металлическую деталь машины и стали вытаскивать водителя. Маркус увидел молодого парня, его руки и ноги самопроизвольно болтались, похоже, что он был или в бессознательном состоянии или мертв. Толпа вокруг задержала дыхание, пока подростка, наконец, вытащили из перекореженной машины. На его волосах была кровь, одежда была разорвана, в некоторых местах еще торчал метал и стекла, несомненно, у него на лице и руках тоже могли быть осколки. Потерпевшего уложили на носилки и покатили прочь от покореженной машины.
Маркус взглянул на него, как только носилки проезжали мимо, он в упор смотрел в лицо Дэвида Эриксона.
Рене влетела через двери больницы, ничего не видя перед собой от ужаса. Ей позвонил Дерек, она даже не спросила, почему или откуда он узнал. Он сообщил, что произошла ужасная авария перед Белым домом, и Давид был доставлен без сознания в больницу. Спасателем пришлось применить «Челюсти жизни», чтобы вытащить его из машины. Рене испытала ужасную боль, словно ее сердце разбилось на тысячу осколков. Она не стала будить маму, поскольку мать ничем не могла помочь, ей станет только еще хуже от этого стресса.
– Пожалуйста, – крикнула она женщине, стоящей за стойкой регистрации в лобби центра неотложной скорой помощи. – Мой брат был доставлен сюда. Авария. О Боже, ему всего семнадцать.
– Сожалею, мэм, но мне необходимо больше информации, чтобы найти его среди пострадавших и информировать вас о его состоянии здоровья. Прошу вас, заполните эту форму…, – она передала ей клипборд с прикрепленной анкетой, – на первой странице и на обороте, и мы сообщим вам о его состоянии как можно скорее.
Рене стояла, словно контуженная, тупо пялясь на форму у себя в руке. Слезы уже наполнили ее глаза, и она поняла, что никак не в состоянии остановить их.
– Вот, – сказал мужской голос позади нее. Она повернулась и обнаружила Маркуса, со страданием смотревшего на нее, это было последней каплей. Она расплакалась, и рыдания выходили из нее с такой силой, она даже не могла предположить, что такое возможно.
– Господи, – прошептал Маркус. – Иди сюда. – Он крепко обнял ее за плечи, осторожно забрал клипборд из ее рук и направился с ней на диванчик, стоящий в дальнем конце зала ожидания.
Посадив ее и пододвинув к ней коробку с бумажными салфетками Kleenex, он сказал:
– Я сейчас вернусь и отведу тебя к нему. Обещай, что будешь ждать меня здесь? – она кивнула, все еще не в состоянии говорить, пытаясь дышать, чтобы успокоиться. Внутри испытывая жуткий страх и боль, она словно заморозилась и больше ничего не чувствовала. Ей казалось, что когда она узнала о диагнозе свой матери, никогда раньше она не была так напугана и думала, что хуже быть уже не может. Оказывается, она ошибалась.
Появился Маркус, к Рене вернулась способность соображать, слезы отступили, и она вновь обрела способность дышать. Она усердно старалась сдерживать дрожь, колотившую ее, и сохранить чистый ум, чтобы понимать, что он ей говорил. Он сел рядом и взял ее за руку, убрав скатившуюся прядь с ее лица.
– Кое-кто придет сюда через пару минут, чтобы точно рассказать о состоянии Дэвида. Может мне что-нибудь тебе принести? Воды или кофе?
Рене отрицательно покачала головой.
– Нет, спасибо. Но как может ко мне кто-то выйти, если я не заполнила формы?
– Позволь мне позаботиться об этом. Ты же будешь держаться, чтобы понять, что тебе будет говорить врач.
Она кивнула.
– Дерек тоже позвонил тебе? – спросила она, вернувшись к здравомыслию и задав вопрос, удивляясь про себя, что ее спаситель делает здесь.
Маркус почесал голову и сочувственно посмотрел на нее. Наконец, он наклонился вперед, поставив локти на колени.
– Нет. Я звонил ему, – он посмотрел ей в глаза, с сочувствием. – Я был там, делал репортаж.
– О, Боже мой, – она поняла, что он все видел, видел, как вытаскивали Дэвида из покореженной машины. – Ты видел его?
Маркус медленно кивнул.
– Да. Не буду врать, Рене. Все выглядело не очень хорошо.
Она прижала руку ко рту, пытаясь заглушить начавшиеся всхлипывания.
– Хорошо, – с трудом пробулькала она.
– Мистер Эмброуз? – они оба подняли головы, перед ними стоял молодой доктор, с вымученной улыбкой на усталом лице.
Маркус встал, помогая подняться Рене, обняв ее за плечи, чтобы как-то поддержать.
– Да, это сестра Дэвида Эриксона, Рене. Ей необходимо узнать о состоянии брата.
Молодой врач кивнул.
– Ваш брат был доставлен сорок минут назад, у него тяжелые травмы вследствие автомобильной аварии. Он был без сознания, когда прибыл, мы сейчас проводим осмотр на предмет внутренних повреждений, включая отек или кровоизлияние в мозг.
– Это плохо, да? – спросила Рене, ее глаза обратились к Маркусу, а потом опять перешли на доктора. – Опухоль головного мозга или кровоизлияние, это, на самом деле, ужасно, да?
– Может, но я не хочу заранее паниковать, сейчас единственное, что нам известно – у него сломана щиколотка и, похоже, пара ребер. За следующие сорок пять минут мы сможем получить больше ответов.
Маркус поблагодарил доктора и снова опустился с Рене на диван.
Холод проскальзывал ей под кожу, она не хотела знать ответы, так как боялась этих результатов обследования. За время, проведенное в больницах, она поняла – ей оставалось только ждать, поэтому молча сидела, готовая принять все, что произойдет дальше.
– Спасибо за то, что ты привел сюда врача, – автоматически произнесла она, пока адреналин накапливался в ней. – Похоже, что ты прямо с работы. Пожалуйста не чувствуй себя обязанным оставаться здесь со мной. Я справлюсь. Я уже привыкла к больницам, сидеть и ждать в зале ожидания.
– Да? – Маркус приподнял бровь. – Дэвид постоянно ломал кости?
Рене негромко рассмеялась.
– Нет, на самом деле, он был очень милым и добрым парнем. Знаю, сейчас это кажется немного сумасшедшим, но он был хорошим... даже сладким. Веселым.
У нее в груди что-то заныло от воспоминаний о Дэвиде, его мягких золотых волосах, лежащих с ней рядом на подушке.
– Нэй, Нэй?
– Да, малыш?
– Мне нравится спать с тобой намного больше, чем одному.
– Мне тоже, малыш.
Она села прямее, пытаясь избавиться от воспоминаний.
– Нет, мои посещения больниц начались намного позже, в основном, в последнее время, – она сделала глубокий вдох. – У моей мамы обнаружили рак молочной железы, довольно прогрессирующий, были операции, облучение, химия, в общем все, что делается в таком случае.
Маркус молчал пару минут, и Рене захотелось забрать свои слова обратно и вернуться в то время, когда она была простой красивой девушкой и на нее заинтересовано поглядывали парни, и она не представляла объект жалости, как сейчас.
– Это звучит несколько грубо, но объясняет, почему ты так переживала из-за Дэвида.
Рене фыркнула.
– Ну, сегодняшний день показывает какую «великую работу» я проделала.
– Эй, – он поднял ее за подбородок, повернув ее лицо к себе. – Тебе сколько? Двадцать два?
Она кивнула.
– И ты заботишься о своей матери и брате подростке? Ты, черт побери, настоящая героиня в моих глазах. Я не могу передать словами, насколько восхищаюсь тобой. Мои родители уже люди в возрасте, они хорошие, солидные люди среднего класса, у них не много денег, и нет высшего образования. Дерек единственный, кто получал стипендию в Корнельском университете, закончил его с отличием и заработал несколько сотен миллионов долларов. Он заплатил за все, чего я достиг, начиная, когда мне было шестнадцать. Без него я бы был ничем сегодня. Без его поддержки, его денег, его ожиданий. Старшие братья и сестры, такие, как ты и Дерек – удивительные, ты совершенно не виновата в том, что сегодня произошло с Дэвидом.
Она глубоко вздохнула, впитывая его слова, его уважение, и его восхищение и ее замороженное сердце стало немного таять от его теплоты. В течение последних шести месяцев некоторые из подруг ее матери говорили, что она потрясающая дочь и сестра, но большую часть времени она не думала так, зарабатывая деньги для семьи, делая какие-то сбережения, теряя связь со своими друзьями-студентами, кроме Элис, по институту, а также теряя отношения со своим братом. Она не понимала, настолько она нуждалась в ком-то, кто понимал ее и мог просто ей сказать, что да, было трудно, но она проделала хорошую работу, или, по крайней мере, она сделала все, что в ее силах, и это не ее вина, если что-то пошло не так.
– Спасибо, – она сжала руку Маркуса. – Ты даже не представляешь, насколько важно для меня это было услышать.
– Я готов говорить тебе об этом в любое время, когда потребуется. Просто дай мне знать. А насчет уехать мне от сюда? Нет. Пока ты будешь здесь, я тоже буду.
– Тебе следует вернуться к работе, – продолжила она.
– Неа. Там делается все без меня. И Дерек тоже заскочит сюда, как только сможет. Он сейчас занят, но я обещал ему, что буду здесь с тобой, – он внимательно посмотрел на нее, оценивая услышит ли она его. – Может стоит еще кому-то позвонить, кого ты хотела бы пригласить? Твоего отца? Парня?
– Нет, – тихо ответила она. – Мой отец ушел от нас очень давно, и после той ночи в баре, думаю ты понял, что у меня нет парня. Когда я... ну, для него все мои проблемы оказались слишком большими. А сейчас, они еще больше усугубились. Поэтому думаю, это даже и к лучшему. Не думаю, что я бы справилась еще и с ним, пытаясь все это как-то разрулить.
Она вспомнила ту ночь, когда Райан расстался с ней.
– Мне жаль, Рене, – сказал он и его голубые глаза заблестели. – Я не могу исправить эту ситуацию. Пойми, я хочу быть здесь с тобой рядом, но знаю, что не совсем подхожу к этой роли. Я едва вспоминаю не забыть покормить свою собаку. Я не готов быть своего рода твоим парнем… но готов быть единственным, кто поддержит тебя, когда твоя мама умирает.
Она закричала на него, готовая разорвать его на куски, не по тому, что он дал ей отставку, а из-за его безнадежного прогноза по поводу ее матери. Он думал, что ее мать должна умереть, Рене могла простить ему отказ, но она не могла простить его неверие.
Она увидела что-то похожее на разочарование на лице Маркуса, когда она сказала, что у нее нет времени на отношения, но потом его теплая улыбка вернулась, и ее изнеможение стремительно было уничтожено и на смену пришло желание увидеть Дэвида и надежда, что с ним будет все хорошо.
– Уверена, что не хочешь что-нибудь выпить? – спросил Маркус, ему явно требовалось подвигаться.
– Чашку кофе было бы здорово, если ты не против?
– Я не против, – сказал он, поближе к ней наклоняясь и пристально рассматривая ее губы. – Я не возражаю.
Вопреки всему она чувствовала, как ее словно притягивает к нему, как к магниту, будто она была каким-то куском железа. И где-то в потаенном месте мозга, она понимала, что должна испытать к нему иммунитет, тем более в такой момент. Она пришла в ужас, ее мутило при мысли о том, что может произойти с ее братом, но обещание в глазах Маркуса было вполне достаточными, чтобы рассеять даже самую глубокую боль. Она смотрела на его насыщенные темные глаза, облизнула губы, движение, от которого выражение его лица еще более стало напряженным, голодным, все его тело подалось вперед.
Но в этот самый момент она поняла, что что-то с силой притягивает ее к нему, и она наклонилась ближе, пока не остались считанные миллиметры до его губ, как голос над ними произнес:
– Что, черт возьми, происходит Маркус? Я говорил тебе позаботиться о ней, а не воспользоваться ею.
