Текст книги "О Феликсе Дзержинском"

Автор книги: Сборник Сборник

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 25 страниц)

Теперь, если въехать в это село по Буденновскои улице, которая тянется километра два, то доедешь до почты, а от нее сворачивает налево в гору Дзержинская улица. На углу стоит деревянный старенький дом, к стене которого прибита мемориальная доска. Сюда, приговоренный к вечному поселешно в Сибири, в 1909 году был доставлен Ф. Э. Дзержинский. Через семь дней после прибытия он бежал. Это был его третий побег. Дикая тайга и сейчас окружает село; осень делает дороги непроходимыми. В те годы даже самые лучшие ямщики в осенние месяцы не решались выезжать в город. Нужно было иметь душу орла, чтобы из этой глуши решиться бежать за тысячи километров в другую часть света и снова продолжать борьбу, зная, что тебе опять грозит ссылка или тюрьма.

И этот революционный порыв, несгибаемую волю и готовность жертвовать собой ради дела коммунизма Дзержинский сохранил до конца жизни. Он умер, защищая то, что ему было дороже всего, – чистоту ленинского учения.

Наш современник, I960,

№ 2, с. 93–100

О. Э. РЕДЛИХ
НЕЗАБЫВАЕМЫЕ ВСТРЕЧИ

Бывают встречи, которые запоминаются до мельчайших подробностей, оставляют неизгладимый след в жизни. Я много прожил, много повидал, был знаком со многими интересными людьми. Но самыми памятными были встречи с Феликсом Эдмундовичем Дзержинским, с человеком, который при жизни стал легендой, которого народ любовно называл «железным Феликсом», рыцарем революции —, рыцарем «без страха и упрека».

Впервые я встретился с Феликсом Эдмундовичем Дзержинским вскоре после Великой Октябрьской социалистической революции. Командованием красногвардейского отряда, действовавшего в Новгороде, мне было поручено во что бы то ни стало привести из Петрограда подкрепление, чтобы дать бой орудовавшим в городе контрреволюционным… отрядам.

В то время я был еще молодым солдатом, попал в кипевший революционными страстями Петроград и растерялся. Куда идти, к кому обратиться за подкреплением? В Смольном штаб революции, в Смольном большевики – об этом говорили все. Я пошел в Смольный… Один матрос, на бескозырке которого пламенело название легендарной «Авроры», выслушал меня и говорит:

– Хочешь быстро решить дело, иди к Дзержинскому… Пошел по коридорам Смольного, спрашиваю у встречных солдат, где найти Дзержинского. Мне показали дверь одного из кабинетов военно-революционного комитета, у которого толпились люди. Встал и я в очередь, думаю, весь день простого, столько народа ждет. Но, на удивление, посетители быстро выходили из кабинета: одни – озабоченные, другие – довольные. Дошла и моя очередь. Вхожу, смотрю – за столом сидит человек с худым землистого цвета лицом, с острой бородкой… высоким крутым лбом.

– Я вас слушаю, товарищ, – поднялся из-за стола Дзержипскнй. На нем была военная гимнастерка… брюки навыпуск и тяжелые солдатские ботинки на толстой подметке.

Я стал рассказывать о контрреволюционерах, о том, что самим нам с ними не справиться, уж больно неравны силы. Протянул Дзержинскому огромный мандат, в котором были написаны все мои полномочия. Дзержинский внимательно прочитал бумагу, выслушал меня… В конце беседы он передал мне записку. В ней указывалось, что в Новгород отправляется 150 питерских солдат, которые будут действовать совместно с нашим новгородским отрядом.

– А как у вас с оружием? – спросил Дзержинский.

– Негусто, – ответил я.

Дзержинский написал еще одну записку, по которой из одного питерского склада в наше распоряжение выделялись винтовки и патроны.

– Желаю удачи, – сказал на прощание Феликс Эдмундович.

Помощь пришла к новгородцам вовремя. Объединенными усилиями нам удалось разгромить контрреволюционеров, отстоять Советскую власть в этом древнем русском городе.

После этого памятного знакомства мне часто приходилось слышать о Дзержинском. Среди работников ЧК, революционных войск о нем ходили легенды, говорили о его личной храбрости, проницательности, умении распутывать самые сложные заговоры контрреволюции, непримиримости, беспощадности к врагам…

Вторая встреча произошла ужо в Москве, в здании Всероссийской чрезвычайной комиссии. Из разных мест собрались в здание на Лубянке молодые чекисты, был среди них и я. Вот входит в комнату Феликс Эдмундович Дзержинский. Его проницательные глаза покраснели от недосыпания, лицо, кажется, еще больше исхудало. Он начал говорить о высоком призвании тех, кому партия, молодая Советская власть доверили оберегать спокойствие народа, бороться с его врагами. Много лет прошло с тех пор, но я помню, с какой страстностью Феликс Эдмундович говорил о преданности партии, о том, что чекисты должны работать под строгим контролем партии, выполнять ее волю. Несколько раз он подчеркнул мысль, что ЧК выполнит свои задачи только тогда, когда будет опираться на народ, прислушиваться к нему, учиться у него. Помню, какое большое впечатление на всех нас произвело высказывание Дзержинского о том, что надо заботливо и внимательно относиться к каждому человеку. И с заключенными надо быть гуманными, нельзя рассматривать всех, совершивших преступления, как неисправимых, обреченных людей. Из этой беседы мы на всю жизнь сделали для себя вывод, что чекист должен быть не только беспощадным к врагам, не только строгим, но и справедливым, глубоко партийным человеком.

После выступления Дзержинского мы его окружили тесным кольцом, стали задавать самые различные вопросы. Он на них охотно, убедительно отвечал. Потом сам стал нас расспрашивать о положении на местах, откуда кто родом, как живут семьи. Узнав, что я родом из Прибалтики, Феликс Эдмундович улыбнулся, сказал, что мы земляки, почти соседи. Помню, с какой убежденностью он заявил, что и над Латвией, и над Литвой, и над Белоруссией будет развеваться красный флаг свободы.

После этой встречи я работал в ВЧК в Москве, и мне часто приходилось и видеть и слышать Феликса Эдмундовича, разговаривать с ним. И всегда для всех нас Дзержинский был примером настоящего коммуниста. Он был не только блестящим организатором, но и очень скромным человеком, для которого партийная директива была превыше всего. Эти качества он старался привить и всем работникам ЧК… Все мы его любили, и каждое его задание старались выполнять особенно тщательно, вкладывая в него и душу, и революционный пыл.

Запомнился мне такой боевой эпизод. Осенью 1919 года в Москве был раскрыт контрреволюционный заговор под названием «Национальный центр». Ликвидации этого центра придавалось большое значение. Руководил операцией непосредственно Феликс Эдмундович Дзержинский… Участники этой контрреволюционной организации были в основном военные… Заговорщики предполагали начать выступление в пригородах Москвы, отвлечь туда силы, а затем ужо поднять восстание в самом городе. Штаб мятежников разбил Москву на секторы. Они намеревались изолировать центр от районов, а потом повести наступление на Кремль.

Выявить этот «Национальный центр» удалось благодаря тесным связям Дзержинского и других чекистов с народом. До начала операции Феликс Эдмундович уже точно знал, где, в каких местах находятся главные силы заговорщиков, знал адреса вожаков заговора. Он очень четко определил задание каждому из нас. Мне с группой таких же молодых чекистов было поручено разоружить и арестовать контрреволюционеров, окопавшихся в Высшей стрелковой школе в Кунцево. Давая это задание, Феликс Эдмундович предупредил, что надо быть внимательным, осторожным. Он указал места, где в школе хранится оружие, предупредил, что среди руководителей школы, преподавателей много бывших царских офицеров. На слушателей также нельзя положиться. Руководителям школы удалось укомплектовать ее из молодежи, сочувствующей старому режиму.

– Будьте смелы, но небезрассудны, – сказал на прощание Феликс Эдмундович. – Помните, что жизнь каждого из нас нужна революции, нужна народу.

Четко разработанная операция прошла успешно, и никаких жертв мы не понесли. Враги были быстро обезврежены, опасность, нависшая над Москвой, ликвидирована.

Пламенным, бесстрашным, глубоко душевным, отзывчивым человеком – таким навсегда остался в моей памяти Феликс Эдмундович Дзержинский, соратник великого Ленина. Его жизнь, полностью отданная революции, народу, служит ярким примером для каждого из нас.

Коммунист (Вильнюс),

1962, № 8, с. 21–26

Р. П. ОЙДЕМАН
НАЧАЛЬНИК ТЫЛА ЮГО-ЗАПАДНОГО ФРОНТА

Мне хочется сказать несколько слов о Дзержинском как о солдате Красной Армии, о том Дзержинском, который, мне кажется, менее всего известен широким кругам партии и трудящимся. То, что я хочу сказать, относится к весне 1920 года, когда на Южном фронте7474
  Речь идет о Юго-Западном фронте.


[Закрыть] вновь наступили критические дни боевой деятельности Красной Армии. Обстановка на фронте в то время осложнялась еще и состоянием тыла, в котором широкой волной, захлестывая целые районы, разлился политический бандитизм – петлюровщина, махновщина, батьковщина… Казалось, кулацкий бандитизм перекидывает мост от наступающих поляков к Врангелю.

В эти истинно критические для Южного фронта дни в Харькове появляется Ф. Э. Дзержинский. Его командировка носит как будто временный характер, он инспектирует работу органов ЧК и особых отделов. Мы, работники управления тыла Южного фронта (управление тыла – орган командования, возглавлявший в то время борьбу с бандитизмом), часто сталкиваемся в это время с Феликсом Эдмундовичем. Он почти ежедневно бывает в управлении, помогает нам, юным, разбираться в крайне сложной обстановке борьбы с политическим бандитизмом, борьбы, в которой требуется величайшая политическая чуткость, дальнозоркость… Работая с ним, мы начинаем по-настоящему понимать, охватывать все значение этого «второго фронта», которому, кстати сказать, не было до сих пор уделено должного внимания. Но тут-то и происходит нечто такое, что явилось неожиданностью для всех нас, работников тыла фронта.

Как-то, кажется в конце мая, меня вызывают в Реввоенсовет фронта.

– Вы сдаете должность начальника тыла и назначаетесь в армию.

– Кому сдать должность?

– Товарищу Дзержинскому.

Признаюсь, я не совсем этому поверил. Как-то не укладывалось в сознании: Дзержинский – член ЦК, председатель ВЧК – и вдруг начальник тыла Южного фронта подчиненный командованию и Реввоенсовету. Сомнения однако, рассеялись, когда я приступил к сдаче своей должности. Оказалось, что Ф. Э. Дзержинский сам вызвался на эту работу, когда встал вопрос о подыскании кандидата на должность начтыла. И вот он – председатель ВЧК, уже тогда известный во всей стране, Дзержинский – в скромной роли подчиненного Реввоенсовету фронта начальника тыла. Мне кажется, что именно этот поступок особенно характерен для Дзержинского – ударника партии, появляющегося всегда на самых угрожаемых участках, беззаветно отдающегося своей работе, лишенного всякого намека на самоафишировапие или саморекламирование…

До наступления переломных боев на польском фронте он исполняет обязанности начальника тыла, работая со свойственной ему, я бы сказал, с дзержинской энергией. Ему принадлежит немало заслуг в создании той, пока еще распыленной в приказах и инструкциях, еще не написанной тактики политической и военной борьбы с бандитизмом, которая привела в конце концов к советской деревне, к освобождению бедноты и середняка из-под власти вооруженного украинского, сибирского, тамбовского кулака.

Один штрих, характеризующий работу Феликса Эдмундовича на фронте. В начало июля Махно серьезно потревожил тылы армии, в которой я работал. Обстановка, как это тогда бывало нередко, выяснилась лишь поздно ночью. Часа в три ночи вызываю начальника штаба тыла фронта по прямому проводу. К проводу подходит… Дзержинский. Впоследствии, когда я вновь вернулся на работу в штаб тыла, сотрудники его восторженно говорили о Феликсе Эдмундовиче, его работоспособности, той неиссякаемой энергии, которую носил в себе этот… физически измученный человек. Аккумулятор какой-то! Это был, безусловно, твердый, большой воли человек. Но вместе с тем… он умел ценить инициативу подчиненного, быть чутким и внимательным к своим товарищам по работе…

Правда, 1926, 22 июля

М. Н. ТУХАЧЕВСКИЙ
ЛУЧШИЙ ПАМЯТНИК

Имя Феликса Эдмундовича тесно и неразрывно связано с гражданской войной, с организацией побед Красной Армии.

В борьбе современных миллионных армии, особенно же в гражданской войне, в силу ожесточенной классовой борьбы армия не может вести войну оторванно от всей страны, от всего своего глубокого тыла. Крепость армии должна подкрепляться крепостью этого тыла.

Красная Армия сколачивалась на фронтах войны и в тыловых формированиях. Все, что было честного в старом офицерстве, откликнулось на призыв Советской власти и пошло на строительство Красной Армии. Но вместе с тем в течение всей гражданской войны мы видим настойчивое проникновение в ряды Красной Армии белогвардейских элементов с целью ее разложения и предательства. В таких условиях, когда Красная Армия еще не поспела выковать свой собственный рабоче-крестьянский командный состав, конечно, было трудно добиваться необходимой боеспособности армии. В этом деле отбора и строительства советских кадров Феликс Эдмундович принял энергичное и громадное участие. Работа особых отделов неизменно отсекала в армии контрреволюционные организации и помогала тому отбору советского командного состава, с которым Красная Армия и вышла победительницей из войны.

Помимо этой крупной организационной работы Дзержинский лично принимал участие в работе боевых фронтов. В 1920 году, будучи членом Польского ревкома, Феликс Эдмундович одновременно был и членом Реввоенсовета Западного фронта. В период успехов и в период неудач Дзержинский вкладывал всю свою энергию, все свое внимание в дело развития и укрепления Красной Армии, в дело перелома фронтовой борьбы от отступления к наступлению.

С чувством глубокого уважения вспоминаю я работу Дзержинского на Западном фронте.

В области укрепления советского тыла, как в непосредственно прифронтовой полосе, так и во всей нашей стране, Феликс Эдмундович сыграл колоссальную роль, и Красная Армия многим обязана ему в этом отношении.

Борьба с политическими заговорами и восстаниями, борьба с бандитизмом и всеми прочими контрреволюционными явлениями, способными разложить тыл действующей армии и свести на нет ее боевые успехи, руководилась Дзержинским со свойственной ему страстностью, энергией и плановостью. Гроза спекулянтов, взяточников, мешочников, товарищ Дзержинский вводил порядок на железных дорогах и на всех необъятных коммуникациях нашей Красной Армии, беззаветно защищавшей Советскую власть.

И в мирное время работа товарища Дзержинского тесно связана с вопросами обороны нашего Союза. Он последовательно руководил укреплением и упорядочением транспорта и развитием промышленности, то есть теми элементами, на которых в значительной степени базируется обороноспособность страны. Сделав многое для прошлых побед Красной Армии, товарищ Дзержинский сделал многое и для ее будущих побед, и эти победы будут лучшим памятником Феликсу Эдмундовичу Дзержинскому.

Красная звезда,

1926, 22 июля

В. И. ГЕРСОН, А. Я. БЕЛЕНЬКИЙ
ПЕРВЫЙ ЧЕКИСТ

Дзержинский и ВЧК – эти слова неразрывно связаны между собой. Невозможно представить себе этот вооруженный отряд пролетарской революции – железную когорту чекистов – без Феликса Эдмундовича. Выполняя волю партии, он был и организатором ЧК, и ее вдохновителем, был душой и сердцем чекистов. Все, кто работал вместе с ним и под его руководством, никогда не забудут этого преданного сына большевистской партии, бесстрашного, несгибаемого революционера, человека кристальной честности и прямоты.

Чекисты помнят, как Феликс Эдмундович лично занимался многими особо важными делами. Ни одно крупное дело, раскрытое ВЧК, не прошло без участия Феликса Эдмундовича.

Трудна была боевая служба чекистов. У них не было опыта ни розыскной, ни следственной работы… Но Феликс Эдмундович всегда говорил, что главная сила ВЧК в связи с массами, что только поддержка тысяч рабочих давала силы вести успешную борьбу с врагами революции, с врагами рабоче-крестьянской Советской власти…

Прямоты, глубокой идейности и честности Феликс Эдмундович требовал от каждого сотрудника ВЧК. Он многим прощал ошибки, если в них сознавались, но был беспощаден к тем, кто хоть в малейшей степени лгал. Лжи он не прощал никогда.

Дзержинский требовал полной доказанности обвинений. Бывали случаи, когда после допроса выяснялась невиновность человека. Он тут же освобождался, и из ЧК его отвозили прямо домой…

Буржуазная печать неистовствовала, обвиняя ЧК в жестокости. Дзержинский дал резкую отповедь клеветникам. ЧК не суд, говорил он, ЧК – защита революции…

Дело защиты завоеваний Октября было главным для Дзержинского… Он не щадил себя. День у него был строго рассчитан… работал он до 3–4 часов ночи. Но, не жалея себя, ко всем окружающим относился с величайшей заботой. Как-то курьерша принесла ему стакан чаю. Феликс Эдмундович внимательно посмотрел на нее:

– Вы что такая бледная?

Та смутилась и ничего не ответила.

И потом, когда она ушла, Дзержинский вызвал секретаря, поручил ему договориться о медицинском освидетельствовании курьерши и доложить ему результаты.

Об одном из работников НКПС Дзержинский написал своему секретарю:

– Посмотрите, как он живет дома. Есть ли у него все необходимое для работы? Есть ли у него чертежные принадлежности, линейки?

В архиве Дзержинского хранятся сотни подобных записок с просьбой оказать помощь тому или иному товарищу, о лечении, выдаче лекарств и т. д.

Внимание к мелочам, контроль и проверка исполнения, величайшая требовательность ко всем и в первую очередь к себе были неотъемлемыми чертами характера этого… человека.

Когда его назначили по совместительству с работой в ВЧК-ГПУ наркомом путей сообщения, он в первую очередь поехал на станцию железной дороги, вышел на пути к стрелочнику, представился тому и расспросил о его работе. На полотне железной дороги Феликс Эдмундович заметил разбросанные ржавые куски железа, выдернутые костыли. Вечером он написал приказ о сборе металлолома на всех железнодорожных путях…

В. И. Ленин очень любил Дзержинского и чрезвычайно беспокоился о состоянии его здоровья. В 1922 году Феликс Эдмундович был откомандирован в Сибирь, для того чтобы обеспечить армию и рабочих хлебом. Положение было исключительно напряженным. Дзержинский как всегда, отдался работе со всей энергией и не спал ночей.

В Сибири Феликсу Эдмундовнчу сильно нездоровилось. Об этом стало известно Владимиру Ильичу. Но он знал, что Дзержинский не любит подвергаться врачебному осмотру, и приказал созвать консилиум и осмотреть больного, но так, чтобы тот не знал об этом намерении. Результаты освидетельствования и заключение консилиума Ленин потребовал прислать ему в Москву.

Товарищам пришлось пойти на хитрость. Приглашенных профессоров и врачей неожиданно ввели в комнату, где находился Дзержинский, и сказали ему:

– Вот к вам пришли врачи.

Думая, что те пришли с какой-нибудь просьбой, Феликс Эдмундович спросил:

– Здравствуйте, в чем дело?

Здороваясь с ним, один из врачей, как бы по профессиональной привычке, стал щупать пульс и настойчиво заявил, что его необходимо осмотреть.

После консилиума Феликс Эдмундович разгорячился. Он больше всего боялся, чтобы его не отозвали из Сибири до выполнения задания.

– Кто вас просил приглашать врачей? – напустился он на товарищей.

– Это приказ Владимира Ильича.

Тут только Феликс Эдмундович смирился… Величайшая скромность во всем отличала Феликса Эдмундовича. Трудно представить другого человека, который бы так ненавидел малейшую позу и фразу. Если он что-либо делал, то это исходило из глубокого внутреннего убеждения. Некоторым казалось иногда, что он даже излишне требователен к себе. Работники милиции избрали его почетным милиционером и прислали комплект обмундирования. Зная, в каком тяжелом положении находится страна, Феликс Эдмундович искренно удивился:

– Заберите это, мне две пары брюк не нужны.

Но одновременно со всем этим Дзержинский при каждом удобном случае напоминал, что чекисты не должны превращаться в аскетов, что жить надо полной жизнью и знать ее следует со всех сторон.

– ЧК не может быть узкой цеховой организацией, наша сила в связи с рабочими массами, без этой связи грош нам цена, – вновь и вновь повторял он…

Владимир Ильич Ленин всегда был для Феликса Эдмундовича выразителем воли партии и ее интересов. Под руководством шла его кипучая жизнь. И последний ень этой жизни явился глубоким символом, отражающим всю его беспредельную любовь к делу великой пролетарской революции.

Накануне, перед выступлением на Объединенном июльском пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б) (1926 год), Феликс Эдмундович работал всю ночь. Он готовился к речи. Еще и еще раз просматривал цифры и материалы. Тщательно писал конспект доклада по международному положению, который ему так и не удалось сделать.

Утром он пришел в ОГПУ намного раньше обычного и, застав там чекистов, спросил:

– А вы почему так рано здесь?

Лицо его было усталым… Видно было, что он плохо себя чувствовал. Наотрез отказавшись от завтрака, Феликс Эдмундович проработал в ОГПУ до полудня, дал указание, что приготовить ему к вечернему докладу, и уехал в ВСНХ.

Впоследствии в его маленьком карманном дневнике… была обнаружена запись: «Чувствую себя плохо».

Из ВСНХ Дзержинский поехал на пленум и произнес там свою незабываемую огневую речь, разящую… оппортунистов. Выступать Феликсу Эдмундовичу было трудно. Он очень волновался, переживал каждую фразу, говорил громко; и казалось, что слова шли у него прямо из сердца. Грудная жаба душила его… и, когда он заканчивал речь, чувствовалось, как ему не хватает воздуха…

Кончив речь, Дзержинский под бурные аплодисменты… сошел с трибуны, направился в соседнюю комнату и лег на диван. К нему подошли товарищи. Врачи стали Щупать пульс. Его почти не было слышно.

Когда первый приступ слабости прошел, он встал и, пошатнувшись, пошел по коридору. На просьбу отдать евой портфель, ответил:

– Я сам могу.

Придя на квартиру, он подошел к постели и, опять отклонив помощь, чуть слышно прошептал:

– Я сам…

И тут же замертво упал…

Во время пятилетнего юбилея ВЧК Феликс Эдмундович, мечтая о счастливом будущем, говорил:

– День, когда не нужна будет ЧК, будет самым счастливым днем для ЧК.

Комсомольская правда,

1936, 20 июля