Текст книги "Киево-Печерский патерик"
Автор книги: Сборник Сборник
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 25 страниц)
Должно же нам похвалить прежде отшедших благоверных князей, и христолюбивых бояр, и честных иноков, и всех христиан православных. Блажен и преблажен, сподобившийся погребенным быть здесь, великой благодати и милости Господней удостоится он молитвами святой Богородицы и всех святых. Блажен и преблажен, тут в поминание записанный, ибо примет он отпущение грехов и награда небесная его не минует. Ведь сказано: «Радуйтесь и веселитесь, ибо имена ваши написаны на небесах» – церковь эта любима Богом паче небесной. Родившая его пожелала ее создать, как обещала во Влахерне мастерам, так сказав: «Приду, чтобы видеть эту церковь, хочу в ней жить». Доброе и предоброе это дело – находиться в ее святой и божественной церкви, и какую славу и похвалу обретет положенный здесь и записанный в ней в поминальные книги – перед ее очами будет он поминаться всегда.
И се вы, възлюбленнии, приложу слово на утвержение ваше. Что сего злѣе, еже таковаго свѣта отпасти и тму любити, и себе измѣтати богонареченныа церкве, еже оставити Богомь създанную и искати человѣки сотворенныа от насилиа и граблениа, еже та сама въпиеть на создавшаго ю. Сея же зижитель, и хитрець, и художникъ, и творець – Богъ, иже огнемь Божества своего попали вещи тлѣнныа, древеса же и горы путь равнаа дому Матере своеа на преселение рабомъ своим. Разумѣйте, братиа, основание, начало еа: и Отець свыше благословилъ росою, и столпомь огненымь, и облаком свѣтлым; Сынъ мѣру даровалъ своего поаса, аще бо и древо бяше существом видимо, но Божиею силою одѣано есть; Святый же Духь огнемь невещественым яму ископа на въдружение корениа, и на семь камени съгради Господь церковь сию, и врата адова не удолѣют еи. Что же и Богородице: на 3 лѣта злата даеть мастеромь и своего пречестнаго образа икону даровавши и ту намѣстницу постави, от неа же чюдеса многа сотворяются и донынѣ.
И это, возлюбленные мои, добавлю вам слово, чтобы укрепить вас. Нет того злее, чем от такого света отречься, и возлюбить тьму, и отвергнуть богонареченную церковь, оставить Богом построенную и искать людьми сотворенную за мзду от насилий и грабежей, что сама взывает к Богу на строителя своего. Этой же церкви создатель, и устроитель, и художник, и творец – сам Бог, который своим божественным огнем спалил вещи тленные, деревья же и горы сравнял на благо дома Матери своей для пристанища рабам своим. Разумейте, братья, основание и начало ее: Отец свыше благословил росой, и столпом огненным, и облаком светлым; Сын меру дал своим поясом: хотя и деревянный был крест, но Божиею силою облечен; Святой же Дух огнем невещественным ров ископал, где положить основание, и на таком камне создал Господь церковь эту, что и врата адовы не одолеют ее. Так же и Богородица: на три года золота дала строителям, и своего пречистого образа икону даровала и ее наместной поставила, – от иконы этой чудеса многие свершаются.
О ПРИШЕСТВИ ПИСЦЕВЪ ЦЕРКОВНЫХ КО ИГУМЕНУ НИКОНУ ОТ ЦАРЯГРАДА. СЛОВО 4
О ПРИХОДЕ ИКОНОПИСЦЕВ К ИГУМЕНУ НИКОНУ ИЗ ЦАРЬГРАДА. СЛОВО 4
И се дивное чюдо, еже сказаю вамь. Приидоша того же богохранимаго Констянтина-града къ игумену Никону писци иконнии, глаголюще сице: «Постави рядца наша, хощеве ся истязати: намь показаша церковь малу, и тако урядихомся предо многыми свѣдетели, сиа же церьковь великавелми; и се ваше злато възмѣте, а мы идемь ко Цариграду». И отвѣща игуменъ: «Какови бяше деавшеи ряд с вами?» Писци же рѣша подобие и образь игумена Феодосия и Антониа. И рече имь игуменъ: «О чада, намь не мощно вамь явити тѣх, прежде бо 10 лѣт отъидоша свѣта сего, и суть непрестанно молящеся за ны, и неотступно хранят сию церковь, и соблюдают свой монастырь, и промышляют о живущих в нем».
И вот еще дивное чудо, о котором расскажу вам. Пришли из того же богохранимого града Константинополя к игумену Никону иконописцы и стали говорить: «Поставь перед нами тех, с которыми мы рядились, хотим с ними тяжбу вести: нам они показали церковь малую, так мы и урядились с ними перед многими свидетелями, эта же церковь очень уж велика; вот возьмите ваше золото, а мы вернемся в Царьград». В ответ на это игумен спросил: «А кто рядился с вами?» Иконописцы же описали их внешность, сходную с обликом игумена Феодосия и Антония. И сказал им игумен: «О чада, не в силах мы показать их: десять лет тому как отошли они из этого мира, и теперь непрестанно молятся за нас, и неотступно хранят эту церковь, и заботятся о своем монастыре, и пекутся о живущих в нем».
И сиа слышавша грѣци, ужасни быша о отвѣте, приведоша же и инѣхь купець много, иже бѣша оттуду путешествовавше с тѣми, грѣци и обези. И глаголаху: «Пред сими ряд сотворихом, злато взяхомь от руку ею, и ты не хощеши намь явити ею. Аще ли преставилася еста, яви намь образъ ею, да и сии видят, аще та еста». Тогда игумень изнесе пред всѣми икона ея. Вѣдѣвши же грѣци и обези образъ ею, и поклонишася, глаголюще, яко: «Сии еста воистинну, и вѣруемь, яко жива еста и по смерти, и можета помогати, и спасати, и заступати прибѣгающих к нима». Вдаша же и мусию, иже бе принесли на продание, еюже святый олтарь устроиша.
Услышав такой ответ, греки, ужаснувшись, привели и других многих купцов, греков и кавказцев, которые пришли вместе с ними из тех земель. И сказали они: «Вот перед ними рядились мы, золото взяли из рук тех старцев, а ты не хочешь позвать их сюда. Если же они умерли, то покажи нам изображение их: пусть все увидят, те ли это?» Тогда игумен вынес перед всеми иконы их. Увидев лики святых, греки и кавказцы поклонились, говоря: «Воистину, это они, и мы веруем, что они живы и по смерти, и могут помогать, и спасать, и охранять прибегающих к ним». И они отдали в монастырь мозаику, которую принесли было на продажу, ею теперь святой алтарь украшен.
Писци же начаша каатися своего съгрѣшениа. «Егда, – рече, – приидохомь в Каневь в лодиах, и се видѣхомь церковь сию велику на высотѣ. Въпросихом же сущих с нами: “Каа си есть церкви?” И рѣша: “Печерьскаа, ей же вы есте писци”. Разгнѣвавши же сь, хотѣхом бежати внизъ. В ту же нощь бысть буря велика на рецѣ. Заутра же воставше, обрѣтохомся близь Треполя, и лодиа сама идяше горѣ, аки нѣкаа сила влечаше. Мы же нуждею удръжахомь ю, и стоавше весь день, размышляюще, что се будет, яко толикь путь преидохомь единою нощию, не гребуще, еже съ трудомь едва треми деньми доходят друзии. Въ другую же нощь видѣхомь сию церковь и чюдную икону намѣстную, глаголюще нам: “Человѣци, что всуе мятетеся, не покоряющеся воли Сына моего и моей; и аще мене преслушаетеся и бежати восхощете, вся вы воземъши и с лодиею поставлю в церьки моей. И се же да вѣсте, яко оттуду не изыдете, но ту в монастыри моемь, остригшися, живот свой скончяета, и азь вам дамь милость в будущем вѣцѣ строителю сею ради Антониа и Феодосиа”. Мы же, заутра въставше, хотѣхом бѣжати внизъ, и много трудившеся, гребуще, а лодиа горѣ идяше противу. Мы же, повинувшеся воли и силѣ Божии, дахомся, и скоро под монастыремь сама лодиа приста».
Иконописцы же начали каяться в своем согрешении. «Когда, – говорили, – пришли мы в Канев на ладьях, то увидели в высоте эту великую церковь. И спросили мы бывших с нами: “Какая это церковь?” И нам ответили: “Печерская, которую вы должны расписывать”. Мы же, рассердившись, хотели плыть назад. И той же ночью поднялась буря сильная на реке. Утром же, когда мы проснулись, то оказались у Треполя, и ладья сама шла вверх по течению, как будто сила некая влекла ее. Мы же с трудом удержали ее и простояли весь день, размышляя, что бы это значило, что прошли мы за одну ночь, не гребя, такой путь, какой другие в три дня с трудом проходят? На другую же ночь снова увидели мы эту церковь и чудную икону наместную, говорившую нам: “Люди, зачем напрасно мечетесь, не покоряясь воле Сына моего и моей; если не послушаетесь меня и захотите бежать, – я возьму всех вас и прямо в ладье поставлю в церкви моей. И то знайте, что вы оттуда не выйдете, но, в монастыре моем постригшись, там и скончаетесь, и я вам дарую милость в будущем веке ради строителей этой церкви, Антония и Феодосия”. Мы же, на другой день вставши, хотели плыть вниз и гребли изо всей силы, а лодка шла вверх, против течения. Тогда мы, повинуясь воле и силе Божьей, покорились, и вскоре ладья под монастырем сама пристала».
Тогда купно вси черноризци и грѣкы, мастери же и писци, прославиша великого Бога, и того пречистыа Матере чюдную икону, и святаа отца Антониа и Феодосиа. И тако обои живот свой скончаша в Печерьскомь монастырѣ, мастеры же и писци, во мнишескомь житии, и суть положени въ своем притворѣ; суть же и нынѣ свиты ихъ на полатах и книгы их грѣческыа блюдомы в память чюдеси.
Тогда все черноризцы и греки, мастера и иконописцы, прославили великого Бога и чудотворную икону его пречистой Матери, и святых отцов Антония и Феодосия. И со временем те и другие, мастера и иконописцы, окончили жизнь свою монахами в Печерском монастыре и положены в своем притворе; свитки их и ныне лежат на полатях, и книги их греческие хранятся в память чуда.
Егда же Стефанъ-игумень, демественикъ, из монастыря изгнанъ бысть и видѣвь преславнаа чюдеса, како мастеры приидоша, и икону носяще, и Царицино видѣние, еже Влахернѣ, повѣдаша, и сего ради самь Влахерньскую церковь на Кловѣ създа. Благовѣрный же князь Владимеръ Всеволодичь Монамах, юнъ сый, и самовидець бывь тому дивному чюдеси, егда огнь съ небеси спаде и выгори яма, идѣже основание церковное положися поасомь. И се слышаша по всѣй земли Руской. Сего же ради Всеволодъ съ сыном своимь Володимеромь ис Переяслава приеха видѣти таковаго великого чюдеси. Тогда Владимеръ боленъ сый, и тѣмь поасомь златым обложенъ бысть, и ту абие здрав бысть молитвами святую отцю нашею Антониа и Феодосиа.
Когда игумен Стефан, демественник, который был изгнан из монастыря, увидал преславные чудеса – как пришли мастера, и принесли икону, и рассказали о видении Царицы во Влахерне, то сам создал на Клове церковь по подобию Влахернской. Благоверный же князь Владимир Всеволодович Мономах, тогда еще юный, самовидцем был того дивного чуда, когда пая с неба огонь и выгорела яма, где потом заложено было основание церкви по размерам пояса. Слух об этом разошелся по всей земле Русской. Поэтому-то Всеволод с сыном своим Владимиром приехал из Переяславля, чтобы видеть то великое чудо. Тогда Владимир был болен, и тем золотым поясом опоясали его, и он тотчас же выздоровел молитвами святых отцов наших Антония и Феодосия.
И во своемь княжении христолюбець Владимеръ, вземь мѣру божественыа тоа церкви Печерьскыа, всѣмь подобием създа церковь въ градѣ Ростовѣ: в высоту, и в ширину, и в долготу. И он писмя на хартии написавь, идѣже кииждо праздникъ в коемь мѣсте написанъ есть, сиа вся в чинъ и в подобие сотвори по образу великоа тоа церьки богоназнаменаныа. Сынъ же того, Георгий-князь, слыша от отца Владимира еже о той церкви сътворися, и той во своемь княжении създа церковь в градѣ Суждалѣ в ту же мѣру, яже по лѣтех вся та распадошася, сиа же едина Богородичина прѣбывает в вѣкы.
И во время своего княжения христолюбец Владимир, взяв размеры той божественной церкви Печерской, создал во всем подобную церковь в городе Ростове: такой же вышины, ширины и длины. И он на хартии записал, где и в каком месте церкви какой праздник изображен, и все это было повторено по образцу той великой, Богом ознаменованной церкви. Сын же его, Георгий-князь, слышавший от своего отца Владимира о всем, что было с этой церковью, и сам в своем княжении построил в городе Суздале церковь в ту же меру. И все те церкви со временем разрушились; эта же, Богородицына, одна пребывает вовеки.
О ИОАННѢ И СЕРГИИ ЧЮДО ИЗРЯДНО В БОЖЕСТВЕНОЙ ПЕЧЕРЬСКОЙ ЦЕРЬКИ БЫСТЬ ПРЕД ЧЮДНОЮ ИКОНОЮ БОГОРОДИЧИНОЮ. СЛОВО 5
ОБ ИОАННЕ И СЕРГИИ ЧУДО НЕОБЫЧНОЕ В БОЖЕСТВЕННОЙ ПЕЧЕРСКОЙ ЦЕРКВИ, СВЕРШИВШЕЕСЯ ПЕРЕД ЧУДОТВОРНОЙ ИКОНОЙ БОГОРОДИЦЫ. СЛОВО 5
Быста два мужа нѣкаа от великых града того, друга себѣ, Иоаннь и Сергий. Сиа приидоста во церковь богонареченную и видѣста свѣт, паче сълнца, на иконѣ чюдней Богородичинѣй, и въ духовное братство приидоста.
Были два неких человека именитых из города того, друзья между собой, Иоанн и Сергий. Однажды пришли они в церковь богонареченную и увидели свет, ярче солнечного, на чудной иконе Богородицы, и в духовное братство вступили.
По мнозѣх же лѣтех Иоанъ, разболѣвся, остави сына своего Захарию, 5 лѣт суща. И призва игумена Никона и раздаа все имѣние свое нищимь, и часть сыновну дасть Сергию: 1000 гривень сребра и 100 гривенъ злата. Предасть же и сына своего Захарию, юна суща, на съблюдение другу своему, яко брату вѣрну, заповѣдавь тому, яко: «Егда возмужаеть сынъ мой, дайжде ему злато и сребро».
Спустя много лет Иоанн разболелся, а у него оставался пятилетний сын Захария. И вот больной призвал игумена Никона и раздал все свое имущество нищим, а сыновнюю часть, тысячу гривен серебра и сто гривен золота, дал Сергию. Малолетнего же сына своего Захарию отдал на попечение другу своему, как брату верному, завещав ему: «Когда возмужает сын мой, отдай ему золото и серебро».
Бывшу же Захарии 15 лѣт, въсхотѣ взяти злато и сребро отца своего у Сергиа. Сий же, уязвенъ бывь от диавола, и мнѣвь приобрѣсти богатество, и хоте живот съ душею погубити, глаголеть юноши: «Отець твой все имѣние Богови издалъ, у того проси злата и сребра: тъ ти длъженъ есть, аще тя помилуеть. Азъ же не повиненъ есмь твоему отцу, ни тебѣ ни въ единомь златницѣ. Се ти сътворилъ отець твой своимь безумиемь, раздаа все свое в милостыню, тебе же нища и убога оставилъ».
Когда исполнилось Захарии пятнадцать лет, захотел он взять у Сергия золото и серебро отца своего. Тот же, подстрекаемый дьяволом, задумал приобрести богатство, решившись ради этого жизнь с душою погубить, и сказал он юноше: «Отец твой все богатство свое Богу отдал, у того и проси золото и серебро: он тебе должен, может быть и помилует тебя. Я же ни твоему отцу, ни тебе не должен ни одной златницы. Вот что сделал с тобой отец твой по безумию своему, раздав все свое имущество в милостыню, он тебя нищим и убогим оставил».
Сиа же слыша, юноша начя плакатися своего лишениа. Посылает же юноша с молбою к Сергию, глаголя: «Дай же ми половину, а тебѣ половина». Сергий же жестокыми словесы укаряше отца его и того самого. Захариа же третиа части проси, таче десятыа. Видѣв же себе лишена всего, глаголеть Сергию: «Прииди и клени ми ся въ церьквии Печерьской прѣд чюдною иконою Богородичиною, идѣже и братство взя съ отцемь моим».
Выслушав это, юноша стал тужить о своем лишении. Обратился он с мольбой к Сергию, говоря: «Дай мне хоть половину, а половину оставь себе». Сергий же жестокими словами укорял отца его и его самого. Захария же стал просить третью часть и даже десятую. Наконец, видя, что он лишился всего, сказал Сергию: «Приди и поклянись мне в церкви Печерской, перед чудотворной иконой Богородицы, где ты вступил в братство с отцом моим».
Сей же иде въ церьковь и ста пред иконою Богородичиною, отвѣща и кленыйся, яко не взях 1000 гривень сребра, ни 100 гривенъ злата; и хотѣ цѣловати икону, и не възможе приближитися ко иконѣ. И исходящу ему из двѣрий, начя въпити: «О святаа Антоние и Феодосие, не велита мене погубити аггелу сему немилостивому, молита же ся святей Богородици, да отженет от мене многиа бѣсы, имже есмь предан. Възмѣте же злато и сребро, запечатлѣнно в клити моей». И бысть страх на всѣх. И оттоле не дадяху клятися святою Богородицею никомуже.
Тот же пошел в церковь и, став перед иконой Богородицы, сказал, клянясь, что не брал ни тысячи гривен серебра, ни ста гривен золота; и хотел поцеловать икону, но не мог приблизиться к ней. И когда выходил он из дверей, то стал вопить: «О святые Антоний и Феодосии, не велите погубить меня этому ангелу немилостивому, помолитесь святой Богородице, чтобы отогнала она от меня бесчисленных бесов, которым я предан. Возьмите золото и серебро: оно спрятано в доме моем». И страх охватил всех. С тех пор никому не давали клясться той иконой святой Богородицы.
Пославше же, взяша сосуд запечатанъи обрѣтоша в немь 2000 гривенъ сребра и 200 гривенъ злата: та бо усугуби. Господь, отдатель милостивымь. Захариа же дасть все игумену Иоану, да растрошит, якоже хощет. Сам же постригся, скончя живот свой ту. Симъ же златом и сребром поставлена быстьцерьки Святого Иоана Предтеча, удуже на полата въсходять, въ имя Иоанну болярину и сыновѣ его Захарии, еюже бысть злато и сребро.
Послали в дом к Сергию, взяли сосуд запечатанный и нашли в нем две тысячи гривен серебра и двести гривен золота: так вот удвоил Господь богатство, вознаграждая творящих милостыню. Захария же все деньги отдал игумену Иоанну, чтобы тот употребил их, как хочет. Сам же постригся и жизнь окончил здесь. На это золото и серебро построена была церковь Святого Иоанна Предтечи, где всход на полати, в память Иоанна-боярина и сына его Захарии, чьих было золото и серебро.
СКАЗАНИЕ О СВЯТѢЙ ТРАПЕЗѢ И ОСВЯЩЕНИИ ТОА ВЕЛИКЫА ЦЕРЬКИ БОЖИА МАТЕРЕ. СЛОВО 6
СКАЗАНИЕ О СВЯТОМ ЖЕРТВЕННИКЕ И ОБ ОСВЯЩЕНИИ ТОЙ ВЕЛИКОЙ ЦЕРКВИ БОЖЬЕЙ МАТЕРИ. СЛОВО 6
Священа бысть церкви Печерьскаа в лѣто 6597, въ пръвое лѣто игуменьства Иоаннова. Не бысть же дъскыи каменныи на положение трапезѣ. И много убо поискавше, да будет съдѣлана трапеза камена, и не обретеся мастер ни единъ; древянѣ же досцѣ съдѣланѣ положиша. Иоан же митрополит не въсхотѣ дрѣвянѣй трапезѣ быти в таковѣй велицѣ церкви, и сего ради игуменъ в велицѣй печяли бысть. И преиде нѣколико дней, не бывшу священию. В 13 же день августу внидоша иноци въ церковь, по обычаю, пѣти вечръню, и видѣша у олтарныа ограды дьску каменну положену и стлъпци на устроение трапезѣ. И скоро въвъзвѣстиша митрополиту такую вещь. Он же похвали Бога и повѣлѣ быти священию вечернии.
Освящена была церковь Печерская в 6597 (1089) году, в первый год игуменства Иоанна. И не было плиты каменной для сооружения жертвенника. И долго разыскивали, кто бы мог сделать жертвенник каменный, и не нашли ни одного мастера; тогда сделали деревянную доску и положили ее. Но митрополит Иоанн не хотел, чтобы в столь великой церкви был деревянный жертвенник, и из-за этого игумен пребывал в большой печали. Прошло несколько дней, а освящения все не было. В тринадцатый день августа вошли иноки в церковь петь, по обычаю, вечерню, и увидели, что у алтарной ограды лежит каменная плита и подпоры для устроения жертвенника. Тотчас дали знать об этом митрополиту. Он же восхвалил Бога и повелел свершить освящение и вечерню.
Много же поискавше, откуду и ким принесена бысть таковаа дьска и како въ церковь внесена бысть, заключенѣ ей сущи. И всюду пытавше, по водѣ же и по суху, откуду привезена бысть, и никакоже обрѣтеся слѣд тѣх стопъ, възивших ю. Пославше же убо тамо, идѣже дѣлаются таковыа вещи, 3 гривны сребра, да тоа мастеръ възмет за свой труд. Заповѣди же всюду прошедши, и не бысть дѣлатель. Но хитрець и промышленикъ всѣх, Богъ, сътворивый и ту: дѣлавь, и положивь, и утвердивь рукама святительскыма на предложение своему пречистому телу и святѣй крови, изволив на той святѣй трапезѣ, юже самь дарова, за весь миръ по вся дни заклатися.
Долго разыскивали, откуда и кем принесена была эта плита и как в церковь внесена, когда она заперта была? И всюду расспрашивали, откуда она привезена была, водой ли или по суше, и нигде не нашлось никаких следов тех, кто привез ее. Послали туда, где делаются такие вещи, три гривны серебра, чтобы мастер взял деньги за свой труд. Посланные обошли все места и не нашли мастера. Мудрый создатель и помощник всех, Бог, сотворивший это чудо, жертвенник сделал, и положил, и утвердил его руками святительскими на приношение своего пречистого тела и святой крови, возжелав, чтобы его за весь мир во все дни приносили в жертву на том жертвеннике, который сам даровал.
Въ утрий же день и приидоша с митрополитомь Иоанномь епископи: Иоань Черниговьскый и Исайа Ростовьской, Лука Белоградскый, Антоний Юрьевьскый, никимже звании бывше, и обрѣтошася в чинъ священиа. И въпроси тѣх блаженный митрополит: «Что ради приидосте, не звани бывше?» И отвѣщаша епископи: «От тебе, владыко, присланний, пришед, глагола намь, яко 14 августа освящается церькиПечерьскаа, готови вси будите со мною въ врѣмя литургиа. Мы же не смѣвшеся прѣслушати твоего словеси, и се есмы». И отвеща Антоний, епископъ Юрьевьскый: «Азъ бѣх боля, сеа же нощи вниде чернец къ мнѣ и глагола ми: “Заутра свящается церьки Печерьскаа, да будеши тамо”. Якоже точию слышах – и тако здрав бых, и се есмь по повелению вашему». И вси дивляхуся епископьску приходу.
На другой день пришли с митрополитом Иоанном епископы: Иоанн Черниговский и Исайя Ростовский, Лука Белгородский и Антоний Юрьевский, никем не званные, пришли они на чин освящения. И спросил их блаженный митрополит: «Почему пришли вы, когда вас не звали?» И отвечали епископы: «Владыка, посланец от тебя сказал нам, что четырнадцатого августа будет освящение церкви Печерской, и мы все должны быть с тобой на литургии. Мы не смели ослушаться твоего слова, и вот мы здесь». Антоний же, епископ Юрьевский, сказал: «Я был болен, и вот этой ночью вошел чернец ко мне и сказал мне: “Завтра освящается церковь Печерская, будь там”. И только что услышал я это, как сразу выздоровел, и вот я здесь по повелению твоему». И все удивились приходу епископов.
Святитель же хотѣ изыскати такых человѣкь, кто суть звавшеи тѣх, и ту абие глас таковь: «Изчезоша испытающей испытаниа!» Он же пакы простеръ руцѣ на небо и рече: «Пресвятаа Богородице! Якоже во свое преставление апостолы от конець вселенныа собравши въ честь своему погрѣбению, тако и нынѣ въ освящение своеа церкве събравьше тѣх намѣстникы, наши сослужебникы!»
Святитель хотел разыскать тех людей, которые звали их, и вдруг раздался голос: «Да исчезнет испытывающий предначертанное!» Тогда митрополит воздел руки к небу и сказал: «Пресвятая Богородица! Как на успение свое ты со всех концов вселенной собрала апостолов, в честь своего погребения, так и ныне, на освящение своей церкви, созвала ты их наместников, наших сослужебников!»
И вси въ ужасти быша от великих чюдесъ. Обышедше же церковь 3-жды и начаша пѣти: «Възмѣте, врата, князи ваша», – и не бысть никогоже въ церьки, иже бы отпѣлъ: «Кто есть царь славы?», бѣ бо ни единаго же въ церкви оставиша. Многу же млъчанию бывшу, и бысть глас изутрь, яко аггелескъ: «Кто сей есть царь славы?» Възыскани же бывше таковии гласи, кто суть и чии суть. Внидоша же въ церковь, дверемь затвореным сущимь, и ни единъ человѣкь обретеся въ церкви. Разумно бысть всем, яко все строится Божиим промысломь, еже о той святѣй и божественей церкви.
И все в ужасе были от великих чудес. Обошли вокруг церкви трижды и начали петь: «Поднимите, врата, верхи ваши», – и не было никого в церкви, кто бы мог отпеть: «Кто есть сей царь славы?», потому что все до одного вышли из церкви. После долгого молчания вдруг из церкви раздался голос, похожий на ангельский: «Кто есть сей царь славы?» Стали искать, что это за голоса, откуда они и чьи. Когда же вошли в церковь, то двери были затворены, и ни одного человека не нашлось в ней. И стало ясно всем, что все свершается Божьим промыслом о той святой и божественной церкви.
Тѣмже и мы рецемь: «О глубина богатества и сило разума! Кто ислѣдит умь Господень или кто съвѣтникъ бысть ему?» И Господь да съхранит вы и съблюдет въ вся дьни живота вашего и молитвами пресвятыа Богородица, и преподобных и блаженных отець наших печерьскых Антониа и Феодосиа, и святых черноризець монастыря того. С ними же буди и нам милость получити в сей вѣк и в будущей о Христѣ Иисусѣ, Господѣ нашемь, ему же слава съ Отцем и съ Святымь Духомь нынѣ, и присно, и в вѣкы вѣком. Аминь.
После этого и мы скажем: «О бездна богатства и премудрости! Кто познает ум Господен или кто может быть советником ему?» Господь да сохранит вас и будет блюсти вас во все дни жизни вашей молитвами пресвятой Богородицы, и преподобных и блаженных отцов наших печерских Антония и Феодосия, и святых черноризцев монастыря того. С ними же да удостоимся и мы получить милость в этом веке и в будущем о Христе Иисусе Господе нашем, ему же слава с Отцом и со Святым Духом ныне, и присно, и во веки веков. Аминь.
НЕСТЕРА, МНИХА ОБИТЕЛИ МОНАСТЫРЯ ПЕЧЕРЬСКАГО, СКАЗАНИЕ, ЧТО РАДИ ПРОЗВАСЯ ПЕЧЕРЬСКЫЙ МОНАСТЫРЬ. СЛОВО 7
НЕСТОРА, ИНОКА ОБИТЕЛИ МОНАСТЫРЯ ПЕЧЕРСКОГО, СКАЗАНИЕ О ТОМ, ПОЧЕМУ МОНАСТЫРЬ БЫЛ ПРОЗВАН ПЕЧЕРСКИМ. СЛОВО 7
В княжение самодръжьца Рускыа земля, благовѣрного великого князя Володимира Святославича, благоволи Богъ явити свѣтилника Рустей земли и наставника иночьствующим, яже о нем намь сказание.
Во время княжения самодержца Русской земли, благоверного великого князя Владимира Святославича, соблаговолил Бог, чтобы появился просветитель Русской земли и наставник иноков, о котором и будет это сказание.
Бысть убо нѣкы благочестивый мужь от града Любичя, яже во нь измлада вселися страхъ Божий, и желаше въ иноческый облещися образъ. Человѣколюбивый же Господь възложи ему на сердце въ страну ити Грѣческую и тамо острищися. Абие путному шествию устремився, страньствуа за страньствовавшаго Господа и труждьшагося нашего ради спасениа, и достиже царьствующаго града. И въ Святую Гору доиде, и обшед святаа монастыря, яже на Офонѣ, и видѣ монастыря, сущаа ту на Святой Горѣ, и пребывание святыхь тѣх, отець выше человѣческаго естества, въ плоти аггельское житие подражающе, паче ражжеся Христовою любовию, желаа тѣх житию отець поревновати. И прииде въ единъ монастырь от сущих тамо монастыревь, и моли игумена, дабы на нь възложилъ агглескъ образъ иноческаго чина. Игуменъ же, прозря яже в нѣмь хотящаа быти добродѣтели, послушавь, постриже его и нарече имя ему Антоние, наказави научиего иноческому житию. Антоний же въ всѣмь Богу угаждаа, напрочаа подвизаяся в покорении же и в послушании, яко всѣмь радоватися о нѣм. Рече же ему игуменъ: «Антоние, паки иди в Русию, да тамо прочим на успѣхъи утвержение будеши, и буди ти благословение Святыа Горы».
Жил в городе Любече некий благочестивый муж, в которого смолоду вселился страх Божий, и захотел он стать иноком. Человеколюбивый же Господь вложил в его душу желание идти в страну Греческую и там постричься в монахи. Немедля устремился он в путь, странствуя за странствовавшего и трудившегося ради нашего спасения Господа, и достиг Царьграда. И пришел он на Святую Гору, и обошел афонские святые монастыри, и, увидев эти монастыри на Святой Горе и жизнь тех святых отцов, превосходящую человеческие возможности, – оставаясь во плоти, они подражали ангельскому житию, – еще сильнее воспылал он любовью ко Христу и захотел повторить подвиги этих монахов. Пришел он в один из тамошних монастырей и умолил игумена, чтобы тот возложил на него ангельский образ иноческого чина. Игумен же, прозрев, что он свершит великие добрые дела, послушал его, постриг под именем Антония, наставив и обучив иноческому житию. Антоний же, угождая во всем Богу, в остальном подвизался в покорности и послушании, так что все радовались за него. И сказал ему игумен: «Антоний, иди снова на Русь, да будешь там и другим примером их успеха и утверждения в вере, и будет с тобой благословение Святой Горы».
И Антоние же отъиде в Русию, и прииде въ град Киевь, и мысляше, гдѣ пребыти. И походи по манастырем, и не възлюби ни въ едином же, гдѣ бы жительствовати: Богу не волящю. И нача ходити по дебрем, и по горамь, и по всеммѣстомь. На Брестовоеприиде, и обрете печеру, и вселися в ню, юже бѣ ископали варязи, и в нѣй пребысть в велицем въздержании. По сих же преставлѣшуся князюВолодимеру, и приа власть безбожный и оканный Святополкъ, и сѣдѣ в Киевѣ, и нача избивати братию свою: уби святаго Бориса и ГлѣбаАнтоний же, видѣтаковое кровопролитие, иже съдѣа окааный Святоплъкъ, паки бѣжа въ Святую Гору.
Антоний же ушел на Русскую землю, и пришел в город Киев, и стал думать, где бы ему жить. Походил он по монастырям и не пожелал ни в одном из них поселиться: Бог не соблаговолил. И стал он ходить по лесам, и по горам, и по разным местам. Придя в Берестово, нашел пещеру, которую когда-то выкопали варяги, и поселился в ней, и жил в ней в великом воздержании. Через некоторое время после этого умер князь Владимир, и захватил власть безбожный и окаянный Святополк, и, сев в Киеве, стал избивать братьев своих: убил святого Бориса и Глеба. Антоний же, увидев такое кровопролитие, содеянное окаянным Святополком, снова удалился на Святую Гору.
Егда же благочестивый князь Ярославь побѣди Святоплъка, и сѣдѣв Киевѣ. Боголюбивому же князю Ярославу любящу Берестово и церковь Святых Апостолъ, и священники многы набдящу. В ней же бѣ презвитерь, именемь Ларионъмуж благочестивь, божественым Писаниемь разуменъ и постник. И хождаше съ Брестована Днѣпрь, на холмъ, гдѣ нынѣ вѣтхый монастырь Печерьскый, и ту молитву творяше, бѣ бо тамо лѣс велик. И ископа ту печерьку малу дву саженъ и, приходя съ Берестова, псалмопѣние пояше, моляшеся Богу втайнѣ.
Когда благочестивый князь Ярослав победил Святополка, то сел он в Киеве. И так как полюбил боголюбивый князь Ярослав Берестово и тамошнюю церковь Святых Апостолов, то многих священников содержал при ней. Был в ней пресвитер, именем Иларион, муж благочестивый, знаток божественного Писания и постник. И ходил он с Берестова к Днепру, на холм, где ныне старый монастырь Печерский, и здесь молился, ибо был тогда там лес дремучий. И выкопал он тут маленькую двусаженную пещерку, и, приходя из Берестова, пел псалмы, и молился Богу втайне.
Посем же благоволи Богъ възложити на сердце благовѣрному великому князю Ярославу, и, събрав епископы, в лѣто 6559 поставиша его митрополитом въ Святѣй Софии, а сииего печерька оста.
И, по прошествии некоторого времени, Бог вложил в сердце благоверному великому князю Ярославу благую мысль: собрал он в 6559 (1051) году епископов и поставил Илариона митрополитом в Святой Софии, а пещерка его сохранилась.
Антонию же сущу въ Святѣй Горѣ, в монастыри, идѣже острижеся, и бысть от Бога извещение игумену. Рече: « ПустиАнтониа в Русию, яко трѣбуют его». Призвавъ же его игуменъ и рече: «Антоние! Иди пакы в Русию, Богу тако хотящу, и буди благословение имѣа Святыа Горы, яко мнози имут быти от тебѣ черноризци». И, благословивъ его, отпусти и, и рек ему: «Иди с миром!»
Когда Антоний находился на Святой Горе, в монастыре, где свершилось его пострижение, то было от Бога возвещение игумену. «Отпусти, – сказал он, – Антония на Русь, нужен он там». Призвал его игумен и сказал: «Антоний! Иди снова на Русь, такова воля Бога, и будет с тобой благословение от Святой Горы, и многие от тебя черноризцами станут». И, благословив, отпустил он его, и сказал ему: «Иди с миром!»
