Текст книги "Имперский агент (ЛП)"

Автор книги: Саймон Скэрроу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)

Глава девятая

Мучения туземных узников продолжались всю ночь. Фигул сидел в углу зловонного загона для животных, положив руки на колени, и слушал испуганные крики жертв, вперемежку с раскатами пьяного смеха их мятежных мучителей. Вокруг оптиона остальные дюжины заключенных сидели в удрученном молчании, на их лицах было написано предчувствие мрачной участи, ожидающей их на следующий день.

 –  На этот раз мы действительно оказались в самом настоящем дерьме, господин,  –  пробормотал Рулл, прислонившись к стене.

Фигул  оглядел загон и тяжело сглотнул:  – Похоже на то.

После его стычки с Калумом охранники затолкали Фигула в загон, связав его запястья веревкой. К его шее был пристегнут кожаный ошейник, привязывавший его к другим заключенным и не позволявший одному человеку отойти далеко от других. Соломенный пол был забрызган лужами нечистот, а в воздухе висел густой смрад мочи и пота. Некоторые заключенные уставились в землю. Другие пытались устроиться поудобнее в своем убогом окружении. Только Хельва не поддался  болезненной депрессии. Он присел возле ворот, вглядываясь в щель в ивовом плетении, наблюдая за движениями врага, словно ожидая возможности сбежать. Фигул  знал, что это была бесполезная надежда.

 –  Что случилось с правителем?  – спросил он.

Тренагас лежал на спине в углу загона. Его туника была местами разорвана и забрызгана кровью и грязью, а на голове виднелась глубокая рана. Его дыхание было тяжелым, и он едва был в сознании.

– Правитель?  Он получил удар по голове, когда друиды ворвались  в зал резиденции,  –  сказал Рулл.  –  Один из телохранителей рассказал это нам, когда они побывали  здесь ранее. Он сделал паузу. –  До того, как их забрали.

 –  Значит, правитель не знает правды об Анкасте?

– Нет.

– Возможно,  и к лучшему.

Рулл пожал плечами:   –  Теперь это не имеет значения, господин, не так ли?  Из него сделают отбивную через несколько часов . Вместе со всеми нами.

Хельва отвернулся от стены и покачал головой:  –  Этого не может случиться. Наверняка должен быть какой-то выход.

 –  Никаких шансов, парень,  –  проворчал Рулл.  –  Только не с этими ублюдками, охраняющими ворота.

Фигул  стиснул зубы. Как бы ему ни больно было это признавать,  Рулл был прав. Любая попытка вырваться из-за стенок была обречена на провал. Помимо веревок и ошейника, связывавших заключенных вместе, Калум поставил нескольких своих людей на страже у ворот. Даже если бы они каким-то образом смогли проскользнуть мимо стражи, они оказались посреди поселения, кишащего заклятыми врагами Рима. Они не уйдут далеко, прежде чем повстанцы заметят их и поднимут тревогу.

 –  Может быть, появится  подкрепление?  –  с надеждой предположила Хельва.  –  Еще есть время.

 –  Я бы не стал обнадеживать тебя, парень,  –  ответил Рулл. – Даже если появится колонна легтонеров,  друиды позрежут нас на куски, прежде чем мы сможем спастись. В любом случае, нам  трындец.

 –  Рулл прав,  –  с сожалением добавил Фигул.  –  Мы не можем полагаться на колонну помощи. Они не смогут нас спасти.

Хельва выглядел растерянным:   –   Так что с нами все, господин?  Мы пропали?

Фигул  пожал плечами и отвернулся. Черная волна отчаяния захлестнула его. Он подвел правителя и своих товарищей. Его усилия оказались напрасными. Теперь пленникам предстояло заплатить ужасную цену  –  их сожгут заживо на глазах у сотен ликующих туземцев. Фигул вздрогнул от этой мысли. Последние несколько часов он изо всех сил старался не думать о предстоящей казни, но теперь он, наконец, поддался ужасающим мысленным образам. Он представил мучительную боль, когда пламя разрывало его плоть, обжигая ноги, прежде чем поглотить туловище, дым, наполняющий его ноздри едкой вонью его собственной горящей плоти…

Он вдруг почувствовал себя очень усталым. Он был истощен, устал больше, чем когда-либо в своей жизни. Все конечности болели, и он жаждал отдыха, несмотря на ужасный страх, поглощавший его разум. Наконец Фигул  прислонился головой к стене. Он посмотрел на мерцающие звезды и закрыл глаза.

*****

Наконец крики утихли, и теплое сияние окрасило небо, когда первые полосы солнечного света поползли по горизонту.  Фигул в последний раз наблюдал за восходом солнца, мышцы его живота напряглись от ледяного страха, когда приближался момент его казни. Снаружи загона он услышал несколько громких ворчаний и криков, когда друиды разбудили своих людей от дремоты и приказали им готовиться к атаке на форт. Когда наступил рассвет, воздух наполнился ароматом жареной свинины, доносившимся до загона для животных и беспокоившим  и без того тошнотворный желудок Фигула. Еще дальше он мог слышать общий гомон толпы, собравшейся на рыночной площади, , прерывавшийся  возбужденным ропотом.

 –  Похоже, они разводят костер,  –  сообщил Хельва, выглянув наружу.  –  Они окружают его деревянными рамами по кругу, господин.

 – Ублюдки,  –  тихо пробормотал Рулл.  –  Теперь осталось недолго.

Фигул  медленно кивнул.

Хельва отвернулся от стены с испуганным выражением лица:  –  Тогда это все?  Мы действительно собираемся умереть?

Галл опустил голову:   –  Прости, парень.

Хельва горько выругался себе под нос и прислонился к стене. Страшное напряжение висело над заключенными. Некоторые мужчины закрыли головы руками и бормотали молитвы своим богам. Другие были безутешны, бились в конвульсиях от страха и в отчаянии били кулаками по грязной земле. Некоторые просто смотрели куда-то вдаль с пустым выражением лица, уже смирившись со своей смертью.

Фигул отвернулся, рассерженный и расстроенный безнадежностью их положения. Все его усилия, в конце концов, оказались напрасными, и теперь он умрет в этом убогом уголке знакомого мира. Убитый врагами, он даже не удостоился достойных римских похорон. Он закрыл глаза и на мгновение задумался, что станет с Линдинисом после его смерти. Колонна помощи наверняка отбросит мятежников от поселения, но любая победа римлян будет недолгой. Несмотря на смелое заявление оптиона  Калумусу о том, что Рим в конце концов одержит победу, он знал, что победа над друидами Темной Луны далеко не гарантирована. Возможно, друидам и не удастся удержать поселение, но весть о поражении нанесенной ими  вспомогательной когорте вскоре распространится по всему региону, побуждая новых туземцев присоединяться к их рядам. В конце концов, у них появится достаточно сил, чтобы сокрушить малочисленные гарнизоны и аванпосты Рима. Тогда ничто не помешает им двинуться на  Каллев , Новиомагус, Лондиниум… ни один из них не будет в безопасности. Фигул  стиснул зубы. Перед его глазами развернулся кошмар восстания друидов в Британии, и он ничего не мог с этим поделать.

В углу загона он заметил Хельву,  безутешно смотрящую на землю между своими ногами. Фигул повернулся к легионеру:   –  Боишься, парень?  –  мягко спросил он.

Хельва поднял глаза и сглотнула:  –  Ужасно боюсь, господин.

Рулл наклонился и пристально посмотрел молодому человеку в глаза. – Просто помни, ты солдат Рима. Ты лучше, чем эта компания. Когда придет время, не показывай этим ублюдкам, что ты боишься. Не доставляй им удовольствия. Он указал на ворота. – Когда ты пойдешь туда, ты умрешь,  как гребаный римлянин.

– Да господин.

 –  Эй, ты там!  –  крикнул снаружи один из охранников.  –  Заткнись, или я войду и отрежу тебе язык.

Охранники засмеялись между собой, и заключенные погрузились в болезненное молчание. Рулл с опаской посмотрел на ворота, затем покачал головой:  –  Похоже, я все-таки никогда не доживу до пенсии, господин.

Фигул  слабо улыбнулся:   –  Я все равно слышал, что Сирия не так уж и хороша.

Рулл открыл, было, рот, чтобы ответить, но в этот момент Фигул  услышал внезапный шум снаружи. С другой стороны поселка послышался оглушительный треск, перемежаемый настойчивыми криками и бешеным топотом шагов, спешащих прочь от рынка. Фигул  подкрался вперед и заглянул в узкую щель в ивовом плетении. За ширмой местных развязок он заметил бурную деятельность, когда множество мятежников,  схватив свое оружие,  устремились к главным воротам, крича своим товарищам, чтобы те шли за ними. Толпа вокруг рынка начала расходиться, когда местные жители похватали своих  детей и поспешили вернуться в свои дома, стремясь избежать дальнейшего конфликта. Раздался еще один громкий треск, и крепкие деревянные балки ворот содрогнулись на петлях.

– Римляне атакуют!  –  закричал голос.

 – Ублюдки, должно быть, подкрались к нам ночью!  –  сказал один из охранников снаружи загона. – Бегом, ребята! К главным воротам.

 –  А заключенные?  –  спросил другой мужчина.

 –  Оставь их друидам.  Быстрое подношение Круаху поможет нам отбить эту сволочь у ворот.

Стражи схватили свои копья и помчались по ухабистой улице, ведущей к главным воротам, когда по поселению прогремел еще один громкий хруст. Вдалеке Фигул увидел огромную толпу вооруженных мятежников, собравшихся у ворот, протопавших по земле и ревущих от волнения, ожидая, когда можно будет дать отпор римским солдатам на дальней стороне. Поселение не будет взято без ожесточенной борьбы, понял Фигул. К тому времени, когда колонне помощи удастся пробиться через ворота, для заключенных будет слишком поздно. Он отвернулся от стены и посмотрел на своих товарищей:  –  Должно быть , это колонна помощи из Каллевы…

Хельва ударила его кулаком по бедру:  –  Слава богам, господин! Значит, мы спасены!

Фигул покачал головой:   –  Друиды могут убить нас до того, как подкрепление сможет пройти через ворота. Мы не можем их ждать.

Хельва цокнул языком:  –  Что же делать, господин?

Оптион ткнул большим пальцем в ворота:   – Охранники, выставленные снаружи, ушли, чтобы присоединиться к своим товарищам. Теперь у нас есть шанс сбежать. Мы уйдем отсюда до того, как появятся друиды. Мы можем сбежать тем же путем, которым я сюда попал, через брешь на дальней стороне частокола.

 –  Вы ничего не забыли?  – Рулл поднял руки, показывая на свои связанные запястья.  –  Как нам освободиться  от этого?

Фигул ничего не ответил. Он сунул руку в складки набедренной повязки и порылся там, под насмешливыми взглядами других заключенных. Затем он нашел то, что искал, и вытащил поврежденный серебряный медальон, который всегда носил с собой. Он поднес его к тусклому утреннему свету. Медальон был сколот с одной стороны, потертый узкий край был достаточно острым для его задачи.

– Мой талисман на удачу.  Анкаста вернула мне его вчера. Она нашла его в зале резиденции. Должно быть, я уронил его там, когда мы дежурили, охраняя правителя.

 –  Вы носили его все это время?  –  недоверчиво спросил Рулл.

Фигул  усмехнулся:  –  Я никогда никуда не хожу без него. Похоже, он все-таки пригодится, а?

Рулл уставился на него:  –  Просто поторопитесь и дайте мне свои запястья, господин.

Фигул  передал талисман.  Хельва прокралась вперед и стала наблюдать за воротами, а Рулл быстро занялся освобождением оптиона.  Он сосредоточился, сжимая  сколотый медальон между большим и указательным пальцами и работая над веревкой с заостренным краем. Растрепанные пряди веревки вскоре начали расходиться. Пока Рулл возился с веревкой, из-за пределов поселения раздался еще один громоподобный треск, за которым последовал хриплый рев мятежников, и Фигул  понял, что вскоре таран пробьет  ворота городища туземцев. Наконец Рулл перерезал оставшиеся пряди, а Фигул  высвободил запястья и сорвал с шеи кожаный ошейник.

 –  Теперь правитель,  –  сказал Фигул. – Быстрее.

Рулл передал ему медальон. Фигул поспешил к Тренагасу, его сердце бешено колотилось. Правитель пришел в сознание и с ошеломленным выражением лица посмотрел на галла. Его глаза были полуоткрыты, а губы пересохли.

 – Оптион…?  –  прохрипел он, моргая. – В чем дело?

 –  Мы вытащим вас отсюда, Ваше Величество.

Правитель взглянул на других заключенных:   –  Анкаста… она… в безопасности?

Фигул  прикусил язык. У правителя будет достаточно времени, чтобы узнать о предательстве дочери:  –  Ее нет с нами.  А теперь лежите спокойно.

Он взял амулет и лихорадочно стал перепиливать веревку правителя. Казалось, потребовалась целая вечность, чтобы перерезать ее. Наконец ему удалось освободить Тренагаса. Правитель застонал и коснулся рукой своего покрасневшего запястья, когда Фигул  сорвал с его шеи ошейник. Затем он повернулся к Руллу. Но прежде чем он успел заняться веревками легионера, Хельва внезапно отскочил от ворот, его глаза расширились от страха.

 –  Они приближаются, господин!

Фигул  поспешил к воротам и заглянул в щель. Два крепких туземца целеустремленно бежали через рынок к загону для животных. Фигул отвернулся и опустился на колени рядом с Руллом.

 –  Дай мне свои запястья. Быстрее. У нас мало времени.

Ветеран покачал головой:  – Нет, господин.

На мгновение Фигул  был слишком ошеломлен, чтобы ответить.  Галл недоверчиво посмотрел на своего друга. Вдалеке он мог слышать шаги двух приближающихся повстанцев:  –  Ты что, сошел с ума?  Враг будет здесь через секунду.

 –  Вот почему вам нужно идти, господин. Слишком поздно для нас. Вы должны выбраться отсюда, пока еще можно. У вас нет времени освобождать нас, но вы все еще можете спасти правителя.

Фигул  решительно покачал головой. – Чушь!  Я не брошу тебя.

Из-за ворот Хельва крикнула:  – Они почти здесь, господин!

Рулл взглянул на молодого человека, затем снова перевел взгляд на Фигула:  –  Что вы собираетесь делать вместо этого, господин?  Отбить их?  Там сотни врагов и горстка нас. У нас нет шансов. Вы должны бежать сейчас. Это наш единственный шанс вытащить правителя отсюда до того, как Калумус и его товарищи отправят его на растерзание.

– Но?

– Господин! –  В его голосе была твердость, которая застала Фигула врасплох. Рулл пристально посмотрел ему в глаза. – Послушайте меня.  Вы должны пойти. Никто не будет скучать по такому старому ублюдку, как я.  Но если же умрет правитель, то Рим проиграет.

На мгновение Фигул  замер, оценивая ситуацию. Мысль о том, чтобы бросить своих товарищей, вызывала у него омерзение, но времени на то, чтобы освободить всех солдат, не было. Если он останется, это будет означать верную смерть для всех, включая Тренагаса.

 –  Я вернусь за тобой,  –  сказал он.

 –  Вряд ли у вас это получится, господин.  – Рулл мрачно улыбнулся.  –  А теперь, химеры вас забери, пошевеливайтесь.

Фигул поспешил к правителю и помог ему встать. Тренагас слабо застонал, двигаясь с некоторым трудом, когда оптион подвел его мимо луж и грязи к воротам. Он прислонил правителя к стене, а затем попытался протянуть руку через ворота, чтобы открыть засов с другой стороны. Деревянный колышек был дразняще недосягаем, и Фигулу пришлось приподнять носки, чтобы схватить его. Когда он напрягся, чтобы вытащить жесткий стержень из трубки, он услышал хриплый крик. Он поднял глаза и увидел двух мятежников недалеко впереди. Один из них остановился как вкопанный, когда увидел Фигула, склонившегося над воротами. Другой человек маниакально взревел и бросился вперед. Стиснув зубы, Фигул  изо всех сил выдернул колышек, и ворота распахнулись, отшвырнув его вперед.

Он рухнул на землю в нескольких шагах от наступающего мятежника, но вскочил на ноги, когда дуротригов вонзил в него свое копье. Фигул  уклонился в сторону, чтобы избежать листовидного наконечника, а затем шагнул вперед, ударив плечом своего противника. Туземец  издал взрывной стон и отшатнулся. Затем Фигул свалил мятежника с ног яростным ударом в челюсть, и раздался глухой хруст, когда его глаза закатились на затылок. Мятежник отступил, ослабив хватку на копье. Оптион наклонился и схватил копье, когда повернулся лицом к следующему мятежнику. Мужчина обнажил свой меч и, дико рыча,  бросился на Фигула.  На раздумывание не было времени.  Фигул  взмахнул  рукой и изо всех сил метнул копье в наступающего мятежника. Копье пронеслось по дуге и вонзилось в живот  дуротригу.  Мужчина вскрикнул и упал на колени,  … древко  торчало из его живота. Его крик насторожил его товарищей на рынке, и среди воинов и друидов, готовивших жертвоприношение, раздались редкие крики .

Нельзя было терять время. Фигул  бросился обратно к воротам, в  его ушах шумела кровь. Он обвив Тренагаса рукой за талию, чтобы тот не упал, поспешили  с ним прочь от загона.  Услышав резкий глухой треск у главных ворот, Фигул оглянулся и увидел, что запорный стержень раскололся надвое. На мгновение ворота немного распахнулись, и между балками показалась щель света. С ревом мятежники бросились вперед, изо всех сил толкая ворота обратно, прежде чем римляне смогли пробиться внутрь. Они оставались закрыми, и обе стороны замерли, прижавшись всем своим весом к толстым бревнам.

Фигул  обратил внимание на голоса, доносившиеся с рынка, и увидел, как Калумус и Анкаста мчатся вперед в сопровождении примерно восьми мятежных воинов, размахивающих мечами. Она яростно указала на правителя своим единомышленникам.

 –  Они убегают!  –  кричала она. – Взять их!

Фигул отбежав от загона,  вместе с правителем поспешили в противоположную сторону рынка, направившись  по одному из узких переулков, извивавшемуся между домами, пытаясь сбросить с себя преследователей. Он огляделся и попытался сориентироваться. Впереди, недалеко от хижин, находилась  ограда резиденции. Еще со времен службы в  качестве телохранителя правителя он знал, что по другую сторону ограды есть переулок, который приведет его в дальний конец поселения. Оттуда они могли попытаться прокрасться к бреши в обороне. Это была слабая надежда, но он должен был попытаться. Он двинулся дальше по переулку, услышав,  как  крики ожесточенной борьбы у ворот стихли. Фигул оглянулся через плечо и увидел, что их преследователи скрылись из виду, и на мгновение осмелился поверить, что им удалось уйти.

Двое мужчин боролись, держась ближе к середине переулка, чтобы не споткнуться о кучи навоза и мусора, сваленные возле каждого дома. Тренагас поскользнулся в луже и чуть не потерял равновесие, но Фигул  схватил его в последний момент, и они поспешили дальше. К этому времени правитель задыхался и изо всех сил старался не отставать, и Фигул  понял, что враги вскоре  могут их  догнать.  Он уже слышал  звуки приближающихся преследователей.  Впереди аллея выходила на главную улицу рядом с  оградой резиденции.

 –  Быстрее, Ваше Величество!  –  настаивал Фигул . – Мы почти на месте!

Правитель судорожно дышал. Слабый топот позади них становился  все громче по мере того, как мятежники приближались, выкрикивая свои кровавые намерения.  Фигул  оглянулся и увидел, что их преследователи отстают не более чем на пятнадцать шагов. Он повернулся лицом вперед и чуть не споткнулся, его сердце так громко застучало в груди, что он едва мог слышать тяжелые шаги преследующего врага. Наконец они добежали  до конца переулка и выскочили на главную улицу перед резидентской оградой.  Деревянные ворота были разбиты, а вдоль окружающего частокола висели отрубленные головы жертв друидов.  Из разрушенных ворот с копьями и мечами выбежало несколько воинов. Они, возбужденные  безумной спешкой,  и не думали присоединяться к своим товарищам у ворот, и никто из них не заметил, как оптион и правитель направились к мрачному переулку.

Когда они приблизились к улице, Тренагас издал резкий крик боли, поскользнулся и упал головой вниз, приземлившись с глухим ворчанием. Фигул  остановился как вкопанный и выругался себе под нос. Он быстро опустился рядом со ослабшим правителем и попытался помочь ему встать на ноги, кровь бешено стучала в его венах.

Первый из повстанцев выскочил из переулка.

– Ваше Величество! Вставайте! – взмолился Фигул .

Тренагас вздрогнул, когда оптион поднял его на ноги. В тот же момент Анкаста выбежала из переулка и закричала мятежникам, чтобы они поймали заключенных, прежде чем те ускользнут. Повстанцы рассыпались по проезжей части, загнав оптиона в угол и заблокировав ему путь вниз по боковой улице.  Фигул  видел, как они приближаются, держа оружие наготове и готовые сразить его. Он остановился как вкопанный и почувствовал, как его сердце упало. Он опустил голову, сгорая от гнева и стыда. Они были окружены. Это был конц. Его попытка побега провалилась. В конце концов, он умрет сегодня.

Повстанцы расступились, и Калум, садистски ухмыляясь, шагнул вперед.  Анкаста, молча, стояла рядом с ним. Вдалеке шум борьбы у главных ворот становился все более неистовым. Тренагас покачал головой и остановил свой пронзительный взгляд на дочери. Его кожа была бледной, а выражение его лица застыло в ожесточенной ярости.

– Ты …!  Дочь моя, как ты могла предать свою плоть и кровь… своего правителя?

Анкаста сплюнул ему под ноги:   –  Ты не оставил мне выбора. Ты предал свое право по рождению, когда встал на сторону Рима. Теперь вы умрете.  – Она взглянула на Фигула. – Вы оба.

– Да пошла ты! Блядь!  –  вызывающе сказал Фигул .

Калум повернулся к своим последователям:   – Чего же вы ждете? Отведите их на рынок. Мы должны немедленно принести жертву Круаху.

Некоторые воины-мятежники опустили оружие и выступили вперед. Один схватил Тренагаса, а двое других сжали руки Фигула. Когда они повернулись, чтобы утащить их, из главных ворот раздался внезапный грохот, за которым раздалось множество  панических криков. Фигул и повстанцы одновременно посмотрели на ворота. В следующее мгновение они снова подпрыгнули на петлях, и длинная колонна из сотен римских солдат хлынула через разбитое отверстие и бросилась на ряды воинов, сгрудившихся перед ними. Те воины, что стояли дальше от ворот, начали разворачиваться и побежали. Триумфальное выражение лица Анкасты испарилось, когда она увидела легионеров,  золотой орел поднятого штандарта сверкал в утреннем свете, когда они прокладывали себе дорогу сквозь мятежных воинов.

– Римляне! – воскликнул один из туземцев.  –  Они прорвались!